16 часов 41 минута Саша подъехал к Институту Склифосовского около пяти. Он чувствовал себя так, словно не доживал последние часы, а стоял на пороге бессмертия. Его душу затянула ледяная корка спокойствия. Он прошел через главный вход, поднялся на лифте на двенадцатый этаж и направился к боксу Потрошителя. Точнее, Ангела. Правую руку он сунул в карман пиджака, где до поры до времени дремал пистолет. В поле зрения возникла медсестра. Она стояла за столиком и что-то говорила ему. А может быть, кричала. Саша ее не слышал. Его внимание было сконцентрировано на двух амбалах, охраняющих дверь заветного бокса. Честно говоря, Саша надеялся, что в связи с его поимкой пост сняли, но… Не сложилось. Впрочем, он был готов к подобному повороту событий. Единственное, на что он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО очень надеялся, так это на то, что двоих громил, стерегущих убийцу, еще не успели предупредить о нем, Саше. Так больше шансов. Он быстро и деловито шагал по коридору, а громилы в «леопардовых шкурах» смотрели на него.

– Ребята, – закричал Саша еще издали. – Как дела? Костя сегодня не звонил? Он должен был предупредить, что я заеду… После воскресных визитов он надеялся, что немудреная хитрость сработает. Квадратный сержант прищурился, стараясь припомнить, где же он видел это «привидение» в костюме с намертво расколоченной физиономией.

– Эй, стой, – приказал он громко, беря автомат на изготовку.

– Да ты что, брат, это же я, Саша. Психиатр. Забыл, что ли?

– Какой еще, на хрен… – Сержант осекся, хмыкнул и улыбнулся неуверенно: – А чего это с лицом-то у тебя, психиатр? Психи покусали?

– Психи, – согласился тот, улыбаясь через силу. – Еще какие.

– Толпой поди? – Сержант хохотнул раскатисто.

– Ага, вдвоем, – согласился Саша. – Два таких психа – психее не бывает.

– Понятно. Не, тарищ капитан еще не звонил, – покачал он тяжелой лобастой головой.

– Да вот, понимаешь, договорились с ним, что я подъеду, пару вопросов этому, – Саша двинул подбородком в сторону двери, – чудаку задам. Видать, он с этим назначением закрутился, забыл. Тем более обмывали вчера.

– Так повод какой, – хмыкнул сержант. – Немудрено.

– Ладно, начну пока, а если он позвонит, сразу свистните. Лады? Мне с ним надо парой слов перекинуться.

– Да пожалуйста, – снова кивнул сержант и сказал напарнику: – Открывай.

– Кстати, ребята, – легко болтал Саша. – А вы что, вроде вечного караула? Вообще, что ли, не меняетесь?

– Почему? – выпятил губу сержант. – Меняемся. Мы всего-то полчаса назад заступили. А с утра другая смена была.

– Понятно. Напарник сержанта наконец справился с замком, открыл дверь.

– Заходите, – буркнул без большой приязни.

– Ребят, снимите-ка автоматы, – попросил Саша.

– Зачем это? – удивился сержант.

– Снимите, снимите, – Саша оглянулся, украдкой вытащил из кармана пистолет и отступил на пару шагов. – Видишь? Не заставляй меня стрелять. Снимай автомат и ставь к креслу. Давай.

– Да ты чего, – зло сказал сержант. – Ты чего задумал, падло? Да я тебя… На его лице отчетливо обозначилось то самое выражение, которое Саша уже видел вчера. В собственной прихожей. У Кости. У пятнистого молодца в маске.

– Я не шучу, сержант. Честно, – предупредил Саша. – Если понадобится, положу вас обоих и глазом не моргну. На мне уже шесть трупов висит. Двумя больше – двумя меньше, не велика разница. Все одно лоб «зеленкой помажут», – припомнил он Костино выражение. – Так что давайте. Не заставляйте лишний грех на душу брать. Ваши жизни мне без надобности. Ставьте автоматы к креслу, а ключи от бокса кладите на пол. Видно, прочел сержант что-то в его глазах, потому что стащил с плеча автомат и осторожно поставил к креслу. Напарник вздохнул и поступил так же. Затем бросил ключи от бокса на пол.

