Сестра-хозяйка ортопедического отделения умела ставить бизнес-процессы — распухшее колено врачи осматривали недолго. Компьютерная диагностика и анализы тоже не отняли много времени.

— Человеку стало плохо, подхватил, уложил, — пояснил я боли под коленной чашечкой.

А что, чистую правду сказал, с докторами лучше так.

Через пару часов уже лежал на операционном столе, старательно избегая взгляда на экран. Пытка телевизором продолжалась двадцать минут, после чего меня отвезли в родную палату. Здесь ничего не изменилось, как домой попал, ей богу. А ассистент Голубева на прощание улыбнулся:

— Сделали ремонт по гарантии, бесплатно. Но чтоб больше людей на себе не носили! Хотя бы две недели. Чревато, знаете ли.

Душевные ребята мне попались, да и армянский коньяк — великая сила. Бутылку «Двина» я все-таки не забыл передать, чтобы на гарантию дали новую гарантию, мало ли что в жизни бывает.

Вечером я угостил чаем сестру-хозяйку, за которым договорился о завтрашнем чаепитии с Верой и гинекологами. Да и ногу ей заодно не помешает осмотреть.

— Замена картошки на осетрину чудесно меняет цвет лица, — сообщила мне сестра-хозяйка, налегая на бутерброд. — Вы почаще к нам заходите, Антон Михалыч.

Утром зеркало над раковиной показало мне довольную физиономию мужчины слегка за сорок. Царапина на лбу бодрую картину совершенно не портила. Блин, да это ни в какие ворота не лезет! Опять помолодел… Надо что-то делать, и уж бриться сегодня точно не буду. Вообще бриться не буду, стричься тоже. Кстати, надо разыскать свои древние очки, чтобы нацепить для солидности.

После утреннего осмотра перебрался в больничку к лысому доктору, и сразу попал на допрос к Коле Уварову — тот с газеткой прогуливался в скверике перед входом.

— Рассказывай, — приказал он, увлекая меня на скамейку.

Пришлось выкладывать правду — рассказал, все как есть. И о новом умении — тормозить время — тоже. Врать не хотелось, а в чудо Коля не поверит. Помнится, товарищ Хрущев как-то справедливо заметил: «мы, большевики, в чудеса не верим». Кстати, ему же принадлежит еще один гениальный афоризм: «От саксофона до ножа один только шаг».

О разных вещах я успел подумать, пока ошарашенный Коля протирал очки — они у него вдруг запотели.

— Ну дела, — наконец пробормотал он. — Твои акции поднялись еще на один пункт.

— Думаешь, это опасно?

— Следует озаботиться охраной твоей персоны. Но первым делом надо решить с милицейским старшиной. И еще эта дылда приблудная, Анюта Швец… Подкинул ты мне задачек!

На входе путь преградил охранник в черной униформе.

— Антон Михалыч? Заведующий просил вас зайти, как появитесь.

— В чем дело? — тревожно вопросил Коля по дороге. — Какие-то проблемы?

— Да какие проблемы, — вздохнул я. — Коньяк будет клянчить, к бабке не ходи. А ты спекуляцию запретил.

— Хм, — он задумался. — Коньяк для больницы — богоугодное дело. Считай, лекарство. Надо сделать.

— Ну раз надо, значит будет, — вздохнул я.

Старшина обнаружился в нашей палате. Оказывается, по указанию Коли здесь поставили еще одну койку. В целях режима секретности, естественно.

— Максим Максимыч, продолжаем разговор, — Коля с ходу взял быка за рога. — Знакомьтесь, это Антон Михалыч, наш научный консультант.

— Вот это да, — усмехнулся я про себя. — Мне Коля уже должность придумал. Если я старший научный сотрудник, значит Антон младший. А какая зарплата, интересно?

— Спасибо, Михалыч, за Веру, — глаза старшины блестели. — Да и за остальных детей тоже. Я теперь тебе должен, понял?

