– Я принес тебе одеяло, – сообщил я, приблизившись.
Ксения не подняла головы, но проворчала:
– И ради этого ты спускался? Я ужасно тронута твоей заботой, но если ты станешь тратить время на возню со мной, то мы оба так и останемся здесь навсегда, свернувшись в гнездышке из припасенного тобой тряпья. Не самая худшая перспектива, конечно, однако я бы предпочла то же самое, но на поверхности…
– Достаточно было сказать спасибо, – хмыкнул я, опускаясь на колени.
Она подняла голову. Глаза светились. Я не преувеличиваю – светились черным огнем. Неприятно. Ксения мигнула, и темный свет погас.
– Спасибо, – вздохнула она, принимая найденное в одной из комнат одеяло.
– Воды не сыскал.
– Жаль. – Она облизнула потрескавшиеся губы. Прошло часа три-четыре с того момента, как мы прибыли в это мрачное место, и не больше половины дня с нашего купания в подземном канале, но казалось, что девушка испытывает жажду уже долгое время.
Мне тоже хотелось пить. С каждой секундой все сильнее. Даже голод отступал перед этим безумным, тянущим зовом.
– Зато я принес хорошие вести, – сообщил я как мог бодро.
– Ты же видел, двери или то, что за ними, все время перемещается, – устало отозвалась Ксения, выслушав мой рассказ. – Здесь можно ходить годами, но так и не найти нужную. Хотя… какие годы. Еще несколько часов – и конец.
– Твой оптимизм поражает меня с начала нашего знакомства, – вздохнул я и упрямо заявил. Для нее: – Все равно это надежда. Я еще поброжу, ты не против?
– Ты же принес мне одеяло. Как я могу тебе отказать?
Ксения улыбнулась. Улыбка была слабой и едва обозначенной, как на выцветшем снимке. Но эта улыбка воодушевляла меня довольно долго. Неожиданно для меня самого. Очень может быть, что девушка связала ее с заклятием, потратив на меня остаток своих сил. А может…
Так или иначе, но это помогло справляться и с наваливающейся усталостью, и с непрерывным стоном и гулом в ушах, с ломотой в каждой кости, с радугой и черными цветами, попеременно сменяющимися в глазах…
Здесь нельзя находиться людям. И еще опаснее находиться магам. Сила, властвующая здесь, ломала любое сопротивление. Чужая магия была для нее встречной волной. И она разбивала ее своей несокрушимостью. Чем больше твоя сила, тем больше ущерб. Неважно, Белый ты или Черный. Здешний хозяин работал с Исходными силами. С теми, что не имеют окраски. Наверное, он уже не был человеком, когда впервые прикоснулся к таким сущностям.
Кровь начала сочиться даже из десен. Когда я проходил через швы, соединяющие изломанное пространство, я стал ощущать их как непереносимое сверкание и стал слышать потусторонние голоса. Чужие, сводящие с ума. Требовалось неимоверное усилие, чтобы сосредоточиться и сделать следующий шаг.
А двери все не кончались…
Я опустился на пол возле лежащей девушки и вытянул ноющие от усталости ноги.
– Не угомонился? – вяло спросила Ксения, покосившись. Выглядела она истаявшей. Кожа стала настолько прозрачной, что просвечивали кровотоки. Щеки запали, обтянув острые скулы. И глаза провалились. Из трепещущих ноздрей непрерывно сочилась кровь. При моем появлении Ксения быстро спрятала платок в кулак, но мелькнувшая ткань – когда-то белая – в свете зеленоватых кристаллов казалась сплошь черной.
– Похоже, настало время навестить башенку в центре.
Ксения встрепенулась:
– Ты спятил.
– Можно потратить целую жизнь, рыская по этим комнатам. А вот башня одна-единственная.
– Во-первых, она может рухнуть от древности в любой момент, во-вторых, она размещена над пропастью и ты не дойдешь до нее в здравом уме, а в-третьих, ты не знаешь, что там… внутри.
