К утру ливень истощился, перейдя в нудный дождь. Серый рассвет квелой медузой растекся по небу. К десяти часам у ворот коттеджа выстроилась целая кавалькада машин. Несколько микроавтобусов «Форд», четыре «Ниссана» и пара авто поскромнее — вишневая с отливом «девятка» и белые «Жигули» седьмой модели с хвастливо тонированными стеклами. Между ними прогуливались быкообразные телохранители — обладатели бульдожьих взглядов и пистолетов Макарова, покоящихся до поры в наплечных кобурах. Здесь же дежурили вооруженные неизменными «мосбергами» охранники из новой, прибывшей два часа назад смены. Еще семеро выстроились по периметру ограждения. Коттедж окружили плотным живым кольцом. Около двадцати человек прочесывали посадки. По дому расхаживали пятеро крепких парней с «помповиками» и переговорными устройствами в руках.

Аид, мрачно осматривавший электронные замки хранилища, повернулся к стоящему в дверях Церберу, за спиной которого маячили фигуры Молчуна и Перса.

— Вы связались с остальными членами организации?

— Именно этим мы и занимаемся, — ответил тот.

— Черт побери, неужели набор четырех телефонных номеров отнимает столько времени? — не без раздражения спросил Аид.

— Их «особые» номера не отвечают, — спокойно сообщил Цербер. — Я отправил в город людей. Как только они выяснят, что произошло, немедленно дадут нам знать.

— В таком случае, может быть, вы сможете ответить на другой вопрос? Как получилось, что все наши охранники мертвы, а «Гекатомба» похищена? — ледяным тоном поинтересовался Аид.

Цербер промолчал. Ему ничего не стоило напомнить Аиду о том, как он принес проекты коттеджа и комплексной системы безопасности и как Аид лично урезал последнюю практически вдвое, сказав, что и оставшихся мер предосторожности более чем достаточно. Он мог бы напомнить о вычеркнутом из списка комплексе раннего обнаружения и системе электрошока, которая должна была стоять вместо волновой сигнализации на ограждении, о сокращенном втрое количестве телекамер, контролирующих внешний периметр, и об отказе установить энергонезависимые телекамеры в комнате Харона и сейфовом хранилище. Но Цербер промолчал, потому что знал: от него ждут не ответа. От него ждут раскаяния. Он же чувствовал себя виноватым только в том, что когда-то не сумел настоять на своем.

— Значит, объяснений нет, — констатировал Аид. — Подведем итоги. Некие люди, перебив охрану и благополучно обманув все сигнализации, проникли в коттедж, вошли в хранилище, предварительно убив Харона и Эдо, похитили матрицу «Гекатомбы» и беспрепятственно скрылись. Надеюсь, мне не надо объяснять, что означает сей факт и какие он может иметь последствия?

— У нас на руках трупы двоих грабителей, — заметил Цербер. — Думаю, мы сумеем установить их личности.

— Возможно, — согласился Аид. — Но это не значит, что найдется «Гекатомба». Боюсь, мы стоим на грани «нулевого варианта».

«Нулевой вариант». Цербер знал, что означает эта фраза. Обнародование абсолютно всех материалов, связанных с проектом «Гекатомбой», начиная от состава организации, заканчивая всей коммерческой документацией. «Нулевой вариант» готовился на самый критический случай и мог быть применен, только если все иные возможности предотвратить надвигающуюся катастрофу не оправдали себя. Но как оценить, насколько близка граница, за которой уже нет возврата к прошлому? После обнародования материалов организация автоматически прекращала свое существование. Это означало потерю колоссальных средств, затраченных на внедрение процессоров «Супер ПРО Си-Эйч-Эс». Но куда более тяжелые последствия имела бы данная акция для регионов, где внедрение уже завершилось. «Нулевой вариант», осуществленный на последней стадии проекта, нанес бы сокрушающий удар по экономике большинства стран, активно использующих компьютерные технологии. Поэтому-то решение об использовании «нулевого варианта» могло быть принято только единогласно.