– Отойдите к стене, – скомандовал Саша. – Нет, не к этой. Вон к той. Справа от двери. Руки за спину, лбом упереться в стену. А теперь два шага назад. Молодцы, – похвалил он, когда охранники выполнили приказание. Не вынимая руки из кармана, Саша подхватил автомат, сунул его под мышку, одной рукой вытащил «рожок», опустил в свободный карман. То же самое проделал со вторым автоматом. Потом поднял ключи и снова отступил на пару шагов.

– А теперь забирайте свое оружие и в бокс. Охранники подхватили автоматы и послушно шагнули в комнатку.

– Эй, Ангел, – позвал Саша, не приближаясь к двери. – Выходи. Потрошитель появился на пороге. Он казался совершенно спокойным.

– Разобрался все-таки? – спросил, словно говорил о пустяке.

– Разобрался, – ответил Саша и протянул ключи. – Закрой их, пожалуйста. – И добавил, уже обращаясь к охранникам: – Только не вздумайте дверь вышибать. А то я вас застрелю. Потрошитель закрыл дверь на замок, спросил:

– И что ты теперь намереваешься делать?

– Мы с тобой поедем на Святую землю. Ты знаешь такое место? Только чтобы от людей подальше.

– Знаю, конечно, – кивнул тот. – Только вот… что мы там будем делать?

– Ждать, – ответил Саша и кивнул в сторону лифтовой площадки. – Пошли.

– Кого ждать-то? – спросил Потрошитель, пока они шагали к лифтам.

– Предвестника.

– Почему ты решил, что он придет?

– Он придет, поверь мне.

– Думаешь? – Потрошитель усмехнулся.

– Уверен. Он придет, чтобы убить меня. И тогда я убью его. Ангел снова улыбнулся и качнул головой, словно бы говоря: «Надо же быть таким наивным».

– А что? Саша нахмурился. Он подумал о том, что его план может быть не так хорош, как ему казалось. А вдруг Предвестник не придет? Что тогда? Узнает, что Саша выпустил Ангела, и подастся в бега. Ему проще, для него ведь не существует границ. И пространства тоже, наверное, не существует. Не то что для Саши. Опять же, Предвестника никто не ищет. И вся милиция Москвы не мечтает спустить с него шкуру.

– Думаешь, не придет?

– Кто знает, – неопределенно пожал плечами Ангел. – Может быть, придет. Шансы-то у него повыше.

– Почему это?

– Ну, как тебе сказать. – Они спустились на первый этаж и вышли из больницы. – Где твоя машина?

– Вон, – показал Саша и тут же спросил: – Так почему же у него больше шансов?

– Да потому, что ты идешь с пистолетом, а он вполне может автомат притащить. А то и еще что-нибудь посерьезнее.

– У меня нож есть, – сказал Саша, забираясь за руль и запуская двигатель.

– А-а-а, – насмешливо протянул Потрошитель. – Нож – это да. Раз у тебя есть нож, тогда все в порядке.

– Слушай, перестань, – напрягся Саша. – Что мне теперь сделать? Пулемет украсть? Чем богаты, как говорится.

– Это понятно, – согласился Потрошитель. – Но насчет пулемета – неплохая мысль. – Он включил приемник, покрутил ручку настройки. Поймал что-то гитарно-жесткое. – Малмстин. Тебе нравится Малмстин?

– Не знаю, – ответил Саша. Он вел машину, стараясь идти не быстрее и не медленнее других.

– Хороший гитарист, – сказал Потрошитель, откидываясь на сиденье. – Кстати, машину надо сменить. На этой из города не выехать. Она уже в розыске. Вместе с тобой, кстати.

– А где мне ее взять, другую машину?

– Угони.

– Я никогда раньше машин не угонял.

– Тогда думай, – пожал плечами Потрошитель. – Или можно поискать церковь в черте города.