– Догадываюсь…
Она прикрыла глаза. Веки потемнели и истончились, словно цветочные лепестки. Кажется, что радужка и зрачок проступают через них.
– А ведь на машине я могла добраться до Герайда через пять часов… И плевать на них… они бы все равно не задержали меня, если… – Она внезапно раскрыла глаза. Даже в мертвенной зелени светящихся кристаллов они вновь были прежнего ясного синего цвета. – Но тогда бы мы не познакомились…
Мне показалось, что она смеется. Но, похоже, Ксения собиралась плакать. Только слез не было. А уже через секунду она затихла, провалившись в забытье. Постаравшись устроить ее поудобнее в «гнездышке из принесенного тряпья», я поднялся, придерживаясь за стену, постоял, собираясь с силами, и двинулся к ближайшей лестнице.
Надо было раньше это сделать. Пока состояние позволяло. Но мужества снова заглянуть за край пропасти хватило только теперь, когда рассудок и так плавился под давлением, а страх смерти отступил перед накатывающим безумием.
Длинная, абсолютно прямая, узкая – на одного человека – каменная стрела уводила в центр пропасти. Башенка на ее конце казалась страшно далекой. Не знаю, как держалось это сооружение безо всяких опор, нависнув над жадной бездной.
Чтобы сделать первый шаг, потребовалось чудовищное усилие. Незримое давление плющило, прижимая к камням. Для каждого следующего шага упорства требовалось еще больше. Мрак накатывал со всех сторон, обнимая, нашептывая, пытаясь утянуть за собой.
Шаг, еще шаг… всего лишь пятый шаг… шестой…
Что-то смотрело из темноты. Не на меня, но взгляд скользнул по касательной, и я захлебнулся криком и кровью. Стрела рассыпалась сразу за мной… Хотя возможно, мне это только казалось.
В ужасе я повалился ниц, припав к камню. Казалось, что вибрирует даже позвоночник. Впившись руками в камни, я изо всех сил зажмурился. Не могу. Если шевельнусь, ОНО снова увидит меня…
И ОНО увидело.
Я исступленно заорал, не открывая глаз. Бежать!!
Остаток пути не запомнил. Кажется, я долго полз, потому что колени, локти и ладони были содраны напрочь. Очнулся только возле каменных столбцов, удерживающих остроконечную крышу башенки. Один из них я обхватил руками так, что несколько минут никак не мог заставить себя отнять пальцы от шершавого камня.
Дошел!..
Казалось, я могу взлететь прямо сейчас, ощущая необыкновенную легкость. Стоило перешагнуть невидимую грань, как Давление логова разом пропало. Оставив звенящую пустоту, невесомость и тишину.
Я бессмысленно и счастливо заулыбался, озираясь.
Башенка… Нет, не башенка – склеп, нависший над пропастью, освещался привычными здесь зеленоватыми кристаллами, заполнившими все углы увесистыми гроздьями. В центре находился продолговатый постамент с покоящимся на нем телом, полускрытым покрывалом. В первый момент мне померещилось, что и постамент, и тело целиком вырезаны из камня. На темной, почти черной фигуре лежащего человека были отчетливо, словно резцом, обозначены черты лица, морщины, складки на одежде. Рассыпанные по постаменту пряди волос будто прорисованы кистью на его поверхности.
Старик, безбородый, но с длинными волосами. Облаченный в хламиду неясного покроя. Длинные пальцы с распухшими суставами придерживают на груди расколотый пополам шар прозрачный, заключающий внутри каждой из половинок медленный черный огонь.
Не иначе это и есть хозяин замка.
Кто угодно, только не некромант. Даже в смерти привкус его силы был пугающ, необычен и абсолютно нечеловечен.
