Лес был достаточно густым. Березы перемежались елями, орешником, давным-давно кем-то обобранным, и глухими, как стены крепости, зарослями бузины. Вполне обычная для Подмосковья растительность.

Человек, появившийся в лесу под вечер, был одет в дешевую болоньевую куртку-ветровку, старые, потертые джинсы и отличные кроссовки «найк». На плече он нес длинный чехол-кофр, сродни тем, которыми пользуются саксофонисты. Только вот что собирался делать саксофонист вечером в лесу? Ублажать музыкой ежей и белок?

Человек шагал быстро и споро, сосредоточенно и целенаправленно. Он не смотрел по сторонам, шел по какому-то заранее намеченному маршруту, к определенной точке. Под ногами шуршала опадающая уже листва, бурая хвоя, изредка потрескивали сучки. На ходу человек вскинул руку, взглянул на циферблат часов — длинная стрелка только-только преодолела отметку «12», маленькая же уставилась на цифру «6».

«Прекрасно, — незнакомец усмехнулся. — Точно по плану».

Раздвигая руками кусты, он старался не сбивать листья, не ломать ветки, оставлять поменьше следов.

Через несколько минут человек вышел к опушке леса и остановился у низкорослой сосны, корявой и темной, как путь в светлое будущее. Именно квазимодовской уродливостью дерево и привлекало. По мощному, сильному стволу было удобно взбираться, толстые переплетающиеся ветви служили отменной опорой, а густая хвоя надежно скрывала человеческую фигуру от посторонних глаз.

Остановившись, человек забросил чехол с ружьем за спину и, подпрыгнув, уцепился за нижний сук. Легко подтянувшись, он вскарабкался на несколько метров вверх, до небольшой развилки. Здесь пара толстых ветвей вкупе со стволом образовывали некое подобие кресла. Устроившись поудобнее, мужчина положил кофр на колени, щелкнул замочками и извлек на свет укороченную снайперскую винтовку Драгунова, неторопливо установил на нее прицел. Из брезентового кармашка достал две полностью снаряженные обоймы. В одной пули были черные, с ярко-красной каймой у самого дульца гильзы, во второй — обычные, с латунными головками.

Вогнав в магазин первую обойму, стрелок поднял руку и снова посмотрел на часы. Четырнадцать минут. На минуту раньше намеченного. Неплохо. Вскинув винтовку, он приник к окуляру прицела. Прекрасно, все как на ладони.

В четырехстах метрах от него начинался первый ряд заграждений — столбы с натянутой на них колючей проволокой; затем — пять метров контрольно-следовой полосы и второй ряд заграждений; дальше — три метра «мертвого» пространства и последняя, третья линия — столбики с проволокой, тонкой, почти незаметной. Стоит кому-нибудь попробовать перебраться через нее, и в караулке воинской части завоет сирена. Не пройдет и двух минут, как в месте пересечения ограждения окажется куча народу: рота охраны, ВОХР, дежурные офицеры. И все — вооруженные до зубов. Конечно, командир воинской части не мог не предусмотреть возможности нападения, но наверняка они не ждали того, что задумывалось.

Стрелок повел окуляром вправо, туда, где широкая асфальтовая дорога сворачивала к воротам КПП. Из дверей пропускного пункта вышел прапорщик. Зевнув, он с удовольствием потянулся, уставился в небо, на парящих под самыми облаками птиц. Хорошая погода ожидалась, отличная. Ни дождя, ни туч. И тепло. Бабье лето. Дежурный вытащил сигаретку, дешевую пластиковую зажигалку, прикурил, принялся прохаживаться, поднимая каблуками щегольских хромовых сапожек облачка серой невесомой пыли.

Стрелок усмехнулся, чуть сместил винтовку, внимательно осматривая железнодорожную ветку, прорезающую территорию складов до самого ГСМ, узенькую бетонную платформу и одинокую фигурку часового у железных ворот досмотровой зоны. Сегодня, ровно через полтора часа, в ворота войдет товарняк — цистерны с горючим. С самым обычным бензином. Начальник дивизионных складов трезво рассудил, что ввиду отсутствия финансирования, когда половина емкостей на складе горюче-смазочных материалов пустует, рационально сдавать их в аренду. Хотя бы тем же бизнесменам. Ведь деловым людям надо где-то держать свой товар. А воинская часть охраняется получше всяких коммерческих складов: здесь тебе и ведомственная охрана, патрулирующая периметр, и часовые, вооруженные не какими-то там резиновыми «фаллоимитаторами», не «макаровскими» хлопушками, а «Калашниковыми», тут и сигнализация, и «контролька», и служба досмотра, и специально натасканные сторожевые овчарки. Словом, настоящий укрепрайон.

Стрелок повернулся вправо, к складам ГСМ. Вот они, на три четверти врытые в землю цистерны с нефтепродуктами, горючим и маслами. Вокруг пустынно, обслуга из офицеров и контрактников уже давным-давно убыла в город, солдаты отдыхают в казарме. Только двое часовых прохаживаются вдоль колючки, позевывая, поеживаясь, поглядывая в небо. Не дай бог, ночью дождь зарядит.

За ГСМом можно было различить несколько приземистых строений: бойлерные, свинцово-каменный куб солдатской столовой, неказистый, выкрашенный в сочно-зеленый цвет клуб и ядовито-желтое здание казармы. Караулки стрелок не видел, зато отлично различал вышки часовых по углам ограждения — четыре островерхие, угрюмого вида башенки, затянутые пятнистой маскировочной сеткой. Часовые могли укрыться в них и обороняться, не представляя из себя мишени. Стрелок не волновался. В нужный момент сами вылезут.

Снайперу не понадобилось прикидывать расстояние. Он делал это уже дважды. Шестьсот метров с небольшим. При такой погоде, отличной видимости и полном безветрии выстрел не из самых сложных. Ему приходилось «работать» цели и похуже.

Достав из кармана крохотный передатчик «Daewoo», стрелок надел на голову наушник с тонкой изогнутой лапкой микрофона, перевел тумблер в рабочее положение. Дождавшись, пока ему ответят, произнес условную фразу:

— Тель — Брату. Я на месте. Племянник выздоровел, родня разъехалась.

— Отлично, Тель, — откликнулся собеседник. — Жди.

— Понял.

Снайпер положил винтовку поперек живота, навалился спиной на ствол сосны и закрыл глаза.

* * *

На одной из улиц Чеховска остановился старенький «Москвич». Машина неброского малинового цвета была в меру грязной и в меру обшарпанной. Из салона выбрались двое: нескладный, длинный, чрезвычайно худой мужчина с вытянутым землисто-болезненным лицом, напоминающим лошадиную морду, и худощавый, интеллигентного вида парень лет тридцати двух, в модных очках, с аккуратной комсомольской прической и тонкими, жесткими губами. Звали этих двоих — Дофин и Близнец. Одеты они оказались до такой степени по-разному, что только диву даваться. На Дофине — безразмерное трико, пузырящееся на коленках, выцветшее, застиранное, кеды и дешевая матерчатая куртка. На Близнеце — элегантный костюм, свежая рубашка в тонкую полоску, темный галстук, дорогие кожаные туфли и стильный плащ. Провинциальный дачник и лондонский денди в социалистическом альянсе. Их группа имела позывной «Младший сын» и играла решающую роль в начинающейся операции.

Парочка спокойно прошествовала к загаженному подъезду. Здесь Близнец задержался, чтобы посмотреть на окна третьего этажа.

— Он точно дома?

— Пойдем-пойдем, — хлопнул его по плечу Дофин.

У дверей нужной квартиры они остановились. Близнец отошел в сторону, откинул полу плаща, под которой оказался «узи» с глушителем на стволе. Второй автомат висел у Дофина под курткой. Оба почти синхронно передернули затворы, затем «лошадиная морда» нажал на кнопку звонка.

Через двадцать секунд из-за двери послышалось:

— Кто?

— Алексей Дмитриевич, это сосед сверху… — пробубнил Дофин.

— А-а, сейчас. — Заклацали замки, и дверь распахнулась.

На пороге стоял плотненький низкорослый мужчина в спортивных штанах и футболке с цифрой «10» на груди. Увидев незнакомца, он нахмурился, но предпринять ничего не успел. Парочка шагнула в квартиру.

— Кто вы такие? — стараясь придать голосу решимости, спросил Алексей Дмитриевич.

— Собирайтесь, вы поедете с нами, — заявил Дофин.

— С какой стати? — возмутился тот. — Вот я сейчас позвоню в милицию.

— Не стоит. — Близнец приоткрыл полу плаща, демонстрируя оружие. — Не надо делать глупостей. Вы дома не один, нам известно…

Хозяин замер. Он действительно был не один. Кроме него, в квартире находился десятилетний сын.

— Поедемте, — почти миролюбиво повторил Дофин. — Мы не требуем от вас чего-то экстраординарного. Пустяк. Мелочь. Всего один звонок — и вы свободны. Не вынуждайте нас прибегать к крайним мерам.

— Вам все равно придется поехать, — добавил Близнец.