— Конечно, мало приятного иметь на руках два десятка трупов, но с этой проблемой мы как-нибудь справимся. В остальном же пока еще не произошло ничего непоправимого, — решительно заявил Цербер. — Похитители наверняка есть у нас на видеопленке. То, что они использовали слишком большие дозы дитилина — а именно дитилин послужил причиной смерти охранников, — скорее говорит об их дилетантстве, чем о профессионализме. Эти люди сами поставили себя вне закона! Нет, они определенно не профессионалы. Думаю, при надлежащем старании не составит особого труда выяснить, кто они и на кого работают. А трупы… Трупы несложно и спрятать.

— Можете подключить наши контакты в ФСБ и МВД, — сказал Аид. — Убийство охранников — отличный повод.

— Это абсолютно недопустимо. Во всяком случае, пока.

— Почему?

— Утечка информации, — объяснил Цербер. — До сих пор нам благополучно удавалось ее избегать, но не следует искушать судьбу без крайней необходимости. Сперва мы должны убедиться, что иных возможностей выловить похитителей нет. Только в этом случае целесообразно обращаться за помощью к официальным властям. Люди любопытны, сотрудники же обоих упомянутых ведомств любопытны не только от рождения, но еще и по долгу службы. Если «Гекатомба» попадет в руки ФСБ или МВД, они, конечно, поинтересуются, что же это такое. У них достаточно мощные и профессиональные компьютерные службы, чтобы разобраться в структуре и принципах действия «Гекатомбы». А разобравшись и оценив перспективы использования, они ни за что не расстанутся с матрицей. Слишком сильным будет искушение. Им куда проще и выгоднее устранить нас — в прямом смысле слова — и замять дело. Поверьте мне, среди них достаточно много как глупцов, так и параноиков. Данных же на убитых грабителей в картотеках этих ведомств наверняка нет. Раз их убили, значит, они не входили в костяк группы. Скорее всего их взяли наемниками на один раз. И это не уголовники. У обоих ни наколок, ни шрамов от выведения таковых. Использование силовиков если и допустимо, то только очень осторожное.

— Положим, — не слишком охотно согласился Аид. — Мы не станем привлекать к поиску представителей официальных ведомств, но вы уверены, что сумеете быстро вычислить похитителей?

— Стопроцентно уверены в чем-либо только глупцы, — ответил Цербер. — Но эти парни наследили достаточно. Установив личность одного, мы выйдем и на остальных. А отыскав всех, узнаем, по чьему приказу похищалась «Гекатомба». Жаль, что в комнате Харона, равно как и в сейфовом хранилище, не установлены телекамеры. Мы уже сейчас имели бы портрет похитителя. Одно можно сказать абсолютно точно: этот человек входит в ядро организации.

— Обоснуйте, — холодно потребовал Аид.

Только что Цербер высказал его собственную мысль. Однако он полагал за лучшее, когда подобные вещи произносил кто-то другой. Аид заботился о своем авторитете, и в его планы не входило портить отношения с кем-либо из компаньонов. По крайней мере, пока не входило.

— В банк данных компьютера, управляющего замками-идентификаторами, введены параметры только шести человек: пятерых членов организации и Харона. Замки открыты, а Харон убит.

— Харон мог и сам взять матрицу, — предположил Аид.

— Нет. В соответствии с вашим решением, Эдо не отдал бы ее, если бы этого потребовали менее чем трое из вас. Он не позволил бы Харону открыть дверь сейфа. Именно поэтому его и убили. Заговор же троих кажется мне более чем сомнительным. Однако по тому, как действовали грабители, становится ясно: они располагали если и не полной схемой коттеджа, то, по меньшей мере, схемой электрических коммуникаций. Строителей никто, кроме меня, в лицо не знал, а значит, выяснить что-либо у них не представлялось возможным. Остается архитектор. Похититель был у него, причем лично. Никому другому этот человек схему не отдал бы…

В эту секунду Перс и Молчун посторонились, пропуская диспетчера — невысокого мужчину с военной выправкой. Остановившись на пороге, тот повернулся к Церберу и четко доложил:

— Вас просят к телефону.