Кратковременная эйфория постепенно исчезала, сменяясь привычной усталостью и жаждой. И еще разочарованием. Не знаю, что ожидал я найти в сокровищнице над обрывом, но от мумии тысячелетней давности определенно сейчас не будет никакого толку.
Обернувшись, я некоторое время пытался высмотреть далекую фигурку на галерее. В парящем, дышащем мраке снаружи не различал ничего. Жаль.
Что ж, остается посмотреть, ради чего я сюда… э-э, приполз.
Я невольно хихикнул. Смех показался мне странным, и я еще раз хихикнул… Засмеялся в голос.
Ха-ха… Х-ха-ха… Ха… Хи-хи… Х-ха-а-а…
И разом смеяться перестал. Во-первых, потому что искусанные губы болели, а во-вторых, я вспомнил, где уже слышал такой жуткий смех.
С силой потер лицо, приходя в себя. Присутствие не мертвой силы дразнило, как запах хлеба голодного. Откуда так тянет? Кажется, от мумии… То есть не совсем от нее, а от сферы, в которой лениво волновалось темное вещество, источающее незримую жаркую отраву.
Я на мгновение заколебался, занеся руку над неровно расколотым шаром, а потом опустил ладонь на гладкую, неожиданно ледяную скорлупу. Черный огонь метнулся внутри, потянувшись к моим пальцам.
Холод, мгновенная, разрывающая сознание и тело боль… И ток хлынувшей силы.
Блаженство…
«…Ночь, полная трепещущих огоньков… кто-то смеется, кружась в танце, приближаясь и отдаляясь, лицо только слегка похоже на человеческое, но оно прекрасно…»
«…Мальчик, горько плачущий под деревом. Отчаяние его велико, а горе по-детски беспросветно и всеобъемлюще. Сказанные кем-то слова, словно черные птицы, снуют вокруг него, клюют снова и снова – ты не станешь магом… в тебе нет силы… ты должен уйти…»
«…Всплеск, сизая вода неслышно перекатывает волны, медленные, тяжелые, будто масляные. Они скатываются с гладкого медового брюха морского дракона, свернувшегося вокруг скалы, разодранной его когтями до самой сердцевины…»
«…И снова огонь, всегда огонь, занесенные руки, рождающие молнии, чтобы убить тех, кто движется со стороны восхода…»
«…Учитель! Смотри, учитель, я могу! – Теперь уже двое мальчишек несутся по полю навстречу. Одинаковые и такие разные. Один чуть впереди, как всегда. Другой, помладше, отстает. Но оба радостные. Несут что-то в охапках…»
…Сгущенная магия – черный огонь. Чужая сила, скрепленная воспоминаниями. Плотная, горячит пальцы, сжигает изнутри.
Незнакомый, тяжелый и пронзительный взгляд возник ниоткуда. Глаза мертвеца плотно закрыты пергаментными веками, но кажется, что он смотрит. Равнодушно, безо всякого интереса, но соскочить с иглы его взора невозможно, как бабочке не слететь с булавки.
«Слишком долгая жизнь требует слишком долгой смерти…»
Я едва удерживаю вопль от нестерпимой боли его взгляда. И, собрав остатки воли, пытаюсь ударить в ответ. Мало, слишком мало… Он незыблем как геологическая платформа.
«Ты не умрешь».
Молчание длиной в целую вечность. Затем…
«Мужество вошедшего достойно награды. У тебя один вопрос или одно желание. Я слышу его вкус. Ты ищешь Мои Врата».
– Нет, – озадаченно, даже забыв на несколько мгновений о невыносимости существования, отзываюсь я. – Я ничего не знаю про Твои Врата…
«Ты хочешь найти Их?»
– Я хочу найти выход из этого места. И хочу увести отсюда Ксению.
«Одно желание. На одного. Я могу доставить только тебя туда, куда хочешь. Не медли. Время уходит».
