В самом конце репетиции с заднего ряда поднялась Козловская. Опа-на! А мы-то и не заметили. Пока она плавно шла по проходу, прозвучал финальный аккорд.

-     Очень неплохо, - произнесла Надежда Константиновна в наступившей тишине. - Времени зря не теряли, как я погляжу Здравствуйте, товарищи!

Оркестр загудел, вразнобой приветствуя своего пропавшего лидера. Удивились, но не более того - заметный животик снимал все щекотливые вопросы.

Козловская поправила складки на платье:

-    Антон Бережной рассказывал по телефону о ваших занятиях, но такого уровня не ожидала. Молодцы! И хотя здесь я внештатный педагог, авторитета у меня пока достаточно. Всем ставлю зачет по специальности! Кто еще не сдал?

-    Зачеты мы сдали, - подал голос Антон. - А экзамены после Нового года.

-    Кому экзамены, а кому автоматы по всем предметам, - вылезла вредная скрипачка.

-     Без труда не выловишь рыбку из пруда, - улыбнулась Козловская. - Девочки, вы очень хорошие музыканты. Умные и талантливые. Других в нашем институте нет, только вы особенные. При таком подходе к делу успех неизбежен, как гибель капитализма. Жанна, ты просто красавица! Тромбон, саксофон, зурна и дудук. Впечатляет. Сестры Гольдберг - готовый оркестр, ей богу. Флейта, альт, ритм-гитара, и еще одна зурна, и еще один дудук. Губная гармошка Ады - просто класс! Должна сказать, что Евгения Иволгина покорила-таки ударную установку. Ты еще не учишься в нашем институте. Женя? Нет? Ничего, я доведу до ректора простую мысль: эту ошибку давно пора исправить.

Козловская перевела взгляд на Анюту

-    Анна Швец и бас-гитара - одно целое. Умничка. И скрипка хороша. Так держать, Анечка!

На комплимент Анюта отреагировала скупо. Всю репетицию она изображала каменную статую, безмолвную и холодную. Как я понял, в таком состоянии Нюся пребывала несколько дней, поэтому девчонки уже привыкли, и не обращали внимания. Если человек хочет кукситься, зачем ему мешать...

-     Хочу задать вопрос Уле Тулаевой: что за танцевальные композиции вы играли? Я услышала мотивы Баха, Бетховена, Чайковского и Римского-Корсакова.

Антон счел нужным пояснить:

-    Уля наслушалась Джона Лорда и Кена Хенсли. Моя вина. Зато теперь для танцев есть бесконечный репертуар - девчонки любят прыгать под сто ударов в минуту!

-    Классические гармоники в рок-музыке и современные танцы - необычное сочетание. Педагоги могут вас поколотить, но мне понравилось, - Козловская улыбнулась. - Товарищи, вы лучшие! Вы много работаете, выкладываетесь на репетициях, и у вас получается. А если талантливый человек много работает, он многого добьется. Однако есть одно «но». Слишком у вас все как-то механически, без жизни. Работаете слаженно, но с натугой, словно машина в гору идет. Где эмоции, милые мои? Где радость от музыки? Мне кажется, вы перетрудились. И от старания сделать лучше пропал драйв. Единственное светлое пятно - это Варвара на кубинских барабанах. Огонь девка!

Варя покрылась густым румянцем, а Надежда Константиновна направила свой взор на Сеню:

-    Люльке по вокалу обещаю твердую пятерку. Хорошая девочка! Складно пляшешь и спиваешь, но почему так академично, Ксения? Я уже говорила, но повторю еще раз: иногда эмоции важнее правильно взятых нот. Так будешь петь на экзамене, хорошо? А на концерте надо гореть! Выбери себе в зале одно лицо, и отдай ему свою радость. Излей ему душу, и весь зал это поймет, плеснет в ответ своё наслаждение. Больше кайфа, милые мои. Ведь жить хорошо, а жизнь - это так здорово!