— Кто? — поинтересовался Цербер.

— Старший группы посыльных, — ответил диспетчер, протягивая трубку сотового телефона.

Цербер взглянул на Аида. Тот утвердительно-разрешающе кивнул. Начальник службы безопасности взял трубку:

— Алло? — Не меньше минуты он слушал, повторяя изредка: «Так. Так», затем нажал кнопку «отбой» и повернулся к Аиду.

Тот смотрел на Цербера из-под кустистых седых бровей. Взгляд его был пронзителен и холоден, как ледышка.

— Что случилось? — спросил Аид, заранее зная ответ.

— Гадес и Плутон найдены мертвыми в собственных квартирах. Дис расстрелян у подъезда, Орк взорван в машине. Боюсь, что нам все-таки придется осуществить «нулевой вариант».

— Паника, хаос… У нас в запасе почти сутки, — сухо закончил Аид. — Если в течение данного времени личность похитителя не будет установлена, я последую вашему совету.

— Сутки? — удивился Цербер.

— Чтобы запустить программу, ему понадобится от четырех до семи дней. Будем исходить из худшего варианта. Скажем, этому человеку известен код доступа в главный компьютер компании. Пока он отдаст соответствующие указания, пока скопируют матрицу, создадут и «вклеят» необходимые «фабулы», пока программы отправят адресатам. Четыре дня. Чтобы остановить все машины и сменить «Супер ПРО Си-Эйч-Эс» на безвредные процессоры аналогичного класса в стратегически важных организациях, нужны, как минимум, сутки. Положим, еще один день на нерасторопность чиновников и изучение доказательств. Максимум завтра к вечеру «нулевой вариант» должен быть введен в действие. Пока же у похитителя на руках всего лишь игрушка.

Цербер понимал правоту Аида. Похищение «Гекатомбы» действительно не имело никакого смысла, если только вместе с матрицей похититель не получал и все документы по «нулевому варианту».

— Думаю, что код ему известен, — медленно произнес начальник службы безопасности.

— Я придерживаюсь того же мнения, — согласился старик. — В противном случае не имело смысла убивать остальных членов организации.

— Значит, у него есть план относительно того, как заполучить бумаги, — продолжал Цербер. — Для чего-то же он оставил в живых именно вас. Возможно, этот человек рассчитывал захватить вас и принудить отдать документы силой.

— Не думаю, — заметил Аид. — Я достаточно стар, чтобы не слишком бояться смерти, и недостаточно здоров, чтобы выдерживать физическое воздействие в течение долгого времени. По утверждениям врачей, у меня довольно слабое сердце. Я перенес два инфаркта. — Цербер кивнул. Это он знал. В его обязанности входило и отслеживание здоровья подопечных. — Похитители были бы сильно разочарованы, — продолжал Аид. — Скорее всего я умер бы в первые же минуты пыток. Мне не пришлось бы долго страдать. Психостимуляторы, угнетающие центральную нервную систему, дадут тот же эффект. Разбалансировка жизнедеятельности организма вызовет сердечный приступ. Вероятность — девяносто девять процентов. Они могли выбрать и более подходящую кандидатуру. Шантаж? Но у меня нет близких. Угроза опубликования каких-то нелицеприятных фактов из моего прошлого? Вам известно, что я слыву моралистом. В моей жизни попросту нет ничего такого, чего мне пришлось бы стыдиться. Самый страшный проступок, который я могу припомнить, это банка варенья, украденная мною из буфета в глубоком детстве. Но не думаю, что это вызовет бурю в прессе и заставит меня плясать под чью-то дуду.

— Я тоже так не думаю, — согласился Цербер.