Забилось где-то в подсознании отчаянное, замешенное на инстинкте самосохранения, малодушное: «Немедленно! Отсюда! Куда угодно! Чтобы не идти снова по проклятой дорожке через невыносимый кошмар. Потому что не дойду… Потому что теперь, когда силы восстановлены – там пройти невозможно… ОНИ увидят меня и уничтожат. И это не самое страшное…»
Я открыл рот. Хочу прочь отсюда. Немедленно!
Слова застыли, растопырившись поперек глотки, словно комья пересохшей глины. Протолкнуть невозможно. Зато внутри безумный ор и визг:
«…И даже если ИМ нет до меня дела, второй раз я не смогу… Не выдержу!!! Слишком больно. Слишком страшно. Не хочу!!!»
Я стиснул челюсти ладонями. Произнес, едва ворочая непослушным языком:
– Как выбрать нужную дверь?
«Я не то хотел спросить!!!» – забилось в ужасе внутри.
Нет. Именно это.
Опустились незримые веки, отсекая чудовищный взгляд того, кто уже не мог зваться человеком. Я, застонав от облегчения, повалился ничком на пол, жадно вдыхая запах камня и собственной крови. В голове гудело и звенело на разные лады.
Надо же. А легенды не врут. Доберешься до логова мага, преодолев тысячи препятствий, как Люц Птицедрев, и получишь исполнение одного желания. Только из всех желаний здесь останется единственное – вырваться на свободу…
Маг ответил? Я успел запомнить ответ?
Да, помню…
Теперь пойду назад.
– Ксень… Ты слышишь меня? Подожди еще немного… – Я подхватил на руки тело девушки, ставшее пугающе невесомым, словно в свертке из чужого одеяла никого уже не было и если отвести пряди спутавшихся волос, то вместо лица девушки обнажится равнодушная бумажная маска.
Может, легкость была иллюзорной. Теперь, когда сила полностью возвратилась ко мне, я чувствовал себя пьяным и, наверное, мог ворочать корабельные якоря без особых усилий. Воля затмила боль, усталость, слабость. Потом придет реакция… Потом. Сейчас нужно выбраться.
Комната с сотнями окошек нашлась сразу. Она единственная не меняла своего расположения. Она единственная осталась с тех времен, когда владелец логова еще был человеком, поэтому половина окошек слепо смотрела в миры, которых уже давно не существует. Что будет, если попытаться выйти туда?
Я уложил Ксению на пол, на груду ветхих рукописей. Меня повело, но удержаться на ногах удалось. Несколько минут тупо смотрел на собственные размозженные кисти, решаясь. Казалось, что они слишком изуродованы, чтобы касаться ее…
Можно поделиться своей силой, если полностью доверяешь?
Я сел рядом с девушкой и переплел свои разбитые пальцы с ее тонкими, холодными, прозрачными, будто выточенными изо льда. Боясь посмотреть в ее лицо и услышать, что дыхания больше нет, я пытался согреть хотя бы эти ледышки своими ладонями. Ощущение силы переполняло меня, но разделить ее с кем-то – это не то же самое, что выдрать другого из когтей смерти.
Померещилось?.. Нет, пальцы девушки и впрямь дрогнули, тихонько сжимаясь.
– Потерпи, – прошептал я. – Скоро будет солнце…
И, высвободившись, переместился к столу в центре комнаты. Мгновение рассматривал знак на его поверхности – снова заломило виски, – затем нашел на стене тусклое окошко, выходящее на здание с флюгерами. Запомнил рисунок неровной поверхности стекла. То, что я поначалу принял за потеки и некачественную работу старинных стекольщиков.
Осталось воспроизвести его. Как только удастся повторить узор в точности – первая из дверей, которую я открою, выведет нас в Набрег.
Щелкнул и послушно переместился кусочек пазла, ломая старый узор и рождая новый. Сколько здесь деталей? Тысячи две…
Взобравшись с ногами на стол, я принялся решать головоломку.
