Сколько времени мы занимались нудной работой, сказать трудно. Казалось бы, ничего сложного: поймать поврежденную энергетическую нить, и прицепить ее к здоровой. Но ниток этих в человека напихано до фига и больше, причем одна тоньше другой. Чувствую, нырять сюда еще не раз придется.
Пряли пряжу мы в три пары рук, потому как Тоша незаметно переместился на живот Веры. Пот заливал глаза, и силы были на исходе, когда Антон честно предупредил:
- Дед, я сейчас свалюсь.
Парень сидел бледнее смерти, краше только в гроб кладут. Собственно, он держался-то на злости. Его переполняло одно желание - схватить топор и догнать. Неважно кого, но догнать. Задумка хорошая, но в данной ситуации лишняя. Если Тошу накроет слабость, рикошетом достанет и меня.
- Шабашим, - вслух объявил я. - Алена, тащи Антона домой, в палату. Николай Сергеич поможет.
- Нет! - заверещала Вера. - Отдайте, моё! Вот сюда, рядом, ко мне положите! Это мой Антоша!
Безобразная истерика, со слезами и соплями, продолжалась целую минуту. Алены с грузом и след простыл, а Вера продолжала бушевать. Она даже ругаться принялась. Это ж надо додуматься, причем на полном серьезе - двух тяжелых больных в одну койку засунуть. Ага, смелое решение. Тогда у них станет много общего: матрац, простынка и железная утка.
Нет, так дело не пойдет. Если кто не знает, лучший глушитель женских припадков - это я. Потому как несложно мне переключать женское внимание с одной проблемы на другую, тем самым купируя первую.
- Вера, никогда не задавал тебе неприличных вопросов, - я тихо вздохнул. - Сейчас задам.
Злые слезы высохли вмиг, припухшие карие глаза удивленно уставились на меня. Нина со своей бутылочкой сока тоже замерла. Я ее перехватил, чтобы напиться вволю:
-У тебя дома есть бар?
Вроде простой вопрос, а поставил девчонку в тупик.
- Конечно, - нахмурилась она. - Там мама целую батарею бутылок затарила.
- А что именно?
- Ну, в этом плохо разбираюсь. Водка, вино всякое, виски, бренди, шампанское, вермут, граппа... Это такой итальянский самогон.
- Понятно-понятно, что еще?
- А зачем тебе? - Вера прищурилась с подозрением.
- Как зачем? Пить охлажденным. Чем еще заниматься долгими зимними вечерами? - удивился я вопросу, и тут же ответил на него: - Предаваться размышлениям у камина.
- У камина? - Вера слегка оторопела.
А я перешел к делу:
- Боль тебе снял, энергетические каналы частично почистил. Так что с тебя две бутылки. Да ты лежи! На месте потом разберусь, сам выберу.
- А почему две? - вкрадчиво молвил Коля.
Оказывается, он успел вернуться. Мне оставалось только плечами пожать:
- Так мы с Нюсей трудились. Как ни крути, а долг платежом красен.
- Но-но, - вылез поближе Коля. - Что за грабеж? Разводишь ребенка несмышленого на ровном месте. Ишь, чего вздумал! А бар этот, между прочим, приданое моей невесты!
Не вдаваясь в дискуссию, я прилег на кровать Нины, отдохнуть немного. Лишь рукой махнул примирительно. Пусть говорят, отвлекают девчонку от дурных мыслей. Нюсе только моргнул, и та принялась шептаться с Верой, видимо, по пупочной проблематике. А Коля, подсев к Нине, потребовал ответа:
- Милая, ты же забрала из дома личные вещи... Я помню. И сам видел сумку, которую Антон еще черти когда сюда притащил.
- Забрала, - согласилась она в недоумении, открывая новую бутылочку сока. - А что не так?
- А бар бросила? - возмутился Коля.
- Да кому он нужен, - удивилась Нина. - Дело большое. Красивые бутылки на подарки из-за границы перла, только дарить теперь некому.
- Эгоистка бессовестная, - вынес Уваров приговор. - Только о себе можешь думать. А как же я? Мне подарки самому пригодятся. Ладно, одну бутылочку нахалу отдам, так и быть.
- Вера, а когда тебе разрешат вставать? - вроде бы негромко задал вопрос, а в комнате сразу наступила тишина.
- Нескоро. Доктор сказал, будет еще одна операция, - Вера всхлипнула, давясь слезами. - Проникающее ранение бедра, сказал, это подлая штука. Но мне повезло, имплантат вставлять не пришлось. Так что жить буду. Только ходить с трудом. И еще доктор сказал: очень хорошо, что я не замужем. С таким ранением рожать нельзя.
- Ты собралась рожать, доченька? - ахнула Нина. - Какие могут быть роды, когда свадьбы еще не было!
- Теперь ничего не будет... - у Веры начиналась новая истерика. - Ни родов, ни свадьбы! Кто такую хромую корову возьмет?
Я поднялся, чтобы присесть рядом:
- Ну и дурочка. Возьмут, не возьмут... Ерунда это все. Главное в женщине не ноги.
- А что? - она замерла.
Впрочем, заинтересовались все, и Нина, и особенно Анюта.
- Глупая моя, главное в женщине - борщ. Запомни, это самое важное. А сейчас расслабься, мы с Анечкой налепим тебе белых латок. Фирма гарантирует, будешь ты у нас как новенькая...
Нюся сжимала дырки в ауре, я клеил белые заплаты. Управились вовремя - в палату явился лысый доктор с процедурной медсестрой. И немедленно выгнал нас из помещения, вместе с Колей Уваровым.