Немецкая делегация прибыла к нам после католического Рождества, аккурат перед Новым годом. Именно Рождество является для немцев семейным праздником, а Новый год - это так, рядовой повод выпить по бокалу шампанского, пожелать друг другу «хорошего скольжения», и баиньки.

На праздничном концерте нам доверили исполнить песню «Ойся ты ойся, никого не бойся». В этом номере дополнением к Сене, орудующей шашками, выступала Анюта с нагайками, и тоже в казачьем костюме. Неугомонная девчонка за несколько дней выучилась обращению с непростым аксессуаром. Да уж, упорства Нюсе не занимать. Когда надо, она ставила себе цель и шла туда без устали. Работу бас-гитары взяла на себя бас- балалайка из струнного ансамбля. А Антон стал серьезно опасаться, что когда-нибудь я получу этой нагайкой по заднице, и тогда ему перепадет рикошетом. Что казалось ему особенно обидным - ни за что.

Еще один номер нам удалось со скрипом, но протащить. Им стала армянская народная песня «Гуд бай Америка, о». Последнее письмо Бутусова мы дополнили вступлением, где синтезаторы нагоняли волну тревожного холода. Затем подключались кубинские барабаны, обозначая танцевальный армянский ритм. Звуки нарастали, и на этом фоне вступал дудук, чтобы заплакать. Очень чисто и очень громко, не зря для него я искал специальный звукосниматель микрофонного типа. Миниатюрного размера, он пристроился прямо на инструменте Жанны.

Армянскую песню приняли хорошо, даже тепло. Оркестр не подкачал, и Сеня солировала прекрасно. В этом отделении концерта мы выступали последними. А песня с кавказскими интонациями «Ойся ты ойся» завершала русский концерт. Она должна была поразить немецких гостей, запомниться им, как вишенка на торте. И солистки произвели фурор. Когда под хоровое пение они выплыли с разных сторон на сцену, одна с шашками, другая с нагайками, зал замер. Ну где они там, в далекой Германии, могли увидеть фланкировку в девичьем исполнении? Редкое зрелище, это вам не пиво дуть из литровых кружек.

Со сцены нас долго не отпускали, вместе с аплодисментами подбадривая криками «давай еще». И где только немки такие слова выучили? Мы с Антоном мысленно переглянулись, и я предложил:

-   А давай «Ду хает»?

-    Мало репетировали, - засомневался он. - И потом, нам же худсовет и так утвердил две песни вместо одной. А тут третья, и без санкции. Хм...

-     Послушай, парень, один раз живем, - плавно надавил я. - Ну вот что они тебе сделают?

-    Пропесочат, - поежился Антон.

-     И что? Первый раз, что ли? Зато немок пригвоздим насмерть. Глядишь, весной в Германию позовут с ответным визитом. Ты же хотел мир посмотреть?

-    Эх, где наша не пропадала, - решился он. - Алла, заводи!

Композиции «Ду хает» начиналась отвлекающим маневром струнной группы, с прелюдии на тему «фуги ми бемоль мажор». Первой вступала виолончель, затем подключались мандолины и скрипки всего ансамбля «Мечта». Чудная мелодия Баха завораживала. И когда нежные симфонические переливы вдруг сменились жесткими ритмами тяжелого рока, зал замер в шоке.

А у представителя министерства культуры челюсть отпала натурально. Даже лысина заблестела, ведь эту отсебятину он нам точно не утверждал. Вслед за первым гитарным риффом Анюта свирепо пробасила в микрофон, глядя на его лысину

Последовал короткий проигрыш, и она дважды повторила эти же слова. С угрозой в голосе и на немецком языке, естественно.

Мощь нашего оркестра, усиленная напором струнного ансамбля, повергла представителя министерства культуры в растерянность. Затем на смену оцепенению пришла паника. Не веря самому себе, Иванов даже оглянулся в зал, но увидел лишь круглые глаза немецких студенток. Наши студенты сидели в задних рядах, поэтому реакцию представитель не разглядел. Впрочем, она была точно такой же. Мимика педагогов музпеда также не страдала особой оригинальностью.