Алексей Дмитриевич оглянулся на дверь, ведущую в комнату, за которой весело и уютно бубнил телевизор, вздохнул тяжело.

— Ладно, я согласен.

— Вот и чудненько, — улыбнулся Дофин. Улыбка была неприятной, неживой. — Накиньте что-нибудь.

Хозяин механически снял с вешалки военный плащ.

— Нет, лучше вот это, — возразил Близнец, подавая обычную гражданскую курточку. — Не так привлекает внимание.

— Хорошо. — Алексей Дмитриевич послушно оделся. — Теперь мы можем ехать?

— Это мне нравится, — мертво оскалясь, бухнул Дофин. — Речь не мальчика, но…

— Много говорим, — жестко оборвал его Близнец. — Поехали…

* * *

В трех километрах от военного городка, в жиденькой березовой рощице, стояла «девятка» цвета «синий металлик». В салоне разместилась еще одна пара — рыхлый квадратный мужчина средних лет с приветливым лицом добряка Карлсона из известной сказки, носящий прозвище Шептун, и мощный, мрачноватого вида подтянутый здоровяк, на круглом лице которого красовалась черная повязка, скрывающая пустую правую глазницу. Одноглазого называли Папашей Сильвером. В данном случае он выполнял функции охранника.

Как только Шептун отложил передатчик, Папаша Сильвер поинтересовался:

— Срывается?

Координатор посмотрел на часы.

— Да нет. У них еще вагон времени — почти полчаса.

— А если наш Младшенький не позвонит?

— Хорь сказал: до восьми. И пять контрольных минут.

— Ясно.

Папаша Сильвер погладил лежащий на коленях под свернутым вдвое байковым одеялом «АКМСУ».

— Как по-твоему, что сделает Хорь, если дело обломится? — повернулся к нему Шептун.

— Кинет нас к едрене матери. На фиг мы ему… — криво ухмыльнулся Папаша Сильвер. — Или убьет.

— Думаешь, сумеет? — помрачнел Шептун.

— Кто его знает, может, и сумеет. Да не паникуй раньше времени. Работай, — кивнул Сильвер.

— М-да… — Шептун вновь повернулся к приборной панели.

* * *

Ровно в семь двадцать диспетчерские службы первой подстанции «Скорой помощи» и пожарной части города Чеховска зарегистрировали два вызова. Первый — об остром сердечном приступе, второй — о пожаре во дворе жилого дома по улице Юных натуралистов. Ввиду относительно спокойного часа оба вызова были приняты сразу же, и через пять минут после звонка машины отправились по адресам. «Скорая» — старенький, видавший виды «уазик» серого цвета с красным крестом на борту — остановилась у подъезда шестиэтажного жилого дома, одного из самых высоких строений в Чеховске. Врач и санитарка вошли во второй подъезд и пешком поднялись на последний этаж. Как только они оказались на площадке, навстречу им шагнули двое — нескладный мосластый тип с серой неприметной внешностью и мускулистый громила двухметрового роста со звероподобной физиономией, на которой отчетливо выделялись крохотные глазки и чугунная подковообразная челюсть. За их спинами маячил круглолицый толстяк с фигурой совкового бульдозера. Через полминуты трупы врача и медицинской сестры уже лежали на чердаке, прикрытые грязными тряпками, промокшими картонными коробками и серыми досками, оставшимися, должно быть, еще от строителей.

Мосластый резво скатился вниз, выбежал из подъезда и торопливо подошел к машине. Дремлющий в кабине шофер не обратил бы на него внимания, но тот настырно постучал в стекло.

— Слышь, командир, — прогундел убийца, — там это… Врач зовет. Сказал: носилки захватить.

Водитель матернулся про себя, символически сплюнул, состроив недовольное лицо, захлопнул дверцу машины, вытащил из салона несуразные брезентовые носилки и кивнул мосластому:

— Схватись за вторые ручки, а то на лестнице не развернуться.

— Ага, — чуть ли не жизнерадостно кивнул тот, расплываясь в идиотической улыбке. — Спасибо, командир. Ты это… Не волнуйся, мы компенсируем.

— Да ладно! — Шофер махнул широкой узловатой ладонью. — Пошли уж, чего там.

Они затопали вверх по лестнице на шестой этаж, где их поджидали спокойный, как слон, двухметровый амбал и нервничающий, мнущий пальцы толстяк.

Пару минут спустя любопытный жилец дома, вышедший на балкон покурить, увидел, как бригада врачей — трое внушительного вида мужчин, двое из которых были одеты в халаты, — забирается в санитарный «уазик». На плече у одного из них висела объемистая брезентовая сумка. Машина тяжело запыхтела двигателем, словно размышляя, развалиться ей прямо тут или все-таки проползти еще пяток-другой километров, а затем неожиданно шустро для своих лет выкатилась со двора.

Примерно то же самое случилось и с пожарными. В нужном дворе бригада не обнаружила абсолютно никаких следов возгорания. Более того, не наблюдалось обычной в таких случаях суеты: ни криков и воплей, ни по-куриному квохчущих околоподъездных старушек. Двор был пуст. Только у подъезда стояла взволнованного вида симпатичная девица в домашнем халатике да спал на лавочке зачуханный алкаш в мятом плаще и грязноватой кепке, закрывавшей лицо.

— Слава богу, наконец-то дождались! — с облегчением проговорила девушка, шагая к красно-белому «ЗиЛу». — Это не здесь. В соседнем дворе.

— Где в соседнем-то? — Молоденький солдат высунулся в открытое окно. — В каком соседнем?

— Да тут рядом. По улице прямо и во двор. Поедемте, я покажу.

— Так места нет, — нерешительно произнес солдат. Вообще-то ему понравилась перспектива прокатиться рядом с такой телочкой. Он посмотрел на старшего наряда. — Чего делать-то?

Тот неопределенно пожал плечом и, наклонившись к окну, спросил:

— А так объяснить не можете?

Девушка сделала шаг вперед и легко встала на подножку автомобиля у задней дверцы. В этот момент забулдыжка проснулся, огляделся туманно и поднялся. Стоял он нетвердо, если не сказать больше. Собравшись с мыслями, мужичонка побрел вдоль дома, едва не налетел на «ЗиЛ», пробормотал что-то невнятно и шарахнулся влево, к кустам.

— Это тут… Значит, если прямо выехать, сразу же направо, — объясняла тем временем девица, размахивая правой рукой, а левой придерживаясь за дверцу. — Вот… А дальше прямо по улице.

Сидящий у окна солдатик, чуть приоткрыв рот, восторженно заглядывал ей за вырез халата. Не переставая говорить, девушка вдруг опустила руку в карман, а через секунду в лицо пожарнику уставился мощный пистолет с навинченным на ствол глушителем. В это же мгновение неожиданно протрезвевший «пьянчужка» запрыгнул на подножку с другой стороны машины. При ближайшем рассмотрении оказался он довольно молодым и рыжим, как подсолнух. Круглое лицо, усеянное конопушками, расплывалось в улыбке. В правой руке «пьянчужка» держал «узи», раньше скрытый под мятым плащом.

Шофер «ЗиЛа» не успел понять, что произошло. Он ни разу не слышал, как стреляет оружие, снабженное ПБС, и даже не сообразил, что звонкий металлический лязг за спиной и есть выстрелы. Хлопки звучали совсем иначе, чем в кино, да и те заглушало жадное клацанье затворов.

Трое пожарников на заднем сиденье умерли почти мгновенно. Шофер повернул голову, чтобы выяснить, почему это вдруг замолчала словоохотливая девица, и в этот момент сидевший рядом лейтенант странно завалился вперед. Девятимиллиметровая пуля прошла сквозь сиденье, пронзив ему сердце, и звонко ударилась о приборную панель. Водитель приоткрыл было рот, и «пьянчужка» выстрелил ему в затылок, точнее, в прорезиненную ткань, скрывающую шею. Труп водителя мягко завалился на бок. Рыжий спокойно открыл переднюю дверцу, сильным рывком сбросил тело шофера на мертвого лейтенанта и уселся за руль. Девушка так же споро забралась на заднее сиденье, потеснив мертвого солдатика. Убийц абсолютно не смущали ни трупы, ни вид крови, заливающей черно-серые пожарные костюмы.

Машина, заурчав, проехала вдоль дома, свернула на улицу и, все увеличивая скорость, покатила к окраине, где ждали остальные участники операции. Было тридцать семь минут восьмого.

* * *

Георгий Владленович Успенский не ждал гостей. Так сложилось, что на работе он почти ни с кем не общался, а в маленьком городке именно работа служит источником знакомств. Его жизнь текла по раз и навсегда отработанной схеме: дом — работа — дом. Изредка — магазин. Георгий Владленович служил начальником особого склада, доступ на который был строго ограничен для обитателей военного городка, за исключением пары особистов, командира части и его зама. Должность сама по себе не служила каким-либо ограничителем, но Успенский являлся носителем секретной информации, а именно — кодов, отпирающих замки хранилища тактических ядерных боеприпасов, что, согласитесь, серьезно. Отсюда — практически полная изоляция и жесткий контроль за контактами Георгия Владленовича со стороны особого отдела.

