В милицейском «бобике» я все-таки отключился. Обнял Веру, чисто из медицинских соображений, другую руку приложил к горящим ребрам. Закрыл глаза и отъехал. Привычно мелькнуло черное одеяло, утягивая за собой в пустоту.

Очнулся дома, на диване. Привстав на задние лапы, Алиса удивленно обнюхивала окровавленные костяшки на моем кулаке. Она фыркнула, запрыгнула на грудь, лизнула в нос.

— Привет, — сказал я. — Как ты тут?

Поднялся, чтобы раздеться, и остановился в растерянности. Пузырька с валокордином не было со мной в парке! Он же на скамейке, возле раскладушке в саду валяется. Так-так… Значит, посещение Алены случайностью не было, для перехода пузырек точно не нужен. Это меняет дело. А что нужно? Хороший вопрос. Второе, не менее важное: я переместился не в больницу, а домой. Видимо, сюда и хотел. И, если захотеть, отсюда могу я попасть в больницу напрямую, без посредника в виде автомобиля?

Полно вопросов, но сначала надо смыть кровь.

В зеркале ванной отражался слегка побитый седой мужчина возрастом под пятьдесят. Слабый синяк у глаза, слегка опухшая скула. Антон сейчас выглядит значительно хуже, уж ребра переломаны точно. А у меня терпимая боль, и сравнительно ровная кожа. Ешкин кот, да эти ссадины ерунда — важно, что дряблость на животе пропала, и кубики видны! Хм, бицепсы проявились. Так, а загар-то я сразу не приметил. Не легкий, что удивил доктора в больнице, а приличный, ровный загар по всему телу! И нос шелушится.

Аптечка, готовая ко всем мыслимым проблемам, отыскалась на своем месте. Пошуршав немного, я принялся за самолечение. Троксевазина почти не осталось, зато бадяги полный тюбик. Еще есть тромбоцит, а в морозилке залежался пакет пельменей. К морде лица приложить — то что надо.

Потом дело дошло до опухшего колена. Тут тоже ничего нового — компресс и шерстяной шарф сверху. Тросточка у меня в прихожей стоит, и костыль с опорой под локоть тоже здесь, всегда наготове.

В животе бурчало, а на полках холодильника обнаружилось полно еды. И она манила, вся без исключения. А почему бы после драки не покушать черной икры? Козий сыр усталому человеку тоже неплохо будет.

Насвистывая итальянский шлягер «Цыган» из Сан-Ремо полувековой давности, я поставил чайник на плиту. Желтая пачка индийского чая «со слоном» ждала меня посреди стола.

В кармане задрожал телефон.

— Кому понадобился старый больной пенсионер? — пробормотал я.

Экран мобильника увильнул от ответа — «номер не определен». Конспираторы, блин. Что ж, послушаем.

— Недавно мы кушали курочку, — сообщил смутно знакомый голос. — И не закончили разговор.

— Да? — осторожно удивился я.

— Через час к тебе подъедет мой водитель. Потом привезет обратно. Не возражаешь? Очень уж хочется допить тот коньяк…

— Закуску брать? — допивать мне не хотелось, но придется — на ловца сам зверь бежал. — В широком ассортименте диетические продукты, может быть, даже диабетические.

— Было бы неплохо, — ровным тоном согласился собеседник. — Ну, до встречи.

Поездка на стареньком таксомоторе «Рено» проходила в шпионском стиле, при полной тишине.

Всю дорогу водитель изображал глухонемого, радио тоже молчало. По пути заехали на подземную парковку магазина «Ашан», где меня перегрузили в белую «Приору». Слава богу, ни парик, ни лысину приклеивать мне не стали.

Конечным пунктом маршрута оказался загородный дачный поселок. Очень солидный, судя по монументальным «хатенкам» и вооруженной охране перед шлагбаумом. Наш автомобиль почему-то пропустили без досмотра, хотя я ожидал криков вроде «руки на капот» и «ноги шире».

Бросив машину у безымянного недостроенного дома, мы огородами прошли на соседний участок, чистенький и ухоженный. И вот здесь, в симпатичной беседке, увитой виноградом, гостей ждал Коля Уваров, собственной персоной.

При нашем появлении он залез в большой коричневый портфель и щелкнул там тумблером. Из портфеля тихонько загудело.

— Вроде не зима, а ты опять на костыле, — усмехнулся Коля принимая пакет.

В декабре я поскользнулся неудачно, и целый месяц ходил с палкой, веселя приятелей в бильярдной.

— Нога разболелась, — в подробности вдаваться мне было не с руки.

— Свободен, — вальяжно бросил Уваров моему сопровождающему, такому же глухонемому, как и водитель такси. — Иди обедать, потом позвоню.

