Памятуя о прошлой погоне, в этот раз отступали в предельном темпе, несколько раз меняя направление движения, с тем чтобы не натолкнуться на горячую встречу темпераментных южан, вышедших наперехват. В целом, возвращение к Круксау вышло едва ли более рутинным, чем поход в соседнее село за вином и бабами. Если не считать один случай, когда из местной берлоги, поблизости от которой отряд устраивался на ночевку, подняли пластинчатого оведа, местный вариант медведя, только вместо меха, эта скотина отрастила чудовищные залежи сала прикрытые поверх ороговевшими пластинами брони. В теории, эта устрашающая зверюга не слишком агрессивна, в теплое время года, поскольку питается в основном растительной пищей. Однако, здесь она оказалась поднятой из спячки в не самом добром расположении духа, да еще и с пустым брюхом, а диета предполагающая исключительно сосание лапы, привела его в совершеннейшее неистовство. В брюхе пусто, а еда бегает, и что еще хуже — орет, привлекая внимание.

Благодаря своей комплекции, естественного врага у этой зверюги не было, охотиться на оведов тоже как то было не очень популярно, то ли из-за никакой практической ценности трофея, с которого ни шкуры приличной, ни мяса съедобного мало-мальски не взять, жир один, то ли из-за того, что из таких охотников возвращалась в исходном виде едва ли половина, но в целом с людьми они жили в относительном мире. Оведы втихую иногда подъедали посевы, а люди, иногда, собравшись гуртом забивали такого вредителя, справляя затем торжественный пир по поводу победы над опасным зверем, а заодно и поминки, без них вообще редко обходилось в таких случаях. Тушу, как правило, прикапывали, жрать ее желающих находилось немного даже в лесу. Были попытки варить из жира зверюги мыло, но, прямо скажем, если живой овед пах хреново, то дохлый смердел так, что приличному человеку с таким ароматом не скрыться было даже на конюшне. В общем и с этой стороны зверем он оказался бесполезным, на свое счастье.

Однако, люди разбивавшие лагерь о его бесполезности думали в последнюю очередь, поскольку когда рядом с тобой из под снега откапывается туша весом в добрую сотню стоунов, первое желание возникающее на грани сознания — это оказаться от нее подальше, и желательно с чем-нибудь поубойнее. Не успело чудовище даже откопаться целиком, как в его голову ударила первая пуля. Многие полагают, что раз попал в нее, так и все, готова зверюга. Да вот незадача, даже медведь имеет зону пригодную для поражения наверняка, всего в пару спичечных коробков размером, и если туда не попасть, все чего добьетесь, это сорванный скальп или покалеченная челюсть, так вышло и тут. Контузили зверюгу, заставив отступить на полшага назад и замолчать, на том первый успех и завершился.

Вылетевший из уже поставленной палатки Сагитт, с ружьем наперевес, оценил обстановку и всадил пулю из своего оружия именно туда, куда было нужно — под шею, где проходила большая часть кровеносных сосудов и нервных узлов, одним выстрелом перебив позвоночник чудовища.

Я с любопытством следил за их действиями, готовый в случае необходимости прикончить этого лысого медведя. Надо заметить, что о повадках этого животного мне рассказали несколько позже, но не будем забегать вперед. Что меня несказанно порадовало сейчас, так это оперативная и слаженная работа бойцов, уже превратившихся в действительно боеспособное подразделение, способное принимать решения в нештатной ситуации самостоятельно, не требуя моего вмешательства. Многие склонны недооценивать сообразительность наших предков, а ведь отсталость технологий вовсе не равнозначна низкому интеллекту. Так что в достаточно быстром освоении новой техники не было ничего странного. А в остальном, путешествие к временному пристанищу герцога Ольтира, прошло совершенно без приключений. Прибытие наше, впрочем не оправдало ожиданий. Да, неорганизованная толпа дурно пахнущих людей, вынужденных больше месяца обходиться без должной гигиены, вооруженных абы как, и ко всему прочему — еще и усталых до смерти, никак не производила впечатления победителей. Так что, наш отряд молча дошел до отведенных казарм, не считая приветствий знакомых, встречавшихся по пути, с которыми диалог сводился в основном к обещанию рассказать при встрече: «как мы надрали задницу Ордену».

