Стук каблуков по бетонному полу, а может, эхо от щелчков строительного степлера. Какое-то гудение, а может свист, а может, чья-то неумелая распевка. Запах хлорки и каких-то лекарств, изредка перебиваемый ароматами, присущими кафе или ресторану...

Я почти ничего не понимал. И не помню, что было до этого. Четыре бледных стены, четыре одинаковых койки и трое, с кем я делил сие малоприятное помещение - первое, что я запомнил. В тот момент я вдруг поймал себя на том, что не понимаю происходящего и не помню вчерашнего дня. И вот тогда я впервые задался множеством вопросов, первый и главный из которых - кто я и откуда появился? Как здесь оказался, и где "здесь"? Где я нахожусь? Какова природа того, что меня окружает, и почему некоторые звуки и запахи не имеют видимого источника? Я ощущал два разных вкуса: один горячий и горький, но все же приятный, второй холодный и сладкий. Задумываться, откуда они взялись, не стал, просто ими наслаждался.

Трое моих соседей вели себя относительно спокойно, только двое из них время от времени о чем-то перешептывались. Я не мог расслышать и понять, о чем они шепчутся, однако подозревал, что обо мне. Но вдруг третий, до того момента соблюдавший абсолютную тишину, подскочил с кровати и забегал из стороны в сторону.

-- Где моя священная одежда? За мной наконец приехали! Срочно позовите Ксюшу, она должна это видеть! -- и он полез под кровать, видимо, решил продолжить свои поиски там.

-- Угомонись, что ли, -- подал голос другой, -- я всё понимаю - весна, период обострений, но имей же мало-мальскую совесть.

Я молча наблюдал за происходящим, и кое-что даже понемногу осмысливал, насколько хватало моих скромных возможностей. Иногда смотрел в потолок и думал, а почему там только лампы, а все остальное внизу? А иногда поглядывал в окно, за которым качалась берёза, ездили машины и пели птицы, и сам собой возникал вопрос: "а почему я здесь, а не там? ведь там наверняка лучше". А потом захотелось улечься поудобнее, закрыть глаза и ни о чём не думать. Так я и поступил.

***

Вячеслав Эдуардович Шатаев нарочно пришёл сегодня в тот ресторан, где последнее время был завсегдатаем. С точки зрения здравого смысла, поступок был настоящим безрассудством. Но если учесть, что совершает его человек, четверть века посвятивший изучению человеческой психологии, то можно с уверенностью сказать - он знает, что делает. Это как по раскалённым углям ходить или на гвоздях спать - нельзя, но для йогов существует исключение. Главное, не думать о том, о чём думал все время, будучи Шатаевым. Иначе всё: грим, измененный до неузнаваемости голос и совершенно другой имидж - пойдет насмарку. Люди не настолько слепые и глухие, какими привыкли друг друга считать, и кто о чём думает - всем всё прекрасно слышно. Даже в кромешной тьме можно распознать присутствие человека, если он будет сидеть тихо и неподвижно, но громко о чём-нибудь думать. И средь бела дня можно не заметить человека у себя перед носом, если он умудрится отключить внутренний диалог. Однако, легко сказать - не думать. Что, если мысль сама лезет в голову, не спрашивая твоего согласия? Но Шатаев оказался одним из немногих, кто научился управлять потоком своих мыслей.

Сегодня он приехал не в то время, в какое появлялся здесь обычно, на автомобиле, которым никогда раньше не управлял; сел на место, не принадлежащее никому из завсегдатаев и заказал меню, резко отличающееся от привычного. Целью визита было - послушать, о чём будут говорить завсегдатаи. Что именно можно здесь услышать, Шатаев представлял себе весьма смутно. Но в их кругу он занимал не последнее место, и факт его внезапного исчезновения может оказаться сегодня пусть не главным, но предметом обсуждений. Официальная версия состояла в том, что на фоне последних событий Шатаев заподозрил у себя начальную стадию мании преследования и отправился провериться. Ну и при необходимости, пролечиться. Для простого смертного это объяснение сойдёт, хоть и породит множество слухов. По самым плохо администрируемым закоулкам интернета уже разошелся вредный слушок, якобы Шатаева обманным путем нашпиговали разными препаратами и держат в стационаре. Новость по нескольку раз в день дополняется, редактируется и опровергается. Но вся эта лапша не сойдёт для научного коллектива, к коему Вячеслав Эдуардович принадлежит. Объявить себя параноиком и загреметь в психушку незадолго до защиты второй докторской диссертации означает нанести значительный ущерб карьере. Те, кому известно о существовании этой самой диссертации, и кто хорошо знает Шатаева, ни за что в эту утку не поверят. Да и общеизвестный факт, что настоящий сумасшедший крайне редко беспокоится о своем психическом здоровье, припомнят.

