СКАЗКА ПРО ТАНЦЫ И НЕ ТОЛЬКО

 

Пролог

— Уважаемые дамы и господа! — голос как всегда безупречно-элегантного Станислава Григорьевича Попова чуть заметно дрожал от волнения.

— В этом году честь открытия нашего юбилейного, десятого Венского Бала в Москве предоставляется… Премьер-министру Российской Федерации и неоднократной финалистке и победительнице международных турниров по акробатическому рок-н-роллу и спортивным бальным танцам… Катерине Тихоновой!!

Переполненный Манеж не верил своим глазам — пара не остановилась у микрофонов, а вышла в центр зала. С их последним шагом зазвучала и начала набирать силу неподражаемая музыка Доги, заставляя забыть обо всём на свете кроме завораживающей мелодии венского вальса и единственной танцующей пары.

Закончив полный круг грациозным поклоном, пара остановилась и… таких аплодисментов не собрала бы даже сборная, составленная из лучших мастеров оперы, балета, театра и… футбола. Причем было видно, что люди восторгались вовсе не статусом этого человека, уводящим под руку свою молодую партнершу, а именно их исполнением Танца.

А "виновники" этого события облегченно выдохнули, переглянулись, тепло улыбнулись друг другу и практически хором шепотом произнесли: "Уф! Не зря старались!"

 

Глава 1

До боя курантов и традиционного обращения Президента оставалось совсем немного времени. Новый, 2018 год они встречали, впервые за всю жизнь, всего вдвоем. И у Сергея, и у Шурочки, или Санечки, как иногда он называл свою любимую половинку, мамы под новый год совсем некстати сильно разболелись и выходить никуда не захотели. Тесть один, естественно, не захотел прийти, отец Сергея уже много лет как умер, сестра была с мамой, дети — и сын, и дочь жили уже давно отдельно. Иришка вообще вместе с мужем умотала на все новогодние каникулы к черту на кулички — в Сингапур, а у Костика всего три месяца назад родилась дочка. Аня. Анечка. Анюта. Нюша. Праздник души и отрада глаз для новоявленных бабушки и дедушки, идеальный ребенок, на взгляд старшего поколения, поскольку попискивала только когда ее переодевали. Да и то, видимо, от возмущения, потому что считала новые одёжки недостаточно стильными и элегантными. Так что общение с близкими свелось к объективам вэб-камер, да и то ненадолго.

Ну вот, шампанское налито, в голове быстро прокручиваются варианты желаний, которые нужно будет загадать через несколько минут, вот-вот на экране должен появиться Гарант, еще чуть-чуть и… И Сергей начал чихать. В своей традиционной манере — много раз подряд. Была у него такая особенность организма. Он чихал подряд не меньше пяти-семи раз, ничего не видя и не слыша вокруг. Это было проверено многократно: родственниками, друзьями, коллегами, и у всех без исключения, эти серии всегда вызывали веселый бурный хохот. Поскольку во время чихания Сергей умудрялся корчить такие рожи, повторить которые в нормальном состоянии так никогда и не сумел, хотя среди его родных, друзей и просто знакомых ходило не менее полутора десятков видеороликов, запечатлевших сии знаменательные события. Естественно, он все их видел не по одному разу, пытался изображать что-то похожее, но до, так сказать, естественного чихообразного состояния было как до Луны. Причем ползком, а не пешком.

Он всегда в таких случаях старался отойти хотя бы на несколько шагов и сейчас тоже вышел в прихожую. На пороге гостиной ему показалось, что сквозь прикрытые веки полыхнуло золотисто-зеленым и как будто пришлось пройти сквозь паутину, но не придал этому значения, решив, что это обычные "искры из глаз" от слишком уж яростного чиха.

Эта, последняя, серия была как-то необычайно длинна, поскольку, когда Сергей наконец закончил и вернулся в комнату, вытер как всегда выступившие слезы и посмотрел на жену, то увидел, что та смотрит на него даже с некоторым беспокойством. "Все, я уже вернулся", — попытался пошутить он, взглянул на телевизор и… сел. На экране Ельцин произносил: "Я ухожу… Сегодня, перед наступлением первого года нового тысячелетия…"

"Что за…", — чуть было не вырвалось у Сергея, но тут ему пришлось не только прикусить язык, но и схватиться обеими руками за стол, поскольку за этим самым столом сидели и дети, и мама с сестрой, и тесть с тещей. "Приплыли!" — ничего умнее и конструктивнее в тот момент в голову не пришло. Хотя и паники не было, все-таки не один десяток прочитанных альтернативок как-то подготовили сознание к возможному шоку.

Тут же нахлынули воспоминания о недавних размышлениях. Пару дней назад, дочитав последнее продолжение так полюбившегося "Восхода красной звезды", его вдруг "пробило" на философствования: "Почему? Ну почему каждому из попаданцев дается вроде бы так много способностей и еще больше информации, а результат такой, прямо скажем, не вдохновляющий?" Что у Королюка в его "Инфильтрации", что у СКСа и Вязовского в их "Режиме Бога". — "Хотя, чего это я придираюсь. У них все еще впереди!" С недавнего времени Сергей увлекся таким литературным жанром, как альтернативная история и старался отслеживать появляющиеся новинки.

— Да и потом, — укорил он сам себя. Есть же "Царь Федор" и "Генерал-Адмирал" Злотникова, и Величко с его дядей Жорой, и Дроздов с "Реваншистом", и, в конце концов, Конюшевский с "Основной миссией", Конторович, Лысак, Горелик, чьи герои добивались весьма впечатляющих результатов. И многие другие, которые нравились кто чуть-, кто сильно меньше. Персонажи альтернативок попадали в разные времена, у всех были разные стартовые условия, однако всех объединяло одно — все герои оказывались в новых временах не по своей воле, а в качестве компенсации или бонуса получали кто абсолютную память, кто повышенный иммунитет, регенерацию, а то и вообще — вторую молодость и богатырское здоровье. Конечно, это было естественно для такого жанра, иначе какая же это была бы фантастика? Но было еще одно, что заставляло Сергея мысленно спорить с авторами. Все их герои были готовы приносить жертвы. И приносили. Причем не себя в жертву, а совсем даже наоборот — кого-то — в жертву своим целям, а иногда и своим амбициям. Пусть по сюжету это практически всегда было оправдано, пусть жертвы были отъявленными мерзавцами, но вот вызывали эти, вроде бы необходимые действия, некоторое неприятие и раздражение. Царапало душу, что называется. Сергей не был ни пацифистом, ни, прости Господи, "толстовцем", поэтому, естественно, к военным действиям в прямом смысле слова, это невынужденное насилие не относилось. Но осадочек, как говорится, оставался.

И пусть он — Ефимов Сергей Михайлович, почтенный глава семейства, пятидесяти, с приличным хвостиком, лет от роду, и не был ангелом во плоти, насилие позволял себе только мысленно. И то крайне редко. Даже в детстве — в школе и во дворе он счастливо избежал сколько-нибудь серьезных потасовок, хотя и школа, и двор были самыми обычными советскими местами обитания обычных советских людей в обычном спальном районе Москвы и страсти там, бывало, кипели нешуточные. Хиляком Сергей в детстве не был и никак специально от мелких стычек и пацанячьих конфликтов не уклонялся. Вот сложилось так — и все тут. Судьба. Карма. Кисмет. Да и потом — и в институте, и после — физическую форму поддерживал вполне на уровне, уделив некоторое время и лыжам, и плаванию, и альпинизму. Нигде никаких высот не достиг, хотя до кандидата в мастера спорта по альпинизму все-таки добрался. Даже в студенческие годы и в аспирантуре, поездив по стройотрядам от Архангельска до Находки, он умудрялся не ввязаться ни в один инцидент с представителями местной шпаны.

Размышляя, когда очередная книга находила где-то в глубине души хоть какой-то отклик, о том, что бы он сделал по-другому, он далеко не всегда находил приемлемый для себя вариант развития событий. Единственными исключениями были циклы Злотникова — "Путь князя" и "Урожденный дворянин", но это была чистая фантастика, а не альтистория. Там герои не ставили себе никаких "государственных" целей, они хотели исправить только самих себя. И в жертву они готовы были принести только себя. И им хотелось подражать. "А ты бы хотел что-то исправить в себе? В своей жизни?" — такой вопрос звучал в голове, наверное, после каждой прочитанной книги. "Да, конечно!" — "А чего ж не меняешь?" — "Да как-то все как у большинства — то сил не хватает, то терпения, то времени, то мозгов…". " Нет в мире совершенства!" — эту цитату из "Маленького принца" Сергей очень любил и частенько повторял. Хотя ему и грех было жаловаться на жизнь — хороших событий случалось все-таки намного больше, чем таких, о которых неприятно было вспоминать. "События, события, события…" — на мотив "Мгновений" пропел он и захлопнул крышку ноутбука.

"Событие. Какое странное, но очень умное и очень глубокое, что ли, слово. Как содружество — союз друзей. Соратники — союз ратников. Совместное участие в делах, в боях. А событие? Со — Бытие. Совместное бытие с кем? С чем?"

"Ладно! Сейчас куранты бить начнут, потом будем разбираться что делать" — эта простая мысль почти совсем успокоила, но появилось желание махнуть грамм сто чего-нибудь покрепче шампанского, уже разлитого по бокалам. Сергей огляделся и понял, что присутствующих гораздо больше беспокоит происходящее на экране, а не его состояние, все-таки гораздо ближе к охреневшему, чем к обычному — спокойному и рассудительному. Даже дети, видя тревогу и беспокойство взрослых, несколько притихли и не спешили заваливать всех вокруг своими вопросами, обычными для них во время таких вот праздничных посиделок. Они, в свои десять и тринадцать лет были, как и все их сверстники, жутко любознательными и никогда не стеснялись вываливать на головы родителей, бабушек, дедушки и тети свои "почему?", "что?", "где?" и "когда?".

Да, все было известно уже днем, но сейчас, за несколько минут до Нового года, все заново переживали происходящее так, как будто такая сногсшибательная новость свалилась на голову только что.

— Кстати, а почему он сказал: "… первого года нового тысячелетия…?"

— Не мешай, дай послушать, — на Сергея дружно зашикали, оставив вопрос без ответа.

Едва дождавшись боя курантов, дружного перезвона бокалов и быстренько прожевав первую порцию традиционного оливье, он выскочил в комнату дочери и стал лихорадочно листать "Детскую Энциклопедию".

— И что тут у нас? — Революция — 7 ноября 1918, Великая Отечественная — 22 июня 1942 — 9 мая 1946, Гагарин — 12 апреля 1962, распад СССР — 1992… все просмотренные в дикой спешке даты отличались ровно на один год. А вот дни недели почему-то совпадали. 22 июня 1942 года тоже было воскресеньем. Метнувшись в спальню и достав оба паспорта и детские свидетельства, — уже ожидаемо увидел даты рождения тоже на год позже.

— Все вроде ясно. Осталось понять — почему. И абсолютно ли "параллельно"? Если возможно, конечно, — с гудящей словно Царь-колокол головой, Сергей Михайлович вернулся к остальным домочадцам. "Паутина" на пороге гостиной была, видимо, одноразовой, поскольку больше никак не проявлялась.

* * *

Этот новогодний ужин без конца прерывался вопросами о будущем, Сергей всех успокаивал, поскольку имел для этого некие основания. О чем, естественно, никто не догадывался. Наконец все наговорились, наелись, выпили, как обычно в их семье, очень в меру, и только Михалыч, как его любили называть друзья и, почему-то, сестра, позволил себе прилично больше обычного, что было сегодня очень даже объяснимо, однако не прошло мимо внимания бдительной Санечки. Именно она всегда была в их семье последовательным поборником умеренности потребления горячительного, не выпив за всю жизнь ни грамма ни водки, ни коньяка, ни шотландского самогона, иногда позволяя себе только вино и, крайне редко, крохотную рюмочку ликера. Наконец дети отправились спать, да и взрослые, посидев еще немного, засобирались домой, благо все жили в шаговой доступности. Проводив всех до своих домов и вернувшись, Сергей втихаря от жены махнул еще коньячку, помог ей убраться и они наконец тоже улеглись. К счастью, все петарды и хлопушки во дворе к этому времени уже пыхнули и хлопнули, так что спокойному и здоровому сну ничто не помешало.

"Уф! Хорошо хоть выходной, есть время подумать. Целых полдня. Вечером — как обычно первого января, надо к бабушке с тетушкой заехать", — с этой мыслью Сергей проснулся. Однако постарался никак это не показать, решив, что вполне можно позволить себе минимум час на размышления в лежачем положении. Из этого, конечно же, ничего не получилось, поскольку неугомонная и неутомимая Шурочка уже через полчаса заглянула в спальню и промурлыкала:

— Вставай, лежебока, дети уже и санки, и лыжи приготовили. Твои — в том числе.

— Уно моменто, мон женераль.

— О! А я думала ты ночью загружался с целью откосить от первоянварских обязанностей.

Была у них такая традиция (нет-нет, в баню никто не ходил, у них в квартире была отличная ванная) — если встречали Новый год дома, весь следующий день проводить в Битце, катаясь на лыжах и санках почти до самой темноты. Обязанностью главы семейства, как нетрудно догадаться, было таскание санок. Пустых — туда, с седоками — обратно.

— Да-а, вчера вся контора на ушах стояла, надо было как-то попытаться распутать заплетающиеся извилины, — виновато пробурчал Сергей.

— Ладно, давай вставай, умывайся, пей свой кофе и пошли. Термос и бутерброды я уже приготовила.

За те тридцать минут, что Сергей успел урвать себе на обдумывание ситуации, он сумел четко сформулировать всего одну мысль: почти ничего в своей жизни в ближайшие двадцать лет он менять не намерен. Ничего существенного. Да, кое-что надо будет попытаться поменять, но только для того, чтобы улучшить или усовершенствовать полученное и достигнутое. Там, через двадцать… ну хорошо, хорошо, через восемнадцать лет вперед и один год "вбок", если быть точным, и у него самого, и у всей их семьи было всё или почти всё, что было нужно для спокойной, счастливой жизни.

Мороз был совсем слабенький, со снегом в лесу все было в порядке, так что гулялось и каталось очень даже неплохо. Еще лучше думалось. Как ни прокручивал, как ни просчитывал Сергей разные варианты, получалось, что лучше проторенной дороги ничего не прорисовывается. К тому же, как оказалось, вспоминались прошедшие, точнее, предстоящие годы как-то странно. Казалось бы, если ты знаешь события предстоящих лет, живи, радуйся и пополняй счета. Ан нет! Он помнил все, что происходило либо с ним самим, либо с детьми. А вот из остальных событий он помнил только то, что было связано с сильными личными переживаниями. Помнил "свои" события 9/11, потому что в одной из башен чуть не погиб Родион — один из его ближайших друзей, уехавший в Штаты за полгода до этого. Уехал один, без семьи, жена Люба с сыном остались в Москве. Он рассчитывал прилетать как минимум раз в две недели, занимаясь одновременно сразу тремя довольно крупными российско-американскими проектами, став к этому времени крутым айтишником, и крутился буквально как пропеллер в режиме форсажа. Помнил арест в "своем" октябре 2003-го Ходорковского, потому что накануне — двадцать четвертого — одновременно свалились с жуткой температурой и желудочными "прелестями" мама, сестра и тетушка. Все трое загремели в больницы и провалялись там две недели. Причем тетушке стало плохо по дороге домой, так что попали они в разные больницы и Сергею приходилось мотаться в разные места — из офиса в Хамовниках на Каширку к маме и сестре, потом на Волоколамку к тетушке и обратно на работу. Перепугался он тогда не на шутку, посчитав, что произошла какая-то семейная фигня по женской линии и что-то подобное может угрожать дочери. К счастью, довольно быстро выяснилось, что все было до банальности и анекдотичности просто — грибочков одних и тех же наелись. Собранных и засоленных еще позапрошлым летом. Как эта несчастная банка сохранилась и зачем ее поперла с собой тетушка, приехав в гости к сестре, история благоразумно умолчала.

Помнил он и, так сказать, "свое" "покорение Крыма". Помнил всю ту вакханалию ругани, взаимных обвинений, угроз и санкций, заполонивших не только Россию и Украину, но и весь мир. Помнил потому, что опять едва не потерял друга. Тот уехал на Украину в начале "того" двенадцатого года, поддавшись уговорам киевских родственников расширять свой строительный бизнес именно с ними. И через год с небольшим попал, что называется, под раздачу, оказавшись в неудачное время в неудачном месте. Результатом стали пара трещин в позвоночнике, перелом трех ребер и ноги. Сергею пришлось участвовать чуть ли не в войсковой операции, перевозя Алексея в Москву. Лешкины жена с дочкой даже жили у них почти два месяца, пока тот валялся в больницах и реабилитационных центрах. Совместными заботами и молитвами он встал таки на ноги, но ходил в тех пор с тросточкой.

А вот все, что происходило в мире между этими событиями, не вспоминалось никак. Ну вот совершенно. Ни курсы валют, ни цены на нефть, ни значения биржевых индексов. Ни-че-го. Хотя просто обязаны были. Видимо, существенная часть информации вылетела из головы в процессе чихания.

"Да уж, — сокрушался он, — как бы "блондинкой" не стать", — некстати вспомнив "грустный" и немного глупый анекдот:

— Дорогой, я себе новый ноутбук купила. Красненький.

— А память у него какая?

— Ты не расслышал? Он красненький!

Сергей аж с девяносто пятого года и до самого кувырка на восемнадцать лет назад и "в сторону" работал аналитиком в банке, не самом-самом, но из первой дюжины. Причем был аналитиком весьма и весьма неплохим. Его часто цитировали и наши СМИ, и Блумберг с Ройтерсом, причем над некоторыми пассажами вся банковская тусовка ухохатывалась по паре недель. И не потому, что глупость ляпнул, а потому что действительно смешно получалось. Он был на очень хорошем счету у руководства, платили ему вполне прилично и, самое главное, у них была очень хорошая, дружная, слаженная команда, работавшая вместе еще с девяносто третьего, сохранившаяся в кризисном 98-м и доработавшая почти в неизменном составе до 2014-го. Вот уже тот кризис нанес слишком сильный удар в том числе по рынку труда и народ стал расползаться по другим конторам. Сергея неоднократно звали в другие банки на более высокие должности и предлагали более высокие зарплаты. Но денег предлагали не принципиально больше, высоких должностей он боялся как черт ладана, категорически не желая участвовать ни в каких внутрикорпоративных интригах и разборках. Поэтому каждый раз отказывался, дорожа теми отношениями, которые у них в команде сложились и всячески поддерживались. Точно так же он дорожил дружбой с немногочисленными близкими друзьями. Их было и оставалось всего четверо.

Первые двое появились в институте, причем познакомились они еще на вступительных экзаменах. Сергей, Алексей и Родион оказались в одной группе, после окончания вместе поступили в аспирантуру и вместе были во всех стройотрядах. С третьего стройотряда они вообще стали практически единым целым и с удовольствием несли свою дружбу не только через года, но и через страны. Хотя сдружились с первого дня знакомства. Первые два стройотрядовских сезона они оттрубили сначала простыми бойцами, на следующий год — бригадирами, а потом в штабе ССО им всем троим предложили покомандирствовать. Посовещавшись между собой, предложили альтернативу — увеличенный состав отряда, они — на должностях командира, комиссара и мастера. Лешка был Алексеем Сергеевичем Бардиным, или, попросту, — Сергеичем, а Родька — Родионом Николаевичем Сергеевым. Так появился отряд "СССР". Сергей. Сергеич. Сергеев Родион. Кому пришло в голову так соединить их имена, отчество и фамилию — осталось загадкой, хотя все трое честно пытались вспомнить это множество раз. Они даже хотели именно так назвать отряд официально, в стройотрядовском штабе вроде бы даже дали "добро", поухмылявшись после получения разъяснений, но, видимо, в райкоме кому-то что-то бздынькнуло в голову, Родиона, который был командиром, вызвали "на ковер" в институтский комитет комсомола.

— Не пойдет! Не дай бог какое ЧП типа потасовки в поддатом виде с местными. Кто-нибудь куда-нибудь стукнет — "Да вы посмотрите, что в СССР творится!", забыв добавить "в отряде…", и всё — и вы из комсомола повылетаете, и мы тут строгачей огребем.

— А если после каждой буквы точку поставить? — командир попытался защитить их совместное творчество.

— Ты не заболел ли случаем? — от ехидства секретаря захотелось тут же действительно взять больничный.

Родион именно так и сказал, вернувшись к Алексею с Сергеем.

Так "СССР" превратился в "Надежду", а неофициальное название-прозвище трансформировалось, естественно, в "Надежду СССР".

А вот вторая пара друзей были действительно парой. Мужем и женой. Но появиться должны были… нет, должны будут появиться только в этом, двухтысячном. То есть теперь уже 2001-м. И Сергей был абсолютно уверен — он приложит любые усилия, и даже сверхусилия, чтобы эта встреча, это появление состоялось, не сорвавшись из-за какой-нибудь глупой случайности. Не дай бог из-за этого "кувырка", как Сергей обозначил свое нынешнее состояние, что-то пойдет не так, как уже однажды произошло.

Объяснение такой озабоченности Сергея было очень простым. Просто Паша и Даша были богами. Ну, или, по крайней мере, полубогами, спокойно общающимися с простыми людьми и открывающими им двери в Другой Мир. Это был Мир Спортивных Бальных Танцев. Сначала эти двери всего лишь чуть-чуть приоткрылись и туда запустили детей. Понаблюдав несколько лет в щелочку за Ирочкой и Костиком, они с Санечкой решились шагнуть туда сами.

Вот про этот мир, и свое пребывание в нем, Сергей Михайлович помнил все! И собирался там кое-что поменять, если получится. А у него обязательно получится. Знать он этого, конечно, не знал, но почувствовал очень отчетливо.

Ну и чем же, спросит заинтересованный читатель, был так хорош этот Другой Мир, куда Сергей с Александрой шагнули так осознанно и с таким удовольствием? Он был вроде бы точно таким же, как и все другие миры — мир Обычный, в котором каждый человек жил с рождения, мир Спорта, мир Искусства, мир Бизнеса, мир Политики и все другие миры, окружающие нас, кого-то вовлекающие в себя, кого-то отторгающие, навязывающие свои жесткие неписаные правила и писаные законы. Все эти миры иногда существовали совершенно обособленно, а иногда переплетались самым причудливым образом. Так чем же? На первый, очень поверхностный взгляд, этот Другой Мир был похож на любой другой. В нем точно так же, как и везде, враждовали, ругались, мирились, дружили, помогали или игнорировали, восхваляли или проклинали, радовались или огорчались, побеждали или проигрывали, — все как всегда среди людей от сотворения мира. Но если ты давал себе труд приглядеться повнимательнее и подумать, то с удивлением обнаруживал, что из переплетения кусочков других миров родилось нечто совершенно новое. Прекрасное. Очаровательное. Восхитительное. Уникальное.

Первое, что обнаруживал удивленный внимательный наблюдатель, — это то, что появился и существовал уже не один десяток лет самый что ни на есть реальный симбиоз. Симбиоз мира Искусства и мира Спорта. Эти два мира, рожденные исключительно по воле человека, переплелись и дополнили друг друга таким удивительным образом, что появился Его Величество Баланс, удерживающий эти миры и вместе, и, в то же время, на нужном расстоянии. А любые попытки сдвинуть в ту или другую сторону этот самый баланс приводили к тому, что сразу находились люди, расценивающие такие попытки как покушение на Его Величество и начинающие действовать в соответствии с "вассальной клятвой".

Второе важное наблюдение заключалось в том, что Мир Бального Танца был на удивление устойчив к воздействию, так сказать, внешней среды, оставаясь консервативным, но одновременно бурно развиваясь и совершенствуясь. Этот мир оставался естественным, начинаясь как мир Мальчика и Девочки, превращаясь со временем в мир Юноши и Девушки и становясь, наконец, миром Мужчины и Женщины.

Третьим было отсутствие возрастного ценза. Никакого! Совсем! Сюда можно было прийти и в шесть лет, и в шестнадцать, и в тридцать, и даже в шестьдесят. Кто-то сомневается в цифре 60? Зря! В марте семнадцатого в Италии прошел Чемпионат Мира в возрастной группе Сеньоры 4 (в танцах вместо термина "ветераны", как в других видах спорта, использовали термин "сеньоры"), в которой могли танцевать пары, где старшему должно быть не меньше 65!! лет, а младшему — не меньше шестидесяти! Участвовало 175 пар. Сто! Семьдесят! Пять!! Ну а людей, посчитавших, что они пока, пока! не готовы выйти на такой ответственный конкурс, было, конечно, в разы, если не на порядок, больше.

Для каждого возраста обязательно находились наставники, бесконечно терпеливые и иногда настойчивые; друзья, помогающие, советующие и поддерживающие, когда нужно; соперники, не дающие расслабляться, лениться или почивать на лаврах. И абсолютно для всех было в достатке и испытаний, и огорчений, и поражений, и преодолений, и радостей, и побед. Причем, в отличие от других миров, побед и радостей было просто в какое-то астрономическое количество раз больше, чем всего остального. Даже если это были радости преодоления собственной стеснительности или неуклюжести, а победы были только над самим собой.

Ну и, наконец, этот мир давал возможность тому, кому это было так уж необходимо, прикоснуться и к другим мирам — бизнеса, или, например, политики, оставаясь при этом тем, кем он пришел в Мир Бального Танца — восторженным ценителем и почитателем.

 

Глава 2

Вечером, по дороге к тетушке, он вел машину нарочито неторопливо. Езды по вечерней, празднично-пустой Москве до нее было всего полчаса, так что Сергей хотел выгадать хотя бы несколько лишних минут на дальнейшее обдумывание ситуации и "заливку фундамента" под строительство планов. Пока что ему было ясно одно: нужно будет как можно меньше вносить изменений в личную жизнь детей. Иначе вполне могло случиться так, что Ирина может не встретиться со своим Ванечкой, точнее — Жаном, поскольку тот был самым настоящим французом. А Костя запросто может не пересечься со своей Настенькой. Поскольку обе встречи произошли, можно сказать, случайно. Иринка нашла Жана еще летом "старого" две тысячи четвертого, во время их семейного путешествия по Франции, в зоопарке под Фрежюсом. Нет, он не сидел к вольере, как кто-то мог бы подумать, а так же, как и она, кормил через забор каких-то забавных и милых попрошаистых козлят. Потом они тыщу лет переписывались, приезжали друг к другу в гости, заканчивали свои институты, магистратуры и аспирантуры, потом из-за чего-то поругались и почти три месяца не разговаривали, потом Шуре это надоело и она три дня подряд вела с дочерью воспитательные беседы, основным тезисом которых было:

— Дурочка! Ну что ты упираешься? Напиши первая. Или позвони. Уведут ведь.

В общем, дипломатические усилия на высшем уровне не пропали даром, и в конце концов они поженились, хотя и протянули с этим аж до одиннадцатого года.

Константин же встретился с Настей в лесу. На туристическом слете. Ну конечно, где ещё могут встретиться студент Высшей Школы Экономики и студентка МГИМО? Только в лесу. Больше то негде. Как оказалось, в кузнице дипломатических кадров даже в донельзя урбанизированном двадцать первом веке всё ещё находились поклонники беготни по лесам с картой и компасом и песен у костра. Костя тоже был не чужд этой темы, наслушавшись отцовских баек о горах и маминых охов и ахов, когда та вспоминала, как она таскалась за мужем по Кавказу, будучи уже беременной Иришкой. Сам он по походам не шлялся, будучи под завязку занят учебой, танцами и, недолгое время, каратэ и попал на этот слет случайно, просто за компанию со своим школьным другом. А Настя? Настя была красавицей и умницей! Причем умницей даже в том смысле, что поступила в институт благодаря замечательной передаче "Умники и умницы".

Так вот делать что-либо, мешающее детям найти свои, можно сказать, идеальные половинки, Сергей не собирался, наоборот, необходимо было сделать все возможное, чтобы они повторили уже однажды пройденное. Единственное, что он собирался подправить — это попытаться сделать из детей не только продвинутых компьютерных юзеров, но и, по возможности, неплохих программистов. И при этом не дать поступить в другие, а не уже однажды выбранные институты. Благо возможности для этого наличествовали в полной мере. Маргарита — сестра, — как раз была весьма крутым программистом, работая уже сейчас сразу в двух компьютерных фирмах. Своих детей у нее, к сожалению, не было и не будет, так уж сложилось, поэтому подвигнуть её на дополнительное образование племянников вполне было возможно.

Начать осуществление этого грандиозного плана он решил в последний день каникул, предупредив детей накануне, что завтра будет жуть какой серьёзный разговор.

— Ну что, красавицы и красавцы, как жить дальше будем? — с места в карьер начал папочка.

— А что, есть причины что-то радикально менять? — после недоуменной паузы спросила, наконец, Ириша.

— Радикализм — это не наш метод. Но кое-что — хотелось бы.

— ?? — давай уже, не томи, — было написано на детских лицах.

— Вы помните, каким был наш первый компьютер? И мой первый мобильник?

— Конечно, нам было уже больше, чем по три года, — не преминул съязвить Костик.

— Тогда сравните с тем, что есть сейчас и представьте, что будет, когда вы начнете работать. Я все-таки тружусь аналитиком и, хотя и далек от производства телефонов и компьютеров, предположить развитие событий вполне способен. А дядя Родион, как вы знаете, занимается этим непосредственно. Так вот и он, и я считаем, что в ближайшие пять-десять-пятнадцать лет сложится такая ситуация, что жить без этой техники станет просто невозможно. Отсюда вывод: надо быть к такому развитию готовыми на сто процентов.

— И в чем это должно выражаться? — спросили и дочь, и сын практически хором.

— В том, что отныне по математике, информатике и английскому я с большим недоумением и сожалением отнесусь к четверкам или, не дай бог, тройкам. А вот двойки вы можете получить. Но! Только в том случае, если по дороге к доске у вас развяжется шнурок, вы споткнетесь, стукнетесь лбом о соседнюю парту, и у вас случится сорокаминутная амнезия.

— Почему сорокаминутная? — не сразу сообразил сын.

— Потому что к следующему уроку она должна будет пройти.

— Кстати, про английский мог бы и не упоминать, — недовольно буркнула дочь, успевшая прочитать уже всех вышедших Гарри Поттеров в оригинале.

— Извини! Я помню, что с английским у вас все в порядке, но техническая терминология будет развиваться так же стремительно, как и само железо, об этом не надо будет забывать.

С английским у детей действительно все было в порядке. По-другому и быть не могло, поскольку мама была преподавателем английского. Хорошим, судя по тому, что ученики у нее были всегда, и много. Даже в кризисные периоды, когда народ сокращал расходы на все подряд, включая образование.

Закончив вразумление подрастающего поколения, Сергей подумал, что надо как-то зафиксировать свои предыдущие размышления и выводы, причем таким образом, чтобы в написанном или напечатанном виде они не попались никому на глаза. Не придумав ничего лучше, чем купить самый маленький ноут, какой сможет найти, защитить его мудреным паролем и держать в запертом ящике стола в офисе, решил на этом остановиться. Зафиксировать следовало не только выводы и пункты плана, но и даты, поскольку без них всё летело в тартарары. Он опасался, что при очередном приступе чихания и эти кусочки мозаики мироздания может постичь та же участь, что и уже исчезнувшие. Количество пунктов, конечно же, совпадало с оставшимися в голове событиями, выводов было больше.

Во-первых, надо было начинать собирать собственный архив публикаций, связанных с первым (вторым), третьим (четвертым) и четырнадцатым (пятнадцатым) годами. Теперь, зная о предстоящих событиях, можно было не пропустить и, самое главное, не забыть о показавшихся в "первой жизни" неважными статьях, интервью и брошенных мимоходом фразах, произнесенных сильными мира сего.

Во-вторых, следовало постоянно помнить, что нельзя зарываться, посчитав, что ты ухватил Бога за бороду. Сергей собирался на первом событии сделать себе имя, попасть в число экспертов и аналитиков, к мнению и высказываниям которых прислушиваются в обязательном порядке. Тем более путь был известным, не слишком тернистым, раз к моменту "кувырка" ситуация в семье была вполне нормальной. Никаких крупных финансовых операций, связанных с 9/11, он не планировал, справедливо опасаясь, что все удачные крупные сделки, совершенные накануне, будут изучать буквально под микроскопом. Но обнулить заранее свой крохотный в то время портфельчик ценных бумаг (в основном состоящий из акций "голубых фишек") стоило. Ну и, конечно же, надо будет под любым предлогом вытаскивать Родиона на всю первую половину сентября в Москву.

А вот в четвертом (новом) году можно и нужно будет заработать на хорошую базу для занятий танцами. Злосчастную банку с грибами, впрочем как и все остальные, на всякий случай, тоже заранее — следовало отправить в канализацию.

И, наконец, в четырнадцатом в его планах значилось завершение карьеры, связанной с ежедневным присутствием в офисе. Может и раньше, как фишка ляжет. К тому же Сергей собирался с лихвой компенсировать все потери, возникшие в результате того, еще только предстоящего кризиса. Уговорить Алексея не уезжать в Киев будет, наверное, самым сложным. Ну, времени до этого еще вагон, успеется что-нибудь придумать.

"Тэк-с, теперь можно и о вечном поразмышлять", — с этой прямо-таки фантастической мыслью будущий известный не-пойми-кто принялся мерять шагами комнату.

— Ты чего мечешься? — не отрываясь от проверки тетрадей, спросила Шура.

— У меня есть мысль. И я её думаю! — "Господи, да я же сам мистер Оригинальность", — уже мысленно добавил Сергей.

— О вечном и о будущем?

— Как ты догадалась? — он попытался за нарочито-наигранным удивлением спрятать нешуточную растерянность.

— О чем ещё могут думать почти сорокалетние мужики, когда им делать нечего? Ты же вроде футболом не особо интересуешься.

— О ба… женщинах. Своих! — для убедительности Сергей поднял указательный палец, состроив самую убедительную физиономию, на которую был в тот момент способен.

— Спасибо! Я тебя тоже очень люблю, — жена встала, подошла, чмокнула его в щеку, недолго, но внимательно посмотрела и, не разглядев никакого подвоха, ушла на кухню заваривать чай.

