Маршрут четвертого автобуса пролегал от ГПЗ-10 до Центрального рынка.

Красно-белый тихоход ЛАЗ-695M, в народе называемый «Маруся», ходил редко, а желающих собиралось много. Со скрипом, с трудом, но влезли. Сначала стояли более-менее свободно, однако на следующей остановке придавило так, что тела пассажиров буквально слиплись. Держаться за поручень возможности не было, поэтому Вера обняла Антона обеими руками, крепко, как перед смертью. Без задней мысли, просто чтобы не упасть. Разговаривать в такой обстановке сложно, однако им было комфортно и без разговоров. Я даже позавидовал.

На остановке у Центрального рынка я огляделся и притих. Боже мой, какая провинциальная пустота улиц! Ни растяжек, ни щитов, ни пробок. Транспорта мало, практически пустая проезжая часть по нашим меркам. Витрины магазинов пыльные, неяркие и смешные. Только «Слава КПСС» вместо рекламных щитов иногда мелькает.

С тележки, украшенной высокими разноцветными стеклянными колбами, Антон с Верой выпили крюшона, что наливали за четыре копейки и, весело болтая, медленно побрели по Буденовскому проспекту вверх.

— Представляешь, я за эти дни учебник математики два раза перечитала! — рассказывала девчонка со смехом. — К бабушке в реанимацию не пускают, а что еще делать? А когда ее подлечили, она собрала всех родственников, накрыла во дворе стол и зачитала завещание.

— Продвинутая у тебя бабушка…

— Да, она фронтовичка, орденоносец, — девчонка, прищурившись, понизила голос. — Так вот, бабуля мне все свое имущество отписала!

— Так-так, — я навострил уши. — И что там в списке богатств? Золото, брильянты?

— Золота бабуля не накопила. Всего-то — дом и хозяйство, — отмахнулась девчонка.

— Хатенка? — уточнил я.

— Кирпичный дом, флигель, летняя кухня, и огород до горизонта. Еще сад, конечно, — девчонка нахмурилась, потом рассмеялась. — Родня обалдела. Обиделись, бедняги. Мама говорит, они уже губы раскатали, спорили, кто главнее в похоронной процессии.

— Невеста теперь с богатым приданым, — деловито сообщил я Антону. — Надо брать…

— Дед, не лезь в мои дела! — возмутился парень. — Придумал тоже, на хатенке жениться. Вот скажи, тебе нравится Алена?

— Красивая девушка, — честно ответил я. — Ослепительная… Да, нравится.

О том, что недавно спал с ней в одной постели, предпочел умолчать. Расскажу, наверно, но как-нибудь позже.

— Даже после того, что мы узнали о ней?

— Хочешь сказать, она сука?

— Она сука и блядь!

— И ты разочарован?

— Ну, где-то так.

— Антон, пройдет время, и ты поймешь, что тебе с ней было хорошо.

— И что?

— А это главное. Остальное — накипь и пена.

— Хм… А Верка?

— Она другая. Неброская. Но если присмотреться, она… по-своему ослепительна, изнутри.

— А Тамара?

— Томка классная. Гибкая и нежная, с ней легко. И еще она без претензий.

— Понятное дело, — отмахнулся Антон. — А еще кто?

— Нина Ивановна.

— Совсем охренел? — парень охнул. — Она мама Верки!

— Я знаю, но… Она королева, понимаешь? Ты же видел ее на рассвете, в прозрачной ночной рубашке. Безупречная высокая грудь, ровная спина, сильные ноги. А разгневанные глаза? Это же какое-то космическое зеленое пламя! Такой богиней нельзя не восхищаться. А королева достойна того, чтоб наш труп лежал у ее ног, и ныл о пощаде.

— Я не буду ныть!

— Это твое дело.

— Да?! — возмутился он. — Как ты себе это представляешь, если сидишь в моей голове?

— Предлагаю компромисс, — острые углы срезать я умел. — Да что, разве мы с тобой не договоримся? Свои же люди…

— Мне нравится ход твоих мыслей, — более благосклонно кивнул Антон. — Но, как ты недавно заметил, дьявол кроется в деталях.

— Да, ясно и детально: когда ты гуляешь с Верой, я ухожу спать.

— Отлично!

— А когда я общаюсь с другими женщинами, ты уходишь в медитацию.

— Как это?!

— Ну, представь. Шумит водопад, течет речка.

— Так.

— А ты слушаешь тишину!

— Какая тишина у водопада?!

— Я научу. Это несложный прием, называется аутотренинг.

На углу Садовой спустились в подземный переход. Господи, как тут просторно! До дурацких рядов бесконечных киосков здесь еще не додумались, слава богу. И вандалы со своей наскальной живописью сюда еще не добрались — мозаичные панно из ярких кусочков кафеля блистали чистотой.

На трамвайной остановке возле ЦУМа толпились люди. Я вертел головой, пялясь по сторонам, на девчонок в коротких юбках особенно — там во все времена есть что посмотреть. Улица Энгельса у молодежи именовалась «брод», здесь всегда было полно гуляющих, но не сейчас — вечером.

