Тильвусу снилось огромное поле, странный синий день. По полю медленно брели уродливые существа, рывками двигались осадные машины. Все это скопище устремлялось туда, где в лучах заходящего солнца на невысоком холме стояла крепость с белыми стенами, пока еще неприступная, но уже обреченная. Защитники смотрели из бойниц, прятались за зубцами, но исход битвы был ясен, и помощи ждать было неоткуда. Тильвус помнил, что так оно и произошло: крепость пала еще до заката солнца.

Он вздохнул, окончательно прощаясь со сновидениями, и открыл глаза: прямо над ним нависала страшная волосатая морда с огромными рогами.

– А-а-а! – заорал великий маг, отталкивая жуткую харю и чувствуя, как сердце выскакивает из груди. Спросонья он пытался нашарить в траве меч, но вместо оружия попадались только окурки да мятые пластиковые стаканы из-под пива.

Харя насмешливо фыркнула.

– Ты чего, дед? – раздался чей-то удивленный голос. Кусты зашуршали и раздвинулись, из зарослей боярышника высунулся лысоватый мужик в майке с надписью «Зоопарк ждет гостей». – Оленя никогда не видел?

Тильвус сел, все еще держась за сердце. Олень, напуганный воплями чародея, отошел в сторонку и укоризненно глядел влажными кроткими глазами.

– Тьфу ты! – Тильвус постепенно успокаивался. – Так ведь и инфаркт недолго получить. Разрыв сердца.

Конечно, великие маги никак не могли заполучить инфаркт, поскольку не были подвержены человеческим болезням, но владельцу оленя знать этого не полагалось.

– Напугал он тебя? – Хозяин похлопал оленя по боку. – Ну, извиняй! Буран – скотинка любопытная! Видит тебя в кустах и давай обнюхивать – что это такое тут валяется. Правда, Буранка?

Тильвус поднялся. Ноги чуток дрожали, в голове шумело. Он отыскал в кустах свой пакет с одной-единственной бутылкой – все, что удалось найти прошлым вечером, – и покосился на оленя.

Вчера, когда маг решил переночевать тут же, в кустах, на набережной, он никак не подозревал, что рано утром будить его явится северный олень! Милиционер, свой брат бомж, случайная парочка, пробравшаяся в кусты, – это да, бывало. Но уж никак не рогатая животина по кличке Буран.

Впрочем, в появлении на набережной оленя ничего необычного не было. Он принадлежал местному зоопарку, а тот, хоть и находился на городской дотации, еле-еле сводил концы с концами и вынужден был изыскивать самые разнообразные средства к существованию. Вот Буран и гулял по набережной, зарабатывал деньги – желающих прокатиться на олене или сфотографироваться рядом с ним всегда оказывалось предостаточно.

Тильвус припомнил, что не далее как вчера своими глазами видел Бурана, катающего детвору возле дебаркадера, и покачал головой.

– Он добрый, не бодается, – пояснил мужик.

Великий маг подошел и погладил оленя по морде.

– Ладно, ничего. Спросонья испугался, – сказал Тильвус. – Ерунда всякая снилась, вот и…

– Ага, – кивнул хозяин. – Слушай, дед, будь другом, покарауль его, я сбегаю куда надо. Я тут с утра гуляю, часа три уже, приспичило… а в сортир с оленем не пускают.

– Не вопрос, – солидно ответил великий маг, взял Бурана за уздечку и пошел к скамейке.

Олень уставился на Тильвуса карими глазами и вздохнул.

– Чего вздыхаешь? Настроение неважное? У меня что-то тоже, – признался Тильвус. – Не из-за сна, конечно. Сон – это так. А? Расскажу, если хочешь. Понимаешь, вот есть у меня тут два приятеля: Сидор и Серега. И вот сидим вчера у музкомедии, пиво пьем… да в каком кафе! Кто нас туда пустит, в кафе-то? В кустах сидим, в скверике. Пьем, значит, пиво, культурно отдыхаем после трудового дня. Никого не трогаем, заметь. Вдруг машина останавливается. Джип. А джип здесь – это очень круто. И вылазят оттуда двое: мужик и тетка. Тетка такая, знаешь… не худая, в спортивном костюме. И к Сереге – шасть! А у Сереги чуть бутылка из рук не выпала. Оказывается, сестра это его! Ну да, та самая, что из дома его выгнала когда-то.

Олень покачал рогами.