За соседним столиком сидел его главный конкурент - необихевиорист Владимир Николаевич Колпаков, и беседовал с молодой симпатичной журналисткой. Впрочем, слово "конкурент" здесь если и уместно, то не в привычном смысле. Оба занимаются как наукой, так и практической деятельностью - работой с клиентами, но методика у каждого своя, да и клиентов больше, чем достаточно, благо и тот и другой признаны давно, и в очереди к ним присутствуют не только русские, но и европейцы.

Однако, разница методик как раз и порождает между коллегами соперничество. Каждому хочется считать, что его подход правильнее.

Журналистка выглядела совсем неопытной, а может, нарочно старалась выглядеть таковой; и, похоже, была не вполне искренней. Шатаев был почти уверен: ей интересно всё,что угодно, только не то, о чём она спрашивает. Ведь, задавая вопрос, не только запрашиваешь информацию, но и взамен предоставляешь другую - например, о том, что тебя интересует именно эта тема. Стало быть, врать можно не только отвечая на вопрос, но и задавая его. Судя по всему, репортерша пыталась окольными путями подобраться к теме гипноза и выведать, чего достигла наука в данной области за последнее время. Что ж, губа не дура, статья на такую тему значительно повысит читаемость газеты. Только раздобыть такой материал дьявольски трудно, если вообще возможно. Задавая такие вопросы прямо, никогда нормального ответа не услышишь, кроме порции лапши, годной разве что для дешёвой прессы, и насмешку вдогонку.

-- Методик великое множество. Названия некоторых из них вам наверняка ни о чём не скажут... -- петлял специалист.

-- Я имею ввиду, по сравнению с аналогичными, похожими...

Колпаков отвечал нехотя, но не подавал виду. Шатаев его прекрасно понимал. Общение с журналистами радовало специалистов в начале трудового пути, когда известности хотелось больше, чем её было, ну и возможность покрасоваться была не лишней. Со временем это мероприятие превратилось в крайне нежелательную, но неизбежную потерю времени. Неизбежную, потому что если не дать интервью, то оно будет взято самостоятельно, только источник будет выбран спонтанно - слухи, собственные домыслы, чужие статьи, уже ставшие оберткой для сезоной обуви или топливом в деревенских домах... Со временем у коллег появилась мудрость понять, что интервью - это обмен информацией, а не одностороннее её течение, поскольку взамен есть возможность узнать, что сегодня интересует широкую общественность. Но отношение к сему процессу как к чему-то рутинному осталось по привычке.

-- Вот именно этих "аналогичных" как раз и великое множество. Эта тема достаточно широкая. Не секрет, что находясь в бессознательном состоянии, человек продолжает воспринимать звуки и прочие ощущения, но в основном звуки. Вот только обрабатывает и подшивает в память он их в таком состоянии весьма своеобразно - без участия мыслительного аппарата, который отличает все ото всего. Это свойственно разуму, во всем видеть различия, понимаете? А без его участия человеку становится всё равно, в прямом смысле слова. Без сознания человек продолжает воспринимать информацию, но не видит различия между красным и зеленым, между тремя и пятнадцатью, между песком и колокольным звоном. Все величины и понятия для него становятся равны, и в следующий раз, увидев обстановку, подобную той, что "запомнилась" в период бессознательного состояния, будешь неосознанно выполнять команды, которые слышал тогда. Такие моменты бессознательности имеют самые разные последствия. И их можно использовать как во благо человека, так и во вред. Введи человека в такое состояние - после чего можешь внушить ему любую чушь, которую он не поймет, но следовать ей будет беспрекословно... -- Колпаков вешал на уши журналистке кудрявую лапшу, но, следует заметить, не старался извлечь из этого выгоду. А мог бы. Вполне мог бы выставить труды Шатаева как шарлатанство и псевдонауку, пусть даже не ссылаясь на него самого, но приведя пару-тройку аргументов, которые несведущая журналистка скушала бы на ура, а читатели будущей статьи - и подавно. Мог поступить еще грубее: сморозить какую-нибудь глупость и сослаться на Шатаева как на первоисточник. Мог, в конце концов, просто отделаться от собеседницы, сказав: вы знаете, с этими вопросами лучше к Шатаеву, он как раз работает над научным трудом на данную тему. Тут же последовал бы вопрос о том, где этого самого Шатаева найти, и черт его знает, куда бы зашел разговор. Вместо этого Колпаков просто лил словесную воду, конспектом которой был бы чистый лист бумаги, то и дело свысока поглядывая на журналистку, а на лбу у него тем временем было написано: "Ничего-то ты не понимаешь, да оно тебе и ни к чему. Не женское это дело - в серьезных вещах разбираться". В промежутках не забывал и привирать - ни к чему публиковать в открытом доступе то, чего наука достигла годами кропотливого труда. Информация стоит огромных денег. Хочешь бесплатно - на, держи, но тогда ни слова о качестве. Журналистка делала вид, будто слушает с упоением, но видно было, что нервничает. Разговор явно повернул не в ту сторону, которая её действительно интересует, и ей не терпелось скорее задать следующий вопрос, который бы направил беседу в нужное русло. Колпаков всё прекрасно видел и словно издевался - добросовестно отвечал на поставленные вопросы и ни шагу не делал в сторону.