"И ведь не соврал. О них и думал. В том числе", — успокоил он сам себя. "И чего я, собственно, мучаюсь? Зачем придумывать какой-то новый супер-план, когда надо всего лишь следовать тому, что и так дало неплохие результаты?" — эта мысль заставила успокоиться и перевела стрелки в конструктивную колею. Следовало всего лишь кое-что чуть усилить и кое-что чуть подправить. Надо ли было начинать заниматься самим сразу, как дети освоятся в новой студии? Нет, просто стоило сократить промежуток между вхождением в этот чудный новый мир детей и своим собственным появлением там. Если в первый раз Сергей с Шурочкой ждали целых пять лет, то теперь он готов был терпеть не больше двух.

Через год после начала занятий они вместе с детьми отправились на первый большой турнир.

Как!? Ну скажите, как можно забыть то выражение восторга и ничем не замутненного счастья на лицах собственных детей, когда они впервые увидели одновременно такое количество красивых, стройных ровесников и танцоров постарше во фраках и умопомрачительных платьях, в сногсшибательных, причем в прямом смысле слова, костюмах латинистов, летающих над паркетом, заставляя зрителя забыть на время, что в обыденном мире существует какое-то там земное притяжение. А дочь, которая в свои уже четырнадцать, должна была бы подрастерять веру в принцесс и сказки, даже не пытаясь скрывать волнение и надежду, спросила: "А у меня будет такое платье?" Санечка тогда просто расплакалась и, обняв ее, без конца повторяла: "Ну конечно! Обязательно будет!" И даже он — сорокалетний, немного циничный мужик, пишущий и говорящий почти всегда только о цифрах и почти никогда о людях, еле удержался от того, чтобы присоединиться к жене, и только кивнул.

Ещё через год дети стали выходить на такие турниры уже сами. Вот тогда то и пришло понимание, что кроме прекрасных воздушных замков есть дороги, к ним ведущие. И на этих дорогах нет ни аккуратно положенного асфальта, ни тимуровцев, помогающих преодолевать трудные и опасные участки. Что можно не раз и не два свалиться в яму, набив очень болючие шишки и заполучив долго незаживающие ссадины. Но зато уж если ты добирался до очередного замка, тебя, как положено, встречал почетный караул гвардейцев в парадных мундирах и принц или принцесса в роскошном тронном зале. Герольды трубили гимны, а трубадуры слагали оды в честь славных рыцарей или прекрасных незнакомок. А ещё на турнирах был адреналин. И было его много. Причем около информационных табло, на которых появлялись результаты прохождения в следующие туры, адреналина вырабатывалось столько, что не только родная, но и все соседние галактики, казалось, были заполнены только им и больше ничем. "Да так адреналиновым наркоманом можно стать!" — эта мысль посещала обоих родителей с завидной регулярностью. В какой-то момент Сергей осознал, что из-за этих чертовых листочков с номерами пар, допущенных этими чертовыми судьями до следующего этапа, он переживает неизмеримо больше, чем от того, удачным или нет окажется последний его прогноз. К тому же если за эти самые прогнозы и за переживания на эту тему ему платили зарплату, то здесь, на танцевальных турнирах, все было наоборот — не тебе, а ты платил за все. И зачем они во всё это полезли?

А вот за тем и полезли!!

За восторгом первых шагов, за тем, что движение вверх было почти всегда, а вниз — только иногда, за тем, что каждая тренировка, каждое соревнование, каждое движение, каждое усилие было шагом к совершенству. Экзюпери был прав — нет в мире совершенства, Но в движении к нему было счастье.

А ещё счастье было в осознании правильности выбранного пути, когда именно в твою честь звучит гимн твоей страны, а ты, стоя на верхней ступени пьедестала, вспоминаешь слезы на глазах легендарной Ирины Родниной, многократно виденные по телевизору и гордишься тем, что хоть чуть-чуть похож на неё. К сожалению, такие чувства испытали только Сергей с Александрой. Дети, остановившись на развилке танцев и учебы, выбрали серьезные институты и серьёзную учебу, остановившись примерно на середине танцевальной карьерной лестницы.

В мелких уточнениях, устранении нестыковок и просчете возможных последствий после реализации каждого этапа плана прошла неделя. В воскресенье дети отправились на "курсы повышения квалификации" к тёте, Сергей разбирался со старыми бумагами, намереваясь основательно почистить один из шкафов. По телевизору крутили запись какого-то старого концерта. Он вдруг поймал себя на том, что поет "Мелодию" вместе с Магомаевым. Причем телевизора почти не было слышно, а сам он пел вовсе не про себя. Шурочка, выйдя в этот момент из ванной, пораженно застыла в дверях гостиной.

— Как? Тебе. Это! Удалось!? — наконец смогла выдавить жена, хотя вопросы и так были написаны на её лице аршинными буквами.

— А? — он сначала даже не понял, о чем она спрашивает.

— Ты сейчас пел очень похоже на Магомаева! Ну-у… почти.

У Александры было хорошее музыкальное образование, так что сомневаться в её словах причин не было. Просто у Сергея голос был сильный…, но противный. Точно как у одного из персонажей Чехова.

— Уж больно хорошо поет! — он потыкал пальцем в телевизор, — стыдно рядом с ним халтурить.

В этот момент позвонил тесть и пожаловался, что теща что-то совсем серьезно расхворалась. Шура тут же подхватилась и унеслась к родителям, а он, бросив все бумаги, принялся лихорадочно переключать каналы, пытаясь найти какие-нибудь песни, танцы, театральные постановки и спортивные трансляции. Через два часа интенсивных скачков Сергей выключил надоевший телевизор и обессиленно уселся на пол.

— Вот и плюшка прилетела. Причем именно плюшка, а не плюха. И что это — первый транш компенсации? Или единственный?

— Или первый транш кредита. Чем расплачиваться будешь? — он даже не подумал удивиться тому, что говорит сам с собой вслух.

"Итак, что мы имеем? А имеем мы то, что я могу повторить абсолютно точно любые движения, даже очень сложные, мимику, жесты. Могу очень похоже на кого-то петь. Но именно похоже, свой голос никуда не делся. С движениями предстоит разбираться. Все-таки телекартинка одно, а в реале — посмотрим как будет получаться", — пролетело в голове буквально за один миг. И тут пришло кристально ясное осознание того, что "Я же помню посекундно, до мельчайших деталей, всю хореографию, всю технику, все линии, эмоции, жесты Жаркова и Цатуряна, Сегатори и Малитовски, Валери, Ферруджи, Боско, Зайцева, Лангеллы, Бижокаса и всех тех, кого я хоть однажды видел либо на экране, либо вживую! И я могу все это повторить!!"

— Чем буду расплачиваться?

— Четырнадцатым годом!

"А планы придется менять. Кардинально", — с этой мыслью Сергей уснул прямо на полу перед телевизором.

 

Глава 3

За последующие две недели удалось договориться и посетить несколько групповых занятий в разных танцевальных школах. Шурочку он с собой, естественно, не брал. Просто захотелось проверить, насколько точно получится копировать то, что ему показывают. Проверил. Копии выходили вполне качественные. В одной студии даже оказался телевизор с видео-плеером, на котором крутилась какая-то любительская запись прошлогоднего Блэкпула. То, что это Блэкпул, Сергей, естественно, знал, но рассказывать никому не собирался. Посмотрев после занятия пару минут на экран, оглянулся, увидел, что на него вроде никто не обращает внимания, закрыл глаза, перебирая в уме картинки и… станцевал одну из последних фишек Дмитрия Жаркова. Очень простую, но прикольную.

— А Вы точно раньше не занимались? — оказывается, тренер, который до этого вел группу, все-таки наблюдал за ним краем глаза.

— Разве только в какой-нибудь из прошлых жизней, — якобы пошутил Сергей.

— Обязательно приходите ещё, у Вас прекрасные данные, и мы обязательно найдем Вам замечательную партнершу, — молодой парень, чье имя он даже не собирался запоминать, был само обаяние.

— Всенепременно. Спасибо за занятие. Мне понравилось, — после этих дежурных фраз Сергей быстро попрощался и поехал домой.

"Все, достаточно проб и экспериментов, пора начинать! Начинать готовиться." — решил он.

Проблема была только одна — каким-то образом уговорить Санечку начать программу подготовки к восхождению на танцевальный Олимп вместе. Он прекрасно помнил, как не хватало им обоим иногда гибкости и растяжки, иногда координации, иногда выносливости. И, к сожалению, гораздо чаще, терпения. Тем более, что если "раньше", то есть в будущем, они смогли, скрипя зубами и коленями, вскарабкаться на что-то типа танцевального Эльбруса, то теперь Сергей намеревался штурмовать Эверест. И не танцевальный зал на Коломенской, а самую настоящую Джомолунгму.

Ещё неделю он потратил, чтобы после работы объехать все крупные книжные магазины и скупить всё, что нашлось о тренировках. От методичек для тяжелоатлетов до учебников для начинающих йогов. Тщательно штудировать все эти талмуды никто не собирался, но пролистать для создания дымовой завесы было нужно. Приперев все, что скопилось в багажнике за несколько дней, домой, на законный вопрос — "Зачем столько?", заявил Шуре:

— Хочу талию, как у тебя, а мышцы, как у Шварценеггера. И ты мне будешь в этом помогать.

— Х-м. Ну, одолжить тебе на время свой обруч я могу, но где ты собираешься одалживать Арнольда?

— А зачем нам Арнольд? Н-е, нам Арнольд не нужен, — интонации Маргадона (из "Формулы любви" в блистательном исполнении Семена Фарады) были так точно воспроизведены, что жена расхохоталась.

— Что-то ты последнее время стал просто ходячим кладезем талантов — поёшь, лицедействуешь, — в наблюдательности Шурочке никогда нельзя было отказать.

— На Новый Год желания надо правильные загадывать!

— Да-а?! Ну-ка, ну-ка! И какие же?

— Не скажу, ещё не все сбылись, — надо было как-то соскакивать с опасной темы, — Жрать хочу, как из ружья.

Самый простой способ отвлечь женщину от серьезных проблем опять сработал — жена тут же отправилась на кухню доделывать ужин.

* * *

Весь следующий месяц ушел на то, чтобы выработать некую систему совместных упражнений, выполнять которые по одному было просто невозможно. Начиная от простейших приседаний спина к спине и заканчивая уже весьма специфическими совместными скрутками и наклонами. При этом Сергей постоянно просил Шуру то виснуть на нем, то тянуть с разной силой, то толкаться. На закономерные вопросы жены, почему нельзя делать то же самое по одному или на тренажёрах, он придумал версию о том, что если в паре один чуть мешает другому, то это должно способствовать более качественной наработке собственного баланса. Такая заумная формулировка вызывала закономерные сомнения, но прокатывала. Тем более, что любящий и заботливый муж обещал за это каждые выходные вывозить покладистую супругу в любимую кофейню. И выполнял эти обещания, даже откладывая более важные дела. А куда было деваться?

Как он и надеялся, за месяц Шура втянулась и ей даже это начало нравиться. Можно было увеличивать нагрузки. Он прекрасно помнил, как они впервые, уже прозанимавшись несколько лет в более-менее щадящем режиме, пошли на стамину. Так танцоры называли тренировки на выносливость. Затащили их туда Паша с Дашей, заявив, что будет очень полезно. А их мнению благодарные ученики привыкли к тому времени доверять безоговорочно. Если описывать ощущения после первой стамины, то мгновенно вспоминался рассказ Татьяны Анатольевны Тарасовой о разговоре ее отца с кем-то из её учеников. Анатолий Владимирович, поймав их в коридоре, спросил:

— Как, Татьяна хороший тренер?

— Да, конечно.

— А после тренировок от нагрузок подташнивает?

— Бывает.

— Значит, действительно, хороший.

Ничего, притерпелись со временем. Даже переживали, когда из-за каких-то неотложных дел приходилось пропускать. Зато потом, на каждом турнире с огромной благодарностью поминали Людмилу, которая вела такие занятия. Люда вообще была замечательным тренером и человеком. Паша с Дашей, кстати, тоже были ее учениками. Сейчас, собираясь пройти по однажды протоптанной тропинке второй раз, Сергей понимал, насколько важным и нужным было то, она не уставала повторять почти на каждом занятии.

— Поймите! — поясняла Людмила из раза в раз, — все проблемы, которые есть у вас, — не в ногах, руках или корпусе. Все проблемы — в голове! Если вы поймете, осознаете, уясните, что вы делаете правильно, а что — нет, всё, дальше путь абсолютно свободен. Вы сможете всё. Всё, что захотите!

Ну, с пониманием в этот, второй раз, было лучше. Намного. Оставалось превратить все понятое в видимые и осязаемые формы.

* * *

Еще несколько месяцев, вплоть до летнего отдыха, Сергей потратил на укрепление стоп, ног, спины и пресса. С руками и в "прошлый" раз особых проблем не было, но и без них работы было выше крыши. После обязательной разминки — бесконечная скакалка, качание пресса и спины, выпрыгивания, растяжка. Еще серия. И еще одна. Все упражнения опять старались делать вместе. Прыгали через одну скакалку, синхронизируя частоту и высоту прыжков, при качании пресса или подтаскивали друг друга за майки, или слегка пихались. Отжимания. Подтягивания (это уже почти всегда он делал один). Каждый день — не получалось, но три-четыре раза в неделю стало законом. Объяснением такого издевательства над собственным организмом была назначена полезность для внутренних органов. Интенсивность — необходимостью достичь определенного уровня, всего лишь поддерживать который будет скоро гораздо легче и проще. Годик-полтора потерпеть — и все, супермены готовы. И супер-леди. Как бы ни казались притянутыми за уши такие объяснения, они оказались правильными. Особых проблем у них тогда еще не было, но практически все мелкие болячки — исчезли. Высыпаться стали лучше и быстрее, да и на работе перестали уставать.

В общем, все шло по намеченному плану, так что летом поехали отдыхать с чистой совестью. Отпуск прошел там же и так же хорошо, как это было однажды. Единственные отличия заключались в том, что плавали теперь они вроде бы быстрее и точно — дольше, да Сергей ловил больше завистливых взглядов. Завидовали, понятное дело, ему. Нет-нет, не кубикам пресса, которых пока и не видно было почти, а тому, что милая и очень симпатичная обладательница прекрасной фигуры почему-то не обращала внимания на совсем уж суперменистых суперменов, отдавая предпочтение своему валенку-мужу.

Вернувшись в Москву, стали готовиться к школе и к открытию в соседнем Доме культуры танцевальной студии. Той самой. Даже градус детского интереса удалось поднять на небывалую высоту, когда папуля во время очередного совместного ужина заявил:

— Если понравится и будете хорошо заниматься, мы с мамой тоже туда станем ходить, а вы нас будете учить.

— Ты ведь шутишь?! — то ли спросил, то ли утверждал Костик. Дочь промолчала. Видимо была уверена на тыщу процентов, что это именно шутка.

— Нет. Все именно так и будет, — ответил Сергей и поймал очередной чересчур внимательный взгляд жены.

Когда улеглись спать, Шурочка притиснулась к нему подмышку и уже сонно пробормотала:

— Ты знаешь, мне иногда кажется, что я читаю твои мысли. Даже немного страшно.

— Наоборот! Это просто замечательно… Спи.

* * *

Первое сентября не принесло никаких неожиданностей. Всё шло своим чередом. В ДК всю неделю шла запись детей в кружки и студии. В тот же самый день, в субботу, девятого сентября состоялось первое занятие. Пока, естественно, только у детей. А вот перед его началом, точно так же, как в "прошлый" раз состоялся микроспектакль, который так понравился всем без исключения.

Пока дети переодевались, Паша и Даша собрали родителей.

— Здравствуйте! Меня зовут Пал Андреич (произнесено было именно так!). Тридцати мне еще нет… и я не шпион.

Большинство не сразу сообразило вспомнить знаменитый фильм, а Сергей не просто веселился, а просто наслаждался ситуацией, предвосхищая развитие сюжета.

— И часто спрашивают? — он снова восхитился тем изяществом, с которым был упомянут возраст для ответа именно на такой вопрос.

— Да прямо с шестьдесят девятого года.

Дружный хохот даже привлек внимание людей из других помещений, когда народ наконец произвел нужные арифметические вычисления. Переждав веселье, Паша продолжил:

— Помогать мне будет Дарья Владимировна. Она будет вести латиноамериканскую программу, а я — европейскую. Точнее, вести занятия мы будем по очереди. Две-три недели уйдет на то, чтобы приглядеться к детям, а потом мы поговорим с родителями каждого из детей отдельно на предмет ваших и наших пожеланий. Вы можете приходить на занятия, но с одним условием: никаких просьб и комментариев во время занятий. Только после и только индивидуально.

Детские занятия шли по уже однажды написанному сценарию. Ирочка и Костик были старательны и бежали на тренировки с удовольствием, видимо предвкушая будущее подхихикивание над родителями. Партнеры и партнерши им достались те же самые. К счастью и к сожалению одновременно. К счастью — потому, что могли попасться девочки и мальчики, которые помешали бы детям в будущем обратить внимание на Жана и Настю, а к сожалению — потому, что служили источником мелких неприятностей или недоразумений. Особенно не повезло сыну. Даже не с партнершей, а с её мамашей, которая пыталась учить всех, всему и всегда. Решив в этот раз оградить Константина от совсем уж ненужных переживаний, Сергей прервал очередную серию поучений во время одного из занятий. Постаравшись говорить тоном лорда в десятом поколении, отчитывающего нерадивого слугу, он выдал:

— Любезнейшая! Если нам когда-либо понадобится узнать Ваше мнение по какому-либо вопросу, потрудитесь подготовить письменное прошение и подать его в секретариат Павла Андреевича и Дарьи Владимировны. Оно будет рассмотрено в установленные сроки. Дарья Владимировна, прошу Вас, продолжайте.

Произнося последнюю фразу, он повернулся к Даше и подмигнул ей. Показанный ему украдкой большой палец успокоил, дав понять, что с её стороны всё понято правильно.

Именно с этого эпизода и началось их постепенное сближение с Пашей и Дашей. Людьми они были очень легкими, очень дружелюбными, так что никаких препятствий не было ни в прошлый, ни в этот раз. Тем более, что уже через несколько месяцев после начала занятий у детей стало кое-что получаться, все были более чем довольны, начались посиделки после занятий с обсуждением планов, чаепитиями и визитами друг к другу в гости. К весне они уже окончательно перешли "на ты", иногда вместе выбирались в театр или на какие-нибудь выставки, а после шли в любимую кофейню Шурочки. Вот на одной из таких посиделок и возник разговор о начале их собственных занятий. Мало того, что он состоялся почти на четыре года раньше, да еще и по инициативе Александры. В прошлый раз было наоборот — Сергей настойчиво уговаривал супругу, а та долго отнекивалась, явно стесняясь их возможной бесталанности и неуклюжести.

— А может, нам тоже попробовать? — Шура с интересом посмотрела на Павла и, повернувшись к мужу, слегка пихнула его локтем, — Зря что ли ты меня столько мучаешь своими упражнениями?

— Слушайте! Это было бы очень здорово! — Дарья мгновенно поддержала её, да ещё с таким энтузиазмом, что подозрения о женском заговоре возникли сами собой.

— Э, не-э-т, тарапытся нэ нада! — у Сергея получилось так похоже на товарища Саах… ах, какого человека, что все расхохотались.

— Сначала надо найти луг с самой лучшей травой! — добавил он, когда смех стих настолько, что его смогли бы услышать.

— ??? — ??? — никто ничего не понял настолько, что все просто молча ждали пояснений.

— На этот луг надо будет привести самых лучший баранов, потом с них настричь самой лучшей шерсти, потом из нее соткать самую лучшую ткань, из которой мне сошьют самый лучший фрак. Потом мы начнем заниматься, быстренько все выучим, выйдем на паркет и всех покорим. И победим.

— А мне платье!? — возмущению Шурочки не было предела.

— А вот этим надо заняться уже сейчас, поскольку процесс будет гораздо более длительный, волнительный и удивительный.

Вот так они и вышли впервые на паркет гораздо раньше, чем в "прошлой жизни".

* * *

Поначалу Сергей не собирался никому демонстрировать ни накопленные за предстоящие годы знания, ни свои новые странные способности в точности воспроизводить любые движения. Их занятия поначалу были похожи на любые другие занятия новичков, но несколько месяцев усиленного приведения себя в порядок все-таки привели к тому, что буквально через три месяца они уже могли изобразить хоть что-то на тему всех десяти танцев — пяти европейской программы и пяти латиноамериканской. В прошлый раз они точно так же начинали с двух программ, но, поскольку Сергей никак не видел себя в роли знойного мачо, — оставили только европейскую. Он надеялся, что теперь будет по-другому, но не тут то было.

Буквально на втором или третьем занятии ему показалось, что когда они не выполняют какие-то упражнения по одному, а танцуют в паре, он может делать с партнершей всё, что угодно. Причем не объясняя словами, а просто мельчайшими движениями рук, "дыханием корпуса" и, что называется, "силой мысли", заставить сделать какой-то шаг больше или меньше, повернуть или наклонить корпус куда угодно и как угодно, подняться или опуститься, ускориться или замедлиться, расслабиться или напрячься. Но! Только до тех пор, пока они касаются друг друга руками. Как только тактильный контакт пропадал, они превращались в "обычных" людей, первый год занимающихся танцами. "Вот засада! Эта прилетевшая плюшка какая-то надкусанная прилетела. Да еще и без изюминок", — раздраженно бурчал Сергей после очередного "латинского" занятия, — С латиной, похоже, дела будут как и в прошлый раз — никакие. В лучшем случае — чуть выше средненьких. А "средне" меня теперь ну никак не устроит".

"А может оно и к лучшему, на две программы времени может просто не хватить", — тут же успокоил он сам себя. "Ну что ж, после одиннадцатого сентября начнем всех удивлять! А пока — есть не менее важные дела".

 

Глава 4

Лето, подкравшееся, как обычно, незаметно, никаких сюрпризов не принесло. Весь отпуск, который на этот раз сместили на конец июня — начало июля, Сергей продумывал что, кому и где он будет говорить и писать в своих обзорах и прогнозах в оставшееся до катастрофы время.

Родиона он решил вытащить, внаглую наврав с три короба про супер-программу, которую сваяли дети, показали какому-то перцу, который раскрутил их на презентацию уже седьмого сентября. И если Родион свет Николаевич не приедет хотя бы на день-два раньше, не посмотрит, не оценит и, если надо, поправит, а если надо, заберет себе, то… То будет светопредставление, вселенский потоп и обида до конца дней. Причем не только их, но и праправнуков.

Родион прилетел только шестого утром, жутко обиделся, узнав сермяжную правду, и засобирался обратно восьмого. Но тут встала на дыбы Любаша, заявив мужу, что никак не может смириться с таким грубейшим нарушением семейного графика и положенные две недели никуда из Москвы не отпустит.

Родион приехал к ним одиннадцатого ближе к полуночи. Не говоря ни слова прошел на кухню, взял два стакана и, достав привезенную с собой водку, налил чуть ли не до краёв. Выпили, закусив лежащими на столе конфетами.

— Спасибо!

Сергей в ответ только кивнул.

— Поеду, Люба ревет без конца, у нас двое хороших знакомых погибли.

Уходя, Родион остановился в дверях и, не оборачиваясь, сказал:

— Я читал твои статьи. Наверное, еще и поэтому прилетел. Сказать, чтобы ты притормозил. Тебя пару раз цитировали. Комментарии лучше не читать… Теперь попробую заставить кого-нибудь из комментаторов отправиться в… Попенгаген.

— Не стоит. Слишком много пены сейчас будет вокруг. И Навоза. Для меня это работа, а тебе ни к чему.

— Ну, смотри. Если передумаешь, напиши.

* * *

Возвратившись из отпуска, Сергей в первый же день принялся обзванивать знакомых журналистов, напрашиваясь на встречи и обещая златые горы. Он решил написать несколько статей в стиле, который через какую-то дюжину станет настолько распространен, что стало казаться, будто понятия о собственном достоинстве и элементарная логика навсегда покинули пишущую братию. Просторы "традиционных" СМИ и интернета захлестнул девятый вал фэйковых новостей, как их стали называть. Перемешивание фактов, никаким образом не связанных между собой, передергивания, подтасовки, голословные обвинения, — всё шло в дело. А уж без львиной доли эпатажа ни одна статья, ни одно интервью вообще не могли претендовать на внимание почтеннейшей публики. "Show must go on!" — этот лозунг сметал все на своем пути. И почти никто не хотел замечать, что Цирк (именно так — с большой буквы) превратился в низкопробный балаган. Он просто боялся, что сейчас, незадолго до катастрофы, на обычные обзоры и прогнозы никто, кроме узкого круга заинтересованных лиц, не обратит должного внимания.

"Вы хочете зрелищ? Их есть у меня!" — именно с таким настроением Сергей садился писать намеченные опусы. Договориться о публикации "необычных", как он их обтекаемо назвал, статей получилось с тремя из полудюжины акул пера, на каждого из которых пришлось потратить вечер в приличных ресторанах. "Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы заметили. А недолговременные насмешки как-нибудь перетерпим".

Во всех трех Сергей оперировал только фактами, взятыми из популярных газет и журналов. Нагромоздив дикую кучу из январского разрешения марихуаны в Бельгии, захвата российского самолета в Турции, взрыва около здания Би-Би-Си в Лондоне, случайного сброса бомбы американским истребителем при полете над Кувейтом (все это в марте), заключения первых в мире однополых браков в Голландии, беспорядками в Штатах из-за убийства белым полисменом афроамериканца (это уже в апреле), инцидента с "обезумевшими восьмерками" в мае (тоже в США) и других не менее жутких событий, автор задавал вопрос — чем же все это закончится? Тут же упоминал о разрушении талибами статуй Будды и каким-то невообразимым образом связывал это с казусом, когда целый президент самых что ни на есть соединенных штатов самой настоящей Америки называет этих самых талибов музыкальной группой. В общем, отрывался, что называется, по полной. Среди этой кучи нелепых связей и дурацких выводов звучали вполне серьезные предостережения о том, что мусульманский мир не будет бесконечно терпеть и уж тем более не простит ни Ирак, ни базы на "святой земле Ислама". Упоминать фетву 98-го, естественно, не стал, поскольку сейчас о ней слишком мало кто знал. Единственный прямой намек заключался во фразе: "Не дай Бог, если случится что-нибудь серьезное, никакая служба 9-1-1 не спасет".

В конце же шло вполне нейтральное и традиционное: "Мировое бизнес-сообщество сейчас должно как никогда внимательно следить за развитием политических процессов во всех без исключения регионах и чутко реагировать на любое обострение. В противном случае резкие колебания всех без исключения рынков могут серьезно подорвать стабильность бизнеса."

"Запоминается последняя фраза…" — Сергей очень надеялся, что знаменитая фраза Штирлица сработает и в этом случае. Сработала. Только не совсем так, как он надеялся. Уже после первой публикации, которая была 28-го августа, посыпались едкие, а иногда и на грани хамства, комментарии. "Как же все предсказуемо", — грустно вздыхал про себя Сергей, отшучиваясь после очередного наезда. Последняя статья вышла третьего, а уже двадцатого сентября его вызвал первый зампредправления, курировавший их отдел напрямую. В кабинете, кроме него, сидел Иваныч — глава службы безопасности.

— Мне звонили со Старой Площади, — с порога огорошил Самый Первый Зам, как его называли за глаза все без исключения, — просили подобрать все твои публикации.

— И личное дело, — добавил безопасник.

— Бить будут? — Сергей решил посопротивляться слишком уж серьезному началу разговора.

— Нет. Иногда за этим следует приглашение в группу экспертов при Президенте, — Зам оставался серьезен.

— Придется уйти из банка? От таких предложений ведь не принято отказываться? — Сергей с ужасом подумал, что все планы могут накрыться не просто медным тазом, а целой чугунной ванной.

— Вряд ли. Там многие приносят пользу Родине по совместительству, так сказать, — успокоил Иваныч.

— Мы очень(!) надеемся, что такое предложение поступит и в твоем досье не найдется ничего, что этому сможет помешать, — высокое начальство по-прежнему игнорировало любые попытки снизить градус серьезности.

— Я понял, — он тоже стал абсолютно серьезен, — как мне согласовывать внутреннюю информацию, если об этом зайдет речь? А она обязательно зайдет.

— Н-да, не зря насчет тебя позвонили, — уважительно хмыкнул Иваныч.

— Если действительно поступит такое предложение, успеем договориться. Сейчас это пока не имеет смысла. На этом сегодня закончим, пожалуй.

* * *

Как ни надеялся Сергей, что его минует чаша сия, приглашение в эту самую группу все же поступило. Оказалось, что его страхи были преждевременны. То, что было при Лифшице, превратилось скорее в некое неформальное объединение, от которого периодически требовались те же самые обзоры и прогнозы, только более подробные и тщательно проработанные. "Без фантазий. Хоть и, как иногда оказывается, обоснованных", — было ему заявлено на собеседовании, которое состоялось в начале октября.

Согласовав все вопросы в том же кабинете и в том же составе, Сергей окончательно успокоился. Жизнь вошла в обычную рабочую колею, поровну разделившись на детей, офис и танцевальный зал. Дети учились и тренировались прилежно, дочь периодически радовала успехами на олимпиадах по информатике и английскому, сын, при практически исчезнувшем доставании со стороны мамы партнерши, даже выиграл пару мелких турниров и ходил весь из себя довольный и окрыленный. На работе коллеги, конечно же, разнюхали про экспертную группу и донимали расспросами, но, после накачки Иваныча, нехотя отстали. В зале тоже все шло если не прекрасно, то уж точно более, чем хорошо. Зима и весна прошли в усиленных тренировках, Павел с Дарьей были настолько довольны своими новыми учениками, что начали подбивать попробовать силы на конкурсном паркете. Посовещавшись, решили, что в конце сезона суетиться не стоит и старт танцевальной карьеры назначили на осень.

Лето пролетело так же стремительно и незаметно, как всегда пролетает пора каникул и отпусков, оставив легкое сожаление о своей быстротечности. С приближением даты первого конкурса Сергей стал заметно нервничать. Павел, как мог, успокаивал, Дарья с Шурочкой в тридцать третий раз что-то доделывали в платье, колдуя с отделкой и подгонкой, обещая, что все будет готово еще за неделю и время обкатать костюмы в тренировочном зале обязательно будет. Легкий мандраж никак не желал улетучиваться, поскольку он прекрасно помнил тот — их самый(!) первый турнир, который должен был бы состояться на целых пять лет позже. В "тот" раз их подготовка длилась на целый год дольше.

* * *

И вот они, наконец в зале, где все уже было готово к началу. Соперники встретили новую пару доброжелательными, но слегка снисходительными улыбками и пожеланиями легкого паркета. Он прекрасно помнил, что в среде танцоров-сеньоров, на чьи соревнования они, собственно, и пришли, царила гораздо более доброжелательная атмосфера, чем среди других возрастных категорий. Так что сейчас это было воспринято просто как должное… Традиционное приветствие организаторов, парад участников и… первый выход под софиты. По спине предательски поползли холодные струйки пота. С первого же шага по паркету Сергей почувствовал, что в уши как будто напихали ваты, а вместо пыжей еще и воткнули бананы. Вальс они станцевали, путаясь в ногах и в хореографии. И мимо музыки. Выходя с паркета и глядя на окаменевшее лицо Павла, он подумал со злостью: "Черт! Неужели все зря? Все повторяется, как и в прошлый раз!" Подлетела Даша и, зачем то больно шлепнув по ладони, медленно проговорила, глядя ему прямо в глаза:

— Спокойно! Все нормально! Выглядите отлично! Все позиции, все линии просто идеальные. Не начинай сразу, услышь музыку. Ты. Все. Сможешь!

И, повернувшись к Шуре, уже совсем другим тоном, с восхищением, сказала:

— Платье шикарное. Особенно на фоне некоторых. В этом зале смотрится очень ярко.

Какая женщина после таких слов не почувствует себя на седьмом небе от счастья? Вот и Шурочка не стала исключением, засияв как новогодняя гирлянда.

В этот раз начинали с четвертьфинала, так что время отдышаться и успокоиться было. Даша, видимо, как и все женщины, была немного колдуньей, поэтому Сергей действительно успокоился. Выходя на второй танец, он вспомнил Бенедетто Феруджу и Мирко Годзоли, как от их танго пространство вокруг буквально закипало от выплескиваемой энергии, передаваясь зрителям. "Ну и мы сейчас попробуем плеснуть", — он был зол и весел одновременно. Когда закончилась музыка и они остановились, он нашел глазами Пашу и Дашу. Судя по их радостно-обалдевшим лицам, плеснуть получилось. Подходить они не стали, просто синхронно показав большие пальцы.

На венском вальсе и фокстроте Сергей не стал вспоминать никого конкретно, но постарался представить как можно точнее ауру и великолепие Блэкпула, роскошь Фестивального зала Венской ратуши, монументальность зала в Вуппертале и рукоплещущий стоя многотысячный Бетховен-зал Штуттгарта. Картинки "из будущего" помогли настолько точно соединить акценты своей хореографии с музыкой, что Павел с Дарьей хором проскандировали: "Молодцы!". Квикстеп на этом фоне пролетел настолько легко и незаметно, что Шура, выходя с паркета, сказала, как бы прислушиваясь к себе: "Странно, я даже устать не успела!".

Около информационного стенда с результатами, как обычно, воздух звенел от избытка адреналина и бушующих эмоций. Закололо в кончиках пальцев. "Как знакомо! Видимо, это никакими "кувырками" не изменить и не исправить…Х-м-м, я еще и философствовать сейчас способен", — с удивлением подумал он. В следующий тур они попали. "Видимо, судьи простили запоротый вальс".

Полуфинал они станцевали уже совершенно спокойно и уверенно, а в венском вальсе Сергей даже чуть "схулиганил", обкружившись по очень маленькому кругу вокруг какой-то остановившейся пары и сорвав аплодисменты зрителей, оценивших эту невинную шалость. Там партнерша зацепилась каблуком за платье и им пришлось на несколько секунд остановиться, выпутываясь. Когда он увидел, что они попали в финал, то подумал, что надо "ковать железо не отходя от кассы" и забацать еще что-нудь эдакое. Перебрав в уме возможные варианты, решил, что фишка, которую несколько раз показывала пара Битч-Уильямсон, вполне подойдет. Прикол был в том, что Бьёрн с Эшли начинали двигаться за несколько мгновений до музыкального вступления и казалось, что это не они вписываются в музыку, а она сама, наконец зазвучав, подхватывает их движение и несет пару, разукрашивая каждый шаг, каждый поворот, вращение или наклон новыми нотами.