— Да ладно, — мне стало неловко. — Свои люди, сочтемся.

— Так, — Коля деловито прервал расшаркивания. — Надо выработать план действий.

— Закурить бы… — пробормотал старшина.

— Здесь не курят, — отрезал Коля. — А ты, старшина, курить бросил, и с сегодняшнего дня поступаешь в мое распоряжение. Задача: охрана государственной безопасности и недопущение впредь. Задача ясна?

— Так точно, товарищ полковник!

— Вот, — Коля удовлетворенно взглянул на меня. — Расклад будет таким, старшина: ты ехал по Портовой один. Не было с тобой детей, понял? Они раньше вышли, на площади Дружинников. В кино там, или в кафе, неважно, ты не знаешь. У следователя возникнет вопрос: куда ты ехал?

Старшина соображал хорошо.

— Так это, во Второе автохозяйство я ехал! Правая дверь у меня заедает постоянно, зараза, починиться хотел.

— Отлично, — Коля потер руки. — Ехал один, увидел встречный грузовик, выпрыгнул. Синяк на щеке и порванные локти мы тебе потом нарисуем.

— А когда это «потом»?

— Лежать тебе, старшина, придется здесь несколько дней. Капельницы, уколы, и все такое. Сердечко надо подлатать. А вот девочек просят на выход, ранения оказались пустяковыми. Что будем делать?

— Вести обратно? Нельзя, — почесал затылок я. — Туда всем сразу надо идти. Может, ко мне домой? Все равно квартира пустая стоит.

— Годится, — Коля встал. — Охрану девочек обеспечу.

На заднем сиденье такси Вера молчала с видом мрачной тучи. А Анюта прилипла к окну — всю дорогу только ахала «ничё себе», воздерживаясь от комментариев. Еще в больнице я ей дважды повторил: ротик на замочек. Однако у меня в квартире она оторвалась.

— Сколько машин… И какие красивые! А людей по тротуару идет толпа, как на демонстрации. То что шалавы курят и сиськами светят, бог с ними. Но почему джинсы у девчат сплошь рваные? Почему народ без комсомольских значков?

Надув губы, Вера смотрела волком. Наконец, дождавшись паузы в Анином потоке, она зыркнула угрюмо:

— Дед, ты почему не забрал Антона?

— Думаешь, я ему враг? Специально бросил? — хмыкнул я. — И не надо со мной разговаривать таким тоном!

— Извини… — сбавив обороты, тем не менее, она не отступила. — Но почему?

Пришлось объясняться. Ане это тоже будет полезно послушать — хочешь, не хочешь, член команды теперь.

— Понимаешь, Вера, не могу возле него в этом теле появиться, не получается. Вдали мелькнуть выходит, рядом — никак. Но что там страшного, вообще-то? Посидит в кустиках минутку, не растает. Я говорил уже, повторю — мы вернемся в то же время.

Дабы прекратить дискуссию, я повел девиц в ванную:

— Смотрите, это ванна, принимать ее сегодня не будем, а это душевая кабинка. Моем все, кроме повязок, а лучше только нижнюю часть тела. Понятно? На полочке полотенца и халаты. Кто первый?

Пусть теперь дерутся за очередь, а я тем временем перекус организую. Какое-то время в ванной шла бурная возня, потом они разделились — одна стала мыть голову над ванной, другая полезла в кабинку. И разговор мне был слышен прекрасно.

— Верусь, значит, Антона не дашь?

— Не дам!

— На один вечерочек?

— Не дам!

— Тогда я Антона Михалыча забираю.

Шум льющейся воды прекратился, Вера возмущенно воскликнула:

— Но он тоже Антон!

— Да?

— Только на полвека старше!

— Чё-то я не заметила эти полвека, — ехидно буркнула Анюта. — Да ежели и так? Ничего, мне сгодится. Такой же Антон, только постарше, чем плохо? И уже с квартирой.

