Под яблоней в саду, почти как у себя дома, мы всей компанией пили чай. Честно говоря, мне всегда нравилось ходить в дом к людям, которые умеют заваривать этот напиток. Здесь это делали хорошо, с душой и правильными травками. Аромат цветков липы, дикой розы, ромашки, жасмина и малины создавали чудесный букет вкуса.

Бабушка Мухия улыбалась, двигалась легко и, кажется, сама балдела от собственной легкости:

— Сердце отпустило, поясницу тянет совсем чуть-чуть. И последний камушек вчера вышел. Хорошо-то как…

Отхлебнув ароматного взвара из блюдца, я огляделся вслед за знахаркой. Правильно говорит старушка — все хорошо, что хорошо кончается. Смерти она не боится и, похоже, сегодня смерть испугалась ее. А что? Пусть отдохнет.

После хорошо сделанной работы настроение было замечательным. Яблоки над головой уже налились красными боками, напоминают, что пора урожай собирать. Рядом груша хвастается своими созревающими плодами. Воробьи чирикают, прыгают по тропинке. А в траве кошка спряталась, крадется потихоньку, чтобы схватить самого крайнего, нерасторопного. Солнышко греет, от земли идет прохлада. Для печали нет причин, жизнь продолжается. И еще в этой жизни у меня есть Нюся, которая беспрестанно не позволяет скучать. Как про нее сказано: кто любит, тот дважды живет.

Тем временем знахарка прищурила один глаз от лучика солнца, проскочившего сквозь преграду яблоневой листвы:

— Бытует поверье, что ведьма не может помереть, пока не передаст свой дар. Я стараюсь, не умираю, работаю с ученицей. Да вот она, эта ученица — беременная дуреха Галия.

— Бабушка, хватит! — возмущенно пискнула Галия, хлопоча вокруг стола.

Создавалось впечатление, что не первый раз на нее наезжают, и помощница знахарки уже устала отбиваться.

— А что? — вооружившись ложкой, старушка приступила к манной каше. — Ведаю я, после одного ребенка она захочет второго. Что будет дальше, не вижу. Но зная ее упорный характер, скажу: на достигнутом подвиге мать-героиня не остановится. Она процесс любит, а мне чего делать?

Еле сдерживаясь, Вера хрюкнула. С нами за стол девчонка не села — выпив стакан какого-то бодрящего отвара, стала за спину знахарки, чтобы держать руки на ее плечах. Хорошая девочка. Хоть и устала, но ситуацию контролирует, вглядываясь в область сердца со стороны спины.

— У каждого человека свой путь, — бабушка осмотрела собрание. — Взять Верочку. Большая умница, у меня каждое слово на лету схватывает. Проклятье выучила за пять минут!

— Ничего сложного, — согласилась Анюта. — Нас с Антошей тоже за пять минут обучила.

— Зло сотворить несложно, — бабушка печально улыбнулась. — Видать, именно в этом и состоит дьявольская задумка. Но лекарь обязан уметь накладывать проклятья.

— Зачем? — вырвалось у Нюси.

— Целителю надо знать все способы вреда, который можно причинить человеку. Иначе как от беды излечивать? Ничего, Вера разберется, в правильный институт она поступила. Бог даст, я тоже подскажу. А вот ты, дочка, хоть и хороший человек, добрый, отзывчивый, а не лекарь.

— Почему? — поразившись, подняла глаза Нюся. — Вроде как у меня получается.

Знахарка кивнула:

— Талант в тебе есть, спору нет. Но развивать его ты не станешь. О другом думаешь.

— О чем же? — Анюте стало интересно.

— О своем, о женском. Вот придешь как-нибудь одна, и поговорим.

— Обязательно приду… — девчонка почему-то вспыхнула, и бледные до того конопушки вдруг ярко проявились.

— В тебе полно силы, а пользоваться талантом мочи нет. Поэтому ты слабая. Конечно это не беда, захочешь — поймешь.

— Я настойчивая, бабушка Мухия! — воскликнула она.

Сообщение Нюси меня не удивило. Видит бог: и талантливая, и настойчивая. А уж как крылья мне подрезала мастерски… Жениться, что ли? Чем я хуже Коли?

— Вот и отлично, — знахарка подвела черту. — Когда рисуешь ветвь, нужно слышать дыхание ветра. От дыхания гор возникает много мужественности, от дыхания озер — много женственности. Дыхание воды ослабляет зрение, а дыхание ветра ослабляет слух. Дыхание дерева делает горбатым, а дыхание камня — сильным.

— Вы это к чему? — прошептала Нюся.