– Нет. В черте города не надо. Не хочу, чтобы нам помешали. Да и неизвестно, чем все обернется. А то и правда стрелять начнем, зацепим кого-нибудь… – Он помолчал, обдумывая сложившееся положение. На его губах вдруг вспыхнула радостная, почти детская улыбка. – Знаю! – воскликнул Саша. – Есть у меня на примете одна машина.

– Отлично, – просто кивнул Потрошитель. – Тогда вперед. Саша покосился на него.

– Ты совсем не волнуешься?

– Волнуюсь, – ответил Ангел. – Конечно. Только стараюсь виду не показывать, чтобы тебя зря не заводить.

– Слушай, а вот когда… В смысле, если я его убью, все закончится?

– Для тебя – да.

– А для остальных?

– С ними сложнее, Гилгул. – Ангел вздохнул. – Им придется «ходить по пустыне». Человеческая психология – не Предвестник. Ее не перечеркнешь одним взмахом ножа. Менять себя не так-то просто. Каждому из них придется убить своего Предвестника. В себе самом. Но со временем они поймут, что такое любовь, и научатся любить по-настоящему.

– Это точно?

– Конечно. – Потрошитель улыбнулся. – Можешь мне поверить. Они подъехали к нужному метро. Остановились чуть в стороне от платной стоянки, у небольшого рынка посреди площади.

– Они подъедут, – сказал Саша. – Скоро. К шести.

– Хорошо, – кивнул Потрошитель. – «Волга»?

– Да, – ответил Саша. – Откуда ты знаешь?

– Я много чего знаю. Дай-ка мне свой нож.

– Зачем?

– Человек, с которым ты договорился о встрече, наверняка приедет не один. Прихватит кого-нибудь для страховки. Ты можешь как угодно относиться к своему Косте, но в одном он был прав: лучше всего держит страх. Впрочем, что я тебе объясняю? Ты имел возможность убедиться в этом сегодня утром. Если ты попросишь их подвезти, они скорее всего вылезут из машины и накостыляют нам по шее так, что мало не покажется. А вот если их напугать – повезут как миленькие. Никуда не денутся.

– Может быть, ты и прав. – Саша поджал губы. – Я даже не знаю.

– У тебя есть деньги, чтобы расплатиться? – покосился на него Ангел. – Нет? У меня тоже. Тогда о чем мы говорим?

– Да. Наверное. Наверное, – Саша достал из-за брючного ремня нож и протянул Потрошителю. – Осторожно, он очень острый.

– Нож должен быть острым, – тот спокойно спрятал оружие под пижаму и добавил: – Иначе что же это за нож? И сделал погромче приемник. «Волга» подъехала без четверти шесть. Потрошитель словно в воду глядел. Водитель был не один. На заднем сиденье «Волги» расположились двое бритоголовых качков лет двадцати. Они жевали жвачку, отчего челюсти их двигались, словно мельничные жернова, и безразлично глазели по сторонам.

– Вот бы ты попал сейчас в переплет, Гилгул, – пробормотал Потрошитель, наблюдая, как «Волга» делает круг по площади и паркуется на платной стоянке. – Ох и попал бы. Эти лысые молодчики убили бы тебя раньше Предвестника. Точно. Ладно, иди. Я через минутку подойду.

– Хорошо. Саша выбрался из «девятки», захлопнул дверцу и направился к «Волге». На ходу подумал о том, что все это напоминает дурной детективчик. Тем не менее им нужна машина. И, – тут Ангел, наверное, прав, – если он не напугает этих бритоголовых качков, то они напугают его. Причем сильно напугают. Он приблизился к «Волге», открыл переднюю дверцу и забрался на сиденье рядом с водителем. Тот вздрогнул, повернулся, но, увидев Сашу, осклабился.

– А, это ты, командир. Ну что, принес?

– Не принес, – ответил Саша спокойно. Водитель несколько секунд недоверчиво глядел на него, потом прищурился.

– Нарываешься, значит? А говорил: «точно». Ну что, – он повернулся к бритоголовым. Те продолжали жевать. Один меланхолично глазел в окно, второй, равнодушно и пусто, – на Сашу. – Надо товарища поучить. Он хороших слов не понимает. «Теперь это называется не напугать, а «поучить», – подумал Саша, вытаскивая из кармана пистолет.