Не все получилось, как хотелось, но в целом — очень даже неплохо, судя по аплодисментам и второму месту, на которое они с непривычки долго и неуклюже забирались во время церемонии награждения. К тому же Пашу и Дашу сразу после финала облепили другие тренеры и судьи, что-то у них настойчиво выспрашивая. Те были похожи одновременно на начищенные медные самовары и на котов, свалившихся в таз со сметаной, готовые просто лопнуть от гордости и удовольствия.

— Да уж, каждую импровизацию надо все-таки тщательно готовить. И репетировать, — выдал Сергей, когда все закончилось и они смогли наконец попасть в жаркие объятия тренеров.

— Я не понял, ты что, недоволен вторым(!) местом? На первом(!) турнире?? — удивление Павла было размером с небольшую вселенную.

— Ну ты и наглец! — поддержала супруга Даша.

— Не-не-не, это я так пошутил. Похоже, неудачно.

— А ты что скажешь? — Паша посмотрел на Шурочку.

Вместо ответа она просто обняла и расцеловала всех по очереди.

* * *

После такого удачного старта они уже не шли, а бежали на тренировки. Решили, что уже можно по чуть-чуть усложнять хореографию, постепенно вводя новые элементы и новые связки. Это было не быстро и не просто. Сергей по-прежнему не собирался обнародовать свою способность копировать любые движения и возможности по ведению партнерши. Поэтому Павел и Дарья без конца удивлялись и радовались тому, что они с Шурой так быстро и точно все запоминают.

Тренировки становились все интенсивнее, все напряжённее, они уже не просто уставали, а выматывались, пот уже не капал, а тек ручьем. Вообще ведь спортивные танцы только со стороны кажутся такими легкими и воздушными, на самом же деле по энергозатратам в единицу времени они стоят в одном ряду с хоккеем, футболом и лыжами, уступая немного борьбе или баскетболу. При всём этом они — одни из самых малотравматичных видов физической активности. Но не это было главным. Главным было чувство сопричастности к чуду. Чуду единения тела и музыки, чуду превращения неуклюжего "гадкого утенка" в прекрасного лебедя. Не мгновенного, как в сказке, а постепенного, с преодолением собственной слабости, а иногда и лени или стеснительности. С каждой тренировкой, с каждым танцем все больше получалось чувствовать музыку, все её ритмические нюансы и особенности, все чаще возникало ощущение неконтролируемой радости, а физическая усталость отступала, съёживаясь, как шагреневая кожа. Именно поэтому люди, попадающие в мир спортивных бальных танцев почти всегда становились не просто их горячими сторонниками, но и отдавали танцам львиную долю своего свободного времени и семейного бюджета. Окунувшись в этот прекрасный, завораживающий, удивительный мир, человек навсегда оставлял здесь частичку своей души. Потому что не просто прикасался к прекрасному, но сам становился творцом.

* * *

Ещё несколько месяцев пролетело, прошелестев листочками календаря, оставив не только усталость от бесконечных тренировок, но и радость осознания новых возможностей. За это время Сергей, выбирая часы, когда никого из знакомых не было в тренировочном зале, показывал Санечке те вариации, схемы и элементы, которые он "помнил". Их было много, Сергей поначалу опасался, что они будут путаться, но страхи оказались напрасными. "Ручное управление" партнершей сбоев не давало, Шура уже и сама была готова повторять любые его "выкрутасы", как она иногда называла очередные новинки. Если сначала требовалось пять-шесть повторений для отработки каждой новой вариации, то теперь стало достаточно всего двух. Дело в том, что танцоры, выходя на турнир, из тура в тур танцевали одну и ту же программу (схему, вариацию — в ходу были разные термины). Он же хотел в каждом туре танцевать что-нибудь новое, меняя не только хореографию, но и стиль исполнения. Первым конкурсом, на котором Сергей рассчитывал осуществить свои планы, был знаменитый ежегодный майский Блэкпульский Фестиваль.

Блэкпул. Живая и нестареющая легенда бальных танцев. Взяв старт еще в 1920-м году, Фестиваль Танца в Блэкпуле очень быстро стал Меккой для любого танцора — от юниора до сеньора. Выиграть этот турнир считалось даже более престижным, чем завоевать титул Чемпиона Мира. Там собирались все — и бывшие, и нынешние, и будущие чемпионы, весь цвет тренерского и судейского корпуса, все функционеры национальных и международных федераций и, конечно, множество простых зрителей, неравнодушных к высокому искусству бальных танцев. На всю неделю Блэкпульского Фестиваля танцевальный мир замирал, чутко прислушиваясь к любым новостям, просачивающимся за стены не менее знаменитых, чем сам фестиваль, Зимних Садов. К этому конкурсу шились новые костюмы и платья, придумывались новые хореографические вариации, продумывались до мельчайших подробностей прически, макияж, подбирались аксессуары и ещё куча мелочей, так необходимых для каждого крупного турнира. В общем, готовились очень тщательно и очень задолго. Готовились и Сергей с Александрой.

 

Глава 5

Окунувший в чуть-чуть колдовской мир бальных танцев и пребывая в некой эйфории от своих новых возможностей и первых успехов, Сергей едва не пропустил повод напомнить о себе в Экспертной Группе. Первого февраля этого ("нового"), 2004-го года вступил в силу Ниццкий договор, реформировавший структуру Евросоюза для расширения на восток. Заметка об этом попалась на глаза только на следующий день и ему показалось, что это достаточно веская причина для написания очередной "громкой" аналитической записки. Управившись за два дня, отправил по соответствующему адресу. В ней, как и почти полтора года назад, Сергей решил сгустить краски, насколько это было возможным. Он писал, что не пройдет и пары лет, как в братской семье европейских народов, радостно улюлюкая, окончательно пропишется буквально вся Восточная Европа, включая Прибалтику, как, глядя на золотой дождь, который прольется на эти страны, станут возникать подобные желания на Украине. И это станет на многие годы вперед жуткой головной болью не только для российских властей, но и для большей части населения. А поскольку у соседей бандеровцы никуда не исчезли, так же, как и неофашизм в Европе, сепаратистские настроения могут зайти настолько далеко, что возникнет реальная угроза раскола страны. И во всем этом России придется волей-неволей как-то участвовать. И может возникнуть, например, желание вернуть себе Крым, опираясь на какой-нибудь юридический казус. При наличии какого-нибудь внутри-украинского кризиса. Только вот противников такого развития событий будет пруд пруди.

И будет прорва международных судов, поскольку найдутся десятки законов, которые якобы (или не якобы) были нарушены. И будет куча санкций со стороны Штатов и Европы — точно, со стороны остальных — возможно. Он писал, что из-за этих санкций пострадает в первую очередь финансовая система, многие банки ждет разорение, от этого могут произойти эксцессы с разоренными вкладчиками, что желание "удавить" Россию может привести к согласованной игре на понижение на нефтяном рынке. Из-за резкого падения цен на нефть возникнет опасность банкротств нефтяных компаний. Резкие колебания валютного курса, которые станут результатом всех этих безобразий, резко повысят риски социальных конфликтов. Бюджет будет трещать по всем возможным и невозможным швам. И даже если удастся избежать военных столкновений, наши "злейшие друзья" будут стараться уколоть и нагадить где только возможно. Будут проблемы на дипломатическом уровне, будут арестовывать и государственные, и частные счета за границей, наших спортсменов будут стараться отлучить от Олимпиад, куче народу запретят въезд в их страны. В общем, в искусстве нагадить ближнему все будут стараться перещеголять друг друга и добьются, несомненно, впечатляющих успехов.

Закончил он, как и в прошлый раз, призывом бдительно бдить, тщательно анализировать и внимательно отслеживать. Добавив, что лучше потратить сейчас миллион на просчет нескольких лишних моделей, чем потом потерять миллиард. Тем более, что даже при нейтральном сценарии, не говоря уж о негативном, потери будут исчисляться многими десятками миллиардов. Причем долларов. Или евро.

Отправляя записку, Сергей не рассчитывал, что она станет хотя бы малюсеньким камешком на каких-либо весах. Так, пылинка. И все-таки… а вдруг…

Камешком она пока не стала, но и незамеченной пылинкой все же не осталась. В конце февраля пришлось прокатиться на Старую Площадь и выдержать непростой, а местами и опасный разговор. Принявший (а точнее — вызвавший) его помощник Илларионова долго болтал ни о чем, видимо, пытаясь составить о нем более полное представление. Зато в первом же вопросе по существу явственно послышался звук взводимого курка:

— Надеюсь, Вы понимаете, что если о вашей записке станет известно в окружении Виктора Степановича, то это может иметь… самые непредсказуемые последствия?

"Как же вы все любите выёживаться своей значимостью и пугать! И как вы все для меня сейчас предсказуемы", — зло подумал Сергей, но постарался как можно радостнее улыбнуться.

— Я именно на это и рассчитывал! Более того, я уверен практически на сто процентов, что и самому Черномырдину уже известно о появлении записки с такими прогнозами. А соответствующие персонажи из его окружения уже передали её людям Леонида Даниловича, а те, в свою очередь, дальше — за океан. Хотя ЦРУ-шникам, наверное, и в Киеве комфортно.

— И на чем же зиждется такая уверенность?? И не сильно ли переоцениваете значение своего опуса?

"Ишь как удивился, дружок! А ты думал, что какой-то там аналитишка из какого-то там банчка сейчас от страха блеять начнет?" — вот теперь он действительно развеселился.

— Х-м-м, на чем? А на том, что любые крупные политические события, а особенно такие, как были в э-э-э… 18-м и 92-м годах, происходят только при сочетании(!) внутренних и внешних факторов. И если внутренние факторы могут иногда основываться на глупости власть предержащих, то внешние всегда тщательно просчитаны и имеют горизонт стратегического планирования не в один десяток лет. И, скорее всего, планы этих самых "внешних факторов" в отношении Союза, а значит, и России, — ещё не до конца реализованы. Украина — единственный крупный кусок бывшего Союза, пригодный для давления на Россию…

— А Казахстан?

— Там нет нужной социальной базы. Несколько сотен, может быть, тысяч, маргиналов найдется, но такого количества, как на Украине с бандеровцами, — в моем представлении — нет.

— Но ведь сейчас мы с украинцами, что называется, добрые соседи.

— Да это такие соседи, которые сначала перед вашей дверью нагадят, а потом еще и меда попросят.

— У Юрия Михайловича что ли? — улыбнулся чиновник.

— Да нет, это из анекдота, — тоже улыбнулся Сергей, показывая, что оценил чувство юмора собеседника.

На даче разговаривают два соседа:

— Слушай, ты когда собираешься долг отдавать?

— Какой долг??!

— Ну как же — твои пчелы на моих цветах нектар собирают, а меда я не вижу.

— А-а, ладно, скажу им, чтобы у тебя не собирали. Сам собирай…

— И про другой анекдот тоже не надо забывать — про памятник Петлюре знаете?

— Петлюре уже есть памятник?

— Пока только в анекдоте. Надеюсь, в виде анекдота и останется… Так вот: собрался народ на майдане, галдят, орут, о чем — сами не знают. Вдруг чей-то крик: — "А давайте памятник Петлюре соорудим!" Народ сразу оживился — "А давай!", "Любо!", "А какой?" — "А метров пять высотой, да на коне, да в одной руке нагайка, а в другой — петля". — "А в петле — москаль!" — "И каждый день новый!"

— Не чересчур жестко? — в холодном взгляде не было даже намека на улыбку.

— Вы думаете, это я сочинил? — Сергей даже слегка опешил от такого предположения, — Упаси Бог! Для этого нужен особый талант, которым я не обладаю. Просто очень люблю анекдоты. Это ведь очень хорошее зеркало жизни — там отражаются не только отдельные люди, но и целые страны. И анекдоты никогда, НИКОГДА не возникают на пустом месте.

— Что же касается переоценки или недооценки…, — после некоторой паузы продолжил он, — Я думаю, что, к сожалению, никаких последствий не будет. Мне действительно очень жаль, но я считаю, что вероятность пессимистического сценария слишком далека от ноля, чтобы не обращать на неё внимание. По грубым… пока очень(!) грубым оценкам наши потери могут быть непозволительно большими. Так что если все-таки будет принято решение о просчете бОльшего числа моделей и вариантов, то я буду считать, что свой цели добился.

На этом, собственно, разговор и закончился, оставив неприятный осадок непонимания. Сергей пока действительно не понимал, как технически происходит превращение массы записок, докладов, обзоров в реальные рекомендации ближайшего окружения первым лицам государства. И есть ли реальная возможность как-то на этот процесс влиять. "Ладно, будем потихоньку разбираться. Время пока есть", — вернувшись в офис, он занялся текучкой.

* * *

Все оставшееся время до майского Блэкпульского Фестиваля прошло без особых напрягов и эксцессов. Даже Иракская кампания прошла почти стороной. Да, полихорадило, и сильно, и рынки, и банки, но их результат оказался в результате близок к нулю. Сам же Сергей был мыслями уже в Блэкпуле и в планировании октябрьской операции.

Март и апрель они с Санечкой посвятили отработке того огромного количества вариаций, которое успели выучить, и выбору оптимальных ритмических интерпретаций. Шура без конца жаловалась:

— Ну зачем нам так много схем? Никто это не оценит! Мы же там никому не известны, посчитают, что мы просто все на свете перепутали.

— Зато если заметят, все только об этом и будут говорить, — вяло сопротивлялся Сергей, уже понимая, что, действительно, для первого раза получается перебор.

— Вот именно, что "если"!

— Ну хорошо, давай остановимся на двух вариантах. Как и когда их менять, решим по месту.

— Ты сначала хотя бы во второй тур попади. Это тебе не московский междусобойчик, там люди уже не один десяток лет танцуют.

— Ты уж скажешь! Не надо себя недооценивать, ибо… грех это, — он рассмеялся, — такой же, как и грех гордыни!

* * *

И вот наконец 23-го мая Сергей с Александрой не без некоторого волнения перешагнули порог Winter Gardens. Золото и пурпур отделки, величественный свод, изящные балконы и галереи — каждая деталь этого величественного и чуть-чуть строгого зала заглядывает тебе в душу и нашептывает: "Здесь нельзя ничего делать наполовину, здесь нужно отдавать себя только целиком — тому, ради чего ты пришел сюда — подарить всем вокруг свою любовь к Танцу. И если ты сможешь это передать, будешь обязательно вознагражден! По-королевски!".

Вновь, как и в "прошлый" первый раз возникло ощущение, что входишь не в танцевальный зал, а в храм. Нет, пожалуй, храм — не совсем верное определение. Скорее — языческое капище, где одномоментно чувствуешь присутствие и каких-то высших сил, и себя — как их части, которой даруют величие, если окажешься достоин. И в то же самое время — огромное количество схожих ощущений и эмоций множества людей, пришедших одновременно и соревноваться с тобой, и, напротив, поддержать в случае необходимости. А зрители? Ах, какие там зрители! Они словно танцуют вместе с тобой, наслаждаясь каждым движением, они радуются твоим успехам, они прощают тебе любые ошибки и награждают аплодисментами в любом случае. А оркестр? Только в этом зале он звучит так, как должно — чисто и мощно, но при этом не отвлекая зрителя от паркета.

В те годы Блэкпульский Фестиваль был единственным турниром, собиравшим много больше ста пар в каждой категории танцоров. У сеньоров тоже собралось почти полторы сотни. От России вместе с Ефимовыми было три пары, но поначалу найти друг друга в бурлящем водовороте участников и зрителей никак не получалось. И только перед началом второго тура, куда прошла, кроме Сергея с Шурой, только одна пара, удалось перекинуться парой слов.

— Ну, удачи вам! — Вячеслав с Ириной, которые, к сожалению, оказались всего в одном шаге от попадания в этот раунд, расстроенными не выглядели. Всё-таки даже просто участие в Блэкпульском Фестивале приносило столько удовольствия, что они, видимо, были довольны уже самим фактом присутствия здесь, — Мы пока останемся, будем болеть за вас. Как услышите самые громкие аплодисменты, сразу поймете, где мы есть.

— О! Тогда танцуем персонально для вас, — заверил Сергей.

— Будем стараться изо всех сил, — с улыбкой добавил Михаил, партнер второй пары.

— Ни пуха!

— К черту! — хором выдали все четверо.

* * *

Весь турнир они с Александрой решили все-таки танцевать одну и ту же хореографию и в одном стиле. И только если вдруг (чем черт не шутит) попадут в финал — кардинально поменять и то, и другое. Для Блэкпула Сергей, естественно, выбрал стиль Арунаса Бижокаса и Катюши Демидовой, многократных будущих чемпионов, ставших иконой стиля, которые пока ещё танцевали в других составах. Строгая элегантность, никаких бурных эмоций, минимум свэев, яркие, но не резкие музыкальные акценты, абсолютная совместность, потрясающая музыкальность, безупречные линии, "чистота" стоп. Все это рождало восхитительную легкость, плавность и непрерывность движений, на которую можно любоваться до бесконечности.

Вариант оказался беспроигрышным. Уже начиная с третьего тура, в котором они остались единственной российской парой, Сергей во время каждого танца стал замечать долгие внимательные взгляды зрителей первых рядов, вздернутые в одобрительном удивлении брови и поощрительные улыбки. Аплодисментами награждали, конечно, все пары во всех заходах после каждого танца, но им казалось, что зрители той часть огромного зала, где они останавливались, когда стихала музыка, отбивали свои ладошки персонально для них. В такие моменты возникало ощущение абсолютного, бесконечного, безоблачного счастья. Хотелось буквально расцеловать всех и каждого, чтобы хотя бы так выразить свою благодарность и вернуть кусочек подаренного удовольствия.

Попав в полуфинал, они чуть не опоздали выйти на вальс. Шурочка так расчувствовалась и так крепко обнимала мужа, что пришлось срочно поправлять прическу и макияж. Понимая, что добились гораздо больше того, на что рассчитывали, танцевали уже не сдерживая эмоций, выплескивая радость на зрителей, на судей и даже на соперников. В последнем танце — квикстепе, — едва не столкнулись с бельгийской парой. Пришлось тормозить, резко откинувшись назад и заложив такой умопомрачительный свэй, что если бы не абсолютная "послушность" Санечки, они бы точно не удержались на ногах и шлепнулись на паркет. "Получилось прямо, как у Сегатори", — успел подумать Сергей, счастливой улыбкой отвечая на одобрительные аплодисменты, раздавшиеся в этот момент.

Перед объявлением номеров пар финалистов Сергея с Александрой трясло от волнения так, что он долго не мог надеть бабочку снятую во время перерыва, а она упорно пыталась надеть правую перчатку на левую руку. Когда назвали их номер, на эмоции уже просто не хватило сил. Посмотрев на жену, он с некоторым сомнением сказал:

— Ну что, переходим ко второму варианту?

— Ой, я боюсь! Вдруг что-нибудь перепутаем.

— Нет, давай все же рискнем, — после некоторой паузы уже твердо произнес Сергей, — Мы уже в финале и нам уже все можно.

В качестве второго варианта он задумал взять стиль Жаркова-Куликовой. Здесь и сейчас так никто не танцевал, даже молодежные пары. При безупречной технике они показывали очень эмоциональный, очень размашистый, очень объёмный танец, с очень яркими музыкальными акцентами, сменами ритмических рисунков, большим количеством синкопированных движений, всё почти "чересчур". Хотя сейчас вовсе и не "почти". Ему был нужен "взрыв", недоумение, удивление — все, что могло привлечь внимание и оставить как можно более яркое впечатление.

Им всё удалось! И реакция зала оказалась гораздо более яркой и многогранной, чем он предполагал, — от восторженного восхищения до недоуменного разочарования. Последнее — шестое — место в этом финале ничуть не расстроило, внутренне Сергей был готов к этому, понимая, что ни часть зрителей, ни, тем более, судейский корпус не готов жертвовать бережно хранимыми традициями в угоду зрелищности. Шурочка же была так довольна попаданием в финал, что просто выпала из реальности, светясь от счастья как полуденное солнышко.

* * *

Только они успели переодеться после церемонии награждения, к ним подошел Плетнев. Леонид Михайлович был знаковой и очень значимой фигурой для танцевального мира, знакомством с ним можно было только гордиться, поэтому Сергей очень обрадовался такому вниманию. После взаимных приветствий и поздравлений с финалом, он, немного смущаясь, спросил:

— А зачем вы так резко все поменяли в финале? Я видел и четверть-, и полуфинал. Так у меня было ощущение, что в финале танцевала другая пара. Очень ярко и…очень необычно. Если бы оставили первоначальный вариант, могли бы и в призерах быть. На первое место вас никто бы не пустил, скорее всего, вы всё же пока незнакомы местному бомонду. Да и этот финальный стиль кто-то вполне мог посчитать чуть-чуть вульгарным. Но запомнили вас точно и следить теперь будут весьма пристально.

— На это и был расчет.

— Боюсь, я не вполне понял, — искренне удивился Плетнев.

Сергей помолчал несколько секунд, чуть повернул голову и не глядя на собеседника вдруг спросил:

— Леонид Михайлович, у Вас есть мечта?

— Ну-у, как у каждого человека. Но раз Вы именно сейчас это спросили, значит хотите поделиться своей?

— Да. У меня их целых две. Одна не имеет к танцам прямого отношения, а вот вторая… Сейчас танцами занимаются сотни тысяч человек — от детей до сеньоров. Я мечтаю о том, что настанут времена, когда таких людей будут десятки миллионов. Что залы, подобные этому, будут, как минимум, в каждой стране, что не уметь танцевать вальс или румбу будет так же неприлично, как не уметь читать и писать, а крупнейшие турниры будут открывать короли и президенты.

— Но ведь тогда может пропасть некая элитарность, которая привлекала и привлекает существенную часть танцоров.

— Я считаю, что мир начинает меняться все быстрее и быстрее и такого рода понятия тоже как-то изменятся. Если вспомнить, что писалось о конце 19-го, начале 20-го века, то "спортсмЭнов" тоже причисляли к элите. Любых. Сейчас же из элитарных остались только конный спорт, яхтенный, ну и ещё парочку, наверное, можно вспомнить. За сотню лет изменения в мире спорта просто гигантские. И про искусство ведь то же самое можно сказать. Одно появление кино чего стоит. А поскольку наши с вами танцы есть не что иное, как симбиоз спорта и искусства, то и они будут меняться быстрее, чем некоторым хотелось бы.

— То есть Вы считаете, что скоро все будут танцевать примерно так, как вы в финале?

— Кто знает? То, что будут попытки привнести в бальные танцы и больше шоу, и больше спортивности — почти уверен. Говорю "почти", поскольку я хоть и аналитик, но все-таки больше по экономическим вопросам.

Сергей был уверен в этом без всяких "почти", но обнародовать то, чему уже был свидетелем, даже для одного человека, не собирался.

— О! Тогда Вам обязательно надо познакомиться с Алексеем Минделем.

— Если поспособствуете, буду очень признателен. Я слышал и о GalaDance, и о том, что он раскручивает в России систему ProAm. Очень нужное и полезное дело. И дело даже не в коммерческой стороне, хотя она, возможно, и стоит на первом месте. Это — возможность экспансии в такие области, которые пока недоступны никому из мира танцев.

— Вы так говорите, словно у вас уже есть планы, как это осуществить.

— Ну, планами это назвать сложно, но некоторые мысли действительно есть. Хотя я пока не готов их озвучить.

В этот момент Шурочка, которая уже давно проявляла признаки беспокойства и нетерпения, решительно их прервала, заявив:

— Давайте переместимся куда-нибудь, где можно что-нибудь съесть. А то у меня сейчас будет голодный обморок.

На этом разговор сам собой завершился, Плетнев, извинившись, попрощался, сославшись на договоренность с кем-то еще сегодня встретиться. Напоследок они обменялись контактами, договорившись в Москве созвониться и устроить встречу с Алексеем.

* * *

Видимо, Леонида Михайловича их разговор довольно сильно зацепил, поскольку уже через пару дней после возвращения в Москву в квартире Ефимовых раздался звонок:

— Сергей, добрый вечер! Плетнев беспокоит. Есть предложение встретиться завтра или послезавтра. Я говорил с Алексеем сразу после возвращения, он тоже очень заинтересован во встрече. Для начала — где-нибудь на нейтральной территории. "На троих", поскольку мне тоже ужасно любопытно поприсутствовать.

— Хорошо. Но я могу только послезавтра. Территория меня устроит любая, лишь бы там кофе был приличный.

— Договорились! Sant Eustacchio или Demel не обещаю, но в Москве тоже кое-где неплохо готовят кофе, — даже по телефону было "видно" хитрющее выражение лица Леонида Михайловича.

— О-о! Да у нас, оказывается, есть одинаково любимые места, — не остался в долгу уже Сергей Михайлович, — Я бы предпочел Рим, тем более, что с хозяином нас познакомила совершенно замечательная женщина. Кстати, русская.

Это было истинной правдой. Им с Санечкой и детьми даже показывали в этом совершенно чудном кафе процесс обжарки кофе по особому семейному рецепту. Ка-а-а-кой там кофе! Один запах мог свалить с ног не хуже былинного богатыря, укладывающего быка ударом кулака. И обалденные взбитые сливки из топленого молока! Ах, как жаль, что такого в Москве точно не найдешь. "То, что это произошло только в "прошлом" 2006-м, мы, как всегда, никому не скажем", — грустно подумал он.

— Э-э, думаю, Вена и Рим у нас ещё впереди, — чуть замешкавшись, видимо, осмысливая услышанное, ответил Плетнев, — Тогда послезавтра с утра списываемся или созваниваемся и определимся с местом и временем.

Встретились они в небольшом кафе в самом центре, недалеко от "Детского Мира". Кофе действительно оказался вполне приличным, народу было на удивление немного, так что разговору ничто не мешало. Сергей, с нескрываемым удовольствием выслушав очередные поздравления с успехом в Блэкпуле, сразу решил взять с места в карьер:

— Алексей, я считаю, что Вы затеяли очень важное и нужное дело. То же самое я уже говорил Леониду Михайловичу.

— Давайте опустим отчества, разница в возрасте у нас вроде бы никакая, — прервал его Плетнев, улыбаясь.

— Договорились. Тем более, что мы все Михайловичи. Прямо МММ какое-то — легко согласился Сергей и все трое рассмеялись.

— Леонид говорил, что у Вас есть какие-то соображения насчет экспансии куда-то, — Миндель, отпив небольшой глоточек кофе, с интересом разглядывал собеседников.

— Сейчас попробую сформулировать.

Выдержав почти театральную паузу, Сергей продолжил:

— Если брать чисто коммерческую сторону вопроса, то, как можно видеть и из истории, и наблюдая современность, наибольшую прибыль приносит массовое производство, которое может обеспечить только крупный бизнес. Поэтому расширение сети Ваших клубов можно и нужно только приветствовать. Они ориентированы на взрослых людей, готовых тратить приличные суммы на собственное хобби. Но в России основная масса танцоров — дети, в отличии от, например, Европы, где уже Сеньоры составляют весьма и весьма существенную часть занимающихся. Тому миллион причин, разбирать и обсуждать их здесь и сейчас нет смысла. В Штатах очень хорошо развита система Pro-Am… Ну не мне вам об этом говорить. Но!

Он снова взял паузу.

— Ни у нас, ни в Европе, ни в Америке нет и не было стройной системы подготовки, четких критериев оценок, более-менее независимого судейского корпуса — всего того, что есть в спорте. Очевидно, что переносить механистически все это в танцы невозможно. Да и не нужно. Не дай Бог, кому-то придет в голову танцы на Олимпиаду начать пропихивать. И опять "Но"! Без внимания и поддержки государства превратить нечто в "крупный бизнес" — невозможно, — Сергей сакцентировал внимание собеседников на том, что выражение "крупный бизнес" было именно в кавычках.

— Это же мгновенная потеря независимости, — разочарованно сказал Миндель.

— Да. И поэтому нужно пытаться получить поддержку не государства как такового, не госбюджет, который утечет, как вода через решето, а конкретных частных лиц, способных влиять на принятие государственных решений. Причем лиц не просто влиятельных, а очень влиятельных. Давайте помечтаем: через несколько лет вы организуете, например, турнир "Кубок Президентов". Или хотя бы "Кубок министров". Или "Кубок Мэров". В рамках системы Pro-Am, например. В качестве Am — реальные Президенты, мэры, губернаторы или министры.

— Ну Вы и фантазер! — и Алексей и Леонид хохотали так, что немногочисленные посетители стали на них с удивлением и интересом оглядываться.

Ефимов улыбался, но молчал.

— Вы представляете себе, сколько времени нужно потратить на то, чтобы превратить новичка в хотя бы подобие танцора? — спросил Леонид, не переставая снисходительно улыбаться.

— А уж тем более людей такого уровня, график которых расписан на годы вперед и вклинить туда занятия танцами — задача практически невыполнимая, — добавил Алексей.

— Конечно. Но задача сделать из условного мэра или министра танцора Вашего уровня, — Сергей обозначил поклон в сторону Плетнева, — и не должна ставиться. Да даже уровня приличного А класса — и то будет лишним. Достаточно "подсадить", извините за жаргон, несколько "нужных" человек на бальные танцы. Ведь Вы же прекрасно знаете, что хотя бы раз окунувшись в наш мир, люди практически без исключения "прикипают" к нему навсегда. "Если я сегодня не танцевал, значит я прожил этот день зря", — этот афоризм великого Ницше должен стать настолько актуальным и, не побоюсь этого слова, модным, чтобы бальные танцы могли бы конкурировать с теннисом, борьбой и горными лыжами. Хотя бы. Про футбол, а уж тем более, хоккей… помолчим.

— И все-таки это какая-то фантастика. Причем ненаучная, — было видно, что Алексей несколько разочарован развитием их разговора, — потратить массу сил и времени на практически невыполнимый проект я, например, не готов.

— А и не надо ничего тратить. Найдите мне двух-трех жен или дочерей "важных" людей, и я за несколько месяцев попробую сделать их них фанаток бальных танцев, — Сергей произнес это настолько убежденно, что его визави на этот раз даже не подумали смеяться.

— А потом и их мужья или родители подтянутся.

— Но Вы же сами совсем недавно в танцах и никого ещё даже не пытались учить, — с сомнением сказал Плетнев, безуспешно пытаясь скрыть слегка ехидную усмешку.

— Я понимаю, что мое заявление звучит слишком самонадеянно, но что вы теряете? В случае неудачи я готов буду компенсировать возможные потери, хотя и уверен, что в этом не будет необходимости.

За столом повисла напряженная тишина, которую через несколько минут нарушил Алексей:

— Ну хорошо. Давайте возьмем некоторую паузу на обдумывание.

— И вот что я ещё хотел бы добавить, — прервал его Сергей, — в ближайшие пять-десять лет нас всех ждет череда экономических и политических кризисов, которые весьма больно ударят по "индустрии развлечений". В такие периоды люди сокращают в первую очередь необязательные расходы, к которым пока относятся и занятия бальными танцами. На этом фоне может, а точнее, должна, развернуться борьба за передел "сфер влияния", которая может перерасти в открытое противостояние IDSF и WDC. Так называемая "политика" в танцах, которая сейчас касается только самых топовых пар, да и то только иногда, расцветет таким буйным цветом, что поставит под угрозу срыва многие крупные турниры из-за нежелания многих танцоров получать совершенно неадекватную оценку своего танца.

На этот раз он даже не сгущал краски, а просто описывал грядущие реалии. "Назад в будущее", — все-таки гениальное название", — подумалось с горечью.

— Вы встречались с Вангой? Или вызывали дух Нострадамуса? — с явным, но вовсе необидным сарказмом спросил Миндель.

— Нет. Это часть моей профессии — подстилать соломку везде, где это возможно, а не только где необходимо. И просто поверьте моему опыту, выражение "Предупрежден — значит вооружен" — помогает гораздо чаще, чем принято считать.

— И ещё, — продолжил Сергей после очередной паузы, — В такие периоды как никогда нужен прочный цемент личной заинтересованности людей, вызвать неудовольствие которых опасались, опасаются и будут опасаться все без исключения. Еще раз прошу простить за жаргон, но "крыша", — она и в Африке — "крыша". К тому же у таких людей гораздо больше возможностей решать возникающие проблемы… Или хотя бы помочь решить. Ну и напоследок… Я готов попробовать провести подобие рекламной компании на Старой площади. Я там, уж не знаю, — к сожалению или к счастью, — не частый гость, но в ближайшие месяцы надеюсь пару раз появиться.

Вот теперь уже он весело улыбался, глядя на удивленные лица собеседников.

— Особенно, если уважаемый Леонид напишет что-то вроде рекламной листовки. Уверен, лучше, чем у Вас, ни у кого не получится.

Глядя на вновь вспыхнувшие в глазах искры исчезнувшего было интереса, Сергей с удовлетворением подумал, что можно поставить очередную галочку "выполнено" напротив одного из пунктов глобального плана.

 

Глава 6

Посвящая теперь танцевальным делам гораздо больше времени, чем "раньше", глава семейства чуть было не упустил подготовку к операции "Юкос". Вернувшись в конце мая из Блэкпула, он подготовил подробный план, решив начать его осуществление в сентябре, когда рынки войдут в нормальную колею после традиционного летнего затишья. Он помнил об аресте Платона Лебедева до ареста Ходорковского, но помнил только точную дату ареста самого главы Юкоса и посчитал, что эти два события должны произойти с небольшим разрывом по времени. Поэтому когда 2-го июля Лебедев был арестован и рынки поползли вниз, Сергей был ещё не готов к серьезному разговору с Самым Первым Замом, с которым они после памятного разговора в позапрошлом году стали общаться достаточно регулярно и плодотворно.