Он был обязан докладывать обо всем: о прохожих, спрашивающих на улице сигарету; о походе в булочную; о визите соседа, зашедшего за дрелью; о приглашении на день рождения или Новый год; о почтальоне, принесшем телеграмму.

Когда раздался звонок в дверь, Георгий Владленович автоматически взглянул на часы. Без пятнадцати восемь. Выбравшись из опостылевших объятий дивана, он подошел к двери, посмотрел в «глазок». На лестничной площадке стоял Алексей Дмитриевич Полянский, начальник складов ГСМ. Был он встревожен, бледен и нервно переминался с ноги на ногу, отчего-то поглядывая по сторонам.

— Алексей Дмитриевич, это вы?

— Да, Георгий, открой, пожалуйста, Срочное дело. Очень важное.

Полянский здорово боялся. Не далее как две минуты назад, поняв, куда же его везут, он сказал похитителям:

— Успенский не откроет. Он очень осторожный человек. Не стоит и пытаться.

На что получил исчерпывающий ответ «интеллигента»:

— А вы постарайтесь, Алексей Дмитриевич. Иначе, боюсь, нам придется вас нейтрализовать.

— Что случилось, Алексей Дмитриевич? — все еще не открывая двери, спросил Успенский.

— Георгий, у меня несчастье. Нужно поговорить.

— Подожди, Алексей Дмитриевич…

— Это очень срочно, Георгий! Очень!

Георгий Владленович думал о том, стоит ли ему позвонить и сообщить о визите начальника складов ГСМ в особый отдел. Правила предписывали поступить именно так, но… Он ведь хорошо знал Алексея Дмитриевича. Опять же, если дело личное, то вмешательство особого отдела может как-то навредить Полянскому. Да и никакой опасности в приходе начальника ГСМ Успенский не усматривал.

Он щелкнул замками и распахнул дверь.

— Проходи, Алексей. Чем могу…

С темноватой лестничной площадки в квартиру неожиданно шагнула высокая фигура. Человек сжимал в руке автомат. Второй незнакомец толкнул в спину Полянского.

— Проходите, Алексей Дмитриевич, раз приглашают. Добрый день, Георгий Владленович.

— Добрый… — автоматически ответил Успенский, но, тут же осознав неуместность сказанного, вскинулся: — Кто вы такие?

— Это не имеет абсолютно никакого значения, — отрезал Близнец. — Георгий Владленович, нам нужно от вас только одно: коды. Назовите их, и мы тут же уйдем.

— Ах, вот в чем дело! — протянул Успенский. — Нет. Никаких кодов! И не старайтесь.

— Я же говорил! — патетически воскликнул Полянский. — Я предупреждал!

— А мы все-таки попробуем, — сообщил Близнец. — Георгий Владленович, предположим, мы скажем, что застрелим Алексея Дмитриевича, если вы не назовете нам коды.

— Вы этого не сделаете, — ответил тот.

— Откуда такая уверенность? — хмуро поинтересовался Дофин.

— Вы же превратитесь в убийц. Вас будут разыскивать!

— Как страшно! Прям весь дрожу уже. Значит, так. Я считаю до пяти, а потом или ты говоришь коды, или вот он, — кивок в сторону трясущегося Полянского, — подохнет. Раз!

— Нет, — все еще не очень веря в происходящее, пробормотал начальник ГСМ. — Нет! Вы не можете…

— Еще как можем, — хмыкнул Дофин.

— Но вы же говорили, что… Нет! Не надо. — Он попробовал улыбнуться затрясшимися губами: мол, я понял и оценил шутку, но губы не слушались, гримаска вышла несчастной и жалкой. — Вы же не сделаете этого…

— Еще как сделаем. Два!

— Скажи им, Георгий! — завизжал Полянский. — Умоляю тебя! Назови эти долбаные коды! Ты ведь знаешь: они все равно не смогут войти в городок. Умоляю тебя… — Начальник ГСМ зарыдал.

— Три! — безжалостно продолжил Дофин, поднимая руку и зажимая рот Полянского широкой, цепкой, как клешня, ладонью.

— Георгий Владленович, ну зачем вы упрямитесь? — мягко спросил Близнец. — Алексей Дмитриевич сказал: мы не сможем войти в городок. И потом, вина за гибель этого человека целиком и полностью ляжет на вас. Вы будете мучиться угрызениями совести до самой смерти. Вам не страшно?

— Нет, — отрубил Успенский. — Совесть будет мучить меня, если я дам вам коды!

— Ну что ж, как говорится, хозяин — барин, — развел руками Близнец. — Мы все равно получим коды, только умрет один из ваших и без того немногочисленных друзей.

— Четыре! — Дофин поднял «узи» и прижал глушитель ко лбу Полянского.

— У вас осталась всего одна секунда. Решайтесь же, — горячо зашептал Близнец, наклоняясь к самому лицу Успенского. — Посмотрите в глаза вашему другу. В них страх! Страх, мольба и жажда жизни. Подумайте: десятилетний мальчик останется без отца, а молодая женщина — без мужа. В этом будете виноваты вы, и только вы! Говорите, я приказываю! Ну, говорите же!

— Подождите, — пробормотал Успенский. — Поймите, я не могу. — Он посмотрел в огромные, белые от ужаса глаза Полянского. — Я не могу, Леша.

Тот задергался отчаянно, замычал немо, все еще умоляя, упрашивая о несбыточном.

— Говорите! — рявкнул Близнец. — Быстро!

Успенский опустил взгляд, прошептал едва слышно:

— Я не могу.

— Пять!

По коридору прокатился громкий хлопок. Черные осклизлые брызги повисли на обоях. Труп Полянского повалился на пол. Георгий Владленович охнул. Глаза его закатились, колени подогнулись, и он, совсем как мертвый друг, рухнул на блестящий паркет.

— Потерял сознание, — констатировал Дофин, глядя на часы. — У нас двенадцать минут. Говорил ведь, нечего с ними болтать. Только время угробили. Доставай шприц, ампулы, остальное г…но. Надо поторапливаться.

* * *

В семь часов сорок три минуты стрелок услышал грохот и лязг приближающегося состава.

— Тель, говорит Брат, — ожил вдруг передатчик. — Что у тебя?

— Все нормально, Брат. Я готов.

— Отлично, Тель. Начинаем по сигналу.

— Понял.

Снайпер поднял винтовку к плечу и осмотрел ведущую к КПП дорогу. Примерно через полминуты на ней появился темно-зеленый «уазик». Развернувшись у КПП, машина остановилась, на дорогу выбрались четверо офицеров. Один держал на поводке мощную шоколадного цвета овчарку. Пока все шло по плану.

Последний штришок. Снайпер направил винтовку в сторону ГСМ. Ага, вот и они. К воротам поста поспешал начальник караула. За ним — разводящий и дежурный по части. Значит, все правильно. Сегодня груз принимать уже некому, состав загонят на территорию ГСМ и оставят там до утра. Утром придет обслуга, и тогда топливо перекачают в стационарные емкости. Пока же большая часть цистерн пуста по меньшей мере наполовину. Отсюда вывод: в бочках скапливаются пары. Не зря же на них огромными красными буквами — без прицела можно прочесть — выведено: «ОГНЕОПАСНО», да чуть ли не через каждые пять метров таблички: «КУРИТЬ КАТЕГОРИЧЕСКИ ВОСПРЕЩАЕТСЯ». Еще бы, земля на складе горючесмазочных материалов на метр пропитана бензином и соляркой. Не то что курить — чихать опасно. Моргнуть не успеешь — взлетишь на воздух. Ты уже в раю, а задница все еще дымится.

Часовой зоны ожидания потрусил к воротам. Громыхнули мощные стальные створки, перекрывающие пути, и стрелок увидел локомотив — механическое чудовище с единственным циклопьим глазом-фонарем во лбу. Пару мгновений спустя до него донесся низкий раскатистый рев. Машинист предупреждал всех: «Уходи с пути!»

* * *

Примерно в это же время пожарный «ЗиЛ» свернул с асфальтовой дороги и затрясся по грунтовке в сторону небольшого березнячка. Километров через восемь грунтовка выводила к совхозу «Городной», поэтому маневр машины даже у случайного свидетеля не вызвал бы недоумения. Кто его знает, что там в совхозе загореться может?

Когда асфальтовая трасса скрылась из виду, пожарка свернула в подлесок и остановилась. Девушка и рыжий выпрыгнули из машины. Тотчас же из-за кустов вынырнули четверо: седой, как лунь, представительный мужчина лет пятидесяти, крепкий здоровяк, лысый, похожий на могучего ротвейлера, длинноволосый худощавый блондин лет тридцати пяти и среднего роста хмурый мужчина в форме капитана-общевойсковика с короткой, на армейский манер, стрижкой и острым пронзительным взглядом.

