«Вот он до чего меня довел.

Вот что со мной творится!» — смахнула Лина слезы. Сидеть вот так она устала, горечь утихла, немножечко, но стало легче. С трудом, но поднялась, размяла затекшие ноги. Вошла в дом, и прямиком на кухню. Села за стол, взяла кружку с чаем. Отхлебнула, поморщилась — чай остыл.

— Ай, нет, не надо, — смахнула плед с себя. Он рухнул на пол и уполз на место. Остывший чай вылился в раковину, кружка помылась, налился новый. Стол пододвинулся поближе. Подушка, вся в заплатках, юркнула за спину.

— Со мной нельзя так. Ты плохо себя вел!.. — вздохнула Лина. Подушка потерлась об ее спину.

— Эх, Солнце, Солнце… — она откинулась, удобно расположилась. — Не этого сейчас мне надо. Мне очень плохо, понимаешь?

Форточка кивнула, чуть приоткрылась и захлопнулась обратно.

— Мне руки надо. Теплые, чтобы жалели. Чтобы я села на кровать, читала книгу или просто так сидела, а сзади меня кто-то обнимал. Ты понимаешь? А еще мне хочется лечь на чьи-нибудь колени, глаза закрыть, а ты чтобы меня чесал. И гладил. Пока я не усну. И рядом чтоб сидел всю ночь и одеяло поправлял. Руками, а не самим одеялом. Или даже лежал чтобы рядом, и прижимал меня к себе. Мне что-то вот такое надо, а не вот этого всего, — закончила и грустно осмотрела приползший коврик под ногами, зависший плед на входе, подкравшийся самовар и занавеску, переместившуюся на стол.

Все быстро разбежалось по местам.

— Я же так быстро не оклемаюсь. Забота мне нужна. И много…

Лина шмыгнула носом, подумала немного, решила, что начинать нужно прямо сейчас, пока опять не накатило — взяла рюкзак, достала ноутбук. Зашла на сайт «Нирвана», ввела логин и пароль. Бегло просмотрела все двадцать пять входящих сообщений, задержалась на одном. Писал взрослый мужчина, лет тридцати пяти. Она таких обычно не любила, но секс сегодня не входил в ее планы. Ей требовались руки, срочно, и лучше бы, чтобы они были повзрослее — чтобы почувствовать себя маленькой и несчастной, настроиться на нужный лад. Как в детстве, с мамой, когда она мечтала о правильном папе, который был бы мудрым и большим, а не злым и вечно пьяным.

Зашла в анкету. Данные: Егор, тридцать семь лет, женат. Ищу: любовницу. Дети: имеются. Статус: онлайн.

«Еще один козел, однако», — сморщилась девушка, все фотографии все же пересмотрев. Козел, но симпатичный. Поджарый, невысокий. Шатен. В подметки Кире не годится, но…

«Да хватит думать-то о нем!» — поток мыслей оборвала. Снова на глаза навернулись слезы, обидно стало так, хоть вой. Быстро, чтобы не успеть расклеиться опять, она нажала кнопку «чат» и в ответ на скромное «привет» поспешно настрочила:

«Привет-привет! Чем занят?»

«Привет еще раз! Сижу в гостинице. Я в вашем городе в командировке. А ты чем?» — и все те же смайлы. Командировочный… да тут сам бог велел!..

«А мне так грустно… Сижу одна, в пустом, огромном доме…» — забросила удочку она.

«М-м-м, как интересно. А как насчет…» — попалось тело на крючок.

Через минут так десять Лина закрыла ноутбук и через лес пошла на остановку, куда обещалась подъехать на такси выбранная жертва. Девушка никогда не писала истинный свой адрес и постоянный номер телефона, чтобы у жертв не оставалось ни одной конкретной зацепки; забыть-то они все забудут, а по переписке могут чего-то сообразить, востановить хронологию событий. Бывали в прошлом прецеденты.

