Посрамленная, ужасно себя чувствующая, разбитая Соня так и не заснула ночью. Она даже до комнаты не сразу добежала, стыдливо спрятавшаяся под лестницей. Девушка все боялась быть обнаруженной Николаем, Тёмкой, или, что хуже всего, папой. О Коноваловых и говорить не приходилось. Но сейчас в своей комнате Софья, вдоволь наплакавшись, уже думала, как сильно опухло ее лицо, и вставать не хотелось категорически. Когда Софи услышала характерный топот по ступенькам, то мигом завернулась одеялом по самую макушку, притворившись засоней. Тёмка – а только он так громко подымался, а потом по-барски распахивал двери – потоптался, да ушел.

Софье стало только еще горше. Захотелось высказаться, чтоб кто-то пожалел, пообещал, что все будет хорошо… По-детски, наверное, тем более что ничего особенного вроде бы и не случилось. Она же сама хотела по-взрослому: объятий, жарких поцелуев… Сама хотела. Но теперь было как-то слишком больно, словно Коновалов украл у нее частицу детства, с которым расставаться Соня все же оказалась не готова. Сюда бы маму – она без лишних слов бы приласкала.

О папе, который точно вытрясет из Софьи все подробности ее подавленного состояния, прежде чем успокоит и пожалеет, не было и речи. Тёмка и напрочь был лишен тормозов, Соня и рта бы не успела раскрыть, как он объявил бы в ее бедах виновным Илью (а кого же еще?) и убил бы его. Задать взбучку Принцу, может, и не мешало, но… вот полностью назначить его виновным Софье не позволяла совесть. В конце концов, если она и вправду дала повод, не отвергла при первых действиях… А он уверял, что искренен. Как понять, что же произошло на самом деле? Соня струсила в последний момент, а Илья, напротив, ускорил события? На ее памяти, не имея собственного опыта, за девочками все же сперва парни ухаживали, дарили подарки, водили в кино и кафе. Коновалов, как минимум, виноват, что преступил черту настолько поспешно. Его могло оправдать только то, что он и сам не имел опыта. В чем Софья сильно сомневалась, но давала себе и Илье малюсенький шанс.

В доме оставался человек, который однажды уже проявил свое сочувствие и понимание, и ничто не мешало ему сделать это вновь. Он был, по сути, посторонним, именно поэтому довериться ему не казалось таким страшным, чем близким людям. И наконец, только Коновалов-старший мог пролить свет на волнующий Софью деликатный вопрос.

Успокоившись, благодаря найденному решению, Соня поднялась с кровати. У зеркала причесала свои длинные локоны, но не стала затягивать их в привычный хвост, а оставила распущенными. Из сумки достала чистенький топ и шортики, переоделась. Из косметики Софья взяла с собой всего ничего: тушь, да помаду. Папа не разрешал ей краситься, да она и не планировала, ведь ехала на дачу. Однако сейчас, приглядевшись к своим зареванным глазам, Соня-таки провела по длинным ресничкам тушью. Исключительно, чтобы не выглядеть бледной молью и скрыть, естественно, последствия страдальной ночи.

Девочка аккуратно прикрыла дверь и осторожно пошла по ступенькам, машинально перешагивая через ту, что скрипела. Она старалась склониться пониже, чтобы, если что, заранее увидеть кого-либо. Софья на цыпочках добралась до коридора, и, пятясь назад, настигла дверь в комнату Семена Викторовича. Отсюда было прекрасно видно через стекло, как папа и Тёма чинно завтракают на веранде. Соня нащупала ручку и, не поворачиваясь, так спиной и вошла.

Обернулась она только, когда притворила за собой дверь уже внутри. Семен Викторович находился на диване, он был чрезвычайно удивлен и даже напуган. А еще явно не полностью одет: Коновалов прижимал к груди и правой руке рубашку. На полу возле него кучей валялись какие-то тряпки, но рассматривать их было некогда, как и задаваться вопросом их появления.

– Ой, вы не одеты, – выпалила Соня, зажмурившись. Она попыталась наощупь отыскать ручку и выскочить.

– Не уходите, – мягко остановил он ее. – Я сейчас оденусь.

Софья мысленно начала отсчет, чтобы хоть как-то унять волнение и занять себя, а не прокручивать всплывшую так некстати ночную сцену с его сыном. Стало так неловко, что она пришла с этим именно к Коновалову! Но было бы нелепо теперь убегать.