Разместившись на свободных местах в казарме, каковых в наличии было много больше, чем солдат, люди занялись своими делами. Кто-то пошел за водой, чтобы помыться наконец, кто-то сразу растянулся на предмет поспать в человеческих условиях, впервые за долгое время, некоторые отправились на разведку на камбуз, с целью раздобыть чего то более приличного, нежели солонина или копчености, осточертевшие еще за время похода. Я же, тем временем, отправился напрашиваться на общение с местным руководством. Ввиду того, что доспех по прежнему зиял прорубленными дырами и темнел пятнами копоти, пришлось заглянуть для начала в оружейную, стрясти с тамошних обитателей новую кирасу и шлем, которые я и переодел перед визитом. Негоже, все же показываться в неприглядном виде на публике. Мне то все равно, а вот окружающие могут и не оценить, что вполне можете затруднить последующее принятие некоторых решений.

Встретивший меня адъютант герцога, настороженно осведомился:

— Вы уже здесь? Надеюсь, вы не полностью разбиты?

— Не спешите с выводами, сударь. Полный отчет о наших достижениях и потерях я предоставлю только герцогу, надеюсь, вы потрудитесь доложить обо мне?

Тот слегка дернул уголком рта, как будто мое присутствие его невероятно раздражало, однако воспитание не давало этому недовольству вырваться наружу, после чего все же поднялся, и молча скрылся за дверью, грохоча сапогами по дереву ступеней лестницы. Уже через минуту он вернулся, каким-то образом умудряясь выражать недовольство сохраняя при этом совершенно умиротворенное лицо. Ничего не скажешь — аристократ в энном поколении.

— Совет назначен на завтра, после заката вас будут ждать полковники и сам герцог, постарайтесь не опаздывать. И еще — он окинул мое одеяние взглядом, — постарайтесь подыскать что-нибудь поприличнее из одежды.

Вероятно он говорил что-то еще, но мое восприятие было занято другим, легонько скрипнула та же дверь, по которой спустился Флак, и оттуда вышел. Хотя нет, «вышел» здесь будет неверное слово. Точнее даже воздвигся этот тип. Настолько огромный, что для того чтобы протиснуться в дверь, ему пришлось сложиться едва ли не вдвое, его расу я сходу бы назвать затруднился, темнокожий, почти негр, с раскосыми глазами, он походил на странную смесь множества самых причудливых рас. По одежде, я бы сказал, что он принадлежит к воинам, кожаный доспех с нашитыми поверх пластинами, явно о том говорил, однако от него не просто веяло, но разило холодом, да и оружие его — навевало определенные мысли. Представьте себе сосну, хорошую такую, почти пригодную для корабельной мачты, длинной в рост человека, на которую поверх насажен череп такой зверюги, что даже в дохлом состоянии она вызывала омерзение, и все это обмотано цепочками, какими то амулетами, свисающими с этого орудия и позвякивающих в такт шагам. Не знаю, как хозяину данного изделия удалось добиться такого эффекта, но даже звон их будил какое-то глубинное беспокойство. Это у меня то, покойника, представляю каковы ощущения у живых.

Должен отметить, что данное разглядывание, было процессом обоюдным, и меня он рассматривал с не меньшим удивлением. По-видимому, узрел родственную душу. После чего осклабился, демонстрируя не совсем ровный прикус, и перехватив свой посох-дубину наперевес, ткнул навершием в мою сторону:

— Имашшах, что вернуло тебя в тварный мир?

Ну и голос, в нем явственно читалось горячее дыхание саванн, с соответствующими обитателями. Я только пожал плечами, ответив:

— Кто вернул, те уж далече. А моего мнения по данному вопросу они узнать не удосужились.

Похоже его такое объяснение вполне удовлетворило, во всяком случае дубину народной войны он опустил. Впрочем, некоторая настороженность немедленно сменилась совершенно беспардонным любопытством. Задумчиво потирая подбородок и клацая по полу сапогами с набойками, он двинулся вокруг меня, бормоча какие-то мантры. Наконец, удовлетворенный осмотром, кивнул своим мыслям и сложив руки на навершии посоха, отполированного множеством прикосновений, он посмотрел на меня исподлобья. Что, надо заметить, получилось у него на удивление естественно. Умеет человек создать образ мизантропа.

Флак, догадавшийся что его никто на данный момент не слушает, напомнил о себе:

— Мбаи, здесь все же не зоопарк, может пообщаетесь где-нибудь еще?