«А Кирилл-то помнит адрес. И телефон, и место работы!» — сообразила вдруг она. Притормозила, шмыгнула носом, достала сигарету, закурила. Медленно дошла до остановки, села на лавочку, но долго посидеть не удалось — подъехала машина, из которой вышел Петр. Или Олег, или Егор. Не важно, в общем. Тело вышло. Она отбросила бычок и двинулась ему навстречу…

Сначала Кирилл только глотал ртом воздух. Горло банально онемело, он бы и хотел вслух что-нибудь сказать, но не мог, не получалось. И чувствовал себя так, как будто его только что избили, физически, за просто так. А после харкнули сверху и оставили корчиться в грязи. В висках стучали колкие слова, одни и те же, раз за разом: «придурок, маменькин сыночек, иди ты на хуй, гей, гей, гей…». Они сильно выжимали, хотелось плакать; и ладно абы кто сказал такое, но услышать это от нее, после того, что у них сегодня было — вдвойне невыносимо. Обида жгла и затмевала здравый смысл. Хотелось все ломать, крушить, схватить мерзавку ту за плечи и трясти так, чтобы она орала и прощение просила; на Яну сесть и на огромной скорости промчаться по ровной трассе, вперед, и все равно, куда, лишь бы быстрее.

Кирилл с трудом удерживал себя. Он понимал, что в таком состоянии куда-то мчаться сгоряча опасно, и для начала успокоиться бы надо. Вот только как? Тяжелым взглядом посмотрел вокруг. Гараж открытый, темнота, чернеющая во мраке Яна, луна и крыши типовых высоток. Картина так себе.

Кира уперся спиной в стену, сполз вниз, уставился на телефон, который с силой сжимал в руках примерно с вечность. Забросил его в кофр, отпил воды из той бутылки, из которой и она пила, вдруг сильно разозлился и отшвырнул бутылку в тьму.

— Да что с ней, черт возьми, не так?! — с вызовом обратился к Яне.

Яна разумно промолчала.

Кирилл сдавил виски, закрыл глаза. Первоначальный шок прошел, и в голову закрались смутные догадки. Ведь что-то шло не так, причем с самого начала, еще тогда, в кафе, вот только выявить все тонкие нюансы, сейчас, сквозь пелену обиды, почти не получалось. Но что-то с ней не так, она же не могла так просто взять и вылить на него ушат помоев?..

Или могла?

Или же нет?

Он весь напрягся, детально припоминая вечер. Так… вот тут она уходит от ответа, не хочет говорить про дом… и тут уходит от ответа… вот тут боится, но дает себя поцеловать… сама накинулась… приятно!.. Резко ушла. А почему? Вот они едут… лес. Она боится. Она искренне боится, так, что плачет даже, но быстро тает и сдается… да что с ней, черт побери, не так?! Она психически больная?!

Чего она закрытая такая?! Она с детдома? Ее насиловали? Ее отец придурком был и мать — алкоголичкой? У нее парень есть, и он ее избил, с порога обо всем догадавшись, и позвонить заставил? Нет. Отпадает. В доме не было мужских вещей, да и она сама тогда на сайтах бы не зависала, и с ним гулять бы не пошла.

И дом… с ним тоже все не так, хотя, под стать хозяйке…

Но все-таки, за что она его вот так?.. Так грубо и бесцеремонно? В голове еще немного прояснилось. Кирилл припомнил все ее слова, что она в лесу шептала. Он кончить был готов от одних только этих слов, она их искренне сказала, сомнений быть не может. На волне экстаза, от души, млея под его руками. Да тут захочешь — не соврешь!

Какая ж сучка!..

Она с ним встретиться хотела. Сама сказала. И смс-ку обещала же прислать.

Но не прислала, а цинично послала. За что? Что с ней могло случиться, за жалких полчаса?! А если вдруг она сказала правду, и он действительно… такой?

В такое верить не хотелось. Такого просто не могло быть!

«Нечисто, что-то тут нечисто!..» — уверился еще немного.

Здесь что-то не вязалось. Точнее, не вязалось вообще все, от конца и до начала. Логика и рядом не стояла, или же упряталась так далеко, что выявить ее не так-то просто. Кирилл с трудом, но все прокрутил в уме последний телефонный разговор, концентрируясь не столько на словах, сколько на ее тоне, на прочих звуках, мелочах… Так, стоп. Все гласные дрожали. И пару раз раздалось что-то, похожее на всхлип. Она сказала так… нарочно? Она лгала? С определенной целью? Чтобы отвадить? Но, блин, зачем?! А по-хорошему — никак?!

Он думает так, потому что хочет так думать, или же все так и есть? Зачем она его послала, если не хотела посылать?! Что у нее там происходит?!

