Солнце набрало полную силу. И на огороде это ощущалось особенно сильно.

— Что было дальше? — опустив голову, Вера трактором неслась по своей грядке.

Она сняла футболку, демонстрируя изящную спину. Талия тонкая, спинка ровная, такое показать не стыдно.

— Дальше мы катались на кораблике, — блестя голым торсом, Антон шуровал рядом, и послушно излагал события. — Я целовался с Аленой, а ты — с Колькой Уваровым из десятого «A».

— С Уваровым?! — она возмутилась так, будто Кольку навязал ей сам Антон. — С этим страшным задохликом и очкариком?

— И чего такого? Я тоже очкарик.

— Нет, ты другое дело, — извиняющим тоном пояснила она. — Очки только в классе надеваешь, а я с очками целоваться ненавижу! Они мешают постоянно. Дальше?

— Потом мы снова гуляли по набережной. Алена ушла с ребятами за вином, и меня захватила Анюта Швец.

— Эта двухметровая дура? — Вера выпрямилась. — Ты же ей по пояс!

Смелый бюстгальтер от купального костюма был узеньким, и чудесным образом парил на маленькой груди. Голубенький ситец выглядел неплотным, он не скрывал, а скорее показывал изящную и гордую форму бюста. Конечно, девчонка сама пошила, в женский журнал заглядывая, вкус и дерзкость у нее имелись. Но что-то я отвлекся, видимо, старческое тугодумие меня посетило.

Антон хмыкнул.

— А мы присели на скамейку, и у нас все получилось, — пояснил он. — У этой девицы основная часть тела — ноги, так что на лавке мы были вровень.

— Анюта умеет целоваться? — недоверчиво фыркнула Вера. — Корова на ходулях.

— Как богиня умеет! — ошеломил ее Антон. — У нее такой фантастический язык…

— Как это? — Вера пришла в негодование. — Она засовывала свой поганый язык в твой рот?

— Да, и очень здорово это делала, — вздохнул Антон. — Ты что, никогда не целовалась с языком? Многое потеряла.

— Фи, какая гадость! — не согласилась та. — Вылизывать языком чужую ротовую полость? Господи избавь. Что было дальше?

— Дальше ты меня у Анюты выкупила.

— Как это?! — Вера вытаращила глаза.

Тяпка, уже минут пять как забытая, выпала из рук.

— Ты предложила Анюте бутылку кагора, почти полную, и она меня отдала.

— А я?

— А ты сказала, что любишь меня тайной любовью два года, а я, скотина, не замечаю, — Антон прищурился, вспоминая. — И еще сказала, что когда выпьешь шампанского, пойдешь прыгать с моста, жить больше нет смысла.

— Боже, какая дура, — прошептала потрясенная Вера. — Дура набитая! Все разболтала языком пьяным!

— Потом тебя тошнило, — Антон достал обломок напильника, и принялся править тяпку.

— Да?! Точно? Ничего не перепутал? — она в растерянности огляделась: не слышит ли кто этот позор. Слава богу, никого, кроме мирно гуляющей Муси, рядом не наблюдалось.

— Ты не переживай, там многих штормило, — успокоил ее Антон. — С набережной — прямо в реку.

— Какой стыд… — скрывая лицо, она отвернулась.

— Подумаешь, ничего страшного. Потом мы нашли воду, я тебя умыл.

— Я что, сама не могла? — нахмурила брови Вера.

— Ты была совсем мертвая, только хихикала постоянно.

— Жуть, — мемуары Антона явно выбили девчонку из колеи. — И это еще не все?

— Потом у каких-то ребят ты вырвала бутылку вина, начала пить, я ребят прогнал, а ты повисла на мне и уснула.

— А ты?

— Где-то раздобыл рубль, и привез тебя домой.

Антон облегченно вздохнул — рассказ подошел к концу.

— Ты привез меня домой? А как же Алена? — удивилась Вера.

— Я ж тебе говорю: она с ребятами ушла и пропала.