На следующее утро, третьего, он пришел в офис пораньше и стал разбирать завалы бумаг на столе, лихорадочно соображая, можно ли сделать что-нибудь уже сейчас и не стали ли расходиться старая и новая реальности. Все предыдущие попытки найти хоть какие-то различия никаких результатов не дали. При этом он совершенно не обращал внимания на надрывающиеся телефоны. Ни на свой прямой городской, ни на мобильный.

— Сергей! Сергей!! — голос Ольги, секретаря их отдела, все-таки сумел отвлечь от тяжелых мыслей.

— Да, Оль. Что-то срочное?

— Сергей, если Вы намеренно не берете телефоны, может переключить городской на меня?

Пока он соображал, что ответить, мобильный зазвонил опять. Взяв трубку, услышал знакомый, но донельзя раздраженный голос:

— Ты где?

— На месте.

— Срочно к Александру Николаевичу.

Вот это было совсем некстати. Реально всю деятельность банка контролировал Первый Зам и уговорить его рискнуть проблемой не было, но Председателю вполне могла, что называется, "попасть вожжа под хвост" и он мог зарубить весь план на корню.

Пока Сергей шел по коридорам и поднимался на "командирский" этаж, ему пришла в голову идея, которая могла сработать. Поговаривали, что Александру Николаевичу не чуждо легкое увлечение эзотерикой и именно на этом надо было попробовать сыграть прямо сейчас, не дожидаясь следующих событий. Предложить "ход конем", а основной план все-таки реализовывать осенью.

Едва за ним закрылась дверь кабинета после обмена рукопожатиями, вопросы посыпались градом от обоих:

— На сколько еще могут упасть рынки?

— Кто агрессивнее реагирует — лондонские или московские трейдеры?

— Ходят ли какие-нибудь слухи о дальнейшем развитии событий?

Сергей немного ошалел от такого напора и какое-то время переводил взгляд с первого на второе лицо банка. Потом решил отвечать как бы никому, рассчитывая получить лишний плюсик от Зама.

— Я считаю, что сейчас (он особо выделил это слово) с рынками ничего катастрофического не произойдет. Пошли слухи и разговоры о повышении российского рейтинга. А они, слухи, на пустом месте никогда не возникают. Поэтому ожидаемый приток денег в страну не даст рынкам сильно упасть. Возможно, однако, что арест Лебедева затормозит принятие окончательного решения. В любом случае рейтинг будет поднят не позднее середины осени. Но!

Он замолчал, прикидывая, в каких выражениях, насколько жестко поведать о бесславном конце Юкоса. В результате выбрал всё-таки нейтральный вариант, как ему казалось:

— Для Юкоса всё только началось.

Поймав недоуменные взгляды, Сергей с абсолютно невозмутимым видом продолжил:

— Да-да! Именно для Юкоса. Дело "Апатита" — всего лишь дымовая завеса. Боюсь, и самого Михаила Борисовича может ждать схожая судьба. Но сначала — дадут поднять рейтинг.

— Ты Нострадамуса что ли каждый день перечитываешь, — Зам снова не смог сдержать раздражение.

— Вы напрасно иронизируете, — улыбнулся Ефимов, мысленно поблагодарив за очень своевременный вопрос и радуясь, что не надо искать повод свернуть в сторону от прогнозов и перейти к "пророчествам". — Если существует нечто, совпадающее с собственными догадками или логическими выводами — это ли не повод довериться интуиции. Месье Мишеля я, конечно, не перечитываю, но читать приходилось. Давненько, правда.

А про себя, вспомнив Минделя, подумал: "И здесь Нострадамуса поминают. Может, действительно, стоит перечитать?"

Александр Николаевич с явным удовольствием выслушав сентенции Сергея, заметил:

— Вот здесь я не могу не согласиться, — совпадение внутренних подсказок, что как раз и есть не что иное, как интуиция, с внешними, — очень важная штука.

Помолчал, барабаня пальцами по столу, и наконец спросил:

— Так что же, ничего существенного пока делать не будем?

— А вот как раз — нет! Надо постараться продать кому-нибудь опционов put с экспирацией 7-го ноября. Соросу. Или Браудеру. Или кому-нибудь того же уровня. В России рынка деривативов пока нет, так что только на западе.

— Почему именно седьмого ноября?

— Символично, — усмехнулся Сергей, — может стать дополнительным плюсом.

— Так выходной же будет.

— У нас — да. Но Лондон и Нью-Йорк будут работать. И потом, желательно продавать не с датой "седьмого", а "до седьмого". И можно даже не продать, а купить. А точнее, изначально — просить себе опционную премию (что есть сверхнаглость и неграмотность, конечно же), а в процессе переговоров дать себя "уговорить" и заплатить эту премию самим. Пусть считают, что поучили, вразумили и "развели" московских дилетантов. Потратим немного, а выиграть можем по-крупному.

— Так если нет рынка, что предлагать то? — Зам был просто воплощением скептицизма в этот момент.

— Посмотреть что-то похожее на американском рынке большой проблемой не будет, я думаю, — Ефимов решил так просто не сдаваться. — Ну и какую-никакую "легенду" на всякий случай тоже надо будет придумать. Да хотя бы сказочку о желании дистанцироваться от российского олигархата сочинить. Но основной расчет всё-таки на то, что для западников грядущее повышение рейтинга является слишком сильным стимулирующим фактором и получение опционной премии будет выглядеть откровенной халявой, от которой, как известно, грех отказываться.

— Ладно, — резюмировало высокое начальство, — под твою ответственность. Но если ничего не выгорит, на бонус можешь долго не рассчитывать.

— Договорились, — Сергей настолько легко согласился, что это не осталось незамеченным.

— Что, даже не возразишь ничего?

— А зачем? Сейчас я, пожалуй, как никогда, готов довериться своей интуиции, — произнося эти слова, он вдруг абсолютно отчетливо осознал, что если сегодня у него был тактильный контакт с человеком, который ему хоть чуть-чуть симпатизирует, он может убедить собеседника практически в чем угодно, какими бы фантастическими ни казались приводимые аргументы. Лишь бы у него самого была хоть какая-то вера в реальность предлагаемых планов или действий. Ну а уж в событиях ближайшей осени у Сергея вообще ни малейших сомнений не было.

Забегая вперед можно сказать, что им действительно всё удалось. Михалычу удалось настоять на личном участии во всех переговорах. Он долго и с явно демонстрируемым почтением тряс руки "контрагентам" при встречах, изо всех сил стараясь не показать реального к ним отношения. И да, именно Жоржик и Билли "влетели" на несколько десятков миллионов каждый, о чем он после неоднократно и с удовольствием вспоминал. Ну а реализация "основного плана" в октябре дала ещё примерно такой же результат.

* * *

В последних числах августа позвонил Миндель:

— Сергей, приветствую! Не обижаетесь, что долго не звонил?

— Да ну что Вы! Лето же. Все, как положено, отдыхают, купаются, загорают. В залах пустота и тишина. Это нормально.

— Ну и славно. Я, собственно, звоню с предложением. К нам в клуб пришла одна дама, которая для нас, конечно, интересна, как и любой другой клиент, но не настолько, чтобы носиться с ней, как с писаной торбой. К тому же она, похоже, никаким спортом никогда не занималась, хотя выглядит весьма неплохо для своих тридцати семи. В том смысле, что лишних килограмм всего несколько.

— И Вы хотите предложить её мне в качестве подопытного кролика? — даже не спросил, а скорее констатировал Сергей.

— Да, — Алексей и не подумал смутиться, — к тому же у нас несколько партнеров ещё не вернулись из отпусков, а она почему-то горит желанием начать заниматься немедленно.

— Я с удовольствием попробую. К тому же при таких исходных данных результат будет особенно нагляден.

— Вы восхитительно самоуверенны, — весело рассмеялся Миндель.

— Причем одинаково нагляден будет и положительный, и отрицательный результат, — не остался в долгу Сергей.

— В таком случае будем считать, что мы договорились. Подъезжайте завтра часиков в восемь, обговорим условия, а Екатерина будет к половине девятого. Время устраивает?

— Да, вполне.

— Отлично! Тогда до завтра.

* * *

Екатерина Анатольевна оказалась вполне миловидной, очень ухоженной дамой, действительно выглядящей "чуть за тридцать" и на несколько сантиметров ниже Ефимова. Что было просто идеальным соотношением (по росту) для удобства занятий. Катерина, как она сама попросила её называть, была сестрой-близняшкой владельца сети стоматологических кабинетов. С братом они жили душа в душу, являясь при этом ещё и бизнес-партнерами. Муж трудился в каком-то МВД-шном НИИ, о котором было упомянуто вскользь. Своих детей у нее не было, а вот с племянницей она возилась много и охотно. Танцевать никогда не пробовала, не считая школьных и студенческих дискотек, но очень хочет научиться, потому что у её подруги дочь пошла заниматься в студию и восторгам нет предела. Всё это она успела вывалить на голову Сергея буквально за несколько секунд с очаровательной улыбкой и тут же, без всякой паузы, заявила:

— Ну вот, я всё рассказала, можно начинать.

— Отлично! Но давайте я Вам сначала кое-что покажу, — Сергей достал ноутбук и показал видео с прошлогоднего Чемпионата Мира, которое ему удалось раздобыть.

— Очень красиво и очень здорово! — печально сказала Катерина после просмотра.

— А почему так грустно?

— Потому что это недостижимый идеал.

Сергей взял её руки в свои и, глядя в глаза, медленно, разделяя слова, произнес:

— Вы… сможете… почти так же.

Выдержал чуть более длинную паузу и добавил:

— При определенных условиях. Во-первых: Вы никогда ни о чём не скажете "я это не смогу"; во-вторых: Вы не станете себя жалеть, когда начнете уставать; в-третьих: Вы будете заботиться о своем теле не только в этом зале по одному-два часа в день пару раз в неделю, но каждый день, утром и вечером. Упражнения я Вам покажу. И, наконец, в четвертых: Вы будете думать о танцах каждую свободную минуту и слушать как можно больше музыки.

Он отпустил её руки и, поощряюще улыбнувшись, предложил:

— А вот теперь, действительно, начнем. Я сейчас поставлю музыку и мы для начала просто немного походим в паре.

Поставил вальс, подошел к Катерине, попросил поднять согнутые руки на уровень плеч, сам взял её за локти, и слегка сжимая пальцы, обозначил нужный ритм. Почувствовав, что с чувством ритма у партнерши всё в порядке, начали пробовать "малый квадрат". Вести новую партнершу оказалось почти так же удобно, как Санечку, она была так же "послушна", откликаясь на малейшее воздействие партнера. Движения пока были, конечно же, примитивные, но Сергея очень обрадовало то, что его возможности "управленца" распространяются не только на супругу.

Повторив всё то же самое с квикстепом и венским вальсом он почувствовал, что Катерина уже готова упасть, но держится изо всех сил, уже с первого раза выполняя его "заветы" не жаловаться и не жалеть себя.

— Давайте на сегодня закончим, а то Вы вместо того, чтобы с радостью бежать на следующие занятия, возненавидите меня за свои мучения.

— Я действительно не думала, что будет так тяжело, — Катерина устало улыбнулась.

— Поверьте, через два месяца регулярных занятий Вы себя не узнаете. И первый, кто это оценит, будет Ваш муж, — Сергей снова взял её за руки и снова пристально глядел в глаза.

— Ловлю Вас на слове, — рассмеялась она уже легко и задорно. — И, не сочтите за лесть, мне очень понравилось. Я чувствовала себя… пластилиновой, что ли. Необычные, странные, но приятные ощущения. Когда следующее занятие?

— Давайте первые две недели будет через два дня на третий, потом можно будет заниматься через день, если захотите и если будет возможность. А через пару месяцев посмотрим, как пойдет. И, давайте-ка, я покажу упражнения, которые Вы постараетесь делать каждый день, для начала — минут 15–20 утром и 30–40 вечером.

Посмотрев всё, что он показал, Катерина заявила, что бОльшую часть она помнит ещё по школьным урокам физкультуры, вот только с растяжкой — беда.

— Всё будет, дайте срок. А то, что помните школьные уроки — просто замечательно. Золотое время же было, правда ведь? К сожалению, только повзрослевшие люди понимают, как хорошо было в школе.

— О! Да Вы философ! Неожиданно для учителя танцев.

— А я и не есть профессиональный тренер. В свободное от танцев время тружусь в банке. Правда, в основном не считаю, а пишу.

— Что пишете?

— Аналитические записки.

Удивление на её лице было столь явным, что Сергей не смог не улыбнуться.

— По-моему, мне сильно повезло, — чуть слышно пробормотала Катерина, но он услышал и от такой неявной похвалы покраснел, как мальчишка.

* * *

Через два дня, на втором занятии, освоив ритм танго и фокстрота, Сергей решил попробовать поставить ученицу в "конкурсную позицию". После десяти минут непрерывных: "локти шире", "голова чуть больше влево", "бедра чуть вперед", "колени чуть мягче", "правый локоть выше", "шею вытянуть", она всё-таки не выдержала и воскликнула:

— Да Вы же из меня уже не кусок пластилина, а комок жевачки сделали! У меня руки и шея на полметра длиннее стали!

— Ну, я же говорил, что муж оценит. Осталось ноги "до ушей" нарастить, — он был очень доволен получившимся результатом, — теперь пробуем сохранять получившуюся форму в движении.

В паре, как Сергей и надеялся, получилось еще лучше, поскольку старался не дать ни малейшего шанса шагнуть не так, как хотел он, повернуться или наклониться не туда или не так, как хотелось ему, помогая руками, корпусом, "дыханием", подсказками поправляя только положение головы.

По окончании занятия он с напускной строгостью поинтересовался:

— А упражнения какие-нибудь в эти дни делали?

— Ой, Вы знаете, да! Женя, это муж, просто офигел, прошу простить за мой французский, когда увидел, — Катерина при этом так забавно всплеснула руками, что он не смог сдержать смех.

— А ещё он сказал, что придет и проверит, чем я тут занимаюсь, если после единственного занятия происходят такие кардинальные перемены.

— А Вы и его приводите заниматься. Я попрошу жену, которая одновременно и моя партнерша, поассистировать ему на первых порах, а потом вы и в паре с мужем, а не со мной, сможете танцевать.

— Я конечно, предложу, но…

— Понятно. Человек женат не только на Вас, но и на своей работе.

— Увы, Вы правы.

— А Вы пригрозите написать на него кляузу в партком как на двоеженца.

Катеринин смех был настолько заразителен, что смеялись долго оба. Утерев выступившие слезы, она, наконец сказала:

— Обязательно так и сделаю! Уж если и это не поможет…

— То приводите его сюда хоть на аркане через пару месяцев и он, посмотрев на Вас, обязательно тоже захочет выйти на паркет.

* * *

Два месяца промелькнули как пейзаж в окне скорого поезда. Катерина умудрилась не пропустить ни одного занятия, каждый раз хвалилась своими ежедневными занятиями дома, ни разу не пожаловалась на усталость, в общем — была идеальной ученицей, о чем Сергей как-то раз и поведал Минделю, подгадав момент, когда и она должна была это услышать.

На последнее воскресенье октября Екатерина договорилась таки вытащить мужа в зал на смотрины.

— Чтоб обзавидовался, — с некоторой мстительностью сообщила Катерина, — а то ведь и партком не испугал.

Сергей же пригласил Плетнева, пообещав, в случае провала, что он "ломает подкидную доску и покидает большой спорт". Собиралась быть и Шурочка, которой тоже было страсть как любопытно.

За эти два месяца Сергей с Катериной успели выучить простые, но далеко не элементарные вариации, так называемый бэйсик, зато всех пяти танцев европейской программы. Это было много. Очень много! Никто другой не смог бы за такое короткое время "впихнуть" столько в своих учеников. При этом основное внимание на всех занятиях они уделяли чистоте позиций, совместности и музыкальности. Когда примерно через месяц после начала их занятий его ученица, глядя на "крутые" пары, тренирующиеся одновременно с ними, начала просить выучить с ней тоже "что-нибудь эдакое", он неизменно отвечал:

— Во-первых, они занимаются далеко не первый год, и все, что мы делаем сейчас, они тоже проходили. И потратили, я Вас уверяю, на порядок больше времени. Во-вторых, заложив прочный фундамент, на нем можно строить что угодно, меняя "надстройку" хоть каждый день. Главное сейчас — понять!! и запомнить, как и когда должны работать те или иные мышцы, как и когда должны ставиться или поворачиваться стопы, колени, бёдра, корпус, голова. Это как таблица умножения, пока от зубов не будет отскакивать, изучать логарифмы или интегралы — бессмысленно.

И вот, наконец, долгожданное воскресенье наступило. Когда все "заинтересованные лица" собрались, Сергей, видя нешуточное волнение Катерины, вышел с ней в соседний зал и попросил сделать несколько самых трудных для неё упражнений.

— Зачем? Я вроде неплохо размялась.

— А с потом лишнее волнение выходит. И потом, те зрители, которые сейчас в зале, простят Вам сегодня любые ошибки. Впрочем, я уверен, их и не будет.

Когда они закончили вальс, Сергей заметил, что Плетнев недоуменно переглядывается с Минделем. Во время танго он уже следил за ними широко распахнутыми глазами. Венский вальс воспринял чуть спокойнее, всего лишь одобрительно покачивая головой в такт музыки. Зато во время фокстрота к распахнутым глазам добавился приоткрытый от удивления рот. А заканчивая квикстеп, уже на затухающей музыке, он решил всех, что называется, "добить", изобразив нечто, напоминающее знаменитую "вертушку" Сергея и Ольги Коновальцевых. Не так динамично и амплитудно, конечно, но зрителям хватило. Затихла последняя нота и Катерина просто повисла на нем, дыша так заполошно, что он даже испугался, не переборщил ли он. Но когда она подняла на него глаза, в них было столько удовольствия вперемешку с безграничным удивлением тому, что она сама сейчас сделала, он понял — никаких упрёков не будет. Если только от мужа.

Всего четверо зрителей умудрились хлопать так восторженно и так громко, что, казалось, будто зал переполнен. Ученица счастливо и смущенно улыбалась, а тренер пытался изображать олимпийское спокойствие. Впрочем, не очень успешно.

Когда аплодисменты стихли, Евгений, немного смущаясь, обратился к Сергею:

— Если Вы за два месяца умудрились сотворить такое с моей супругой, то что же Вы можете со своей? Умоляю, покажите что-нибудь.

Сергей, предвидя такую ситуацию, ещё месяц назад предложил Санечке выучить вариацию танго, которую он в "прошлой жизни" считал одной из самых лучших и самых эффектных. Это было танго Сегатори-Зюдоль, которое Ефимовы немного упростили, сделав чуть менее динамичным, но оставив все "фишки" и акценты, подчеркивающие музыку. Шурочка поначалу жаловалась, что у нее оторвется голова или, как минимум, придется ходить с ортопедическим воротником, но ничего, справились.

Едва стихли последние аккорды, к ним подлетела Катерина, обняла, расцеловала обоих и жарко зашептала, ничуть не смущаясь:

— Вы что творите то! Женя готов был начать раздевать меня прямо здесь, в зале. Помешало только то, что от вас взгляд оторвать не мог.

Взглянув на Евгения, который сидел, скромно потупившись, все трое дружно расхохотались.

Подошли Плетнев и Миндель. Первым начал Леонид:

— Я восхищен! И, честно говоря, немного в шоке. Вы переворачиваете все мои представления о возможностях взрослых новичков. Я имею ввиду Екатерину Анатольевну, конечно.

И, обращаясь уже к Алексею, спросил:

— Или они поселились на два месяца прямо тут — в зале, и работали по двенадцать часов в день?

— Я точно в таком же шоке, — ответил Миндель и, посмотрев на Сергея, добавил с улыбкой, — Впрочем, если захотите, я готов обеспечить Вас учениками хоть на шестнадцать часов ежедневно.

— Э-э, нет! — замахал руками тот, — я пока не готов бросать свою основную работу. Там у меня тоже планов громадьё. Лучше будем терпеливо искать тех клиентов, о которых мы говорили во время нашей первой встречи.

— О! Теперь, я думаю, шансы гораздо выше, — Алексей утвердительно закивал головой.

 

Глава 7

Как в этом октябре Сергей умудрился совместить занятия со своей ученицей, собственные тренировки с Санечкой и "юкосовскую операцию", он не уставал удивляться впоследствии ещё очень долго. Жить в таком ритме было крайне сложно, приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы в офисе не думать о занятиях и, наоборот, в зале не сбиваться на мысли о надвигающихся событиях. Слава богу, хоть не забыл съездить ещё в начале месяца к тетушке под предлогом привезти наконец-то накупленные во время отпуска сувениры. Конечно же, она усадила его пить чай, на что он, собственно, и рассчитывал. Он попросил какое-нибудь варенье, сам вызвался его достать из шкафа, где стояли все варенья и соленья, для вида покопался там и достал ту самую злополучную банку с грибами, благо она оказалась единственной. И благополучно её уронил. Естественно, совершенно "случайно"…

Восьмого октября Moody" s присвоило России рейтинг Ваа3, подняв его до инвестиционного уровня. Ефимов немедленно отправился к Заму, предупредив, что ему для разговора потребуется больше, чем несколько минут.

Заходя в кабинет, попросил у секретарши кофе покрепче, вызвав удивленный взгляд. Во все предыдущие визиты в этот кабинет он просил чай.

Пожав протянутую руку, Сергей неторопливо устроился в гостевом кресле, дождался кофе и начал медленно размешивать сахар.

— Давай начинай уже. Что-то ты сегодня непривычно стеснителен, — не выдержал начальник.

— У нас есть неделя, максимум две, чтобы продать всё, что сможем. Золотое правило — "покупай на слухах, продавай на фактах", — сработает и на этот раз. И продавать лучше в Лондоне — через GFI и Liberty.

— Так у нас же уже есть опционы, на которые, кстати, мы потратили не такие уж и смешные деньги.

— И предложить всем крупным клиентам присоединиться, — продолжил Сергей с невозмутимым видом, проигнорировав замечание. И добавил, — А если найдется кто-нибудь, кто посчитает себя самым умным и захочет купить вместо продажи, — шортить в него без особых уговоров. И сэйлзов особо проинструктировать, чтобы в таких случаях предупреждали о наших возможных действиях.

Самый Первый Зам долго молчал, бесцельно перекладывая какие-то бумаги, и наконец заговорил:

— Неделю назад ты был на Старой площади… Если мы будем продавать на основании твоего инсайда, нам могут потом прищемить не только хвост, но и голову.

— Я даю слово, что о Юкосе не было сказано ни слова. Обсуждали только технические вопросы. Сразу после совещания я уехал, это легко можно проверить при необходимости, — Ефимов оставался абсолютно спокоен.

Снова повисла длинная, тягостная пауза.

— Твоя любовь к апокалиптическим сценариям уже известна всем и каждому, но в данном случае все выглядит как-то немного подозрительно. А на слово сейчас никто никому не верит, — последняя фраза прозвучала грустно и совсем тихо.

— И дайте команду трейдерам не гоняться за пипсами, — усмехнулся Сергей, почувствовав, что и в этот раз удалось убедить в осуществимости и выгодности его плана.

* * *

Гром, как ему и было положено, грянул двадцать пятого. Ни позаниматься нормально с Катериной, ни потренироваться с Александрой в выходные Сергею не дали, без конца отвлекая звонками. Отключить телефон он побоялся, чтобы потом не выслушивать бесконечные претензии со стороны руководства и клиентов.

В понедельник рынок, естественно, обвалился. В полдень остановили торги. Сергей зашел на трейдинг-деск, полюбовался на одновременно озабоченные и радостные лица трейдеров. "Довольны, как обожравшиеся удавы, что столько всего распродали за последнее время", — про себя съехидничал он и отозвал в сторонку Олега — начальника отдела трейдинга.

— Вы только не торопитесь переворачиваться, — посоветовал он, — ничего сегодня не закончится, кто бы что ни говорил. Самые горячие свои! шортЫ закройте, если хотите, но в лонг лезть — упаси бог. Александр Николаевич сам скомандует, когда нужно будет.

— Я понял, спасибо за информацию. А почему от него никто не заходил и даже не звонил?

— Не успели ещё. Я только что от него… Ладно, пойду от клиентов отбиваться.

Чуть меньше, чем через месяц они решили завершить операцию, восстановив позиции по самым важным бумагам. Единственно, на чем настоял Сергей — забыть об акциях Юкоса, как о страшном сне. Результат получился даже немного лучше, чем он рассчитывал, а уж когда Николаич пообещал ему, да еще в присутствии Зама, "оценить по достоинству его персональные усилия", еле удержался от бурного проявления восторга, поскольку это фраза означала как минимум полуторакратное увеличение процента от принесенной прибыли при расчете бонусов.

* * *

В самом конце ноября, во время одной из тренировок позвонил один из крупнейших клиентов банка и пригласил в ближайшую субботу вместе поужинать. Герман Степанович Долинин был клиентом не капризным, хотя и достаточно жестким. Ну, по другому и быть не могло, без жесткости в его бизнесе было не пробиться. Занималась его компания производством всякой электротехнической мелочевки, зато в таких количествах, что заказчиками у них были, например, Газпром и РАО ЕЭС.

Они пересекались несколько раз на конференциях, устраиваемых банком, Сергей составил о нем мнение в целом положительное, поэтому принял приглашение с удовольствием. Не мудрствуя лукаво, остановились на "Пушкине", поскольку оба предпочитали традиционную кухню и интерьер, напрочь игнорируя всякие эксперименты поваров и дизайнеров.

Как и положено, обсудив сперва погоду, машины и футбол, перешли к серьезному разговору только под десерты, хотя те пока и оставались нетронутыми.

Первым перешел к делу, естественно, клиент:

— Я совершенно случайно узнал о Вашей роли в серии последних сделок. Крайне удачных, надо признать. Заработать почти двадцать процентов на всём портфеле за неполный месяц, — это более, чем достойно. Не хотите сменить амплуа? Создать свой фонд, например? Я бы, например, рискнул перевести под Ваше управление свои активы.

— Спасибо! Но нет, — без малейшей заминки отреагировал Ефимов, — Вы ведь не первый, кто предлагает нечто подобное, у меня было время подумать.

— Если не секрет, почему?

— Я терпеть не могу административную работу, — усмехнулся Сергей, — а она будет отнимать слишком много времени.

— Ну, найти грамотного администратора не велика проблема.

— Да, Вы правы, но его придется тщательно контролировать, а значит, времени будет сэкономлено совсем не много. В банке же — отлаженный механизм и хорошая команда. К тому же все вечера у меня, как правило, заняты, а решить все вопросы первому лицу "с девяти до шести" ну никак невозможно.

— Кстати, когда мы созванивались, на заднем фоне была весьма милая музыка. Неужели и в клубах можно получать качественную информацию? Или Вы просто там отдыхаете?

Ефимов, ничего не поняв поначалу, оторопело уставился на клиента.

— Я, похоже, что-то не то спросил, — пробормотал Долинин, наблюдая за реакцией собеседника.

Когда до Сергея дошла двусмысленность вопросов, он с огромным трудом удержался от бурной реакции, позволив себе только улыбнуться. Потом вспомнил, что они с Санечкой во время звонка танцевали под Sex Bomb Тома Джонса, аранжированную под медленный фокстрот, и уже от души расхохотался.

— Ну что Вы, Герман Степанович! Я был в танцевальном зале на тренировке. Там музыка всегда звучит достаточно громко. Особенно, когда экспрессивные латинисты до нее дорываются. Мы с супругой занимаемся спортивными бальными танцами, правда танцуем только европейскую программу. Естественно, по вечерам. И иногда в выходные.

— Вы?! Серьезно? И как успехи? — Долинин явно обрадовался такому объяснению.

— Ну-у, в мае попали в финал Блэкпула по сеньорам, это…

— О-о! Я в курсе, что такое для танцоров Блэкпул, у меня дочь занималась несколько лет во Дворце пионеров на Ленинских горах. К тому же ваш Пал Палыч — мой родственник. Правда, очень дальний. Даже не седьмая, а тридцать седьмая вода на киселе. Я с ним и виделся то всего однажды.

— Дорохов? Президент ФТСР?

— Да.

— А что дочка? Почему бросила?

— Из серьезных танцев или серьезной учебы выбрала учебу.

— Хм, наша ситуация один в один. Я тоже дочку имею ввиду. Но у нашей учеба ещё впереди, а Ваша уже трудится, наверное?

— Угу, второй год уже — у меня под крылышком. Растет потихоньку. Голова на месте, не лентяйка, так что будет кому дело передать, когда самому крутиться надоест.

— Кстати, насчет бизнеса, — Ефимов чуть подался вперед, — Не думали диверсифицироваться?

— Есть что предложить? — Герман Степанович тоже подобрался.

— Конкретно — нет. Но направление — да. Это интернет. Точнее — интернет-торговля. Через десять-пятнадцать лет, а то и раньше, через интернет можно будет купить все — от книг, что уже возможно даже сейчас, до металлопроката. Включая одежду, обувь, продукты, лекарства, бытовую технику и так далее. И рынок этот будет гигантских, даже астрономических размеров.

— Откуда такая уверенность?

— Меньше, чем через десять лет интернет будет не только в каждом офисе или квартире, он будет в каждом телефоне. Это, на мой взгляд, совершенно очевидно следует из анализа скорости развития компьютерной техники. Так что собирайте хороших айтишников, они скоро будут на вес золота. Я детей уже два года как пинаю на эту тему. Правда, стараюсь, чтобы постижение тайн программирования было не в ущерб основной учебе.

— А как же крах доткомов? — Долинин был просто воплощением скепсиса.

— Во-от! — Сергей картинно поднял оба указательных пальца, — этот кризис уже помог и ещё поможет убрать весь мусор: неэффективные и просто бестолковые бизнес-модели и безумные вложения в рекламу и маркетинг. Плюс к этому — сейчас можно войти в этот сегмент дешево. Главное — понимать, что интернет — только инструмент для бизнеса. Очень хороший, очень перспективный, но инструмент. А уж вести бизнес, судя по размеру Вашего портфеля, Вы умеете весьма и весьма неплохо.

Он немного помолчал, отхлебнул только что принесенный кофе и продолжил:

— К тому же с Вашими логистическими наработками и складскими возможностями Вы вполне можете стать там если не королем, то уж принцем — точно. Так что если надумаете — зовите в партнеры.

— Ха, вот последнее для меня — пожалуй, самая лучшая рекомендация. Но как же нелюбовь к административной работе?

— А я у Вас на полставки генератором идей подрабатывать буду. Ну и посчитать там чего, поанализировать — это всегда пожалуйста.

Герман Степанович надолго задумался, вертя в руках кофейную чашечку. Наконец, приняв решение, сказал:

— Хорошо! Я пожалуй, проконсультируюсь с партнерами, поговорю со спецами, посчитаю, какие средства можно будет временно отвлечь и мы, если не возражаете, встретимся ещё разок.

— Как же я могу быть против, если сам предложил заварить новую кашу? — улыбнулся Ефимов.

— Да кто Вас, творческих людей, знает. Усвистите на какие-нибудь сборы или турниры, ищи вас…

— Ну, надолго из-за наших танцев мы никуда уезжать не планируем, а три-четыре дня погоды не сделают. Кстати, насчет танцев. Сейчас Алексей Миндель развивает у нас систему Pro-Am, и довольно успешно. Если дочка вдруг захочет вспомнить былое, возможностей для этого сейчас — море. Даже у меня сейчас есть ученица, хотя мы с женой сами в танцах без году неделя. А для молодой, красивой, "ненулевой" девушки найти такого же молодого, но опытного партнера — проще простого.

— Да она вроде как замуж собралась, — недовольно буркнул Долинин, — да не за кого-нибудь, а за будущего зам-министра, как минимум. Как говорят.

— Так тем более! — Сергей решил не уточнять причину проскользнувшего недовольства, — Свадебный танец можно такой шикарный соорудить — весь политический и бизнес-бомонд только о них и будет говорить. На свадьбу будете не приглашения рассылать, а билеты как на супер-шоу продавать, — весело добавил он.

— Мне нравится такой подход, — тоже разулыбался Герман Степанович. — Но ловлю на слове, — если они согласятся, танец действительно должен быть шикарным.

— Если будет хотя бы месяц на подготовку — сделаем.

Обменявшись ещё несколькими ничего не значащими фразами, стали прощаться.

— Ну, всего доброго! Надеюсь, надолго мои размышления и расчеты не затянутся.

— Хорошо! Дочке — наилучшие пожелания.

 

Глава 8

Когда через неделю позвонила Наталья — дочка Долинина, и попросила уделить им с Леонидом, её женихом, время, Сергей настолько растерялся, что сначала даже не смог ответить ничего вразумительного.

"Это что же, я могу убедить кого угодно в чем угодно, что ли? Даже опосредованно?" — лихорадочно соображал он. — "Должны же быть какие-то границы моей убедительности. Или будущие молодожены сами хотели готовить свадебный танец, а Герман Степанович просто подтолкнул в нужном направлении? Не забыть бы выяснить. Обязательно."

— Так мы можем на Вас рассчитывать? — прервала его размышления Наталья.

— Да-да, конечно. Извините, я просто… э-э… сразу стал прикидывать возможные варианты, — выкрутился он.

— Папа сказал, что Вы говорили о месяце на подготовку. Хоть у нас до свадьбы осталось чуть больше полутора, хлопот впереди море, поэтому мы бы хотели начать уже завтра, если возможно.

Сергей вопросительно посмотрел на Шуру, которая внимательно прислушивалась к разговору и, дождавшись её утвердительного кивка, сказал:

— Мы не против. Но только вечером, уже после девяти.

— Мы? — переспросила Наталья.

— Да, думаю мы вдвоем с супругой быстрее справимся.

— Ой, это будет замечательно! Тогда до завтра.

* * *

Войдя в зал, будущие молодожены приветливо и без малейшего смущения поздоровались, и Сергей с приятным удивлением увидел, что одеты они вполне "профессионально". На Наталье было очень элегантное вишневое тренировочное платье, явно новое. И новые туфли. На Леониде — брюки и рубашка от RS и лакированные туфли для стандарта. Он был несколько старше, чем себе Сергей себе представлял, но обладал спортивной фигурой и двигался очень мягко.

— О! Я вижу, вы капитально подготовились, что говорит о серьезности ваших намерений, — Шурочка была удивлена не меньше.

