Несмотря на рождение сына Олафа и старания короля сблизить два народа, среди крестьян поползли сплетни, злые, недоброжелательные. Как Олаф не пытался понять, кто распускает эти недовольства, так и не смог докопаться до истины. Хотя она была проста. Недовольных появлением сына и наследника Олафа было предостаточно, и главные из них были Оливия, Варг и Сурт.

Они и были теми невидимыми началами недовольства и сплетен. Оливия желала смерти всему роду Маккензи, а значит и новорождённому сыну Ислы. Сурт вместе со жрецом имели целью убить короля. И хоть попытка с помощью братьев не удалась (их тела нашли на камнях, на острове Калсой), они не теряли надежды уничтожить Олафа. Но появление наследника усложняло задание, ведь теперь им надо было убить и его.

Таким образом, независимо друг от друга, Оливия и жрец способствовали появлению недовольных среди фермеров и викингов. Ислу не считали женой Олафа, а младенца называли незаконнорожденным, ведь Олаф и Исла не были в браке. Ислу не приглашали на праздники, проводимые крестьянами, её дом обходили стороной, с ней не здоровались, хоть она и отвечала всем приветливостью и дружелюбием. Исла знала все слухи, ей сообщала об этом её мать. Она старалась всего этого не замечать и вести себя так, словно люди относились к ней по-дружески. К ней приходила Оливия и всё рассказывала её матери, желая Исле и её младенцу добра и благополучия. Исла же верила в бога Христа и молилась ему каждый день, прибегая в крошечную церковь, на краю деревни, и прося у него простить ей грехи, в которых её обвиняли фермеры. Больше всего безжалостны были женщины. То ли из зависти, то ли из презрения, они косили на неё свои недовольные мины, шепча за её спиной, указывая пальцем в её сторону.

Исла скрывала это от Олафа, полагаясь на его решение. Но слухи, способные протиснуться сквозь узкие щели домов, всё же дошли до Олафа. Узнав, что люди думают об Исле и её младенце, то есть его сыне – наследнике, он пришёл в дикую ярость.

– И это после всего того, что я сделал для них, – бросил он в огорчении. – Всё это от язычества, от слабости веры… Я женюсь на Исле. Я хотел сделать это по возвращении с похода, в Нормандии, но вижу, что они загрызут её, пока я буду…

– Это не всё, – сказал Натан, обдумывая свои слова. – Ты её действительно любишь?

– Исла для меня всё, моя жизнь, весна моего сердца, – ответил Олаф.

– Викинги говорят, что ты не можешь жениться на ней. Король может жениться только на девственнице, таков ваш обычай.

– Я король! И это мне решать, – гневно зарычал Олаф.

– Это верно, Олаф. Но твои люди будут недовольны. Есть другое решение.

– Какое?

– Ты женишься на ней в христианской церкви. Там нет запретов.

– Верно, – глаза Олафа просветлели, гнев спал. – Но откуда ты это знаешь?

– Меня интересуют разные вопросы жизни. Я изучаю законы и традиции. Если христианство, которое ты подарил нам останется здесь, то я должен всё знать об этом, ведь это будет частью нашей жизни, – ответил Натан.

– Хорошо, сыграем свадьбу. Я доверю это тебе.

– Буду весьма признателен.

Олаф, хоть и успокоился относительно безопасности Ислы, но всё же раздумывал над тем, как Исла с сыном сможет жить на островах без него.

Олаф прогуливался по окрестности, размышляя над будущими походами. Гуляя, он забрёл на территорию одного из святилищ, установленного Варгом. Перед ним стояли три бревна с изображениями Тора и других богов. Глядя в лицо того, кого он никогда не видел, он вдруг пришёл в ярость и, вынув меч, срубил все три деревянных идола. Гнев прошёл, оставив лишь жар внутри и осадок неудовлетворения, но рубить уже было нечего. Неожиданно он услышал за спиной шум камней, как если бы кто-то быстро шёл по мелким камням. Он оглянулся, и увидел лишь уползающую тень.