Блондин нес две пластиковые канистры с водой, «ротвейлер» — ворох тряпок, седой — два «АКМСУ», хмурый «капитан» держал сумку, в которой покоились четыре мины с часовым механизмом.

Оказавшись у машины, седой, которого в группе знали как Генерала, взглянул на часы.

— Семь сорок три, — произнес он. — У нас максимум десять минут. Белоснежка и Чубчик чистят кабину. С пола кровь можно не вытирать. Крекер и Леденец снимают с убитых комбинезоны. Марафонец протирает. Особенно не старайся. Все равно присматриваться никто не станет. Давайте, ребята, живенько.

Через восемь минут красный «ЗиЛ» с белой полосой тронулся в путь. В кабине его, лениво навалясь на дверцы, сидела самая обычная пожарная бригада, поспешавшая к месту событий, которые еще не произошли.

Седой достал из кармана передатчик и набрал код.

— Старший сын — Брату, — произнес он.

— Брат слушает, — мгновенно отозвалась рация. Чувствовалось, что сигнала ждали.

— У нас все по плану.

— Отлично, — ответил координатор, которого в обычное время все звали Шептуном. — Тель уже готов. Ждем информацию от Младшего. Пока выдвигайтесь на исходную.

* * *

«Скорая» остановилась на окраине городка Иваньковское. Шофер поставил ее хитро, между двух дворов. Выглянут из одного дома, подумают: точно не к нам, у нас больных нет. Выглянут из второго — только покачают головой: не повезло же соседям.

Мосластый — Пастух — выудил из кармана передатчик.

— Брат, я — Средний, как слышишь?

— Я — Брат, слышу тебя отлично. Как дела, парни?

— Все в порядке. Мы на исходной.

— Прекрасно. Готовность нулевая.

— Понял тебя, Брат. Есть новости от Младшего?

— Пока нет. Ждем.

— И долго ждать?

— До восьми.

— Понял.

— Все. Будьте наготове.

— Всегда наготове! — напряженно хохотнул Пастух.

Сидящий за рулем громила с чугунной челюстью — Айсберг — расплылся в улыбке. Он никогда не отличался сообразительностью, но старательно вникал в тонкости предстоящей операции, заучивая свою роль назубок, дабы не сплоховать в решающий момент. Айсберг обладал отменным чувством команды, решимостью и безрассудной, порой перехлестывающей через край смелостью.

— Как настрой, Бегемот? — повернулся Пастух к толстяку.

Тот пожал плечами, улыбнулся несчастно. Ему никогда не приходилось стрелять в людей. Он надеялся, что не придется и впредь. В конце концов, Хорь ведь взял его в команду не для того, чтобы нажимать на курок. Хорю нужно другое: знания, умение, руки.

— Не дрейфь, Бегемотик, — Пастух ободряюще кивнул. — Все будет абгемахт.

— Хотелось бы, — вздохнул толстяк.

* * *

Товарняк вкатился в зону ожидания медленно и осторожно, словно вез в цистернах не обычное топливо, а нитроглицерин.

«Семнадцать вагонов, — подсчитал снайпер и усмехнулся: — Ну и фейерверк будет! Любо-дорого посмотреть».

Офицеры обходили состав, заглядывали под днища вагонов, забирались на верхушки цистерн, простукивали стальные борта. Учитывая, что уже вечер и группа досмотра тоже торопилась домой, формальности должны были занять минут пятнадцать.

Стрелок взглянул на часы — без десяти восемь, поднял винтовку и приник к прицелу.

Низкорослый прапорщик постучал по железному боку последней цистерны, что-то буркнул остальным и махнул рукой: «Пропускай». Створки ворот разъехались, и состав, тяжело пыхтя, словно переевший удав, втянулся на территорию складов. На посту уже царило оживление. Ворота подъездных путей тоже были открыты. Часовые стояли по обеим сторонам, сжимая в руках автоматы. Чуть поодаль замерли фигурки начальника караула, разводящего и дежурного по части. Группа досмотра прошла к КПП, уселась в «уазик», и машина резво покатила к складам ГСМ, обгоняя состав.

Стрелок видел схему части на экране компьютера и абсолютно точно знал, как передвигаются часовые, какое здание где расположено, какие посты ближе к ограждениям, какие дальше, через сколько минут поднимется тревога, через какое время прибудут первые офицеры. При разработке учитывалась каждая мелочь. Действия групп планировались вплоть до секунд.

Не повышая голоса, стрелок пробормотал в микрофон:

— Брат, я — Тель. Состав прошел. Гости на месте. Можно начинать.

— Красный свет, Тель!

— Что случилось?

— Нет известий от Младшего.

— Черт! Что будем делать, Брат?

— Ждать.

— Дьявол! Понял.

Стрелок выматерился сквозь зубы, однако винтовку не опустил.

Состав, громыхая, подполз к воротам и остановился. Неподалеку затормозил «уазик». Выбравшийся из кабины прапорщик подозвал начальника караула, предъявил ему необходимые бумаги. Тот полистал накладные, смурно кивнул и махнул рукой часовым: «Запускай». Состав медленно приближался к цистернам.

Стрелок проконтролировал время. Восемь минут, как и планировалось. Он несколько раз глубоко вздохнул, усмиряя непослушное сердце, и аккуратно, ласково прижал приклад поплотнее к плечу. Ниточка перекрестья поползла от хвоста состава к голове. Вот мелькнула зеленая стенка локомотива. Стоп, назад. Перекрестье сместилось к серому, залитому гудроном борту первой цистерны.

«Первый — последний — средний, — повторил про себя снайпер последовательность выстрелов. — Три обязательных и семь произвольных. Всего, стало быть, десять. Это примерно двадцать секунд. За грохотом разрывов никто не услышит хлопков выстрелов. Вернее, те, что на посту, услышат наверняка. Но это не имеет значения».

Ему не нужно было следить за циферблатом часов, он отлично видел электронные, висящие на стене клуба.

20.04.47.

Дальше 04.53, 04.57, 04.59. Бах! Зеленая четверка сменилась пятеркой.

«Пора бы уже. Пора. Иначе может быть поздно…»

* * *

Шептун посмотрел на часы, поднес передатчик к губам.

— Младший, я — Брат. Что у тебя?

Папаша Сильвер тоже поглядел на циферблат.

— Все. Они опоздали. Командуй отход.

— Чтоб тебя! Брат вызывает Младшего.

И в ту же секунду передатчик ожил:

— Брат, я — Младший. Коды у нас. Слушай: первая дверь — 411239; вторая — 270561. Все. Уходим в оговоренную точку.

Шептун перевел дух, глаза его азартно заблестели.

— Брат — Телю. Начинаем! Зеленый свет!

— Понял, Брат, — отозвался стрелок. — Начинаем. Отбой.

— Брат — Среднему и Старшему, — торопливо бормотал Шептун в микрофон…

* * *

…В кабине «ЗиЛа» Генерал быстро записывал цифры. Когда координатор назвал последнюю комбинацию, он кивнул и скомандовал:

— Всем приготовиться. Начинаем.

* * *

…В салоне «Скорой помощи» Пастух дублировал действия Генерала. Записав коды, он сообщил Шептуну:

— Готово.

— Отлично, — с явным облегчением произнес координатор. — Начинаем.

— Поняли тебя, Брат. Внимание, ребята! — Пастух посмотрел на товарищей. — Начинаем.

Айсберг крякнул довольно:

— Ну, братва, понеслась.

* * *

— Брат — Телю. Начинаем! Зеленый свет!

— Понял, Брат, — почти не разжимая губ, произнес снайпер. — Начинаем. Отбой.

Он задержал дыхание и нажал на курок. Приклад винтовки чувствительно ударил в плечо. Латунная гильза мелькнула в лучах заходящего солнца пронзительно-желтой молнией.

Часовой у ворот успел удивленно повернуть голову, и в ту же секунду на месте головной цистерны расцвела огромная огненная роза. Выстрел можно было считать идеальным. Бронебойно-зажигательная пуля пробила стену цистерны и вошла в емкость как раз там, где бензин уже превратился в маслянистые, тяжелые, густые пары. Взрыв был оглушительным. Мощная огненная волна выплеснулась за территорию складов, перевернула «уазик», разбросала людей на дорожке. Тело часового отлетело метра на три и повисло на колючей проволоке, безвольное, сотрясаемое мелкой дрожью агонии. Шея трупа дымилась, по куртке пробегали короткие язычки пламени, оставляя рыже-коричневые сгоревшие пятна.

Уцелел только солдат, в момент выстрела повернувшийся к лесу. Он стоял слишком близко к составу, и ударная волна, разбегающаяся в стороны, не зацепила его. Часовой попал в узкий клин мертвой зоны. Все остальные превратились в пылающих кукол. Живые факелы метались среди желто-черно-алых волн нестерпимого жара, вопя от боли. Чудом выживший часовой опустился на колено и вскинул автомат, выцеливая стрелка. Надо отдать ему должное, выдержка у парня была отменной, чего нельзя сказать об уме. Он не догадался спрятаться, найти какое-нибудь укрытие. Впрочем, какое укрытие можно найти на складе горюче-смазочных материалов?