Сохраняя каменное выражение лица, глухонемой шофер молча удалился.

— А синяк на скуле — об косяк двери ударился? — одну за другой Коля достал из пакета бутылки, улыбка вдруг погасла. — Недопитую помню, а это что, вправду «Ахтамар»?! Не верю собственным глазам…

Банки с творогом, сметаной и маслом, появившиеся следом, доконали его окончательно. Сильнее, чем литр красной икры. Запеченную курочку Уваров разворачивал из хрустящей фольги с каменным лицом.

— Мне надо посидеть, — несколько наигранно, но все-таки с чувством сообщил Коля, вооружившись чайной ложечкой. — Умеешь ты выбить из колеи.

— А меня вот зигзаги доставки сюда удивили, — деловито выкладывая на тарелку заранее нарезанный язык, я на Уварова не смотрел. — К чему такая секретность? Большой Брат не дремлет?

— Он никогда не спит, — Коля сопел, изучая пробку и донышко «Ахтамара».

— И чего ты боишься? — невольно оглянулся на гудящий портфель.

— Я свое уже отбоялся, — вздохнул Коля. — Засветился с этим расследованием по самые помидоры. А вот тебя надо поберечь. Ну, если хочешь до конца разобраться.

— Хочу, — оперевшись на костыль, я вышел из беседки. — И у меня есть вопросы.

Ухоженные фруктовые деревья радовали близким урожаем, а солидная делянка краснела клубникой.

— Красота, — заметил я. — Клубнику пора собирать.

— Дача не моя, и меня здесь как бы нет, — улыбнулся Уваров. — Но раз пора собирать — вечером внуков пригоню, будет им праздник живота. Со сметаной деревенской! Она жидкая совсем. Недавно сбили?

— Свежак, — подтвердил я. — Экологически чистый.

Больничка лысого доктора потребляла молочную продукцию в неимоверных количествах, причем большую часть расхватывал персонал во главе с заведующим, Кареном Осиповым. Черная икра уходила хуже, чего я совсем не ожидал — ведь цену назначил вдвое ниже рыночной! Или, следуя парадоксальным законам рынка, надо было гнуть вдвое дороже?

— Насколько я помню, ты бирюком живешь, с родней не общаешься, — теперь Уваров пробовал творог.

— Это она со мной не общается, — хмыкнул я. — Если помнишь, несколько лет назад рухнула фирма, где я трудился директором.

— Помню…

— Дочка позвонила, посочувствовала моей беде… и попросила денег. Ей подвернулась горящая путевка на Мальдивы, в таких случаях я всегда помогал. Говорю ей: очнись, у меня проблема, не знаю, как дальше жить. Какие, нафиг, Мальдивы?

— Не услышала?

— Она порхает в своем мире. Ты понял? Бросила трубку, обиделась. Бабе сорок лет, а все на подсосе. Э, что об этом говорить, — развел я руками. — Сам приучил, сам виноват. А в прошлом году жена к ней уехала, как бы проведать, да так там и прижилась. Так что теперь кукую один, не тужу. Время чирикать прошло, холостякую.

— Тихий развод без раздела имущества? И тебя мучают воспоминания. А скажи, товарищ бирюк, с какой стати ты интересуешься девушкой, которую не знал практически?

— Приснилась она мне, Коля, — честно сообщил я истинную правду.

— Вот это да, — он даже привстал, чтобы посмотреть мне в глаза. — И ты ее видел?

— А как иначе? Видел, конечно, — подтвердил я. — Вот как тебя сейчас.

— А мне ни разу не удалось… — прошептал Уваров. — Как ни старался. Ни разу, представляешь? Силуэт часто вижу, фигуру. Знаю, что это Вера, а лицо размыто. Черт!

— Так часто бывает во сне, — примирительно заметил я. — Тут уж ничего не поделаешь.

— Сон помнишь? — Коля спрашивал с жадным интересом. — Можешь рассказать, если это не очень личное?

— Ничего такого особенного. Светило солнышко, но жарко не было. Мы кушали мороженое под ситро и итальянские песни… Я травил анекдоты, Вера смеялась. А потом мы подрались с «центровыми».

— Во как! — прищурился Коля. — Интересные у тебя сны. Вера тоже дралась?

— Не поверишь, но махалась, как Жан Клод Вандам.

— Почему не поверю? Верю, — Коля не удивился. — Нина Ивановна, мама Веры, с весны ее учила рукопашному бою. Они вечерами занимались во дворе, по темноте, чтобы никто не видел. Я видел…

— Как это?

