Проскурин посмотрел на высокий кирпичный забор. В общем-то уже было ясно, что этот вариант – пустышка. Здесь нет ничего, кроме ночи, крыс и бродячих собак. В конце концов, цементный завод – не самое подходящее место для хранения самолетов. Но он все равно решил обойти забор в надежде найти какую-нибудь дыру и оглядеться внутри. Стена оказалась на удивление добротной, высокой, метра два с половиной. За ней было тихо и темно. От ворот Проскурин успел разглядеть черные громады корпусов завода и поблескивающие тускло-серым в свете луны цементные баки. Снаружи на воротах болтался огромный амбарный замок, ржавый, но с довольно свежими спилами. Наверное, кого-то, как и Проскурина, одолевало любопытство. Майор на всякий случай передернул затвор пистолета и, поставив его на предохранитель, сунул в карман. Если что, можно будет выстрелить прямо через ткань, не вытаскивая. «Ну вот, – усмехнулся он про себя, – ты уже уподобляешься настоящему гангстеру». Проскурин обошел завод с торца, свернул за угол и остановился. Тут, со стороны леса, было темно, хоть глаз коли. Вытянув перед собой левую руку, Проскурин медленно двинулся вперед. Под пальцами ледяными стрелами прошли ветви то ли кустарника, то ли низкого дерева. Майор наклонил их, сделал еще несколько шагов и остановился. Он вдруг четко различил впереди, шагах в четырех, пролом. Здоровенную такую дыру в стене. Тут же грудой валялся колотый кирпич. Кто-то очень постарался, пытаясь пробраться внутрь. Проскурин подошел поближе, опустился на корточки и ощупал кирпичи. Они лежали давно, смерзлись, сверху нападал снег и даже трава кое-где проросла, стремясь вырваться на свет. Значит, пролом старый. Конечно, через такую дыру никто не смог бы закатить самолет, а ворота в последний раз открывались очень давно. Проскурин пожалел, что не взял с собой фонарик. Тем не менее он, то и дело оскальзываясь, перебрался через завал и оказался на территории завода. Постоял, озираясь. Тихо, никакого движения. Узенькая железнодорожная колея, в дальнем углу несколько вагонов-тендеров, левее – огромная куча песка. «Тоже наверняка смерзшийся», – подумал Проскурин. Дальше куча поменьше – гравийная. Справа – пара высоких строений, кажущихся в полумраке живыми, насторожившимися и дышащими украдкой. Майор двинулся вперед, время от времени оглядываясь через плечо. Ему очень не хотелось получить пулю в спину. Один против миллиона, что он попал в нужное место, и все же, когда существует даже такая крохотная возможность нарваться на выстрел, следует быть настороже. Он оглянулся в очередной раз и… застыл неподвижно, ибо в эту секунду вдруг уловил странный хруст, едва различимый, но явно не природного происхождения. Кто-то наступил на гравийное крошево. И звук этот доносился изнутри, из здания завода. «Может быть, крыса или те самые бродячие псы, о которых ты подумал секунду назад?» – спросил себя Проскурин и тут же отмел оба варианта. Нет, это не был звук тронутого камня, случайно задетого собачьей лапой. Кто-то именно наступил на гравийную крошку, раздавил ее. Майор медленно пошел вперед, стараясь двигаться бесшумно, утихомиривая бешено стучащее сердце. А впереди, на фоне светло-серой железной стены, неожиданно, словно сам по себе, проявился черный проем двери. Створка, висящая на одной петле, а за ней кромешная темнота. Проскурин постоял секунду, прислушиваясь. Звук не повторялся, но он кожей чувствовал: внутри кто-то есть. Совсем рядом. Человек стоит за дверью, кутаясь во мрак, как в плащ. Стоит и наблюдает за ним. Между дверью и косяком темнела щель, достаточно широкая, чтобы в нее можно было протиснуться. Судя по всему, невидимый противник попал внутрь здания именно этим путем. Проскурин подошел ближе и осторожно просунул в щель плечо, постоял несколько секунд, ожидая непонятно чего, а затем быстро, змеей, скользнул в пыльный мрак. И тут же мощный удар сбил его с ног. Уже падая, майор успел подумать, что противник – мужик проворный, но бить толком не умеет. В глаза ударил яркий луч света. Проскурин поднял руку, загораживая глаза, и увидел четкий силуэт нападавшего. Тот стоял, сжимая в руке его, Проскурина, пистолет. И майор с удовлетворением отметил, что держит он оружие неумело, слишком напряженно. Да и стоит лажово, словно специально подставляется под удар. Не был незнакомец профессионалом. Это и стажер бы заметил. Мужчина допустил самую большую ошибку, свойственную только новичкам. Заполучив пистолет, он расслабился. Решил, что все, теперь ему сам черт не брат.