– Проклятие, – выругался он. – Кто б ты ни был, твоё сердце – сердце труса, раз боишься показаться на свет. В тени ты живёшь, во мрак тебе и вернуться.

Сурт сидел за длинным столом, в своём доме, построенном из корабля, перевёрнутого вниз. За столом сидели его люди – викинги. Варг сидел по правую руку от Сурта и громко говорил, отрезвляя хмельные головы воинов.

– Он нарушает наши обычаи, наказывает нас за то, что нам по праву победителя принадлежит, – здесь Варг имел в виду наказание Олафом двух братьев.

Многие викинги были согласны с этими словами жреца. Варг продолжал:

– Он заставляет нас отказаться от нашего бога Тора, – гул негодования прошёлся волной по комнате. – Заменив его на какого-то Христа, чужого бога, который враждебно к нам относится. Да и есть ли он? Тор разгневается за это предательство на него и на нас тоже. Ведь мы его не остановили, когда он говорил об этом новом боге, Христе. Сурт одобрительно посмотрел на жреца, поддерживая и соглашаясь с ним.

– А недавно он собственным мечом срубил идолы в святилище, где присутствовал дух Тора. Тора! Великого бога викингов.

– Ты лжёшь! – крикнул кто-то из викингов.

– Не может быть! – крикнул другой викинг, в котором еще жили остатки верности королю.

– Я сам, вот этими глазами видел, – сказал жрец. – Пусть Тор заберёт мои глаза, и я ослепну, если лгу.

Викинги замолчали, и стали внимательно слушать жреца.

– Он срубил идолы своим мечом, только его меч и его сила способна одним ударом срубить столб. Тор не сопротивлялся. Но разве Тор от этого пострадал? Нет, ни сколько. Но он в гневе. Он накажет и его и нас. Вот увидите, – жрец замолчал, проверяя, хорошо ли яд его слов проник в сердца и сознание викингов.

– Говори, говори всё! – крикнул один из слушателей.

– Хорошо, если вы этого хотите, – сказал жрец. – Вы знаете, что он, я специально не называю его имени, чтобы меня потом не обвинили в измене, встречался с одной девицей, уже наказанной богом – она слепа. Но он не видит этого, не видит, что она проклята даже своими богами. Теперь известно, что у неё сын от него. Он называет его своим наследником, этого незаконнорожденного младенца. Видимо, он хочет, чтобы и мы ему поклонились, признали его приемником на корону викингов, – бурные голоса негодования раздались в комнате.

Сурт успокоил людской гул, подняв руку. Жрец продолжил:

– Викинги – смелый и свободолюбивый народ, разве такого короля мы хотели бы видеть на троне?

Встал один из командиров. Жрец, довольный речью, посеявшей замешательство и недоверие королю, сел.

– Конечно, это личное дело Олафа, когда он принёс из востока новую религию и бога. Кто хочет, тот пусть и верит в Христа. Лично я, до конца дней своих, буду верен лишь одному богу, богу Тору.

Прозвучали голоса одобрения. Когда они умолкли, командир продолжил.

– У меня один отец, один бог и один король. Отец и король, какие бы они не были велики и дороги мне, но они смертны. Первому я отдам свою скорбь, и оставлю о нём добрую память, в случае его смерти. Богу я буду верен всю жизнь, ибо он живёт в моём сердце и мыслях, он управляет мной. Королю же я буду верен до конца его дней, и в случае его гибели присягну на верность его наследнику. Я помню смелые походы Олафа, он никогда не придавал нас. Он славный король и хороший товарищ в бою. Но я не пойду в бой на смерть, ради чужого, незаконного короля.

– Что же ты предлагаешь? – спросил кто-то из викингов.

– Пусть Олаф узаконит своего сына.