— Анька, ты что, не понимаешь?! — прошипела Вера. — Это нечестно!

— А у тебя совесть есть? — Аня тоже выключила воду. — Захапала себе моего рыцаря. Да он, может быть, меня от смерти спас! Кривая коса уже мелькала передо мной в свете фар, а он ее оттолкнул, меня обнял и на руках вынес. Через это ногу опять сломал!

От такой бесцеремонности у Веры дыхание перехватило:

— Конечно, кобыла какая вымахала, впору надорваться… Это меня он вынес, понятно? А тебя заодно прихватил, из жалости к переросткам.

— Но-но, посмотри в зеркало, сама недомерок! И вообще, давай меняться местами!

От такого бурного диалога я чуть скорлупу в яичницу не уронил. Ладно Антона они делили, дело молодое. А теперь за меня принялись? Нет, нужно отсюда дергать. Если Верка ночью в постель не залезет, то Анюта точно сподобится.

— А где можно вещички простирнуть? — хлопая глазками, Анюта появилась в коротеньком банном халате.

Вот хитрюга, как бы невзначай ногу из выреза выставила почти всю. Вере, конечно же, махровый халат достался длинный, до пят. Специально перепутала Анюта, пока мелкая горюет по потерянному другу.

Я оторвался от яичницы на плите:

— Для этого есть стиралка, Аня. Но сначала давай посмотрим — для разных вещей разный порошок и режимы. Рубашки, скорее всего, на выброс. Видишь, кровью и травой припачканы. Лифчик тоже в крови. А почему один?

Глаза Веры моментально налились слезами.

— Дед, ты мои сиськи видел?

— Видел, — честно признался я.

— Теперь не увидишь! Вчера хоть что-то было, теперь и то кончилось…

Анюты заглянула в вырез собственного, не особенно запахнутого халата, и удовлетворенно хмыкнула. Там все присутствовало в полном объеме, я со своего места это четко видел. Путешествие во времени на ней отразилось слабо, а вот Вера снова заметно помолодела, больше пятнадцати не дашь. А ведь нам еще обратно идти!

В глазах у Веры мелькнула такая же догадка, слезы полились рекой. Она бросилась мне на грудь, и тут очень кстати прибыл охранник от Коли. Этого глухонемого водителя по имени Денис я сразу узнал.

— Значит так, девушки, — я обвел команду раненых (у одной лоб заклеен, у другой — ключица) требовательным взглядом. — Сидим тихо, не высовываемся. Смотрим телик, слушаем музыку, играем на компьютере. В шкафу найдете мои шорты с футболками, для дома сойдет. Там еще Марусины вещи лежат, можно рыться. Слушайтесь дядю Дениса, и вечером он вам привезет синтезатор с бас-гитарой.

— Зачем? — Анюта вытаращила глаза.

— Затем! — отрезал я. — Сидеть вам здесь еще три дня, будем время зря терять? Занимайтесь, изучайте матчасть.

— Разрешите? — вытянулся глухонемой таксист. — Николай Сергеич дал мне свою золотую карту. Ну, продуктов девочкам купить, или одежду какую. Велел ваше мнение спросить.

— Это завтра, — решил я. — Свозишь девочек в торговый центр, заодно автомобильную экскурсию по городу устроишь. Девочки из глухой деревни, в курсе?

Анюта радостно взвизгнула, глухонемой Денис молча кивнул.

— Сегодня отдыхать. А я поехал, еще куча дел.

Дел было полно, и первым делом — проведать внуков и заодно кошку на дачу отвезти. Она, бедняга, как забилась под кровать в дальней комнате, так до сих пор сверкает глазами оттуда. Не любит чужих в доме, что поделаешь. Не любит и боится, а на даче с Марусей ей будет комфортно.

Еще надо съездить на работу, показать больничные листы и оформить отпуск. А что? Раз в год имею право, да и отпускные лишними не будут.

И обязательных процедур в двух больницах не избежать, черт бы их побрал.