Очнулся внезапно, от равномерного чавканья.

За окном по-прежнему грохотала гроза. А рядом, примостившись на краешке кровати, энергично метал мои пирожки Антон, не забывая при этом про бананы. Что касается киви, то сей фрукт он закидывал в рот целиком, и даже не кривился. Нашелся гурман, господи прости.

— Наслаждаешься роскошью и изобилием? — хмыкнул я.

Простынка, накинутая на бедра, делала его натуральным римским патрицием.

— Чего? — обернулся Антон, не прекращая жевать.

— В смысле, жрешь?

— Кушать хочется, — он взялся чистить апельсин, и густой аромат сразу забил больничный запах. — И вообще, слово «жрать» однокоренное со словом «жрец». Видимо, судьба у меня такая, а от судьбы не уйдешь.

— Послушай, товарищ жрец, а совесть у тебя есть? — задал я риторический вопрос. — Пируешь, понимаешь, в одиночестве, как полководец Лукулл. Кажись, спина уже не болит?

— Боль — это особая реакция организма на разрушительное влияние внешних факторов, — прошамкал Антон очередную сентенцию, награждая меня пирожком. — А мне ты вытащил боль вместе с болезнью. Неплохо получилось.

Я оживился. Жрец-полиглот сообщил хорошую новость.

— Но больше так не делай. Дед! — добавил он дегтя. — Чуть не чокнулся от твоих экспериментов.

— Головокружения нет? Тошноты не ощущаешь? Другие побочные эффекты?

— Есть побочный эффект, — признался он, — в животе бурчит. Ем, ем, а оно все равно бурчит. Господи, как же я проголодался… И спина чешется. Чухни, а? Все равно рядом лежишь.

У меня самого спина чесалась неимоверно. Наша незримая связь принесла очередные плоды — лечение одного организма неизбежно отражалось на другом. А одновременное лечение делало процессы встречными, ускоряя регенерацию вдвойне… И если Антона мы лишили серого облака, значит и у меня его не стало? Надо девочек спросить, пусть на меня взглянут внимательно.

— А где народ? — почесывая спину парня, я на собственной шкуре ощутил полезный эффект — зуд утих.

— Сам хотел бы знать, — он сунул мне дольку апельсина. — Ни народа, ни ужина.

Ровно после этих слов, как по команде, в углу комнаты проявилась Анюта. Взгромоздив кастрюлю на стол, она вскричала возмущенно:

— А это что такое? Тоша! Антон Михалыч! Бессовестные обжоры, все пирожки смели! А с чем мы будем кушать борщ?

Вынимая из воздуха тарелки, Нюся не забывала обвинительно тыкать ложкой.

— Со сметаной… — пробормотал Антон, поспешно запихивая в рот последний пирожок.

Вины за мной не было, но возражать рассерженной женщине себе дороже — так можно и без ужина остаться. Лучше молча перетоптаться.

— Неправильное питание — это прямой путь к гастриту, — сейчас Нюся очень напоминала нашу маму. — После сухомятки сначала изжога, а потом и язва! Тоша, Антон Михалыч, быстро мыть руки!

Ну, для серьезных дел меня долго упрашивать не надо. Простынку на плечи, и вперед. И если для Ленина важнейшим из искусств является кино, то для меня борщ — вот высшее искусство трапезы. Тем более, борщ от Анюты.

К хорошему привыкаешь быстро, но так же быстро оно кончается. Выскребая остатки в тарелке, Антон заметил:

— Анечка, если я не предложу тебе выйти замуж, то буду чувствовать себя последним подлецом.

— Но-но! — воскликнул я. — Не в свою лужу не садись.

Сложив руки на груди, Нюся с материнской улыбкой добавила:

— Не лезь поперек батьки в пекло, дорогой товарищ.

— Да за такой борщ я что угодно, даже родину продам… — Антон с сожалением отодвинул тарелку.

— Как же так, Тоша? — Вера остановилась в дверях. — А если я научусь лучше готовить?

Глаза ее смеялись, а вот Алена, выглядывающая из-за спины, после Колиной «беседы» имела круглые глаза. Хотелось сказать «размером с блюдце», но они были явно больше.

— Нет, вы гляньте на них, — растерянно прошептала блондинка. — И где здесь умирающие трупы?

— Ни стыда, ни совести, — подтвердила Вера. — Нас на допросе голодом морят, а здесь пир горой!

В воздухе явственно плавал густой аромат свежесваренного борща, и свидетелем тому была дымящаяся кастрюля.

— Да уж, — Алена поджала губы. — Неграм, значит, бананы в зубы, а белым господам — афинские вечера? Тоша, если ты поел, то слезай. Анька, не спи. Наливай, и побольше! У меня от стресса сейчас голодный обморок случится.

— Тебя ввели в курс дела? — я наблюдал, как девчонка равномерно работает ложкой.