— Я ещё не все забыла. Ну и Леню заставила одеться соответствующе, — улыбнулась Наташа.

Леонид покивал и только развел руками. Он оказался бывшим боксером, значит с физической формой и координацией должно быть все в порядке, а она вообще сохранила шарм и грацию, присущие всем танцевальным партнершам. Вообще они понравились Ефимовым с первого взгляда. И работать с ними оказалось одно удовольствие.

— Прекрасно! Ну что ж, начнем, пожалуй. У вас есть какие-то пожелания? Вальс, танго, фокстрот, венский? Квикстеп, я думаю, не будем рассматривать. Впрочем, если хотите, можно и на его основе что-то придумать.

— Нет-нет, конечно надо выбирать из медленного вальса и венского, — торопливо прощебетала Наталья, — все остальное в свадебном платье будет танцевать неудобно, а переодеваться специально для танца я не планирую.

— Тогда давайте я с Вами станцую венский и бэйсик медленного вальса, — сказал Сергей, обращаясь к девушке, — а Леонид посмотрит и скажет, что ему больше понравилось. Флекер крутить умеете?

— Визуально помню, конечно, а ноги, скорее всего — уже забыли.

— Ничего, сейчас все вспомните с первого раза, я надеюсь.

Для начала они станцевали медленный вальс. Все самое простое: правый и левый повороты, перемены, плетение, шассе и спин-повороты. Никаких проблем с ведением не возникло и на этот раз, к тому же чувствовалось, что Наташино тело с каждой секундой вспоминает все больше и больше, а первоначальная неуверенность и зажатость исчезают. Венский же "полетел" буквально с первого шага. И даже во флекере она ни разу не ошиблась и не сбилась.

— Ах! Мне сейчас казалось, что вовсе и не было никакого перерыва. А венский я так здорово вообще никогда не танцевала, — Наталья с восторгом посмотрела на своего жениха, — Давай остановимся именно на венском вальсе.

— Я только за. Мне он тоже больше понравился, — Леонид с нескрываемым восхищением разглядывал невесту.

"Ещё бы не больше. Именно это мне и было нужно. Поэтому пришлось в венском вальсе выложиться по полной, а в медленном — чуть-чуть схалявить", — усмехнулся про себя Сергей.

Просто он ещё до занятия знал, что надо ставить в качестве свадебного танца. Он прекрасно помнил очаровательное шоу Дмитрия Жаркова и Ольги Куликовой, которое ещё надо было объяснить и "показать" Санечке, отрепетировать сначала с ней, а уж только потом предлагать будущим молодоженам.

— Чудненько! Тогда для начала я займусь возвращением нужной танцевальной формы Наталье, а Александра учит с Леонидом ритм веского вальса. Потом меняемся, Шура подкорректирует со своей стороны, а мы учим шаги и спуски-подъемы. На следующем занятии закрепляем, а потом начнем учить хореографию. Но главное для вас будет — показать красивую картинку и не налажать с музыкой.

* * *

За три дня у Сергея с Шурой получилось более-менее всё отрепетировать. Ну, с готовой идеей и хореографией для них сложными такие задачи больше не являлись.

Как и договаривались, через пару занятий показали то, что получилось.

— Это просто чудо какое-то, — чуть ли не хором заохали-заахали Наталья с Леонидом.

— Мы хотим пригласить вас на нашу свадьбу, чтобы было с кем разделить наш будущий триумф, — добавила невеста.

— Вы сначала выучите всё, — с некоторым сомнением произнесла Шура.

— О, даже я после всего лишь пары занятий уверен, что у нас все получится, — самоуверенности жениха можно было только позавидовать.

— Дай то бог, — Сергей решил на всякий случай присоединиться к сомнениям жены. После долгих размышлений он остановился на том, что надо максимально упростить молодым задачу, решив добавлять сложностей только если останется время. Но начало и конец оставить неизменными, вся изюминка была там.

В общем, за месяц с небольшим они сумели сделать не идеальную, но качественную копию, которую не стыдно было показывать неискушенному зрителю.

Приглашение на свадьбу они получили уже на следующем занятии. Поблагодарив, Сергей спросил:

— Пожелания насчет подарка будут?

Молодые переглянулись и Наталья, немного смущаясь заговорила:

— Вы знаете, то, что вы делаете сейчас для нас, возможно, самый дорогой подарок. А если и сами что-нибудь станцуете, то не вы нам, а мы вам подарки будем дарить.

Теперь пришла очередь переглядываться Ефимовым.

— Мы подумаем.

* * *

Свадьбу праздновали с размахом. Сняли целиком один из приличных клубов с достаточно большим танцполом, благо их уже появилось достаточно, чтобы было из чего выбирать. Гостей тоже собралось изрядно. Помимо родственников и друзей было несколько довольно статусных персон из МИДа и Администрации Президента. Как шепнул Сергею Долинин, показав глазами на одного из гостей, — "Вот этот господин и есть нынешний покровитель Леонида, который прочит ему высокое положение в недалеком будущем. Хотя, по мне, слишком отдаленная перспектива, всё еще сто раз у них там поменяется. Кто где будет через два-три года, а тем более через пять, одному богу известно, да и то не факт". В этот момент Ефимова окликнули:

— Сергей Михайлович! Рад Вас видеть, — к ним подошел элегантный мужчина в сопровождении очаровательной женщины, видимо — супруги, с которым Сергей пересекся на последнем совещании на Старой площади, когда обсуждали те самые технические вопросы и они, немного поспорив, пришли таки к консенсусу.

— О! Антон Эдуардович! И я рад Вас видеть. Вот уж кого не ожидал здесь встретить, — совершенно искренне ответил Сергей после того, как мужчины представили своих дам.

— Ну, мы то с Леонидом сдружились ещё в институте, хотя и учились на разных курсах и даже на разных факультетах. А Вы какими судьбами здесь очутились?

— Мы с Германом Степановичем пересекаемся по бизнесу, он-то нас с супругой и сосватал молодым в качестве э-э… преподавателей.

— Преподавателей? Преподавателей чего??

— А это секрет! Скоро сами увидите, — вмешалась Шурочка с милой улыбкой.

Продолжить беседу помешал тамада-ведущий, пригласив всех рассаживаться. Свадьба потекла по тщательно прописанному сценарию, было весело и шумно, несмотря на довольно пестрый состав гостей. Наконец ведущий, кое-как призвав всех к тишине, объявил первый танец молодых в качестве супругов.

Ефимовы, затаив дыхание, пытались следить одновременно и за своими учениками и за реакцией гостей. Леонид с Натальей не подвели. И станцевали, и сыграли очень здорово. Гости остались явно не равнодушны, особенно молодые подруги невесты, некоторые из которых даже прослезились в момент, когда жених надевает колечко на пальчик своей суженой. Аплодисменты, которые смело можно было назвать овацией, сопровождались громогласными криками "Браво!" и "Молодцы!". Выражение бурных эмоций длилось настолько долго, что Наташа в конце концов забрала у ведущего микрофон и попросила тишины.

— Спасибо! Спасибо огромное всем! Но я хочу, чтобы вы поблагодарили тех, кто сумел помочь нам рассказать за эти две с небольшим минуты всю нашу жизнь. Рассказать так трогательно, так очаровательно и так… правдиво. Потому что мы любим друг друга и, надеюсь, так будет всегда.

Теперь уже хлопали скорее не восторженно, а благоговейно, словно каждый примерял на себя торжественность только что произнесенных слов. И вдруг кто-то крикнул: "Горько!".

Поцелуй, который получился вовсе не свадебно-целомудренным, вызвал новую волну бурных аплодисментов.

Наталья, наконец оторвавшись, причем с явным сожалением, от Леонида, снова попросила тишины и, умоляюще посмотрев на Александру с Сергеем, попросила:

— Покажите нам что-нибудь!

Они не заставили себя упрашивать, лишь попросив дать им несколько минут. Быстренько переодевшись в одном из подсобных помещений и приведя себя в нарочито небрежный вид, вышли на танцпол. Сергей, забрав микрофон, мысленно похвалил себя ещё раз за предусмотрительность и начал:

— Уважаемые дамы и господа! Позвольте мне ещё раз поздравить молодых, пожелать им счастья, здоровья и… понимания. Но!

Выдержал паузу и продолжил:

— Главное, чтобы в семейной жизни НЕ происходило так, как мы сейчас попробуем показать. И они показали.

Взяв за основу восхитительное шоу великих мастеров — Мирко Годзоли и Эдиты Даниуте, Ефимовы постарались передать идею и экспрессию этого великолепного танго, поменяв, насколько это было возможно, хореографию применительно к гораздо более скромным размерам площадки. Чтобы его отрепетировать, пришлось договариваться с администратором зала и приходить рано утром, когда там точно никого не будет. Вопросов следовало избежать во что бы то ни стало. Санечка каждый раз ругалась, когда приходилось вставать ни свет ни заря, жаловалась, что она не высыпается, что этот спектакль никто не оценит и они только зря потратят время.

Жаловалась и опасалась она совершенно зря. Даже упрощенный "ремейк" вызвал такую бурю восторгов и такой шквал аплодисментов, что они немного засмущались. Ну, зрителям, которые сейчас были в зале, сравнивать было не с чем, так что такой прием можно было считать вполне заслуженным. А в момент "пощечины" раздался такой дружный то ли вскрик, то ли всхлип "А-а-х!", что они чуть не сбились с ритма.

* * *

Столько раз говорить "Спасибо!" и "Благодарим Вас!", сколько пришлось за этот вечер, им, пожалуй, не доводилось произносить за всю предыдущую жизнь. Подошли, наверное, все гости без исключения. Последним был Антон Эдуардович.

— Думаю, вам сегодня говорили это раз двести, но не побоюсь показаться банальным: я в восхищении. И даже не столько от вашего танца, а от того, насколько органично вы сочетаете занятия бизнесом и танцами. Я достаточно плотно пообщался сегодня с Германом Степановичем, он меня немного просветил насчет ваших с ним отношений. И мне очень любопытно — почему? Почему именно танцы.

— О нет, не просто танцы. А именно спортивные бальные. Сейчас объясню. Сначала — почему танцы. Вы никогда не задумывались, почему раньше всех офицеров в обязательном порядке учили танцевать? Уж конечно не только за тем, чтобы блистать на балах. То есть и для этого, конечно, тоже, но главное… главное в том, чтобы поддерживать в человеке правильный баланс. Баланс чистоты и грязи, жестокости и нежности… добра и зла, в конце концов. Человеку, который просто обязан быть готовым убивать по приказу, то есть — нести в мир жестокость и грязь, был необходим противовес, помогающий удержаться от превращения в зверя. Танцы оказались очень хорошим инструментом для создания такого противовеса. А сохранение баланса — суть танца. Без сохранения баланса в каждом шаге, каждом повороте, наклоне, вращении — танец перестаёт быть танцем, превращаясь просто в набор неконтролируемых движений.

— Почему же тогда не учили танцевать и солдат тоже?

— Потому что офицер — не только готов убивать сам, но и приказывает убивать своим подчиненным, то есть испытывает двойную нагрузку. А если надо — останавливает излишнюю жестокость. Да и возможностей таких никогда не было — всех подряд учить… Теперь — почему бальные. Потому, что это танец Мужчины и Женщины. Ну к кому должен был проявлять нежность офицер? Чай, придумывалось это не вчера, а тогда, когда… было по-другому. Ну, Вы понимаете… И наконец, — почему спортивные. Честно говоря, мне не очень нравится такое название, но оно все-таки верно передает суть нашего… м-м-м… вида физической активности. Просто спортивные бальные танцы — это не спорт. Это симбиоз спорта и искусства. Причем симбиоз вполне реальный и, опять же, сохраняющий баланс между тем и другим. Видите — опять всё дело в балансе. Никак без него не получается обойтись. Нигде — ни в танцах, ни в экономике, ни в политике, а особенно — в дипломатии… Вот как-то так.

— Вы опять сумели меня поразить. Мне кажется ни один профессиональный преподаватель танцев не смог бы выстроить такую концепцию, как Ваша.

— Ну что Вы! Даже у нас, хотя мы в танцах совсем недолго, есть среди знакомых тренеров человек, который смог бы рассказать о танцах и больше, и лучше, — горячо возразил Сергей, имея ввиду Леонида Плетнева.

— Ну, пусть я немного преувеличиваю. Но ведь и Вы упомянули всего одного человека. Значит людей, настолько глубоко "копающих" не так уж и много.

— Просто среди профессиональных преподавателей танцев нет профессиональных аналитиков, — вроде как пошутил Сергей.

— Тем хуже и для тех и для других, — не остался в долгу дипломат.

Тут их обоих отвлекли и они, быстренько обменявшись визитками и пообещав не терять друг друга из виду, расстались.

А через неделю Ефимовы улетели в Антверпен на Чемпионат Мира, который состоялся седьмого февраля.

* * *

На Чемпионаты Мира приглашали по две пары от страны, занявшие, соответственно, первое и второе места на чемпионатах национальных. Еще не было разделения Сеньоров по возрастам, все пока варились в одном котле. Через пару лет появятся открытые Чемпионаты для Сеньоров 2, потом дойдет очередь до Сеньоров 3 и, много позже — до Сеньоров 1. А пока было так, как было.

Весь январь Ефимовы вместе с Павлом, Дарьей и Людмилой колдовали над хореографией и ритмическими интерпретациями, не забывая про физподготовку и растяжку, которыми занимались в основном дома. Сергей с Шурой вывалили на головы тренерам столько разных композиций целиком или кусками, что те хватались за голову, без конца мучая их вопросами: "Откуда вы это взяли?", "Кто вам это показал?", "Да даже я ничего не понимаю. Как вы это делаете?". Когда вопросы адресовались Александре, она только разводила руками и кивала на мужа:

— Он показывает, я повторяю. С первого раза. Крайне редко — со второго. Я не знаю, как у нас это получается. Когда я смотрю, как рядом тренируются другие пары, повторяя одно и то же десятки раз, то ловлю себя на мысли, что Сережа просто колдун. Когда мы танцуем в паре, я просто не могу сделать ни одной ошибки. Честно. Пыталась несколько раз сознательно ошибиться — и не смогла.

— Фантазерка. Ты просто большая умница и труженица, — каждый раз отшучивался Сергей, целуя супругу.

В конце концов остановились на трех вариантах — для финала, полуфинала и трех первых туров.

— Почему ты так уверен, что вы обязательно попадете в финал? — попеременно спрашивали то Людмила, то Паша с Дашей, когда все варианты были наконец отшлифованы и даже отработаны приемы флоркрафта.

— Потому мы готовы к этому. Разве нет? — уверенности придавала память о том, что последние пару лет перед "кувырком" они с Санечкой уверенно выигрывали у некоторых полуфиналистов предстоящего Чемпионата. А их нынешняя физическая форма и техническая подготовленность была если не на порядок, то уж точно в разы лучше. Ну и результаты недавнего российского чемпионата, конечно же, тоже вселяли оптимизм.

— Ага! Накосячите с музыкой, как на Чемпионате России, и — привет двадцать пятое место.

— Не накосячим. Я в этом абсолютно уверен.

Просто все дело было в том, что Сергей сознательно уступил на России первое место. Чемпионат проходил десятого января в Москве, в киноконцертном комплексе "Орион" — небольшом, но вполне достойном зале, принимавшем и до и после огромное количество танцевальных турниров. Уступил, просто отдавая дань уважения прекрасной паре — Владимиру Щербакову и Наталье Овчаренко, много лет (и в "прошлом" будущем тоже) очень достойно представлявших страну, постоянно становясь финалистами и призерами крупнейших турниров.

В финале он сознательно станцевал бОльшую часть венского вальса не в музыку, якобы сбившись с нужного ритма при выходе из флекера, который у них был ближе к началу композиции. Стоически вытерпел Шурочкин взгляд, которым легко можно было поджечь что-нибудь легковоспламеняющееся, состроив невинно-удивлённое лицо. Но когда попытался повторить тот же фокус в медленном фокстроте, она так вцепилась ногтями ему в руку, зашипев с невообразимой для нее злостью: "Убью сейчас!", что пришлось "исправляться" гораздо быстрее, чем он первоначально планировал. В результате за фокстрот они получили второе место (видимо не все судьи успели заметить их заминку), за венский вальс — пятое (хотя по идее должны были получить последнее — шестое — за косяки с музыкой), а за медленный вальс, танго и квикстеп — первые. Соответственно, набрали в сумме десять баллов, а Щербаков-Овчаренко — восемь, получив первые места за венский и фокстрот и вторые — за остальные три танца.

Санечка жутко дулась на мужа, Паша с Дашей ходили расстроенные, а Сергей, хоть и имел виноватый вид, мысленно ухмылялся и радовался, что всё получилось именно так, как он и просчитал — и на Чемпионат Мира поедут, и хороших людей не обидели.

* * *

Антверпен встретил их обычной февральской сыростью и отсутствием даже намеков на снег. Для Сергея это было "привычно", они бывали здесь на турнирах (в "будущем", естественно) неоднократно, Александра же зябко ёжилась и постоянно норовила затащить мужа куда-нибудь погреться, поскольку оказалась за границей зимой впервые. Отказавшись от предлагаемой организаторами гостиницы, расположенной примерно в…Химках (если судить по московским меркам), поселились в самом центре, буквально на расстоянии вытянутой руки от кафедрального собора, в том же самом отеле, в котором "потом" будут останавливаться постоянно. Там был совершенно изумительный внутренний дворик, в котором даже зимой было тепло и уютно. А в соседнем доме — ресторанчик с совершенно фантастическим выбором пива. Знаменитого бельгийского пива, которое Сергей уважал больше и немецкого, и чешского. "К счастью, за десять лет ничего не изменилось", — с удовлетворением подумал Ефимов, когда они после прогулки, посещения бесконечных шоколадных бутиков с поеданием знаменитых антверпенских ладошек и отличного ужина вернулись в отель и улеглись спать.

В зал, где проходил Чемпионат, приехали пораньше, заняли самые удобные места в раздевалке, переоделись и вышли на разминку. Следом за ними пришли разминаться Владимир с Натальей. Поздоровались, обменялись впечатлениями и продолжили заниматься каждый по своей программе. По мере появления новых пар периодически останавливались поприветствовать знакомых по Блэкпулу — мило поулыбались друг другу с итальянцами: Луиджи Бодини и Антонелой Бенедетти, сухо кивнули бельгийцам: Славомиру Лукавчику и Эдне Кляйн — победителям Блэкпула, с которыми там чуть не столкнулись в полуфинале. Подчеркнуто радушно и уважительно Сергей поздоровался ещё с одной итальянской парой — Стефано Бернардини и Стефанией Мартеллини — будущими неоднократными чемпионами мира, которые в прошлом году в Англии почему-то не попали даже в полуфинал, став тринадцатыми. Они всегда нравились Ефимовым больше всех сеньорских пар, пожалуй, но плотно пересекутся и познакомятся ("потом") только через десять лет — уже в Сеньорах2.

И тут краем глаза Сергей заметил что прямо на них на приличной, отнюдь не тренировочной, скорости несется довольно высокая пара, которая видимо считала, что все должны немедленно убраться с их дороги. Он мгновенно поставил Шуру в "рабочую стойку", повернулся правым локтем к надвигающейся паре, сильно напряг руки и поднял локти чуть выше, чем это было необходимо. В последний момент пара изменила свою траекторию, разойдясь с ними буквально в нескольких миллиметрах. В перехваченном взгляде партнера были одновременно злость, растерянность и страх.

— Кто такие? — спросил Владимира, оказавшегося поблизости.

— Немцы. Одни из претендентов на чемпионство — Шмидт и Джонас, — усмехнулся Щербаков, — мне сталкиваться не приходилось, но, говорят, жесткий мужик.

— Ну-ну, — недобро прищурился Михалыч, а про себя процедил, — ты мне ещё за Берлин ответишь.

Дед Сергея вернулся с войны без правой ноги, "потеряв" её за три дня до Победы уже в самом Берлине. И глухой на правое де ухо. Конечно, не это было причиной вдруг возникшей неприязни. Просто он терпеть не мог бесцеремонности, особенно на паркете.

* * *

Первые три тура прошли спокойно и даже как-то обыденно, не запомнившись вообще ничем.

В полуфинале они с Шурой, как и планировали, перешли на второй вариант, поменяв хореографию всех пяти танцев. Начиная с танго он заметил, что некоторые судьи слишком подолгу смотрят именно на них, удивленно поднимая брови все выше и выше. В венском вальсе изменения были минимальны, поменяли только компоновку схемы, просто переставив местами отдельные части. А вот в фокстроте уже шесть или семь судей из девяти следили за ними непрерывно, бросая на другие пары только мимолетные взгляды. "Вроде всё идет как надо", — Сергей мысленно потирал руки и смахивал пот. Квикстеп они танцевали не обращая внимания вообще ни на что и ни на кого. Уж больно музыка попалась задорная. Если кто-то думает, что русские люди могут танцевать квикстеп под "Катюшу", обращая внимание на каких-то там судей… ну и пусть думает. А они просто танцевали, наслаждаясь музыкой, друг другом и аплодисментами зрителей, дружно хлопающих в такт, как бы помогая танцующим парам. Да ещё и немца получилось напугать. Когда бежали променадную дорожку по длинной стороне, Ефимов увидел, что немецкая пара в углу прыгает чарльстон и вместо того, чтобы завернуть на короткую сторону, резко, так же как в Блэкпуле, с таким же немыслимым свэем, но уже не случайно, а сознательно, затормозил перед немцами, все-таки замеревшими на несколько секунд с уже совершенно отчетливой растерянностью в глазах. А когда Сергей, чуть вздернул брови в немом вопросе и подмигнул им, те просто выпучили глаза и пооткрывали рты. "Все, готов! Не боец", — подумал он, продолжая свой танец как ни в чем ни бывало.

Когда они увидели в списке пар-финалистов свой номер, Санечка обняла мужа и прошептала: "Вот теперь я точно знаю, что ты колдун. Наколдуй нам победу!" Он немного отстранился, прикрыл глаза, зашевелил губами и… получил тычок в бок.

— Ты что, действительно колдуешь?

— Ну ты же сама только что просила об этом.

— Да ты только бормочешь что-то невнятное.

— А-а! Так ты знаешь, как правильно колдовать?

— Будешь издеваться, превращу тебя в… ехидну, — Шура наконец не выдержала и расхохоталась.

То ли "колдовство" помогло, то ли ещё что, но финал Ефимовы станцевали как никогда. В вальсе Сергей чувствовал, что Санечка просто купается в музыке, иногда даже прикрывая глаза от удовольствия. А после танго он увидел, что некоторые зрители аплодируют им стоя. Для финала они выбрали тот вариант, который показывали Плетневу и Минделю. Бурную реакцию они видели уже тогда, но сейчас, в переполненном зале, это было немного неожиданно и чрезвычайно приятно. Остальные три танца пролетели словно в волшебном сне, где летают дети и танцуют феи и эльфы.

Когда начала стихать музыка последнего танца — квикстепа, пары остановились и стали подходить поближе к трибунам для традиционных поклонов. Рядом с Ефимовыми оказались итальянцы — Бернардини-Мартеллини, они вчетвером взялись за руки и сделали синхронный поклон. В этот момент музыка снова зазвучала громче и Сергей, поймав взгляд Стефано, показав знаками: "Меняемся партнершами и танцуем!", подхватил Стефанию и простейшими четвертными поворотами и польками повел по залу. Стефано, посмотрев пару секунд что же такое вытворяют с его партнершей, сделал то же самое с Александрой. Когда они остановились, протанцевав ещё почти целый круг, то стоя им аплодировал уже весь зал.

На церемонии награждения Шурочка порывалась выходить для получения дипломов финалистов уже начиная с объявления шестого места. Практически всегда пары, выходя на награждение, не знают, какое место им достанется, поскольку выставляемые места видит только судейская бригада и счетная комиссия.

Немцы все-таки попали в финал, но стали всего лишь шестыми. Японская пара стала пятой, одна из итальянских пар — четвертой. Сергей же был спокоен вплоть до объявления третьего места.

"Бронзовыми медалистами становится пара из России…", — диктор-ведущий, гад такой, прямо-таки наслаждался их волнением, — "Владимир и Наталья!"…

На паркете остались они и Бернардини с партнершей. "Серебряные медали достаются паре из…", — Санечка вцепилась в мужа так, что он даже испугался, не грохнется ли она сейчас в обморок, — "… Италии!".

Если бы Сергей не обнял жену перед объявлением вице-чемпионов, она бы точно упала. А так — просто подняла на него совершенно шальной взгляд, сквозь слезы пробормотала: "Ты все-таки чертов колдун!", — и наконец улыбнусь.

 

Глава 9

На следующий день после возвращения в Москву к ним нагрянули Сергеевы. Родион как раз пару дней назад прилетел — "на побывку", как он сам называл свои периодические двухнедельные приезды. Любаша прямо с порога с радостным визгом бросилась на шею сначала Шурочке, потом — Сергею. Родион был более сдержан, но передав Шуре огромный букет шикарнейших роз, а Михалычу — жеробоам Татинжера, тоже не выдержал и полез обниматься и расцеловываться.

— Вау! Круто! — это дети, тоже вышедшие встречать гостей, прореагировали на огромную бутылку шампанского.

— А то! — усмехнулся Родион, — повод как раз соответствующий! Пол-Москвы объехал, пока нашел.

Гости потребовали подробного отчета и Ефимовы не без удовольствия, в красках расписали свои бельгийские впечатления и переживания, продемонстрировали медали и кубок, а потом погнали всех за стол.

— Жаль, что Бардины застряли по делам в Питере, — посетовала Люба.

— Ой, Алексей звонил, поздравлял, так что, боюсь, когда вернутся — нас ждет повторение программы, — Шурочка вздохнула с явно притворным сожалением.

После парочки бокалов прекрасных даров Франции и утоления первого голода, разговоры за столом постепенно перешли к делам семейным.

— Как успехи на ниве программирования? — поинтересовался Родион у Костика и Ирины. После памятной истории с липовой программой он теперь при любом удобном случае устраивал младшим Ефимовым допросы с пристрастием.

— Лучше всех, — бодро отрапортовал Костя.

— Причем настолько, что не только одноклассники, но уже и учителя пристают с целью получения халявной компьютерной помощи, — добавила Иришка с ехидной ухмылкой.

Родион Николаевич в ответ на это только понимающе поулыбался, глотнул шампанского и выдал:

— Кстати! Я недавно ездил в Гарвард по делам и случайно познакомился с очень интересным парнем — Марком Цукербергом…

— Он уже запустил Фэйсбук?!?! — буквально подскочил Сергей.

— Да. Буквально на днях, — Родион удивился настолько же сильно, насколько бурно прореагировал только что хозяин дома. — А откуда ты его знаешь?

— Да не знаю я его, просто…м-м-м… совсем недавно попадалась заметка на Reuters, — промямлил Ефимов.

В "прошлой" жизни он не особо жаловал социальные сети. Аккаунты, конечно, завел и во "ВКонтакте" и в Фэйсбуке, но пользовался ими крайне редко и крайне неохотно — только в случае острой необходимости. Конечно он понимал, что это было неправильно, что он упускает какие-то возможности, но ничего со своим предубеждением поделать не мог. Такое негативное отношение появилось у него после того, как к ним в отдел где-то в начале 2007-го года пришел парень, начавший его бесить буквально с первого дня. К тому времени VK начал расползаться более-менее широко, и этот вьюнош начал там выкладывать такие посты и фотки, что все вокруг или ржали, или хватались за голову и крутили пальцем у виска. "Вчера бухали у Валерика", "Пойду отолью" — были самыми невинными. Да ещё и без конца буквально совал в нос телефон, демонстрируя свои перлы. Вот Сергей и перенес неприязнь к человеку на то, что этому человеку так нравилось. К счастью, этот тип задержался у них совсем недолго, а то пришлось бы и вовсе обходиться без соцсетей.

Но теперь! Теперь ситуация была совсем другой! Все только начиналось, и можно было прийти на этот рынок не простым игроком, но отцом-основателем, диктуя правила и снимая сливки. Он не помнил историю Фэйсбука, не помнил котировок их акций, но сейчас, в начале две тысячи пятого (четвертого — "по старому стилю") года это было абсолютно не важно. Главное Михалыч помнил совершенно отчетливо, — нынешний студент Марк Цукерберг на конец 2017-го года будет мультимиллардером.

На несколько долгих минут Сергей совершенно выпал из разговора, за что удостоился чувствительного тычка локтем в бок от Санечки.

"Вот ведь натренировал на свою голову", — простонал он про себя, потирая ушибленное место.

— Ну и как там — в будущем? — с невинным видом спросила Шура.

— Где?!.. Что!?.. — все сидящие за столом мало того, что вытаращились на неё, ещё и рты пооткрывали от такого вопроса.

— Да просто у меня такое чувство, что он иногда не предугадывает, а ЗНАЕТ наперед некоторые вещи. Вот и сейчас почудилось, что где-то в астрале пребывает, а не с нами за столом.

"Бабу не проведешь. Она сердцем видит", — Сергею мгновенно вспомнились слова Горбатого из "Места встречи…". Вслух он их, естественно, произносить не стал.

— Да что такого то? Подумаешь! Интуиция — вещь темная, но полезная, — отшутился Михалыч.

— Ты мне лучше вот что скажи — сможешь освободить вечерок, скажем… послезавтра? — обратился он к Родиону.

— На предмет?

— Хочу познакомить тебя с одним человеком. И, возможно, предложить совместный проект.

И Сергей рассказал другу о Долинине.

После памятного разговора двухмесячной давности они встретились с Германом Степановичем ещё раз и договорились таки о запуске проекта с интернет-магазином. И сейчас потихонечку шла подготовительная стадия: писались техзадания, обсуждались с вэб-дизайнерами разные варианты сайта, закупались сервера и прочее "железо". Сергей уговорил Долинина сразу делать все с огромным запасом, предполагая очень существенное расширение. Поэтому сейчас всё делалось без спешки, основательно и качественно.

А сейчас у него родилась мысль объединить финансовые и производственные возможности Долинина, айтишную подготовку Родиона, и свои, пусть куцые, но знания функционала, возможностей и конфигурации социальных сетей.

Осталось всех уговорить. "Ну, не впервой. Прорвемся как-нибудь", — подумал Сергей и отправился звонить Долинину.

* * *

Уговорить Германа Степановича на встречу никакого труда не составило. Единственная заминка была связана с просьбой взять с собой Наталью. Долинин поинтересовался, стоит ли приглашать Леонида?

— Как Вам и им будет удобнее, — ответил Сергей, подумав про себя: "Неужели он подумал, что я собираюсь приударить за его дочкой? Надо будет тщательнее следить за собой при разговоре. Только всяких глупых подозрений мне не хватает".

Пригласить Наташу он решил исходя из того, что во время их репетиций, точнее, неспешных разговоров после некоторых из них, она жаловалась, что ей неинтересно возиться с отцовской продукцией. А вот в компьютерах и во всём, что с ними связано, она разбиралась весьма и весьма неплохо.

На этот раз собрались в каком-то итальянском ресторанчике совсем недалеко от долининского офиса на Красной Пресне. Перезнакомились, обсудили погоду и предстоящие президентские выборы и заговорили, наконец, о делах.

— Давайте, я сначала изложу своё вИдение нашего светлого будущего, — начал Ефимов.

— Итак. То, что сейчас готовится в качестве интернет-магазина, предстоит очень сильно расширить. Точнее, на базе имеющегося задела создать еще один сайт, который станет полноценной социальной сетью с десятками, а потом и сотнями миллионами пользователей.

— Ты хотя бы представляешь, что для этого нужно сделать?! — схватился за голову Родион.

— Я — пока нет. Но, надеюсь, это представляешь себе ты. А если нет — спросишь у Цукерберга, — и добавил, обведя взглядом остальных, — недавно уважаемый Родион Николаевич познакомился с неким Марком Цукербергом, который уже начал реализовывать нечто подобное. И, я уверен, когда господин Сергеев лет через тридцать засядет писать мемуары, там целая глава будет посвящена этому знаменательному событию.

— Но ведь для этого действительно потребуется проделать гигантскую работу, начиная с написания программных кодов, — поддержала Сергеева Наталья.

— Да… Всё так и есть. А еще там должна быть возможность слушать музыку, смотреть фото- и видео-файлы, обмениваться ими, создавать различные группы и сообщества, создавать личные и общие ленты новостей, комментировать любой контент, управлять настройками доступа… И рядом со всем этим будет возвышаться отдельная башня интернет-супермаркета, фундамент которого уже начал закладываться.

— Подожди, подожди. Притормози, — перебил Родион, — ты сейчас предлагаешь создать фактически интернет в интернете. Над его архитектурой работают десятки, если не сотни тысяч людей в тысячах фирм и фирмочек. Как это реализовать в рамках одной компании?

— И как реализовывать приемлемую скорость передачи данных для всего того, о чем Вы говорили? — добавила Наталья.

— Давайте по порядку. Как работают Bloomberg и Reurers? Они ведь реализовали нечто подобное для своего, специфического, круга клиентов. И постоянно совершенствуют свои сервисы. В каждой из них работают не так уж много народа.

— Но ведь их терминалы обходятся пользователям очень дорого, — скривился Сергеев, — а ты говоришь о миллионах пользователей, то есть — об обывателях, которые платить вообще не будут.

— Не всё сразу. Дойдем и до денежных вопросов. Теперь о скорости передачи информации. То, что она растет чуть ли не каждый день, это, надеюсь, ни для кого не секрет? — дождавшись утвердительных кивков, продолжил, — я вас уверяю — через два-три года это перестанет быть проблемой.

— Нет уж! — пробурчал Герман Степанович, не проронивший до сего момента ни звука, — давайте определимся с денежными вопросами не в последнюю очередь. А то окажется, что потратим кучу времени на обсуждение цвета фасада нашего небоскреба, а строить его окажется не на что.

— Ну, хорошо, — вздохнул Сергей…, — по моим представлениям, при превышении количества пользователей некой величины, доходы от рекламы начнут расти лавинообразно. Просто при грамотной структуре сайта соцсети её, рекламы, количество может быть практически любым, а не ограниченным эфирным временем, как на телевидении или размером журнальной или газетной страницы.

— А если в конкретных цифрах?

