Начинающаяся зима внесла свои коррективы в расписание занятий. Лабиринт исчез, он стал в буквальном смысле слова прозрачным: листья опали и оголенные ветки складывались в причудливые узоры. Погрустнела оранжерея: деревья укутали от холодов. Закончился и сезон катания на гондолах.

– Чем займемся? – с надеждой спросил у Ани маленький Шарль.

– Я думаю, – прижала палец к губам Аня. – Чем мы занимались дома зимой? Чистили снег!

– Зачем? Для этого есть слуги, – удивленно посмотрел на принцессу Ксавье.

– Да, неудачно вспомнила… Еще ходили в театр. Может быть, попробовать самим пьесу поставить?

– Во дворце ставят спектакли, в них участвуют взрослые, им шьют костюмы, рисуют декорации. Нет, – вздохнул Шарль. – Театр – игра для взрослых, нам никто ничего не сошьет.

– И не надо, – загорелась идеей Аня. – Мы возьмем пьесу, в которой герои одеваются так, как мы. И действие происходит в похожих интерьерах.

– А разве есть такая? – усомнился граф Прованский.

– Конечно, сколько угодно. У того же Шекспира. «Гамлета» нам, конечно, не осилить, слишком сложно. Но вот «Ромео и Джульетту» попробовать можно. Грустная итальянская история про любовь.

– Фи, – сразу скис Шарль. – Девчачьи слезы и вздохи. А нет чего-нибудь боевого?

– Так она самая настоящая, боевая, – решила вступиться за Шекспира Аня. – Там на протяжении всего действия герои дерутся на шпагах.

– Тогда подходит, – поединки на шпагах – то, что не может не понравиться любому мальчишке, даже если он и принц крови. – Когда приступаем к репетициям?

– Хоть сейчас. Только нас всего трое, а в пьесе много действующих лиц. Может еще кого-нибудь позвать? Например, Людовика-младшего.

– Нашего брата? – удивились хором графы. – Он любит только одно – сидеть в своей слесарной мастерской. И оттуда никогда не выходит. Ты когда своего мужа последний раз видела?

– Э-э-э, – Аня даже вспомнить не могла.

– Вот видишь, он старается прятаться ото всех, – хмыкнул Ксавье.– Так что надо рассчитывать только на свои силы. Пиши сценарий. А мы подготовим зал и сцену.

Мальчишки определили для премьеры один из салонов, который как нельзя кстати оказался украшен огромными картинами на любовную тематику.

Аня сидела над листом бумаги и грызла перо. Допустим, она сыграет Джульетту. Что бесспорно. На роль Ромео пришлось определить Ксавье. Правда, он ей активно не нравился, Шарль гораздо милее. Но граф Артуа еще маленький, а граф Прованский хотя бы по росту ей подходил. Значит, Шарлю достанется роль Тибальта. А кто изобразит на сцене родителей, кормилицу, друга-священника? Нет, сценарий придется явно переписывать. А кто станет играть роль зрителей: хлопать и поддерживать криками артистов в нужный момент? Какой же театр без публики? И Аня отправилась на… кухню. Именно там она обнаружила недостающих артистов – сыновей-близнецов повара. Позже «нашлись» и подходящие зрители – дети служанок. Такая труппа уже вполне могла осилить шекспировскую пьесу.

– Слов много и слюней, – Графу Прованскому не понравился первый вариант сценария. – А драк мало. Неинтересно. Перепиши.

И бедная Аня вновь взялась за перо. Священника, как ни жаль, пришлось из действа убрать, постепенно исчезли и родители двух героев. Зато маленьким графам итоговый вариант понравился: драк в изобилии!

Премьеру назначили через неделю. Два графа притащили из своих гардеробов камзолы и штаны, детские шпаги, которые носили по этикету. В центре комнаты поставили стол, накрыли его до пола тяжелой скатертью. Зрители расселись прямо на полу. Часть из них – артисты и должны включаться в действо по мере развития сюжета.

– Уважаемая публика, – вышла к столу Аня. – Сегодня вы увидите самую печальную историю на свете. Жили-были в Италии две семьи: Монтекки и Капулетти. Они очень много лет враждовали между собой.