Когда счет дошел до двадцати, Семен Викторович дал команду «открывать глаза». Соня сперва увидела расплывающиеся образы, но потом зрение восстановилось. Коновалов благодушно улыбался, что позволило Софье ненадолго выдохнуть: позор откладывался. На сей раз никаких тряпок возле него уже не валялось, и девушка заприметила стул, куда и села на краешек, потупив взгляд.

– Сегодня вы не работаете? – тихо спросила Соня.

– Мы закончили все дела, – отозвался он. Софья от такой новости аж вскинула на него взор. – Но ваш папа любезно позволил немного задержаться. Все-таки мне на природе становится лучше.

Соня вновь выдохнула: ну хоть успеет прояснить что-нибудь.

– Вы сегодня бледная, Сонечка, и уставшая. Да и на завтрак не спустились. Что-то случилось? Или банальная бессонница?

Заботливость и участливость Коновалова выпали на не самый удачный момент: Софья не успела собраться. Она обессиленно теребила руки, прикусив губу, кстати, опухшую. От него Соня хотела точно не жалости. Приказав себе не раскисать, Софья посмотрела на Семена Викторовича уже увереннее.

– Да, боюсь, что бессонница, – ложь далась легче, чем Софья думала. – Вчера с Тёмой слишком активно провели досуг.

– После напряженной учебы это полезно. Конечно, если не увлекаться.

– Что вы, я довольно редко позволяю себе… такие глупости.

– В вашем возрасте, милая, глупости – более, чем нормально, – добродушно усмехнулся Коновалов. Соня почувствовала, что не зря пришла к нему.

– Семен Викторович, можно у вас спросить… по поводу Ильи… – занервничала Софья, кусая губу. Она про себя молилась, лишь бы он ничего не прознал! Коновалов спокойно кивнул. – Может быть, я весьма нетактична, но, в общем…

– Задавайте, не стесняйтесь, – поощрил он Соню.

– Ну… вот вы говорили об идеальной жене для вашего сына, – подобрала она, наконец, наиболее безопасную формулировку. – Девушка благовидная, хозяйственная, и так далее. Должно быть, обязательно верная? – Коновалов удивился вопросу, но кивнул. – Однако Илья… производит впечатление ветреного человека. Извините, если ошибаюсь, или лезу не в свое дело… – к концу фразы голос ее совсем затих.

– Честно говоря, вы меня поставили в тупик, – усмехнулся Семен Викторович, виновато разведя руками. – Никогда не думал о своем сыне… с данной позиции. Илья вам понравился?

Соня зарделась, не зная, что и сказать. Коновалов по-отечески тепло улыбнулся.

– Видите ли, я бы и рад помочь, – сказал он. – Но с сыном я не живу, и видимся мы редко. Смею только рассчитывать и надеяться, а также предпринять для того все усилия, чтобы Илья был приличным семьянином. Особенно, ради такой супруги, как вы, Софья, – она снова покраснела. – Боюсь, что наши разговоры о вашем вероятном замужестве преждевременны. Ваш папа не так нас поймет, – рассмеялся Семен Викторович. – Но, несомненно, вы – отличная кандидатка. Не волнуйтесь, Илье все равно еще рано жениться, я бы не стал его торопить.

Впору было улыбнуться и Соне. Она не до конца простила Илью, но подвижки к тому были.

– Спасибо, что честны со мной.

– Не за что, милая. Вы – юна, обаятельна, умна, сейчас в самом цветущем возрасте. О чем вам думать, как не о семье? – усмехнулся Коновалов.

– Об учебе, – робко возразила Софья.

– У вас с учебой, я слышал, и без того полный порядок, – добавил с улыбкой Семен Викторович. – Ни к чему переусердствовать, Сонечка, у вас все еще впереди. Оставьте себе время и на отдых, и на мечты, пока это вам еще позволено.

Соня расценила это благословение и вновь готова была порхать, позабыв о тягостных переживаниях и сбросив с себя ненужный груз. Если такой человек, как Семен Викторович, будет ей старшим другом, а то и свекром – это же самый настоящий подарок свыше. Как с ним приятно проводить время! Какие мудрые, но при этом простые советы он давал!

Тем не менее, не стоило, пожалуй, надолго обременять больного мужчину. Софья поблагодарила его за все и откланялась. Теперь можно было и выходить, никого не боясь.