— Миллиарды долларов в год. И это не единственный источник дохода, хотя и основной.

Собеседники дружно заулыбались, но Ефимов поднял в предостерегающем жесте руку:

— Поверьте, я не шучу. Пока — просто поверьте. Но если мы сейчас о чем-то договоримся, я готов предоставить соответствующие расчеты.

За столом повисла тишина, нарушаемая только негромким позвякиванием ножей и вилок, поскольку все вдруг дружно решили подкрепиться. Через целых восемь минут (Сергей специально посматривал на часы) вопросы возобновились и он ещё почти час доказывал, спорил, соглашался… Когда все почти угомонились, заговорил Леонид, до этого практически не участвовавший в обсуждении:

— Кстати, речь идет о миллионах пользователей, музыке и видео, их передаче и обмене… Это может вызвать множество конфликтов с правообладателями.

— Вот! — радостно воскликнул Сергей, как будто давно ждал этого вопроса, — у Вас же за плечами юрфак МГИМО, Вам и карты в руки, — повернулся к Долинину, — вот Вам и готовый глава юридической службы.

— А остальные? — улыбнулся Герман Степанович.

— Вы — генеральный директор, Наталья — исполнительный или финансовый, Родион — технический, ну а на мне — отдел развития и стратегического планирования.

— Что, надпись на визитке "Дирекция стратегического планирования", вместо "Отдел…", не прельщает?

— Да мне как-то без разницы, — усмехнулся Ефимов, почему-то вспомнив, что Цукерберг, уже будучи миллиардером, лично водил банальный Фольксваген Гольф, — и потом… если у меня будет хотя бы процента два-три акций, на жизнь мне хватит.

* * *

Через два месяца, в середине апреля позвонил Антон Эдуардович и настойчиво попросил найти время для встречи. У них только-только начало вырисовываться кое-что с соцсетью и интернет-магазином и Сергей с некоторой тревогой подумал, что речь пойдет о добровольно-принудительном сотрудничестве с какими-нибудь госструктурами. "Хотя, пока всё слишком сыро, и показывать то особо нечего, а уж делиться — тем более", — попытался он успокоить сам себя.

Но оказалось, что дело было совсем в другом.

— После нашего с Вами разговора я попросил подобрать мне все Ваши публикации и аналитические записки, — начал он после приветствий и протокольного обмена любезностями.

— Хм-м, а за какой период? Просто три года назад ваши э-э… коллеги уже запрашивали то же самое у моего руководства.

— Да, я в курсе. Однако с тех пор Вы вовсе не отмалчивались и писали не только о цифрах.

— Ну-у, да, — стушевался Ефимов, — но, боюсь, я не вполне понимаю связь между моими обзорами и записками и Управлением Протокола.

— Все дело в Вашей прошлогодней записке. Она попалась на глаза… определенному кругу лиц, будем их так называть, и не осталась незамеченной. Реакция была бы более быстрой, но выборы… ну, Вы сами должны понимать.

— Ах, вот оно что, — Сергей постарался произнести это как можно равнодушнее, хотя мысленно пустился в пляс. — У меня был разговор с… Андреем Петровичем, — он с трудом вспомнил имя того неприятного клерка, возомнившего себя вершителем судеб.

— С ним я тоже побеседовал. У него сложилось о Вас… двойственное впечатление.

— У меня тоже…

Слишком короткая пауза не дала возможности просчитать дальнейшее развитие разговора.

— Давайте оставим персоналии. Я бы хотел поговорить немного о другом… Если читать Ваши обзоры и записки по мере их появления на свет, то вроде бы ничего необычного увидеть невозможно. Но если прочитать их сразу несколько и за разные периоды, то… возникает ощущение, что в некоторых случаях имеет место быть некая избыточная информированность. Слишком разный стиль написания, слишком мрачные и слишком малообоснованные прогнозы. Вернее, не "мало", а "странно". Я имею ввиду на момент написания и по сравнению с остальными обзорами. Речь о Ваших статьях перед трагедией в Штатах в 2002-м и записку с упоминанием Украины и Крыма в феврале 2004-го. И если между статьями второго года и реальными событиями прошло всего несколько дней, то во втором случае — уже год прошел, а сопоставимые события — пока нет. И мне бы хотелось услышать либо конкретные цифры, либо источник такой необычной информации. Именно по Украине и Крыму. С восточноевропейскими странами Вы попали в точку.

Ефимов почувствовал, как медленно, но верно, встают дыбом волосы и по спине текут ручьи холодного пота. Мысли заметались пойманной в клетку птицей.

— Вы знаете, наш Александр Николаевич называет меня любителем апокалиптических прогнозов, а жена иногда зовет колдуном, — он попробовал шуткой выиграть несколько лишних секунд на размышления.

— Я бы согласился с Вашим шефом и с Вашей супругой, но в ближайшее время предстоят их визиты к нам, наши — к ним, и мы должны готовиться весьма тщательно. А с Вашей "легкой руки" может возникнуть весьма щекотливая ситуация. Так что хотелось бы услышать более обоснованное мнение. Кстати, насчет упомянутой головной боли, — Вы абсолютно правы.

"А, собственно, что я потеряю, если и сейчас буду сгущать краски?" — подумал Сергей, — "Надо идти ва-банк".

— Видите ли, я считаю, что планы по возвращению Крыма в состав России разной степени проработанности существуют давно. И при определенных условиях вполне реализуемы. Когда эти условия сложатся в благоприятную конфигурацию, я сказать определенно, конечно, не возьмусь. Но не завтра. И не в следующем году. Этот котел будет кипеть лет восемь-десять… О негативных последствиях я уже писал, повторяться не буду. Но… есть еще один момент. Очень важный, а, может быть и самый важный… Если такие планы будут реализованы, Запад испугается настолько сильно, что готов будет идти буквально на любые меры, чтобы скрыть этот свой страх. Потому что свои страхи не прощают. За них мстят.

— Вы имеете ввиду полномасштабный военный конфликт?

— Нет, до таких ужасов не дойдет, но то, что я уже описывал, вполне подходит под определение войны холодной… Их страх будет в том, что реализация плана по присоединению Крыма будет означать, что теперь и Россия владеет политическим оружием, монополию на которое они надеялись сохранять вечно.

— Что за "политическое оружие"?

— Это такой набор внутренних и внешних факторов, с помощью которых разрушаются государства. Полностью. Или захватываются.

Теперь пауза была много длиннее. Было видно, что будущий член Совета Безопасности подбирает корректную формулировку следующего вопроса.

— Считаете ли Вы, что есть, или могут быть созданы условия для предотвращения тех последствий, о которых Вы писали?

— Конечно. Превентивный удар.

Сергей получил огромное удовольствие, наблюдая за выражением безмерного удивления на лице опытного дипломата.

— Мне казалось, что Вы менее кровожадны, — наконец смог выдавить тот.

— А я вовсе не танки и ракеты имел ввиду, — Ефимов вовсю улыбался, — Надо создать в Крыму независимое государство. Второе Монако. Или Гонконг.

Как оказалось, многоопытные и высокопрофессиональные дипломаты тоже умеют быть эмоциональными и экспрессивными. Такого радостного и одновременно гомерического хохота Сергею слышать ещё не приходилось. Немного успокоившись, хозяин кабинета достал белоснежный платок, вытер слезы и, продолжая улыбаться, сказал:

— Вы не устаёте меня удивлять. Неужели Вы такой большой поклонник Аксенова?

Теперь пришел черед удивляться уже Ефимову:

— Так ведь его "Остров Крым" описывает попытки ровно противоположного процесса — объединения. И заканчивается все весьма трагически для главного героя. И далеко не только для него, — хмуро возразил Сергей. — И вообще, в свете нашего разговора — пророческая книга, не находите, — совсем уж мрачно добавил он.

Переждав пару секунд, продолжил:

— И вообще вся фантастика сродни пророчеству. Слишком многое сбывается.

— Все это верно. Если говорить о фантастике научно-технической. Социальная же фантастика пока не может похвастаться сбывшимися предсказаниями.

— Хм, а Вы все-таки любите фантастику, как я понимаю. Ваши суждения явно не сию секунду родились.

— Я нахожу её иногда полезной.

"Н-да, такого человека с наскока ни в чем не убедишь. Слишком опытен, слишком самоорганизован. Что же делать то? Неужели вся наша верхушка настолько уверена в своих силах?" — ситуация начинала казаться безнадежной. — "Что ж, придется переть напролом".

— Антон Эдуардович, можно я без дипломатических заходов? — спросил Ефимов и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил:

— Я абсолютно убежден в том, что план с присоединением Крыма, если он будет реализован, приведет именно к тем последствиям, о которых я писал. Поэтому нужен "отвлекающий маневр", как говорят военные. Или "разведка боем". Неужели так сложно создать ещё одну рабочую группу, которая занялась бы проработкой ответных мер в случае, если сбудутся худшие прогнозы. И самое! главное — под видом проработки проекта по созданию независимого государства можно спокойно работать над приведением законодательства и самого Крыма, и Украины в целом, к нужному и выгодному нам виду. Поскольку поводом, подчеркиваю, — поводом для введения санкций будет нарушение каких-нибудь законов, крымских, украинских или международных. Они обязательно найдутся, эти законы. И даже если не будет нарушена "буква закона", будут ссылки на нарушение "духа закона" или на процессуальные недоработки при их принятии. Реальную же причину я уже называл… — Сергей картинно вздохнул и закончил:

— С формулировкой "превентивный удар" я, возможно, погорячился, но зато дал повод повеселиться.

— А почему Вы считаете, что мы не сможем справиться с теми последствиями, которые вы прогнозируете?

— Почему не сможем? Сможем. Вопрос цены. Тратить гигантские средства все равно так или иначе придется — пенсии, социальные гарантии, инфраструктура, перенастройка банковской системы, строительство соцобъектов… Просчитать же заранее пути и способы минимизации потерь — вполне посильная задача.

И снова повисла пауза. И снова первым нарушил её хозяин.

— И в какую же обертку Вы предлагаете завернуть свой "отвлекающий маневр"?

— А все уже давно придумано, — грустно улыбнулся Сергей, — Ильф и Петров Нью-Васюки описали, а Аксенов перенес их в Крым. Осталось переписать все современным "бизнес-дипломатическим" языком. В любом случае — переговоры на такую животрепещущую тему могут длиться бесконечно долго и отвлекать от реальных конфликтных ситуаций, если это будет в какой-то момент выгодно. Нам, естественно.

— У меня складывается такое ощущение, что и эта концепция — плод Ваших длительных размышлений. Но вот причину её разработки я понять не могу.

— Возможно, ответ: "За державу обидно!" — и покажется неубедительным, но другого у меня нет.

Продолжать разговор уже не осталось никаких сил, но Антон Эдуардович и сам предложил на этом пока прерваться, выразив надежду, что это не последняя их беседа.

 

Глава 10

Со всеми этими бизнес-планами и "псевдополитическими" (как Сергей их про себя называл) проектами времени на полноценные занятия с Катериной практически не оставалось. Пришлось просить Шуру иногда его подменять. К счастью, получалось у неё очень даже здорово. Он вообще начал подозревать, что Санечка смогла как-то перенять, впитать в себя часть его способностей по ведению и недопущению ошибок во время танца. А ещё Миндель с Плетневым несколько раз просили взять то одну, то другую ученицу. Ефимов отбивался как мог, хватался за голову, заламывал руки и сетовал на дикую загруженность. С ним соглашались, но чувствовалось, что начало возникать некоторое напряжение в отношениях.

Спас дело, как обычно, случай. После одной из тренировок они с Шурой разговорились с одной из топовых пар, занимавшихся в тот день рядом и закончивших свою тренировку одновременно с ними. Болтали о том, о сём и вдруг Максим посетовал, что скоро им придется сделать длительный перерыв.

— Какие-то проблемы? Может быть мы сможем помочь? — посочувствовала Александра.

— Вряд ли, — ребята рассмеялись, а девушка наклонилась к Шуре и прошептала:

— Я в декрет собралась.

Сергей с трудом, но расслышал шепот и как клещ вцепился в её партнера:

— Максим, выручай! Есть классная ученица, прогрессирует стремительно, но последнее время жуткий дефицит времени. Возьми её, а? В Pro-Am вы всех порвёте!

— Ну-у, надо подумать.

— Да что там думать! Завтра у нас по плану занятие в Галадансе, приходи, посмотришь, попробуешь. С Минделем я поговорю, думаю, он возражать не станет. Ещё мне спасибо скажет, что я приведу в клуб такого классного партнера.

Все оказалось именно так, как расписывал Сергей. Максим с Катериной друг другу понравились, Алексей тоже был очень доволен таким поворотом. Правда, несколько первых занятий Катерина жаловалась, что ей приходится гораздо больше "прислушиваться" к новому партнеру, но они быстро притерлись друг к другу. Ну ещё бы, все-таки Макс был по уровню намного выше Сергея, к тому же — прилично моложе, сильнее, опытнее. Да и по способностям вести партнершу, наверное, не уступал.

Однако счастье получения небольшого количества свободного времени оказалось недолгим. Уже через две недели после начала занятий Катерины с Максимом она вместе с Минделем попросили его приехать в клуб для серьезного разговора.

— К нам хочет прийти новая ученица, отказать которой было бы очень неразумно, хотя у неё есть несколько…м-м-м… странных пожеланий, — начал Алексей.

Ефимов пожал плечами, мол, выкладывайте дальше. Потом, сообразив, что присутствие уже бывшей ученицы неспроста, вопросительно посмотрел на неё.

— Она наша клиентка. Фактически она собирается прийти сюда благодаря мне. Хотя и Алексей Михайлович в стороне не остался — через других учеников, у которых нашлись общие знакомые, которые и провели дополнительную "рекламную кампанию", — протараторила Катерина.

"И чего она так волнуется?" — удивился он. То, что она начинала быстро-быстро говорить только когда немного волновалась, он понял ещё при их самой первой встрече.

— И? В чем проблема то? И что за странные пожелания? И кто это вообще? И причем здесь именно я? — Сергей изо всех сил старался говорить без накатившего вдруг ни с того ни с сего раздражения.

— Это дочь…э-э-э…м-м-м… одного из… министров. Только умоляю, не надо дополнительных вопросов, — в Катерине явно боролись желание продемонстрировать собственную осведомленность и, видимо, данное обещание держать язык за зубами.

— Как я вижу — налицо некоторые сложности, — уже еле-еле сдерживая раздражение сказал Ефимов, — И зачем тогда все это затевать?

— Вы же сами говорили о клиентах такого уровня, — Миндель осуждающе покачал головой, — или Ваша позиция поменялась?

— Хорошо, хорошо, — пошел на попятную Сергей, подумав: "Действительно, чего я дергаюсь то?" — Ну а пожелания то какие? И почему я?

— Почему Вы — объяснение вроде бы простое: нужен тренер-не-ровесник, а прилично старше, поскольку её то ли бой-френд, то ли жених, то ли уже муж приревновать может.

— А сколько лет то?

— Студентка еще. Причем учится одновременно в Москве и в Лондоне. И вот здесь сложность — высказано пожелание, чтобы тренер на время её пребывания в Лондоне тоже был там и продолжал занятия.

Сергей хотел расхохотаться, но удержался, решив, что будущей клиентке просто забыли рассказать, что из себя представляет её будущий тренер. Слишком велико было желание заполучить её.

— Этот вопрос я решу с будущей ученицей сам, — ухмыльнулся он, уже зная, что будет говорить, когда речь зайдет о поездке, — Только в контракт, упаси бог, это условие не включите.

* * *

Новая ученица оказалась весьма симпатичной барышней с роскошными каштановыми кудрями, пронзительными зелеными глазами и отличной спортивной фигурой. Впечатление немного портил насмешливый и снисходительный взгляд, которым она смотрела не только на окружающих, но и на обстановку в зале.

Познакомив их, Алексей, сославшись на дела, быстренько сбежал. В зале в этот момент кроме них была всего одна пара, да и та уже заканчивала занятие.

— Ну что ж, начнем? — предложил Сергей, когда они остались одни.

— Конечно, — "разрешила" с поистине царским видом Татьяна.

Проигнорировав снисходительный тон, он, так же, как и на первом занятии с Катериной, показал то же самое видео. Только реакция у новой ученицы была совсем другой.

— Неплохо. И сколько лет все эти финалисты шли к своим результатам?

— Лет пятнадцать, я думаю. А почему Вы спросили именно об этом? — Сергей слегка напрягся и от тона, и от самого вопроса.

— То есть все они начинали в детстве? — его вопрос был "мило" проигнорирован.

— Скорее всего — да… А у Вас в планах — быстренько выиграть Чемпионат Мира?

— Не думаю, что это такая уж невыполнимая задача, хотя планов у меня пока, естественно, никаких нет, — усмехнулась Татьяна и добавила, — я в школе пять лет танцевала в Локтевском ансамбле. Потом, правда, нашлись другие интересы.

— Здорово! — искренне обрадовался Сергей, — а покажите что-нибудь, если помните! — он попытался изобразить умильную физиономию кота из "Шрека".

— А музыка? — наконец-то по-доброму улыбнулась Татьяна.

— Музыка… музыка… О! Вы же наверняка "Калинку" танцевали? Подойдет?

— Пойдет. Только это будет совсем по-детски. Бросила я в восьмом классе.

— Не важно, — он быстро нашел нужную мелодию на своем ноутбуке.

Станцевала Татьяна весьма достойно, запнувшись всего разок в самом конце. Видимо, последние фигуры за давностью лет выветрились из девичьей памяти.

— Прекрасно! Значит, весь подготовительный период мы пропускаем и начнем сразу с чего-нибудь серьезного.

И потянулись тренировочные будни. Заниматься с ней было и очень легко, и очень тяжело одновременно. Легко было физически — Татьяна была намного сильнее, гибче, выносливее Катерины, "слушалась" во время танца не хуже Шурочки, не жаловалась на нагрузки, не пропускала занятия. И очень тяжело было психологически — постоянно прорывающееся высокомерие за пределами паркета и раздражение, а то и скандалы, при отказах переносить время занятий напрягали, что называется, не по-детски. И при всем при этом за почти презрительной ухмылкой читалось: "Тебе платят? Вот и терпи!" Сергей уже как манны небесной ждал её отъезда в Лондон и разговора, который при этом должен будет состояться. Наконец, в начале июня, после очередной тренировки Татьяна как о само собой разумеющемся, сообщила, что через неделю она улетает на месяц в Англию и попросила данные его загранпаспорта, чтобы купит билет.

"Ну, наконец то!" — злорадно подумал Сергей и со смиренным видом сказал:

— Боюсь, что это невозможно.

— Да бросьте Вы! Пожить месяц в Лондоне за чужой счет — невозможно? Или занятия за границей стоят много дороже?

— Речь вовсе не о деньгах. Просто мы никогда ничего не обсуждали, кроме танцев, и Вы, видимо, решили, что тренерство — моя основная работа. А это не так. Другими вопросами Вы не интересовались, а я не счел нужным проявлять инициативу.

Сергей рассказал о банке и экспертной группе, упомянул об интернет-магазине и соцсети, не вдаваясь в подробности, и по мере рассказа с удовлетворением отмечал, как всё больше и больше расширяются глаза его ученицы.

Пауза, повисшая после окончания недлинного рассказа, была длинной и тягостной. Наконец Ефимов тяжело вздохнул и, собравшись с силами, сказал:

— Я хочу Вам прочитать несколько строк Евтушенко. Они написаны давно — в семидесятые годы, но, как и все великие стихи, абсолютно точно подходят к любому времени. Возможно, они покажутся Вам обидными, но постарайтесь воспринять их как лекарство. Противное, горькое, но необходимое.

Он замолчал и в упор посмотрел на неё. И тут произошло то, чего Сергей ну никак не ожидал. Татьяна разревелась. Она плакала так горько, навзрыд, подвывая и всхлипывая, как плачут по рано умершим близким людям. Он снова тяжело вздохнул, встал, налил полный стакан воды, подошел к аптечке, накапал несколько капель валерьянки и протянул девушке.

Она выпила, повернула к нему заплаканное лицо и прошептала:

— Спасибо! И… простите меня!

Сергей молчал и терпеливо ждал, полагая, что последует продолжение. И не ошибся.

Татьяна говорила медленно и тихо, периодически всхлипывая.

— Вы думаете легко носить эту дурацкую маску высокомерия и вседозволенности. Просто если её снять хоть на миг и позволить себе нормальное общение, тут же начинаются просьбы помочь там-то, тому-то, тем-то. И приходить в определенный круг без этой маски — то же самое, что выйти голым на улицу… А самое страшное, что в какой-то момент начинаешь чувствовать, что маска врастает в тебя и сама становится тобою. И ты действительно начинаешь получать удовольствие от того, что перед тобой лебезят, унижаются, заискивают, что несут конверты и выгодные контракты. А как только первый конверт оказывается в кармане, всё — маску уже не оторвать от лица… Кто послабже — к тем маска прирастает почти мгновенно, кто посильнее — держатся дольше. Исключения настолько редки, что о них и говорить не стоит…

"Ой-ё-ёй, какие мы бедные и несчастные", — зло подумал Ефимов, однако вслух сказал совершенно другое:

— Ну, если Вы говорите об этом постороннему, в сущности, человеку, значит Ваша маска пока не приросла.

Девушка покачала головой и опять заплакала.

— Господи! Какая же я была дура!

— О чем Вы? — опешил Сергей.

— Когда я слушала Катеринины рассказы о ваших с ней занятиях, я думала про неё: "Вот ведь восторженная дурочка!"… Хотя, надо признать она постройнела и похорошела за время занятий.

— Вам это не грозит, — он дождался гневного взгляда, улыбнулся и продолжил, — Вам стройнеть уже некуда, ну а хорошеть — тем более.

— Мне стыдно признаться, но я шла сюда в том числе затем, чтобы Катерину, что называется, "заткнуть за пояс".

— А теперь? Что-то поменялось?

— Да. Можете не верить, но мне стало нравиться просто танцевать, получать удовольствие от новых знаний, новых возможностей, новых ощущений…

— Это Вы ещё на турнир не попали ни на один. Вот там — будет кратно больше новизны.

Зазвонившие одновременно у обоих телефоны прервали этот непростой разговор, который тяготил Сергея и очень тяжело дался Татьяне. Она коротко бросила в трубку: "Уже бегу. Задержались чуть-чуть, извини!" и убежала умываться. Он, сказав жене ровно то же самое, тоже отправился переодеваться.

"А вдруг она говорила совершенно искренне? И что тогда это значит?" — эти вопросы крутились у Сергея в голове всю дорогу до дома. Ответы на них никак не желали находиться. "Ну и ладно, пусть поварятся в "собственном соку" месячишко. Глядишь, к возвращению нашей "принцессы на горошине" и прояснится в моей бедной головушке хоть что-нибудь", — с этой мыслью он наконец припарковался и отправился домой.

* * *

Из благих намерений спокойно поразмышлять месячишко ничего не вышло. Через десять дней после своего отъезда Татьяна появилась в зале, буквально свалившись как снег на голову. Сергей с Шурой как раз закончили тренировку и уже собирались идти умываться, как столкнулись с ней в дверях.

— Я вернулась, — сообщила она и так очевидный факт.

— Добровольно? — хором спросили Ефимовы с некоторым опасением.

— Естественно, — хмыкнула Татьяна и, помолчав, добавила, — и вообще бросила учебу в Лондоне. Отец меня чуть не прибил.

— И… почему? — спросил Сергей, уже догадываясь, какой будет ответ.

— Прямо здесь рассказывать?

— Э-э, ну пошли в комнату отдыха, там сейчас вроде никого нет.

Расселись вокруг стола, налили чаю и приготовились слушать. Однако Татьяна, видимо передумав откровенничать, просто сказала, что проанализировала оставшиеся части учебных программ в Лондоне и Москве и решила, что пересечений слишком много. Так что лучше она потратит освободившееся время на что-нибудь более полезное, — например, на танцы.

— Я могу рассчитывать на дополнительные занятия? — спросила она, закончив свой короткий рассказ.

Сергей поразился такой формулировке. Не "мне нужны", а "могу рассчитывать?"! "Это что-то новенькое!" — удивился он про себя, размышляя, как отреагировать.

— Вы хотите заниматься совсем-совсем серьезно? Не по системе Pro-Am?

— Если — да, то какие перспективы у меня могут быть?

— Ну, я то исповедую принцип: "Невозможного нет", но для достижения каких-либо серьезных результатов нужно будет приложить не огромные, а титанические усилия. Если Вы готовы на это, нужно искать партнера, кстати, не обязательно в России, обговаривать условия сотрудничества, выстраивать тренировочный процесс, искать хороших тренеров по физподготовке, растяжке, искать хорошего хореографа… И ещё кучу всего надо планировать и учитывать. Придется работать в разы больше, чем Ваши будущие конкуренты, а они вовсе не в потолок плюют на своих тренировках.

— Но основным тренером останетесь Вы?

— Да нет, что Вы! Для серьезных результатов нужен тренер совсем другого уровня. И не один.

Татьяна, подрастеряв свой первоначальный запал, хмурилась и молчала. Наконец, через несколько минут, тяжело вздохнув, встала.

— Я подумаю обо всем, что мы сейчас обсуждали. Надеюсь, двух-трех дней мне хватит, чтобы либо решиться, либо оставить пока всё как есть сейчас.

По дороге домой Санечка без конца подкалывала мужа:

— По-моему, она в тебя влюбилась. Придется мне тоже какого-нибудь молоденького партнерчика найти. Для равновесия.

— Угу, — Сергей мрачно отмалчивался.

— Да чего ты хмуришься то? Молодая, весьма небедная, симпатичная, фигурка что надо…

— Это ты меня так утешаешь, что ли? Лучше скажи, что делать то с ней? У девки каша в голове, да ещё и подгоревшая. А вовремя перемешать некому было.

— Да что тут думать! Парня ей надо искать. И, действительно, лучше не в России. У наших слишком много соблазнов будет. Надо у Плетнева помощи просить. Ну и с Людмилой, конечно поговорить.

— А новоиспеченный муж?

— Да пошлет она его скоро. Он ведь за всё время ни разу в зале не появился посмотреть, чем его ненаглядная занимается.

— Ладно! "Будем искать". С "перламутровыми пуговицами".

* * *

Через три дня Татьяна позвонила и заявила, что она готова рискнуть окунуться в танцы, что называется, "с головой", и спросила, нужно ли ей самой предпринять какие-то действия для поиска партнера?

— Пока нет. Я попрошу некоторых людей помочь нам, посмотрим, что они смогут предложить.

— Хорошо… Но у меня все-таки есть настоятельная просьба. Хотелось бы заниматься и с Вами тоже.

— Буду рад помочь, хотя уже очень скоро Вы, если будете серьезно заниматься, перерастете нас с Александрой и уже сами нас учить станете, — без тени иронии ответил Сергей.

А ещё через неделю совместными усилиями Плетнева и Минделя для Татьяны удалось найти очень приличного партнера. Итальянца. Марко приехал в Москву на пробы с новой партнершей, но что-то там не заладилось, а может и Алексей с Леонидом "руку приложили", высказав критические замечания. Ефимов описал им, не вдаваясь в психологические тонкости, ситуацию со своей ученицей и попросил расшибиться в лепешку, но хорошего парня раздобыть. Вот они и постарались, вовсю обхаживая молодого красавчика из солнечной Италии, расписав открывающиеся перед ним возможности.

То ли Марко прельстился перспективами, то ли они с Татьяной действительно понравились друг другу, но пара образовалась и они начали тренироваться. Сергей, дав пару советов, как лучше приспособиться к новому партнеру, оставил ребят на попечение Леонида Михайловича и укатил, наконец, с семьей в долгожданный отпуск.

На этот раз, в отличие от "прошлой жизни", маршрут их французского путешествия планировали дети. Им были заданы временные рамки: день отъезда, день возвращения, десять дней на маршрут и неделя отдыха на море. Он хотел посмотреть, насколько может измениться хотя бы план предстоящих событий от того, кто конкретно будет заниматься планированием. Оказалось, что "новый" маршрут совпадает со "старым" на сто процентов, чему глава семьи и не удивился даже, решив, что История — дама упертая и её из колеи таким легким тычком не вытолкнешь. Однако было отличие в некоторых датах. По планам детей само путешествие должно было закончиться на сутки раньше, а на море они добавили лишний день. Допустить, что они окажутся в зоопарке Фрежюса не в тот день, когда там окажется будущий Иришкин муж, было никак невозможно. Сергей для вида долго пялился на план и, наконец, озвучил свое решение.

— Так, вот здесь, в отеле Sept Tours, давайте на денек задержимся. Это ровно посередине маршрута. И место очень живописное, и отель классный. "В "прошлый" раз именно так и было. Потому что сам план составлял и об отдыхе для себя любимого, конечно, не забыл", — усмехнулся он про себя.

— Ну-у, лучше на море лишний день побыть, — заканючили дети в два голоса.

— Ага, а за рулем кто будет? Вам что, родного отца не жалко совсем? Мама водить за границей отказывается категорически, а километраж вы накрутили весьма изрядный — чуть больше двух с половиной тысяч кэмэ. Маршрут получился интересный, тут вы молодцы и я, конечно, как-нибудь не помру, но тогда на море будем на одном месте торчать, мозоли на моем седалище лечить.

С такими аргументами Костя с Ириной вынуждены были согласиться, хотя и поворчали какое-то время. Но больше для самоуспокоения.

Вот так Ефимовы и оказались во Фрежюсе именно в тот день, который и определил дальнейшую Иришкину судьбу.

Все прошло как по нотам. Молодые люди встретились, познакомились, поболтали, обменялись телефонами. В отличие от прошлого раза, когда их общение прервал Костик, подойдя к сестре попросить лишний пакетик с кормом для животных, на этот раз Сергей не дал сыну этого сделать. Эти пакетики продавались на въезде в зоопарк, кормить зверей чем попало категорически запрещалось. Хорошо помня ту ситуацию, он купил корма с запасом и в нужный момент сунул лишний пакет Костику в руки, продлив таким образом общение Ирины и Жана.

"Ну вот. Ещё одну галочку о выполнении очередного пункта плана смело можно ставить", — с удовлетворением подумал Сергей, краем глаза наблюдая за дочерью.

Через некоторое время молодежь направилась к своим семьям, постоянно оглядываясь и махая руками на прощанье.

— Хороший парень. Мне понравился, — сказала Санечка, когда они сели в машину.

— Давайте вы без меня и как-нибудь потом обсудите, — почему-то засмущалась дочь.

— Как скажешь, — родители переглянулись, улыбнулись друг другу и заговорили о планах на прибрежный отдых, который должен будет начаться уже завтра.

* * *

Вернувшись в Москву, возобновили подготовку к турниру в Штуттгарте, который был вторым по значимости и престижности после Блэкпула. Во время отпуска продолжали заниматься только ОФП и теперь у них оставалось всего три недели на шлифовку новой программы. В конце концов решили оставить вариант, давший такой отличный результат на Чемпионате Мира, внеся в него минимальные изменения просто ради "немного освежить".

В самолете оказались рядом с Владимиром и Натальей и всю дорогу перемывали косточки конкурентам, судьям и танцевальным функционерам. По прилете, в очереди на паспортный контроль с ними рядом стояла семья с постоянно плачущим, явно больным ребенком и, видимо, именно это стало причиной того, что на следующее утро — в день турнира, Сергей с Александрой встали совершенно разбитыми, с жуткой головной болью и ватными ногами. Придя в зал к началу соревнований, увидели, что Щербаков с Овчаренко тоже явно не в лучшей форме, хотя и выглядели чуть посвежее, чем Ефимовы. Кое-как оттанцевав два первых тура, поняли, что выходить дальше на паркет просто опасно. И чувствовать стали себя ещё хуже, и опасность получить травму в таком состоянии возрастала многократно. Скрепя сердце пришлось сниматься с соревнований, возвращаться в гостиничный номер и отлеживаться, чтобы хоть чуть-чуть набраться сил на обратный перелет. Володя с Наташей тоже выступили не блестяще, не попав в финал и став только восьмыми, что после бронзы на чемпионате никак нельзя было назвать удачным результатом.

На следующий день, двадцать первого августа, улетали обратно в Москву. К мерзкому состоянию добавилась болтанка на протяжении всего полета. Сколько ни пытался Сергей задремать, получалось забываться всего на несколько секунд. Из то ли полусонного, то ли полубессознательного состояния постоянно выдергивала возня и хныканье детей на соседнем ряду. Им тоже было не сладко от постоянных воздушных ям. Мамочка изо всех сил пыталась отвлечь обоих своих сыновей рассказами, как здорово будет в школе, куда они пойдут уже через десять дней, сколько там будет новых друзей, какие хорошие учителя в первой школе Беслана…

В очередной раз прикрыв глаза, Сергей вдруг услышал… набат. На его фоне, на пределе слышимости звучало: "Первое сентября… Беслан… Первое сентября… Беслан… заложники… штурм… заложники…"

"Черт побери эту дурацкую "паутину", это чихание… мать его за ногу…" — матерился про себя Ефимов, но больше ничего так и не услышал и не вспомнил, сколько ни старался. "И что теперь делать? Это ведь явно какая-то жуткая трагедия из прошлой жизни. Или я просто брежу? Или это просто реакция на соседские разговоры? Они говорили про школу, это совпадение или что? Лучше бы я про остальное забыл, а про это помнил. "Норд-Ост" до сих пор себе простить не могу!.. И как об этом сказать? И кому? Ведь не поверят же! И промолчать нельзя. Вдруг это реальные "воспоминания"? Да что же делать то?!?!"

На следующий день после приезда, не придумав ничего лучше, позвонил Антону и напросился на встречу. Рассказав максимально подробно всю ситуацию в самолете, Сергей приготовился отбиваться от обвинений в помешательстве, но ничего такого не произошло. Дипломат долго молчал, читал что-то на своем компе, а потом достал телефон, нажал всего пару кнопок быстрого набора, дождался ответа абонента и спросил: "Через сколько ты можешь быть у меня?"

Ждать пришлось всего несколько минут. Вошедший без стука мужчина был одет в обычный костюм, хотя, судя по его виду, гораздо чаще надевал что-то с погонами. Не представляя гостей друг другу, хозяин кабинета попросил Ефимова повторить весь рассказ как можно точнее. Когда Сергей закончил, ему задали пару уточняющих вопросов, а затем Антон спросил:

— И что же Вы хотите, чтобы мы сделали?