Тот в ответ бросил на него такой взгляд, что даже мне не по себе стало, а адъютант герцога и глазом не повел, несмотря на недвусмысленные слова этого шамана:

— Будешь говорить много, будет зоопарк, у меня больное воображение и сил в достатке.

После чего повернулся ко мне:

— Имашшах, нам переговорить надобно, идем со мной. Сейчас.

В принципе, у меня тоже накопилось множество вопросов, так что я решил принять его предложение, после чего мы отправились к его дому, который, как он отметил, находится в пригороде. Мы, должно быть, представляли собой колоритнейшую пару. Сами посудите — рыцарь, гудящий как консервная банка с давно протухшей мясной начинкой, да шаман с лексиконом соответствующим представителю племен с богатыми традициями в одной, несколько специфической, области кулинарии.

По пути мы лишь пару раз остановились у лоточников, где мой спутник приобрел основательных размеров окорок, и нимало не смущаясь окружающей толчеи принялся на ходу смачно откусывать от него приличных размеров куски. Второй остановкой стал продавец чего-то напоминающего пиво, в бочонках, литров на двадцать каждый. И вот так, с дубиной в петле за плечами, окороком в одной руке и емкостью с хмельным напитком на плече, он и двигался по людной улице, напоминая ледокол. Он даже не пытался уворачиваться от прохожих, если кто-то попадался на его пути, то такого незадачливого типа представитель малых народностей дальнего юга просто брал на таран, не снижая темпа движения. Высказывать претензии, в общем, как-то никто не пытался. Постепенно, по мере удаления от центра, численность людей вокруг уменьшалась вместе с достатком жильцов. Дома становились все ниже и более массивными, за ними прятались прилепившиеся к стенам хибарки совсем уж жалкого вида. То ли сараи, то ли жилье малоимущих граждан, не разберешь. И уже на подходе к городским воротам, мы наткнулись на удивительных представителей местного общественного дна. Шестерка грязных типов, вышедших развязной походкой из проулка, была грязной в самом буквальном смысле, оная субстанция едва не отваливалась с них пластами. Даже я, лишенный обоняния, умудрялся ее осязать, казалось еще немного и запах станет видимым. Более того, эти красавцы органично вписались бы в общество панков, существуй такое сообщество в здешнем мире. Самые причудливые прически, выстриженные какими-то клоками, обилие колец и прочих металлических украшений, ювелирная ценность которых неуклонно стремилась к нулю, и самое главное — самые разнообразные следы травм. От рваных ноздрей, до непременной деревянной ноги и одного глаза у предводителя. Только попугая и не хватает, вылитый Джон Сильвер был бы. Честно говоря, я представлял себе грабителей немного по другому — здоровые громилы, шириной эдак в половину моего роста, произошедшие от гориллы и по какому-то недоразумению природы, или по божественному недосмотру, получившие зачатки разума и членораздельной речи. А тут, какие-то доходяги, как будто сбежавшие из приюта для калек. Бросив взгляд на их вооружение, я поправился — очень злые калеки. Не сказать чтобы оно выглядело внушительно, но толстые палки, последняя треть которых окована металлом как-то не слишком миролюбиво выглядит, как и кистени, в руках у двоих крайних типов.

— Ну че уставились, господа хорошие? — наконец разродился один из них. — Гоните звонкую, канис!

Мы с Мбаи только переглянулись, после чего он прогудел, как церковный колокол:

— Я не понимаю тебя имашшах, жить надоело?

Как я и ожидал, к долгим философским диспутам данная публика склонна не была, предпочитая разрешать сомнения с помощью грубой силы и численного преимущества. Так и сейчас, догадавшись, что всерьез их не восприняли, орлы городских трущоб прибегли к своему излюбленному аргументу — насильственной экспроприации чужой собственности. Точнее, только совершили попытку, причем для ее пресечения, мне даже вмешиваться не пришлось. Находившийся на плече бочонок, внезапно врезался в наиболее говорливого представителя этой шайки, сметая тщедушное тело, последовавший за ним недоеденный окорок так же нашел свою жертву, которая с проклятьями терла глаза, аккурат по которым и пришелся мясной презент. Остальных же Мбаи уработал с помощью своей палицы. И не просите, я не могу называть ЭТО посохом. Уже через пару ударов, горизонт расчистился. Вот чему я никогда не перестану удивляться, так это способностям такой публики к бегству. Если у них что и получается хорошо, так это драпать, когда прижмут хвост. Надо ли удивляться, что менее удачливых подельников они так и оставили позади, на милость победителя, за которым осталось поле боя?