Недавно Нюся получила новые колонки для бас-гитары, солидные и могучие. И регулятор громкости басовки выкрутила на полную. Вместе с ней гитара Антона и синтезаторы Ули Тулаевой работали как единый организм. Бочка Женьки Иволгиной качала драйв вовсю, барабаны гремели, а кубинские банки Вари добавляли жару. И еще у нас был собственный альт, тромбон и флейта в руках несравненной Жанны и сестер Гольдберг, которые не простаивали, дело знали. В нужные эпизоды альт заменялся ритм-гитарой, тромбон саксофоном, а флейта губной гармошкой.

Вместе с Анютой солировала Сеня Люлька. И если Нюся третировала взглядом советскую блестящую лысину, то Сеня выставила обвиняющий палец в лысину представителя министерства культуры Германии, соседа Иванова. Редкие волосики на затылках обоих культуристов стояли дыбарем.

Музыкальная теория утверждает, что для правильного контакта с залом необходимо обращаться к конкретному слушателю. Об этом нам твердила стреляная птица Надежда Константиновна, и зал внимал, даря тот самый контакт. Значит, наука помогла.

А произношение помог поставить педагог с кафедры немецкого языка. Текст несложный, вроде бы получилось:

Низкий женский голос принято называть «контральто». Но девочки взяли так низко, без грудного резонирования, что получился настоящий бас-профундо. Бархатная тембровая окраска голосов здесь заменилась яростными металлическими нотками. Несомненно, зал шокировался этим дополнительно. Настолько, что студентки из немецкой делегации восхищенно загудели. Они не ожидали исполнения на родном языке, ну и иронию сразу прочувствовали. А девочки продолжали с брутальной суровостью, чисто по-немецки:

Одновременно с последними аккордами зал разразился восторженными криками и свистом. У них на Западе это запросто, могут выражать свои чувства, как хотят. Только вместо криков «бис» германские студентки начали скандировать: «Ду хает! Ду хает!». Мы с Антоном посмотрели в первый ряд, который не хлопал, и потом мысленно переглянулись - да, головомойки не избежать. А если выволочка неизбежна, чего тогда бояться? «Ду хает», так «ду хает»!

Повторили. Однако после исполнения на бис нас не отпустили. Зал бесновался, требуя еще чего-нибудь криками «давай еще».

- Данке! Вас гейт аб? - заорал Антон, окончательно нарушая регламент. - Эс гейт!

Очередным номером беззаконного концерта стала композиция «Мое сердце горит». Группы Рамштайн, конечно. Эти ребята много чего насочиняли, а мы творчески переработали. Вступление и начало песни в симфоническом стиле касалось всего оркестра, включая струнную группу. Основой для прелюдии послужили мотивы «Турецкого марша» Вольфганга Амадея Моцарта. И особенно плотно звучали синтезаторы, нагоняя тревогу.

Внезапно Анюта вкрадчиво объявила зловещим немецким голосом:

На этом месте плавно вступали ударные инструменты, обозначая ритм. Анюта добавила в голос силы и злости:

Но все это были цветочки, потому что в припеве произошло усиление вокала Сеней и гитарными мускулистыми рифами Антона. Сочно звучала партия альта, сопровождаемая струнными инструментами ансамбля «Мечта». Хор прорывался фоном. А затем взорвался криком припев:

Ну и далее по канону, за исключением одного слова. Одно лишь добавленное слово «Америка» переворачивало смысл песни группы Рамштайн с ног на голову. Или наоборот? Неважно. Важен посыл:

Неожиданно для всех Сеня перешла на высокое оперное сопрано:

В музыкальном отношении ничего гениального здесь не было - тяжелый рок с заездами на металлический склад. Зато сколько мощи и драйва! Пафос тоже исключать нельзя, идеологическая составляющая налицо. И пусть худсовет только попробует такое не утвердить. Да я на них сам в обком партии телегу накатаю!