– И что дальше? – спросил, щурясь, Проскурин.

– А дальше вот что. Если ты мне не расскажешь, где спрятаны люди и техника, я отвезу тебя в прокуратуру и устрою допрос по всей форме, с пристрастием. При неукоснительном соблюдении буквы закона в нашей милой стране, – человек язвительно усмехнулся, – любят иногда стражи порядка дубинками поработать. «Ну да, отвезешь ты меня, – подумал про себя Проскурин. – Дурак».

– О какой технике ты говоришь? Не пойму я что-то, – как можно невиннее ответил он.

– О той технике. О той самой. Знаешь, о какой. О пятнадцати танках и двадцати БМП.

– Да ты чего, мужик? – тихо засмеялся Проскурин. – Ударил по башке, свалил в грязь, несешь чего-то. Ни о каких танках я понятия не имею. Так, ехал мимо, смотрю, домик интересный. Думаю, надо зайти, посмотреть. Дело свое открывать собираюсь. Помещение подыскиваю.

– Ну да, в час ночи. Самое время. Поэтому, наверное, и пушку с собой прихватил? – насмешливо осведомился человек.

– Конечно. Вдруг крысы накинутся. Или хулиганы. – Проскурин повозился, словно устраиваясь поудобнее.

– Лежи, не двигайся! Но было поздно. Проскурин зацепил его ногу ступней под пятку, а второй ногой что было сил ударил по колену. Мужчина пошатнулся, взмахнул руками, фонарик полетел в сторону, осветив на мгновение низкий балочный потолок, какой-то хлам, сваленный в углу, грохнулся и погас. Майор же рванулся вперед, ухватил противника за запястье и начал выворачивать руку, сжимающую пистолет. Выстрел плеснул отчетливо и звонко, словно кто-то со всей силой грохнул кувалдой по железному листу. И тогда Проскурин ударил предплечьем человека по своему колену. Тот вскрикнул от боли и разжал пальцы. «Макаров» с глухим звоном упал в цементную пыль. Темная мускулистая фигура все еще дергалась, пытаясь освободиться, но Проскурин уже выкручивал руку до хруста, за спину, одновременно хватая мужчину за волосы и тыча физиономией в пыль и кирпичное крошево.

– Лежать, сука, – выдохнул он жестко в самое ухо нападавшего.

– Лежать, я сказал! Башку расшибу. Тот послушно затих. Продолжая удерживать незнакомца, Проскурин пошарил свободной рукой по полу, нащупал пистолет и стволом ткнул напавшего под ребра.

– Вздумаешь дергаться – мозги вышибу, – сказал он жестко, так, чтобы тот сразу поверил: действительно вышибет. – Теперь медленно вставай и топай на улицу. Он пинком распахнул железную створку, извернулся, навалился всей тяжестью, выскальзывая на улицу первым, вытаскивая за собой спотыкающегося пленника и тут же прижимая его лицом к белесой стене. Затем отступил на шаг, сжимая «ПМ» легко, без напряга, так, чтобы ствол касался коротко стриженного затылка противника.

– Ну, теперь поговорим за жизнь, голуба моя. В эту секунду луна вновь проглянула между низкими тучами, и Проскурин сумел разглядеть, что задержанный одет в военную шинель. «Ну вот, – подумалось ему, – шестерки ушли в сторону. В ход пошли валеты и дамы».