– Ну, слушай дальше. Тетка говорит: «Серега, я тебя ищу давно, решила я с тобой помириться, и поехали домой. Там тебя все ждут». Мы с Сидором переглянулись так… Чего это она – то его выгоняет, то ищет? Серега растерялся, конечно, но обрадовался. Соскучился по дому, по сестре… племянница у него родилась, а он ее не видел даже. А тетка говорит: «Хватит тебе бомжевать, пить со всякими нищебродами… – Это про нас, значит, с Сидором… – У тебя, – говорит, – дом есть». Ну, забрали Серегу, посадили в машину и уехали. Даже попрощаться мы толком не успели.

Олень тихонько фыркнул.

– Вот и мне тоже это все странным кажется. Не нравится мне эта тетка, сестра Серегина. Мне бы радоваться за него надо, а на сердце неспокойно как-то. Тетка уж больно такая…

Буран пожевал губами.

– Что? Да я понимаю, что у тебя тоже проблем полно. Не знаю… Олених нет в зоопарке? А кто есть? Верблюдицы? Гм… И как? Да я не в том смысле! Я понимаю, что невозможно с ними… э-э… Я хотел спросить – симпатичные? Не, ну я понимаю… горбатые и все такое. Но может, характер хороший, нрав добрый? Что? Выпендриваются? Это как? Высокомерные? Ну, может, им рога твои не нравятся… Да ни на что я не намекаю! Просто так сказал, рога, мол… Хорошие, кстати, рога… Развесистые… вот и я так думаю! Был бы ты того… женат, ну, тогда двусмысленно, конечно. А раз ты холостяк, то рога тут ни при чем. Смеются? Да плюнь ты на них, на верблюдиц! Что? Опасно? Думаешь, в ответ плюнут? Да, брат…

Рядом со скамейкой появился хозяин Бурана и протянул Тильвусу два пирожка в полиэтиленовом пакетике.

– Спасибо, дед! Выручил!

Тильвус на прощание похлопал оленя по спине и побрел по набережной, жуя теплый пирожок. Пирожок оказался с яблочным повидлом, которое великий маг терпеть не мог, но дареному коню, как говорится, в зубы смотреть не стоит.

У цветников возле бронзового монумента известного писателя прогуливался скучающий милиционер. Писатель, известный романист, воспел когда-то в своих произведениях далекий край, где довелось ему побывать, и с тех пор у горожан считалось хорошим тоном непременно иметь в домашней библиотеки все три тома, посвященные их родине. А не так давно потомки писателя подарили городу скульптуру: бронзовый классик сидел на бронзовой же скамейке, задумчиво устремив взгляд на могучую реку, так поэтично им описанную. Скульптура украсила набережную, а у дежурного наряда милиции, что прохаживался по парку, прибавилось хлопот: памятник приходилось неусыпно охранять, чтобы дорогой металл не утащили в переплавку необразованные вандалы, не читавшие произведений литературы. Кроме того, приходилось вежливо, но непреклонно отгонять гостей города – все они почему-то желали, чтобы слонявшийся по набережной фотограф непременно запечатлел их сидящими на бронзовых коленях классика.

Неподалеку от памятника пестрела афишами стеклянная будка-касса. Юная барышня продавала билеты в цирк и на выставку в художественной галерее. Тильвус бросил равнодушный взгляд на будку и девицу. На открытие циркового сезона ожидался приезд большого аттракциона дрессированных животных. На красочных плакатах были изображены слоны, тигры и медведи. Афиши художественной галереи были поскромнее и зазывали они… Тильвус вздрогнул: выставка картин называлась «Странник». Маг торопливо доел пирожок, вытер пальцы о штаны, хмуро поглядел на афишу и поплелся дальше.

С тех пор, как стало известно, что Вечный Странник явился в этот мир, Тильвус не сомневался: меч скоро даст о себе знать. Только вот каким образом?

Маг поднялся на дебаркадер, уселся на самом краю и, свесив ноги и рассеянно наблюдая за снующими по фарватеру речными трамвайчиками, погрузился в воспоминания.

Когда Странник попал к нему, Тильвус догадывался, конечно, что меч зачарован. Но он был юн и самонадеян, а потому считал, что сможет справиться… до тех пор, пока не узнал, какое имя носит клинок.

Тильвус невесело усмехнулся.

Что и говорить, после этого самонадеянности у юного чародея сильно поубавилось. Чтобы не стать следующей жертвой Странника, следовало узнать как можно скорее, чью жизнь зачарованный меч забрал первой. Кто и почему наделил его такой силой? Было это сделано сознательно или явилось последствием роковой ошибки? Но никто не спешил поделиться с мальчишкой важными сведениями…

И когда он уже совсем отчаялся, совершенно случайно удалось нащупать обрывок ниточки и отыскать того, кто кое-что знал о Страннике.