— Что же тогда?

— Что-то другое. В любом случае, — продолжал Цербер, — вам не следует покидать коттедж. Даже если у вас разыграется жесточайший приступ клаустрофобии, вы обязаны находиться в доме. Похитителю нужны бумаги, а вы — единственный, кто может их взять. На карту поставлено слишком многое, а значит, этот человек попытается использовать любые средства, чтобы заполучить вас. Вплоть до открытого штурма Базы.

— Это возможно? — спросил Аид.

Цербер пожал плечами:

— Еще в детстве я уяснил простенькую истину: в жизни нет ничего невозможного. Абсолютно ничего. У нас только один выход: отыскать похитителя. Никаких других вариантов нет. Я немедленно вызову дополнительную охрану. Через сорок минут сюда прибудет еще двадцать человек. Возможно, это прозвучит патетично и пошло, но от вас сейчас зависит будущее всего мира. — Он подумал секунду, оценивая сказанное, и криво усмехнулся. — Действительно, патетично и пошло.

— В вашем распоряжении сутки, — резко сказал Аид и хлопнул в ладоши, снимая напряжение, ставшее чересчур острым. — Сейчас вы дадите мне свой пистолет, и я закроюсь в комнате Харона. Мне необходим сотовый телефон. Если кто-то попытается войти в комнату или положение станет критическим, мне придется пойти на крайний шаг. Все материалы вы будете передавать мне с одним из моих личных телохранителей. Кстати, прикажите, чтобы двое находились возле двери постоянно. С вами мы будем связываться по телефону. Все сведения, так или иначе касающиеся данного дела, вы должны сообщать мне немедленно.

— Хорошо. — Цербер сунул руку под пиджак, достал «ПМ», щелкнул затвором и поставил пистолет на предохранитель. — Патрон в стволе. Вам достаточно опустить флажок предохранителя и нажать на спусковой крючок. Сотовый телефон сейчас принесут. Я распоряжусь. Не открывайте двери никому. Еду вам доставят ваши личные охранники. Подумайте над тем, что вам хотелось бы скушать. — Начальник службы безопасности повернулся к Молчуну и Персу: — Пойдемте, займемся записью.

В подвале горел тусклый, как переваренный яичный желток, аварийный свет. Вызвав «начальство», охрана первым делом наладила запасной генератор, затем была извлечена кассета с записью ограбления. Сейчас десяток техников возились у изувеченного контрольного пульта. Цербер и оба его подчиненных прошли в дальний угол, где на раскладном столике громоздилась аппаратура. Молодой парнишка-программист обрабатывал запись. Рядом сидел скучающий верзила-охранник. На коленях у него лежала винтовка.

Цербер подошел ближе, поинтересовался коротко:

— Закончили?

Компьютерщик кивнул:

— Да. Какой именно кусок записи вас интересует?

— Момент ограбления, — ответил Цербер.

— Это я сделал в первую очередь. — Парнишка затарахтел клавишами. — Хотите просмотреть?

— Совершенно верно. Нас интересуют все кадры, на которых видны лица похитителей.

— Лиц практически нет, — заявил компьютерщик. — Только в одном моменте. Да и то не полностью и не четко.

Цербер взглянул на часового, скомандовал тоном, не допускающим возражений:

— Встань у дверей.

Никто из рядовых охранников не знал Цербера в лицо, однако властный голос и жесткая манера разговора подсказали часовому, что перед ним начальство. Верзила вскочил, подхватив «помповик», и послушно затопал к двери. Цербер занял его место. Перс опустился на корточки, Молчун продолжал стоять.

— Покажите момент ограбления, — потребовал начальник службы безопасности.

Компьютерщик щелкнул «мышкой», и экран мгновенно распался на отдельные квадраты.

