Приезд Коли Уварова прошел незаметно. Соседей не звали, праздник не устраивали. Мама, всплакнув на плече друга отца, бросилась накрывать стол. В те времена рулило элементарное правило: «гость в дом, бог в дом».

Ну и, соответственно, «что есть в печи, все на стол мечи».

Выдав красненькую десятку, меня отрядили в будку к Люське за товарами по списку, а отец принялся расспрашивать Колю за войну. Людмила торчала в своем укрепленном наблюдательном пункте грудь крупного калибра белела издалека. Антону она искренне обрадовалась:

— Я выглядываю, выглядываю, а где ты ходишь?

— Радость моя, для тебя сюрприз! — мне приходилось отдуваться за двоих, Антон после пары рюмок уснул мертвым сном праведника.

— И у меня тоже кое-что есть, — она выставила на прилавок мешочек серой плотной ткани.

— Это то, что я думаю? — осторожно я приподнял мешок. — Тяжелый…

Внутри оказались новенькие пятнадцатикопеечные монеты 1971 года. Тысяча монет по пятнадцать копеек — это сто пятьдесят рублей. Такие деньги у меня есть, и даже с собой. Я деловито спрятал мешок в сумку, пока никто не видел.

А в нашем мире тыща монет уйдет по восемь тысяч рублей за штуку. Восемь миллионов — это круче торговли наркотиками получается. И никакого риска, парни Коли Уварова займутся. Даже если прибыль пополам, все равно безумные деньги.

Когда Люся наполнила сумку по списку и сверх того (коньяк лишним не бывает), я достал сверток из газеты. Сделав страшное лицо, прошептал:- Шампунь и гель для тела. Заграничный импорт! Никому не давать, самой мыться!

— Чё я, дура? — она понюхала сверток. — Как пахнет! Обалдеть… Заходи вечерком, дома никого не будет.

Хрюкнув, Антон моментально проснулся. А я уточнил:

— Зачем?

— Спинку потрешь.

Парень чуть из штанов не выпрыгнул:

— Дед, не вздумай! Вера вечером на массаж придет, а нас нету!

Конечно, банный вариант меня интересовал мало, но девчонку обижать отказом негоже. Съезжать с темы следует красиво:

— Люсенька, я бы рад да грехи не позволяют. К нам гости нагрянули, будем гулять до утра, — в доказательство я тряхнул сумкой, где звякнули бутылки. — Пока-пока!

На скамейке возле наших ворот обнаружилась Анюта. Поглядывая по сторонам, с независимым видом она лузгала семечки. Юбчонка коротенькая, щечки алеют, глазки горят — огонь-девка. Антон даже присвистнул в восхищении.

— Тоша, Антон Михалыч здесь? — тихо молвила она, шагнув навстречу.

— Да, Аня, доброго дня, — вежливо поклонился я.

— Антон Михалыч, в полночь мне исполняется восемнадцать лет, — наклонившись над Антоном, Анюта шептала в ухо. — Можете сделать мне подарок?

— Да запросто, — ответил я. — Кроме луны с неба, сегодня, к сожалению, новолуние.

— Да ну вас, — засмущалась она. — Мне всего лишь в караоке-клуб хочется. Ненадолго, а?

***

Как и обещал, к Анюте явился в полночь.

— Господи, мой рыцарь явился, — прошептала она.

С закрытыми глазами девушка обхватила меня, одновременно одаривая парализующим поцелуем. Планы, замыслы и тревоги утратилисвое значение, улетучиваясь в небытие. Все стало неважно, а обстановка в девичьей спальне расплылась так, что рассмотреть ее не удалось. Поздороваться тоже не удалось — без лишних слов Аня завладела мной, лишь белые перси сверкнули, когда нетерпеливым движением она скинуланочную рубашку. Вздохнув в секундной паузе, я вознамерился возразить, однако рот надежно запечатался волшебными устами. Закралось смутное подозрение, что мною овладели неоднократно, пользуясь бессильным состоянием впавшего в кому сознания.

Очнулся я на собственной кровати, точнее, поперек ее. Воспоминаний, как мы сюда перенеслись, не сохранилось — блок памяти завис. Голова вообще слабо соображала под грохотом тайфуна по имени Анюта, который раз за разом налетал с разных сторон, ворочал мое бренное тело, бросая вп учину гибельной неги.

И пока я барахтался в руинах разрушенной постели, Аня совершала прорву непрерывных действий — она извивалась, дергала ногами, шипела, рычала и возносила хвалу создателю. Смущением девицы, впервые разделившей ложе мужа своего, тут и не пахло.

— Спасибо, господи, я кончила! — победно вскрикивала она постоянно, чуть ли не каждые пять минут.

И каждый раз лицемерное заявление оказывалось обманом — ничего не кончалось, а продолжалось дальше. В жизни такого еще не было, процесс шел в режиме «нон-стоп» без моего активного участия, но вмешиваться сил не достало. Подобные ощущения мне довелось испытать во время наводнения, когда тихая горная речка превратиласьвдруг в бушующий поток. Грозная стихия вырывала деревья, ворочала валуны и сносила дома. Она играла своей силой, и ничего я сделать не мог- оставалось только ждать.

Наконец наступил момент, когда запас энергии иссяк. Аня сползла с меня, затихнув рядом, и я забылся сновиденьем. Цветной картинкой пригрезился мне берег реки, невдалеке от водопада. Райские фрукты украшали скатерть, а в распростертой тени возлежал я — на расшитом ложе, в окружении неведомых гурий и фей. Они подавали мне чаши и кубки, а затем ублажали мои губы своими бархатными устами.

— Антон Михалыч, вы всегда такой молчаливый? — прошептала неведомая фея, прикусывая мне ухо. — Скажите девушке хоть что-нибудь!