Так Тильвус встретился с Абхой.

Печально подперев рукой подбородок, мальчишка глядел перед собой. До самого горизонта, где серое небо сливалось с землей, тянулась равнина, поросшая сухой мертвой травой: непроходимое болото, страшная бездонная трясина.

Жилище Абхи должно было находиться где-то поблизости – кобольды почти всегда селились на болотах или возле гор.

Юному ученику мага еще не доводилось видеть кобольдов, зато слышал он о них многое. И то, что он знал, совсем не радовало.

Тильвус вздохнул, еще раз осмотрел равнину. Никаких признаков кобольда, вообще ничего живого, даже птицы не щебетали в чаще. Он перевел взгляд на заросли низкого чахлого кустарника… и вздрогнул от неожиданности. Возле кустов показалось самое удивительное существо, какое когда-либо доводилось ему видеть. Кобольд был ростом не выше карлика, каких иной раз показывают на ярмарках, на потеху народу. Голова его, напоминавшая собачью, была украшена двумя коричневыми рожками, красные тряпки, нацепленные на рыжую шкурку, и голый крысиный хвост придавали комичный вид. Однако всякий смех пропадал, стоило только глянуть в красные, рдеющие, как угли костра, глаза. Тильвус замер, боясь пошевелиться. Он не сомневался, что это и есть Абха, старый кобольд, давным-давно живущий вдали от своего народа.

Мгновение Абха глядел на мальчишку, потом вдруг бесшумно скользнул в кусты и исчез. Тильвус перевел дух.

– Это он, – пробормотал ученик мага. – Конечно, это был сам Абха! Он только что был здесь, стоял прямо передо мной!

Он быстро осмотрелся вокруг.

– Куда же он пропал? Я ни за что не найду его здесь, в этих зарослях. А вдруг он больше не появится?

В отчаянии Тильвус вскочил на ноги и бросился к кустам, но внезапно кобольд вновь вырос перед ним, появившись словно из-под земли, и блеснул красными горящими глазами.

– Эй, мальчишка! – Речь его напоминала тявканье щенка. – Откуда он у тебя?

– Что? – Тильвус глядел на кобольда во все глаза. – Ты Абха? Я ищу тебя.

– Меня не интересует, кого ты ищешь, – сердито тявкнул тот. – Как он попал к тебе?

Тильвус сделал шаг вперед, кобольд мгновенно отскочил к зарослям, оскалил зубы и зашипел. Мальчишка испуганно замер.

– Послушай, Абха, – начал он очень осторожно, не двигаясь, чтобы не спугнуть насторожившегося кобольда. – Я тебе ничего плохого не сделаю. Ты сам видишь: я пришел один. Ты в такой глуши живешь… не так-то просто было тебя разыскать. Но… я… мне нужно узнать кое-что. Можешь ответить на пару вопросов? И я сразу же уйду.

Кобольд презрительно тявкнул.

– Человеческое отродье, – процедил он, сверля глазами ученика чародея. – На твоем месте я не был бы так уверен, что удастся уйти отсюда. – Кобольд оскалил зубы. – Откуда у тебя магический меч? Я почуял его сразу же, как только ты вошел в лес.

– Я нашел его, – поспешно ответил Тильвус, стараясь завладеть вниманием Абхи. Тот с шипением выдохнул воздух сквозь острые зубы.

– Нашел? – переспросил он. Мальчишка заметил, что глаза кобольда насмешливо блеснули рубиновым огнем. – Ну конечно же, нашел! И каким же образом? Подобрал на поле битвы?

Тильвус замялся.

– Вообще-то нет, – выдавил он. – Но…

Он осекся – кобольд засмеялся неприятным лающим смехом.

– Я так и знал. Ты был так глуп, что стащил его где-то, правда? Что ж, ты не первый, кого Вечный Странник заставляет проделывать такие вещи, – пролаял он и оскалил желтые клыки. – Ты ведь уже знаешь имя меча? Знаешь, что это он заставил тебя взять его? Странник сам выбирает себе хозяев. Заклинание «истинного владельца», слышал о таком?

– Слыхал, – пробурчал Тильвус, разглядывая землю под ногами.

– А, ну конечно! – В голосе кобольда проскользнули издевательские нотки. – Ты, верно, ученик одного из тех ярмарочных шарлатанов, которые именуют себя чародеями? Да-да, я догадался об этом, чую, что от тебя тоже исходит магия… слабая, почти неуловимая… А что же твой учитель? Он ведь, верно, могущественный маг? Разве он не может помочь тебе?

Тильвус замялся.