— На Востоке всегда умели цветисто выражаться. Поэтично, со значением и подтекстом, — бабушка Мухия хмыкнула. — Ведь человек — это гармония образов и мыслей. А здоровье человека — гармония пяти элементов: дерева, огня, земли, металла и воды. Все пять компонентов лежат в основе фэн-шуя, иглоукалывания и концепции Цигуна. Ты знакома с китайской философией?

— Нет…

— Жаль, — знахарка смотрела на нее, в самом деле, с жалостью. — Рекомендую, очень советую.

— Чего именно?

— А каких философов ты читала?

Нюся наморщила лобик, чтобы найти правильный ответ:

— Ленина.

— Хм… — поперхнулась знахарка. — Однако. А еще?

— Сталина.

— Понятно, — протянула знахарка. Такая серьезная подкованность кого угодно поставит в тупик, и она не стала исключением. — А из зарубежных авторов?

— Карла Маркса… и Шекспира.

Бабушка Мухия вздохнула:

— Прямо сегодня начни с учебника биологии. Потом Ницше почитай.

— Зачем?! — Нюся вытаращила глаза.

— В этой команде ты самая старательная, но самая слабая. Учение без размышления бесполезно, но и размышление без учения опасно.

— А Верке вы что посоветовали?

— То же самое, — удивила ее старушка. — Только она уже все книжки нашла, которые я порекомендовала.

Мысленно я присвистнул. Так вот что Вера целыми днями с экрана айфона почитывает! Китайскую философию и концепцию Цигуна постигает, понимаешь ли. Да, сильна девчонка. А я-то думал, что она в инете по форумам шарится, лайки раздает…

Тем временем бабушка перевела внимание на Антона:

— Ты тоже Ленина читал?

— Ясное дело, — буркнул парень. — Но Шекспира больше.

О том, что творчество Уильяма Шекспира позволило нам сильно поднять английский язык, распространяться он не стал. Школа давала лишь базовые знания, и не все, как Ленин, могли мотаться по заграницам. Нам приходилось дома манускрипты штурмовать, на языке оригинала, местами со словарем. А Ленин полмира объехал, и не всегда возле Надежды Крупской сидел. Иногда, долгими зимними вечерами, он сидел в опере с Инессой Арманд, например. В Европе, знаете ли, давали неплохую оперу на разных языках. Еще он за молоком по Женеве ходил, и в булочных Парижа толкался в очереди за круассанами. Так вот языки постепенно человек и выучил, методом погружения в среду. Конечно, не каждому в жизни так везет. Ведь кроме способностей нужны еще меценаты, но здесь звезды легли в одну кучу.

Вместо этого пассажа Антон вслух изрек другую мысль:

— Ленин — великий мыслитель и политик. Хотя в анкете, в графе «основная профессия», всегда писал «литератор».

— Хм… А ты собрался в этой графе написать «учитель музыки», — знахарка хитро прищурилась. — Зачем?

На это парень ответил своим смайликом:

— Упрощенный взгляд, похожий на шпильку, бабушка Мухия. Учиться надо, и не только потому, что так завещал великий Ленин. Моим родителям война помешала, вот они и толкают меня в ВУЗ изо всех сил. А музыкально-педагогический институт совсем не плох для того, чтобы потом посмотреть мир.

— Конечно, конечно, — знахарка покивала головой. — Когда-то я тоже была студенткой, и увлекалась альпинизмом.

— Да ну? — Антон вытаращил глаза.

Анюта этот фокус повторила — бабуля не переставала поражать.

— Чего удивляешься? Или я не человек? Кому сделали люльку, тому и гроба не миновать, знаете ли. Я обычная женщина, прожила обычную жизнь. Закончила мединститут, и всю жизнь просидела в поликлинике. С перерывом на войну, конечно. Там больше ползать пришлось… Богатств не нажила, так и ушла на пенсию участковым терапевтом. Так вот, была я студенткой, и однажды мы поехали в студенческий спортивный лагерь, в Хосту. Это на Черном море.

— Знаю это местечко, — кивнул парень, — возле Сочи. Горы, зелень… Красота.

— Да, в Хосте мы ходили по горам, и море видели лишь изредка. И вот там я подвернула ногу. От тренировок меня освободили, но в море купаться никто не запретил. Каждое утро, по натоптанной тропинке, я обходила горку, чтобы попасть на пляж. С палочкой в руках дорога у меня занимала двадцать минут. А ребята наши, во главе с тренером, шли напрямик, через вершину. Надевали штормовки, обвешивались веревками, вооружались топориками — и вперед. К полудню, когда я уже собиралась уходить, они появлялись на пляже. Уставшие и взмыленные, прямо как лошади. Быстренько окунувшись, спортсмены тем же маршрутом возвращались на базу. К чему я это тебе говорю? К цели ведет не одна дорога, и не всякая прямая дорога — самая короткая. Тебе жить, не ошибись дорогой.