Однако первым же делом Соня столкнулась с Ильей. В буквальном смысле врезалась в него, выходя в коридор. Парень отшатнулся от нее, как от чумной. А Софи осознала, что не просто уже не злилась на него, но и обиделась на такую реакцию. Мог бы и извиниться! Соня двинулась ему наперерез – он загораживал ей проход на веранду, но Илья принял все на свой счет.

– Э-э, не напирай! – он поднял руки в капитуляции. – А то мне придется до тебя дотронуться, и ты опять решишь, что я – маньяк!

Говорил он все это в крайне пренебрежительной форме, но Соню позабавило: а что, подобная манера Ильи изъясняться даже очень разнообразит их отношения, если они вдруг начнутся, разумеется.

Его лицо недоуменно вытянулось. Софья спохватилась: видимо, ее улыбка так на него подействовала.

– Ты не сердишься? – произнесла она, сама от себя не ожидая.

– Нет, – вскинул подбородок Илья. – Мне не с чего сердиться, – язвительным тоном гордо заметил он. В глазах его застыла растерянность.

Софья фыркнула: сейчас еще притворится, что вообще ничего не помнит. Хотя в первой же фразе выдал себя с подноготной. Она вдруг разом разгадала этого непростого юношу, и стало действительно весело. Плохо Коновалов-младший все-таки маскировался, плохо!

Долго он стоять столбом, естественно, вряд ли намеревался. Илья расправил плечи и демонстративно прошел мимо Сони в сторону веранды. При том, что до этого определенно направлялся к отцу.

– На свидание-то меня пригласишь? – усмехнулась Софья.

Коновалов обалдел настолько, что даже реплику не подобрал. Покрутил пальцем у виска – совсем по-ребячески – и с шумом вышел на улицу. Чуть не врезавшись на крыльце в столб. Ага, так уж ему все равно! Наблюдая за суетливым и очень забавным в эти моменты Ильей, Софья усвоила главное: сама она больше не злилась. А Коновалову-младшему, кажется, в самом деле, нравилась.

Что было ночью? Возможно, временная вспышка, перекос с разумного на чувства – Соне не с чем было сравнить, объяснить она произошедшее по-прежнему не могла. Но то, что былого безразличия, ленивого и холодного презрения в глазах Ильи по отношению к ней больше не было – факт, и большой шаг вперед.

Внутренне ликуя, Софи тоже вышла на улицу. Она усмехнулась, на другом конце огорода заприметив Илью, упорно делающего вид, что, о ужас, поливает картофель. Ни он, ни, если по-честному, его папа не были созданы для земных работ. Потому Соня веселилась, понимая, как позорно Илья сбежал, и как нелепо он пытался от нее скрыться. Что-что, а шпион из него никакой. Зря Тёмыч на него наговаривал.

Вот, кстати, и Тёмка. Кузен сидел в беседке, сосредоточенно читал газету. Но нет-нет, а одним глазом поглядывал на Коновалова. Софья, чувствуя просто-таки прилив энергии, бьющей через край, подсела к Артему и проворно заглянула в газетку.

– Биржевые торги? – скептически поинтересовалась Соня, прыснув.

– Да, очень интересно, – сквозь зубы проговорил Артем, бездумно уставившись в газетную полосу.

– Не держи меня за идиотку, – фыркнула девушка. – Ты юрист, но не экономист. Это различить я в состоянии.

– Поздравляю, – бросил Тёма, небрежно отшвыривая газету.

– Не в духе? – она попыталась спросить это всерьез, но все равно не сдержала улыбки. С собой Соня ничего не могла поделать, как и унять рвущийся наружу позитив.

– Зато ты, сестренка, светишься, – заметил он, наконец, повернувшись к ней. – Чего такая счастливая, будто замуж собралась, м?

Умел Тёмка зрить в корень. Более того он частенько вот так, тыча пальцем в небо, реально попадал в цель.

– Может, и собралась, – кокетливо произнесла Софья, попутно проследив, как Коновалов, ссутулившись и низко опустив голову, пытался украдкой вернуться в дом.

– О, опять шастает, неймется ему, – сощурившись, тихо пробубнил Артем.

Соня не стала это комментировать. Улыбка не сходила с ее лица, и настроение портить по такому пустяку не хотелось. Кто-кто, а Тёмыч будет недоволен Ильей теперь очень долгое время, если не навечно. Упрямства ему не занимать.

– Так че, говоришь, замуж собралась? – очнулся кузен. – С кем эт еще? – усмехнулся он, постепенно возвращаясь к своему веселому нраву. – С Принцем, надеюсь? – ударился Тёмка в сарказм.