– Он…

– Он так боится меча, что отправил тебя на поиски старого кобольда одного, – подсказал Абха и фыркнул. – Что ж, по крайней мере, собственную жизнь он спас. А вот за твою я не дал бы и…

– Что ты знаешь о нем? – угрюмо спросил мальчишка. – Об этом мече?

– То, что я знаю, тебе уже известно. Ты знаешь, как он поступает с теми, кто дерзнет взять его в руки, – злорадно сообщил кобольд. – Рано или поздно Странник расправится с тобой. Достойная участь для человеческого отродья.

Тильвус промолчал.

– Ты и представить не можешь, сколько раз он это делал, – с удовольствием продолжил Абха. – Вот это тебе стоит запомнить хорошенько! – Кобольд бросил взгляд за плечо Тильвуса на темную рукоять меча и прибавил: – У тебя хороший спутник, ученик чародея. Жаль, что ненадолго!

И он повернулся, готовый исчезнуть в зарослях.

Тильвус бросился следом, споткнулся о кочку и едва не упал.

– Абха, стой! Погоди, не уходи!

Кобольд пренебрежительно фыркнул.

– Убирайся отсюда! – сердито протявкал он, оглядываясь на мальчишку. – Прочь, прочь! И пусть на обратном пути тебя разорвут баньши! На мелкие клочки, на мелкие кусочки!

Тильвус последовал за кобольдом.

– Расскажи мне о Ресифе. О мастере, который делал магические мечи! – Он почти бежал вслед за Абхой, путаясь в траве. – О зачарованном оружии! Я знаю, что ты был подмастерьем у Ресифа, – добавил он в спину уходившему кобольду.

Тот замер.

– Ты ведь помогал ему ковать мечи? И Странника – тоже?

Абха медленно повернулся.

– Откуда ты знаешь о Ресифе? – настороженно спросил он, дернув крысиным хвостом. – Кто сказал тебе? Да, человеческое отродье, вижу, ты не терял времени даром… И что ж тебе удалось разузнать? Говори!

– Больше ничего, – неохотно ответил мальчишка. – Похоже, ты единственный, кто знает о нем хоть что-то. – Он помялся и добавил: – Я хочу снять чары с этого меча.

Кобольд нехорошо улыбнулся, словно оскалился.

– Хочешь помериться силами с Вечным Странником? – тихо спросил он. – Что ж, ты еще глупее, чем кажешься. И почему ты решил, что я буду что-то рассказывать тебе?

Тильвус сделал шаг к нему, кобольд скользнул к зарослям и тявкнул:

– Стой, где стоишь!

Мальчишка остановился.

– Абха, пожалуйста, помоги мне!

Кобольд снова засмеялся лающим смехом.

– Просишь, человеческое отродье? А с какой стати я должен помогать тебе? Мы ненавидим людей, – раздраженно сообщил он. – Мы всех ненавидим! Людей, эльфов, норлоков, гномов, магов. Особенно гномов. Мерзкие создания! – прошипел кобольд. – Их даже есть невозможно. Мерзкие, мерзкие!

– Но я же не гном, – пробормотал Тильвус. Больше всего он боялся, что Абха возьмет и исчезнет. Отыскать кобольда в густых зарослях было так же непросто, как иголку в стогу сена. – Кто такой Ресиф? Это его клеймо на ножнах – молния, бьющая в вершину холма? Если он ковал мечи, почему я никогда не видел больше такого клейма? – Он подумал немного. – И никто не видел, я спрашивал.

Абха сердито дернулся. Секунду он сверлил взглядом мальчишку, что-то соображая.

– Раз уж ты здесь, покажи меч, – неожиданно приказал кобольд. – Вынь из ножен!

Тильвус заколебался.

– Его нельзя доставать. Он может… может убить…

Абха презрительно сощурил глаза.

– Тебя? Потеря небольшая. Доставай, ну! Хочу посмотреть на него… Много лет прошло с тех пор, как я видел его в последний раз, – добавил он.

Тильвус неохотно вытащил из ножен клинок. Кобольд застыл на месте, не в силах оторвать светящихся глаз от меча. Вечный Странник, подернутый дымкой, лежал на ладонях, отражая низкое, затянутое облаками небо.

– Да, это он…

– Узнаешь его? – спросил мальчишка. – Помнишь? Ты не видел его много лет, но все равно почуял, как только я появился здесь, правда?

Абха с усилием оторвал взгляд от меча.

– Мы чуем любую магию, – уклончиво произнес он, с опаской наблюдая, как клинок снова ложится в ножны.

Тильвус внимательно следил за кобольдом.