«Я выясню!» — уверенно поднялся. Оседлал Яну, и на приличной скорости поехал он обратно. «А если она и правда сука, то пусть повторит все те слова в лицо!» — подбадривал себя в пути.

«Я ей отвечу. Все выскажу той твари! Она узнает, как меня геем называть!» — распалялся, огибая лес.

«А если что-то там случилось, то я, может быть, ее прощу… если она как следует попросит!» — и прибавил скорость до предела, наслаждаясь плотными потоками воздуха, отрезвляюще хлещущими в лицо.

«Не с тем она связалась. Не с тем!!!» — заворачивая на проселочную дорогу.

«Она мне все расскажет. Все!!! А потом я отнесу ее в кровать…» — пряча Яну чуть в стороне от дома, в лесу. Чтобы девчонка мотора шум не услыхала, и не подготовленной к визиту была. Чтобы застать ее врасплох, и выяснить все подчистую. А то ведь спрячется еще, или притворится, что не дома. Она ж пугливая, дикарка…

Разгоряченный в край Кирилл вышел из лесу, пытаясь речь в уме продумать, которую бросит ей в лицо; прошел немного вдоль забора, увидал тот самый страшный дом. Притормозил и осмотрелся. Услышал шум за спиной — и тут же в лес нырнул обратно, прячась за толстый еловый ствол. Накинул черный капюшон, шнурки потуже затянул. Прижался к дереву и замер, надежно слившись с темнотой. Он не хотел, чтобы кто-то его здесь видел.

По дороге шли двое и раздавались голоса. Один знакомый. Тоненький и звонкий. Хихикающий без конца. Внутри все затряслось — неужто это… Ангелина?..

Надеясь, что все-таки ошибся, Кира немного подождал и осторожно вышел на дорогу. Те двое шли чуть впереди, и да, сомнений больше не осталось. Там действительно была она. Во тьме виднелся только образ, ее и странного типа, они шли рядом, близко… Так значит вот, в чем дело? Она кого-то дождалась, а его за ненадобностью послала?! Права была соседка, девчонка просто блядь!

Кирилл глазам своим не верил. Никак не мог принять.

Неужели все так просто? Вот так банально, подло, пошло?.. Злость нарастала. Хотелось их нагнать, типу тому дать в рожу и все про Линку рассказать, чтобы он был в курсе, с кем связался; ее наградить презрительно-холодным взглядом, все высказать, пожестче, развернуться и уйти, домой, помыться, в огненной воде, хотя вряд ли она всю эту мерзость смоет… И он бы так и сделал, и даже рот уже открыл, но в разгоряченный разум ворвались ее слова, которые заставили остановиться:

— Да погоди ты, здесь не надо… — вяло пискнула девчонка, заворачивая к дому. Кирилл всмотрелся — тот странный тип обнять ее пытался, а она отстранилась от него. Что показалось ему странным.

— Как, говоришь, тебя зовут? — ответил ей прокуренный бас. Взрослый мужчина. Лет сорока на вид, не меньше, залысины на голове и легкая сутулость… и она, на это вот, его?..

— Марина.

«Да что за дьявол?..» — не понял Кира. Все в голове совсем смешалось. Она что с ним, не знакома? И почему такое имя назвала? Или она и есть — Марина, а Ангелиной назвалась только для него?!

— Да блин не трогай ты меня!.. — сказала она громче. Тот тип по жопе ее шлепнул.

— Ах ты какая! — противно засмеялся гаденький мужик.

«Да что тут происходит?! Что с этой сучкой-то не так?!» — понимая, что ни-че-го не понимает, тихонько тоже заглянул во двор. Лина вбежала по ступенькам, отмахиваясь от поползновений, толкнула дверь, тип поспешил за ней. И за стеной раздались ее крики. От которых в жилах стыла кровь.

«Да что за нахрен?!» — опрометью, пути не разбирая, к дому побежал. Заглянул в окно на кухне, где почему-то свет включился, всмотрелся в длинный коридор, увидел, как мужик зажал девчонку у стены и как она пытается сопротивляться, как выпучились глаза ее и услышал, как она орет. Отчаянно и жалко. Как тот козел зажал ей рот ладонью, и руку в джинсы запустил. Она задергалась, затрепыхалась…

Он отшатнулся от окна.