- Что это такое? - сказал он строгим голосом. - Чтоб духу вашего здесь больше не было! Днем привезут бабушку, так что это закрытая зона. Катя, после процедур озадачь Клаву проветрить, сделать влажную уборку, бактерицидный свет включить. А вы, Ниночка, после лечебной гимнастики, проследите. Нам здесь проходной двор не нужен. И еще. Катя.
Плакаты на двери развесь, те, что Минздрав рекомендовал: «Просьба на пол не плевать».
**********
Выжатым лимоном я свалился на койку, и сразу заснул с устатку.
Очнулся днем, когда Нюся подсунула мне какую-то мерзкую кашу. Скосил взгляд - пустая тарелка белела на тумбочке. Значит, Антона уже покормили. Парень лежал бледный, с закрытыми глазами. Ощущался он четко, и страдал человек не от боли, а от тоски. Что ж, бывает. Тут помощники не нужны, в жизни надо и через это пройти.
Спиной ко мне, над ним наклонилась Алена. Подол халата закрывал парня, зато картина открывалась невероятно изящная - бедра переходили в тонкую талию умопомрачительным изгибом. Не всякий художник взялся бы перенести на холст этот кормовой подзор.
- Ну-ка, мальчик, давай уточку уберем, - журчала Алена. - Вот молодец! Арбузика покушали, оно и выходит. Пусть. Это хорошо, болезни вместе с этим тоже уходят. А теперь порядок наведем...
- Что ты там все время намываешь? - с подозрением поинтересовалась Анюта, прилаживая мне капельницу. - Чуть ли не каждый час с тазиком летишь.
- Свое добро надо содержать в чистоте, - назидательно ответила Алена. - Чистота - половина здоровья. Об этом даже поэт сказал.
- Чего сказал?
- «Надо, надо умываться по утрам и вечерам, а нечистым трубочистам стыд и срам», - продекламировала она.
- И в честь чего эта труба стало твоей? - хмыкнула Нюся. - С какой такой радости? Вьешься вокруг нее, будто акула за Хемингуэем.
- Так он сам не может, а мне не сложно, - Алена захлопала глазками. - Я и Антона Михалыча помыть могу.
- Вот уж нет! Свое добро сама отмою, - Анюта грозно засопела, крылья носа затрепетали. Руку она зачем-то положила мне на живот.
- Ну и ладно. Наше дело предложить, - царственной павой Алена направилась мыть руки. - Анька, ты думаешь меня сегодня кормить?
Нюся подняла голову
- Не видишь - пузырьки регулирую? Кастрюля в холодильнике.
-Так-так... - после этой знаменитой Колиной присказки Алена надолго замолчала - снимала пробу с обеда. Наконец, голос прорезался. - Анька, какая вкуснятина... Научишь?
- А чего там сложного? Обычная окрошка на хлебном квасе.
- Но здесь таранка!
- Правильно, это рыбная окрошка. Хитрость в том, что несколько сухих рыбок нужно разделать и ошпарить кипятком. А потом порезать меленько, и добавить. Такую окрошку очень уважал товарищ Хрущев, в столовой ЦК КПСС ему летом специально готовили. С тех пор она стала там популярна.
- Откуда ты это знаешь? - поразилась Алена.
- Да так, случайно услышала, - туманно ответила Нюся. - Бываю в разных местах.
Неожиданно Алена сменила тему:
- А зачем ты положила зеркало под кровать Антоши?
- Народная медицина, подруга, - Нюся пожала плечами. - Под Антоном Михалычем тоже лежит. Там, где зеркало - там злому места нет.
- Да ладно! - не поверила Алена.
- Честно. В старой книге так и написано: «зеркало клади под кровать зеркальным изображением вниз». А экстрасенсы дают тому научное подтверждение - пучки отрицательной энергии разбиваются о зеркало и уходят прочь. Еще они упоминали биопатогенные зоны и узлы пересечения магнитных линий Земли, но это уже детали.
- Анька, ты реально крута! Когда я заработаю в кино кучу денег, одолжу тебе на пупок.
К тому времени я добил мерзкую кашу и травяной отвар:
- Окрошка, говорите, неплохая?
- Ой, я же Антоше не предложила! - Алена подскочила. - Будешь окрошку?
Парень благосклонно кивнул. Подав ему полную тарелку и ложку, Алена повернула голову:
- А можно Антону Михалычу вопрос задать?
- Конечно, солнышко.
Анюта скривилась, и молча вогнала иглу мне в задницу. Вот всегда уколы ставила нежно, а тут как-то болезненно вышло! Я даже охнул.
- Мать, ты чего? Который час собираюсь с Антоном Михалычем серьезно поговорить, а здесь то понос, то золотуха. Теперь вот уколы затеяла ставить.
- А что тебе надо? - ревниво покосилась Нюся.
- Хочу узнать, почем здесь будет коррекция груди.
- Кому нужна коррекция? - не понял я.
- Мне нужна, - Алена потупила глазки.
- Ну и дура, - выдала Нюся чистую правду. - Чё там корректировать? Прекрасный третий размер. Это классика, мать!
- Но хочется больше...
- Ну так бери гантели в руки чаще!
- А то я не занимаюсь физкультурой? - Алена согнула руку, показывая бицепс. - И комплекс для груди скачала, и делаю все по инструкции. А она не растет! Только крепче становится. Говорят, операция вроде бы несложная.
- Да что за глупости? - неожиданно вспылил я. - Испортишь такую грудь, я тебе это не прощу, понятно? Ишь, чего удумала! Накачанные губы, силиконовая грудь, дизайнерские соски... Осталось только задницу резиновую прилепить.
- Ты еще ипотеку возьми. Так и скатишься в самое днище общества,- добавила яду Нюся и осторожно спросила: - А что такое «дизайнерские соски»?
У нее, как и у Алены, загорелись глаза. Даже Антон, прекратив мечтать над окрошкой, заинтересованно повернул голову.