– Боишься его? – поинтересовался ученик чародея. – Почему? Ты не его хозяин, так что…

– Потому, что мне приходилось видеть, как он убивал! – огрызнулся кобольд. Хвост его снова дернулся от раздражения. – Ладно! Говори, что тебе от меня надо?

– Почему этот меч зачарован для убийства своих хозяев? Кто мог наложить на клинок такое… странное заклинание? И еще… мне надо узнать, кто был первой жертвой Странника. Тебе известно это?

Кобольд молча выслушал его, потом поднял глаза и оскалил зубы.

– Глупый ученик шарлатана! От кого ты узнал эту сказку?

– Это не сказка, – упрямо пробормотал Тильвус. – Не сказка! И мне нужно знать, кого Странник убил первым. Если первой его жертвой был человек, то снять заклятье с меча может только маг-человек. Если первой пролилась кровь эльфа – то эльф, если друида – то друид!

Абха прищурился.

– Что ж, – насмешливо проговорил он. – И ты, конечно, решил обратиться к ним за помощью? И веришь, что кто-то тебе поможет? – Он помолчал немного, разглядывая мальчишку. – Тебе удалось отыскать меня на болотах, и я, пожалуй, скажу тебе, кого Вечный Странник убил первым. Вот только тебе, человеческое отродье, это вряд ли поможет. Это был не эльф и не друид…

– Кто же? Человек?

– Нет! – отрезал Абха, дернув хвостом. – Тот, чью душу Вечный Странник забрал первой, принадлежал к другой расе. Имей в виду, эти существа известны тем, что их не интересуют чужие дела и проблемы. Не надейся на их помощь, они не из тех, кто помогает другим. – Кобольд сморщил мордочку. – Да и умереть ты можешь гораздо раньше, чем Странник доберется до тебя.

– Как это?

– «Как это»! – передразнил Абха. – Магических мечей на свете немного – их можно по пальцам пересчитать. И, скорее всего, какой-нибудь могущественный чародей, узнав, в чьих руках меч, уже пустил ищеек по следу зачарованного клинка. Кто-нибудь, кто надеется усмирить Странника и заставить служить себе. Мало ли на свете самонадеянных глупых магов! Так что тебе, подмастерье шарлатана, в любом случае долго не жить.

Он задумался. Тильвус молчал, глядя на кобольда.

– Ладно, – проговорил наконец Абха. – Может, я и помогу тебе… Если мы договоримся с тобой… Ты сделаешь кое-что в обмен на то, что ты хочешь узнать от меня. – Кобольд высунул длинный язык и быстро облизнул мордочку. – А ты что же, надеялся, что я буду помогать тебе просто так?

– Чего ты хочешь? – угрюмо спросил мальчишка.

Абха уставился на него пристальным взглядом.

– Первое условие. Ты никому не расскажешь о том, что отыскал меня. Раз меня смог найти ты, значит, следом придут и другие, не один ты хочешь узнать о Вечном Страннике. Дашь слово мага, клятву Тихой Воды… Сколько лет ты уже обучаешься у своего шарлатана?

– Два года, – нехотя проговорил Тильвус.

– Стало быть, уже можешь приносить эту клятву?

Мальчишка замялся.

– Правду, человеческое отродье, правду! – раздраженно дергая голым хвостом, зашипел Абха, заметивший замешательство. – Не я пришел к тебе с просьбой о помощи, а ты ко мне!

– Хорошо, – процедил Тильвус сквозь зубы. – Клянусь.

– Знаешь, что бывает с теми, кто нарушил клятву Тихой Воды?

Тильвус разозлился так, что готов был растерзать кобольда.

– Знаю! – Он топнул ногой. – Если у тебя есть второе условие, говори!

Абха поглядел на рассерженного мальчишку и усмехнулся.

– Его я сообщу тебе попозже. Иди за мной, – бросил он и нырнул в заросли.

Добраться до жилища кобольда оказалось не так-то просто.

Тильвус знал: кобольды очень недоверчивы. Физически слабые и тщедушные, они часто становятся жертвами более сильных существ, поэтому не жалеют сил, чтобы защитить все подходы к своему логову. Мальчишка осторожно пробирался сквозь густой кустарник, ветки царапали лицо и руки, цеплялись за одежду. Там, где маленький кобольд проскальзывал как мышь, Тильвусу приходилось ползти на четвереньках, протискиваясь через колючие заросли.

– Осторожнее! – бросил Абха через плечо. – Прямо под ногами – яма для непрошеных гостей. На дне – заостренные колья, подарок для того, кто свалится, – злорадно добавил он. – А чуть дальше – веревка, протянутая через тропу. Стоит ее задеть – и сработает самострел!