– Не надо учить, – сказал он спокойно. Качки моментально перестали жевать и уставились на пистолет оловянными глазами. Аргументы подобного сорта доходили до них быстро. Водитель же побледнел и подвинулся к дверце.

– Э, отец, ну ты «дуру»-то убери, – предложил один из бритоголовых. – Можно ведь и так добазариться, по-мирному.

– Я и предлагаю по-мирному, – согласился Саша. – Сейчас отвезете нас с приятелем за город и поедете домой. По-мирному. Денег, – он посмотрел на водителя, – у меня нет. Ты уж извини. Не получилось с деньгами.

– Да ладно, – растерянно пробормотал тот. – Ладно, командир, я не в обиде. Нормально все. Тут ремонта-то – тьфу. Сами управимся. Правая задняя дверца распахнулась, и в салон забрался Потрошитель. Увидев «приятеля», – в больничном халате и тапках, – бритоголовый качок, сидящий в центре, очумело тряхнул головой и пробормотал:

– Во дают.

– Поехали, – без всякой угрозы сказал Саша.

– Куда? – спросил тоскливо водитель, нажимая на газ.

– Он объяснит, – Саша кивнул на Потрошителя. Дорогу Саша не улавливал. «Волга», благополучно миновав посты ГАИ, выехала за Кольцевую дорогу. Это было единственное, что он понял. Дальше пошли короткие лаконичные фразы Потрошителя.

– Прямо. Дальше. За указателем направо. Теперь прямо. Здесь налево. Мимо проплывали сонные деревеньки и дачные поселки. Внезапно стемнело. Туча, несколько дней болтавшаяся в небе, опустилась совсем низко и разразилась сумасшедшим дождем. Гнулись под резкими напорами ветра верхушки деревьев. На дорогу летели сорванные ветки. Потоки воды заливали лобовое стекло, и пришлось сбросить скорость, чтобы не выехать на текущую вместе с водой обочину. «Дворники» метались из стороны в сторону, силясь справиться со вселенским потопом. Но стекло все равно оставалось мутным. Лучи фар нащупывали лишь струи дождевой воды и ничего больше. Дождь стоял стеной.

– Во, блин, – пробормотал изумленно бритоголовый. – Ни разу такого не видел. Саша хотел было сказать, что и он такого ни разу не видел, тем более в апреле, но в этот момент водитель решительно нажал на тормоз.

– Все, – заявил он. – Дальше не повезу. Надумали мочить – мочите прям здесь. Потрошитель усмехнулся:

– А мы уже приехали. Вылезай, Гилгул. Саша распахнул дверцу и послушно выбрался из кабины. Он мгновенно вымок до нитки. Поднял воротник пиджака, чтобы хоть за шиворот не сильно заливало. И все равно ему казалось, что он в открытом штормовом море.

– Развернешься, поедешь прямо. Выйдешь на трассу. По ней до Москвы, – объяснял за его спиной Потрошитель. – Все. Бывай. Звонко хлопнула дверца. Взревел двигатель. Саша обернулся. Ярко-желтые, четко очерченные фары «Волги» стали отдаляться, словно пятился гигантский зверь, они становились все более размытыми и тусклыми, потом превратились в два бесформенных пятна, а затем и вовсе исчезли. Саша покрутил головой. Темнота стала кромешной.

– Эй, ты где? – позвал он Ангела.

– Здесь, – тот взял его за руку. – Пойдем, тут совсем рядом. Они зашагали мимо черной громады леса, через дождь. Саша не чувствовал под ногами дороги. Только что-то вязкое, как болото, хлюпающее, жирное. Наконец, лес расступился. Впереди, за пеленой дождя, угадывалось то ли поле, то ли просто равнина. Огромная, бесконечная.

– Здесь когда-то стояла церковь, – крикнул Потрошитель, перекрывая шум дождя. – Настоящая церковь. Она сгорела лет семьдесят назад. Но земля осталась. Святая земля.

– Хорошо. – Саша замотал головой. – Давай подождем. Вон там, под деревьями.