С сожалением осмотрев останки своей закуски, шаман, вздохнув, только махнул мне рукой, и двинулся все в том же направлении, бережно перевесив свой рабочий инструмент за спину. Будь я проклят, если череп, минуту назад окрасившийся кровью нападавших, не был снова желт, как и положено приличной старой кости, несмотря на то, что его никто не вытирал. Да и ухмылка у него какая-то нарисовалась, сытая. Я встряхнул головой, списав увиденное на невнимательность, хотя даже будь оно именно так, можно было бы и не удивляться.

До жилища Мбаи мы добрались уже скоро, не прошло и десяти минут. По традициям жанра, ему полагалось бы обитать в хижине с чучелом крокодила под потолком, однако этот дом сделал бы честь любому купцу. А с другой стороны, здесь маги, по сути и были теми же купцами, разве что продавали несколько специфические товары и услуги, которые тем не менее, пользовались немалой популярностью среди населения.

Открыв калитку, не имеющую никаких запоров, более того, единственным ее украшением оказался лишь затейливый орнамент. И было у меня подозрение, что он тут далеко не для красоты. Внутреннее убранство двора, так же отличалось определенным стилем, охарактеризовать который одним словом можно было как «запустение». Вымахавшие в человеческий рост и засохшие по осени сорные травы, деревья, с капами и грибами-вешенками обосновавшихся на них, явно не свидетельствовали об уходе за садом. Дорожка к дому, из потемневшей от времени брусчатки, была устлана прошлогодними листьями, которые никто не потрудился убрать, и даже снег был убран ровно настолько, чтобы можно было пройти.

Дверь в дом, в отличие от калитки, была уже намного основательнее. Окованная медными полосами, с бронзовым кольцом, зажатым в пасти некой мифической зверюги. А я то ожидал, как минимум звонка. Как ни странно, даже такая основательная дверь так же не была заперта, во всяком случае Мбаи просто потянул ее на себя, и кивком головы предложил мне заходить, что я и сделал. Убранство гостиной, в целом колебалось между бардаком и роскошью, а если точнее, то аккуратно сочетало одно с другим. Насаженные на кочергу фрукты, запеченные в камине, стояли прислоненными к резному столику инкрустированному множеством камней, заляпав его поверхность вытекшим и уже застывшим соком. Слипшиеся от пролитого вина шкуры на полу, которое уже давно успело высохнуть, оставив после себя красное пятно, на каменном полу по соседству. Во всяком случае, мне кажется что это было вино, хотя может и нет. На верхних полках стеллажа угнездились статуэтки, вповалку, как будто небрежно убранные и забытые, а на остальных разместились коробки и банки, с самым разнообразным содержимым: травы, камни, в некоторых что-то скреблось, другие безмолвствовали… Выглядело все это как некий гибрид жилища завзятого холостяка с подсобным помещением заводской столовой. Не хватало только вечно пьяного грузчика для антуража.

Не задерживаясь особо, Мбаи проследовал по лестнице наверх. Бедное творение местных зодчих скрипело под его поступью, будто угрожая проломиться в любой момент. Делать нечего, пришлось подняться следом за ним. Открыв дверь в лабораторию, шаман смахнул с кресла какие-то крошки и шелуху, а также прочий мелкий мусор, ткнул в него пальцем и предложил мне присесть, в своей манере:

— Прижми задницу, имашшах.

Попутно, он достал жаровню, водрузив ее прямо на стол, сыпанул в нее угля с горкой, и ткнув пальцем разом ее запалил докрасна, так что при этом несколько углей разлетелись по комнате, и теперь дымили по углам. К счастью, каменный пол гарантировал отсутствие возгораний, однако судя по отметинам на шторах, парень не слишком то беспокоится о пожарной безопасности, по их виду можно было бы предположить, что это была единственная вещь, спасенная погорельцами, с которой они не нашли сил расстаться. Вся в прожженных дырах, с опаленными и засаленными местами. Похоже об нее и руки вытирали не раз. Тем временем, Мбаи открыл небольшую коробку, стоявшую рядом с металлическим столом, скорее даже верстаком, и извлек из нее аккуратный шар, без единого шва, по видимому сделанный из латуни, судя по желтоватому отблеску на его поверхности. Покрутил его в руках и закопал в угли, после чего наконец обратил внимание на меня.

— Итак, имашшах, расскажи мне о себе.