Стрелку не пришлось передергивать затвор, винтовка Драгунова сделала это автоматически, экономя время снайпера. Он только переместил перекрестье прицела на замыкающую цистерну и снова нажал на курок. Стоящая на колене фигурка с «АКМ» в руках была буквально разорвана в клочья ударной волной. Десятки тонн топлива хлынули на промасленную землю, поджигая ее, растекаясь гигантским огненным озером. Катастрофа принимала необратимый характер. Еще один выстрел. Рванула средняя цистерна. Гудящая раскаленная стихия, пожирающая все на своем пути, покатилась через асфальт к автопарку, казармам, столовой и клубу.

Секунду спустя отделившиеся от общего потока многочисленные ручейки хлынули в дренажную канаву. Огонь моментально заполнил ее и, набирая силу, потек в сторону КПП и караулки, перехлестывая через край, облизывая подсохшую траву и груды опавшей листвы. Пламя с гулом пожирало деревья, мусор, столбы ограждения периметра.

Стрелок знал, что сейчас на грохот разрывов из казармы выскакивают солдаты и дежурные по подразделениям. Часовые собираются на вышках, чтобы с изумлением созерцать, как исчезает с лица земли склад общевойсковых боеприпасов. Огонь уже захлестнул соседний пост, и часовой заметался, не зная, что же делать. В нем боролись долг и инстинкт самосохранения. Стрелок делал свое дело. Бронебойно-зажигательные пули прошивали стенки цистерн. Взрывы следовали один за другим, и пожар постепенно перерастал в огненный смерч. Черные клубы дыма с пробивающимися сквозь них языками пламени ввинчивались в сиреневое вечернее небо.

Состав завалился набок. Теперь уже никто не сумел бы сдвинуть его с места. Объятый пламенем, искореженный локомотив, точнее, его черный остов каким-то чудом устоял, хотя и сошел с рельсов. Ударная волна увечила вагоны. Пламя моментально охватывало пары, и цистерны превращались в шестидесятидвухтонные бомбы, взрывающиеся, разбрасывающие вокруг себя фонтаны огня и смертоносные куски железа. Подземные хранилища пока еще были целы, но жар уже подобрался к ним вплотную.

Опустошив обойму, стрелок извлек из кармана новую, в которой братьями-близнецами покоились десять патронов с обычными латунными головками, прищелкнул магазин к винтовке и вновь приник к прицелу. Вот они. Все как и ожидалось. Четверо часовых у склада артиллерийского боезапаса стоят на навесных дорожках, вцепившись в поручни. Смотрят, разинув рты, на бушующий огонь.

Теперь он должен ждать. Дежурные на КПП наверняка не расслышали хлопков выстрелов. А те, кто слышал, уже мертвы. Скоро начнется второе действие. А пока антракт. Можно полюбоваться фантастическим зрелищем.

* * *

Они тоже слышали взрывы. Целую серию. Казалось, небо раскололось и обрушилось на землю. Пастух крякнул горлово и покрутил головой.

— Вот это да, — буркнул он.

— Смотри, смотри, смотри! — Сидящий за рулем Айсберг наклонился к лобовому стеклу. — Видишь, вон! Класс! — не сдержал он по-детски непосредственных эмоций.

За лесом выросли огромные клубы черного дыма. Отсюда, с расстояния в несколько километров, казалось, что это гигантские жуткие цветы — порождение преисподней — тянутся к свету. Бегемот, всем телом подавшийся вперед, зачарованно уставился на пожарище и даже приоткрыл рот.

Пастух звонко хлопнул в ладоши.

— Эй, Бегемот, проснись! Что, впечатляет?

Тот, не отрывая взгляда от извивающихся в небе черных стеблей, пробормотал:

— Ужас!

— Беда, братцы, — подтвердил Айсберг. — Настоящая беда.

Издалека донесся вой пожарной сирены, и тотчас же ожила рация:

— Приготовились. Старший, Средний, приготовились.

Пастух поднял передатчик:

— Брат, я — Средний, понял тебя. Мы готовы.

Сидящие в пожарном «ЗиЛе» отреагировали так же скоро:

— Я — Старший. Слышу отлично, Брат. Мы готовы.

— Превосходно. Начали. И ни пуха вам ни пера, ребята.

— К черту, Брат! — прозвучало в эфире одновременно.

* * *

Сквозь диоптрику прицела стрелок наблюдал за тем, как въезжают в распахнутые настежь ворота воинской части вереницы пожарных и санитарных машин. Среди мощных тяжелых «ЗиЛов» приземистые «уазики» и «рафики» смотрелись словно лилипуты. Одни скатывались на обочины, другие тормозили у КПП, некоторые проезжали дальше. Пожарные ставили свои машины неподалеку от границы огня, которая, впрочем, быстро расширялась. Пламя теснило людей, отрезая землю метр за метром. Благодаря дренажным канавам осьминог-пожар вытягивал щупальца фантастически быстро и далеко. Пламя вплотную приблизилось к казарме, поглотило солдатскую столовую, клуб, захлестнуло автопарк и теперь медленно, словно каток, наползало на караулку. Справа огонь медленно пожирал железнодорожную ветку, гору угля у котельной и продовольственные склады. Уже горело неказистое здание прачечной и солдатской чайной. Это был не просто пожар, а неудержимое, всесокрушающее буйство стихии.

Через семнадцать минут после начала операции на территории части уже стояло не менее тридцати пожарных машин и столько же наверняка было в пути. Около двадцати машин «Скорой помощи» выстроились вдоль дороги. Сейчас свободный участок, отделявший КПП от линии огня, составлял около ста пятидесяти метров, но расстояние это сокращалось с каждой секундой. Часть машин сворачивала направо и проезжала к караулке, к оружейным складам, пытаясь остановить всемогущего демона, сбить пламя, не дать ему добраться до оружейных запасов.

Первые расчеты уже размотали гидранты, первые струи воды хлестнули на раскаленный цветок. Впрочем, без видимых последствий. Вода шипела и испарялась, ее было слишком мало, а огонь был слишком силен. Речь шла уже не о спасении, а хотя бы о локализации. Пожарные стремились остановить рост пламени, сдержать его до прибытия поддержки. Это им относительно удавалось, пока не начали рваться подземные хранилища. Огонь вылизывал бока цистерн добела, раскаляя их, воспламеняя горючие пары. Все новые и новые емкости взлетали на воздух.

«Если когда-нибудь апокалипсис случится, — подумал отстраненно стрелок, — то он будет именно таким — огненным зверем, сметающим с лица земли все живое».

— Внимание, Тель, мы начинаем, — ожила рация.

— Понял. — Стрелок вновь поудобнее устроил винтовку.

* * *

Этот пожарный «ЗиЛ» и машина «Скорой помощи» ничем не отличались от других. Они беспрепятственно въехали на территорию части, прокатились по главной дорожке и свернули к оружейным складам. Лиц людей стрелок разобрать не мог, но сидящие в «ЗиЛе» подали ему условный сигнал — один из мнимых пожарных снял шлем и выставил руку в окно, опустив ее вниз. Не привлекающий внимания, абсолютно естественный жест.

У склада боеприпасов обе машины остановились. Первые ворота оказались даже не запертыми на замок, и это было, пожалуй, самым важным. Часовые на подвесных мостках подтянулись поближе. Двое вохровцев стояли чуть в стороне, сжимая в руках «АКМ». Не так уж и много народу, если учитывать важность хранившихся здесь боеприпасов.

Высунувшийся из окна машины пожарник покрутил головой и, увидев часового, гаркнул:

— Пожарные колодцы здесь есть?! Брандспойты подключить!

— Колодцы-то есть, — вздохнул один из вохровцев и взглянул в сторону огня. — Вызовите начальника караула, чтобы он запустил вас на пост.

— Так ваш начальник караула неизвестно где сейчас, — отчего-то оскалился пожарник, — а огонь вон. — Он махнул рукой себе за плечо. — Если перекинется на соседние строения, все — пиши пропало. И сами сгорите, и хлам, который вы охраняете.

В это время снайпер нажал на курок. За гулом пожара выстрел был неразличим, просто один из часовых вдруг дернулся и сполз на железную дорожку. Через мгновение упал грудью на перила второй. Автомат выскользнул у него из рук и грохнулся на стальной пол, а солдат, перевалившись через ограждение, полетел вниз. Третий рванулся к товарищам, но тут же, словно споткнувшись, рухнул ничком и застыл. Снайпер выпустил три пули за четыре секунды и ни разу не промахнулся.

Как только первый солдат упал, дверцы «ЗиЛа» распахнулись и короткие, практически бесшумные очереди «узи» положили на землю обоих вохровцев. Четвертого часового сняла Белоснежка из «беретты».

— Все, поехали!

Выскочив из машины, лжекапитан торопливо распахнул ворота. «ЗиЛ» развернулся, перекрывая въезд. Шестеро «пожарников» выбрались из салона и быстро направились к неприметным внутренним воротам, за которыми высился насыпной холм — крыша подземного хранилища. Боевики в два удара сбили замок, и «Скорая помощь» въехала на территорию склада тактических ядерных боеприпасов.