— Ну-у-у, не знаю… Попросить отдать приказ об усиленном патрулировании, вооружении тамошней милиции сверх положенного… Если, конечно, у вас есть такие возможности…Я понимаю, что всё это выглядит весьма и весьма странно… С одной стороны ничего, а с другой — точное место… Но ведь лучше чтобы лишний взвод или рота милиционеров поработала сверхурочно, чем получить второй "Норд Ост".

Собеседники переглянулись, незнакомец чуть заметно пожал плечами, хмыкнул и ответил:

— Мы примем к сведению всё, что Вы рассказали.

Домой Ефимов вернулся злой и, отказавшись от ужина, завалился в постель. На осторожные расспросы жены буркнул, что ему нездоровится и в двух словах рассказал о состоявшемся разговоре, не объясняя сути.

Все оставшееся до первого сентября время Сергей не находил себе места, все валилось из рук, в зале тоже ничего не ладилось. Жена и дети наблюдали со всё возрастающей тревогой за состоянием мужа и отца, но, слава богу, с особыми расспросами пока не лезли.

* * *

Первого сентября мир всё-таки содрогнулся от Бесланской трагедии. Сначала на новостных лентах появились сообщения о бое на окраине города. Передавали о жертвах среди милиционеров. Через несколько часов стало известно о захвате в школе N 1 около пятидесяти учителей и старшеклассников. Наряд милиции, дежуривший в школе, услышав стрельбу и получив сообщения по рации, достаточно оперативно разогнал собравшихся на линейку учеников и их родителей по домам. Остались только учителя и несколько старших ребят, вызвавшихся помогать закрывать окна от возможных попаданий. Вот они то и стали заложниками, когда террористы, сумев уничтожить всех девятерых милиционеров, вступивших с ними в бой, прорвались к школе. Наряд у школы тоже их задержал не надолго и для пятидесяти с лишним человек начался двухдневный ад.

Вечером второго сентября в результате штурма, который начался после прогремевшего в школе взрыва, двадцать два из двадцати трех прорвавшихся боевиков были уничтожены. Одного взяли раненым, но пока живым. Из пятидесяти двух заложников погибло двенадцать, ещё девять были ранены. "Вымпел" и "Альфа" потеряли по одному человеку и четверо были ранены.

После первых сообщений о жертвах Сергей вышел из офиса, дошел до ближайшего магазина, купил литровую бутылку водки, черного хлеба, и пошел обратно, намереваясь начать надираться уже на рабочем месте. Пока шел, решил что так будет слишком показушно, поэтому вернувшись, пробурчал: "Что-то мне как-то хреново…" и поехал домой.

Он успел "уговорить" немногим больше половины, зажевывая только черным хлебом, когда вернулась домой Александра. Увидев мужа в почти невменяемом состоянии, бормочущего что-то нечленораздельное, отобрала остатки водки и набрала номер Антона. Когда она начала говорить, от её тона можно было замораживать воду сразу цистернами.

— Я. Хочу. Прямо сейчас. Узнать. О чём. Вы. Говорили. С мужем. Двадцать второго августа.

— Что произошло? С ним что-то случилось?

— Ещё как случилось! Он в полном одиночестве почти победил литровую бутылку "Абсолюта", закусывая только черным хлебом. Я его никогда в жизни таким не видела. И что за нарочито военный антураж?

— Пожалуйста, подождите полминуты, — Шура услышала, как её собеседник разговаривает с кем-то по другому телефону, но почти ничего не расслышала.

— Через час у вас будет мой… м-м… коллега, он поможет и кое-что объяснит.

Приехавший оказался тем самым мужиком, с которым Сергей разговаривал в кабинете Антона. Представившись Санечке Андреем Олеговичем, он попросил через минут пятнадцать-двадцать заварить чаю покрепче, достал упаковку каких-то таблеток, спросил, сколько Сергей выпил, выдавил три штуки и заставил с пятиминутными интервалами проглотить, запивая каждую полстаканом теплой воды.

— Ну вот, через пятнадцать минут будет как стеклышко. Тогда и поговорим. И чаю попьем.

Все пятнадцать минут никто не проронил ни слова. Сергей действительно вскоре почувствовал себя абсолютно трезвым и спросил у Шуры с виноватым видом:

— Зачем звонила то?

— А что мне было делать?! — она еле сдерживала слезы, — ты с того дня сам не свой, а сегодня вообще — какие-то фронтовые поминки устроил.

Тут она осеклась и с ужасом посмотрела на гостя.

— Это как-то связано с Бесланом?

— Да, — немного поколебавшись ответил Андрей Олегович, — лично я считаю, что Сергей Михайлович спас несколько сотен человек. Но, видимо, он сам думает по-другому.

— Сколько? — охнула Александра.

— Как спас? Там же столько жертв! — простонал Сергей.

— Если бы не был отдан приказ об усилении патрулей, которые в результате и смогли сильно задержать боевиков, хоть и ценой своей жизни, они захватили бы в заложники всех, кто был у школы на линейке. Там было больше тысячи человек. Сколько было бы заложников и сколько могло погибнуть — представить сложно, если знать, что боевики творили внутри школы.

Допив чай, Андрей Олегович стал прощаться. Уже на пороге, пожимая Ефимову руку, он сказал:

— Меня просили передать, что, к сожалению, официально никаким образом ничего сделать нельзя, поскольку Ваше имя нигде не упоминалось и не будет упоминаться. Я имею ввиду — сделать для Вас лично, но… если, не дай бог, Вам понадобится помощь от представителей силовых структур… помощники найдутся. И, поверьте, помощники благодарные.

 

Глава 11

К счастью, остальные сентябрьские дни не принесли ничего трагического или экстраординарного, работа и тренировки шли в штатном режиме, правда интернет-магазин и разработка соцсети стали занимать уже вполне приличное количество времени. На горизонте замаячило расставание с банком, поскольку Сергей чувствовал, что совмещать всё сразу и выдерживать нынешний график долго не получится.

Интернет-магазин, который, не мудрствуя лукаво, решили назвать "Всё для всех", помимо основной продукции долининской компании начал торговать ещё кое-какими стройматериалами, спецодеждой и инструментами и за прошедшие месяцы вышел на самоокупаемость и даже начал приносить прибыль. Пока копеечную, но всё же. Герман Степанович на первых порах пребывая в черной меланхолии от размеров инвестиций в "нулевой цикл", воспрял духом и уже не сопротивлялся предложениям и новациям, исходящим от Ефимова. Основное, на чем не уставал настаивать и постоянно напоминал Сергей, заключалось в том, чтобы любой, даже самый мелкий, косяк с их стороны компенсировался каким-либо образом клиентам. Мелкими подарками или дополнительными бесплатными услугами. Не говоря уж об искренних извинениях. Он настоял на прием в штат профессионального психолога, в обязанности которого входили постоянные тренинги всех без исключения сотрудников по разруливанию разных конфликтных ситуаций. От айтишников требовал мгновенной реакции на любые изменения цен, ассортимента, обеспечение оперативной обратной связи. В ближайших планах были бытовая техника, компьютеры, офисная техника и телефоны. В планах более отдаленных — одежда, лекарства, косметика и парфюмерия.

Родиону и Наталье, у которых уже практически была готова тестовая версия соцсети, без конца капал на мозги о необходимости достаточно жесткого модерирования. Допускать какие-либо конфликты из-за русо-, юдо- и прочих "-фобов" или "-филов" было категорически нельзя. Были у Сергея и планы, которыми он пока ни с кем не делился. Вот только на тему названия будущего "властителя дум" пока учредители долго не могли договориться. Были предложены: "Мы", "Наш дом", "Люди и контакты", "In Contacts", "Мой мир" и просто "Мир". "Мой мир" сразу пришлось отбросить, поскольку англоязычный вариант уже существовал и даже был довольно популярен в среде людей, связанных с шоу-бизнесом. Предварительно остановились на "Мы", но решили, что при случае можно будет и поменять.

Смутно помня о бесконечных скандалах вокруг соцсетей из-за публикаций то пиратского контента, то порнографии, то незаконного использования личных данных пользователей, Сергей без конца консультировался и что-то обсуждал с Леонидом — мужем Натальи. Ко всеобщему удивлению тот бросил свою работу в МИДе и ушел с головой в решение новых задач. На вопросы о причинах неизменно с некоторым пафосом отвечал: "Я чувствую, что сейчас рождается целая новая отрасль международного права. И очень хочу быть к этому причастен."

Первыми пользователями сети стали сами учредители, их подчиненные и клиенты интернет-магазина. Вскоре отпраздновали появление тысячного пользователя, а потом расширение начало приобретать если не лавинообразный, то достаточно устойчивый характер. Начали разрабатывать англоязычную версию и готовить появление рекламы.

* * *

После визита Андрея Олеговича Сергей если и не успокоился окончательно, то, по крайней мере перестал казнить себя за провалы в памяти. Собственные тренировки вернулись к обычному графику, с Татьяной и её партнером виделись довольно часто, но в их занятия с новыми тренерами он старался не вмешиваться. В середине октября она, после очередной тренировки попросила их с Шурой немного задержаться.

— Мы с Марко собираемся на Russian Open.

— Уже?!?! Не боитесь разочароваться, если результаты окажутся… не очень…?

— Да нет! Пока только в качестве зрителей, — рассмеялась Татьяна, — Но с нами будет одна моя подруга, для которой я хочу попросить вас выступить в роли персональных комментаторов и опекунов.

— Я даже боюсь предположить, ради кого Вы обращаетесь с такой просьбой, — улыбнулась Александра.

Сергей же подумал, что почти на сто процентов уверен, о ком идет речь. "Вот она то и должна стать твоей главной ученицей!" — от этой мысли опять закололо в кончиках пальцев, как всегда бывало при сильном волнении.

— Если это не сеньорита Берлускони, которую мог пригласить Марко, то мы справимся. Просто с итальянским у нас туго, — ему всё же удалось скрыть волнение за шуткой.

— О! Если бы я был знаком с Берлускони, я бы танцевал на футбольном поле, а не на паркете, — после этих слов Марко хохотали уже все вместе.

В субботу, двадцать третьего октября ближе к вечеру встретились в фойе Малой спортивной арены Лужников, где проходил Открытый Чемпионат России. С Татьяной и Марко пришла молодая, невысокая, очень стройная, улыбчивая девушка с короткой стрижкой каре. Внимательный взгляд темных глаз казалось, оценивал — стоит ли иметь дело с новыми людьми.

— Катерина. Тихонова. — Сергей и Александра Ефимовы, — представила их друг другу Татьяна.

Пока добирались до своих мест Катерина с Татьяной, немного обескураженные количеством бурлившего вокруг народа, держались поначалу немного настороженно, но быстро успокоились, отвлеченные либо восторженными, либо язвительными комментариями Санечки по поводу некоторых платьев и костюмов. В этот день гвоздем программы была, конечно же, латиноамериканская программа турнира из серии Grand Slam по версии IDSF. Не успели Сергей с Шурой объяснить Катерине общие правила и особенности данного турнира, начался полу-финал.

На паркете просто рябило в глазах от нынешних и будущих звезд. Здесь были и Алексей Сильде с Анной Фирстовой, и Зоран Плохл с Татьяной Лахвинович, и Евгений Имреков с Еленой Калугиной, и Андрей Зайцев с Анной Кузьминской… Но королевой сегодня, несомненно, была Мария Тзапташвили. Её ослепительная красота, шарм и невероятная пластика не оставили бы равнодушным даже дубовую колоду. Что уж говорить о живых зрителях. Не удивительно, что и Катерина и Татьяна не отрывали от неё глаз весь вечер, хотя Ефимовы честно пытались рассказывать и о других парах.

— Это что-то невероятное! — восхищенно шептала Катерина время от времени.

— Это Вы ещё её шоу не видели, — сказал Сергей и прикусил язык.

Просто в этот момент он вспомнил шоу Марии с её другим, будущим, партнером — Владимиром Карповым, которое называлось "Список Шиндлера" и с которым они стали Чемпионами Мира по секвэю (шоу-данс, фристайл — другие названия того же самого). Этот такой пронзительный, такой трагический и одновременно такой нежный миниспектакль зрители неизменно встречали овациями со слезами на глазах. Но… до него было ещё почти восемь лет. В этот момент он дал себе слово тоже придумать и поставить шоу на военную тему, никоим образом не посягая на будущий шедевр Марии и Владимира.

К счастью, на его заминку никто не обратил внимания, поскольку подошло время финала. Примерно десять минут, что длилось это феерическое зрелище, Ефимовы больше смотрели не на паркет, а на своих соседей. Казалось, что Татьяна с Катериной вообще не дышали, словно боясь пропустить хоть мгновение того волшебства, что рождалось прямо у них на глазах.

Когда всё закончилось, Катерина спросила, обращаясь одновременно и к Сергею, и к Александре:

— А почему вы не танцуете латиноамериканскую программу. Татьяна мне про вас так много рассказывала, что мне казалось, что для вас нет вообще ничего невозможного.

— Спасибо, конечно, но как-то не пошла у нас латина. Может быть потому, что здесь иногда пропадает физический контакт между партнером и партнершей, а для меня это почему-то принципиально важно, — ответил Сергей, немного смутившись.

— Вот посмотрите завтра европейскую программу, тогда и увидите, что стандарт не менее зрелищен и ярок, — заметила Шура.

— А по вариативности превосходит латину, — добавил Сергей.

На следующий день они увидели живое торнадо, вулкан и землетрясение одновременно. Называлось это уникальное явление Сергей и Ольга Коновальцевы.

— Бедная Ольга! Как она выдерживает такой ураган? — сочувственно, но всё равно восхищенно спросила Катерина после финала.

— Поверьте, у хорошего партнера партнерша не имеет даже шанса почувствовать какой-либо дискомфорт, — рассмеявшись, ответила Санечка. — Ты танцуешь как в коконе, состоящем из рук и корпуса партнера. Надо ему, в смысле — партнеру, только не мешать и телом прислушиваться к тому, что он делает.

— О! Мне это тоже знакомо. Я ведь немного занимаюсь акробатическим рок-н-ролом. У нас без доверия к партнеру вообще ничего не сделаешь… А что Вы имели ввиду, когда вчера говорили о вариативности?

— А вот смотрите: когда Вы танцуете рок-н-рол — вы танцуете под музыку, которую сами подбираете к своему выступлению. В бальных танцах это возможно только в соревнованиях по шоу. То, что Вы видели вчера и сегодня нельзя уложить в такие же рамки и правила. На паркете минимум шесть пар. Все, естественно, танцуют под ту музыку, которую поставит звукооператор. И никто не знает, какая сейчас зазвучит музыка. А музыка может быть ой, какая разная. Значит… можно каждый раз танцевать по-разному. Так вот в латине можно показать большое разнообразие, пожалуй, только в румбе. Там можно показать любовь, страсть, ревность… Согласитесь — достаточно сильно отличающиеся чувства. А вот самба, например, — это ведь… карнавал, он, в общем-то, одинаков для всех и всегда — праздник, радость… Ча-ча-ча и джайв — тоже подразумевают только оттенки веселого праздника. Пасодобль — вообще постановочный танец. Да и мелодии там однотипные. А вот в европейской программе в вальсе можно показать и радость встречи, и печаль предстоящей разлуки, например. В танго — то же самое, что и в румбе — только ярче, все-таки это весьма энергичный танец. Венский вальс… ну он венский вальс и есть. Фокстрот может быть и озорным, и грустным, и лиричным. Квикстеп — это тоже праздник. Его вполне можно под музыку для самбы танцевать. Хотя он может быть и аристократичным, и деревенским. Так что, я считаю, что стандарт не намного, но всё же поразнообразнее латины.

И вообще, я считаю, что спортивные бальные танцы и, особенно, проводящиеся соревнования, фестивали, конкурсы — не важно, как их называть, — это своего рода зеркало, срез всей жизни, здесь вполне можно устраивать тренинги и для бизнесменов, и для политиков.

— Ну Вы скажете уж! — усмехнулась Катерина.

— Да-да! Не удивляйтесь! Бизнесменам и политикам нужна быстрая реакция на изменяющуюся обстановку? Нужна, конечно же. Так вот она — модель. На паркете надо следить за соперниками, чтобы они не помешали тебе, и чтобы ты не помешал им. Реагировать надо мгновенно, иначе — столкновение или остановка. А значит — потеря координации или темпа. Поэтому каждая пара высокого уровня хорошо владеет приемами флоркрафта. Это такой набор простых, но эффективных действий, позволяющий избегать критических ситуаций. Причем в таких случаях работают именно мозги, а не руки и ноги. Этому специально учатся и тренируют стандартные ситуации. Разве это не полезно для бизнесменов и политиков?

Можно сказать, что всё это есть и во многих других видах спорта, где тоже надо думать и быстро реагировать. Это так. Но спортивные бальные танцы — не спорт. Это симбиоз спорта и искусства. Реальный. Проверенный десятилетиями. Уникальный, поскольку других примеров что-то не наблюдается. И при всём при этом — очень энергоёмкий вид… м-м-м… человеческой деятельности. Ну, это Вы и без меня знаете, раз увлекаетесь рок-н-ролом.

Ещё одним полюсом является то, что танцы — парные. Ведь партнер или партнерша — это то же самое, что ближайшее окружение для политика или бизнесмена. Микрокоманда. Им надо доверять полностью, их надо понимать не просто с полуслова, — с полувзгляда, полувздоха. Если этого нет — результат соответствующий. Здесь, конечно, ситуация аналогична вашей рок-н-рольной, но это же и хорошо, что есть пересечения… Ну и наконец, Вы знаете, зачем раньше всех офицеров учили танцевать?

— Я так понимаю, что банальный ответ — ради балов, — Вам не подойдет?

Сергей улыбнулся и слово в слово повторил то, что уже однажды говорил Антону Эдуардовичу…

— Вы так интересно рассказываете… плюс Татьянины рассказы, плюс эти два чудесных вечера… я начинаю задумываться, не поменять ли акробатику на бальные танцы.

— Зачем? Если хватит сил и времени, — надо совмещать. Они очень хорошо будут дополнять друг друга.

* * *

Не прошло и недели, как Катерина появилась в зале, предварительно уведомив Ефимовых, что она собирается пойти по тому же пути, что и Татьяна. Существенным отличием было то, что она собиралась замахнуться на обе программы сразу. Сергей схватился было за голову, не понимая поначалу, как будет выкручиваться, но быстро упокоился, решив и на этот раз переложить бОльшую часть проблем на Минделя и Плетнева. Попросил свести его с Виктором Никовским и кем-нибудь из его учеников, намекнув, что ради этой ученицы стоит постараться сделать всё возможное и невозможное. Даже больше, чем для Татьяны. На недоуменные вопросы, — кто же она такая, неизменно отвечал: "Всему своё время, сама расскажет, если посчитает нужным. Но если за неё просила и хлопотала Татьяна, при появлении которой вы так возбудились, то что вам ещё надо?" Оба Михалыча побурчали немного, но с Виктором Анатольевичем свели. Это было очень большой удачей, поскольку не было в танцевальном мире более профессионального, более творческого и более востребованного педагога, чем Виктор Никовский. Конечно, основы дадут его ученики, но то, что он будет вовлечен в тренировочный процесс, сулило очень хорошие перспективы в латине. Стандартом для начала Сергей собирался заниматься с Катериной сам, подключая периодически Шуру. А вот в будущие партнеры был кандидат у него самого. Правда, познакомиться с Денисом им только ещё предстояло.

 

Глава 12

Ноябрь в Москве, как обычно, выдался промозглым и слякотным. Приходилось буквально пинками выгонять себя утром из дома, днем из офиса и вечером из зала. Все дела шли своим чередом, хотя Сергей всё больше и больше сокращал свое пребывание в банке, уже предупредив, что доработает до лета максимум. Интернет-магазин все больше и больше разрастался, всё меньше было накладок, жалоб клиентов, мелких конфликтов. Правила, на принятии которых так настаивал Ефимов, начали приносить плоды. Прибыль уже не капала, а потекла тоненьким ручейком. В соцсети, название которой "Мы" так и прижилось, начала появляться реклама. В зале тоже вроде бы никаких проблем не предвиделось. Уже нужно было определяться с планами на Новый Год и Рождество, готовиться и дома, и в клубе, что-то придумывать… Но, как это часто бывает, планы так и остались на неопределенное время только на бумаге, поскольку забурлил украинский котел и Сергея уже предупредили, чтобы готовился к усиленной работе в экспертной группе.

Двадцать третьего ноября — через пару после второго тура президентских выборов на Украине группа собралась в экстренном порядке. Сергей, прекрасно понимая, что сейчас изменить хоть что-либо не получится никаким образом, всё же не смог удержаться и высказался достаточно определенно:

— Я считаю, что нужно немедленно прекратить оказывать какую-либо поддержку кому бы то ни было на Украине.

— Почему?!? — возмутилась примерно половина присутствующих.

— Потому что при нынешнем уровне поддержки результат будет нулевой. А усилить её не дадут ни Штаты, ни Европа. Да и нет особо средств для усиления поддержки, насколько я понимаю.

— Вы что, не понимаете, что вместе с Ющенко у нас на границах появятся базы НАТО? — сердито просопел моложавый генерал-майор.

— Это вряд ли. Украина "расколота" пополам. И раскол никуда не исчезнет после выборов. Кто бы ни победил. Сейчас на улицах сотни тысяч, если не миллионы с оранжевыми флагами. Кстати, вот они и посадят в конце концов Ющенко в президентское кресло. Готов биться об заклад. Но если зайдет речь о базах НАТО, на улицы выйдет столько же народу с синими флагами. Для меня это — очевидно. Вот совершенно.

— Да Вы просто не владеете информацией, — повысил голос генерал.

— Возможно. Но мне платят зарплату за то, что я неплохо умею анализировать ту информацию, которая у меня в распоряжении есть. И кое-кто называет меня любителем пессимистических прогнозов. Которые, к сожалению, сбываются. Так вот сейчас я крайне пессимистически оцениваю любые попытки повлиять на ситуацию в Киеве. Какой-то результат, конечно, будет. Но будет ли он адекватен затраченным усилиям и средствам? Абсолютно уверен — нет!

— Если отказаться от поддержки Януковича, о нас станут вытирать ноги все, кому не лень, да и половину союзников растеряем, — подал голос мидовец, которого Сергей раньше не встречал и которого представили как Александра Сергеевича.

— Странная логика. Если он, и мы вместе с ним, проиграем, то о проигравших ноги не станут вытирать, а если отойти в сторонку, да ещё и не давать поводов для обвинений в дезинформации — то станут?.. Или сражаемся до последнего патрона? Ни шагу назад? Так, что ли?

— Да как Вы смеете!! — генерал аж задохнулся от возмущения.

— Смею что? — Сергей тоже позволил себе чуть повысить голос, — советовать отдать приказ об отступлении, зная практически наверняка, что эта линия обороны всё таки будет занята противником?

— Практически?.. — уцепился за слово полный тезка Пушкина.

— А Вы хотите сыграть мизер с двумя тузами? — саркастически хмыкнул Ефимов, — Вольному воля.

В таком духе обменивались мнениями и препирались ещё почти час. Результатом стала аналитическая записка на имя Руководителя Администрации с предложениями на официальном уровне воздерживаться от формулировок, однозначно определяющих позицию России по отношению к выборам на Украине.

"Не знаю, как было раньше, но пока результат моих усилий не выглядит впечатляющим. Все таки при индивидуальном контакте мои способности заставить собеседника прислушаться к моим аргументам гораздо сильнее", — сокрушался Сергей, возвращаясь поздно вечером домой.

"Ну ничего, завтра очередное занятие с Катериной, попробуем с той стороны камешек забросить"

* * *

Конечно, за прошедший месяц с Катериной никакого чуда, в танцевальном смысле, не произошло, но она уже вполне уверенно чувствовала себя на паркете и с готовностью воспринимала всё, что говорили и показывали ей и Виктор Анатольевич со своими учениками, и Сергей с Александрой. Сказывалась и прекрасная физическая форма, и отличная координация, наработанная на акробатических тренировках.

Размявшись и повторив всё ранее выученное, Сергей предложил:

— Давайте мы сейчас станцуем два разных варианта одного и того же, и Вы мне расскажете о своих впечатлениях и ощущениях.

В первом варианте он вел партнершу очень аккуратно, очень "понятно", согласовывая движения корпуса, рук, коленей, стоп, бедер и давая время и возможность подготовить каждый следующий шаг. А вот во втором — резко всё поменял, обозначая движение в одном направлении, но в последний миг меняя его, все части тела двигались нарочито рассогласованно, он постоянно то чуть слишком сильно тянул или подталкивал партнершу, то сам намеренно терял баланс. В конце концов Катерина не выдержала и остановилась.

— Что Вы делаете? Так же невозможно танцевать! Неудобно всё и везде! — она выглядела удивленной и рассерженной одновременно.

— Да, Вы правы — невозможно. А почему, можете объяснить?

— Так непонятно же ничего! Каждый следующий шаг непредсказуем, руки в одну сторону, корпус в другую, ноги — в третью… в результате получается не нормальное движение, а сплошные тычки и остановки.

— В точку! Получается, что мое воздействие, вмешательство, если так можно сказать, приводит к некоему отрицательному результату. Но ведь в первом случае я тоже воздействовал на Вас.

— Да, но вначале всё было аккуратно и понятно, а потом Вы делали что-то непонятное, невразумительное и… никак не согласованное ни с моими возможностями, ни с моими желаниями.

— И… какой же вывод? Какой может быть выход из такой ситуации?…

— Надо как-то договариваться заранее. И понимать, что если один из партнеров не может, или не готов воспринимать такое(!) внешнее воздействие, то будет только хуже.

— Вы поразительно четко формулируете! Единственно, я бы добавил, что мочь и быть готовым воспринимать что-либо партнер должен не только телом, но и головой. Без понимания, осмысления… никакие физические усилия не принесут положительного результата. Нельзя разделить партнера пополам и договориться только с головой или только с телом. Ничего хорошего в партнерстве с пустоголовым роботом или куклой не получится. Я могу, конечно, напрячься изо всех сил и тупо протащить партнершу туда, куда мне надо и как мне надо. Но получим ли мы от этого удовольствие? И как это будет выглядеть со стороны? Не будет ли это похоже на, пардон, изнасилование? И, самое главное, каков будет результат?

— И что же должно стоять на первом месте — самоудовлетворение или результат?

— Так ведь не бывает одно без другого. Только кажется, что можно добиться высокого результата, игнорируя внутреннее состояние дисгармонии. И ещё. Я не знаю, случайно или нет Вы разделяете готовность и возможности партнеров воспринимать какие-либо экстраординарные действия, но это очень и очень важно. То, что Вам казалось сложным месяц назад, сейчас — обычное дело. Если бы я с Вами поступил так, как сегодня, — на первом занятии, на второе Вы бы, скорее всего, попросту не пришли. А так — мы вполне себе мирно и продуктивно обсуждаем сложные и, можно сказать, философские вещи.

— Немного непривычно слышать о философии и танцах в одном контексте.

— Ну что Вы! Что такое философствование, по большому счету? Не более и не менее, чем поиски смысла. Без этого невозможно. Ни в бизнесе, ни в политике, ни в танцах, ни в детских играх. Конечно, далеко не каждый человек формулирует для себя такого рода вопросы, но чем больше у него учеников или, например, чем более высокое положение он занимает, тем чаще они должны возникать в его голове. Вы — третья моя ученица. Поверьте, с первой, кстати, Вашей тезкой, у меня таких разговоров не было. И сейчас мне кажется, что я стал гораздо больше понимать, насколько сложно быть руководителем крупного бизнеса. Или, тем более, президентом. Остается ли у них время на "философию"? Спрашивают ли они себя, куда они ведут свои компании или свои страны? И, самое главное, находят ли ответы?…

* * *

Катерина вернулась домой, переоделась, умылась и пошла в столовую, где родители пили чай. Налив чашку и себе, забралась с ногами на стул, закинула в рот кусочек печенья и без всяких предисловий спросила:

— Пап, а скажи, у тебя есть время на философствование?

— Да я только этим и занимаюсь, — отец разглядывал немного смущенную и отчего-то взволнованную дочь, устало, и немного иронично, улыбаясь.

— Нет, я серьезно! Просто я сегодня вдруг поняла, что даже в, казалось бы, элементарных вещах есть столько слоев понимания, что просто ум за разум заходит.

— Интересно, что же такого удивительного произошло, что ты вдруг задалась такими вопросами?

— Просто мне сегодня очень наглядно показали, что невозможно добиться хорошего результата без готовности этот результат получить и принять не только самому, но и всем, кто от тебя зависит.

— Вот как? И на примере чего ты пришла к такому "глубокомысленному" выводу?

— А вот представь себе — на примере простого вальса. И ты зря иронизируешь. Танцы, оказывается, вещь очень многогранная. В том числе и в философском смысле. Ты знаешь, я почти готова согласиться с моим тренером в том, что танцы — это своего рода зеркало всей нашей жизни. Как бы пафосно это на первый взгляд ни звучало. И мой первый вопрос был просто повторением того, о чем у нас зашел разговор с Сергеем Михайловичем.

— Забавно. Учитель танцев — философ.

— Он, между прочим, — один из учредителей соцсети "Мы", которая уже начала пользоваться определенной популярностью. Это меня Татьяна просветила. Она, кстати, там уже завела себе страничку. Говорит — очень удобно и очень информативно. Даже появившаяся реклама не мешает.

— Ещё забавнее. Как у него хватает времени на философские вопросы?

— Не знаю. Но мне кажется, что на понимание много времени не надо. Вот на обдумывание — да. А если человек давно все обдумал и всего лишь поделился своими выводами, то есть, пониманием, то дело его собеседника — принять или не принять эти выводы.

— Похоже, ты тоже заразилась поисками смысла жизни.

— Вот! И он то же самое сказал — что философствование — это и есть поиски смысла.

— Чувствую, что твои новые занятия тебя увлекли достаточно серьезно. Смотри, чтобы на основную учебу это не повлияло.

— Можешь не беспокоиться, не повлияет. Если только в лучшую сторону.

— Можно подумать, ты прямо какую-то волшебную палочку нашла.

— А ты возьми и сам попробуй.

— Потанцевать или пофилософствовать?

— И то, и другое. А то ведь за своей горой дел света белого не видишь. Кстати, ты знаешь, кто сказал: "Если я сегодня не танцевал, значит, день прошел зря"?

— Неужели… м-м-м… Карл Маркс?

— Хм, ты почти угадал. Ницше, — весело рассмеялась Катерина, почувствовав, что отец ничуть не сердится на неуместный разговор, а воспринял его почти серьезно, несмотря на только что прозвучавшую шутку. — И ещё он же сказал: "О, высшие люди! Ваше худшее в том, что все вы не научились танцевать…"

* * *

Уже почти месяц на всех форумах кипели страсти по Украине. Естественно, не обошли они стороной и сайт "Мы".

"У нас", "Ты зарегился у "Нас"?", "К "Нам" заходил сегодня?", — такие выражения стали обыденными, никто уже не удивлялся, не переспрашивал и не уточнял, — всем и так было понятно, что речь идет о соцсети "Мы". Сергею достаточно долго пришлось уговаривать, а иногда и в ультимативной форме требовать жесткой модерации и строжайшего соблюдения правил использования персональных данных. Ещё на этапе создания профилей ввели несколько фильтров, позволяющих избавляться от фиктивных пользователей. Без реального прочтения "правил поведения" было невозможно продвинуться никуда дальше главной страницы, не говоря уж о размещении собственных постов или комментировании. Пришлось нанимать ещё несколько модераторов, вести с ними бесконечные инструктажи о том, за что просто предупреждать, а за что наказывать ограничениями доступа. Любые высказывания, оскорбляющие, на взгляд администрации, украинскую или российскую сторону, безжалостно удалялись. На все попытки других сайтов и многочисленных форумов высмеять такую "беззубую политику" следовал неизменный ответ: "Администрация "Мы" категорически возражает против любых высказываний, оскорбляющих национальные чувства любых народов. В случае публикации непроверенных фактов или сообщений о событиях, не подтвержденных какими-либо доказательствами, мы оставляем за собой право на удаление такого рода информации и применение к лицам, её распространяющим, любых действий в рамках существующего законодательства."

Поначалу это не воспринималось всерьез, но после случая, когда подали в суд на одного особо ретивого "обвинителя и обличителя", желающих "побрызгать слюной" заметно поубавилось. Конечно, не обошлось без воплей о "затыкании ртов", цензуре и "руке Кремля". На них тоже отвечали. "Мы не затыкаем рты, а пресекаем распространение недостоверной информации. Если кто-то не видит разницы, это исключительно его личные проблемы"; "Да, у нас есть цензура. Не врите и не хамите — и вас никто не забанит. А выгребные ямы располагаются в других местах"; "Мы готовы сотрудничать на взаимовыгодной основе с Кремлем, Вашингтоном, Лондоном, Берлином, Парижем, Пекином, Токио, с любыми государственными и частными структурами. Обо всех предложениях выполнить те или иные указания кого бы то ни было мы непременно и с удовольствием проинформируем."

Леонид частенько жаловался на просьбы со стороны разных контор о предоставлении различной информации, после того, как число зарегистрированных пользователей перевалило за сотню тысяч. Однако пока дальше телефонных разговоров дело не шло. Помог всего лишь единственный разговор с Андреем Олеговичем, которому Ефимов позвонил после первого же случая и попросил совета.

— Да очень просто, — ухмыльнулся тот. — Отвечайте, что с удовольствием окажете всяческое содействия сразу же после того, как получите официальный запрос за подписью руководителя данного ведомства и получения разрешения на передачу такой информации от надзорных органов.

— Думаете, продолжения не последует?

— Уверен на девяносто девять процентов.

Именно так всё и оказалось.

Как ни странно, но именно жесткая позиция "Мы" по отношению к маргинальной аудитории и в России, и на Украине, способствовала росту популярности. К концу года появилась надежда преодолеть полумиллионный рубеж. Это не было самоцелью, хотя все прекрасно понимали прямую связь рекламных поступлений и количества пользователей. Рекламодатели в очереди пока не стояли, но количество переговоров уже становилось таким, что снова пришлось нанимать новых людей. Стали появляться и предложения о продаже сайта и интернет-магазина.