— Это меню, — объяснил паренек. — Мы можем выбрать одну или несколько интересующих нас камер. Запись идет параллельно, по одному кадру с каждой функционирующей на момент съемки. Затем специальная программа совмещает их, и мы получаем несколько смонтированных дорожек. Каждую запись можно просмотреть отдельно, а мож…

— Не надо ничего объяснять! Просто покажите нам похитителей! — резко воскликнул Цербер.

— Конечно. Как скажете. Мы выберем режим отображения всех движущихся объектов. Наш компьютер позволяет это сделать.

Цербер обреченно вздохнул.

На мониторе возникла черно-белая картинка: пятеро мужчин, направляющихся через холл к входной двери. Изображение было очень четким, хотя и двигалось рывками.

— Караульная смена, — пояснил тихо Молчун.

— Я догадался, — усмехнулся Цербер.

Группа вышла на улицу. Еще несколько секунд тяжелые фигуры часовых маячили за пеленой ливня, становясь все более расплывчатыми, пока наконец не растаяли окончательно. И тут же, без всякого перерыва, в бриллиантовых отблесках воды вновь родились силуэты людей. Программа пропускала временные пробелы, не заданные в параметрах запроса.

— Ага, — удовлетворенно прошептал Цербер. — Вот и наши гости. Смотрите внимательно.

Пять фигур в длинных, до пят, дождевиках подошли к двери. Один из грабителей шагнул вперед, протянул руку. Камера зафиксировала магнитный ключ. Затем картинка вдруг разбилась на две равные половины: снимали обе камеры, установленные в холле. Одна — со стороны лица, вторая — со спины. Похититель, замыкавший процессию, повернулся и снова выбежал под дождь. Экран разделился на три части. Цербер чертыхнулся. Следить за тремя точками одновременно не умеет ни один человек, если только у него нет третьего глаза во лбу. Кадры менялись, экран разбивался на три, четыре, пять, а пару раз даже на шесть частей. Затем соединялся снова. Наконец стоящий у контрольного пульта человек в дождевике ухватил за ствол «мосберг», размахнулся, и… экран погас.

— Это все, — сообщил компьютерщик. — На оставшейся пленке только охрана.

— Кроме них, кто-нибудь приходил в течение вечера? — спросил Перс.

— Возможно, в тот момент, когда отключалось электричество…

— Отключалось электричество? — недоуменно спросил Цербер. — Мне ничего об этом не известно.

— Вечером. Несколько раз, — торопливо пояснил компьютерщик. — На записи зафиксированы перебои. Несколько коротких — от десяти до сорока секунд и один — на две минуты и четыре секунды. Все — в период с двенадцати до двух часов ночи. Скорее всего обычный сбой на линии. Из-за атмосферных помех.

Цербер мрачно взглянул на собеседника:

— Благодарю за пояснения, но я абсолютно в них не нуждаюсь. Меня интересуют только факты. Голые, чистые, сухие факты, а уж осмысливать их предоставьте нам.

— Извините, — ответил тот, обидевшись. — Я хотел как лучше.

— Спасибо. — Цербер посмотрел на Перса. — Дежурная смена была обязана доложить о перебоях с электричеством.

— Только если пауза в подаче энергии больше двух с половиной минут, — возразил Перс. — Так записано в правилах безопасности. Но даже если кто-то и вошел в ворота, он не успел бы за оставшееся время дойти до комнаты Харона и, значит, попал бы в поле зрения видеокамер. Однако на пленке ничего подобного нет. Скорее всего парень прав. Обычный сбой.

— Ладно, — вздохнул Цербер. — Теперь покажите кадр, на котором видны лица.

— Хорошо… — Компьютерщик вновь выбил трескучую дробь из клавиатуры. — Вот.

На подвальной лестнице застыли двое похитителей. У обоих в руках оружие. Первый вскинул руку, чтобы удержать второго. Голова у него опущена и целиком закрыта капюшоном дождевика. А вот второй пытался посмотреть вверх. Движение быстрое, как ветер, а потому размазанное, скользкое. Камера не успела зафиксировать лицо. Виден лишь подбородок да самый краешек губ.