Не видя в том ничего дурного, я пустился в рассказ, опуская незначительные подробности. Полуприкрыв глаза Мбаи слушал. Когда я дошел до момента, когда воевал с охраной, он на секунду приподнялся, сунул руку в угли и выудил оттуда все тот же шар. После чего стукнул его сверху легонько, так что через мгновение у него в руке оказалась чаша, наполненная чем то дымящимся.

— Армейские рационы. — счел нужным пояснить он. Вот те на, а я то ожидал ритуала какого. Н-да, а тут аналог микроволновки и супа быстрого приготовления.

Пока я продолжал рассказ, он уплетал эту консерву ножом. Когда речь дошла до портала, он пододвинул мне кусок бумаги, которым, наверное, можно было укутать целого быка, и попросил зарисовать, насколько возможно в подробностях. На память нынче я не жаловался, так что изобразил ее с геометрической точностью, каковую и пододвинул к нему. Я всякого ожидал, но не того что он подавится недоеденным продуктом, после чего будет кашляя прыгать по комнате, и наконец разразится диким, первобытным хохотом, складываясь пополам и хлопая себя ладонями по бедрам. Наконец, я дождался от него комментария. По прежнему, периодически всхрюкивая и вытирая выступившие слезы, он произнес:

— Имашшах, ты…ой… убил меня. Знаешь что ты сделал? Вот это — тут он потряс передо мною листом с зарисовкой печати, — портал, с помощью которого избавляются от опасных отходов. Он вообще не предназначен для безопасной транспортировки живых существ. И мало того, вместо копеечного источника энергии, ты угробил драгоценнейший фолиант, за который тут многие бы отдали если не жизнь, то правую руку точно.

Тут он снова расхохотался. По идее, мне полагалось бы почувствовать себя идиотом, однако на деле я прекрасно осознавал, что альтернативы тогда у меня в общем то не было. Так что ладно, пусть смеется. Тем более, что кое-какие заметки из перевода в памяти у меня остались. Авось пригодятся.

— Ладно, имашшах, пожалуй к делу. Итак, для начала посмотрим, на что ты в принципе годен, затем будем думать. Вопросы?

— Только один, кем ты меня все время обзываешь?

— А, не обращай внимания, — отмахнулся он, — это всего лишь типичное обращение у нас в племенах ко всем, кто не мы. То есть, к племени Нганга, мы обращаемся по их имени, они к нам У'Мбаи, и так далее. А все прочие — имашшах. Чужаки, проще говоря.

— Погоди, так что, Мбаи — это не твое имя?

Тот только фыркнул:

— Я что, совсем умалишенный, представляться всем своим истинным именем? Тем более, что я здесь единственный мбаи. И раз уж речь зашла об именах, может подскажешь, как к тебе самому обращаться?

Настала моя очередь жать плечами:

— Понятия не имею, если честно. Его не знал ни я, и никто из тех, кто любезно поделился со мной памятью.

Мбаи немного задумался, побарабанил пальцами по крышке стола, и изрек:

— Так не годится, люди должны знать, кто ими командует, и потом, не обращаться же мне к тебе «эй ты!»? Будешь зваться О'Бурони, если не против.

— Надеюсь это не значит «желтый земляной червяк»?

Тот сдавленно фыркнул, снова, но все же ответил:

— Нет, всего лишь «человек издалека». Я сомневаюсь, что здесь многие говорят на нашем диалекте, а так, похоже будет немного на выходца с Ойского архипелага. Это, кстати, объяснит и странноватый акцент.

На том и порешив, дальше мы занялись уже сугубо техническими, точнее магическими вопросами. Куча тестов, вопросы, напоминающие анкеты психиатра, разнообразные булькающие жидкости капавшие на кожу, окуривание какими-то травами. В общем полный набор для желающих почувствовать себя причастными к мистическим таинствам. После каждой из процедур, Мбаи помечал что-то на очередном огрызке бумаги, а затем укладывал их в общую стопку на столе. К вечеру он засел за расчерчивание таблицы, обложившись своими записями, я же, предоставленный сам себе, бродил по его дому, осматривая разнообразные экспонаты, в изобилии попадавшиеся в самых неожиданных местах. Предназначение многих от меня совершенно ускользало. Если меч, запаянный в стеклянную колбу, я еще мог представить, для чего используется, то вот для чего нужна дикая мешанина игл, как будто заиндевевший свернувшийся еж внезапно стал стальным, я представлял слабо. Подумав, решил ее не трогать. Мало ли что. Затем попадались вещицы попроще, вроде амулетов на цепочке. Предназначение их было не ясно, но в целом удивляли они не слишком. Так я и ходил, как по музею, без экскурсовода, пока меня не окликнул Мбаи.