«Ведь изнасилует, зараза!» — застлала паника глаза. Киру трясло, и он был адски зол, но вот так стоять, смотреть, как девушку — такую даже — насилуют, и слушать вопли, он физически не мог. Взор помутнел, кровь разлилась по телу, почти не соображая, Кирилл бросился вперед, обогнул дом, рванул на себя двери, ворвался в коридор и… обомлел, застыв на месте и тяжело дыша. Не веря глазам своим, сомкнул их с силой, распахнул. Но ничего не изменилось.

Сердце как будто выпрыгнуть решило, рот открылся сам по себе. Лина и тот тип, что недавно бросался на нее и с силой к стенке прижимал, сидели на полу и мило ворковали, в обнимочку, лицом к лицу. Но, услышав грохот в коридоре, девчонка резко отскочила, обескураженно уставилась на него, как рыбка беззвучно губами зашевелила, попятилась назад, за голову схватилась.

— Какого хрена ты приперся?! — опомнилась секунд шесть-семь спустя. Тот тип так и сидел у стенки, и на них даже не смотрел. Поганый трус! Больная шлюха!

— Ах… ты ж… шалава! — опомнился он тоже, взглядом ненависти ее сверля. — Ты ж… проститутка! Сука! Блядь!!! — под мощным эмоциональным взрывом заорал так, что собственные уши заложило. Еще чуть-чуть — и он бы ей врезал, так сильно гнев накрыл его; ладони сжались в кулаки, а на лице желваки заиграли.

А тот мужик вдруг голову задрал. Молча. И хорошо, что он молчал, если бы сказал хоть что-то, то Кира бы за себя не отвечал. А ведь ему смешно, наверно. Они же оба над ним сейчас смеются! Да какого хрена он вообще сюда пришел, на что надеялся — на это?! Позор, посмешище, кошмар, да хуже просто быть не может!

Придурок, истинный придурок, олень влюбленный, идиот!!!

— Быстро, проваливай! — имела наглость заявить девчонка. Приказным дрожащим тоном, испуганно по сторонам глядя, над головой выставляя руки, как будто защищаясь от него.

— Конечно, я уйду. Шалава! — в сердцах сплюнул на пол. Трясло. Как никогда еще.

— И не возвращайся никогда!

— Иди-ка на хуй ты сама!

— Вали уже, придурок! — заверещала она так, как будто ее режут.

Кирилл уже физически не мог здесь оставаться. Хотелось сделать что-то ей плохое, чтобы она запомнила наверняка, но приближаться к ней — противно, да и опасно — случайно вдруг прибьет; слушать пронзительные вопли, смотреть на эти стены в мерзостный цветочек и на того трусливого козла — отвратительно вдвойне. Он развернулся и быстро к выходу пошел, схватился за ручку, приоткрыл входную дверь…

Лина поспешно отвернулась. Земля дрожала под ногами. Она не могла смотреть, как он уходит. Не хотела. Ее трясло, дыхание распирало, она поверить не могла и до сих пор не осознавала, что он все-таки приехал, после того, что от нее услышал, что вот так ворвался, застал ее с другим, так наорал, пылая гневом. С глазами, налитыми кровью, с вздыбленной веной на шее, с взъерошенными волосами и с каплями на лбу. Черт, как же он сейчас прекрасен!.. И как же жаль, что это точно все, и как же хорошо, что он обозвал ее привычными словами, и показал, что на все сто «такой», зато теперь он точно больше не вернется, и так забыть его будет попроще.

Проще.

Проще…

Она уставилась на Солнце. Точнее, на то наглое тело, что на нее напасть пыталось, и почувствовала, как холод разливается внутри, заставляя глаза округляться от страха. Оно распласталось на полу, дым из него вышел и уже впитался в стены, пока она с Кириллом препиралась, а это значит… значит, что…

Мгновенно в горле пересохло. Лина сглотнула.

Позади раздался грохот. Вмиг что-то разбилось, затрещало, хрустнуло так страшно — как звук ломающихся костей.

— Твою же ма-а-а-ть!!! — истошно, криком, полным боли, пронзительно заорал Кирилл. У Лины екнуло внутри и все заледенело, она быстро обернулась, за голову схватилась. «Твою же мать!» — с ним согласилась и бросилась на помощь сразу, почти не соображая и дьявольски боясь, что может не успеть…