– Да хоть бы и с Принцем, – хохотнула Соня. – У нас такой уже есть.

Он непонимающе поморщился. А Софья с широкой улыбкой кивнула в сторону дачи.

– Чего, с ним? Ты головой ударилась? – он был ошеломлен, а Соня – довольна произведенным эффектом.

– Ну а что? Он хорошо сложен, богат, интересен.

– В каком месте он интересен, Сонька? – насупился Тёма. – Так и скажи, что из-за денег.

– Вот и нет! – улыбка медленно померкла с лица Софи.

– Из-за рожи его слащавой? Не обольщайся, сестренка, на таких бабы сами вешаются. Лучше не унижайся.

– С чего ты взял, что ему интересны какие-то бабы? – возмущенно фыркнула девушка. – Если ты любишь пользоваться своей, между прочим, тоже привлекательной мордашкой, то не значит, что Илья такой.

– Выбирай выражения, сестрица, договорились? – сощурив глаза, проговорил Артем. Соня кивнула без особого раскаяния, правда. – За комплимент – мерси, – он лукаво улыбнулся, быстро преобразившись. – Но я не торгую лицом, Соня. У меня есть, что еще показать – интеллект, например, легкий характер и чувство юмора.

– Я этого и не отрицаю, – буркнула Софья: хотя насчет «легкости» она бы поспорила. – Но ведь и ты Илью совсем не знаешь.

– Ну а второе: я и не бабник, если ты не в курсе. Илюша твой как раз на бабника больше смахивает, – он поднял руки в защитном жесте, видя, как порывает Соню. – Спокойно! Ладно, фактов нет, я согласен. Но мне-то ты могла бы и поверить для разнообразия. Так ради чего вступать с таким, как Коновалов, в брак, если не из-за внешности и бабла?

– С ним и по любви, вообще-то, можно.

– С фига ли найдется такая курица… – разошелся Тёма, но прервался. Его лицо вытянулось от шока: – Погоди-ка, Сонька, да ты влюбилась, что ль? Ой дуреха…

– Сам дурак! Мы и целовались уже, между прочим!

– Да ну?

Софья и не успела прикусить себе язык, провалиться от стыда за сорвавшееся признание, но издевка и откровенно веселящееся лицо брата мгновенно лишили ее этого. Да он же не верил, сволочь!

Так и хотелось приволочь Коновалова за волосы, да чтоб он признался. И тогда ему, Тёмке, неповадно будет. Правда, потом и Соне не поздоровится…

От идеи немедленно привести доказательства Софья, надувшись, отказалась. К счастью, и Тёмыч перестал издеваться и шутить, лишь потрепал ее по плечу.

– Ну ладно, сестренка, будет у тебя достойный жених! И по любви, и с деньгами, и красивый, конечно, а-ля Брэд Питт. Только свой, малыш, твой лично принц, а не чей-то там еще, – наставительно, но и с заботой, тепло протянул Артем.

Соня невольно снова расплылась в улыбке и первая обняла брата. Она уже, конечно, была уверена, что Илья – и есть ее настоящий принц, только… заколдованный какой-то. Но не расстраивать же Тёму? Поэтому Софья поберегла его нервы, а заодно и почувствовала себя, наконец, нужной родному человеку.

Они снова провели вместе весь день. И плодотворно, и не очень. Но Семен Викторович дал ей ценный совет: можно и нужно расслабляться. Так что Сонька с удовольствием отрывалась вместе с Тёмой. Потом они еще и под гитару вместе попели.

А вечером к ней в комнату поднялся и папа.

– Ну что, Роза ты моя, умаялась сегодня? – ласково проговорил он, сев на край постели, в которую уже легла Соня. Телячьи нежности совсем недавно она отрицала и старалась от них отвыкать, но сегодня, в данную минуту, любимый папуля пришелся с ними очень кстати.

Софья даже радостно прищурилась, потянувшись, и позволяя отцу погладить ее по волосам.

– Нет, пап, ничуть, – усмехнувшись, ответила она. Они с Тёмой порядочно побесились, но, в отличие от вчерашнего дня, Соня и впрямь совсем не устала.

– Вижу, присутствие Артемки и вправду полезно для тебя, – улыбнулся отец. Его улыбка была простой и открытой, в отличие, кстати, от Семена Викторовича. Еще папина улыбка отдавала светлой грустью, Коновалов-старший же ничего подобного не показывал. Он был более закрыт, но Софье не казалось это чем-то подозрительным. А уж слушать Тёмку с его заговорами было бы странно.