Девчонки притихли, осмысливая сказанное.

А у Нюси был вид человека, прибитого пыльным мешком из-за угла. Явный переизбыток информации за короткое время, так вышло. Из обычной выпускницы школы, пусть и необычного роста, она вдруг стала гитаристкой, зажигалкой, колдуньей, любимой женщиной пришельца из будущего и, в конце концов, ходоком в это самое будущее. Впору о многом задуматься, чтобы резко повзрослеть.

— Дело не в дороге, которую мы выбираем, — неслышно пробормотал Антон, еще одна жертва информационного шока. — То, что внутри нас, заставляет выбирать дорогу.

— Ничего я не заставляю! — протест мой было искренним. — Я всего лишь тебе подсказываю. И вообще, О.Генри вложил вэту фразу совершенно иной смысл: «It ain't the roads we take; it's what's inside of us that makes us turn out the way we do». Понял?

Тем временем Нюся начала выходить из ступора:

— Участковый врач… Хм… Подождите, бабушка Мухия, а как же это занятие вяжется со снятием сглаза, травками, отварами и наговорами? — выявила она некоторую нестыковочку.

Но так казалось только на первый взгляд. И бабушка это доказала:

— А кому в этой жизни мешало доброе слово или простой совет с травяным сбором? А, дочка? Участковый врач не только больничный лист выписывать должен. Я людям в поликлинике помогала, чаще словом, чем таблетками, теперь вот дома добрые дела делаю. Или ты думаешь, что колдунья, как по сказке, обязательно в лесной избушке живет? — знахарка легко поставила все точки над «ё» на свои места.

— Медицинская практика на дому вроде бы запрещена, — у Веры мысли крутились в другую сторону. — Как на это смотрят в облздраве? И разве милиция не борется с нетрудовыми доходами?

— В органах здравоохранения и милиции работают живые люди, дочка. И помню я их вот с таких лет, — знахарка опустила руку до земли, показывая величину. — Чуть что, сразу бегут к бабушке. Знают, кто с болячками поможет. А если не поможет, то что-нибудь хорошее посоветует.

Мне оставалось лишь мысленно аплодировать — местное начальство бабушка держала в сухоньком кулаке. Правила игры на своем поле давно установила она, ведь для каждого чиновника в отдельности свое здоровье ближе к телу.

— Но ты меня сбила с мысли. Об Антоне речь, — знахарка перевела взгляд на парня. — У мальчика очень высокий потенциал. При желании из него выйдет настоящий шаман.

— Я уже сказал, меня эта дорога не прельщает, бабушка Мухия, — сплеча рубанул Антон. — Единственное, чего хочу, так это понять, что происходит. Не учиться ворожить, а разобраться. К вашему наставнику— шаману съездить, кстати.

— Ну, покамест, как ты видишь, я не совсем готова… — мягко улыбнулась она. — Бог даст, поедем.

— Мне тоже пока не до того, — согласился парень.

Неожиданно в разговор влезла Анюта:

— Бабушка Мухия, вы часто упоминаете бога, а сами-то верите?

— Верую.

— А если он есть, почему тогда детей болезнями наказывает? Почему малыши болеют и умирают?

Знахарка прищурилась:

— Ты, дочка, увидела несправедливость. И у тебя заболела душа? Это хорошо.

— Почему же хорошо? — возмутилась девчонка. — Ничего хорошего.

— Хорошо в том смысле, что у тебя душа есть. Значит, ты живой человек, — речь знахарки лилась плавно. — А ответ на этот вопрос дан в святом писании.

— Вы его знаете?

— Если коротко, то так: не делай зла, чтобы зло не нашло тебя.

— Но при чем здесь дети? Кому они могут навредить в таком возрасте?

— Библию почитай. Или хотя бы «Толковую библию»: «Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина». С другой стороны, не стоит искать прямую связь между конкретными грехами родителей и состоянием здоровья детей.

— Вот именно, — процедила Нюся. — Мне эта теория не нравится, и я одну несправедливость исправлю. Надеюсь, боги меня простят?

Мне показалось, что Анюта разозлилась. Тем не менее, бабушка ответила ровно, с ангельским терпением:

— У бога много имен, однако, он один. Кто-то думает о величии бога, и строит ему великие храмы. Кто-то думает, что бога нет, и не боится кары небесной. И никто не хочет понять, что богу все равно. Богу нет дела до всего этого, ведь он в душе у каждого. А если душа это сила, то есть люди слабые душой, а у кого-то душевной силы больше. У вас, деточки, ее точно много. Так что делайте, что должно, и будь что будет.

Ага, мысленно согласился я. Умри, но не сдавайся. О боги мои, яду мне, яду…

— Тоша, иди сюда, — прервала Вера мои размышления. — Посмотри на позвоночник в районе поясницы. Видишь?

