Антон качал пресс.

Он висел на турнике и медленно, с передыхом, поднимал ноги. Я же просто наслаждался покоем и экологически чистыми запахами, индифферентно поглядывая вокруг.

— Значит, все-таки спекуляция, — Антон не спрашивал, он утверждал. — Здесь купил, там продал?

— Да, Тоша, выходит так. Просто вариантов других нет. А делать надо сейчас. Мне делать, потому что я скотина… Скотина неблагодарная! — я с горя хотел махнуть рукой, но вовремя передумал, иначе Антон свалился бы с перекладины. — Заметь, брат, не ты, а я.

— Да?

— Ты еще не понимаешь, я понял только сейчас. Мама жила для меня, и отец колотился рядом. Он же военный пенсионер, мог спокойно в саду ковыряться. Ты посмотри внимательно, с каким удовольствием он прививает яблоню на грушу. Или наоборот? Впрочем, неважно. А как малину с любовью пересаживает? Да все воскресенье он шастает, в кулак посвистывая, по саду-огороду! Мог бы на диване лежать, ан нет. А работает папа ради семьи, чтоб нужды ни в чем не было, — я задумался. — Зачем мне две квартиры, Антон? Надо придумать, как там одну продать, а эту усадьбу купить. Появится у родителей дача… А ты будешь в городской квартире жить, в институте учиться. Помнится, в конце июня отец ордер получил.

— Думаешь, поступлю? — Антон пыхтел, поднимая ноги.

— А куда ты денешься? — мне даже стало удивительно. — Я же поступил! Иначе осенью, аккурат в ноябре, исполнится восемнадцать и — здравствуй, казарма, дом родной! Хочешь в армию? Можешь сходить, а мне не надо, я там уже был. Сержант авиации в запасе, специалист второго класса, этот факт сорок пять лет назад записали в военный билет. Все армейские анекдоты про прапорщиков и генералов испытал на своей шкуре. А с министром обороны был знаком лично — видел однажды на расстоянии вытянутой руки его лимузин, промчавшийся мимо меня с приличной скоростью.

— Да ну?!

— Маршал Гречко прилетал в нашу часть с деловым визитом, и эта встреча осталась у меня в памяти на всю жизнь. Целую неделю до этого события мы без сна и отдыха драили расположение части, боевую технику и стоянку самолетов. Все как в учебниках — и деревья без корней сажали, и траву красили в зеленый цвет. Два дня крупный валун у дороги пытались сдернуть тросом. Не удалось. Танк сломали, трос порвали, а валун остался. Наш особист сильно переживал, он опасался, что за камнем могут залечь диверсанты. Поэтому, после безуспешной операции по выравниванию местности, туда посадили меня. С автоматом Калашникова и холостыми патронами. Вот из-за этого валуна я и имел счастье наблюдать кортеж небожителя. Он мимо промчался с такой скоростью, что наших потуг по благоустройству при всем желании заметить не мог. Нет, в армию больше я не хочу. Долг святое дело, и родину, конечно, защищать надо, но не так часто, всего сорок пять прошло.

За воротам вдруг рыкнул мопедный двигатель. Калитка раскрылась, и показался Вова Спиридонов собственной персоной. Он притарахтел на «Верховине» не один, а с Женькой за спиной. Мы с Антоном мысленно переглянулись — его послал сам бог! Мы о нем как-то забыли в суете.

Вова с детства занимался певчими птичками, ловил щеглов да чижей в балке, что лежала за Третьей улицей. Трофеи ловец пернатых сбывал на Птичьем рынке весьма успешно, в прошлом году на мопед заработал, предмет всеобщей зависти. А теперь копил на мотоцикл.

Как же я упустил этот вариант? У Вовы всегда были деньги! И еще связи на рынке, что решало все наши проблемы со сбытом попугаев. В это время волнистых попугаев завозили из-за границы, они были дороги, и считалась редкостью. Разводить попугаев в Советском Союзе начнут лет через десять, не раньше.

— Ты куда пропал после выпускного? — Спиридонов по-хозяйски обнимал Женьку за плечи. — Мы тебя искали. Гулял с девчонками по набережной? Странно, где ты там гулял… Слушай, мы по делу. Дай магнитофон до вечера, пару пленок надо переписать.

Антон отмахнулся:

— Идем что покажу.

Клетка, полная разноцветных попугаев, произвела на гостей неизгладимое впечатление.

— Откуда столько?! — подавленно прошептал Вовка.

То же самое сказала мама, впервые увидев разноцветное стадо. Тогда мы ей сбрехали, что дружок временно принес — якобы, пару Кеше выбрать.

— Откуда?! — повторил Вовка.