– Под деревьями нельзя, – покачал головой Ангел. – У леса не церковная земля. Ты должен стоять здесь. Тогда, может быть, Предвестник придет.

– Ладно. – Саша достал пистолет, передернул затвор. Нестреляный патрон, выброшенный экстрактором, улетел в дождь. – Плохо, – закричал он. – Я ничего не вижу! Ему никто не ответил. Саша обернулся. Потрошителя не было. Он исчез. То ли просто ушел в сторону, то ли и в самом деле растворился в воздухе. Саша остался один. Он переминался с ноги на ногу, ежась и втягивая голову в плечи, бормоча себе под нос:

– Я это сделаю. Я сделаю. Я сделаю. Я сделаю… Время от времени Саша вытирал лицо. С мокрых волос текло. Рубашка противно липла к телу. Изо рта клубами поднимался пар. Наверное, он подхватил бы воспаление легких, если бы не должен был умереть этим вечером. Ему вдруг стало жаль умирать. Жаль. Захотелось пожить еще, хотя бы немного. Увидеть, как мир меняется к лучшему. Увидеть, как исчезает страх из глаз людей, которых он спасал раньше и спасает сейчас. «А может быть, мы договоримся с Ним? – подумалось ему. – Я ведь дрался за этих людей шесть тысяч лет. Я имею право увидеть их спасенными». Всего один день. Ему нужен один лишь день. Спокойный. Чтобы не бежать, не мучиться, не решать, не вспоминать. Просто посмотреть. Нет, если нельзя, тогда, конечно, но… жалко. Саша закрыл глаза и поднял лицо к небу. Господи, позвал спокойно, без тени страха. Пусть он поскорее явится за мной, и пусть все закончится. А потом я приду к тебе, и мы поговорим. О том, что было, и о том, что будет. Дождевые струи стекали по его щекам. Он опустил голову, положил пистолет в карман, ладонями вытер лицо. А когда открыл глаза, увидел в двух шагах черный силуэт. Человек стоял, опустив голову. И тогда Саша понял, что это тот, кого он ждал. Предвестник. За пеленой дождя он не видел лица, но, когда Предвестник взглянул на него, Саша различил на черном овале горящие страшным белым огнем глаза. И потянулся за пистолетом. И понял, что проиграл. Не успеть ему вытащить оружие. И ножа у него теперь нет. И… все. Мир обрушился в тартарары. Предвестник поднял руку и шагнул ему навстречу. И дождь кончился совершенно внезапно. И расступились тучи, выпустив на свободу блеклый диск луны. И сверкнуло в ее серебристых лучах широкое лезвие охотничьего ножа. Фирмы «Гербер», модель «6969». Лезвие пошло вперед, но, вопреки ожиданиям, скользнуло мимо Сашиного живота, провалилось и ушло вниз, в темноту. А сам Предвестник завалился на него. Из приоткрытого рта выплеснулась кровь. Саша увидел белые глаза. Глаза Потрошителя. Олега Юрьевича Баженова. В основании шеи Предвестника торчал нож. Длинный, узкий, похожий на старинный стилет. Потрошитель дернулся, пополз вниз, оставляя на Сашиной рубашке черный влажный след. Он сполз на землю, упал лицом вперед и затих. Саша растерянно поднял взгляд. В двух шагах от него, в ореоле лунного света, стояли двое. Леонид Юрьевич и высокий, подтянутый мужчина с изрезанным морщинами лицом. Почти седой, хотя и не старый. Саша вгляделся в знакомое лицо мужчины и… внезапно узнал в нем алкоголика. Того самого, который продал ему «Благовествование». Только на сей раз забулдыга был чисто выбрит и в глазах его отсутствовала дурная пьяная дымка.

– Что это значит? – На всякий случай Саша опустил руку в карман и сжал рукоять пистолета.

– Это значит, что все кончилось, Александр Евгеньевич, – сказал спокойно Леонид Юрьевич. – Предвестник мертв.

– Но ведь… то есть… Предвестник – это вы… Леонид Юрьевич отрицательно покачал головой:

– Нет, не я. Вы ошиблись. Извините, Александр Евгеньевич, что пришлось подвергнуть вас таким испытаниям. Надеюсь, вы сумеете нас простить. Теперь поезжайте домой. Вас никто не будет искать, даю слово. Никаких убитых женщин, убитого Андрея, убитого Кости. Поезжайте.