Из противоположных углов комнаты вылетели два графа и кинулись увлеченно дубасить друг друга. Затем вспомнили про шпаги и стали махать ими. «Сраженный» клинком упал Тибальт-Шарль. Ромео-Ксавье подошел к Ане и сказал: «О, Джульетта, я убил твоего брата, потому что он первый начал. Но знай, я люблю тебя». И граф упал на одно колено, неуклюже прижав две руки к сердцу. Сыновья повара подняли «бездыханного» Тибальта за руки и за ноги и перетащили за стол. Там, согнувшись в три погибели, мальчик обмотал себя простыней и вышел с другой стороны уже кормилицей.

– Дети мои, – сказал он тонким голоском. – Не хочу вмешиваться. Но знайте, родители никогда не одобрят ваш брак.

– Что же нам делать, кормилица? – сказала Джульетта.

– Вот тебе флакон с сонным ядом. Выпей его – и заснешь. А потом, когда страсти улягутся, к тебе придет Ромео и разбудит.

Джульетта выпила содержимое флакона и, громко ойкнув, упала на пол. Два сына повара вновь оказались поблизости и, подхватив с помощью «кормилицы» принцессу, отнесли ее за стол.

– Ты покусился на нашу сестру, – раздался грозный крик с другой стороны зала. И на Ромео-Ксавье кинулись мальчишки, к которым незаметно присоединился и Шарль.

– Кто угрожает нашему брату? – выскочили уже из зала другие зрители.

И началась всеобщая свалка, в которой Капулетти и Монтекки дружно «поубивали» друг друга. Остался только один Ромео. Правда, выглядел он совсем не геройски: парик съехал набок, разорванная рубашка свисала клочьям, на ногах не хватало одного башмака.

– Ах, я так долго спала, – встала прятавшаяся за столом Аня и вышла к Ромео.

– Конфликт исчерпан, – поклонился ей Ромео, показывая на «разбросанных» вокруг врагов.

– Теперь мы вместе навсегда.

И оставшиеся в зале зрители, а также участники действа на сцене «ожили» и зааплодировали. Девочки украдкой вытирали слезы. Как и сама Аня. И не важно, что шекспировская история оказалась больше похожей на сказку про Белоснежку. Главное, театр получился почти как настоящий.

Графине де Ноай поручили подготовить принцессу к предстоящему балу. Нужно познакомить ее со списком гостей, с которыми ей, следуя протоколу, предстоит обязательно общаться. Но найти девочку графиня никак не могла. И вдруг услышала странный шум, доносившийся из одного из залов. Она открыла дверь и застыла в ужасе. Принцесса – жена наследника французского престола! – обнималась с детьми служанки. А что за наряд на ней – рубашка до пола и какой-то полукруглый чепец на голове. Позор! Возмущенная графиня ринулась к королю.

– Что? – разбушевался Людовик. – Изображает из себя комедиантку? Где она?

Анну потребовали прямо со «сцены» к Его Величеству.

– Ваше высочество, – король раздраженно мерил ногами комнату из угла в угол, – развлекаться королевские особы должны, но они обязаны делать сие достойно. Я вам велю больше в комедии не играть. Займитесь подходящим для сана делом: подбирайте туалеты, заказывайте украшения. Познакомьтесь, наконец, с модисткой – мадмуазель Розой Бертен. Очень достойная женщина. Она считает, что все новое – хорошо забытое старое. Сейчас в моду входят страусиные перья. И она их удачно использует.

– Ваше Величество, я начну именно с туалетов, – послушно потупила глаза Анна. – Если… если Вы исполните свое обещание.

– Обещание? – король нахмурил лоб: у него и так много забот, неужели он еще должен помнить о капризах маленькой девчонки?

– А поездка в Париж?

– В Париж? – король удивленно посмотрел на принцессу. Да, он пару раз ей что-то такое обещал. А с другой стороны, ну и что, что обещал. Он же король. Как скажет, так и будет. – В грязном многолюдном городе юным дамам, как вы, совершенно нечего делать. Выбросьте подобные глупости из головы. И не морочьте мне голову бредовыми идеями, идите, – Людовик вновь вернулся к прерванному занятию – парикмахер делал ему маникюр.

