– Внимание, «Ольха»! – ожила вдруг рация. – Я – «Гром-один»! Они выводят заложников! Как поняли? Бандиты выпускают заложников! Капитан-спецназовец, а с ним и все, кто был в комнате, подошли к окну. Спецназовец поднес к глазам бинокль.

– «Гром-один», я – «Ольха». Понял тебя. Вижу группу заложников. Следите за дверями ресторана. Не исключено, что это всего лишь трюк.

– Понял, «Ольха». Группа заложников медленно двигалась через площадь. Капитан наблюдал за ними в бинокль, прислушиваясь к шепоту за спиной:

– Вы думаете, они действительно их отпускают?

– Откуда мне знать.

– Если это так, значит, бандиты напуганы. Иначе никого не выпустили бы.

– Наоборот, – заметил негромко капитан. – Вот если бы они боялись, тогда мы бы не дождались от них подобного шага.

– Вы думаете? – спросил кто-то стоящий сзади.

– Уверен, – капитан подкорректировал резкость, начал считать вслух: – Дети в возрасте от пяти до десяти лет. Человек двадцать. Если есть младше, я их не вижу. Так. Подростки от десяти до… черт, девушки сейчас в тринадцать на восемнадцать выглядят. Поди посчитай тут. Ну, в общем, еще человек сорок. С ними одна женщина. Это хорошо.

– Что хорошо? – тут же спросил из-за спины знакомый голос.

– Они не боятся, значит, не станут открывать огонь только потому, что у кого-то заурчало в желудке. С группой детей отправили взрослого, чтобы избежать паники. То есть с мозгами у них все в порядке. С ними можно вести переговоры. Капитан несколько секунд наблюдал за тем, как у ограждения маленьких заложников подхватывают на руки патрульные, солдаты, оперативники, как накидывают на плечи крошечных человечков байковые одеяла и ведут к стоящему неподалеку автобусу. Как подростков останавливают и расспрашивают сотрудники милиции и ФСБ. Впрочем, теперь это уже было не особенно важно. В их распоряжении имелась «живая» картинка, что, несомненно, лучше самых подробных показаний. Разве что звук. Очень много зависит от того, какие слова и каким тоном говорят бандиты. Капитан опустил бинокль, отвернулся от окна.

– Осталось вывести оттуда женщин, – сказал он штатским. – Если мы сумеем это сделать, я отдам приказ о начале штурма. С легким сердцем.

– А остальные заложники? – спросил один из штатских.

– Мужчины гораздо меньше подвержены панике, нежели женщины, – спокойно объяснил капитан. – Уберите из зала баб, и можно считать, что половина дела сделана.

***

Первый оперативник проводил до автобуса одну из заложниц: девушку лет девятнадцати на вид, которой скорее всего не исполнилось еще и шестнадцати. Затем вернулся к ограждению, подождал, пока напарник укутает в одеяло очередного ребенка и передаст с рук на руки пожарному, и отозвал в сторонку.

– Ну что, – сказал он, поглядывая в сторону ресторана. – Будем считать, что нам наконец стало везти. Признаюсь честно, я на это не слишком надеялся.

– Я тоже, – согласился Второй.

– Но у нас появился шанс. И вполне серьезный. Если они выпустили детей, вполне могут отпустить и женщин. Это сильно облегчило бы нам задачу. Точнее, не только нам, но и группе захвата.

– Я понимаю, – кивнул Второй. – Однако мне кажется, что без ответного жеста чертовой «доброй воли» к ним теперь лучше не соваться. Обидятся. Убьют и парламентеров, и заложников.

– Возможно, – согласился Первый. – И тем не менее можно рискнуть, попытаться потянуть время. Посмотри на часы. Уже прошло три контрольных срока, а, кроме первого заложника, никто не пострадал. Тебе это ни о чем не говорит? Второй оперативник поднял прибор ночного видения и посмотрел на витрины ресторана, за которыми копошились невнятные зеленоватые тени.

– Они неопытны, поэтому сомневаются, колеблются, никак не могут решиться на жесткие шаги.

– Один раз решились, – возразил Первый. – Пацана-то подстрелили. Нет, дело не в этом. У меня как раз не сложилось ощущения, что они чего-то боятся. Напротив, тот, что говорил со мной, вел себя на редкость спокойно. Хотя в глазах у него и было что-то… Ладно, не важно. Важно другое. Они слушают. Понимаешь? Думают. Не орут, как оглашенные: «Подайте нам то-то и то-то через пять минут», – а вникают в суть дела. Я сказал ему, что на получение денег уйдет время. Но бандиты пошли нам навстречу и отпустили детей.

– Думаешь, имеет смысл вести переговоры и дальше?

– Да, – кивнул Первый. – Переговоры имеет смысл вести до тех пор, пока не будут исчерпаны все аргументы. Или пока они не сдадутся.

– Если бандиты перестанут нам доверять, это может закончиться очень плохо. Для заложников в первую очередь.

– Я понимаю. Но попробовать все-таки стоит.

– Ладно, – неопределенно пожал плечами Второй, опуская прибор ночного видения. – Ты старший, на тебе вся ответственность. Решай сам, что лучше. Но я бы не пошел, – торопливо добавил он. Второй оперативник хмыкнул, повернулся к эмвэдэшному полковнику:

– Вы, кажется, говорили, что люди из оперативно-следственной группы мчатся сюда на всех парусах. С тех пор прошло сорок минут, а они так и не появились?

– Наверное, задержка какая-нибудь произошла, – пробормотал тот. – Сейчас я все выясню.

– Да уж, будьте так добры. Эта, как вы изволили выразиться, задержка может стоить жизни паре десятков заложников. Если это произойдет, я и вас, и вашу следственную группу отправлю под суд. Полковник покраснел. Какой-то опер, причем даже не из структуры МВД, отчитывал его, словно мальчишку.

– Слушайте, не забывайтесь, – начал повышать голос полковник. – Я вам не какой-нибудь… этот… лейтенант какой-нибудь. На мне, между прочим, погоны полковника.

– Если бы я был в форме, – негромко ответил оперативник, – на мне тоже были бы погоны полковника. Но, простите, в данный момент я не могу похвастаться величиной звездочек. Узнайте, куда подевалась ваша группа…

– Хорошо, – совсем скис эмвэдэшник и, повернувшись, потопал ко второму кольцу оцепления.