День перевалил за половину.

Солнце припекало, но терпимо. Да и яблоня неплохо прикрывала от прямых солнечных лучей. Развалившись на раскладушке, мы читали какой-то очередной учебник. На скамейке, под рукой, выстроились в ряд тарелки — с вишней, тютиной и черешней. Правая рука загребала плоды непрерывно, в режиме конвейера, левая держала учебник. Вообще-то книгу читал Антон, а я просто балдел, вдыхая запахи сада и наслаждаясь фруктами и покоем.

Как-то незаметно нас сморило, и очнулся я от тяжести на груди. Знакомый запах… Открыл глаза: Вера собственной персоной, точно. Явилась, не запылилась. Отпустили из деревенской ссылки?

В светлых штанишках и просторной футболке, явно с маминого плеча, она тихо вздыхала, улаживаясь сверху Антона. Ловкая гимнастка, однако…

— Мне плохо, Тоша, — прошептала девчонка, ерзая для более удобного устройства.

— Хм… — я решил не вмешиваться. Это его девушка, пусть выкручивается сам. А мне еще черешню предстоит расспробовать.

— Что случилось? — Антон в панике оглянулся. Не видит ли кто? Белый день во дворе!

Потом начал выкручиваться — поглаживать девушку по спине. Учебник в процесс не вписывался, его пришлось отложить.

— После выпускного мало что запомнилось. Но твои руки, жаркие такие, на себе помню, — призналась она. — Мне было тошно, голова раскалывалась, но как-то все прошло. Дома проснулась без похмелья, представляешь? И сразу на огород, пахать…

— Дед, девчонка сошла с ума, — Антон продолжал паниковать.

— Стоп, парень, — осадил его я. — Она же без всякой задней мысли, не видишь, что ли? Поговорить пришла.

— Живот болит, сил нет… — пожаловалась Вера. — За что меня бог так наказывает каждый месяц?

— Болезненные месячные называются альгоменорея, — без промедления я доложил доступную информацию Антону. — Спроси, отдает ли в поясницу. Тошнота имеется?

— И еще слабость, — простонала она. — Мамочка моя родная, может, я беременная?

— Что? — растерянно воскликнул Антон. — Дед, если она беременная, я здесь не при чем!

— Не виноватая я, он сам пришел? Скажешь тоже. У беременных не бывает месячных, — отрезал я. — Расслабься, вы даже не целовались.

— Так что делать? — парень продолжал пребывать в ступоре.

— Первым делом нужно отказаться от алкоголя и табакокурения, — назидательным тоном сообщил я.

— Да?!

— Не злись, глупо шучу. Ничего ты не сделаешь. У многих женщин так бывает. «Найз» еще можно, но лучше всего сходить к врачу. А сейчас просто пожалей девочку, и продолжай массаж.

После этого совета я остался без черешни — Антон забрал у меня вторую руку для массажа девчоночьей поясницы. Зачем я ему это сказал…

— Что ты делаешь? — совершенно не возмущенно рассердилась Вера. — Почему ты залез под майку?

— В критические дни женщины обидчивы и чувствительны, им нужна забота. А легкий массаж спины еще и полезен при болях в пояснице, это же элементарно! — повторил Антон мои слова.

— Ладно, делай, только попу не трогай, — если бы кошки умели говорить, интонации были такие же мурлыкающие, как у этой девчонки. — Впрочем, можно и там… и спину… везде можно. Мамочки, мне становится легче!

Еще немного поныв о своей тяжелой доле, она засопела, затихая.

— И что теперь? — Антон вернулся к учебнику, предварительно заправив майку на спине девчонки.

— А что ты сделаешь, — усмехнулся я. — Терпи, казак. Это твоя жизнь.

Мой собственный план был ясный и четкий — приступить к вишне. Так, постепенно, и до тютины дело дойдет. Жить хорошо!

— Антоша, что это такое, сынок? — пребывая в ужасе, мама буквально шептала.

Отодвинув пустую тарелку, она без сил упала на скамейку.

Господи, откуда здесь мама взялась? В это время все люди должны на работе быть!

— Болезненные месячные, — так же тихо доложил всю правду Антон. — Я спинку погладил, девочке стало легче.

— Вы обсуждаете женские проблемы и гладите друг друга?! — мама прикрыла рот рукой. — Боже мой, а где ваш стыд? Или мне уже сватов засылать?