— Так, — Генерал посмотрел на часы, — у нас пятнадцать минут. Марафонец, останешься на улице. Если появятся солдаты — убей их.

— Я знаю, — кивнул лжекапитан.

— Остальные со мной. — Генерал шагнул к хранилищу.

Айсберг вынул из брезентовой сумки огромные ножницы-кусачки.

* * *

Выполнив свою задачу, стрелок неторопливо упаковал винтовку, спустился вниз и, подобрав стреляные гильзы, зашагал к дороге, где стояла новенькая вишневая «пятерка». Из багажника были извлечены шапочка-бейсболка и кожаная куртка, придавшая стрелку элегантно-франтоватый вид, который дополнили зеркальные очки и кожаные велосипедные перчатки. Винтовку он положил на заднее сиденье. Сев за руль, Тель поехал к месту сбора. Времени в запасе было более чем достаточно.

* * *

Первая дверь — мощная стальная плита — оказалась запертой на навесной замок. Справиться с ним не составило особого труда. Преодолев это препятствие, боевики шагнули в небольшой предбанник, в правом верхнем углу которого примостилась небольшая видеокамера. Над дверью, словно глазок светофора, горел красный огонек. Слева, на уровне человеческой груди, был укреплен кодовый замок — небольшая панель с десятью кнопками.

Леденец вскинул «узи» и нажал на курок. Автоматная очередь разнесла серебристую коробочку видеокамеры вдребезги. Посыпались куски пластика, осколки линз, детальки микросхем. Закружилась облачком бетонная пыль. Сейчас в караульном помещении должна была взвыть сирена, но ничего не произошло. Собственно, так и задумывалось. Огонь сожрал уже половину всех коммуникаций, включая кабели сигнализации и внешние линии энергоснабжения. Однако механизмы пневматического открывания дверей, как и кодовые замки, до сих пор работали, поскольку подключались к собственному, автономному, генератору.

Наклонившись к замку, Генерал торопливо набрал шестизначный код. Где-то внизу заработали моторы, и полуметровой толщины створка легко откатилась в сторону. За ней протянулся небольшой коридорчик, в дальнем конце которого виднелась еще одна камера. Белоснежка мгновенно подняла пистолет. Камера лопнула, разлетелась на десяток обломков, оставив после себя лишь стальной кронштейн и торчащие из него обрывки проводов.

Группа торопливо зашагала вперед. Еще один набор кода, и вторая бронированная плита плавно ушла в стену.

За ней обнаружился лифт — обычная площадка, окруженная сеткой. Шахта уводила вниз, в подземный этаж, где, собственно, и хранился нужный груз. Груз, ради которого заваривалась эта каша и ради которого они пришли сюда. Груз, который принесет им целое состояние или лишит жизни.

— Белоснежка, остаешься здесь, — скомандовал Генерал.

— Хорошо, — ответила девушка, делая шаг в сторону.

Остальные семеро боевиков ступили на стальную площадку подъемника. С мерным урчанием лифт спустился в подземелье.

Еще одна дверь — на сей раз без цифровых замков и хитрых предосторожностей, — и боевики оказались в большом тускло освещенном помещении, вдоль стен которого тянулись стеллажи. А на стеллажах… На стеллажах стояли темно-зеленые ящики с аккуратной пометкой — кружком-сердцевинкой, вокруг которой три лепестка-треугольника. Лицо Бегемота засветилось восторженным благоговением. Он подошел к одной полке, к другой, провел по ящикам ладонью. Все ждали.

— Это они, — наконец выдохнул толстяк.

— Отлично.

Генерал деловито оглядел полки, подошел к ближним от лифта.

— Берем вот эти. — Вытащив из кармана кусочек мела, он проставил на нужных контейнерах белые крестики. — Сначала все грузим, потом поднимаем. Вперед!

Боевики один за другим подхватывали ящики и, сгибаясь под тяжестью, переносили в лифт. Каждая мина весила около сорока килограммов, плюс шесть килограммов — тара. На погрузку пятнадцати контейнеров ушло шесть минут, еще полминуты лифт полз вверх. Здесь коридор подлиннее, и времени на то, чтобы забросить ящики в «уазик», уйдет гораздо больше. Придется поторопиться.

— Быстрее, парни! Быстрее!!! — кричал Генерал, подхватывая контейнер.

Громила Айсберг взвалил на плечи сразу два. Леденец тоже ухватил ящик. Еще один взяли Крекер и Бегемот. Шестой поднял Пастух. Итого две ходки по три минуты. Долго! Бегом! Бегом!!! Чубчик схватил седьмой контейнер.

Серый «уазик» с красным крестом подогнали вплотную ко входу в склад, открыли задние дверцы. Поняв, что группа не укладывается в отведенное время, лжекапитан поспешил на помощь. Белоснежка, запрыгнув в кузов пикапа, помогала составлять контейнеры в штабели.

Когда погрузка была в самом разгаре, рядом с воротами остановился еще один пожарный «ЗиЛ», и высунувшийся из окна парень крикнул лжекапитану:

— Эй, командир, у вас есть где рукава подключить?

Тот угрюмо покачал головой.

— Здесь нельзя. Оружейный склад. Проезжай дальше, может быть, у караулки.

— Ага. — Парень кивнул на пустую пожарную машину. — А где ребята?

— На пожаре, где ж еще? — буркнул «капитан» хмуро и, демонстративно сплюнув, повернулся спиной, давая понять: разговор окончен.

— Ну ясно, — с едва заметной ноткой разочарования протянул пожарник. — Бывай, командир. Смотри не сгори.

«ЗиЛ», взревев двигателем, унесся прочь.

Погрузка заняла чуть больше шести минут. Несколько боевиков запрыгнули в санитарный «УАЗ» и взяли оружие на изготовку. Остальные забрались в «ЗиЛ». Обе машины, завывая сиренами, рванули к КПП. Дежурный прапорщик если и удивился тому, что «пожарка» уезжает в самый разгар бедствия, то виду не подал. «ЗиЛ» и «Скорая» выкатились на асфальтовую дорогу, но свернули не налево, к Чеховску, а направо — к поселку Валовому. На пустынной дороге они съехали в густой подлесок, протряслись по раздолбанной глиняной колее метров триста и остановились. Здесь их ждал обычный мебельный фургон «ГАЗ», каких в любом городе тысячи. Обитый жестью кузов, смазанные эмблемы эфемерной автодорожной базы на дверцах, приевшийся всем грязно-голубой цвет. Рядом с грузовиком стояли Шептун, Папаша Сильвер, Дофин, Близнец и Тель.

Шептун шагнул навстречу «ЗиЛу».

— Ну что? Все в порядке? — спросил он выпрыгнувшего из кабины Генерала.

— Да. Груз у нас.

— Отлично.

— Ребята, — Генерал обернулся, — перегружаем ящики и уходим. Марафонец, установи канистры и мины.

Лжекапитан кивнул и потянулся к сумке. Он устанавливал в кабинах канистры, цеплял к ним мины, набирал на панелях таймеров время.

Когда все было сделано, Леденец и Айсберг достали из «ГАЗа» маскировочную сеть и накинули на пожарку и санитарную машину.

— Уходим! — приказал Генерал.

Боевики забирались в фургон, когда кто-то спросил:

— А где Марафонец-то?

На секунду все замолчали, а потом Шептун предположил:

— Только что здесь ведь был. Может, до ветра отошел? — И тут же позвал: — Марафонец! Эй, Марафонец!

Тишина.

— Сбежал, сука! — рявкнул вдруг Генерал. — Ах, б… такая! Он мне сразу не понравился. Сразу! Надо было завалить его!

— Пора уходить. — Шептун посмотрел на часы.

— Нет, сперва я найду эту гниду. — Генерал повернулся, всматриваясь в густые заросли.

— Поехали, поехали, — торопил Шептун. — Еще успеем. Никуда он от нас не денется.

Седой подумал мгновение, выдохнул с досадой:

— А-ха, ну ладно, поехали. Но эту тварь я достану.

— Потом разберемся.

Шептун сел за руль фургона. Генерал закрыл дверцу кузова и устроился на пассажирском сиденье. «Газик» запыхтел двигателем и покатил к Москве.

* * *

Трупы часовых и вохровцев обнаружили только через полтора часа. После того, как прибывший по тревоге командир части приказал дежурному по КПП бежать вокруг, через лес, к казармам, за солдатами-посыльными; после того, как те уезжали в город на стоящих пока без дела «Скорых»; после того, как, несмотря на долгие звонки, не открыл дверь Георгий Владленович Успенский, — что само по себе уже являлось ЧП и требовало принятия особых мер, — и, наконец, после того, как прибыл начальник склада общевойсковых боеприпасов. Бледный, он подошел к воротам, остолбенело посмотрел на лежащие тела, на распахнутую дверь хранилища и на подгибающихся ногах потрусил к КПП доложить о страшной находке непосредственному начальнику, а заодно вызвать милицию и сотрудников ФСБ.