— Значит так, О'Бурони, привыкай-привыкай, теперь это твое имя. Так вот, судя по тому что я вычислил, с управляющими контурами у тебя мертво. Они не просто заглушены, а отсутствуют как факт. Вообще, похоже твои создатели просто убрали все, что им казалось непонятным. Во-вторых, посвящение богам у тебя так же, начисто отсутствует. Тут ситуация двоякая. С одной стороны, ты не можешь пользоваться могущественными заклятьями своего покровителя, а с другой — на тебя не подействует заточенное под определенного бога встречное плетение. Так что тут по нулям выходит, пользоваться можешь только своим запасом, который, кстати говоря, не очень то у тебя велик. Ну и в остальном примерно то же. Маскировка, в общем то, тоже неплохая штатно, покуда ты не тратишь силы — фонишь не больше, чем старый покойник под кустами. В городе, где ежедневно кто-то погибает, это не критично, да и в поле, пожалуй, немногие обратят внимание на эманации такого уровня. В целом, работа аккуратная, но не слишком революционная. Думаю, создатель твой, смог бы претендовать на степень магистра в Имперской Академии Магов, не более. Для архимага, или тем более, Высшего, это слишком просто.

— Не сказать, чтобы я был сильно поражен, честно говоря, но спасибо.

Уже поднимаясь, чтобы двинуться в свою скромную обитель, мне по затылку шваркнулся довольно увесистый предмет, обернувшись, я обнаружил небольшую книгу, в кожаном переплете, с застежкой поперек. Подняв и взвесив ее на руке, я осведомился:

— И что мне этим делать?

Тот пожал плечами, и ехидно заметил:

— Можешь под ножку кресла подложить, или на растопку пустить. Но я бы посоветовал все же ее прочитать, глядишь чего и проникнет в мозг. Пользуйся.

Покинув обитель шамана, я отправился обратно, в свое временное пристанище. На удивление, ночью городок оказался недурственно освещен, в центре, на расстоянии видимости маячили вооруженные патрули, демонстрируя гражданам что они в безопасности. Из недр кабаков доносилась бодрая музыка, звон посуды и женский смех. Гуляют как в последний раз, подумалось мне. До своих покоев добраться удалось совершенно без помех. Заперев дверь, я погрузился в изучение презентованной мне книги. Поскольку язык пришлось «вспоминать» и соотносить с речью, дело двигалось не слишком быстро. Пожалуй, местные школьники начальных классов справились бы с подобным заданием быстрее, но я непривередлив, да и вся ночь впереди. Заглавие, начертанное искусной рукой, заставило усмехнуться. А как еще прикажете воспринимать подобную велеречивость: «Краткое руководство воспитанника злокозненных наук и помыслов чернее ночи»? Либо заглавие принадлежало перу человека с крайне специфическим юмором, либо в нем умер великий маркетолог, поскольку одним заглавием продажи такой вещицы он наверняка сумел вздуть до небес.

Введение, прославляющее избранный путь и нахваливающее читателя, я так же пропустил, пробежав его глазами наискосок. Дальше уже пошли более академические данные, эмпирически выведенные зависимости и расчетные формулы, с комментариями. Этакое пособие для чернокнижника первого курса. С интересом я погрузился в чтение, отмечая определенные моменты для себя, на будущее. Во многом, наука сия оказалась ничем не отличающейся от земной физики. Законы природы соблюдались и здесь в той же мере. Например закон сохранения энергии, по прежнему обойти было невозможно. И могущество мага зависело не столько от его запаса силы, которую всегда можно было пополнить в сторонних источниках, а от эффективности использования ее. Что толку в огромном запасе, если коэффициент полезного действия немногим выше нуля? И чем выше поднимался по лестнице маг, тем более эффективно распоряжался он своей энергией. Создавались все более сложные и органично дополняющие друг друга плетения, и уже недалек был тот день, когда им станет не хватать возможностей одного мага и поневоле придется додуматься до узкой специализации. Это проглядывало и сейчас, но пока еще не так явно.