— Ну и бог с ней, — Вера вернулась к работе. — Давай это поле добьем быстренько, и на Дон сходим?

— А что, хорошая мысль! — солидно согласился Антон. — Имеем право в законный выходной, после трудной ночи.

* * *

Кумженская роща располагалась неподалеку, только к реке спуститься — на мысе стрелки между Доном и Мертвым Донцом. И чтобы попасть на пляж, следовало переплыть Мертвый донец. Самостоятельно делать это было необязательно — лодки курсировали регулярно, проезд стоил десять копеек.

Но перед этим мы ждали девчонку у киоска, в конце улицы, уже минут десять.

— Вот скажи, Антон, — недоумевая, справился я. — Наверно, чего-то не догоняю. Она пришла в шортах и майке, так?

— Так.

— Под этой одеждой на ней имелся купальник. Так?

— Так.

— А зачем пошла «переодеваться на пляж»?!

— Женщины, — степенно ответил Антон. — Существа загадочные и непредсказуемые.

Я тихо выпал в осадок. Вот это он меня поддел! И вроде серьезно как говорит…

В киоске мы купили пару бутылок лимонада — рыбу запить. Мама приготовила три кастрюльки жарехи, когда узнала о походе на пляж.

— Там под разговор да купание все улетит, — мудро предположила она, и как в воду глядела! Вечером мы вернулись с пустой сумкой и новым нагулянным аппетитом.

Наконец, Вера показалась на горизонте, в замечательной мини-юбке, соломенной шляпке и белой блузке:

— Пошли?

И мы пошли. Продавщица Люська, высунувшись в окошко будки вместе со своим шикарным бюстом, завистливо пялилась нам вслед. Скучный июньский день, а тут люди идут на Дон — я бы тоже завидовал.

— Антон, мне кажется, ты чего-то не договариваешь, — поглядывая под ноги, девчонка с независимым видом вышагивала посреди улицы — берегла ладные босоножки.

— О чем это ты? — он сделал удивленное лицо, двигаясь в тени, по тротуару.

В это время, летом 1971 года, не все улицы на поселке были асфальтированы, а тротуары только так назывались — по слегка утрамбованному щебню, вперемешку с песком, смело ходили исключительно в сапогах. Или в кедах, как Антон.

И везде — на заборах и на листьях — лежала пыль. Она была вездесуща, и ее деревенский запах слышался ясно.

— Мы долго разговаривали в саду, — Вера с досадой огляделась вокруг. — А о чем не помню!

— Вижу, Антон, хочешь соврать, — предупредил я. — Что у вас там было, не знаю, но вранье — путь в пропасть. Раскусит на раз. Или говори женщине правду, или молчи.

— Понимаешь, Вера — решился Антон. — Я хотел провести тебя огородами, но ты попросилась в туалет. Терпеть больше не могла.

— И что?

— Мы пошли, — честно ответил он.

— Кошмар! Мы зашли туда вдвоем? — щеки у нее начали алеть.

— Нет. Ты отказалась идти в платье, боялась запачкать.

— Конечно, оно же такое пышное, воздушное… Знаешь, сколько мама денег за него отдала? — она запнулась. — Но подожди, что было потом?

— Мы сняли платье.

— Как?! — ахнула Вера. Глаза ее постепенно увеличивались. — Я сама сняла платье перед парнем?

— Нет, это сделал я. Честно говоря, ты постоянно засыпала и еле ворочалась.

— Какой позор…

Хорошо, что она надела шляпку. Волосы, скорее всего, там шевелятся вовсю, а то и дыбарем встали.

— Я усадил тебя на скамейку, расстегнул застежки, платье аккуратно сложил. Ты очень боялась его измять. И потом мы пошли в туалет.

— Все-таки вдвоем?! — Вера остановились. Видимо, что-то случилась с ногами. — Дай попить!

Я тоже решил напиться. Антон оглашал эпатажные вещи.

— А как ты хотела? — возмутился он. — Одна и шага сделать не могла, вообще была никакая! А если бы в дырку провалилась? Посмотри, какая ты мелкая. Упала — и с приветом! Ищи потом пропажу.