Чем дальше шла беседа, тем больше Шатаев подозревал, что затеяна она именно из-за него. Следующий вопрос был уже конкретнее, когда с принципа действия гипноза плавно перешли на противодействие и контргипноз. Журналистка тогда занервничала еще больше. Она, видимо, ждала, что Колпаков наконец скажет: "Знаете, я специалист совсем в другой сфере, я больше по ассоциациям, а о НЛП и иже с ним - это к Шатаеву" и тогда уже не грех будет ненавязчиво, еле заметно задать ещё несколько вопросов о Шатаеве. Однако, Колпаков будто игнорировал существование интересующего объекта. То ли собственный моральный кодекс не позволял делать такие мелкие пакости, то ли наоборот, молчание было тонким намеком на то, что "о Шатаеве ни слова, темная с ним история"... История, в которую влип Шатаев, действительно темная, но замешан ли в ней кто-то из своих, в частности, тот же Колпаков, так и остается невыясненным.

Кофе в чашке заканчивался, да и пирожные оказались не бесконечными, как ни старайся растянуть удовольствие, чтобы побольше услышать. Так что все же пришлось встать и выйти, не дослушав "диалог глухонемых".

И только отъехав на безопасное расстояние, Шатаев позволил своим мыслям крутиться в голове.

Итак, потребуются сверхмощные розовые очки, в чёртову тучу диоптрий, чтобы продолжать делать вид, будто ничего не происходит. Аварию на перекрестке, в которой Шатаев чудом остался живым, ещё можно было бы считать случайностью, если бы за ней не последовали другие неприятности. В конце той недели приехав с семьёй на дачу,он обнаружил, что в доме побывали. Воровать там нечего - кто ж станет хранить ценности за городом? - из чего тут же был сделан вывод: визитёрами были бомжи или алкоголики. Лишним тому доказательством стала пропажа ящика с коньяком, припасённым для продолжения банкета по случаю защиты диссертации, уже в своём, неофициальном кругу. А через пару дней в лесу нашли домушников, отравленных этим самым коньяком. Открыли всего по одной бутылке, попробовали каждый по чуть-чуть, а вот поди ж ты - прямо на небеса. Но тогда Шатаев ещё уговаривал себя, что это всё случайности. Лихач за рулем грузовика - дело обычное. Палёная алкогольная продукция - тоже не слишком большой криминал, если со сбыта исправно платятся "налоги".

Но когда в следующие выходные он возвращался с дачи один, в машину выстрелили. Повезло - попали в фару, зато стало совершенно очевидно: хватит прятать голову в песок. Ясно как теннисный мяч: Шатаев кому-то мешает, и его затеяли убрать с дороги. Есть, правда, вторая версия, состоящая в том, что это начальная стадия мании преследования. "Урал", едва не врезавшийся в "Опель" Шатаева, действительно мог бы быть рядовой пьяной выходкой лихача, коньяк - промыслом подпольного производства, а пуля, попавшая в фару - ляпом пьяного охотника, благо тот отрезок дороги вел через довольно густой лес, да и ружьё было охотничье. Но эта гипотеза нравилась Шатаеву не больше первой.

Поразмыслив хорошенько, он решил, что истина посередине. Все эти "случайности" были организованы, но цель преследовалась не убить, а напугать. Чтобы сначала внушить страх быть убитым, а затем заставить считать себя параноиком. Иначе домушники не появились бы так вовремя. Или охотник попал бы не в фару. Но кому это нужно? Психолог-параноик - это нонсенс. Значит, кому-то стала мешать его деятельность. Может, научная, может, индивидуальные сеансы, а может, и то и другое. Тогда злоумышленником может оказаться кто угодно - клиент, недовольный тем, что в ходе сеанса узнал о себе много неприятного, или ценой услуг; постороннее лицо, так или иначе фигурирующее в ситуации клиента; да, банально, те же конкуренты.