– Постойте, постойте, постойте… – Он поднял руку. – Я, наверное, чего-то не понял… Теперь, когда Предвестник мертв, – Саша указал на распростертое у его ног неподвижное тело Потрошителя, – разве я… То есть разве Гилгул не должен умереть? – Мужчины почему-то переглянулись. Саше это не понравилось. – Постойте, вы же сами говорили, что, когда кровь Предвестника прольется на Святую землю, Гилгул получит свободу. Или это не считается? Если не я его убил? Но ведь, по-моему, вы сказали, главное – чтобы кровь его… Леонид Юрьевич сделал шаг вперед.

– Вы так ничего и не поняли? – спросил он медленно и очень тихо. – Александр Евгеньевич, вы – не Гончий.

– Как не… – Саша неуверенно улыбнулся и посмотрел на Леонида Юрьевича, затем на его спутника. – Вы шутите? Это что, шутка такая?

– Нет, это не шутка.

– А кто же я тогда?

– Вы? Вы – Александр Евгеньевич Товкай, психиатр. Настоящий Гончий перед вами, – Леонид Юрьевич кивнул на изменившегося пропойцу. – Извините, мы не хотели делать вам больно, но речь шла о спасении мира. Вы же несколько дней побыли в шкуре Гилгула и должны понимать…

– Да нет же! – закричал Саша и в отчаянии затопал ногами. – Нет! Гилгул я! Я!!! Я же вспомнил!!! Я сам все вспомнил!!! И про Лота, и про Каску, и… я ведь все помню! Леонид Юрьевич грустно посмотрел на него:

– Александр Евгеньевич, я все-таки Ангел. Вы должны были быть абсолютно убеждены в том, что Гончий – вы. Иначе Предвестник никогда не пришел бы с вами на Святую землю. Он был очень осторожен. А что касается воспоминаний… В этот момент Саша ему поверил и все-таки, еще на что-то надеясь, выкрикнул зло и надрывно:

– Вы еще скажите, что они фальшивые!

– Нет. Они настоящие, – вздохнул тот. – Только не ваши.

– А чьи же?

– Гилгула. Подлинного Гилгула. Гончего.

– Я вам не верю!

– Александр Евгеньевич, ну что вы как дитя малое, право слово, – сказал Леонид Юрьевич. – Посмотрите на себя критически. Неужели вы думаете, что Он остановил бы выбор на таком человеке?

– На каком это «таком»? – мертво спросил Саша.

– Александр Евгеньевич, давайте будем говорить правду. У вас недостаточно мудрости, чтобы разобраться, чем же истинное Добро отличается от Зла, только рядящегося в маску Добра. У вас недостаточно силы, чтобы терпеть боль, а Гончий – это в первую очередь боль. Боль вечных воспоминаний. У вас недостаточно воли, чтобы, не колеблясь, в сотый раз делать то, что необходимо делать, хотя это и страшно. У вас недостаточно храбрости… Но это не главное. Главное – у вас недостаточно веры. Пока недостаточно. Я рад, что вы смогли разбудить в себе какие-то из вышеназванных качеств, но, право же, этого мало, чтобы быть Гончим. Слишком мало.

– Ну да, – пробормотал Саша. – У меня недостаточно сил, чтобы пережить в течение пяти дней все, что ваш Гилгул пережил за шесть тысяч лет. У меня недостаточно воли, чтобы смотреть, как ублюдок Костя насилует Татьяну, а после обнаружить ее повешенной в спальне. У меня недостаточно твердости, чтобы идти с этими чертовыми стигматами через пол-Москвы. У меня недостаточно мудрости, чтобы сообразить: Костя – зло и служит Злу. И понять, каким это Зло может быть и во что превратится мир. И у меня недостаточно чего-то там еще, чтобы убить Костю и явиться сюда с единственной целью – убить Предвестника, кем бы он ни оказался. У меня недостаточно веры, чтобы согласиться умереть после того, как умрет Предвестник. И у меня недостаточно ума, чтобы понять: вы лжете!