— Я тогда частенько слонялся у ее дома — в надежде, что девчонка выйдет погулять. Иногда везло, не прогоняла. Знаешь, как я жалел, что меня рядом не было, когда Гоша на нее глаз положил, и у калитки подловил? — Коля равномерно черпал икру ложечкой.

— Скажешь тоже, — усмехнулся я. — Без обид, но что может сделать очкарик против Гоши и его банды?

— Ничего. Погибнуть героем на ее глазах мне как раз и не хватало. Может, заметила бы. Ладно, вернемся к твоим снам. Запомнил, с кем на «Палубе» дрался?

— Да, двое подкатили и представились. Некто Федот и Кот.

— Хм… Знаю такие персонажи, парни из восьмидесятой школы. Вера после выпускного с ними танцевала на набережной, и даже целовалась. Я тогда чуть с ума не сошел.

Господи, вот у него память, восхитился я. Серьезно закопался Коля в этом расследовании…

— Да? И кто же они по жизни? — мне в самом деле было интересно.

— В картотеке все записано, — Коля раскрыл картонную папочку. — Федот Сиротин, сын второго секретаря райкома партии, любитель ярких рубашек и цветных носков.

— Точно! — воскликнул я. — А второй?

— Костя Сиротин, его двоюродный брат. Тоже непростой мальчик, сын директора Дома Быта. Здоровый бугай и чемпион города по боксу. У этих ребят бурная биография с середины восьмидесятых.

Я хмыкнул. Кто бы сомневался! Вот она когда началась, смычка партийной и хозяйственной мафии…

— Документы дашь почитать?

— А для чего тебя, думаешь, сюда привезли? — хмыкнул он. — Ты остался единственный, кому интересна эта история. Забирай, здесь краткая компиляция всех материалов.

— Почему краткая? — нахмурился я. — А документы?

— Документы тебе пока рано, брат. Это почитай, покумекай, — Коля остро взглянул мне в глаза. — А потом расскажешь, чего ты не договариваешь. Умалчиваешь о чем-то в своем интересе к Вере. У меня хорошо развита интуиция, брат. Уверен, другие твои яркие сны тоже потом обсудим. Ну что, наливай?

Дома я полистал папочку, делая закладки на местах, требующих повторного изучения. А оно потребуется, как и помощь Коли Уварова. И очень внимательно, дважды, прочитал последний лист под названием «выводы».

Причиной смерти Веры Радиной явилась деятельность ее мамы, Нины Ивановны. Сама по себе Вера опасности никому не представляла — студентка-первокурсница, попавшая под каток, стала обычной жертвой обстоятельств. И если вытащить сюда, в наш мир, Нину Ивановну, цепь там разорвется.

Тогда Вера будет жить. Или нет? В любом случае папочку надо изучать. Читать и думать.

Перекусив, я позвонил профессору Голубеву — колено разболелось окончательно. Стреляя, там что-то постоянно дергалось. Доктор меня внимательно выслушал и вздохнул:

— Такие вещи только оперировать, вы же знаете. И нечего тянуть, Антон Михалыч, приезжайте. Сделаем анализы, проведем исследования. Если не будет проблем, завтра на стол.

— Полное исследование мне только что сделали! — заторопился я. — И анализы два раза сдавал.

— Где это? — удивился он.

— В клинике Карена Осипова. Меня там сейчас лечат.

— Хорошая клиника, — одобрил доктор мой выбор. — Дороговато, но качественно. И от чего же вас лечат?

— От удара электрическим током, — честно доложил я.

— Хм… Интересная болезнь, — усмехнулся он.

— Георгий Шотович, а давайте сегодня на стол? — насел я в уверенности, что тянуть нечего. — Историю болезни по пути прихвачу. И каждому члену бригады — по бутылке коньяка, того самого. За срочную работу.

Доктор раздумывал недолго:

— Если это тот самый коньяк, бригада вам отрежет еще что-нибудь, но уже бесплатно!

На шутку я засмеялся:

— Перевыполнять план не будем! Пятилетку за четыре года нам не надо, как и обрезание, впрочем…

В ортопедическом отделении распухшую ногу прогнали через МРТ, потом побрили и обработали какой-то гадостью. В конце концов, огородив меня простынкой, засунули на операционный стол. Бригада принялась возиться над коленом, компьютерный монитор транслировал всем желающим поле боя. Зря я туда посмотрел…

Когда длинная игла пронзила сустав, я вздрогнул, отворачиваясь в сторону.

— Антон Михайлович, — повернулся ко мне ассистент в маске. — Премедикацию мы вам кольнули, лежите спокойно. Больно не будет. Все будет хорошо…

Да что вы говорите? Вы так думаете? Ну вас нафиг! Я вызвал черное одеяло, которое немедленно утянуло мое сознание от этого ужаса.