В подвале кто-то хорошо порезвился. Распределительный щит был изуродован до неузнаваемости — вырвана с мясом была не только проводка, но и крепившие крышку болты. Судя по всему, их откручиванием никто не озаботился. Местами курились удушливым дымом наполовину обуглившиеся кучи бумаг и пластиковых ошметков, когда то бывших клавиатурами, канцелярскими принадлежностями и фурнитурой. Едкий дым заставлял слезиться глаза и затруднял дыхание, сполохи пламени, периодически вырывающиеся из куч тлеющих обломков давали засветку на приборы ночного видения.

Скрепя сердце командир приказал надеть противогазы. После чего людям стало немного полегче. Уже не ел глаза дым, хотя видимость по прежнему была паршивая, так что многие бойцы шумно запинались о разбросанные там и тут останки оргтехники, изорванные кресла лишенные обивки и прочий мусор. Разбивать отряд старлей не стал — нужды в том не было, ввиду того, что планировка этажа была предельно проста: Т-образный перекресток, в начале которого лестница на верхние этажи, в конце — главная лаборатория, а в отростках производственные помещения. Понимать это можно было как угодно — то ли хранилище швабр и моющих средств, то ли виварий для особо опасных тварей. В последнее верилось охотнее, особенно в свете происходящего.

Отношение кадровых военных к охране во все времена было сдержанно-презрительным, однако, тот факт что некто в одиночку устроил такое количество проблем для вооруженных и худо-бедно обученных людей, заставлял нервничать. Отряд ощетинился стволами во все стороны, пальцы подрагивали на спусковых крючках, готовые исторгнуть свинцовый град на источник малейшего шороха. Единственной проблемой, оказалось то, что они ждали человека, и готовились к именно этой встрече. То что свалилось им на головы, напоминало человека лишь поверхностно. Обрушившись на самый центр группы, существо немедленно постаралось устроить свалку. С немалым успехом, надо сказать. Обладая массой тела вдвое превосходящей самого здорового из бойцов, даже с учетом их экипировки, при этом не превосходя в размерах среднестатистического мужчину, оный субъект играючи расшвыривал солдат. Те же, опасались стрелять, рискуя задеть своих же. Попытки же бить создание прикладом успехом не увенчались, более того, тварь как будто их даже не замечала. Максимум что удавалось — это привлечь к себе внимание. Которому как раз никто рад не был. Четверо успешно справившихся с этой задачей уже не подавали признаков жизни, а зверюга металась среди отряда, раздавая удары направо и налево.

Командир, едва успевший подставить под удар вместо себя свой автомат, несколько секунд тупо смотрел на едва не располовиненную ствольную коробку, согнувшуюся дугой, с явственными бороздами от когтей разорвавших добрую миллиметровую сталь. Оцепенение охватившее его не было страхом, он придет позже, когда адреналин схлынет, вызывая дрожь в конечностях, общую слабость и беспокойный сон. Нет. Это было ощущение какой-то нереальности, чего то потустороннего. Но надо отдать должное взводному, стряхнув оцепенение, он подтянул к себе оружие одного из поверженных, и с земли дал длинную, в полмагазина очередь. Пляска пламенного цветка у дульного среза вызвала мельтешение зайчиков в глазах, звон в ушах даже и не думал затихать, да и прочие звуки доносились как сквозь вату. Стрельба в замкнутых помещениях имеет довольно неприятные последствия, однако иногда защитой слуха приходится пренебрегать.

Стоны и сдавленные матюки солдат на фоне отсутствия тела нападавшего никак не добавляли оптимизма. Старший лейтенант мог поклясться, что как минимум десяток пуль тот словил, так что тот факт, что это существо ушло на своих двоих, да еще никак не выказав неудобств, приводил едва ли не в панику. Краткий осмотр пострадавших показал, что из строя выбыло семь человек. Трое, увы, безвозвратно, даже штурмовые шлемы, в теории способные выдержать попадание пули, не спасали от компрессионного перелома позвоночника, вызванного чудовищным ударом. Четверо других получили травмы хоть и серьезные, но смертельными не являющиеся, при условии своевременного оказания медицинской помощи. Пока чувство долга в командире, требующее начать преследование немедленно, боролось с инстинктом самосохранения, которое, в свою очередь, тихонько нашептывало: «Семеро в минусе. Уверен, что хочешь продолжить?».

Впрочем, решение пришло само. Со змеиным шипением с потолка ударили струи инертного газа. Оставаться в катакомбах, в которые превратился научный центр, стало бессмысленно. В быстром темпе весь взвод рванул назад, забрав с собой и раненых и убитых. Вылетев за гермодверь, старлей хлопнул по датчику аварийного закрывания рукой, отрезая за собой путь, после чего поднялся наверх, сорвал с себя противогаз, едва не оскальпировав самого себя, и шумно, с всхлипом втянул в себя воздух.

— Чертовщина какая-то. Что за хрень тут происходит? — Задал он в никуда риторический вопрос.

Придя в себя и немного отдышавшись, он уже двинулся наружу, где вовсю перемигивались огнями полудюжина машин скорой помощи. Добрался до рации и сообщил командованию что ситуация куда хуже, чем предполагалось. Получив приказание занять позицию, с которой никуда не рыпаться и ожидать дальнейших приказаний, он отошел в сторону, где заметил сидящим Алексея, начальника местной службы безопасности, стрельнул у него сигарету, на что тот только усмехнулся понимающе и помог ее прикурить. Затем старлей расположился рядом с ним, откинулся, прижавшись затылком к холодному металлу колесного диска БТРа и вполголоса прокомментировал:

— Спокойное же ты себе нашел место службы, Леха.

На что тот только хмыкнул.