Ну и темнота…
В последнее время нам удалось подробно ознакомиться с разнообразнейшим ассортиментом темноты. Темнота подземная, темнота с оттенками, темнота ночная, темнота за пределами освещенного круга, темнота страшная, темнота абсолютная, темнота, смотрящая прямо в глаза, темнота бездонная, темнота живая и темнота мертвая…
Теперь попробуем на вкус темноту обычную, пыльную…
Я чихнул, почесал рукавом нос и попытался снова поддеть крышку люка сверху. Ветхая лестница угрожающе затрещала…
Ругнулся мысленно, но от всей души. Люк не поддавался.
Вот задачка позанятнее предыдущих… Стоит приложить чуть больше усилий, как лестница под ногами рассыплется от древности и тогда дотянуться до люка станет невозможно вообще, потому что никакой другой мебели в крохотном каменном мешке, куда вывела нас дверь из Логова Мага, не имелось.
Глупо, пережить столько всего – и задохнуться в каменной ловушке размером со шкаф.
Если подняться чуть выше, то можно попытаться высадить люк плечом. Это чревато обрушением лестницы, но попробовать стоит… Я попробовал. Плечо заныло, вызвав волну болезненных откликов по всему телу. Лестница застонала почти человеческим голосом, осыпая на пол лавину трухи. Люк не шелохнулся. А на ощупь такой хлипкий, деревянный.
– Трой, пожалей себя. – Голос Ксении прозвучал слишком отчетливо. – Он заговорен, посмотри по краям…
От неожиданности я стукнулся локтем о какой-то выступ на лестнице и невнятно ругнулся.
– Тебе лучше? – спросил мрачно, потирая ноющий локоть и поглядев куда указано.
И верно, вместо того чтобы бестолково биться здесь пойманным зверенышем, нужно было повнимательнее осмотреть люк. Вот же закрепы…
– Да, намного… – отозвалась Ксения.
Я почувствовал, как она задвигалась, освобождаясь от одеяла и поднимаясь на ноги. Медленно, неуверенно, но самостоятельно. К темноте я уже более-менее привык и мог различать силуэт девушки. Придерживаясь за лестницу, она поворачивала голову, прислушиваясь к ощущениям.
– Мы уже не в подземелье, – констатировала Ксения наконец.
– Теоретически мы должны быть в Набреге, но практически…
Глаза обожгло. От неожиданности я отшатнулся и чудом не сверзился сверху.
– Прости, пожалуйста, – виновато попросила Ксения. В ладонях ее трепетало бледное пламя. Слабенькое, едва ли ярче мерцания светляка, но отвоевавшее у тьмы изрядный кусок. И я невольно стукнул себя по лбу, спохватываясь. А ведь я мог и сам зажечь огонек. Сил хватало. Но отвык…
Вот странно… За последнее время я так мало пользуюсь магией, что начинаю думать и действовать как обычный человек.
Закрепы на углах неведомый колдун разместил грамотно. Работа очень старая, но заклятие все еще держит надежно. Придется повозиться. Но недолго. Желание обрести наконец свободу было так велико, что, по-моему, я бы без особых усилий вскрыл и Королевские Печати.
Плюнули напоследок в стены черные стрелки. Воздух наполнился привкусом проклятия. Замки щелкнули и поддались. Толкнув люк рукой, я ощутил движение. Что-то сверху посыпалось и перекатилось. Хлынул ослепительный свет. Одуряюще пахнуло теплом и свежим воздухом.
Свобода…
На самом деле свет едва сочился из каких-то неразличимых щелей, и здесь царила зыбкая полутьма. Затхлый воздух пах тленом, полиролью и мышами. А тепло вскоре сменилось тянущим, каменным холодом. Люк замкнулся и стал неразличим даже для магического взора, но оттуда явственно и неприятно сквозило.
