«Вечная любовь», что это? – думала Оливия. Слова, сказанные, казалось сгоряча ее мужем, волновали ее больше всего, они пробуждали в ней странный холод, неожиданный порыв былого тепла, зарождали смутное беспокойство. Разве бывает вечная любовь? И вообще, бывает что-то вечное? Ей казалось, что ничего вечного нет на земле, со смертью людей их дела забываются быстрее, чем разлагаются их тела. С гибелью сознания, идей, желания, земля превращается в голую твердь, не способную породить живое. Лишь камни и песок – окружают землю, и только люди дают надежду на жизнь. Без них нет ни земли, ни воды, ни воздуха, ни звезд, ничего. Только в мыслях людей любопытных может отразиться и сохраниться окружающий мир, и то, ненадолго, – пока жив человек и пока он способен плодиться. Но человек горделив, циничен, жаждет величия, а потому способен уничтожить самого себя.

Однажды вождь кланов Маккензи, Логан, к тому времени объединивший все шесть кланов, живущих на Фарерских островах, пригласил Робертсона на свой корабль, который был недавно построен местными умельцами. Логан желал, чтобы корабль был освящен первым жрецом, которым на тот период считался Робертсон. Жрец не мог отказать вождю в просьбе и взошел на корабль, который скорее напоминал широкую лодку, где могло расположиться двенадцать человек. Лодка предназначалась для дальнего плавания, и вождь строил большие планы на нее.

Не успел Робертсон взойти на лодку, как Логан приказал отчаливать, и восемь гребцов дружно взялись за весла. Не прошло и двух минут, как лодка оказалась на середине фьорда, так дружно и слаженно гребли рыбаки. Здесь волны были выше. Гонимые ветром, новые потоки воды заходили в длинный залив, приводя поверхность воды в колебания. Робертсон присел, рядом с гребцами, с ужасом оглядывая взволнованную поверхность.

– Я хочу проверить ее, чтобы все жители видели, какой мы корабль построили, – с гордостью сказал Логан, не глядя на жреца.

Рыбаки, сидевшие за веслами, дружно, в один голос приветствовали желание вождя. Но Робертсону было не до радостей. Он весь съежился, но когда услышал вновь смелый и металлический голос Логана, забыл об опасности и смело встал, глядя в открытый и гордый взгляд вождя.

– Пойдем на большую рыбу на ней, – заявил Логан. – На северных островах есть лежбище тюленей. Они заждались нас! – Рыбаки вновь зычно одобряли желание Логана. – Ты пойдешь с нами.

– Но ты ведь сказал, что я только освящу корабль, – возразил невнятным голосом Робертсон.

– Так и будет, – громогласно сказал вождь. – На охоту ты не пойдешь. Тюленей распугаешь своим видом.

Рыбаки громко засмеялись. Но жрецу было не до смеха. Холод прокатился по его спине, вызывая в нем неприятные ощущения. Тем не менее, он приготовился к обряду. Его звонкий голос песнопения был слышен на берегу. Оливия с замиранием в сердце глядела на темную точку мужа, какую она видела с берега вместе с другими жителями деревни.

Закончив песнопения, жрец стал неуверенно ходить по лодке, осторожно переступая через доски, на которых сидели рыбаки. Он продолжал древний обряд, проходя по всей длине судна. Рыбаки и вождь, не отрываясь, глядели на него и движения посоха. Но неожиданно подул сильный морской бриз, и лодка поднялась на волнах, в этот момент жрец поворачивался и переступал через препятствие. Лодку хорошенько тряхнуло, жрец не удержался и упал за борт, окунувшись с головой под воду. Рыбаки, под громогласный голос Логана, кинулись на помощь упавшему за борт. Но голова жреца не показывалась из воды. Появилось несколько смешков среди бывалых рыбаков.

– С крещением тебя, Робертсон! – крикнул кто-то из рыбаков.

Все зорко глядели в воду, но жрец так и не появился. Начали волноваться, несколько мужчин приготовились прыгать в воду. Но вдруг среди волн появилось что-то темное и тут же исчезло в глубине. Мужчины стали искать глазами, пытаясь рассмотреть на темном фоне поднимающейся поверхности воды тело жреца. Двое мужчин прыгнули в воду и стали нырять. Выныривая, они беспокойно заявляли, что ничего не нашли, видимо, жрец сразу пошел ко дну.

– Кто же его плавать-то учил? – взревел Логан, да так сильно, что его услышали на берегу.

Толпа людей сжалась, послышались с берега тревожные крики.