Когда за окном забрезжил рассвет, книга обзавелась закладкой и отправилась в багаж, а я тем временем, решил навестить своих подчиненных. Уже почти дотронувшись до засова, я вдруг ощутил тонкий холодок сверху, а так же утекающие жизни. Понимая, что случилось что-то весьма недоброе, я рванул преграду в сторону, с мясом выдрав тяжеленный замок, и едва не убив дверью стражника. Рявкнув караульным: «За мной, бегом!» прыжками взлетел наверх, отметив пару солдат, которые так и остались на посту, нелепо привалившись к стенам. Кто бы их не прикончил, сделал он это очень быстро и аккуратно, не пролив крови и ни звуком не выдав своего присутствия. Влетев в покои герцога, я обнаружил его с обнаженным клинком перед нападавшими, прикрывая собой своих жену и дочь. А вот гости меня немного удивили. Две особы в темно-серых комбинезонах, которые слишком явно очерчивали женские фигуры, не оставляя никаких сомнений.

— Должен заметить, дамы, что я хоть и не люблю применять насилие к женщинам, но если уж они сторонницы равноправия, это вынуждает меня пойти им навстречу и относиться к ним так же, как и к другим противникам.

Да, как я уже говорил, с фехтованием у меня опыт был не слишком велик, а если точнее — то полагаться приходилось исключительно на свою скорость и силу. Обычно это позволяло закончить бой одним-двумя ударами, поскольку противник за мною банально не успевал. Здесь же я просчитался. Мой палаш играючи был отведен в сторону, а когда я провалился по инерции за ним вперед, два клинка по очереди врезались в боковые щели на стыке пластин кирасы и под ключицу. Обе раны были бы смертельны для человека, однако у меня был припасен небольшой сюрприз. Вместо того чтобы падать, я выпустил клинок и мощнейшим апперкотом отправил одну дамочку в полет до ближайшей стены. Вторая отскочила, провернув и выдрав клинок из раны. Не давая ей опомниться, я достал из импровизированной кобуры на поясе револьвер, и разрядил в нее весь барабан. Попал, несмотря на свою скорость, едва двумя. Впрочем, ей хватило и этого. Подоспевшим стражникам осталось только упаковать бездыханное тело, схлопотавшее добротный нокаут, в затейливое плетение из шнура, до той поры украшавшего гобелен. Стянув с пострадавшей какое-то подобие шарфа, закрывавшее лицо, я увидел резко очерченные скулы, вздернутые брови и небольшой прямой нос, придававшие даме жесткий и немного надменный вид. Герцог, пришедший в себя, отправил стражу вынести тела и пристроить пленную понадежнее. Удивительно, но она пережила мой удар, который, как я был убежден ранее, смертельно опасен для любого человека. Что же, урок на будущее, не стоит переоценивать своих сил.

Герцог отправил свою семью в другую комнату, закрыл за ними дверь и усадив меня за стол, тяжело плюхнулся напротив, шумно выдохнув. После чего снял с полки графин с маслянистой жидкостью, плеснул в стакан почти вровень с краями и опрокинул в себя залпом, после чего наконец заговорил:

— Ты понимаешь, что это значит? — Я только пожал плечами в ответ, действительно ведь не понимал. — Эти дамочки, никто иной, как воины Умбры. Жесткая организация наемников, отличается тем, что основной боевой единицей у них являются пары. С самого детства они готовят напарников как единое целое. При этом не обращают внимания ни на пол, ни на расу своих подопечных. Выполняют самые разные задания, но до заказных убийств снисходят очень редко, для этого им нужно предложить что-либо совершенно неординарное. Не знаю уж, что им предложил Орден, но теперь у меня возникла большая проблема.

— Прекрасно понимаю вас, сударь. Если вы хотите знать мое мнение, то я бы порекомендовал разбираться с проблемами по мере поступления. Охрану вам наладим, разумеется, то что было — иначе как профанацией и не назовешь. Во-вторых, весной мы выступаем на столицу. Пора отбивать обратно потери.

Герцог только удивленно вскинул брови:

— А не рановато ли? У нас сил меньше в несколько раз!

— Это было верно к началу зимы. Сейчас они лишились немалой части магов, а к весне мы создадим новое оружие, которое сделает большую численность противника далеко не преимуществом. Уже через пару недель рейдерские отряды вернутся к своей деятельности, перерезая линии снабжения противника и немного его терроризируя. Тем временем, закончится формирование основной части армии. В общем, не вешайте нос, сударь, мы еще повоюем.