— Колька Уваров запретил мне трепаться, — поведала она не очень внятно и с паузами. — Велел помалкивать в тряпочку. Представляете? Хотя он теперь полковник и вообще, дядя Коля. А Нину Ивановну до слез жалко, такая вся побитая лежит…

— С нами общаться можно свободно, — успокоил я ее. — Ты в команде.

Потом сообразил, что у меня тоже постельный режим, и уступил место Вере. Жеманничать она не стала — сразу замолотила ложкой.

— Выходит, в этом мире я старенькая бабушка? — Алена оглядела стол. — Ну и дела, господи прости… А на второе бедной старушке ничего не будет? Я люблю пюре с курочкой.

Анюта нахмурилась:

— Борщ я варила сама. Больше ничего не успела. Впрочем, курочку достать несложно, к примеру, хоть цыплят табака…

— Да-да! — закричал со своей койки Антон. — Цыпленок с чесночком — именно такое надо при моей болезни!

— … но Антон Михалыч такое запретил, — закончила Анюта.

— Нюся, сколько уже можно повторять: фокусы вредны и опасны, — мой тон был непреклонен. — Ибо нарушение режима секретности. И потом, платить за банкет кто будет?

— Ой, я умоляю вас! — девчонка вставила кулачки в симпатичные бока, обтянутые халатом. — Мало вы им в прошлой жизни заплатили, Антон Михалыч? Чай, не обедняют от одной курицы.

— Трех, — быстро добавил Антон. — Вера тоже человек, а у меня травма спины болит.

— Брат Митька помирает, ухи просит… — едва я махнул рукой в согласном жесте, как на столе появилась тарелка с цыпленком табака, почему-то одна.

Зато следом запыхтела паром кастрюля пельменей, и еще выросла горка крупных кусков мяса в глубоком блюде — судя по всему, шашлык по-карски. Белую посуду украшали синие вензеля — надпись «Сочи», перетекающая в «общепит».

— Больше ничего готового нет, — извиняющимся тоном произнесла Нюся, и тут же засюсюкала в попытке задобрить: — Антон Михалыч, вам пельменчики со сметаной?

— Раз делать нечего, я тоже буду пельмешки, — заявил Антон со своей койки. — Только мне еще маслицем заправьте.

Принимая вынужденную замену блюд, Вера одобрительно хмыкнула, и без лишних слов вонзила вилку в солидный кусок шашлыка.

А уставшая удивляться Алена двинула к себе обещанное блюдо с цыпленком:

— Коля Уваров говорит, что Антон Михалыч большой гений, а Тоша гений маленький. Но я вам вот что скажу: самая генийка здесь Анька. Еще пять минут, и я бы сдохла от голода, а тут такое чудо: борщ курица, пельмени! Я так тоже буду уметь?

— А куда ты денешься? — прошамкала полным ртом Вера, вынимая из воздуха хрустальный набор в виде солонки с перечницей. Следом появилась баночка аджики и бутылочка уксуса. — Держись ближе к Аньке, и не пропадешь.

В том, что Алена будет уметь, я даже не сомневался. Девочка не только удивительно красивая, но и сильная. Поставив себе цель, она пойдет к ней с уверенностью слона и хитростью лисы.

В прошлой жизни мне довелось посетить массу тренингов по продажам, где много времени уделялось технике переговоров. Кроме этого, конечно, умные книжки в достатке почитал. Не только маркетингом и менеджментом сыт человек, социология с психологией тоже важна. Но теории мало, надо же было все это на практике применить, что-то принять, что-то лишнее отбросить.

А Алене симпатизируешь сразу, с первого взгляда. Такому никто не научит, это талант. Без всякой науки она по жизни королевой прошла — умение расположить к себе оказалось заложено на подсознательном уровне. Понятия не имея о нейролингвистическом программировании, Алена умела состряпать и «раппорт», и «зеркалку». Кашпировский только мечтал о своих фокусах, когда она уже покоряла людей одним взглядом.

После нескольких свадеб и разводов Алена незаметно стала богатой и благородной леди — то ли графиней, то ли маркизой, с собственным замком и виллами по всему миру. Она вращалась в высшем свете, занималась бизнесом в киноискусстве, и слыла меценатом. Говорят, что счастье — побочный продукт хорошо организованного действия. Эту спорную теорию Алена применила на практике, судя по репликам бульварной прессы.

Но была ли она счастлива? Впрочем, сейчас это неважно, только что ее жизнь пошла по другой тропинке. После того, как блондинка изучит свой жизненный путь, комментарии из первых уст первый потребую. В интернете желтых страниц полно, и уж свои фреймы Алена не пропустит, первым делом полистает.

Покончив с пельменями, я повернулся набок. Спина отозвалась на это легким зудом. Забирая пустую тарелку, Анюта мимоходом провела рукой по щеке. Вроде простой жест, но сразу напомнил о том, что жизнь-то налаживается!