— М-да. Это все, что у нас есть? — поинтересовался Цербер.

— Так я же предупреждал, — заметил парнишка. — Лиц практически не видно.

— Это называется — совсем не видно, а не практически, — буркнул Молчун.

В это мгновение у двери возникла плотная высокая фигура одного из охранников. Часовой протопал к столу и, глядя в лицо Церберу, спокойно сообщил.

— Меня направили к вам. Сообщить о находке.

— Какой находке?

Начальник службы безопасности поднялся. Они с верзилой отошли в сторону. Несколько секунд охранник бормотал, старательно понижая голос. Невнятное гудение раскатывалось по залу, мощно вибрируя под потолком. Перс и Молчун озадаченно переглянулись. Наконец охранник протянул Церберу небольшой предмет, похожий на портсигар.

Перс прищурился:

— Та-ак… Интересно, что притащил этот тип?

Цербер кивком отпустил охранника, подошел к столу и шлепнул на него находку, оказавшуюся слегка набухшим от сырости бумажником.

— Это только что обнаружили в подлеске, — сообщил он. — Под кустом, у самой опушки.

— Можно взглянуть? — спросил Молчун.

— Разумеется.

Перс раскрыл бумажник, принялся деловито извлекать содержимое: паспорт, немного денег, записная книжка, пробитые компостером автобусные билеты, несколько монет, жетон на метро…

Цербер взял паспорт, открыл, вгляделся в фотографию. С карточки на него смотрело пухлое лицо с толстыми, как вареники, губами, округленьким, словно небольшая груша, носом и слегка выпученными глазами. Нахмурившись, быстро пролистал странички. Прописка: «Какая-то там Парковая». Где-то в Измайлове. Семейное положение: «разведен». Дальше. Дети? Чисто. Для начала вполне достаточно. Цербер бросил паспорт на столик — им тут же завладел Перс, — взял записную книжку. Телефонов много. Полно. Записи в основном старые. С точки зрения поиска это плохо. Большое количество номеров означает: у человека плохая память, он заносит в книжку каждого, даже мимолетного, знакомого. Отсеивать таких — работы на неделю, если не больше.

— А ведь я его видел, — вдруг изумленно сказал Перс.

Цербер резко повернулся к нему:

— Кого?

— Этого, — Перс ткнул пальцем в фотографию губошлепа. — Он спортсмен! Штангист!

— Да брось, — скептически посмотрел на коллегу Молчун. — Где ты мог его видеть?

— В «Динамо», в зале бодибилдинга! Он молодняк инструктировал! Я в «Динамо» разминаться хожу… — Он быстро посмотрел на Цербера и добавил: — …Когда время позволяет, конечно. Только в другую группу. А про то, что он штангист, мне кто-то из ребят сказал. Чемпион. Вроде бы даже на союзном первенстве рекорд какой-то установил. Случаются же такие совпадения? А я смотрю, лицо знакомое…

— Удачно, — заметил Цербер. — Теперь у нас есть три лица из пяти. И мы знаем имя, фамилию и адрес одного из трех оставшихся грабителей. Очень хорошее начало. Превосходное. Вот этим-то парнем, штангистом, и займитесь в первую очередь. Кстати, — он кивнул на монитор. — Телосложение. У одного из убитых на предплечьях следы от мозолей. От кисти до локтя. Такие бывают у воздушных гимнастов в цирке. От канатов. Большая часть грабителей, если не все, спортсмены или циркачи. Арбалет, найденный за ограждением, спортивной модели. Да и выстрел слишком уж точен для неподготовленного стрелка. Попасть сквозь дождь, при почти нулевой видимости, в стык бетонных панелей невероятно сложно.

— Спортсмен-арбалетчик? — спросил Молчун заинтересованно.

— Или циркач, — эхом откликнулся Перс.

— Словом, вы все поняли. Действуйте. А я пока проверю архитектора…