– С ним не соскучишься, – кивнула Соня.

– Я был не прав насчет него. Сонь, к маме-то хочешь?

– Спрашиваешь! – ничуть не лукавила девочка.

– Завтра поедем, – с мягкой улыбкой отозвался папа.

– Уже завтра? – Соня, конечно, и рада была сменить обстановку, но… как же Семен Викторович, Илья?

– Тебя что-то смущает? – удивился он.

– Ну да, – вздохнула Софья, не зная, как и признаться отцу. – Мы с Ильей… – начала она, но поняла, что промахнется, сделав ставку на него: и папа, и Тёма наверняка уверенны, что у них с младшим Коноваловым холодная война, поэтому Соня поправила саму себя: – Нет, ладно, скажу тебе, как есть. У тебя с Семеном Викторовичем больше не осталось дел? Мы с ним и его сыном не увидимся после этого?

– Ты к ним привязалась? – вскинул брови мужчина. – Софа, когда только успела? С Артемом же постоянно была!

«А по ночам ходила общаться с умными людьми», – мрачно дополнила про себя Соня. Действительно, как тут объяснишься?

– Да нет, просто Коновалов-старший – влиятельный ведь человек, интересный. Вот бы и нам у него погостить! – пришлось выдумывать на ходу.

– Нет, дорогая, этим все закончится, – помотал головой папа, сочувствуя. Но, естественно, не понимая всей глубины Сониной печали. – Мы с Семеном Викторовичем – слишком разные, чтобы дружить. Посотрудничали, и полноте.

– А твоя фирма? Твой бизнес теперь как-то улучшится? – понадеялась Софья. Она рассчитывала, что, может, Коновалов вложится в папину фирму, или станет спонсором, или просто поможет – словом, оставит ей зацепку. Возможность в дальнейшем поддерживать связь.

– Нет, причем тут это? – изумился отец. – Мы разово, пусть и довольно длительно встретились с Семеном Викторовичем. Я очень надеюсь, что расстанемся тоже надолго, – в его тоне сквозило неподдельным облегчением.

Софи вздохнула: да, папа и вправду не проникся. Но что с него взять? Отставной военный с горячей точки, он всюду видел опасность и подвох, не доверял людям, устраивал дополнительные проверки. Собственные документы просматривал по сто раз, чтобы не допустить ни малейшей оплошности. Своей дотошностью папа отпугивал и клиентов, отчего до сих пор не стал ни зарабатывать больше, ни, в принципе, завоевать профессиональное доверие у большей части населения их маленького города. Что было, собственно говоря, при его опыте, уж и не так сложно. Но Александр Петрович по-простому не умел.

Придется Соне смириться, что ее Принц на некоторое время все же будет недоступен.

– Хорошо, пап, завтра так завтра.

Отец бережно провел рукой по ее волосам, а потом вдруг замер. Долго смотрел на нее. Соня перепугалась, не поймет ли он чего… того, запретного. Но после увидела, что взгляд папы рассеялся – задумался он о чем-то своем. Она легонько дотронулась до его ладони.

– Па.

– Ох, задумался! – отозвался он, встрепенувшись. – Ну, солнце, спокойных снов. Утром собирай вещи, к обеду отъезжаем.

Соня кивнула. Папа помешкал: очевидно, размышлял, поцеловать ее в щеку, или нет. Передумав, он поднялся и покинул комнату. Софи так и грызло желание помчаться следом. Но не с тем, чтобы обнять, а уговорить задержаться хоть на денек. Еще девочка страстно хотела спуститься к Коновалову (любому из них) и договориться о дальнейшей встрече. Но что она могла предложить, как донести? Да и нехорошо врываться к людям по ночам, даже будь у тебя серьезная на то причина. Лишний раз докучать и надоедать – тоже не вариант.

Завтра можно будет попробовать выпросить телефон или электронку у Ильи – не Семен Викторович, конечно, но лучше, чем ничего! И пусть гаденыш только попробует не дать. После того, что вытворял с ней.

С такими обнадеживающими мыслями Соня выключила свет и улеглась спать.

Ночью ей снился корабль в вечном плавании, который все мыкался то к одной пристани, то к другой, но всюду трос его отвязывался, не пробыв на стоянке и пяти минут. Так и приходилось кораблику скитаться, не зная суши.