Они миновали еще несколько замаскированных ловушек, о некоторых кобольд сообщил с нескрываемым удовольствием, о большинстве же ограничился лишь намеками. Мальчишка, который и без того опасался сделать лишний шаг, испугался не на шутку, узнав, что на несчастных, угодивших в скрытые ямы, кобольды имеют обыкновение сбрасывать ядовитых насекомых и змей. В очередной раз остановившись перед ловушкой, искусно замаскированной зелеными ветками, Тильвус испытал огромное облегчение оттого, что Абха сам провел его к жилищу. Отыскать тропинку, что тянулась сквозь заросли кустарника, было невозможно, а пройти по ней, минуя хитроумные ловушки, тем более.

– Сюда, – тявкнул кобольд и внезапно пропал, словно сквозь землю провалился. Тильвус остановился, настороженно оглядываясь вокруг – чаша кустарника, кочки, сухая прошлогодняя трава…

– Ну, чего ты ждешь? – сердито тявкнул Абха, высовывая седую мордочку из зарослей. Только после этого мальчишка заметил: кобольд скрылся в темной норе, вход в которую мастерски замаскировывали плети пожухлого дикого винограда. Тильвус с трудом протиснулся внутрь и огляделся. Он находился в полутемной, довольно просторной влажной пещере. Пахло мокрой землей, по глинистым стенам сочилась влага. Основное жилище кобольда располагалось, скорее всего, где-то дальше: в глубь пещеры вело несколько темных нор, но протиснуться туда существу крупнее кобольда было просто невозможно. Абха настороженно проследил, как Тильвус осматривается по сторонам, и блеснул красными глазками.

– Не надейся застать меня здесь еще раз: подземные лабиринты надежно укрывают кобольда от непрошеных гостей. К тому же ямы, сети и самострелы – далеко не все сюрпризы, которые ждут того, кто вздумает сюда явиться. У меня еще есть в запасе кое-какие подарочки, вряд ли они придутся по вкусу. Вряд ли!

– Разве тебя часто беспокоят гости? – робко поинтересовался мальчишка.

– Нет! – тявкнул Абха раздраженно. – Здесь не бывает никаких гостей. Все гости для меня – непрошеное отродье.

– А я слышал, кобольды никогда не живут поодиночке, – заметил Тильвус.

Абха фыркнул.

– Я давно ушел от своего народа, – отрезал он. – Не будем тратить время на болтовню!

Ученик мага переступил с ноги на ногу.

– Расскажи о том, кто делал магическое оружие, – попросил он. – О Ресифе.

Кобольд присел на корточки, положил острую мордочку на кулачок и прикрыл глаза. Он молчал так долго, что Тильвус потерял терпение. Мальчишка уже открыл было рот, чтобы окликнуть кобольда, когда Абха вдруг пошевелился и вздохнул.

– Он должен был меня убить, – произнес он глухо.

Тильвус насторожился.

– Кто должен был тебя убить?

– Дракон.

– Дракон? – переспросил Тильвус, не веря своим ушам. – Какой дракон?

Абха раздраженно оскалил зубы.

– Ресиф. Мастер клинков. Он был темным драконом.

– Ресиф? Драконом? Не человеком?

Тильвус растерянно замолчал. Кобольд глядел на него красными горящими глазами.

Не однажды Абхе случалось видеть появление темного дракона, но каждый раз это зрелище вселяло в кобольда дикий, совершенно неконтролируемый ужас. Вот и сегодня, дождавшись, когда над лесом начнут сгущаться сумерки, Абха выбрался из пещеры и, усевшись на большой камень, стал дожидаться, когда мутное багровое солнце окончательно скроется за черными деревьями. Сердце его билось медленно и сильно, иногда замирая и проваливаясь в пустоту, как всегда в минуты крайнего волнения.

Пылающий диск солнца неторопливо погружался в клубившиеся сине-черные тучи – ночью должна была разразиться гроза. Кобольд знал это совершенно точно по суетливости, с какой шныряли в траве мелкие зверушки, стараясь найти безопасное место. В другое время кролик, дерзнувший проскочить совсем близко от камня, на котором сидел Абха, поплатился бы жизнью за свою неосторожность. Сейчас же Кобольд только проводил зверька хмурым взглядом и вновь перевел глаза на темное предгрозовое небо. Быстрые вспышки молний внезапно освещали ярким белым светом край леса, вершины дальних гор.

Кобольд заметил его издалека. Медленно взмахивая громадными крыльями, дракон скользил в грозовом небе, потом разинул пасть и издал ужасный крик. Абха зажал лапами уши, свалился с камня, попытался было отползти в сторону, но второй крик лишил его возможности двигаться.