Последнюю фразу Вера, видимо, расслышала. С розовым лицом она молча подхватилась, и рванула огородами — в направлении дома.

Мама, так же молча, ушла на кухню.

— Антон, у мамы сейчас будет разрыв сердца, — угадать подобное было несложно.

— Это точно… — А парня тоже намечался сердечный приступ. Не зная, что делать, Антон находился в шоковом состоянии.

— Пошли чайку попьём, и проблему заболтаем, — скомандовал я, поднимаясь.

Мне бы ваши заботы… Главное, тарелки не забыть, чтобы на кухне их снова наполнить. Скоро яблоки созреют, потом малина пойдет, затем слива, крыжовник и смородина. Компот буду варить сам!

Налив чаю, мы присели за кухонный стол.

— И что, девочке вправду стало легче от твоих рук? — мама не поднимала глаз.

— Мама, она поныла немного, а потом уснула!

— В нашем роду одна бабушка была травницей. Одиноко жила, на отшибе. В глаза никому не лезла, а если люди просили — живность выхаживала, да и соседей с болячками привечала. Женщины к ней бегали часто, — мама задумчиво звенела ложечкой. — Когда тебя петух поклевал, я после всяких докторов о ней вспомнила, свозила тебя в нашу деревню под Миллерово. Помнишь?

Кроме смутной череды белых халатов, походы по докторам ничем не запомнились. И бабку запамятовал. Мне тогда было всего четыре года… А вот петух врезался в память отчетливо, очень уж яростно он на меня тогда нападал, по голове клевал больно. С тех пор я стал сильно заикаться, и никакие врачи не помогли. Сейчас это проявляется мало, только иногда запинаюсь при сильном волнении. Да, детский испуг серьезная травма и малоизученная проблема.

Мама продолжила:

— Бабушка всегда была тихой, покладистой. И деревенские дети ее не боялись, и рука была легкая. А люди в опаске сторонились — она с птицами умела говорить, и волчат в лесу по голове гладила без боязни. Тайком, конечно, но кое-кто видел, разболтал. Люди, Антоша, своеобразные существа. Когда их от болезни избавляют, это нормально, а за синичку на плече готовы в ведьмы записать, — мама вытерла уголок глаза. — Бабушка нам не помогла. Но совет дала: стихотворения читать и петь почаще. Ну, я тебя быстренько к гитаре пристрастила…

Да, мы с мамой много песен перепели. А уж стихов сколько вслух прочитано! Не счесть. Я и английский язык поднял благодаря Шекспиру. Зная русский текст, в смысл оригинала вникнуть оказалась несложно, благо, словари в доме лежали под рукой.

— А про тебя на прощанье бабка сказала: рука будет легкая, жизнь длинная, судьба необычная, — мама нахмурилась. — И если необычная судьба заключается в том, чтобы одну девку обнимать вчера, а сегодня с другой в кровати миловаться — такие зигзаги мне не по душе!

— Мама, сейчас ты узнаешь всю правду, — я взял управление на себя. Антон согласно кивнул. — Не сердись. Тут такое деликатное дело, даже неловко. Строго между нами?

Глаза мамы заинтересованно загорелись. Женское любопытство моментально забило желание вправлять мозги распутному сыну.

— Дело в том, что с Аленой я решил расстаться. Сегодня окончательно понял — мы совершенно разные люди.

Мама облегченно вздохнула. Она даже обрадовалась, а ведь что-то скрывала… Но молчала.

— Точно решил? Или уже сказал?

— Решил и сказал. Больше к ней ни ногой.

— Ну что ж, посмотрим на ее поведение, — решилась мама. — Бабы мне донесут. Кажут бабы, Антон, что Алена, кроме тебя, еще с Гошей, местным бандитом, путается. Токмо с тобой открыто встречается, а к тому татю тайком бегает. Кажут бабы, смешная конспирация выходит, от людей не скроешься…

Антон мысленно присвистнул удивленно. Ему такую новость никто из «доброжелателей» не сообщил. Впрочем, как и мне в прошлой жизни. А замуж тогда Алена вышла за третьего.

— Лихая девка. И чего ты молчала? — возмутился Антон.

— А у тебя глаза свои должны быть! — отрезала мама. — Скажешь что недоброе о подружке — и будешь виновата перед тобой всю жизнь, за любовь порушенную. Тебе же с ней было хорошо?