– То есть, ты предлагаешь, чтобы Олаф стал законным отцом, – сказал с иронией в голосе жрец. – Но по какому же обычаю он сыграет свадьбу?

В комнате все зашумели, стали перекрикивать друг друга. Одни говорили, что Олаф должен получить благословение у бога Тора, другие возражали, говоря, что Тор проклял короля и ничего хорошего из этого не выйдет. Пока шёл спор, открылась дверь, и в дом вошёл один из викингов, который нёс охрану за домом. Он подошёл к Сурту и что-то ему шепнул на ухо. Сурт поднялся и вышел. Охранник привёл его в небольшой дом, стоящий по соседству, а сам стал у двери.

– Никого не впускать, – строго сказал Сурт.

В небольшой комнате горела одна лампа, тускло освещая её. Но даже этого света было достаточно, чтобы Сурт сразу же узнал уродливое лицо ведьмы.

– Интересно, что тебя привело ко мне в столь поздний час? – спросил Сурт, усаживаясь на старый, покрытый пледом стул.

Оливия стояла у небольшой неработающей плиты. Ей было холодно, и она грела свои костлявые руки у лампы. Длинные тени её скрюченных пальцев поползли по стенам, словно тени призрака. Её сморщенное от старости лицо хранило какую-то скрытую угрозу, но Сурт не волновался, он был совершенно спокоен, подобно пьяному увидевшего перед собой привидение.

– Говори скорей ведьма, и убирайся прочь, – дерзко сказал он.

– Не торопись, юный воин, – мягко начала Оливия, несмотря на раздражения Сурта. – Я чувствую по твоему напряжению, что ты не знаешь, что тебе с Олафом делать.

– Ты от Олафа пришла? – спросил с подозрением Сурт.

– Я презираю и ненавижу весь род Маккензи, – сказала на прямоту Оливия.

– Это тот вождь, которого мы убили в бою?

– Да, его гибель меня тешит, – ответила Оливия. – Их было трое, двое погибло, а теперь из-за вас их опять двое.

– Не говори загадками, – прервал её Сурт.

– Вы убили Логана и его дурноватого сына. Но теперь родился сын Ислы, его дочери. Она и её сын должны умереть, – заявила ведьма.

– Мне-то что до твоих проблем? Ты предлагаешь мне убить Ислу и её сына? А тебе известно, что Олаф считает сына наследником Нормандии. Ты предлагаешь мне, брату Олафа, убить будущего наследника викингов?! – он специально повысил голос, что бы ее проверить.

– Я слышала ваш жаркий спор, Сурт. Он такой же наследник Нормандии, как ты король.

– Что? Ты смерти ищешь, жалкое отродье! – Сурт схватился за рукоятку длинного ножа. Но потом, видя жалкий вид убогой старухи, отпустил нож и успокоился.

– Я пришла помочь тебе. Я знаю, что Олаф тебе также мешает, как тучи мешают солнцу.

Такое сравнение льстило самовлюблённому юноше, почувствовавшему запах перемен.

– Продолжай, но учти, от твоих слов, зависит твоя жизнь, – строго сказал Сурт.

– Олаф плохой король, он влюбился и стал слаб. Викингам нужен решительный и отважный предводитель, который поведёт их за собой. Ты – такой воин – смелый и отчаянный, ты храбрый и умный.

Последние слова ещё больше разогрели, размягчили напряжение и недоверие Сурта.

– Что ты предлагаешь, силой взять власть? Может я и решусь на это, но сперва лишу тебя жизни, чтобы ты не предупредила Олафа. Кто знает, чего ты на самом деле хочешь.

– Я знаю, я знаю чего хочу. Я хочу смерти всей семьи Маккензи, – она произнесла эти слова с такой ненавистью, с такой твёрдостью, что Сурт невольно поверил её намерениям.

