Лишь к вечеру Сибори и Йошимару вернулись в резиденцию владыки Юга. Не верил господин Курокава, что вернулся наглый лис, и потому несколько обескуражен был спокойным лицом предполагаемого лжеца. Но более всего удивило могучего владыку Юга то, что с собою Сибори принёс горсть ягод, а следом Йошимару волок обломанные колючие ветви.

– Есть ли у вас где-нибудь ровная площадка, на которой не растёт травы и деревьев, и где сумели бы встать все, кто пожелает исцелиться от хвори? – сразу же спросил молодой «колдун». – Мне нужно будет подготовиться к ритуалу.

Такео Курокава лишь сопроводил Сибори на задний двор резиденции. Там и впрямь нашёлся участок земли, не покрытый травой: наверное, здесь тренировались воины из числа тех, что охраняли лично господина. Лекарь легко забрал у Йошимару ветви и, стараясь не обращать внимания на то, как колют руки мелкие зелёные иголки, разложил по углам площадки четыре кучки ветвей и одну в центре. Все эти кучки он обложил камнями: не хватало ещё, чтобы сильнее, чем следует, разгорелось яркое пламя. Поглядев по сторонам, лис отрывисто попросил:

– Принесите мне также котёл, наполненный водой, и две чаши: одну из глины, другую – из металла.

Вскоре готово было место для изготовления нужного «зелья». Покуда слуги управлялись с водой и котлом, Сибори для виду чертил на земле странные знаки, да водил над ними руками, бормоча что-то на незнакомом большинству заморском языке. Тем временем прибывали больные воины, не менее пары десятков: кто-то из них еле держался на ногах, а кто-то ещё мог стоять ровно. Объединял их лишь тот же судорожный кашель, да лихорадочный румянец на лицах. Сибори тщательно всыпал ягоды в котёл посреди площадки, после чего велел:

– Встаньте вокруг костров. Не заступайте за начерченные линии: я зову на помощь сильных духов, и могут они забавы ради утянуть вас за собою.

А требовалось ли пугать этих людей, и без того готовых поверить во что угодно? Знал Сибори: ещё немного – и действительно они поверят в то, что колдун или дух перед ними, а не простое человеческое существо. Сейчас требовалось лишь завершить приготовления: и, взяв в руки глиняную чашу, устроил он внутри неё металлическую. Теперь требовалось действовать аккуратно, дабы не обжечь свои руки: ему предстояло развести небольшой костерок прямо в чаше, после – затушить его, так, чтобы повалили клубы дыма, и заставить всякого из собравшихся вдохнуть его. Не так просты кажущиеся безобидными колючие кустарники: дым от их ветвей на время заставляет помутиться разум, увидеть то, чего нет и не может быть в настоящем мире. Как лекарь, Сибори отлично знал о таком их эффекте – и не преминул в час нужды воспользоваться им для усиления веры окружающих в мнимое колдовство.

– Вдохните этот дым; он защитит вас от проникновения злых духов в ваши тела и очистит вас от того проклятия, что на вас наложили, – приказал Сибори, стараясь глубоко не дышать и одновременно знаком повелев слугам господина Курокавы разжечь остальные костры. Сейчас этот дым повалит со всех сторон, но вряд ли кто-то обратит внимание, что мнимый колдун закрыл своё лицо плотной тканью: Сибори требовалось до конца «ритуала» сохранять ясный рассудок.

Кое-кто из воинов с суеверным страхом глядел на Сибори: из-за того, что в руках он держал дымящуюся чашу, лицо его будто бы расплывалось и становилось неразличимым. Постепенно начинал действовать на умы людей ароматный дым – и являлись им странные видения. Один из воинов, вдохнув дым, едва не обратился в бегство: виделось ему, что вкруг костра собрались танцующие духи. Были там и женщины, чьи шеи длиной своей походили более на гибких, извивающихся змей, и маленькие светящиеся существа, терявшиеся в траве и говорящие на разные голоса, и множество других, ещё более странных существ, каких только мог вообразить никогда не видавший ничего подобного человек.

Сибори медленно шёл по ту сторону очерченной линии, торжественно поднося к лицам больных солдат дымящуюся чашу. В рядах их он быстро увидел господина Курокаву и его сына – скорее всего, они просто явились посмотреть на странный ритуал.

Естественно, Сибори не мог оставить их без внимания: покуда чаша не нагрелась ещё сильнее, он устремился к владыке Юга и молодого, стройного воина. Йошимару тотчас вздрогнул: ещё помнил он о том, как легко прочёл Сибори в его сердце любовь к воину-мужчине. Видя смятение его, Сибори поднёс чашу поближе к его лицу – и юнец послушно вдохнул, подчиняясь воле мнимого колдуна. Шелестели вдали ветви деревьев, и в опускающейся темноте стрекотали цикады. Во всём мире словно бы остался лишь этот сияющий круг, очерченный по краям четырьмя кострами и одним – в самом его центре. Сибори, обойдя кругом всех воинов, опустил чашу на землю: более не требовалось ему продолжать своеобразное действо. Теперь следовало убедить наблюдающих людей, что воистину он говорит с духами, а не лишь только притворяется. Легко поддавались эти люди торжественному, напряжённо звенящему голосу Сибори, доносящемуся откуда-то из светящегося круга. Молодой лекарь пел – и песня его, лишённая смысла и составленная лишь из набора звуков, виделась иным людям чудным заклинанием, что могли понять только духи, явившиеся, вне всякого сомнения, на зов.

Кольца дыма складывались в причудливые лица, и чудилось воинам, будто среди этих колец скрываются грозные духи. Закричал один из испуганных воинов, лицо руками закрывая: привиделось ему, будто на самую границу, очерченную на землю, встало некое жуткое, не походящее на человека существо с оленьими рогами, венчавшими бородатую главу…

В отсветах множества костров искрился шёлк огненно-рыжих волос, казавшихся лентами самого пламени в облаках приятно пахнущего дыма. Постепенно закипала на огне вода, и Сибори, делая вид, будто он колдует, извивался среди огня и дыма, не приближаясь к самим кострам и стараясь не дышать глубоко. После разное говорили люди: будто бы он становился в пламя и держал его в руках, не чувствуя боли, будто бы обращался посреди ритуала в лиса и следом – вновь в человека. Когда же дважды процеженный и кипячёный отвар из ягод колючего кустарника начали принимать воины, то и вовсе кругом заговорили о чуде: постепенно проходил кашель, и больше не лилась изо рта кровь.

Уже через неделю выздоровели все до того больные солдаты, и господину Курокаве пришлось признать: не лжец явился к его воротам, а настоящий колдун, сведущий в тех искусствах, какие неподвластны иным людям.