Серьезный у нас пошел разговор, взрослый…

— Мама, Вера призналась спьяну, что давно меня любит.

— Я знаю, — спокойно сообщила мама. — Нина в прошлом годе проговорилась.

Вот это новость! Какой-то сеанс откровений, только без психиатра.

— И ты тоже молчала…

— Сынок, подумай! На тебя половина школы смотрит влюбленными глазами, о чем тут говорить? Твою «необычную» судьбу обсуждать? Нет, дружок, живи сам. Главное, чтоб мозгов хватило. Девки для парня житейское дело, лишь бы сюда в подоле ничего не несли. Меру знаешь, и слава богу. А Верка своего добилась, значит? Прямо сверху улеглась, среди бела дня, сучка такая, — мама начала закипать. — А этот кобель дремлет, книжечку он устало почитывает! Стахановец на отдыхе?

— Мама, Вера чистая и светлая девушка.

— Да?! — вскинулась возмущенная мама.

— Просто она без комплексов, и доверяет мне по-дружески. У нее сильные менструальные боли, я погладил по спинке, пожалел, боль утихла.

— Деликатные проблемы тебе доверяет? Без задних мыслей? Действительно так было? — мама не могла поверить. — Как подружке?

— Да мы даже не целовались!

— Хм… — ей потребовалось выпить хороший глоток чая. — Значит, рука у тебя легкая, в самом деле. А уснула, значит, после массажа спины?

— Так во время этого и уснула! Только мама, имей в виду: у нас с тобой секретный разговор. Ни словом, ни намеком — никому.

— Ладно, не выдам, — когда на столе наблюдался мед и клубничное варенье, мама пила чай без сахара. — Мне здесь бабская очередь не нужна. Тут погладь, там потрогай…

— А что, мамуль, хорошая мысль, — Антон заржал.

— Цыц, охальник! — осадила его мама. — Сам предложил серьезный разговор. Мне чего подумалось: таланты лекаря передаются у нас по женской линии. Но ни мне, ни маме ничего такого не перепало, мы обычные люди. А ты, значит, Верку подлечил. А это плохая боль, подлая, по себе знаю. Наверно, и еще чего можешь, да не знаешь. Кто ж тебя учил?

— Да никто не учил!

— Сам не знал?! — мама задумалась. — Дела… Надо бабку правильную найти, поговорить. Что на обед хочешь? У меня сегодня короткий день, на работу больше не пойду.

После борща на косточке насладиться отдыхом мне не удалось — куда-то пропавшая мама вернулась с молоденькой беременной татарочкой.

— Поехали, сынок, — решительно сообщила она. — Нашлась тут хорошая знахарка. Алия нас без очереди проведет, ей как внучке можно.

«Внучка» стрельнула кокетливым взглядом. Это ж надо, женская порода: живот торчит ощутимо, а она парню глазки строит…

Официальная медицина всегда относилась к народным целителям скептически. Это мягко говоря. Да и милиция могла привлечь бабку за «нетрудовые» доходы. Пациенту, пойманному у знахаря, тоже перепадало на орехи — от партийной или комсомольской организации, вплоть до исключения. А это уже черная метка. Так что проходу от соседей, через огороды, то есть «вне очереди», Антон был рад. Примерный комсомолец не должен страдать пережитками прошлого! А уж бабками тем более…

Бабушка приняла нас на кухне, видимо, чтобы не нервировать эту самую очередь. Выгнала внучку, затаившуюся в уголке, и велела раздеваться.

— У нас проблема с коленом — хрустит… — начала мама, но знахарка ее перебила, обращаясь к Антону.

— Рассказывай.

Парень четко доложил:

— Иногда, если повернусь неудачно или поскользнусь, в колене чего-то хрустит и ногу заклинивает. Болит несильно, но неприятно. Потом как-то хрустит снова, и отпускает.

— Понятно, — вынесла вердикт бабка. — Ну-ка присядь. Встань.

Я в своей жизни повидал много шарлатанов, но знахарка в этот ряд сразу не вписалась. Потрогав колено, она посоветовала идти к хирургу.

— Порчи на тебе нет. А повреждение связок наговором не лечится, — авторитетным тоном заявила она. — Травки и примочки помогут, но всего лишь облегчат страдания. Футболист?

— Борьбой занимался, — удивил ее Антон. — Соперника неудачно на прием взял.