Представители МВД и ФСБ прибыли через двадцать минут, и сразу же был введен в действие оперативный план «Блокада». На то, чтобы перекрыть только основные трассы, ушло почти пятнадцать минут. По тревоге подняли все ближайшие воинские части. Тяжелые «Уралы» и «ЗиЛы» блокировали второстепенные дороги и грунтовки. Автоматчики в бронежилетах стояли на обочинах, хмуро наблюдая за тем, как сотрудники ГАИ и ВАИ останавливают для досмотра сомнительные легковые машины и грузовики. В ходе операции «Блокада» удалось обнаружить и задержать крупный груз маковой соломки, которую везли в картонных коробках из-под импортного растворимого кофе. Были также арестованы четверо молодых людей, в «Ниссане» которых оказались два пистолета «ТТ» и помповое ружье. Не удалось только обнаружить машину с похищенными минами. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. К моменту введения в действие плана «Блокада» террористы находились на базе. Мебельный фургончик спокойно отдыхал во дворе, а смертоносный груз, перенесенный в одно из зданий комплекса, изучали Бегемот и Близнец, обсуждая между собой особенности конструкции мин и возможные способы их подключения и взвода.

* * *

У ограды дивизионных складов выстроились милицейские «уазики» и несколько черных «Волг». Пламя бушевало вовсю, и говорить приходилось очень громко, иначе голоса заглушал рев пожара. К этому часу стало ясно: военный городок спасти не удастся. Огонь уничтожил едва ли не три четверти всех строений. Площадь горения благодаря стараниям пожарных и — в большей степени — асфальтовой дороге, мешающей пламени перекинуться на соседние здания, теперь практически не расширялась. Безветрие пока спасало оружейные склады от огня, и все присутствующие молились о том, чтобы погода не изменилась.

К десяти на пульт дежурного по городу поступила информация о таинственном исчезновении машины «Скорой помощи» вместе с медицинской бригадой.

К половине одиннадцатого вечера оперативники ФСБ получили первые данные о погибших: не считая шести застреленных часовых, от огня погибло по меньшей мере тринадцать человек. Десять из этих тринадцати убиты взрывом и пламенем в первые же минуты возгорания. Кроме того, взломав дверь квартиры Успенского, сотрудники ФСБ обнаружили еще два трупа — начальника ГСМ капитана Полянского, убитого выстрелом в голову из оружия крупного калибра, и хозяина квартиры. На локте Успенского отчетливо просматривался след внутривенной инъекции.

Срочно прибывший из Москвы начальник подотдела оперативных разработок управления «Т» ФСБ полковник Рощенков стоял у ворот оружейного склада, беседуя с командиром части — плотным, если не сказать больше, барского вида мужиком лет сорока семи — и наблюдая за бушующим в полусотне метров пожарищем. Его заместитель майор Котов вместе с группой экспертов осматривал склад тактических боеприпасов.

Котов, деятельный, подвижный, оглядывался, взбирался на вышки часовых, спустился в хранилище, попробовал на вес несколько ящиков, засекая время, отнес один к лифту, поднял наверх, дотащил до двери. Хмыкнул:

— Та-ак, любопытно…

Он внимательно осмотрел мощные двери бункера, разбитые видеокамеры, перекушенный замок, вновь полез на вышки, затем приказал одному из оперативников:

— Приведи-ка помощника начальника караула. — И тут же продолжил: — Значит, так, картина ясная. Террористы въехали в часть на двух машинах. Вернее всего, на пожарной и «Скорой помощи». «Пожарку» поставили у ворот, «Скорую» подогнали к дверям склада.

Рощенков и командир части подошли поближе.

— Из чего вы делаете такой вывод, товарищ майор? — осведомился полковник.

— В пожарный «ЗиЛ» сложно погрузить пятнадцать ящиков, а «Скорой» не перекроешь ворота. Их должны были видеть. Необходимо опросить пожарников.

— Уже опрашивают, — ответил Рощенков. — Я отдал необходимые указания.

— Ага, отлично! — Котов держался так, словно это он был здесь начальником, а вовсе не полковник. — Дальше. Террористов примерно тринадцать человек, делились они на четыре группы. Двое потрошили Полянского. Вторая группа: координатор и его «горилла». Они не отважились бы оставлять такого человека без прикрытия. Дальше — снайпер. Ловкий, сухощавый, очень подвижный. Ну и основная группа. В ней не менее восьми человек. Один стоял у склада, охранял. Остальные таскали ящики. В их числе здоровый мужчина, настоящий гигант, необычайно развит физически. Еще двое, крепкие, плечистые, отлично подготовленные, в прекрасной форме. И четверо со средними показателями.

— Ну, а это-то откуда вы взяли, Александр Яковлевич? — скептически прищурился Рощенков.

— Все очень просто, Савелий Павлович, — быстро и серьезно ответил Котов, забираясь на вышку часового, покрутил головой. — Солдаты убиты выстрелами в голову. Стреляли вон от того леса, больше неоткуда. Видите, с трех остальных сторон либо какие-то помехи, либо слишком большое расстояние от надежного укрытия до цели. Значит, от леса. Тут больше шестисот метров. Максимальное расстояние для прямого выстрела по фигуре, стоящей в полный рост. С земли часовых почти не видно, а для такого выстрела нужен отличный обзор и удобная позиция. Поэтому стреляли, вернее всего, с деревьев. У сосен слишком высоко начинаются ветви. Тучный человек вряд ли сумеет забраться. А снайпер не просто забрался, он еще и стрелял. Дальше. После начала пожара террористы некоторое время выждали и только потом въехали в городок. Они знали, что первые машины если и не станут досматривать, то запомнят точно. К тому же им было необходимо, чтобы в городке собралось достаточное количество машин, тогда их остановка у склада не вызвала бы подозрений. Ищут гидрант, скажем, или еще что-нибудь в этом духе. Это минут пятнадцать. Пожар начался в двадцать десять, плюс-минус минута. Плюс пятнадцать. Уже двадцать пять. Въехать, добраться до склада, снять часовых, загнать машину, вскрыть замок — и какой! Тротилом рви, не взорвешь, — спуститься вниз — еще минут семь-десять. Будем считать семь. Итого тридцать две. Да пара минут на обратный путь. Тридцать четыре. А выехали они без двенадцати. Стало быть, остается четырнадцать минус погрузка. Каждая мина вместе с ящиком весит около полусотни килограммов. Пятнадцать мин. Погрузкой занималось семь человек. Кто-то ведь должен был остаться у дверей. У меня весь путь занял семь с половиной минут. Две ходки. Итого пятнадцать. И это учитывая, что меня слабым никак не назовешь. — Котов не хвастал. Он был превосходно подготовлен физически, и Рощенков это знал. — А террористы уложились в четырнадцать. Простое уравнение. Семь человек несут пятнадцать мин. Значит, один тащит две одновременно. Плюс перекушенный замок. Делайте вывод. Однако в каждой группе есть как более подготовленные, так и менее. Думаю, не ошибусь, если предположу, что существовала хотя бы одна пара, которая несла всего один ящик. Значит, тот, кто оставался у дверей, помог оттащить последний контейнер. Вот так. — Котов скатился с вышки, подошел к воротам. — Это отличная группа. Они разработали оптимальный план. Если бы я захотел ограбить этот склад, то, пожалуй, действовал бы точно так же.

Рощенков подумал, кивнул.

— А вы не допускаете, что четвертая группа могла быть более многочисленной? Скажем, не восемь, а девять человек. Или даже десять. Не пришлось бы таскать по два ящика.

— Девять возможно. Тогда последнюю мину относил этот девятый. Десять — вряд ли. Террористы не могли не учитывать того, что у дежурного по КПП может возникнуть желание заглянуть в кабину. Обычная пожарная бригада — пять-шесть человек. Все террористы должны были одеться подобающим образом, чтобы не вызвать и тени подозрения. Эти ребята рассчитали все. Абсолютно все. До последней мелочи. Включая направление и скорость распространения огня. Они не стали бы рисковать. Отсутствие формы пожарника у одного из них поставило бы под сомнение благополучный исход всей операции.

— Возможно, террористов видел помощник начальника караула, — раздумчиво предположил Рощенков. — В бункере установлены две видеокамеры.

— Обе разбиты. Но я уже распорядился найти помощника начальника караула.

— Однако, судя по тому, что террористы не поленились их разбить, в момент нападения они работали, — произнес полковник. — Что-нибудь еще?

— Мы сняли показания с дежурного по КПП. Он видел террористов, но информация, прямо скажем, очень скудная. Посмотрим, что даст опрос пожарных расчетов. Все-таки машины проезжали мимо, кто-то должен был заметить террористов. Двое ребят отправились в город. Там исчезла машина «Скорой помощи». Вместе с бригадой. По адресу, зарегистрированному диспетчером подстанции, принявшей вызов, больных нет. Врачей никто не вызывал. Думаю, скоро мы будем иметь на руках еще три трупа.

