Откинувшись на спинку кресла, княгиня Ольга хмуро смотрела на Ратибора.

— Воевода, я прибыла под Искоростень явить силу Киева, матери городов русских, а пока являю лишь его слабость. Отчего твои дружины до сей поры не могут взять града?

— Великая княгиня, дабы взять Искоростень приступом, надо заплатить за это лучшей частью дружины. А я привел ее не для того, чтобы положить мертвой под стенами. В городе много окрестных смердов и иных беглецов, на каждого древлянского воина приходится три-четыре едока. Мы обложили город со всех сторон, перекрыли к нему все дороги и тайные тропы через болота. Уверен, что не выпадет еще снег, а в Искоростене уже начнется голод. Тогда он сам падет к нашим ногам.

— Я не могу столько ждать, воевода, — решительно произнесла Ольга. — У меня много дел и без древлян. И потому готовь дружину для последнего приступа.

На лице Ратибора появилось недовольное выражение.

— Русская земля щедра, но главное ее богатство — сами русичи. Так неужто ты, великая княгиня, хочешь лишиться лучших из них — своей верной дружины?

— Согласна, воевода, и потому не меньше твоего хочу сберечь жизнь каждого воина. Но, как ты понимаешь, я не могу ждать до зимы, судьба не дала мне лишнего времени. Искоростень надобно взять как можно скорее, дабы погасить костер смуты в самом начале, не дав ему разгореться. И заплатить за это нам с тобой нужно самой малой кровью. Я знаю, как достичь этого.

Ратибор недоверчиво посмотрел на Ольгу.

— Как мыслишь сделать это, великая княгиня?

В глазах Ольги мелькнул лукавый огонек

— Скоро увидишь, воевода. А сейчас вели отправить в град гонца с вестью, что завтра утром жду в своем шатре князя Крука. И не о брани, а о мире хочу говорить с ним. — Ольга посмотрела на изумленное лицо Ратибора, устало опустила на грудь голову. — Посылай гонца, воевода. И сразу же, не мешкая, готовь на приступ дружину…