– Мне искренне жаль вас, – сказал Леонид Юрьевич. – Но, к сожалению, я ничего не могу добавить к сказанному. Вы – не Гончий. Поезжайте домой и ложитесь спать. К завтрашнему утру вы забудете обо всем, что произошло с вами в течение последних пяти дней. Вас никто не будет преследовать. Обещаю. А теперь нам надо идти. Нас ждут. Они повернулись. И тут Саша понял. Его обманули. Потрошитель не собирался бить его ножом. Он хотел ОТДАТЬ нож Саше и поэтому держал его в руке. И Леонид Юрьевич убил Ангела, а потом начал кормить Сашу байками в надежде, что тот расслабится и седой, слуга Зла, сможет спокойно ударить его ножом. Тогда все получилось бы именно так, как предсказывалось. Умер бы Гончий. И умер Ангел. И тьма сошла бы на Землю. И теперь… Они не уйдут, нет. Они просто переждут, пока он расслабится. И нападут на него, и притащат сюда, и убьют… Или убьют где-нибудь по дороге. Кто знает, сколько вокруг еще Святых земель… Саша достал из кармана пистолет.

– Постойте-ка, – спокойно позвал он. – Не уходите. – Леонид Юрьевич и его спутник обернулись. – Мой последний «глупый» вопрос. Вы позволите?

– Конечно, – кивнул Леонид Юрьевич. – Спрашивайте.

– Предвестника можно убить. Но Ангела-то убить нельзя. Ты мне сам об этом говорил. Правильно?

– Смотря когда, – ровно ответил Леонид Юрьевич. – Некоторым это все-таки удается.

– Я надеюсь, ты-то не умрешь? Ничего, если я выстрелю?

– Зачем тебе это? – Леонид Юрьевич, казалось, совершенно не испугался направленного на него пистолета. – Что ты хочешь выяснить?

– Что ты действительно Ангел.

– Я – Ангел, даю слово.

– Ну, вот мы и проверим, – Саша улыбнулся страшной, мертвой улыбкой. – Не возражаешь? Гончий без всякого выражения наблюдал за тем, как Саша взводит курок. Леонид Юрьевич покачал головой.

– Не делай этого. Меня ты, конечно, не убьешь. Ты убьешь своего Ангела. И еще… я должен предупредить тебя.

– О чем это?

– Убив нас, ты навлечешь на себя большую беду. Очень большую. Настолько большую, что ты даже представить себе не можешь.

– Правда? Саша сместил ствол пистолета и нажал на курок. Звонко хлопнул выстрел. Из ствола выплеснулся оранжевый язык пламени, и в его свете улетела в темноту стреляная гильза. Седоголовый пропойца откинулся назад, ухватился за простреленное лицо руками и упал на спину. Саша сразу перестал его видеть.

– Ой! – сказал он громко, издевательски. – Беда! Большая беда! Такая большая, что я и представить не могу!

– Ему ничего не стоило убить тебя, – медленно произнес Леонид Юрьевич. – Но он тебя не убил. Потому что он – Гончий. Гилгул. А вот ты убил его. Убил на Святой земле.

– И что? – зло спросил Саша. – Я убил его, и что теперь?

– Ты пожалеешь об этом, – грустно улыбнувшись, пообещал Леонид Юрьевич. – Очень скоро. Станешь искать успокоения и не обретешь его. Будешь молить о прощении, но никто не ответит тебе и не скажет за тебя, потому что у тебя нет больше Ангела.

– Значит, так тому и быть, – упрямо закончил Саша и спустил курок. Леонид Юрьевич покачал головой. Саша выстрелил еще раз. И еще раз. Теперь он не видел почти ничего, потому что ослеп от вспышек. Только отблеск пламени на гильзах да печальную улыбку на лице неумирающего Леонида Юрьевича. А еще, всего лишь на одно мгновение, он увидел белые, почти прозрачные крылья, распахнувшиеся вдруг за спиной того, в кого он стрелял. И тогда Саша закричал…

23 часа 58 минут Дежурный старшина зевнул и широко шлепнул журналом регистрации происшествий сидящего на стекле комара. От комара осталось лишь мокрое пятно да прилипшие к стеклу лапки и крылышки.