– Ну и что? Мне-то что из этого? Провались эти Маккензи в глубокое ущелье со всеми шотландцами…

– Не спеши. Я предлагаю уничтожить Олафа навсегда.

– Интересно, как это ты сделаешь? Я, как видишь, до сих пор не могу.

– Олафом я сама займусь. Ты лишь завершишь начатое.

Сурт заинтересовался словами старухи, хоть до конца не верил ей.

– Я сообщу тебе тот день и час, когда ты или твои люди должны будете встретить врага.

– Какого ещё врага? – удивился Сурт.

– Не бойся, для твоих людей это не будет сложным. Вы их всех убьёте легко. Они появятся на закате, из моря. Тебе надо подготовить человек пятьдесят на берегу фьорда. Они сами приплывут к вам, и вы легко справитесь с ними. В обмен на жизнь Олафа ты должен отдать мне две жизни.

– Чьи? – удивился он.

– Его незаконнорожденного сына и жизнь Ислы, – пояснила ведьма. – Они мои, – последние слова она произнесла почти стоном, словно ей было больно.

– Пятьдесят человек у берега фьорда – это несложно. Но где?

– На острове Вагар, там, где Олаф живёт. Залив проходит недалеко от той деревни. Там у вас был финал состязания на лодках, – пояснила она.

– Ах, там, – вспомнил Сурт. – Но я ничего не понял. Кто выйдет из залива? Кого мои люди должны убить?

– Олаф назначил свадьбу.

– Что? Свадьбу? Почему я об этом не знаю?

– Ты узнаешь об этом завтра от своих людей. Но я предупредила тебя. Кто знает будущее, тот впереди всех. Свадьба уже назначена. Но ни Олаф, ни его люди не выживут после неё.

– Не понимаю, он посмотрел на ведьму, словно щенок смотрит на опытного пса.

– На свадьбе будет подано к столу особое блюдо в виде чёрной рыбы, которую никто из рыбаков не видел ранее. Твои люди не должны её есть, – видя, что Сурт задумался, она продолжила, – ты всё понял?

– Ты хочешь его отравить?

– Можно и так сказать. Он и его люди будут слабы после этого, они будут не способны к сопротивлению, потеряют агрессию.

– Я понял, что они ослабнут, и мне надо будет лишь напасть на них. Но зачем же дожидаться пока они окажутся в воде?

– Это не твоя забота. Убить их на свадьбе ты не сможешь. Я сообщу тебе, когда ты сможешь это сделать.

– Понятно, тебе известно время действия яда этой чёрной рыбы, – догадался Сурт.

– Считай так. Но, главное запомни: твои люди должны быть у берега в тот день и час, который я сообщу тебе. И кто бы ни появился из морской пучины, их всех нужно убить.

У Сурта, не смотря на его размеры и силу, от слов уродливой старухи похолодела спина.

На следующий день Оливия встретилась с дядей Ислы и сообщила ему о том, что хочет спасти Ислу.

– Ей грозит беда, – сказала Оливия. – Я слышала разговор викингов. Её хотят отравить, лишить жизни её и её сына.

– Но зачем? – удивился в ужасе Натан. – Кто посмеет?…

– Найдутся исполнители. Среди викингов много недовольных, ты сам знаешь это не хуже меня. Исла не может стать по их законам женой Олафа, она не девственница.

– Я знаю об этом. Но Олаф хочет сочетаться браком по христианским законам, в церкви, – ответил Натан.

– Я слышала разговор, что викинги не пойдут на это, не примут маленького Сигара, как наследника Нормандии. Они убьют его и его мать до того, как начнётся бракосочетание, или убьют их после отъезда Олафа на запад. Он ведь собирается продолжить свой поход.

– Да, но потом он вернётся за Ислой и сыном, перед тем, как отправится к родным землям.

– Он будет в боевом походе. А если его там убьют? Если он не вернётся. Их точно лишат жизни, когда станут делить трон викингов.

