Вражеские автоматчики просочились через нашу передовую линию в районе улицы Некрасова. Видимо, у противника не было достаточных резервов для контратаки на всем участке 2-го батальона, и он шел на авантюру, намереваясь нанести внезапный удар по штабу истребительного отряда и, вызвав панику, дезорганизовать нашу оборону.
Гитлеровцы старались создать впечатление, что их очень много. Они подняли отчаянный шум, открыли беспорядочную пальбу, кричали, пускали ракеты, подожгли несколько домов.
Группа Красотченко, несмотря на свою малочисленность, быстро продвигалась вперед. Истребители действовали сплоченно и решительно. Перебегая от дома к дому, они тщательно проверяли каждое строение, вышибали врага гранатами…
Впереди послышался булькающий звук немецкого пулемета.
Красотченко подполз к плетню и, осторожно раздвинув прутья, заглянул в образовавшуюся щель.
За невысоким забором он увидел двух гитлеровцев. Они были от него шагах в семидесяти, не больше.
Уже рассвело, и Красотченко мог хорошо рассмотреть их. Один высокий, с квадратными плечами и холеным белым лицом, был офицер, другой поменьше — серый, малоприметный. Они стояли вполоборота к нему и смотрели куда-то влево.
Впервые Красотченко видел так близко от себя врага. Было что-то наглое и вызывающее во всей фигуре фашистского офицера, в его самоуверенной позе, в небрежном повороте головы.
Красотченко вскинул автомат и, не торопясь, прицелился…
Он видел, как надломился и упал офицер, как осел на землю второй гитлеровец.
Красотченко подошел к убитым. Офицер лежал навзничь, громадный, белесый. На груди его тускло блестела какая-то медаль. В траве валялся ручной пулемет…
«Всех вас ждет такой же конец на чужой земле», — с холодной ненавистью подумал Красотченко.
А. И. Красотченко.
Уверенность и спокойствие владели с этой минуты его поступками. Отказал автомат. Он отдал его раненому красноармейцу и взял у него винтовку.
Пуля ударила в цевье винтовки, и отлетевший соколок вонзился Красотченко в щеку, но он сейчас же позабыл об этом. Хотелось одного: идти вперед и видеть, как падают сраженными на землю ненавистные вражеские солдаты.
На Аксеновом бугре истребители попали под перекрестный огонь. Пришлось занять пустой окоп и отстреливаться. Положение создалось тяжелое. Фашисты наседали.
Но тут по ходу сообщения подоспела группа красноармейцев во главе с лейтенантом Желудевым. С ними были старшина Родных и Валентин Куколкин.
Бойцы дружно поднялись в атаку.
Отважно действовал старшина Родных. Красотченко запомнилось его дышавшее энергией, словно помолодевшее лицо, решительный взгляд голубых глаз…
Это была последняя встреча Красотченко с Георгием Александровичем Родных.
Полчаса спустя, продвигаясь со своей группой вдоль одного из оврагов, он увидел старшину Родных, лежавшего на дне неглубокого окопа.
Красотченко наклонился к нему. Георгий Александрович был мертв…
Не успел Красотченко, выпрыгнув из окопа, сделать несколько шагов, как над ухом у него взвизгнула пуля. Он отскочил в сторону, стал за печь, торчавшую посреди какого-то пожарища.
Вскоре он обнаружил врага. Гитлеровец находился по ту сторону оврага. Он притаился в палисаднике, в траве. Поднимет голову, выстрелит и снова спрячется.
Начался поединок. После третьего выстрела Красотченко голова противника больше не поднялась.
Красотченко осмотрелся. Бойцы его продвинулись вперед, он остался один. Решил зайти в ближний дом, пока выяснится обстановка.
Держа наготове гранату, обошел комнаты. В доме никого не было.
Вышел на крыльцо. Широкое, с резным навесом, оно было забито по бокам досками. Отсюда открывался хороший обзор местности. Красотченко подумал, что, находясь здесь, да будет незаметен для врага…
В это мгновение его ранило. Как выяснилось потом, пуля попала Красотченко в левое плечо, перебила ключицу и вышла над лопаткой. Но сейчас у него было ощущение, будто обожгло спину. Показалось, что выстрелил кто-то сзади. Возникло недоверие к себе: неужели плохо осмотрел дом?..
Выругался, вскочил в комнату. Ноги подкосились, он упал лицом вниз и потерял сознание…
Придя в себя, решил, что до последней минуты будет бороться за жизнь. Собрался с силами, пошевелил рукой, повернул голову. Но подняться не смог. При каждом движении острая боль пронизывала все тело…
Поблизости слышались выстрелы.
Красотченко позвал на помощь, но вместо своего голоса услышал хриплый стон.
Больше всего угнетало сознание своей беспомощности. Если бы в дом вошли гитлеровцы, они могли бы взять его голыми руками. Оказаться во власти врага было хуже смерти…
Он не помнил, сколько длилось ожидание: может быть, час, может, всего пять-десять минут…
Услышал на крыльце шаги, тяжелые, неторопливые.
Кто? Свои или фашисты?..
Шаги отдавались в ушах громче, чем выстрелы.
Вошел незнакомый боец. Наклонился над Красотченко.
Радость была так же остра, как боль.
Красотченко нашел в себе силы сказать, что в сумке бинт и складной нож.
Боец разрезал шинель и гимнастерку, перевязал рану. Уходя, пообещал прислать кого-нибудь из истребительного отряда…
Потом пришли старший сержант Котов, Валентин Куколки и и Володя Михота. Котов и Куколкин подняли Красотченко и понесли. Михота прикрывал их огнем из автомата.
Сознание то потухало, то снова возвращалось к Красотченко. Все вокруг виделось, как в тумане…