Был ли пьян водитель того "Урала" - так до сих пор и не стало известно, ведь он был лишь косвенным участником аварии. Шатаев стоял на перекрестке, ждал зеленого света, когда увидел несущийся с перпендикулярной улицы "Урал". Тот не собирался тормозить, да так и врезался бы в бок "Опеля", если бы Шатаев не повернул. Поворачивать запрещал светофор; нарушение повлекло пусть менее серьезную, но аварию: Шатаев слегка повредил "Жигуленка", которому тут же, на месте, компенсировал нанесенный ущерб. Повезло, прекресток был почти пустым, иначе могло бы случиться что-нибудь похуже, и в происшествии участвовало бы несколько машин. Шатаев Дождался гаишников, провозился некоторое время с условно нужными формальностями. Честно указал в объяснительной, что ускользал из-под колес "Урала". Инцидент мог бы считаться исчерпанным, если бы не этот сумасшедший грузовик, который надолго еще останется и в памяти Шатаева, и в материалах дела об аварии.

Однако, надо проверить электронную почту. "Дожились - подумал Шатаев, доставая из бардачка планшет, - фейковый электронный почтовый ящик стал единственным средством связи с женой, и это при том, что находимся в одном городе, в каких-то нескольких километрах друг от друга". Дома показываться нельзя - после всего случившегося нет гарантии, что за квартирой не наблюдают. Наверняка наблюдают, и не только за основной, но и за второй, которую Шатаев купил для старшего сына, но пока использует для работы, поскольку сын остался служить в ВДВ по контракту. А если так, то нарисуйся он дома даже в гриме, у наблюдателей обязательно возникнет вопрос, а что за человек появился у Шатаевой сразу после отлучения мужа? Ну а без грима и вовсе нигде нельзя появляться, даже там, где он временно залег на дно. Шатаев решил исходить из того, что основные почтовые ящики взломаны и телефон прослушивается - на всякий случай. Получив доступ к запасному почтовому ящику, зарегистрированному совсем недавно и предназначенному только для переписки с запасным ящиком жены, зарегистрированным так же недавно, Шатаев тут же обнаружил письмо от неё.

"Всё произошло час назад. Детей дома не было, когда в дверь позвонили. Я открыла двум оперативникам. Под предлогом поквартирного обхода по случаю пропажи семилетней девочки они прошли, "чтобы задать несколько вопросов". Больше ничего не помню. Очнулась возле открытого окна. Все перерыто вверх дном, но ничего не украли. Дети вернулись домой целые и невредимые, но я боюсь. Что будем делать?"

Шатаев решил ничему не удивляться. Разум и интуиция хором подсказывали ему, что чего-то подобного придется ожидать. Да и удивляться некогда, надо действовать.

Визитёры поступили глупо, не украв ничего из ценностей. Зацепив мимоходом деньги или украшения, они, глядишь, и сошли бы за обыкновенных воров. А так не остаётся сомнений, что искали что-то конкретное. И, скорее всего, не нашли, раз ничего не пропало. Что это за предмет - думать некогда. Не исключено, что у Шатаевых вовсе нет этой вещи, и ищут её по ошибке. Но это сути не меняет. Криминальный элемент (а не исключено, что мафия, иначе откуда бы взяться оперативникам) - люди упрямые, и своего добьются, даже если ради этого придется похитить кого-нибудь из семьи Шатаева с целью выкупа.

Кого именно? В любом случае, обезопасить необходимо всех. Родители, тесть с тёщей, жена и двое детей - на дно такой толпой не заляжешь. А еще сестра с мужем, племянники. А еще друзья, которых у коммуникабельной семьи предостаточно. И один из которых, кстати, может оказаться злоумышленником. Поэтому ни на чью помощь сейчас рассчитывать нельзя. Квартира на Пятницкой - та, что используется для работы - слишком тесная для семерых, да и не вполне надёжное укрытие, особенно если ненароком окажется, что искомый предмет хранится там. Сама она находится на последнем этаже, отгороженном решёткой. Попасть туда нелегально не так-то просто, разве что с крыши через балкон. Окно и дверь на балкон тоже закрыты решёткой, но при желании залезть можно куда угодно. Второй вариант - нанять для них телохранителей. Но совершенно непонятно, где их искать, ведь жадные до неизвестного предмета могут подослать своего, который и спланирует похищение. Покинуть город на общественном транспорте тоже не вполне здравая идея - если все серьёзно, то злоумышленникам ничего не стоит пробежаться по вокзалам и выкупить информацию о том, куда направились пассажиры с такой-то фамилией. Остается только такси, но и здесь не без подводного камня. Во-первых, таксиста точно также могут подослать, а во-вторых, проще простого связаться с диспетчером и выкупить информацию, куда направилось такси, стартовавшее от дома Шатаевых.

План действий созрел неожиданно. Шатаев даже сам себе удивился.