Но все равно здесь было прекрасно. Прекрасны многочисленные картины в пыльных мешковинах, трогательно прислонившиеся друг к дружке. И превосходна старомодная мебель, сгрудившаяся по углам. И изумительны осколки разбившегося сервиза, самоцветами рассыпанные по полу. И великолепны старинные… ну хорошо, просто старые сундуки, наверняка таящие в своих недрах невероятные сокровища… И величественно уже настоящее старинное, тусклое зеркало прямо напротив в темной, треснувшей раме.
А девушка, отражающаяся в нем, просто невозможно восхитительна. Фея в бальном платье.
– Ты очень странно смотришь, – сказала восхитительная девушка настороженно. – И выглядишь ты странно… Чудовищно.
Наваждение схлынуло. Дрогнули и рассыпались призрачные силуэты в зеркале. Там отражались мы оба, сидящие на полу. Настоящие. Испачканные, взъерошенные, в порванной одежде. Лица покрыты потеками крови и грязи. Глаза ввалились от усталости. Только мы, и больше никто.
– Сколько мы уже валяемся здесь? Несколько минут или вечность?
– Что? – машинально переспросил я, вглядываясь в блеклую зеркальную поверхность. Треснувшая рама струилась, перетекая в смутные узоры. Настоящее Зеркало?.. Впрочем, какая разница. За последние пару дней я насмотрелся на редкостные диковины на сто лет вперед.
– Ты выглядишь чудовищно, – слабо улыбнувшись, повторила Ксения. – Как и положено настоящему герою. Тебя, кажется, угораздило совершить подвиг, вытаскивая нас оттуда. Расскажешь как?
– Кто знает путь, найдет и дверь, – процитировал я, отворачиваясь и радуясь тому, что здесь все-таки достаточно темно.
Никто никогда не узнает, чем заплачено за билет на выход. И уж тем более это не должна знать Ксения. Ни про то, как я полз обратно, исходя слюной и слезами… Как чистился, давясь от отвращения, прежде чем идти к ней. Ни про то, что было до… Собственное малодушие, пусть и минутное, забыть не так легко, но придется попробовать.
Ксения несколько мгновений молча смотрела на меня. Взгляд ее был осязаем и горяч. Обжечься можно.
– Не хочешь отвечать, – констатировала она наконец задумчиво. – Значит, есть что рассказать.
Я поднялся на ноги и прошелся по помещению, огибая мебель. Под подошвами захрустело стекло. Резкие звуки были неприятны, а движения причиняли боль, но сидеть пришпиленным вопросительным взглядом было еще труднее.
– Здесь когда-то была комната ритуалов, – сообщил я, рассматривая почти неразличимый узор, вырезанный на каменной стене. – А потом его превратили в… чулан. Варвары.
– Трой, ты светишься.
– Чего? – удивился я, невольно оборачиваясь.
Ксения по-прежнему сидела на полу, глядя на меня снизу вверх. На мгновение мне снова померещились складки пышной юбки вечернего платья, сверкающего драгоценностями. Но нет, это всего лишь кусок мятого полотна с россыпью фарфоровой крошки возле ее коленей.
– Искришься, – продолжила Ксения непонятным тоном. – Ты полон силой до краев. Еще немного, и она расплескается вокруг.
– Ну… был момент, когда я смог восстановить резерв, – сознался я, припоминая неистовое, почти животное счастье утоленной жажды. – Разве это плохо?
– Не знаю… – Уголки ее губ дрогнули, и она медленно отвела глаза. – Я чувствую привкус твоей силы… Она пугает.
– Она помогла нам выжить, – напомнил я сумрачно.
– Пойдем отсюда, – предложила Ксения, вставая. – А то скоро мы раскиснем и рухнем где-нибудь по дороге. Надо хоть посмотреть, куда на этот раз нас занесло… Снова дверь, – с отвращением простонала она через несколько секунд. – Ненавижу двери…