Август всегда у нас был месяцем сложным, а иногда весьма насыщенным. Так случилось и в 1971 году — обострился кризис капитализма. Торговый дефицит, война во Вьетнаме и инфляция привели Соединенные Штаты к брожению над экономическим упадком. А если прямо говорить, то дядюшка Сэм поймал инфаркт. Друзья со всего мира выстроились в очередь посочувствовать, да заодно обменять доллары на золото. Однако им показали вот такую табличку «ушла на базу».

Для спасения доллара президент Ричард Никсон не только прикрыл золотую лавочку, он, гадюка, одновременно поднял таможенные пошлины. То есть барыга кинул всех на бабки и объявил всему миру торговую войну. В империю добра и демократии. Соединенные Штаты Америки, пришел финансовый песец.

Говоря эзоповым языком экономики, «возникла необходимость в ином механизме регулирования валютных курсов». Новый мировой финансовый порядок нарекли Ямайской системой, где зеленая резаная бумага решительно заняла место золота.

Мир вздрогнул, но хомяка проглотил. Существующая система не идеальна, более того, она несовершенна. Справедлива она или нет — вопрос дискуссионный. Система существует, и она работает, вот в чем дело. В конце концов, американский военный бюджет покрывает всех остальных в мире, вместе взятых. Но этот аргумент отложен для особенно непонятливых.

Однако в 1971 году СССР крепко стоял на ногах, и события в мире капитализма здесь восприняли без паники, а, наоборот, с глубоким удовлетворением. Советскую страну кризис как-то коснулся, конечно, но не очень. Поэтому строители развитого социализма, похмыкав над едкой статей в газете «Известия», продолжили заниматься собственной экономикой.

А экономика, как известно, должна быть экономной.

Ярким примером бережного отношения к деньгам людей всегда являлось Управление делами ЦК КПСС. Эти достойные мужи взяли на себя заботу о быте и уюте, чтобы полностью закрыть проблему. При не очень большой зарплате в восемьсот рублей, члены Политбюро имели смутное представление о тратах и расходах, и все это благодаря неустанным заботам Управления делами ЦК.

Дед Мороз завял бы от зависти под своим финским телевизором — такого разнообразия добрых услуг мир еще не знал. Абсолютно все житейские вопросы здесь решались по щелчку.

В огромном хозяйстве Управления делами ЦК имелись мебельные цеха и швейныеателье; специальные базы снабжения; склады… и даже ювелирка с аффинажным заводиком, где всем желающим клепали из драгметаллов кольца, серьги и кулоны. А в специальных магазинах по специальным ценам предлагалось все. Ну вот все. Не знаю даже, что назвать: баночное пиво, например, или сигареты «Мальборо» рядом с кока-колой в стекле. Чего здесь не было — так это очередей, поскольку очередь утомляет и временами раздражает.

Члены Политбюро пренебрегали личным транспортом, смысла в этом не было никакого. Один лишь Брежнев располагал приличным автопарком, и причиной тому не надобность, а хобби. Так бывает. Кто-то монеты или фантики собирает, а кто-то серьезно играет во взрослые машинки. В прессе называют цифру сорок девять, злые языки говорят о трехстах авто.

Неважно. «Мазерати», «Линкольн», Мерседес», «Кадиллак» — вот что радовало слух и глаз. И вообще, какой русский не любит быстрой езды? Впрочем, автомобиль из кремлевского гаража, закрепленный за членом Политбюро, тоже не был плох. Скажем честно: отличная машина ЗИЛ-114.

Штучной работы лимузин имел двигатель мощностью 300 лошадиных сил, и позволял разгон до 190 км/час. Все инновационные решения шестидесятых годов нашло здесь применение — коробка-автомат, электрические стеклоподъемники, кондиционер и центральный замок. Рулевое колесо откидывалось и оснащалось гидроусилителем руля. Детермальные стекла давали теплоизоляцию, радиотелефон и велюровый салон обеспечивали комфорт в пути, а ГУР и АБС вкупе с дисковыми тормозами — безопасность.