– Так, – рявкнул он зло и напористо, – уперся руками в стену. Быстро! – И посильнее нажал на пистолет, чтобы у незнакомца не появилось желания шутить. – Руки на стену! Руки, б…ь, на стену, я говорю!!! Мужчина послушно поднял руки, уперся ладонями в рифленое железо.

– Теперь отступай. Еще.

– Да скользко здесь, – вдруг буркнул военный. – Я же поскользнусь, поеду, а ты с перепугу на курок нажмешь.

– Ничего, жить захочешь – устоишь! – без всякого сочувствия сказал майор. – Ноги на ширину плеч. Незнакомец выполнил приказание. Проскурин ловко обыскал его, но, к немалому удивлению, оружия не нашел. «Странно, – подумал фээскашник. – Почему этот человек не вооружен? Он же враг. И если приехал сюда, значит, подозревал, что и я окажусь здесь. Наверняка появился не просто так, а с целью убить меня. На худой конец заставить рассказать об Алексее. И вдруг без пушки. Так надеялся на физическую силу? Что-то не очень похоже». Сейчас, на свету, он получше разглядел задержанного и не мог не отметить, что тот не производит впечатления «крутого». В отличие от Сулимо и его широкоплечих хлопчиков.

– Где остальные? – рявкнул Проскурин, упирая пистолет в затылок незнакомца. – Давай колись, сука. Остальные где?

– Какие остальные? – непонимающе спросил мужчина.

– Кончай мне гнать, тварь! Отвечай, когда спрашивают! Где эти ваши широкоплечие дрессированные псы? Давай колись, мразь, пока я тебя по стене не размазал. – Он осторожно расстегнул шинель мужчины, полез во внутренний карман, нащупал удостоверение, вытащил и, открывая его одной рукой, рявкнул: – Говори давай, говно, а то замочу прям тут, и ни Сулимо тебя не найдет, ни вся остальная му…цкая компания. Говори, б…!

– Я не понимаю, о чем ты. Что-то не сходилось. Проскурин понимал, что явно зашел в тупик. Не орать же ему до утра. Во времена своей бытности в Москве майору приходилось не раз и не два участвовать в допросах, и он безошибочно определял, когда человек откровенно врет, когда говорит полуправду, а когда «колется на всю катушку». Сейчас ситуация подсказывала ему: задержанный действительно не понимает смысла вопросов. Но тогда выходило, что полковник попал на этот завод по делу о хищении каких-то танков. Не многовато ли хищений для одного округа? С другой стороны, будь полковник человеком Саликова, не стал бы он Проскурину липу о технике гнать. Да и не пришел бы он сюда один, а прихватил бы с собой пару-тройку этих мордасто-широкоплечих «бультерьеров». Странно… Одной рукой майор открыл удостоверение и посмотрел на фотографию. В темноте видно было плохо, но он тем не менее прочитал: «Максим Леонидович Латко. Военная прокуратура».

– Из военной прокуратуры, значит? – ухмыльнулся Проскурин.

– Да, – ответил мужчина.

– И кем же ты там? Штатным осведомителем, что ли?

– Я – заместитель главного прокурора округа. Понял? – спокойно ответил Максим. – Моя фамилия Латко.

– Ну да? А чего ж не главный прокурор? Плохо начальству прислуживаешь? – Убедившись, что оружия нет, Проскурин отступил на пару шагов, однако пистолет не опустил. – Можешь повернуться. Руки опусти. Кто такой?

– Ты знаешь, – все так же спокойно ответил Максим. – В документах все написано.

– Да ладно. Не стал бы заместитель главного прокурора округа в такую позднотень по заводам шастать. А подобных корочек я за два дня гору перевидал. Давай рассказывай, что здесь делаешь. Максим усмехнулся. Он уже понял, что этот рыжий парень не из команды Саликова. Во-первых, потому, что не убил его сразу, а вел какие-то разговоры. Не слишком-то характерно для наемников. Во-вторых, если бы Максима хотели прикончить, то выбрали бы что-нибудь более невинное: сердечный приступ, авария на дороге, на худой конец, как с Ивериным, столкнули бы под машину или организовали бы самоубийство. Но только не тут, не на заводе. Их кинутся искать, найдут здесь, и водителя, и его. Сразу понятно: убийство. Ну, а раз убийство, начнут копать. Может быть, ничего и не найдут, но волна будет более чем достаточная. Так что вряд ли это человек Саликова. Но тогда сам собой напрашивался вопрос: а кто же он? Что он делает в такой час на этом заброшенном заводе?