Напротив углового входа в магазин «Рыба» толстый милиционер важно кушал бутерброд. Эй, да он с красной икрой! Я толкнул Антона, и мы вошли в холл. У фонтана, украшенного морским котиком, завернули в кафетерий, где купили мне бутерброд с красной икрой, а девчонке — двойной, с рыбным паштетом. Опасаясь запачкаться, она кушала свой «сэндвич», изящно наклонившись. Светлое коротенькое платье смотрелось замечательно, босоножки на каблучке делали ее еще стройнее. Ну вот почему, как что хорошее — так не моё?!

— Двадцать копеек за два укуса — дорого выходит, — проворчал Антон, облизывая палец.

Одежду на этот выход мы подобрали неброскую — светлые летние брюки, темная футболка, легкие кожаные мокасины.

— А на Веру, значит, не жалко? Там тоже двугривенный вышел, — усмехнулся я.

— Теперь это моя девушка, — солидно заметил тот. — Марку надо держать. Коктейль, сэр?

Мы завернули в «Красную шапочку», где пирамиды шоколадок и горы конфет излучали одуряющий запах, и взяли по стакану молочного коктейля. Антон с Верой что-то обсуждали, а я выпал из реальности. Этот молочный коктейль так меня опьянил, что я опомнился только у кафе «Дружба».

— Солянку не желаете? — галантно обратился к даме Антон.

— Желаю в туалет, — честно призналась она.

Учитывая, что еще раньше, по дороге, я выхлестал два стакана газировки из автомата — сначала с запахом груши, а потом крем-соду, общественный туалет на Газетном пришелся кстати. Внутри было просторно и чисто, только остро пахло хлоркой. Под стеночкой о чем-то шептались два парня явно наркоманского вида. Видимо, дожидались продавца дури. Любой пацан знал где продают, а доблестная милиция почему-то не могла поймать дилеров. Наверно, наркоманы — партизаны.

Мы встретились на углу через пять минут. Перед кафе «Дружба» скучала приличная очередь, всего лишь затем, чтобы скушать порцию знаменитого супа. Других развлечений внутри не было, я помнил это точно. Обычная столовая с претензией на ресторан.

— Если ты хочешь… — Вера ясно выразила свое отношение.

Умная девочка. Никаких капризов и чрезмерных желаний.

Я оглянулся на ароматы чебуреков и хачапури, которые плыли от «Шоколадницы». Их продавали прямо с улицы.

— Нет, — сказал Антон. — И не думай. Это дорого.

О, как он меня отбрил. Всё заработанное спекуляцией мы отложили на новый холодильник, оставалось только вздыхать и облизываться. И думать о деньгах. Надо срочно найти еще заработок! Чебуреки, судя по запаху, тут подделывать не научились.

— Антон, один хачапури, и проси что хочешь! — взмолился я.

— Ты уже должен один раз «что хочешь», — парень ехидно прищурился. — Помнишь?

— Буду должен два раза, — согласился я. — Нет, три. Еще чебурек.

Никто никогда не был так счастлив! Поочередно откусывая от истекающего сыром хачапури и сочащегося чебурека, я отрекся от обоих миров. Шумел водопад, гремела речка, моя душа парила в высоких небесах. Антон летал где-то рядом. Вера от нас не далеко отстала — и не помыслив жеманничать, она повторила мой прием с чередованием лакомства.

У фонтана со львами, что напротив Госбанка, мы долго мыли руки. Девчонка смеялась и брызгалась, а влюбленные парочки, обнявшиеся на скамейке, недовольно оглядывались на нас. Их пока было мало, а вот вечером тут не протолкнешься — основное место свиданок.

— А почему бы не повести девушку на «Палубу»? — спросил я. — Свежий воздух, хорошее мороженое.

— Хорошее-то оно хорошее, — засомневался Антон. — Но дорогое.

— Не жмоться, — воззвал я к соседнему разуму, — и Вера к тебе потянется.

Мы постояли, полюбовались на знаменитый памятник Буденному, который в народе до сих пор именуют «Конь с яйцами». Назначая здесь свидание, любимой так и говорили: «встретимся под яйцами». Иногда эту часть тела коня шутники красили в различные цвета. Сегодня цветовая гамма была ровная, без ярких пятен.

— Слушай, а поступать куда ты думаешь?

Молодец, Антон! Это важный вопрос в моем расследовании.

— Мы с мамой еще не решили, — беззаботно сообщила девчонка. — Но склоняемся к таганрогскому радиотехническому институту.

— Тебя интересует радиодело?! — поразился парень.

— Мама предлагает факультет автоматики и вычислительной техники. За ЭВМ будущее, понимаешь?

Хм… Значит, мама. Настраивает девчонку прокладывать будущее. А я уже грешным делом подумал, что Вера вечерами детекторные радиоприемники ваяет с паяльником. Или все проще — Нина Ивановна отодвигает дочку подальше, в сторону от какой-то опасности?

У гастронома «Три поросенка» толпился народ — видимо, что-то «выбросили», из магазина выбирались потные люди, груженые свертками и сумками-авоськами.

В Кировском парке пенсионеры читали газеты, мамаши выгуливали своих чад. И девчонки, девчонки, разные и неповторимые… Сплошные мини-юбки разных цветов и фасонов. Какая красота!

Жизнь вообще хорошая штука, и смерть Верки в мои планы не вписывается. Время есть, но тянуть не стоит — будем с этим разбираться с божьей помощью. Да и Колю Уварова забывать не надо.