– Его нужно найти, – сказал рыбакам Логан, – не к добру это.

– Жреца нужно вынимать! – закричал кто-то из рыбаков, глядя куда-то в воду. – Вот он!

И все бросили свои взгляды в указанную старым рыбаком сторону.

К удивлению людей, из воды показалась черная морда дельфина.

– Гринда! – кто-то грозно крикнул. – Бей ее, пока не ушла глубоко!

Несколько человек взяли длинные дубинки, другие короткие мечи. Дельфин, высунув морду, невинными глазами глядел на рыбаков. Казалось, животное не собиралось спасаться. Гринда спокойно глядела на обезумевших людей, и даже подплыла ближе. Двое мужчин, размахнувшись, ударили дельфина по голове своими дубинками. Еще трое накинулась на дельфина с мечами и ножами, один метнул в животное крюк и заарканил его. Металлический наконечник крюка впился в голову дельфина. Хлынула фонтаном кровь, окрашивая воду в багровый оттенок. Рыбаки так увлеклись, что забыли о пропавшем жреце.

– Тащи на палубу!

– Смотри, не упусти!

Тело гринды судорожно дернулось, животное, от двух сильных ударов палкой по голове, казалось недвижимо. Но стоило крюку впиться в плоть поглубже, как дельфин, словно проснувшись от какого-то забытья, в котором, видимо, находился, вздрогнул и стал рваться изо всех сил, пытаясь освободиться. Прыгнувшие трое матросов оседлали животное и стали наносить по его телу беспорядочные удары – колющие и режущие, мечами и ножами. Дельфин издал крик, напоминающий крик младенца. Кровь фонтаном брызнула из тела несчастного. Кто-то на берегу истерически кричал, проклиная, а затем моля, но этот одинокий женский голос тонул среди десятков восторженных и безумных криков крестьян и рыбаков.

Окровавленное тело гринды подняли на палубу. Тело дельфина еще содрогалось, глаза были широко открыты. Черные глаза животного, как две дырки, смотрели смерти в лицо. Он смотрел на своих убийц каким-то странным взглядом, напоминающим прощение вперемежку со зловещим ужасом.

Так как в лодке стало тесно и мужчины не хотели быть скинутыми дельфином в воду, то они решили разрубить судорожно содрогавшееся тело. Двое крепких парней, вооружившись топорами, нанесли с десяток рубящих ударов по телу гринды. Рыбаки были в крови с головы до ног, дно лодки наполнилось красной жидкостью, словно чаша, куски разрубленного мяса валялись под сиденьями.

Пока была яростная борьба с гриндой, все позабыли о несчастном жреце. А когда с дельфином было покончено, и все успокоились, то вспомнили о Робертсоне. С томительной грустью по утрате товарища вернулись рыбаки на берег. На остров с тюленями никто не отправился. Тело бедного Робертсона так и не было найдено. Тело дельфина, разрубленного на части, оставили на берегу, а когда утром пришли на камни, чтобы забрать мясо, то удивились – тело гринды исчезло, остался лишь кровавый след, ведущий к беспокойной воде.

Шел сильный дождь, и все посчитали, что тело гринды забрал утренний прилив.

Люди старались забыт странную смерть жреца. Они верили в духов, и уважали утонувшего. Так как потомков у него не было, а семья его издавна пользовалась почетом и уважением, было решено сделать Оливию жрицей, ведь она была его женой, и многому у него обучилась. Так в деревне появилась жрица по имени Оливия.

С тех пор в глубине жрицы таилась месть, она давила на ее душу, как камень давит на тело утопленника, опуская его на самое дно. Она много лет вынашивала план мести, желая вождю смерти. Лишь ей была известна зловещая тайна семьи Робертсона. Но знала она ее лишь наполовину. Все эти годы она изучала и пыталась расшифровать тайные знаки на камне. Ее желание познать смысл написанного или предначертанного было сопоставимо по силе с желанием навредить Логану. Но, с появлением на свет дух его детей – глупого и убого Оливера и красавицы Ислы, Оливия изменила коварный план мести. Теперь жертвой должны стать его дети, так решила она. Она возжелала увидеть его страдания.

Под действием времени и грызущего червя мести Оливия превратилась в еще более ужасное и уродливое существо. Со временем кожа на ее некогда свежем личике сморщилась и покрылась пятнами старости, появились жуткие борозды на лбу, глаза старчески потускнели. Но сила месте все еще боролась в ее душе, не давая ей покоя ни днем, ни ночью, делая ее подвижной в кажущейся немощной плоти.