— Откуда-откуда… Оттуда, — пришла в голову цитата из фильма «Бриллиантовая рука».

Н вслух сказал иное:

— Знакомый моряк из Австралии привез. Сказал, могу продать, а деньги потом, — открыв дверцу клетки, я достал из кармана морковку. — Кеша хороший. Кеша, иди кушать!

На зов ломанулось сразу несколько птиц. Облепили руку, а одна из них, наклевавшись угощенья, бесстрашно перелетела на Женькино плечо. Заглянув девчонке в ухо и потеребив сережку, зеленый попугай заявил:

— Кеша хороший летчик! Будешь макароны?

Роняя челюсть, Женька выпучила глаза.

— Вова, он разговаривает! Хочу! Сейчас! Купи!

Все, дальше о бизнесе беспокоиться было нечего — первые пятьдесят рублей перекочевали в карман Антона. Не сразу, конечно, Вовке пришлось сбегать домой. Кешу мы не отдали, наоборот, быстренько отселили в свою клетку. Антон его еще окольцевал на всякий случай, привязав цветную нитку к лапке. И стал гадать, как из стайки птиц выбрать девочку.

— Я тоже хочу девочку, — потребовала Женька.

— Значит так, Тоха, — Вова быстро прокрутил комбинацию в голове. — Ты просишь полтинник за любого? Но белый попугай вообще редкость, а желтый пойдет за стольник как миленький. И это если быстро…

— Мне некогда ходить по рынкам, Володя, — Антон не стал нагло накручивать цену. — Заниматься надо. Что сверху пятидесяти, все твое.

— Годится, — сразу решил Вова. — Завтра с утра заберу трех птичек, разных цветов. Клетку продашь?

Игрушки, качели, поилка, колокольчики и зеркало внутри блестящего сооружения с вынимающимся дном умножали стоимость неимоверно.

— Клетки привезут позже. Ты пока цены зондируй, — Антон правильно ставил акценты. — И вообще, изучай рынок. Будем наполнять спрос.

* * *

Из своей будки продавщица Люська торчала почти вся — работала наблюдателем в полный рост.

— Люсьен, солнце мое, — серьезно вопросил Антон. — Напомни, какой у тебя размер груди?

Девчонка чуть не выпала из окна — хорошо, что попа, серьезно перевешивая, предотвратила катастрофу.

— Зачем тебе? — опешила она.

— Имею честь предложить даме бюстгальтер. Импортный, кружевной.

— Почем? — девчонка, как истинный работник торговли, быстро оправилась и перешла на деловой тон. Бюст при этом поправить не забыла.

— Даром.

— Да?! — изумление было искренним.

— Но за это ты мне найдешь три бутылки водки и пять армянского коньяка.

— У меня нет алкоголя! В продуктовом пункте не положено! — Люська врала с честными глазами, искренним тоном.

— Да, еще пива «Рижского», — я выложил на прилавок три десятки с портретом Ленина. Газетный сверток положил сверху. — Иди, меряй. Вроде угадал…

Через минуту из недр будки раздался радостный визг.

Все, дело сделано: еще один агент только что попался в мои сети. Железно завербован. Наркотика, страшнее дамского белья, наука еще не придумала.

На обратном пути Антон задал вопрос, которого я давно ждал.

— Дед, тебе же в интернете доступны всякие архивы. Неужели у нас нет ни одного порядочного начальника, к которому мы можем отнести твой секрет? Государству будет польза, а нам награда перепадет, спекулировать не придется.

— Все-таки настаиваешь на чаепитии в обкоме партии? — усмехнулся я. — Они все порядочные. В своем понимании. Вот послушай историю из моего мира.

— В смысле, сказку?

— Нет, история реальная. Ну, как они сказку сделали былью, — со вздохом пробурчал я. — Директор «Почты России» Дмитрий Страшнов начислил себе премию в сто миллионов рублей. Проверив факты, генеральный прокурор Чайка удивился. «Совесть все-таки надо иметь», сказал он.

— И что?

— И ничего. «Ситуация вокруг моих бонусов „перегрета“», ответил на то Страшнов. И пошел в свой офис, трудиться дальше. Живет, не тужит.

— А люди на почте сколько зарабатывают?

Молодец, Антон! Сразу фишку просек. Он, то есть я, всегда был крепок умом, пытаясь суть увидеть.

— Средняя зарплата почтальона двадцать тысяч. Но это средняя температура по больнице — реально рядовой сотрудник получает тыщ десять, а то и меньше.

— То есть на зарплату в десять тыщ люди живут. А что у вас можно купить на сто миллионов?

Хороший вопрос… Сразу и не ответить. Я таких денег в собственном кармане никогда не держал.