– Ну давай рассказывай, что там за танки? – повторил Проскурин. Максим подумал и рассказал незнакомцу всю подноготную махинации. Рассказал, естественно, так, как ее себе представлял, опустив незначительные подробности. Выложил самую суть, справедливо решив, что если этот человек все-таки работает на Саликова, то ему и так известно, как в точности обстояло дело. А если нет, то одно из двух: либо этот рыжий – милиционер, либо какой-нибудь частный охранник. На бандита он не похож. Да и нечего бандитам здесь делать ночью, тем более поодиночке. Проскурин помолчал, затем спросил:

– И ты уверен, что это дело рук Саликова?

– А ты знаешь Саликова? – вопросом на вопрос ответил Максим.

– Мне ли его не знать, – усмехнулся Проскурин. – А чем докажешь, что ты действительно заместитель главного прокурора округа? Что это не липа все? Что ты мне здесь туфту не гонишь?

– Ничего нет проще, – сказал Максим и посмотрел на часы. – Давай сейчас доедем до Новошахтинска. Сам знаешь, здесь не так уж и далеко. Пятнадцать минут, и мы в военной прокуратуре. Спросишь, кто я такой, и тебе назовут мое имя, фамилию, отчество, должность и звание. Поехали?

– Да ладно. Обойдемся. Проскурин поверил Максиму. «И с чего это мне взбрело в голову, – подумал Проскурин, – что на всем белом свете я один такой неподкупный?»

– Ну? – спросил Максим. – Так и будем молчать? Может быть, теперь ваша очередь рассказать, кто вы такой? И что, собственно, делаете ночью на этом заводе, да еще вооружившись пистолетом. Проскурин в двух словах рассказал свою историю. Теперь пришло время удивляться Максиму. Он подумал, а затем хитро прищурился.

– А у вас удостоверение есть? Проскурин засмеялся.

– Разумеется. Майор достал книжечку и протянул собеседнику, однако пистолет при этом не опустил, хотя скорее по инерции, чем из опаски. Дойди дело до потасовки, он свалил бы полковника двумя ударами, скрутил бы в бараний рог, тут у него было солидное преимущество. Максим изучил удостоверение Проскурина, удовлетворенно кивнул и отдал обратно.

– Ну что же, на мой взгляд, все ясно. Похоже, мы с вами разматываем одну и ту же историю. Только начали с двух разных сторон и теперь встретились на середине пути.

– Пока еще не на середине, – ответил Проскурин. – Мы по-прежнему не знаем, на самом ли деле существует завод. У меня, например, намечены четыре точки, и в любой из них могут разместиться самолеты.

– А тридцать пять единиц бронетехники? – усмехнулся Максим. – Тридцать пять единиц бронетехники на этих заводах разместиться могут?

– Сложно сказать, – пожал плечами Проскурин. – Я этих заводов пока не видел. Но теперь, думаю, задача упростится.

– Вообще-то мы с вами могли бы здесь и не столкнуться. Я, когда приехал, сразу понял, что их тут нет. Просто решил удостовериться. А услышал, как вы идете по двору, ну и подумал, что кто-то из этих пожаловал.

– Так уж сразу и поняли?

– Конечно. Дорога совсем старая. И пути проржавели. А мне кажется, что в конечную точку техника попала именно по железной дороге. Уж больно хлопотно перегружать тридцать пять бронемашин на тягачи. На платформу одновременно встанет один танк и одна БМП, значит, либо несколько рейсов, либо целая колонна машин. Нецелесообразно. Проще по железной дороге. Поэтому непосредственно к заводу должна подходить ветка, ведущая одновременно и к какой-нибудь воинской части. Скорее всего состав по документам направлялся именно туда.