Он чувствовал, что все силы покинули его, и, лежа в траве, молился только о том, чтобы дракон не закричал снова. Остатками разума кобольд понимал, что своими криками, от которых все живое цепенело, дракон распугивал тех, кто мог бы приблизиться к пещере. Но мера эта была излишней, поскольку ни одно живое существо не рискнуло бы приблизиться к логову, где обитал темный дракон. Вне себя от страха, остановившимися глазами Абха наблюдал, как чудовище, медленно описав над лесом полукруг, опускается все ниже и ниже.

Через мгновение, с колотящимся сердцем, догадавшись, что перевоплощение уже состоялось, кобольд выполз из кустов.

Ресиф приближался совершенно бесшумно, как умеют ходить только эльфы и люди-драконы, но кобольд всегда слышал его шаги. Увидев, что темный высокий силуэт скрылся в пещере, Абха собрался с силами, поднялся, ощущая во всем теле болезненную слабость, и поплелся за ним.

Шлепая босыми лапами по земляному полу, кобольд добрался до кузницы и нерешительно остановился у входа. Далее следовать без разрешения мастера было опасно. Абха чуял, что воздух становился как будто плотнее и слегка вибрировал: кузницу защищали сильнейшие магические заклятья. В самом начале работы кобольд, помогавший обкладывать плавильню глиной и камнями, на мгновение зазевавшись, пересек роковой рубеж, и если бы не молниеносная реакция Ресифа, который ухватил Абху за шиворот и отшвырнул прочь, его бросило бы прямиком в плавильную печь.

Впрочем, никаких иллюзий касательно своего хозяина кобольд не питал, он твердо знал: после того как создание мечей будет закончено, жизнь его тоже оборвется. В том, что Ресиф его уничтожит, сомневаться не приходилось, и надежды уцелеть не было. Дракон хранил свои секреты.

– Разве ты не мог сбежать? – спросил Тильвус. Он тоже присел на корточки, чтобы видеть глаза кобольда. Сидеть было очень неудобно: мальчишка старался не касаться спиной влажной стены пещеры.

– Никто не может сбежать от темного дракона, – фыркнул Абха недовольно. – Ресиф еще в самом начале нашей работы наложил на пещеру заклятье – я не мог отходить далеко, даже если бы и хотел.

Мастер, не оборачиваясь, кивнул, и Абха, набрав побольше воздуха в грудь, скользнул через порог. Все прошло нормально. Кобольд перевел дух.

Ресиф уже снял кольчугу с пластинами в форме драконьей чешуи. Кобольд торопливо потянулся за длинным кожаным фартуком. Он давно ждал момента, когда закончится подготовительная работа и мастер приступит к сотворению клинков. Ожидание этого дня помогало ему отвлечься от мыслей о собственной смерти.

– Обычное оружие – мечи или сабли – выковывается из обыкновенной полосы стали, получше или похуже, как придется. Но изготовление магического меча намного сложнее, – бормотал он, погрузившись в воспоминания. Иногда бормотание становилось настолько невнятным, что Тильвусу приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова старого кобольда. – Только мастер знает, как совместить при изготовлении клинка твердую и более мягкую сталь. Заготовку для такого меча Ресиф вначале сделал из разных образцов стали, затем разбил на мелкие кусочки. После этого в тигле мы сплавили их в единый слиток…

Работа над клинками продолжалась уже седьмой день. Вначале Абха клял себя за совершенно несвойственную осторожным кобольдам беспечность, с какой он шнырял возле случайно обнаруженного им месторождения волшебной руды. Если бы не глупое ротозейство, страшной встречи, пожалуй, можно было бы избежать. Но что сожалеть об этом теперь, когда ничего уже нельзя изменить! Абха содрогнулся, вспомнив, как Ресиф, бесшумно возникнув из темноты, ухватил его за шиворот и поднял на воздух. Кобольд глянул в темные глаза дракона – и мгновенно лишился способности сопротивляться. Его воля была полностью парализована. Ресиф бросил кобольда на землю и, не оглядываясь, пошел к пещере. Оказавшись на траве, Абха почувствовал, что собственные лапы против воли несут его вслед за человеком-драконом.