– Да, возможно ты права, – в его сознании зародилась тревога, и он поверил в искренность слов сестры.

– Что же делать? – спросил он, – ведь Олаф не станет нас слушать. А если и выслушает, то так рассвирепеет, ты же знаешь его нрав, тогда жди беды.

– Тогда взбунтуются викинги. Многие недовольны его политикой в последнее время, и готовы скорей убить Ислу и Сигара, чем питаться надеждами, что ими в будущем будет править не Сигар.

– Да, ты сказала, и теперь я понимаю, какая опасность ждёт Ислу и его сына. Что же нам делать? У тебя есть идеи?

– Её надо спасти.

– Но как?

– Надо укрыть её от Олафа и викингов, где-нибудь на северных островах, в одном из туннелей.

– Допустим, а что дальше? Олаф станет искать её.

– Пусть ищет. Викинги уже почти закончили строительство и восстановление своих кораблей. Они ждут приказа короля: отправиться на запад, покорять новые земли, их не удовлетворяют наши мелкие острова. Олаф не станет долго ждать.

– А если станет, он ведь король, своенравный? – возразил Натан.

– Есть люди недовольные его правлением. И эта задержка будет им мешать, а нам служить. Они восстанут против него.

– И кто же их поведёт, не родной же брат?

– Именно он. Сурт юн и горделив, тщеславен и… глуп, как все гордецы, обожающие лесть и славу. Он готов поднять свой меч.

– Тише, тише, а если кто услышит?

– Не услышит, твой дом на окраине, – успокоила его Оливия. – Да и потом, какое нам дело до Олафа или Сурта, пусть сгинут, убивая друг друга. Это ведь они убили Маккензи Логана и захватили наши острова, это они навязали нам свою веру, обычаи. Я скорее умру, чем стану верноподданной нормандских земель. Я шотландка и этим горжусь.

– Хорошо, хорошо. Я согласен с тобой, – вполголоса сказал Натан. – Что же ты предлагаешь?

– Я увезу Ислу и её сына и спрячу их, а ты отвлечёшь людей Олафа. Они тебе ничего не сделают, ты ведь дядя Ислы.

– Каким образом они поверят?

– Ты возьмёшь в лодку девушку, схожую фигурой с Ислой, на ней будет ее накидка – для убедительности, она будет скрывать её лицо, и отвезёшь её подальше, к другим островам. На свадьбе викингов есть такой обычай – похищение невесты. Когда тебя схватят, то скажешь, что ты ничего не знал о похищении, а просто перевозишь далёкую родственницу на другой остров, в её родную деревню.

– А накидка?

– Скажешь, что её подарила Исла. Я устрою это, договорюсь с Ислой так, чтобы этот подарок на свадьбе видели. Ты будешь вне подозрений. Когда Олаф узнает о похищении его невесты, то он бросится в погоню. Конечно же, ему сообщат, что видели Ислу, садящейся в лодку, с каким-то мужчиной, думая, что это Олаф. Время-то будет позднее и охрана на берегу не отличит, кто есть кто.

– Допустим. Но ведь Исла может не согласиться на побег с тобой. Она вообще не согласится, она влюблена в Олафа.

– Исла слепа, добра и доверчива, я смогу переубедить ее, в крайнем случае, для её же блага, похищу её. У меня есть серьёзные аргументы: он виновник в смерти её отца, он тиран, убийца, он разрушил святилище, он предал не только своего бога, но и надругался над нашими богами.

– Да, пожалуй, звучит убедительно, во всяком случае для меня, но она… она другое дело. У неё сын от Олафа и, как ты верно сказала, она слишком добра. В душе она смирилась с гибелью от рук викингов её отца и младшего брата. Доброта и прощение не знает границ, – он размышлял, что-то колебалось в нём, не давало покоя, но что это, он пока не мог найти. – Ты права, нам надо спасать Ислу и её сына, пока не поздно.