– Во, мля, – пробурчал дежурный. – Весна, мля, апрель, а комарья уже, что этого… в сортире. Откуда берутся? Вот нет, шобы другая какая живность, а вот гнус – он целый год. Из крохотной клетушки политуголка вышли двое штатских. Лица у них были непроницаемо-серьезны. Следом шагал задержанный. Руки его были скованы наручниками за спиной, на распухших, разбитых губах блуждала бессмысленная улыбка. Странный мужик, – дежурный сразу обратил на это внимание, – с распухшим лицом, превратившимся в один сплошной синяк. Черный такой синяк, с фиолетовыми наплывами под глазами. Нос – что твоя подушка. Виски у мужчины совершенно седые, не по возрасту. На вид-то ему больше сороковника и не дашь. За задержанным шагал третий штатский. А за ними поспешал хозяин «Волги», бормотавший торопливо.

– Вот так и случается, начальник. Поехали с племяшами на природу, думали шашлыки сообразить, а тут дождь как раз. Мы в лесочке спрятались, ну и увидели их. Я ведь сразу сообразил, что-то не то с ними. Ну, мы сразу в машину и сюда, за подмогой.

– Поедете с нами, – повернувшись к нему, лениво оборвал штатский, шедший сзади. – На Петровке все зафиксируем.

– Ага, хорошо, – угодливо кивнул тот. – Все понял, начальник. Я, знач, прямо за вами и поеду.

– Иди, иди, – отправил его к выходу штатский, а сам остановился у дежурки. Старшина торопливо смахнул останки комара широкой ладонью, смущенно стащил фуражку и вытер вспотевший лоб.

– В Москву от вас можно позвонить? – спросил штатский и добавил не без иронии: – Коллега.

– Да вот же, – старшина придвинул допотопный эбонитовый аппарат. – Сперва девяточку наберите, до гудочка. Потом восьмерочку. А потом уже номерок. Стоявший рядом с окошком поселковый участковый с погонами сержанта крякнул для начала разговора и поинтересовался у штатского:

– А все-таки хотелось бы уяснить для себя, товарищ… Извините, не знаю, как вас по званию…

– Капитан, – ответил тот, накручивая диск.

– Ага. Значит, товарищ капитан. Вот этот задержанный, он кто? А то тут вы понаехали, с области, вон, тоже. Когда это такое было, чтобы из-за одного человека столько народу приезжало? Он что, террорист какой-нибудь? Этого… международного масштаба, – спросил сержант. Тот хмыкнул, качнул головой.

– Ну вы даете, мужики. Совсем, что ли, телевизор не смотрите? Это же… – Он сделал знак рукой, мол, подождите минуту. – Алло? Левушка? Смирнитский. Ну, все в порядке у нас. Все в порядке. Да, взяли, а как же. Нет, никого не зацепил. Два трупа рядом обнаружили, там сейчас эксперты работают и следователь из облпрокуратуры подъехал. Представляешь, даже свидетель обнаружился. Всегда бы так. Значит, через полчасика жди. Всей компанией. Ты там пока для клиента «одиночку» освободи. А то ведь такого к нормальным уркам посадить – он их загрызет ночью всех. Говорю же, совсем без «чердака» мужик. Тогда придется в карцер. Да ничего с ним не сделается, еще на пользу пойдет. Да точно, точно. Не надо ему никакого врача. До утра посидит, а там видно будет. Давай, а то нам еще рапорт строчить. Ну все. Бывай. Он повесил трубку и шагнул было к двери, но сержант не собирался отпускать «городского» без объяснений.

– Товарищ капитан, вы не ответили, – напомнил он. – Насчет этого… Задержанного.

– А, да. – Тот остановился, оглядел насмешливо «коллег», покачал головой: «Поймали и даже не знают кого». – Эх вы, сыщики. Потрошитель это.

– Хто? – переспросил изумленно старшина. Капитан усмехнулся и вышел из отделения.