– Обычно меч создают несколько мастеров, – пояснил Абха, ковыляя по пещерке. Воспоминания захватывали его все сильнее, и он уже не обращал внимания на человека, словно забыв о нем. – Один мастер выковывает клинок, придает ему форму, и меч обретает удивительные качества: твердость режущей кромки, мягкость твердой стороны, это не дает потом клинку сломаться при сильном ударе. Другой мастер полирует клинок. С помощью шлифовальных камней, золы магических растений шлифовка доводится до такого состояния, что становится виден глубинный узор металла. Вот почему при взгляде на такой меч кажется, что клинок покрыт слоем прозрачного льда. Самые искусные шлифовальщики бывают среди эльфов, – помолчав, добавил Абха. – У них тонкие чувствительные пальцы. Людям не добиться такого результата, их руки слишком грубы для подобной работы. Но когда дело касается магического оружия… Ресиф делал все сам, но все же иной раз ему нужен был помощник. Тогда я мог приближаться… иногда, когда ему требовалась незначительная помощь.

…Пламя освещало кузницу, то выхватывая из темноты кусок стены, то пробегая огненным бликом по инструментам и сосредоточенному лицу мастера, который небольшим молотком аккуратно придавал форму острию, ребру клинка и лезвию. Абха видел, как шевелились губы Ресифа, и догадался, что в процессе изготовления меча дракон накладывает заклинания на клинок. Наложенные таким образом чары будут составлять с мечом одно целое, и их практически невозможно будет снять, не разрушив при этом сам меч.

Стоя на расстоянии и почти сливаясь с темнотой, Абха наблюдал, как мастер быстро покрыл весь клинок смесью глины, речного песка и неизвестного кобольду мерцающего черного порошка. Затем Ресиф захватил клинок щипцами и провел повернутым лезвием над огнем из угольев неведомого кобольду дерева. Угли его давали нужный жар, но от них исходил странный запах, от которого у кобольда начинала неприятно кружиться голова.

Необходимую температуру Ресиф определял по цвету раскаленного клинка. В кузнице царила почти полная темнота, но и дракон, и кобольд прекрасно видели во мраке. Мастер пристально вглядывался в клинок, в раскаленную светящуюся сталь, пытаясь уловить точный момент готовности к дальнейшей обработке и угадать малейшие трещинки в металле. Когда клинок нагрелся и засветился бело-оранжевым светом, Ресиф ловко вытащил заготовку из огня и принялся обстукивать ее небольшим молотком, удаляя спекшиеся остатки глины и пепла.

Дождавшись, когда дракон покончит с этим, Абха взял нож для зачистки, напильник и торопливо заковылял к огню. Первичная грубая шлифовка была вполне по силам кобольду.

– Ковка – лишь половина процесса создания меча, – произнес Абха. – Окончательный вид мечу придает опытный шлифовальщик.

Ресифу предстояла долгая и кропотливая работа. Самое главное в этом – достичь идеального баланса между движениями правой и левой руки. Если он нарушится хоть на мгновение, красота лезвия может испортиться. На шлифовку ушло еще несколько дней. В полнолуние, когда луна была особенно яркой, Ресиф вынес клинок из пещеры на лунный свет и внимательно просмотрел, чтобы отражение лунных лучей не было искажено ни малейшей неровностью. Второму мечу мастер уделял особое внимание.

Изготовление первого меча – Абха, конечно, не знал, какое имя получил клинок, но подозревал, что в процессе рождения меч обрел имя, – заняло у мастера около недели. Через пару дней будет готов и второй – тогда кобольд потеряет жизнь.

Работа подходила к концу. Наложенные на второй меч заклинания были гораздо более сильными, чем те, которыми Ресиф наделил первый клинок. Абха догадался об этом, заметив, что временами от клинка начинало исходить слабое зеленоватое свечение, которое вскоре постепенно исчезало.

– Я думаю, этот меч Ресиф создавал для себя, – пробормотал кобольд, кружа по пещере. – Но потом произошло что-то… Возможно, заклинания сделали меч слишком могущественным. Чем выше их сложность, тем больше знаний, силы и внимания требуется от мастера, тем опасней становится ошибка. Получив огромную мощь, меч обрел способность самостоятельно принимать решения.

– Эй, дед, ты что, заснул? – прозвучал громкий голос.

Тильвус тряхнул головой, возвращаясь в другой мир. Вокруг был ясный солнечный день. К дебаркадеру медленно подходил огромный трехпалубный теплоход.

Рядом с Тильвусом стоял молодой загорелый матрос и с интересом разглядывал его.

– Дед, тебя что, из дурки на каникулы выпустили? – весело поинтересовался парень. – Или обкурился чем? Сидишь тут уже часа три, бормочешь чего-то, руками машешь. Давай-ка, двигай отсюда! Видишь, теплоход причаливает, народу сейчас будет – не протолкнуться. Вали, вали-ка ты куда подальше!

Великий маг поднялся, поддернул штаны, прихватил свой пакет и поплелся по набережной.