Вот неугомонная девчонка! Видимо, ей надоело разглядывать бабушкино сердце, и она опустила взгляд ниже. И что там интересного?

— Смотри, — она ткнула пальцем. Вроде легонечко, но бабушка ойкнула. — Вот здесь энергетические линии истончаются и искривляются. Думаю, отсюда радикулит и растет.

— Хм… — мы с Антоном мысленно переглянулись.

— Вроде бы мы боль убираем, а причина остается, — закусив губу, Вера задумчиво прищурилась.

— В медицине это называется «защемление нерва в поясничном отделе позвоночника», — сообщила знахарка. — Можете выправить?

— А почему нет? — пробормотала Вера.

— Дед я туда не полезу, — честно предупредил Антон. — И вообще, нормальные люди такое лечат оренбургским пуховым платком.

— Анька, двигай сюда, — продолжала командовать Вера сержантским тоном. — Ну-ка, приподними бабушку. Так, легонечко, пусть повисит. Дед, работаем. Каналы должны быть ровные и чистые. Задача ясна? Вперед, товарищи. Гладим!

Целых пять минут мы причесывали и приглаживали завихрения у позвонка. Бабушка кряхтела, но терпела. Внучка Галия, прикрыв рот рукой, охала вместе с ней — наши руки опять копошились в спине знахарки.

— Я устала, — пыхтя сквозь зубы, предупредила Нюся. — Скоро вы там?

— Опускай помалу, — согласилась Вера. — Сойдет на первый раз. Бабушка Мухия, лучше стало?

— Совсем полегчало. Спасибо, дочка, — шумно выдохнув, старушка улыбнулась. А следом она нашла в себе силы на шутку; — Современная медицина заставляет нас умирать продолжительнее и мучительнее. И знаете что? Посмотрите теперь энергетические каналы возле сердца. Мне кажется, там тоже можно причесать да выровнять.

Анюта пристроилась рядом, и мы втроем уставились в спину бабушки между лопаток. Картина здесь было настолько безрадостной, что я присвистнул.

— Ага, — сказала Нюся. — Бедлам какой-то. Колтуны на старой кошке будут краше.

Точно подмечено, разноцветные линии возле сердца вихрились и клубились, напрочь перечеркивая всякое понятие о красоте и порядке.

— Подождите, товарищи, — очнулся Антон. — Это что же выходит: если починить нервы на пояснице, то и радикулита теперь нет? Гляньте-ка, аура здесь ровненькая стала, приятно посмотреть. Раньше черти что творилось.

Хм… В самом деле. До этого Антон посматривал сторонним наблюдателем свысока, да критические стрелы пускал. И Зоркий Сокол таки догляделся — в области сердца оранжево-зеленое свечение зияло прорехами, а вот на пояснице лохмы ауры затянулись после хилерского вмешательства. Зарубцевались, словно прорубь в сильный мороз.

— А давайте так, — Анюта тряхнула рыжим чубчиком. — А давайте ауру возле сердца заштопаем. Если я кусочек своего нимба отдам, ничего ж не случится? У меня оранжевый, у Верки зеленый… давайте вместе? Если бабушка не против.

— Согласная я! — бодро заявила знахарка, поощряя самозваных лекарей к действию.

— У нас шесть рук, — встряхнула кистями Вера. — Глаза боятся, руки делают. Поехали!

Я стягивал края, Вера с Нюсей клеили латки, отрывая их от себя, Антон сверху скреплял красными стежками. Совместное творчество вытянула из меня все силы, ведь в слабые места я иногда добавлял серебряные нити. Долго ли, коротко ли, но заштопали бабушкину ауру мы серьезно, со всех сторон.

— Фу-ух, — выдохнула Вера, опуская руки. — А вам не кажется, товарищи, что мы молодцы?

Ага. Сам себя не хвалишь, никто не похвалит. А Антон не преминул ехидно вставить:

— Понял, Дед? Втыкать руки в спину человека — это вчерашний день! Ретроград и консерватор. Мягче надо действовать, нежнее. Ласковый взгляд и доброе слово даже кошке приятно!

Бабушка Мухия поднялась, и неуверенно нагнулась. А затем она изобразила несколько движений, что делают при кручении обруча хула-хуп. Внучка Галия охнула, а бабушка топнула ногой.

— Вечером всех жду на ужин, — заявила она приказным тоном. — Испеку бэлиш с уткой, а Галия пожарит чак-чак. И еще у меня есть пикантная колбаска казылык…

— Пирог и колбаса? А почему нет, — Антон гулко сглотнул. — Хорошее завершение дня.

И я его поддержал:

— На ужин надо идти, потому что круглыми сутками за учебником сидеть негоже. Все хорошо в меру, с резьбы съехать недолго.