«Ах, так, – надула губки Аня. – Ну, подожди, твое величество, птенчик Луи. Есть у меня в запасе одна хитрость».

Три старых девы – ревнительницы этикета – давно просветили Анну, как надо вести себя с придворными дамами. Она – будущая королева. А значит, выше всех в местном женском табеле о рангах. Поэтому только она имеет право первой обратиться к незнакомой даме. И пока она так не сделает, ни одна дама не считается введенной в ее круг. Аня по очереди за прошедшие полтора года поговорила, то есть познакомилась, практически со всеми дамами, «приписанными» к Версалю. Но к одной не подходила принципиально. На радость трем гарпиям и на горе отщепенке. Ею, как не трудно догадаться, была мадам Дюбарри. После историй с письмом и колдовским заговором Аня сторонилась фаворитки короля, ни в какие контакты с ней не вступала. Но теперь, в свете задуманного, это оказалось как нельзя на руку. И Аня разработала специальный план: на каком-нибудь очередном светском сборище она намеренно шла к Дюбарри, и, почти дойдя до нее, вдруг начинала говорить с кем-нибудь рядом и уходила в другую сторону. Двор с восторгом наблюдал за поединком. Графиня нервничала и дергалась, ее явно игнорировали. Она осталась одна непредставленная! Вместо любовных утех Людовик теперь полной ложкой черпал женские истерики. «Девчонка загоняет меня в угол, – кричала графиня. – Она смешала меня с грязью. Надо мной смеется весь Версаль вплоть до последнего конюха! А Вы, – разъяренной тигрицей кидалась она на старика, – молчите и не можете обуздать иностранку». Людовик морщился, но предпочитал не вмешиваться. Встревать в спор двух женщин – себе дороже, растерзают. Пусть сами разбираются. Но однажды, когда он в очередной раз пришел в спальню графини, дверь оказалась закрытой на задвижку. Перед ним, королем великой Франции!

Рассвирепевший Людовик опять вызвал к себе принцессу.

– Вы посылали за мной? – с ангельской покорностью на лице впорхнула в королевский кабинет Анна.

– Дорогая, – дипломатично начал король, – тут приходили ювелиры. Они сделали удивительной красоты колье. Я решил, что вам оно очень подойдет…

– Я не люблю новые украшения, и дорожу Вашим первым подарком, – сказала принцесса, поправляя на шее прозрачный стеклянный шарик на золотой цепочке.

– Хорошо,… говорите, – король решил играть в открытую.

– Па-риж, – тихо сказала гостья.

– При чем здесь Париж? – не понял Людовик.

– Вы обещали мне, что я туда поеду.

– Что там делать принцессе? – начал возмущаться король, но, увидев, что девушка уже развернулась, чтобы уйти, Людовик остановил ее: – Ладно. Слово короля. Сегодня же переговорю с главным церемониймейстером, чтобы разработали программу вашего первого выезда в Париж. Могу считать, что мы договорились?

– Можете.

– И когда ЭТО произойдет? Что мне передать графине?

– Первого января будет бал, в честь встречи нового года. Хороший повод, чтобы познакомиться. Не правда ли, Ваше Величество? – и Анна склонилась перед королем в глубоком поклоне.

Сияли шелка и бриллианты, золотые пуговицы на камзолах: разодетые дамы под ручку с не менее разодетыми кавалерами прогуливались по Зеркальной галерее из конца в конец. Сегодня зал самый красивый во всем дворце. Три тысячи горящих свечей отражаются в зеркалах, кажется, что стены пылают. И хотя придворные упорно делали вид, что мило болтают друг с другом, они не спускали глаз с двух персонажей, которые находились пока в разных углах галереи. Но вот принцесса решительным шагом направилась к мадам Дюбарри. Чуть склонив голову, произнесла даме несколько слов. Дюбарри буквально упала в поклоне. Знакомство состоялось. И ночью счастливого короля допустили к ложу фаворитки.

Анна стала с нетерпением ждать поездки в Париж. Но она забыла о самой главной привилегии королей: они никогда никуда не торопятся. Прошло еще целых полтора года (!), прежде чем был подготовлен первый выезд принцессы в Париж.