— Конечно, похищение машины — дело рук террористов. Должны же они были разжиться транспортом. — Рощенков прикинул что-то, кивнул. — Отправьте-ка туда еще одного человека, пусть опросит жильцов дома. Может быть, кто-нибудь что-нибудь и видел.

— Не стоит, Савелий Павлович, — покачал головой Котов. — Я дал задание своим людям. Они подключат местное УВД. У нас и так народу не хватает.

— Хорошо. Еще есть соображения относительно состава группы?

— Мне кажется, среди террористов несколько профессиональных военных.

Рощенков переварил сказанное, пробормотал не без мрачности:

— Ну, это понятно. Слишком уж четко все организовано для дилетантов.

— Вот именно, — подтвердил Котов. — Группа «свежая». Если бы они работали раньше, мы бы знали. Прекрасно организованная, с железной дисциплиной. Вероятно, локализованная, судя по тому, что у нас нет на них никаких сведений. Опыт показывает: если в группе больше трех человек, неизбежна утечка информации. А тут ничего. Как в танке.

— Каковы ваши соображения относительно причин возникновения пожара? — поинтересовался Рощенков.

— Взрыв — дело рук террористов, тут и думать нечего.

О каких бы то ни было совпадениях говорить, конечно же, не приходится.

Рощенков кивнул удовлетворенно.

— Я тоже так думаю. Но тогда возникает вопрос: каким образом им удалось пронести взрывчатку на территорию военного городка? Составы, по утверждению командира части, досматриваются очень тщательно. Офицеры подтверждают. Этот не был исключением. Досмотровые и караульные службы постоянно инструктировались на предмет возможных диверсий и несчастных случаев.

Котов подумал несколько секунд, затем огляделся.

— Трое из четверых часовых убиты из стрелкового оружия калибра 7,62 миллиметра. Ранения же на трупе последнего часового и обоих вохровцев указывают на использование террористами патронов «парабеллум» калибра 9 миллиметров. Склад ГСМ и оружейные склады находятся как раз на одной линии. Вернее всего, снайпер использовал винтовку Драгунова.

— А калибр снайперского патрона для винтовки Драгунова соответствует калибру бронебойно-зажигательного патрона образца 1908–1930 годов, — закончил Рощенков. — Согласен с вашим мнением, майор. М-да… Группа очень серьезная. Чрезвычайно. Возможно, это одна из самых серьезных террористических групп за последние годы.

На главной дорожке появился помощник начальника караула — бледный, перемазанный сажей лейтенант с грязноватой повязкой на рукаве. За его спиной молча топал котовский оперативник. Командир части шагнул было к подчиненному, однако Котов остановил его взмахом руки.

Лейтенант подошел к Рощенкову, козырнул:

— Здравия желаю. Лейтенант Песков.

— Полковник Рощенков, Федеральная служба безопасности, — представился тот. — Здравствуйте, лейтенант. У нас к вам один вопрос.

— Слушаю, товарищ полковник.

— На складе тактических боеприпасов установлены видеокамеры?

— Так точно, — подтвердил лейтенант.

— В таком случае вы должны были видеть преступников, входящих в хранилище?

— Никак нет, товарищ полковник. Взрывами повредило электролинии. Произошло замыкание.

— Разве склад тактических боеприпасов не на автономном питании? — удивился Рощенков.

— Так точно, на автономном, — подтвердил лейтенант, оглянулся на командира части и добавил, не скрывая раздражения: — Вот бы еще и караульное помещение подключить к собственному генератору, я бы сейчас вам про террористов все рассказал. И сколько, и как выглядят.

— Ясно. Свободны, лейтенант.

— Есть, — козырнул тот.

Рощенков повернулся к Котову.

— Час от часу. Каков ваш прогноз, майор?

— За прогнозами не ко мне, — невесело усмехнулся Котов. — За прогнозами — к аналитикам.

— Мне не до шуток, Александр Яковлевич!

— Какие уж тут шутки, Савелий Павлович! Пятнадцать ядерных мин украдено.

— Я уважаю ваше здоровое чувство юмора. И все-таки?..

Котов серьезно посмотрел на начальника.

— Опыт показывает: такие преступления раскрываются либо сразу, наскоком, либо для этого требуются месяцы, а то и годы. Сразу у нас не получилось. Если бы дежурный по КПП был расторопнее и сообразительнее и догадался бы сразу воспользоваться телефоном, нам, возможно, удалось бы перехватить террористов, но теперь поздно. Поезд ушел. Террористы настолько хорошо подготовлены и опасны, что я не сомневаюсь: скоро нас ждет большой сюрприз.

— Ну, насчет скоро, это еще бабушка надвое сказала, — протянул Рощенков.

— Максимум в течение недели, — возразил Котов. — Но я думаю, гораздо раньше. Через два-три дня.

— Господи, да откуда такая уверенность? Рассудите трезво. Им надо подготовить очередную операцию. И кстати, не станут же они совать голову в петлю. Сейчас поднимется такой переполох — только держись.

— Уверенность, Савелий Павлович, оттуда, что террористы — профессионалы. Это они нам доказали. Человек, спланировавший ограбление склада, — умен и хитер. Он уже все подготовил. Понимаете, УЖЕ! Террористы не станут давать нам времени на раздумья, это было бы большой ошибкой. Они будут действовать быстро, мгновенно, пока мы не успели опомниться. Неужели это не ясно?

Котов распалился, говорил быстро, резко, помогая себе взмахами руки.

Рощенков хмуро слушал. И всем стоящим рядом — оперативникам, экспертам, военным — было понятно, что майор скорее всего прав. Просто полковнику не хочется верить в худшее. Ведь если террористам удастся использовать похищенные мины, последствия окажутся самыми неприятными как в общем, так и в частности. И Рощенков пострадает в первую очередь. Именно его сделают козлом отпущения.

— Ну допустим, — буркнул полковник. — А вывод?

— Работать. Выяснять детали. Например, откуда у террористов информация о времени прибытия состава и характере груза? Откуда им известно о том, кто являлся начальником склада тактических боеприпасов? Откуда у них оружие? Наконец, почему именно этот городок, а не какой-нибудь другой? Может быть, по ходу разработок всплывет информация о личностях террористов.

— Хорошо. Вы молодец, Александр Яковлевич. Схватываете на лету.

Рощенков сказал это таким тоном, что всем стало ясно: не рад он сообразительности Котова. Не рад в основном потому, что сообразительность эта не сулит ничего, кроме огромных неприятностей.

К ограждению подошел один из оперативников.

— Александр Яковлевич, товарищ майор!

— Да? — моментально повернулся тот. — Что? Нашли что-нибудь?

— Нашли. — Оперативник едва заметно улыбнулся. — Во-первых, две сгоревшие машины в лесу, километрах в десяти отсюда. «УАЗ» «Скорой помощи» и пожарный «ЗиЛ». Во-вторых…

Он на секунду смолк театрально, и Котов тут же взорвался:

— Не томи, Макар, мать твою за ногу!

— Один из пожарников видел человека в форме капитана, который стоял у дверей склада как раз во время ограбления.

— Ну? — Котов хлопнул в ладоши. — Отлично! Превосходно! Погрузи этого парнишку в машину и к нам, в управление. Запротоколируй показания, и быстренько составьте фоторобот.

— Хорошо, Александр Яковлевич.

— Ну вот, один у нас есть, — Котов повернулся к начальнику. — Пока не забыл. Знаете, что нужно обязательно сделать, Савелий Павлович?

— Слушайте, майор, вы не забывайтесь, — возмутился Рощенков. — Все-таки пока еще я начальник, а вы — подчиненный.

— Я помню, Савелий Павлович, помню, — ответил Котов серьезно. — И все-таки.

— Ну и что же я должен сделать, по-вашему?

— Сообщить о похищенных минах Президенту и Совету Безопасности. Настоять на введении чрезвычайного положения. Иначе потом, когда мины «всплывут», собак навесят именно на нас.

— Надо же, какая уверенность! — не повышая голоса, сказал Рощенков.

— Просто я смотрю на вещи трезво, — так же тихо ответил Котов. — Для чего похищали мины? На продажу? Не те люди. Да и смешно. Спрос на столь большую партию ядерных боеприпасов так или иначе породил бы «волну». Мы бы знали. Похищать такое количество ядерной взрывчатки, не имея конкретного покупателя, бессмысленно. Остается…

— Теракт, — закончил Рощенков.

— Именно. Только в какой форме? Конечно, наиболее вероятен шантаж, но кто знает, вдруг эти люди — психопаты. Тогда от них можно ожидать чего угодно. Вплоть до…

— Ладно, — решительно произнес Рощенков. — Сегодня же позвоню Президенту. А вы, Александр Яковлевич, займитесь оперативными мероприятиями. Подключайте всех, задействуйте любые службы. Я согласую с начальством.

— Хорошо, Савелий Павлович. И дай бог нам разобраться с этими ребятами прежде, чем начнутся настоящие, серьезные неприятности.