— Ну, например, сто автомобилей «Волга».

— Зачем ему сто автомобилей?! — опешил Антон.

— Да, в самом деле, — мне захотелось почесать в затылке. — Неудачный пример. Тогда вот что: нашу улицу.

— Как это?

— Улицу Вторую Степную, со всем хозяйством — домами, садами и огородами.

Антон задумался, переваривая. Почесал, все-таки, макушку. Двадцать домов для одного человека укладывались в голове с трудом.

— А какой у этого начальника оклад? — Антон опять задал правильный вопрос.

— Четыреста шестьдесят тысяч.

— Хм… — Антон переваривал цифры. — У почтальона десятка, а у этого, хм… руководителя… каждый месяц — четыреста с хвостиком? Да, смысл я понял.

— И в чем смысл?

— Умеют люди устраиваться, — наконец выдохнул он.

— В корень смотришь, Антон, — мне самому пришлось вдыхать, парень слишком глубоко задумался. — Так устроились все начальники, все без исключения. И вот подумай теперь. Придем мы к Путину, скажем: смотрите, Владимир Владимирович, какой феномен, дырка длиной в сорок шесть лет! Может, это как-то надо приспособить на нужды государства?

— А кто такой Путин?

— Главный начальник, типа Брежнева.

— Генеральный секретарь?

— Бери выше, — я усмехнулся, — президент страны.

— Президент? А что, хорошая мысль! — восхитился парень.

— Плохая, Антон, — вздохнул я. — Кто нас к нему просто так пустит? У него же свита, помощники, представители… И все такие, как Страшнов.

— Так уж и все! — настроение парня переменилось моментально — от восхищения до возмущения один шаг.

— Не придирайся, смотри в корень, — примирительно сообщил я. — В России многие думают о России, а остальные воруют. Вот выложим мы им ключик на блюдечке с голубой каемочкой, а они его притырят.

— Блюдечко?

Ехидный все-таки у меня парень…

— Блюдечко тоже. Но вернемся в мое время. Смотри: начнем мы таскать сюда всякие новейшие штучки, чертежи и современные технологии. Да один компьютер чего стоит!

— Это вроде твоего мобильника?

— Хм… Почти. Только больше размером будет.

— Как планшет?

— Как телевизор. Ты видел когда-нибудь ЭВМ?

— Конечно, по телевизору и видел. Это такой огромный зал, там стоят машины, и целая куча людей в белых халатах бегает туда-сюда с перфокартами.

— А компьютер — то же самое, только размером с телевизор и без перфокарт. Любые расчеты быстрее твоего машинного зала делает. И еще им можно управлять голосом.

— Как это?!

— Ну, например, ты задаешь вопрос. Любой. И он отвечает.

— Да ну?! Например, что?

Я скорчил страшное лицо:

— Хоккей, Гугл! Верка Радина. Классная попка!

— И что делает твой компьютер? Соглашается?

— Всю правду расскажет, — понизив голос, я оглянулся. — И фотки выложит. Сиськи навряд ли, а вот попку точно — такая классная в его архиве просто обязана быть.

— Хм… — Антон был убит на месте. — Вот это да!

— Как думаешь, на пользу людям компьютер пойдет? — я не сомневался в ответе, но вопрос напрашивался. — Или чиновникам достанется?

— Конечно, людям. У нас здесь все принадлежит народу! — воскликнул он. — А для нечестных граждан есть КГБ, ОБХСС, комсомол и коммунистическая партия.

— И что? — иронии мне было не занимать.

— И еще люди у вас другие, — выпалил он, — наши не такие.

— Люди, Антон, не меняются, — вздохнул я. — И наши чиновники, к сожалению, выросли из вашей партии, комсомола и КГБ.

— Хм… — возразить парню было нечего.

— Да-да, потомки, — забил я последний гвоздь. — Все притырят и, в конце концов, растянут по своим норкам. А остальное — продадут. Поэтому, Антон, слушай мое мнение: полная секретность. Никому ни слова, ни полслова. Никаких писем Брежневу и начальнику КГБ. Сидим тихо, не высовываемся.

— А маме?

— Никому! Маме только помогаем.

— А Верке?

— Верке непременно. Список, конечно, этим не ограничится, но это будет конкретный список. Короче, помогаем только своим.

— Тяжело в деревне без нагана, — пробормотал Антон. — Может быть, ты прав.

— И напоследок о Родине, — подсластил я пилюлю. — Мнение мое такое: Родина святое дело. Это наша страна. Но Родина начинается с близких людей. Главное здесь — не навредить. Как думаешь?

Вместо ответа Антон облегченно вздохнул.