Открыв глаза, я увидел над собой счастливое лицо Ани, совершавшей сложные возвратно-поступательные движения на моих бедрах. Акробатический этюд сопровождался танцевальными движениями рук:

— Антон Михалыч, скажите девушке хоть что-нибудь!

— Анюта, солнышко златовласое, — прохрипел я. — Не подскажешь, который час?

— Не знаю, — радостно выкрикнула она. — А что, вы куда-то спешите?

— Попить бы…

— Ловите! — не прекращая танец, она грациозно изогнулась, доставая с тумбочки бутылку минералки. Ухватила в немыслимом изгибе с сохранением ритма!

Хлебнув живительной влаги, я вдруг осознал постыдность пассивной жизненной позиции. Чтобы пойти вперед, надо сделать первый шаг — и, отбросив пустую бутылку, я начал наращивать темп. А кто еще, кроме меня? В гонке всегда проявляется лидер, способный вмешаться в нужный момент. Подчиняясь темпу и предчувствуя извержение вулкана, Аня заверещала. Огненная лава непредсказуема, грозит взрывом в любой момент, поэтому темп нарастал. Нам важен результат, сегодня и сейчас — как можно скорее. Только вперед, без скидок и возражений! Вокруг да около умеет каждый, а попасть в центр сути, в точку проблемы, это еще надо посмотреть!

Стандартную утреннюю процедуру — зарядка, душ, завтрак, — я упростил, исключив зарядку. Доктор настоятельно рекомендовал лечебную гимнастику для ноги, но ночью, кажется, физкультурный план был перевыполнен. Какая гимнастика, нафиг, если человек глаз не сомкнул? Приглушая бубнеж телевизора милым щебетом, Аня стрекозой порхала по кухне — летала от плиты до холодильника, кошке тоже перепало с барского стола.

А потом, после завтрака, я весь день проспал как убитый. Аня двигаламебель, снимала в стирку гардины, гудела пылесосом — тем не менее, ничто не мешало доброму старческому сну.

Когда открыл глаза, девчонка мыла окно. Короткая майка задралась, а простые вроде бы движения рук по оконному стеклу отзывались сложной игрой полушарий круглой попки. Словно кольцо, перечеркнутое нитью маятника, картина завораживала, вгоняя в гипнотический транс. Мои старые шорты, сползающие с ее бедер, мало что скрывали, она их подтягивала — и это показалось мне добрым знаком. Оставалось только, тихо подкравшись, дождаться удобного момента, чтобы вторгнуться сзади.

— Мамочки! — всхлипнула Аня, упершись в раму.

Притворно обомлела, конечно — все маневры прекрасно виделись ей в отражении стекла. Нужная мне цель лавировала по более высокой орбите, слишком велика была разница в росте. Однако Анюта справилась с задачей — она присела, чтобы виртуозно произвести стыковку наших кораблей. Тазик расплескался на подоконнике, часть воды пролилась вниз. Оттуда, от автомобилистов, слышались возмущенные крики.

Но Аня не устрашилась, выполняя более важную задачу: предугадать все мои движения, чтобы совершить гармоничные колебания навстречу. Мокрая тряпка выпала из ослабших рук, и снизу снова раздался недовольный вопль.

— Спасибо тебе, господи, — сообщила на это Аня.

Я согласился с ней — подумаешь, вода, тряпки… Великое дело. Вы, дети горячего асфальта, хоть раз касались солнца, играющего золотом рыжих волос?

Из пенной горы торчали колени и конопатый носик — пока плескался в душе, Аня успела нырнуть в ванну. Присев на край, я сунул руку в гору пены.

— Ой, — со счастливым хихиканьем пискнуло оттуда. — Спасибо тебе, господи…

— А чем это так пахнет с кухни? — поинтересовался я, обматываясь полотенцем.

— Борщ вам сварила, — с готовностью доложила она из-под пены. — Сбегала на угол в «Пятёрочку» и все купила. Мясо в «Тавре» взяла. Представляете, как настоящая буржуйка стояла, пальцем показывала.

В глазах защипало, борщ мне варили примерно сто лет тому назад.

— А деньги? — слезинка бежала по щеке, я ее незаметно вытер.

— Так дядя Коля Уваров в прошлый раз банковскую карту выдал! Верке тоже. Так и сказал: «ни в чем себе не отказывайте».

— Какой хороший у тебя дядя, — в душе заворочалась колючка ревности. Ишь ты, подарки он моим девочкам делает…

— Хороший, — согласилась она. — Только старенький очень. И спину у него постоянно ломит, жалко дедушку.

На душе отлегло, даже как-то полегчало.

— И еще у меня для вас сюрприз, но время пока не пришло, — Аня раздвинула пену, демонстрируя чудесные холмики с вишенками вершинок.

В голове щелкнуло неведомое реле и, приподнимая полотенце на бедрах, настроение стало стремительно увеличиваться.

— Солнышко, я старый больной человек! — прикрываясь полотенцем, я поспешно выскочил на порог.

— И ничего вы не старый, а местами очень даже нестарый!

— Хм…

— Но я не об этом! — Аня захихикала. — Мой сюрприз гастрономический.

— В честь чего? — неожиданных подарков мне тоже никто давно не делал. Денег просят постоянно, это да. Но сюрпризом такое можно назвать с большой натяжкой.

— В знак любви! Еще не поняли?! Наверно, плохо я старалась…

— Понял, понял! Значит, я не старенький?

— Ну, только если вспомните, что обещали мне караоке-клуб…

Господи, в самом деле! Про клуб-то я и забыл. Не мудрено, однако, тутбез клуба голова кругом идет. Но это потом, сначала борщ.