— Подожди, подожди, — она приложила руки к щекам. Глаза лихорадочно блестели. — А как же это, трусы?

— Снять трусики тебе удалось раньше, на скамейке. Ты не хотела их запачкать. Сказала, пусть дуры новые трусы пятнают, а твои французские, мама за них бешеные деньги отвалила.

— Не может быть! — Вера побледнела, снова покраснела, в итоге пошла пятнами. — Я оказалась раздета, без белья… И ты все видел?

— Во-первых, не раздета. Лифчик на тебе был. И вообще, ничего я не видел! Что можно увидеть, когда держишь тебя сзади, захватом под руки?

— Нет слов, какой позор… — упавшим голосом она вынесла себе приговор. — Но я чувствую, что это еще не все.

— Да, мы не дошли до туалета, сделали это под деревом. Думаю, бог простит. А потом ты потребовала мыть руки.

— Фу, — Вера облегченно вздохнула. — Хоть здесь слава богу.

Но Антон не дал девчонке передохнуть. Одной безжалостной фразой он ее убил:

— Затем ты захотела подмыться. Сказала: чистота залог здоровья.

Вера начала хватать воздух ртом. Лицо приобрело багровый оттенок, как бывает при апоплексическом ударе. Мне стало страшно — таких выпученных глаз даже базедова болезнь никогда в жизни не видела.

Всю дорогу, попивая лимонад, я молчал, потихоньку шалея. Но на этом месте пришлось вмешаться:

— Разве не видишь, Антон, что травмируешь девочку? Фильтруй базар.

— Чего?

— Будь мягче, говори меньше, сглаживай острые углы!

— А, понял, — промямлил парень. — Сделаю.

Мы прошли мимо «Рыбкоопа». Этот магазин районного масштаба в мое время смело нарекли бы супермаркетом. В далеком прошлом здесь обитали рыболовецкие артели, которые просто вываливали на берег непроданную продукцию. И рыба гнила, источая специфический запах. Отсюда и название станицы, Гниловская.

Тем временем Вера немного пришла в себя. Весьма кстати оказалась бутылка кваса из нашей сумки.

— И я помылась на твоих глазах? — вопросила она, пребывая в тихом ужасе.

— В душе ты снова уснула, — признался Антон. — Вынужден был разбудить это тело. Ну, чтоб оно сделало все само.

— И ты все видел?

— Пойми, что можно увидеть в душе ночью? — рассердился Антон. — Тем более, тебя сзади держал. Только из шланга поливал, куда надо.

— Мамочка моя родная… — одним махом она выхлестала остатки кваса из бутылки.

Было понятно, что свою бесстыдную, никчемную жизнь девчонка считает законченной.

— Антон, — прошипел я. — Хватит фашизма! Сворачивай эту тему! Но, между нами, поведай, что было дальше. Только не вслух!

— А есть чего оглашать? — удивился он. — Я из шланга полил, она вжик-вжик — и готово. Что там мыть? Писька с ноготок, сам посуди, минутное дело.

— А потом?

— А потом я ее одел, и мы аккуратно, чтоб платье не измялось, прилегли отдохнуть. Вера попросилась на минутку, ноги ее не держали. Дальше ты знаешь.

— Да, брат, дела, — протянул я. — Не ожидал от тебя. Кто бы мог подумать, что окажешься таким наглецом. Это еще додуматься надо!

— Чего?

— На первом же свидании затащить пьяную девушку в душ для откровенной эротики.

— Да ты что?! — опешил Антон. — Она сама!

— Ага, так я и поверил. Послушай, а как же Алена? Помнится, я с ней еще долго встречался в своей жизни. Пока она замуж не вышла.

— Точно замуж вышла? — вдруг усомнился Антон.

— Ага, только за другого.

— Хорошо, что так получилось… — видимо, он уже все решил, — теперь время зря терять не буду.

— И что думаешь делать?

— А буду с Веркой встречаться, — постановил Антон. — И бегать никуда не надо, огород только перейти.