— Раз не футболист, тем более беги к хирургу. Операция несложная, — отрезала бабушка. — Но вы не только за этим пришли?

Она хитро улыбнулась. Вот у кого внучка повадкам научилась…

— Понимаете, — решилась мама. Видимо, старуха вызывала доверие. — Сын погладил соседскую девочку, и у той утихла боль в животе.

— Сядь, — мягко приказала знахарка Антону. Потом подняла глаза на маму. — Ты тоже. Руки на стол.

Она положила свои ладони сверху маминых, и закрыла глаза на несколько минут.

— У тебя хорошие руки. Ничего особенного здесь нет, просто ты добрая мать, — не открывая глаз, она переложила руки на ладони Антона. — А у тебя руки теплее, и сила будет побольше.

— Да?! — охнула мама.

— Нет, до знахаря парню далеко, — поправилась бабушка. — Однако облегчить боль сможет.

— Какую боль? — встрепенулся Антон. — Чужую или собственную?

— А любую. И учить этому не надо. Просто приложи руку к больному месту. Погладь, пожалей. Скажи, девочки тебя любят?

— С девчонками у нас явный перебор, — пробурчала мама. — Меняем, как перчатки.

Старая женщина понимающе усмехнулась.

— Так я и думала. Вроде не красавец, а девки липнут. Таких парней называют бабниками. Не обижайтесь, просто слово подходящее.

— Почему?

— От тебя исходит течение тепла, которое наука называет «флюиды», — знахарка добродушно улыбалась. — Такое слово слышал?

— Ага.

— Течение слабо ощутимо, но бабы, как мотыльки, на это тепло летят. В общем, обычное дело, рядом с тобой девушкам легко и приятно. Живи как жил, и не вздумай на этом зарабатывать. Понял? — бабушкин взгляд потяжелел. — На белом свете мошенников без тебя хватает.

— Да я и не думал… — пробормотал Антон.

— Вот и не думай, — отрезала старуха. — А насчет колена — в ЦГБ идите или в военный госпиталь, хирурги там неплохие. Других вариантов нет. Компрессы и травки помогут, только проблема останется.

От маминых денег она отмахнулась:

— Я вам ничем не помогла. Будьте здоровы, и да хранит вас Всевышний…

На обратном пути я вывалил на маму все известные мне способы нетрадиционного лечения. Начал с теории биологической энергии индийских йогов, существовавшую еще тыщу лет назад, рассказал о филиппинских хилерах, применяющих чисто энергетическое лечение руками. Древний Китай упомянул, и Египет тоже.

Как помнил, наибольшее количество «выходов» у энергии, кроме ладоней, у человека на пальцах — по крайней мере, так говорили экстрасенсы в своих интервью.

Антон с большим интересом внимал народным методам исцеления, и для него стало откровением, что древним грекам прана представлялась лечебной силой природы, китайцы это называли «Ци», индонезийцы — «Сахала», египтяне — «Ка», а еврейские каббалисты — «Эког».

— Современное слово «биоэнергия» объединяет эти разные названия. О силе праны ведал еще Христос. Сказано, что «множество больных приходили к Нему и Он, возлагая руки на каждого из них, исцелял их».

— Откуда ты такое знаешь? — изумилась мама.

— Читал в журнале, «Науке и жизни», — отмахнулся я. — Или «Науке и религии»? Неважно. Понимаешь, традиционная медицина из всего этого признала только массаж. Хотя по мнению йогов, массаж — это тонкое искусство, а у нас его делает мускулистый мужик словно тяжелую работу, за зарплату.

— А ты как хотел? Конечно, тяжелая работа, — возразила мама. — А ну-ка, постой весь согнувшись, разминая людям мышцы!

— Мама, до сегодняшнего для я скептически относился к лечению руками. Но сейчас склоняюсь к версии целительного прикосновения через любовь.

— Чего? — поразилась мама.

— Говорят, что в лечебном массаже основную работу делает любовь. Как утверждают целители, один из самых забытых языков, на котором говорили люди, это прикосновение.

— Дед, мои флюиды стали больше, потому что нас теперь двое? — Антон разжал кулак, разглядывая собственные пальцы. — Значит, теперь девчонок станет в два раза больше? Или они будут бегать за мной в два раза быстрее?

— Не только за тобой, — мягко поправил я. — Нас же двое. Мне тоже должно чего-то перепасть…