– Все правильно, – согласился Проскурин. – Похоже, что так оно и есть.

– У меня-то в списке, – хмыкнул Максим, – всего три такие точки. Эта была второй. Осталась еще одна. Недостроенный комплекс угольно-перерабатывающего комбината. Он располагается между поселками Петровский и Комсомольский. Здесь же проходит железнодорожная ветка и шоссе. Ваша история с самолетами только подтвердила мою уверенность. «Километрах в пяти от Новошахтинска?» – Проскурин припомнил список, переданный ему Ипатовым. Да, недостроенный угольно-перерабатывающий завод стоял в нем седьмым или восьмым.

– Ну так что, – предложил Максим, – может быть, прокатимся, посмотрим? Проскурин оглядел его внимательно и подумал вдруг: «А если это ловушка? Поедем, прокатимся, посмотрим, а там уж и поджидают все те же плечистые с автоматами». Но все же кивнул:

– Хорошо, поедем. Вы ведь на машине?

– Ну разумеется, – сказал Максим.

– Значит, вы поедете первым, а я – следом. Остановимся километрах в двух, поведу вас я. И учтите: если что, буду стрелять.

– Как хотите. – Максим пожал плечами, помолчал пару секунд, потом сказал: – Я понимаю. У нас не так уж много оснований доверять друг другу. Ну хорошо, поехали. Через дыру они выбрались с территории завода, прошли вдоль длинной стены и оказались на асфальтовой дороге.

– Где ваша машина? – спросил Проскурин.

– Метрах в пятидесяти. Мы ее загнали в кусты. А ваша? – в свою очередь, полюбопытствовал Максим.

– Моя примерно там же, подальше, может быть, метров на двадцать. Максим коротко свистнул. В кустах взревела двигателем «Волга» и, пробуксовывая по мерзлому грунту, выкатилась на асфальт. Максим подошел к машине, сел на переднее сиденье и подозвал Проскурина:

– Значит, я впереди, а вы за мной.

– Совершенно верно. Майор наклонился. Поскольку в салоне горел свет, шофер Паша повернулся и с любопытством уставился на незнакомого мужчину, появившегося среди ночи непонятно откуда. Проскурин только усмехнулся этой наивной подстраховке. С другой стороны, таиться смысла не было. Майор понимал, что если это ловушка, то и сам лжеполковник, и его водитель отлично знают, как он выглядит. Стало быть, нужно играть в полное доверие.

– Вас подождать? – спросил полковник. – Скажем, на повороте у шоссе.

– Не надо, я вас сам догоню, – кивнул майор.

– Ну хорошо. «Волга» осторожно покатила к магистрали, соединяющей Новошахтинск и Ростов. Проскурин умолчал о том, что его собственная «шестерка» стоит подальше всего метров на десять, и мысленно обругал себя за то, что не заметил в кустах «Волгу». «Это уже не просто промах, – подумал он. – Это патология. Все, даст бог, найдем самолеты, переведусь в Москву – хорошо, а не переведусь – так и ну ее к едрене матери. Подам в отставку и пойду в какие-нибудь частные охранники. В банк какой-нибудь или в детективное агентство. Нет, пожалуй, в банк. В банке проще. Не надо «Волги» в кустах искать». Проскурин без труда нашел свой автомобиль, уже через несколько минут догнал машину Латко и пристроился в хвост. Минут через десять въехали в Новошахтинск. С ходу проскочив окраину, они выкатились на четырехполосное шоссе и вскоре притормозили у развилки с указателем «‹P9M›ПОС. КОМСОМОЛЬСКИЙ – 2 КМ; ДОЛЖАНСКИЙ – 12 КМ‹P255D›«. Когда-то здесь стоял еще один указатель. Вероятно, на нем было написано: «‹P9M›УГОЛЬНО-ПЕРЕРАБАТЫВАЮЩИЙ КОМБИНАТ‹P255D›«и какая-нибудь ерунда вроде: «‹P9M›СТРОИТЕЛЬСТВО