Кстати, салон отделывали велюром по банальной причине: натуральная кожа в то время считалась более дешевым материалом, чем автомобильный велюр.

Простым членам семьи члена Политбюро для разъездов полагалась обычная (не специальная) автомашина «Волга». Принцип экономной экономики здесь работал четко — дешево и сердито. В общем, все для человека.

Охрана члена Политбюро являлась обязательным элементом интерьера. Как и дача с баней, кинозалом и персоналом. Уют и покой создавали штатные повара, официантки и садовники. Конечно же, кадры квалифицированные, и все они проходили по Девятому Главному управлению КГБ. Подстраиваясь под пожелания людей, дачи видоизменялись и благоустраивались.

В планах партии стояла постройка бомбоубежищ на дачах, но смета оказалась настолько великой, что идею отвергли как слишком дорогостоящую. Подход разумный, чрезмерные траты исключили.

«Мы жили довольно скромно», — прямо заявил в одном из интервью член Политбюро, Михаил Сергеевич Соломенцев.

Истинная правда, сейчас наследники дела партии живут иначе.

К даче члена Политбюро, как правило, прилагался участок соснового леса размером гектаров в пятьдесят. Территория позволяла не только гулять и дышать свежим воздухом, но и побегать вволю. Однако в таком возрасте сильно не побегаешь, поэтому Управление делами ЦК предусмотрело санатории и поликлиники. В крайнем случае, для резкой поправки здоровья, полагалось посетить специальную больницу. А для членов семьи роль клуба по интересам играл спортивно-оздоровительный комплекс — с бассейнами, саунами, кортами и бильярдом.

Под землей для руководства прорыли специальное метро, а по земной тверди они передвигались в специальном поезде. На дальние расстояния члены Политбюро летали самолетом. Не рейсовым лайнером, разумеется, для избранных существовал специальный авиаотряд, под номером 235. Пилотов набирали из военных летчиков первого класса, а стюардесс по космической медкомиссии. Девчонкам платили бонус за каждый «важный» полет в размере оклада, помимо самого оклада в размере 240 рублей. Отличные деньги по тем временам.

Управление делами ЦК занималось жилищным строительством и владело приличной собственностью. Не мелочью управляло, тысячью объектов — музеи, санатории, институты, академии, партийные школы и всяческие курсы трудились в поте лица.

Кроме трат были и доходы: две сотни издательств и типографий приносили приличный прибыток в партийную кассу, которым умело распоряжалось Управление делами ЦК. В частности, выдавало зарплату и командировочные сотрудникам аппарата.

Между тем в Политбюро о таких мелочах не задумывались. Противостояние с международным империализмом предписывало развивать науку и оборонную промышленность. Следом подтягивалась группа «Б», но как-то неуверенно, слабо дыша в спину.

Под руководством партии в начале семидесятых годов разрабатывалось множество солидных проектов. Постоянного внимания и контроля требовали:

— Космическая программа «Луноход»;

— Баксанская нейтринная обсерватория, заложенная в Приэльбрусье;

— Кольская сверхглубокая скважина СГ-3;

— Единая система спутниковой связи с глобальным покрытием;

— Подвижный ракетный комплекс «Пионер»;

— Система противоракетной обороны;

— Истребитель спутников;

— Сверхзвуковой пассажирский самолёт Ту-144;

— Тяжёлый авианесущий крейсер «Киев»;

— Атомный ледокол «Арктика»;

— Севмаш с его огромным выводком атомных подлодок;

— Газопроводы и нефтепроводы;

— Атомные электростанции;

— Высокогорный спортивный комплекс Медео;

— Дом Советов РСФСР;

— Множество крупных строек, и комплекс заводов «КАМАЗ» в частности.

Список, конечно, не полный. Но грандиозные, вседневные миллиардные обороты видны невооруженным взглядом. Каждый миг что-то новое… Страна развивалась, благосостояние советских людей росло, и росло давление народных денег на рынок. Товаров не то что бы было мало, их не хватало безусловно. Часть сбережений трудящихся пылесосом засасывала сберкасса, манившая тремя процентами годовых на срочном вкладе. Часть денег оседала в чулках на черный день. А вот свободные средства потратить было сложно — потенциальных покупателей везде ждали очереди. В профкоме люди записывались на дефицит, но всем сразу не угодишь, профорг заклинал потерпеть. Нетерпеливым приходилось включать связи через «задний крыльцо». В конце концов, бежать в места дрейфа спекулянтов.

С ростом группы «А» росло и ее превосходство над группой «Б». Если в военное время перекос был понятен без слов, то сейчас разрыв между объемом денег населения и товарной массой превращался в проблему. Ковры, автомобили, деликатесы и приличная одежда доставались после нервотрепки, и лишь избранным быстро — по блату. Качественные товары, вроде китайских изделий (термосы, фонарики, кеды, посуду) просто так купить было невозможно, их выдавали передовикам производства. В виде поощрения, как «красные шаровары» в годы революции.

Особым вниманием москвичей, гостей столицы и фарцовщиков пользовались фирменные магазины стран социалистического содружества. Колониальные товары продавались быстро, как горячие пирожки, но в деле насыщения спроса выручали мало. В любое время протолкнуться там было невозможно, глаза разбегались, однако такие очаги изобилия только подчеркивали проблему.

Нет, всевозможные «платки, трика и чулки» производились, отгружались в магазины страны, и о них рапортовали в газетах. Вот ведь беда, почему-то миллионы пар советской обуви годами пылилось на полках, а за югославскими сапогами женщины гонялись, не зная устали и невзирая на зверскую накрутку спекулянтов.

Все эти мелкие проблемы оставались за закрытым окном автомобиля «ЗИЛ-114». Возвращаясь от Брежнева на собственную дачу, Арвид Янович Пельше туманился о делах государственных. Отложив газету и прикрыв глаза, он откинулся на мягкую спинку заднего сиденья. Едва слышимый гул кондиционера сливался с шелестом колес, и размышлениям не препятствовал.

В своем последнем послании беглец Седых приглашал к разговору. Сделать это он намеревался в поселке Юрмала, что находится возле Риги, и общаться желал исключительно в компании товарища Пельше. К разговору допускался товарищ Пуго, но не более того.

— А почему нет? — на прощанье сказал товарищ Брежнев. — Поезжайте с женой, отдохнете заодно. Бориса Пуго тоже возьмите, насчет отпуска я распоряжусь. И Юре позвоню, пусть все организует.

— Спасибо, но Андропова беспокоить не стоит, Леонид Ильич, — мягко возразил Пельше. — Руководство КГБ не в курсе наших дел, пусть так пока и остается. Моя охрана и товарищи, надо надеяться, с этим Седых справится. Не велика птица.

— Будете брать?

— Будем, но не сразу. Поговорим сначала мирно… В Риге надежные ребята есть, и места знают. Проследят, выявят все связи — такие дела без сообщников не вершатся. А потом уже прихлопнем весь клубок одним махом.

— Добро, — резюмировал Брежнев. — Можете располагать моим самолетом в любое время, я отдам распоряжения.

Подмосковной дачей товарищ Пельше пользовался не так часто. Как и домиком в Юрмале, на Рижском взморье. При переезде в Москву жилье следовало бы сдать по правилам, но Арвид Янович дачку придержал. Теперь пригодится, не надо заботиться о путевке в пансионат. Проблема не в хлопотах, а в привычках и уюте — свое, знакомое всегда роднее.

Перед отъездом, кроме завершения неотложных дел, надо было позвонить в Ригу и оформить отпуск. Тем временем персонал, который вылетит заранее с багажом, все на даче приведет в надлежащий порядок.

Пельше снял трубку радиотелефона:

— Пригласите ко мне товарища Пуго из ЦК комсомола. На завтра, с утра. Да, на обычное утреннее совещание в Комитете.