После одного из совещаний за несколько дней до Нового Года Сергей придержал Германа Степановича и как бы невзначай поинтересовался, за сколько ему предлагали продать свою долю.

— Ха, я помню о Ваших прогнозах миллиардной выручки. Но, честно говоря, когда во время последних переговоров я назвал сумму в пятьдесят миллионов и мне не рассмеялись в лицо, я немного испугался, что они согласятся, — заулыбался Долинин.

— Ну вот и можно определить примерно, сколько мы сейчас стоим, — хмыкнул Ефимов.

— И каким же образом?

— А я назвал двести. И мне таки рассмеялись в лицо. Вот Вам и границы.

— Если так и дальше будет продолжаться, боюсь, я внуков не скоро дождусь. Наталья с Леонидом просто тонут в работе, — пробурчал Герман Степанович.

— Да, надо расширяться. Уж на ком, а на людях точно экономить не стоит. Я поговорю с Родионом на предмет — разгрузить Наталью.

— Спасибо! Это было бы неплохо.

— Не за что… Так, всё, мне бежать пора. Опять на Старую площадь ехать, будь она неладна…

* * *

После победы Ющенко двадцать шестого декабря прошло целых два дня, пока Экспертная Группа собралась в полном составе. Сразу же назначили время совещания. В этот раз присутствовали и Антон Эдуардович и Андрей Олегович…

— Генерал, а жаль что мы с Вами не заключили пари в прошлый раз на исход выборов, — Сергей решил на всякий случай таким образом проинформировать отсутствующих в прошлый раз о своей позиции. Ну, если вдруг им о ней неизвестно.

Судя по отсутствию реакции — известно было.

— Можно подумать, у Вас есть какое-нибудь конструктивное предложение, — генерал, как и прошлый раз, начал заводиться с пол-оборота.

— Есть. Как не быть?

— Можно подумать, что Ваши прошлые предложения дали какие-нибудь положительные результаты?

— А разве что-то было принято? Если я что-то пропустил, Вы мне напомните, и я с удовольствием с Вами соглашусь, посыплю голову пеплом и уйду в монастырь, — Ефимов саркастически улыбнулся.

Пока генерал пучил глаза, раздувал ноздри и пытался что-то возразить, слово взял Антон Эдуардович.

— Сергей Михайлович! Давайте все-таки попробуем говорить более конструктивно. Скажите, Ваши взгляды по поводу Украины и Крыма как-то поменялись со времени нашего последнего обсуждения данной темы?

— Принципиально — нет. Но кое-какие возможные изменения я готов озвучить.

— Мы бы с удовольствием их выслушали, если Вы готовы. Прямо сейчас.

— Ну что ж, попробую.

Сергей немного помолчал, собираясь с мыслями и начал говорить, стараясь делать небольшие паузы между фразами и не давая прорваться радостному возбуждению. "Пожалуй, это можно считать победой! Если разговор снова заходит о Крыме, значит, не все предыдущие слова пропали впустую".

— Всем прекрасно видно, что на Украине идет небывалое обострение националистических настроений, направленных, в основном, против России. Изменить это традиционными способами представляется практически невыполнимой задачей. Ни дипломатическими, ни экономическими, ни, упаси бог, военными. Но можно попытаться перенаправить внимание и усилия населения, крупного бизнеса и политических сил на нечто, что не укладывается пока ни в какие рамки. А именно — обособление Крыма под протекторатом ООН и, возможно, Украины. Основным лозунгом должно стать недопущение югославского варианта. Крым — полигон для отработки дипломатических и политических процедур. Плюс общеевропейский бизнес-проект. Главная наша задача — минимизация участия Штатов при максимальном участии Евросоюза.

— Подождите, подождите! Мы же в таком случае распрощаемся с Крымом на веки вечные, — генерал и представитель МИДа были настолько комично-единодушны в своем возбуждении, что Сергей чуть не рассмеялся.

— А вот это уже ваша задача, — он уперся взглядом в мидовца, игнорируя вояку, — сыграть свою партию так, чтобы Россию попросили, причем настоятельно, к участию в этом процессе.

— Вы так говорите, словно уже принят некий план и Вы ставите нам задачу, — от ехидства дипломата могло бы скиснуть молоко, если бы стояло на столе.

— Если бы такой план действительно появился, я бы сплясал от радости. Но пока мы имеем то, что имеем — косые взгляды со всех сторон, обвинения во всех смертных грехах и… нулевой результат. Который очень легко и очень быстро может превратиться в резко отрицательный, если не предпринять экстраординарных мер.

— И всё-таки непонятен интерес России в случае начала раскрутки такого глобального проекта. Что мы сможем получить в результате?

— А каков был бы прогнозируемый результат от возможного воссоединения Крыма с Россией? Вернуть незаконно отобранное? Так оно незаконно только с нашей точки зрения. И даже если это не так, то никто из серьёзных игроков не поменяет свою позицию в угоду нам. Показать, что стали ух, какие сильные, если можем перекраивать границы? Ну, показали. А потом что?

— Это не ответ. Одну сторону медали мы увидели. Там, по Вашему, одни минусы, — вмешался Андрей Олегович, — а что на другой стороне? Плюсы в чем?

— Плюсы, — как минимум в отсутствии минусов. А как максимум — участие вместе(!) с Европой в глобальном проекте. Чем больше будет переплетений с Евросоюзом, тем лояльнее они будут по отношению к нам. И если лучшее ПВО — это "наши танки на аэродромах противника", то лучшая гарантия от экономических санкций — их деньги в наших заводах, дорогах, банках, шахтах, стройках… Понятно, что один-два их миллиарда в нашей экономике нас не спасут, но вот сто-двести — это уже реальная сила, которая может реально влиять на политиков. Поэтому надо каждого, кто хочет построить у нас хоть что-нибудь, целовать взасос и носиться с ним, как с писаной торбой.

— Ну да, а потом глядь, и тебе уже ничего не принадлежит, — снова влез генерал.

— Если руководство государства не понимает, где проходит грань, за которую не следует пускать иностранных инвесторов, тем хуже и для него самого, и для государства. Причем под государством я понимаю не только некую абстракцию в виде госструктур, но и всё население, исключая маргиналов.

— То есть нынешнее руководство не понимает? — недобро прищурился Антон Эдуардович.

— Этого я сказать не могу, поскольку никогда не общался с этим самым руководством. И потом, я имел ввиду не Президента или, например, премьер-министра лично, а их, так сказать, команду — людей, влияющих на принятие того или иного решения. Поскольку без этой самой команды они одни не смогут сделать вообще ничего. И именно эта команда должна, условно говоря, намечать границы действий и возможностей, внутри которых первым лицам и нужно балансировать и принимать решения. Выход за эти границы неизбежно приведет либо к изоляционизму, либо к потере независимости. Я прекрасно понимаю, что это очень сложно, но ведь первыми лицами и не становятся люди, которые не умеют находить выходы из сложных ситуаций.

— Предположим! Предположим, — после долгой паузы заговорил мидовец, — что такой проект будет прорабатываться. Каковы, по Вашему, должны быть первые шаги?

— О, это вопрос не по адресу… Хотя… мы могли бы у себя в соцсети разместить некую информацию для оценки реакции и зондажа, так сказать, общественного мнения. Спрогнозировать сейчас ничего не возьмусь, нужно сначала увидеть формулировки. И очень многое будет зависеть от того, от чьего имени информация будет предоставлена. Мы неоднократно декларировали, что недостоверная информация администрацией сайта будет удаляться. Пока мы соблюдаем это правило неукоснительно. И отказываться от него не собираемся.

— Ну уж нет! Сначала надо понять реакцию Евросоюза, Штатов и Украины на такие кульбиты…

— Вот-вот, — сразу же перебил Ефимов, — в этом и беда — не спрашивать у народа, нужно ему что-то или нет. Причем спрашивать реально, а не показушно.

— То есть Вы считаете, что ваша "Мы" — это и есть народ?

— Нет, конечно. Точнее, пока(!) — нет. Но ведь речь была о первых шагах, не так ли? Мне представляется, что, условно говоря, "опрос" среди нескольких сот тысяч пользователей — неплохой старт. И разве не народ приводит к власти тех или иных правителей? Да, надо делать поправки на финансирование от заинтересованных сторон, на пропаганду, зомбирование, если хотите, но всеми этими "инструментами" можно только усилить или ослабить реальные потребности, но никак не "вырастить с нуля" или ликвидировать полностью.

— И сколько же вы хотите получить за свои социологические исследования?

— Нисколько. И не будет никаких исследований. Регистрируйтесь там и смотрите всё, что Вас заинтересует. Комментарии, статистику… там все есть.

— Хорошо. Давайте подведем итоги, — сказал Антон Эдуардович, слегка хлопнув по столу ладонями, — мы попробуем продумать возможные варианты ответов на случай разрешения публикации в сети проекта обращения к "мировому сообществу" о возможном варианте выхода из украинского кризиса. Пока будем называть это так.

Выходя из кабинета, Сергей одновременно мысленно вытирал пот, крестился и плясал от радости. "Получилось! Получилось! Не знаю, к чему это приведет, но то, что "однажды" уже было, было настолько несуразным и опасным, что любые изменения должны быть только в лучшую сторону."

* * *

В первый рабочий день после нового года, с утра пораньше, Ефимов, зайдя в офис "Мы", первым делом увидел яростно спорящих о чем-то двух друзей — молодых айтишников, ГКЧП, как их называли и в глаза и за глаза: Гены Крамаренко и Червоненко Петра. Оба были типичнейшими хохлами, но в самом добром смысле этого слова — любителями домашнего сала, веселыми и очень дружелюбными хлопцами. Оба были уроженцами Донецка, приехавшими в Москву учиться и оставшимися здесь после окончания своих институтов.

— Ну, вы ещё подеритесь, горячие украинские парни, — поприветствовал их Сергей.

— Ой, Сергей Михайлович, добрый день. Мы думали, сегодня только после обеда народ подтягиваться начнет, — сразу за двоих ответил Петр.

— О чем хоть спор то?

— Да вот из дома знакомые прислали черновики одной книги… вот мы и спорим — полная это чушь, или не совсем, — немного смущенно сказал Геннадий.

— И что за книга?

— "Эпоха мёртворожденных" нашего, украинского журналиста Глеба Боброва. Сильная вещь! Про возможный апокалипсис на Украине.

"Не может быть! Она же должна появиться гораздо позже! Хотя, стоп! Они говорят — черновики…" — Сергей даже "завис" на некоторое время, соображая, надо ли что-то сказать или просто пойти дальше по своим делам, — "Нет, этот шанс упускать никак нельзя!"

Эта книга о гипотетической гражданской войне на Украине, написанная прекрасным языком, очень реалистично, очень остро и местами очень зло, в "прошлой жизни" наделала столько шума после своего выхода, став своего рода культовым романом и выдержав несколько переизданий, что не использовать её было бы непростительной глупостью.

— Так, парни! Делайте что хотите, но мне нужны координаты этого человека и хоть какая-нибудь информация о нем. В первую очередь его финансовое положение.

— А-а, зачем? — промямлил Петро.

— За надом! Обещаю, ничего плохого не предложу. И про ваши пиратские копии тоже ничего говорить не буду.

Парни явно облегченно выдохнули и пообещали к концу дня выяснить всё, что возможно.

Вечером он действительно получил от них телефоны, адрес электронной почты и комментарий, смысл которого был примерно таким: "До Джоан Роулинг ему пока далеко". Сергей тут же написал письмо с предложением встретиться и обсудить возможное сотрудничество. На следующий день он получил ответ и ещё через пару дней они сидели в любимой кофейне Санечки и весьма плодотворно беседовали. Обменявшись парой ничего не значащих фраз, Ефимов решил, что пора переходить к сути.

— Глеб Леонидович! Сколько Вам нужно времени, чтобы закончить "Эпоху…"?

— Сложно сказать, — задумчиво проронил журналист, — есть пока примерно четверть от намеченного. Тяжело идет, но, чувствую, что очень нужное и важное дело делаю. Поэтому гнать не буду, не хочу в спешке скатиться к банальному боевичку. А почему Вас это интересует? Вы же вроде не занимаетесь издательской деятельностью. И откуда Вам известно о том, над чем я работаю.

— Я хочу Вас просить продать право первой публикации в нашей сети. В "Мы". Сначала — то, что уже написано, в дальнейшем — по мере написания. Хотя, конечно, лучше бы сразу целиком, но у нас есть всего два-три месяца, если не меньше… А источник информации… так ли он важен для Вас?

— Два-три месяца до чего?

— Дело в том, что я бы хотел совместить публикацию Вашей книги одновременно с появлением некой информации. Надеюсь, что эта информация станет достаточно яркой и обсуждаемой.

— Но ведь на её фоне книга вполне может потеряться.

— Вот как раз — нет! Полагаю, что они очень хорошо дополнят друг друга.

— Значит, эта информация тоже как-то связана с Украиной, — мгновенно отреагировал Бобров, — а если она, эта информация, помешает, он неопределенно помахал в воздухе рукой, — м-м-м… некоторым планам… некоторых заинтересованных лиц?

— Я тоже на это очень надеюсь.

— Боюсь, что планы и…круг людей мы имеем в виду разные.

— А это не важно. Важно — хотите ли Вы, чтобы то, о чем Вы пишете, реализовалось?

— Надеюсь, это риторический вопрос? — нахмурился Глеб Леонидович.

— Ну конечно! — примиряюще улыбнулся Сергей. — Давайте лучше перейдем к делам меркантильным… И хочу сразу предупредить: когда Вы закончите книгу и у Вас появятся предложения от издательств выпустить книгу на бумаге, мы тут же уберем у себя весь текст за исключением первых двух-трех глав. Будет такой своеобразный расширенный анонс. В договоре этот момент, конечно же, отразим. Так что называйте сумму, если готовы согласиться на публикацию в сети.

Бобров ненадолго задумался, спокойно допил кофе и озвучил свои пожелания.

— Это… как-то… не очень серьёзно. Давайте увеличим названную цифру в полтора раза и будем считать, что договорились.

— Но ведь книга ещё даже не написана до конца.

— Так и я говорю только о первой части.

— Меня немного пугает подобная щедрость, — мрачно сказал Бобров.

Сергей подался вперед, положил свою ладонь на сцепленные руки собеседника, лежащие на столе и, глядя ему в глаза, медленно проговорил:

— Мне… нет… нам, нам всем… очень нужна Ваша книга. Как можно быстрее. И я абсолютно(!) уверен, что она будет написана. Если потребуется помощь, обращайтесь. Чем смогу, помогу.

В общем, расставались они вполне довольные друг другом. Глеб Леонидович клятвенно обещал приложить максимум усилий для ускорения процесса, а Ефимов — предупредить минимум за неделю о дате публикации.

 

Глава 13

На следующий день после разговора с Бобровым Сергей выловил Родиона с Натальей и задал им вопрос, который привел их в состояние, близкое к обалдению:

— Если через полтора-два месяца число пользователей вырастет скачком в пять-десять раз, могут ли у нас возникнуть какие-либо технические проблемы?

— Э-э-э, что ты собираешься сделать? — с подозрением спросил Родион.

— У нас должна будет появиться некая информация, которой поначалу не будет больше ни у кого.

— Так её сразу тупо скопируют и разместят у себя все, кому не лень.

— А она будет "с продолжениями", которые будут появляться только у нас.

— А откуда такие цифры — пять-десять раз? — поинтересовалась Наталья.

— Надеюсь, что это будет нижняя граница скачка, — с самодовольной улыбкой ответил Ефимов. — Или грош цена моему гениальному аналитическому уму, — продолжил он и расхохотался, глядя на озадаченные лица коллег. — А ещё надо срочно дорабатывать англоязычную версию. И запускать разработку немецкой, французской и испанской.

— А чего не китайской? Их больше, — съехидничал Родион.

— Если найдется кто-то, кто сможет это сделать на приличном уровне — то и китайской тоже. И арабской, — абсолютно серьезно ответил Сергей.

Оставив коллег осмысливать сказанное, он отправился на очередное занятие с Катериной.

После памятного разговора Ефимов теперь на каждом занятии старался хотя бы несколько минут отводить на "философствование", вплетая его в какое-нибудь из упражнений или при разучивании новых элементов и связок. Повторяя сам (в гораздо более мягком варианте) "несуразицы" двухмесячной давности и иногда заставляя ученицу специально реагировать неадекватно на свои правильные действия. И каждый раз, стараясь находить разные формулировки, говорил одно и то же.

— Видите, что получается: как только один из партнеров что-то пытается, сознательно или нет, сделать неправильно, возникает дискомфортная ситуация. Мы, нарушая свой собственный баланс тут же распространяем это нарушение на всё пространство вокруг себя. Возникает вопрос: как с этим бороться?

— Мы же уже обсуждали это — надо договариваться.

— Верно. Но что делать, если партнер банально ошибся?

— Придется повторять эти ошибки, — улыбнулась Катерина.

— Слушайте! Я скоро начну Вас побаиваться. Вы читаете мои мысли, — Сергей посмотрел на свою ученицу удивленно и почти восторженно.

— Ну, это достаточно очевидно. Иначе же получится совсем дурацкая ситуация — "кто в лес, кто по дрова". И мне кажется, со стороны это будет хорошо видно любому — хоть специалисту, хоть простому зрителю.

— И снова Вы абсолютно правы. Боюсь показаться слишком пафосным, но всё равно скажу — в танце можно ошибиться, но нельзя соврать. Соврать, чтобы облегчить себе жизнь, в первую очередь. Нельзя соврать ни себе, ни партнеру. Ложь — это ведь сознательная ошибка, к которой партнер может оказаться не готовым. В отличие от ошибки бессознательной, которая есть не что иное, как небольшое отступление от идеального варианта. Ошибку предвидеть и скомпенсировать можно, враньё — никак! Это становится заметно гораздо быстрее и ярче, чем в повседневной жизни. В танце ты весь открыт — и партнеру, и зрителю. Поэтому чем больше ты танцуешь, тем больше привыкаешь быть честным. Вот такой получается поворот.

— Тогда нужно, чтобы танцевали все поголовно, — сказала Катерина после небольшой паузы.

— Да, это было бы идеально. Но, как говорил Лис из "Маленького Принца": "Нет в мире совершенства". И если организовать уроки танцев для огромного числа учеников технически вполне возможно, то вести такие беседы, как у нас с Вами — увы. И дойдет далеко не до всех, и объяснить правильно далеко не каждый тренер сможет…

* * *

Начало года оказалось настолько насыщено разными событиями, что "в верхах" старт "Крымского проекта" решили немного отложить. Отвлекали и инаугурация Буша младшего и Ющенко, и объявление Северной Кореи ядерной державой, и раздухарившийся Уго Чавес, и Киотский протокол, и "тюльпановая революция"…

"Ну и ладно", — успокаивал себя Ефимов, — "и Бобров побольше напишет, и мы получше подготовимся. Да и в Вене станцевать страсть как хочется!"

На турнир в Венскую Ратушу, который проходил девятнадцатого марта, их с Александрой пригласили отдельно. Организаторы пытались раскрутить свой турнир, приглашая пары из разных стран и разных возрастных категорий. В "прошлой жизни" им (в смысле — организаторам) это прекрасно удалось, и к семнадцатому году конкурс собирал уже несколько сотен пар; а пока пар было немного — не больше нескольких десятков. Но это было даже лучше, потому что Сергею очень хотелось порадовать Санечку шикарным залом, атмосферой праздника и не особо напрягаться на соревновательной части. Он очень хорошо помнил как жена застыла в немом восхищении на пороге Фестивального зала Ратуши, когда они приехали на этот турнир первый раз в десятом году.

Да и сама Вена не могла оставить равнодушным никого, в который раз бы ты ни приезжал сюда. Город, пропитанный дурманящими запахами кофе и яблочного штруделя, наполненный музыкой Моцарта и Штрауса, манящий золотистой корочкой венских шницелей и перезвоном бокалов чуть пьянящего рислинга, заставлял на время забывать о больших и мелких проблемах, приглашая просто получать удовольствие от пребывания в нем.

Ратуша, как и Фестивальный зал, не разочаровали и в этот раз. Первое впечатление было точно таким же, настроение поднялось на невиданные высоты и танцевалось им удивительно легко. Да и сильных конкурентов на этом турнире у них не было. Они позволили себе и поиграть со зрителями, замирая около одной из импровизированных трибун, улыбаясь и подмигивая зрителям, и чуть-чуть похулиганить в венском вальсе и квикстепе, обходя пары по немыслимым траекториям на радость зрителям, и делать экстравагантные поклоны после фокстрота. Заканчивая танец, Сергей отпускал партнершу, делал один еще несколько шагов с закрытыми глазами, как бы ловя кайф и, якобы спохватываясь, останавливался и недоуменно озирался. Мол, а куда партнерша исчезла то? Такой немудрящий приемчик неизменно вызывал улыбки, смех и аплодисменты, и Сергей с удовольствием им пользовался. И в "прошлой жизни" тоже.

После турнира к ним подходили, поздравляли с победой, хвалили и танец, и Шурочкино платье, расспрашивали кто, откуда. Несколько человек даже попросили автографы, что было для Ефимовых в новинку, и почему-то особенно приятно. Подошел даже один из судей, немец, и пригласил в свой Мюнхенский клуб провести мастер-классы. Обменявшись контактами, договорились списаться и подробно всё обсудить.

Вернувшись в Москву и узнав, когда у Катерины ближайшая встреча с Никовским, напросился поприсутствовать вместе с Александрой. Сергей давно уже рассказал жене о своей идее сделать шоу к Дню Победы, они уже сочинили сценарий, несколько раз отрепетировали и теперь он хотел, чтобы Виктор Анатольевич взглянул и либо забраковал, либо одобрил и внес нужные коррективы. Когда занятие закончилось, он, показав Катерине большой палец, спросил у Никовского, можно ли им сейчас показать номер, и попросил оценить.

Когда Серей с Шурой закончили, тот долго молчал и наконец сказал:

— Очень хорошая идея… Но слишком просто. Нужны какие-нибудь дополнительные спецэффекты.

Они просидели ещё часа два, обсуждая разные предложения, и в конце концов договорились встретиться ещё раз через дня два-три и согласовать окончательный вариант… Встречаться, правда, пришлось не один раз, и не два. То Сергею, то Шуре, то Никовскому приходили в голову новые идеи, но к концу апреля они все-таки успели и подготовить и как следует отрепетировать окончательный вариант.

Когда всё было готово, Сергей спросил у Катерины, которая попросилась присутствовать на последней репетиции, нет ли у неё знакомых профессиональных операторов, которые смогли бы грамотно снять видео.

— Лично не знакома, но мне есть кого попросить помочь. Где Вы собираетесь его показывать?

— Так прямо накануне 9 мая будет турнир — "Вальс Победы", вот там и будем показывать. Виктор Анатольевич помог договориться с организаторами.

— О! Я обязательно приеду смотреть.

* * *

Когда восьмого мая Ефимовы приехали в Сокольники, где проводился конкурс, первое, что они увидели — носящихся с вытаращенными глазами людей из команды организаторов.

— Что-то случилось? Чего народ так носится? — спросил Сергей у первого же встреченного знакомого.

— Да съёмочная группа "Первого канала" свалилась как снег на голову. Вот все и бегают — условия для съёмок обеспечивают.

— И кого снимать собираются? — с невинным видом поинтересовалась Александра.

— Я не в курсе, — пожал тот плечами и убежал по своим делам.

Сергей нашел администратора-распорядителя, уточнил время их выступления и они с Шурой отправились переодеваться и разминаться.

Перед основными финалами этого дня ведущий, в очередной раз напомнив о завтрашнем великом празднике, объявил их выступление.

Сергей, попросив у ведущего микрофон, вышел на середину зала.

— Все мы помним о солдатском подвиге на фронте. И я надеюсь, что о нем будут помнить и наши дети, и наши внуки и правнуки. Мы помним и о не менее важном трудовом подвиге в тылу… Но сейчас я хочу рассказать об одном факте, о котором узнал совсем недавно…

Он уронил руку с микрофоном, опустил голову и на несколько секунд замолчал… Снова поднял взгляд на зал и продолжил:

— В блокадном Ленинграде, в Институте Растениеводства… всю войну пролежали десятки! тонн!! гречки, риса, пшеницы, ржи и других злаков… Уникальная коллекция, которую сначала не успели эвакуировать, а потом, видимо, просто побоялись — из-за опасений, что что-то может случиться по дороге, была сохранена… Сохранена до последнего зернышка! А сотрудники, работающие с ней и отвечающие за неё, как и многие другие блокадники, умирали… От голода… Не все… Кто-то выжил… Им помогала… Дорога Жизни…

В зале стал медленно гаснуть свет и зазвучал метроном. Тот самый, Ленинградский. Блокадный… Свет совсем погас, стих метроном. Два луча, словно зенитные прожекторы, осветили стоящую в центре площадки пару и зазвучала знаменитая "Дорога Жизни" Александра Розенбаума.

Они выбрали очень лаконичный вариант — без всяких линий, позировок… только строгий и торжественный венский вальс, абсолютно точно ложащийся в ритм этой песни. Минимум продвижения, только игра с ритмом, скоростью и направлением вращений…

И медленное движение, и они действительно как бы согревают руки дыханием…

И взлетают руки, и ускоряется вращение…

И движение становится плавным и спокойным…

И хаотическое изменение скорости, амплитуды и направления вращений…

И они почти падают на паркет…

И абсолютно классический правый поворот, разложенный на два такта вместо одного…

И прожекторы освещают только лица и распахнутые рты…

И они замирают с протянутыми к зрителям руками…

И единственное свободное и размашистое движение…

И снова остановка. И прижатые кулаки ко рту. От ужаса…

И она падает ему на руки, а он удерживает её еле-еле, тоже чуть не падая…

И он кружится с ней на руках, с трудом переставляя ноги…

И он отпускает её, и раскачивается в такт музыки, держась за голову…

И она, останавливаясь, показывает куда-то рукой и зовет за собой…

И красный прожектор превращает её белое платье в залитое кровью…

И они падают оба… И снова звучит метроном. И медленно зажигается свет…

В зале долго висит тишина… Потом люди начинают один за другим вставать… И начинают раздаваться аплодисменты. Но не восторженные, а… почти неслышные и… благодарные.

Их не отпускали несколько минут… Когда им уже несли традиционный букет цветов от организаторов, на паркет вышел крепкий старик с орденскими планками, извинившись, забрал букет, подошел к ним, обнял и, смахнув слезы, сказал всего одно слово: "Спасибо!"… И Санечка в конце концов не выдержала — слезы потекли, смывая напряжение, и она, обняв ветерана, ушла вместе с ним с паркета.

На следующий день их шоу показали в одном из обзоров празднования Дня Победы. За неполных три минуты им умудрились позвонить полтора десятка человек. Всем приходилось говорить одно и то же: "Погодите, дайте посмотреть, я перезвоню…", бросать трубку, брать её снова и повторять те же слова.

Когда звонки, наконец, прекратились, Сергей сам позвонил Катерине, долго благодарил, и в конце сказал было, что с них причитается за такую неожиданную рекламу.

— Вы разве собираетесь выступать с этим номером? — очень сильно и очень искренне удивилась она.

— Да нет конечно, — смутился Сергей, — но… "Первый канал" всё-таки…

— Уверяю Вас, им… и не только им, тоже очень понравилось. Я видела слезы и съемочной группы, и зрителей, и сама не смогла сдержаться… да и не старалась сдерживаться, честно говоря… Так что я тоже кое-какие очки заработала за поиск хорошего сюжета. Поэтому мы, как минимум, в расчете.

А десятого мая "Мы" опубликовали первую часть "Эпохи мертворожденных", снабдив редакционной предисловием. Оно было коротким, но в конце было сказано, что в самое ближайшее время появится дополнительная информация, которая станет очень важной для многих, если не для всех.

"Эта книга, которая в самом ближайшем будущем будет опубликована полностью, — и пророчество, и предупреждение. Сбудется ли это страшное пророчество — зависит от нас с вами. Именно от нас — от десятков, или даже сотен миллионов, решающих, кто, в конце концов, будет принимать решение — отдавать или не отдавать приказы военным… "

Ещё через два дня на главной новостной ленте "Мы" появилось следующее сообщение (со ссылкой на МИД РФ):

"Выражая серьёзную обеспокоенность развитием политической ситуации на Украине и судьбой русскоязычного населения, руководство Российской Федерации предлагает Организации Объединенных Наций выступить с инициативой организации международного форума по поиску путей выхода из кризиса, вплоть до создания автономных областей, управляемых при непосредственном участии ООН"…

* * *

Через неделю после этого айтишники чуть не устроили бунт — за прошедшие дни они работали по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки, ночевали зачастую в офисе, питались, правда, шикарными обедами и ужинами, заказанными в очень приличном ресторане. К двадцатому мая цунами новых регистраций наконец-то схлынуло, притормозив (но не остановив!) счетчик, который теперь на главной странице показывал: "Мы" — это теперь………… человек!", — на отметке пять с четвертью миллионов человек. За всё это время сайт упал всего один раз, на пятнадцать минут, рано утром по Москве, так что это осталось практически незамеченным. Пообещав всем айтишникам солидный бонус по итогам года, Сергей, в качестве временного поощрения раздал конверты. Деньги снял со своего счета, не говоря ничего ни Герману Степановичу, ни Наталье, ни Родиону. Долинин, узнав об этом только через неделю, чуть было не поругался с Ефимовым, заявив, что "частная благотворительность" до добра не доведет, что все остальные учредители не чужие люди и такие вопросы неплохо бы в будущем решать после хоть какого-нибудь обсуждения.

— Да и конверты могли бы потолще быть, ребята действительно отлично поработали, — недовольно пробурчал он напоследок.

— Всё-всё-всё, я осознал, раскаялся… Буду исправляться, — отмахнулся Сергей. — А как там с магазином дела? А то я что-то за эти дни ни разу и не поговорил ни с кем на эту тему.

— "Всё в цвет", как говорится, — расцвёл Герман Степанович. — Я, честно говоря, не ожидал, что рост продаж вырастет настолько сильно уже во время бурного роста соцсети. Так что снова расширяться придется не сегодня-завтра. Как Вы угадали в самом начале с необходимостью большого запаса по мощностям!

— Я не угадывал. Я просто… посчитал, — усмехнулся Сергей. — Да, кстати, надо бы обсудить полным составом расценки на рекламу. И приоритеты обозначить. Думаю, в ближайшее время желающие у нас разместиться очередь с ночи занимать будут.

Вулкан эмоций и обсуждений, пробудившийся после выхода первой части "Эпохи мертворожденных" и заявления МИДа, удалось загнать в некое подобие цивилизованных рамок только к концу мая. Практика, принятая во время "оранжевой революции", и сейчас принесла свои плоды — безжалостное "отправление на вечное поселение "в баню"", с обязательной публикацией: кого и за что забанили; постоянные ссылки на посты признанных экспертов, причем и российских, и украинских, и американских, и европейских; приглашение в штат нескольких молодых, талантливых журналистов с заданием сделать серию интервью с лидерами возможно большего числа политических партий, высокопоставленных военных и владельцев крупного бизнеса, — потихоньку приводило к тому, что "Мы" стали воспринимать не только как социальную сеть, где можно поделиться с кем угодно чем угодно, но и как источник серьезной информации. Ну и огромным плюсом стала договоренность с YouTube о тесном сотрудничестве, ставшая возможной благодаря Родиону.

А тридцать первого мая в Москве завершился суд, на котором Ходорковский и Лебедев были осуждены на шесть лет каждый. Реакция на это событие хоть и была достаточно сильной, но всё-таки не настолько бурной, как это "вспоминалось" Сергею Михайловичу. "Всё, будущим вспомненным "фактам" доверять больше нельзя. Бабочка раздавлена", — констатировал он про себя с грустью.

* * *

В начале июня наконец-то удалось познакомить Катерину с Денисом, который наконец-то перебрался в Москву. Ефимовы и в "прошлой жизни" иногда пересекались с ним, хотя и гораздо "позже". Сергею всегда импонировала способность Дениса донести свои мысли до учеников простым и понятным языком. А самое главное — у них было очень схожее понимание того, что является главным в каждый конкретный момент времени, что важнее здесь и сейчас, а что можно отложить "на потом", — когда придет осознание необходимости улучшить физическую форму, добавить сложности хореографии или просто изменить музыкальные акценты.

К моменту знакомства Катерина пребывала в некоторой растерянности от того, что никак не могла определиться, нужно ли ей сосредоточиться на латине, на стандарте, или пытаться успевать в обеих.

— Очень сложно! Времени катастрофически не хватает! — жаловалась она.

— Мне кажется, что всё-таки перспективнее "десятка", — уговаривал Сергей, — во-первых, каждая из программ что-то полезное привносит в другую; во-вторых, у Вас отличная подготовка и грех не использовать свои возможности; в-третьих, пар, примерно одинаково танцующих обе программы, достаточно мало и конкуренция всё-таки поменьше; ну и, наконец, я уверен, что у нас, совместно с Виктором Анатольевичем, получится создать для Вас определенный стиль, который будет выгодно отличаться от других.

— Ну, не знаю… Как всё успеть, даже не представляю…

— Не надо успевать сделать ВСЁ, надо успевать сделать главное.

— Хм, а главное — это что? Я не готова отказываться ни от серьёзной учебы, ни от рок-н-рола, ни от танцев. Да и других дел — выше крыши…

— Разве кто-то говорил, что будет легко? — улыбнулся Ефимов и, взяв её за руки, заглянул в глаза.

— Чьи это стихи? — после довольно долгой паузы спросила Катерина.

— Евтушенко.

— О! Татьяна мне рассказывала, как Вы заставили её реветь, прочитав несколько его строк.

— Так уж и заставил, — смутился Сергей, — Кстати, это из того же стихотворения…

С Денисом же предварительные переговоры проходили совсем иначе. Ему совсем не улыбалось вставать в пару с партнершей гораздо более низкого уровня, хотя имена Никовского и Плетнева в качестве тренеров не могли не внушать доверия и оптимизма.

— У нас же уйдет прорва времени на то, чтобы сделать обе программы, чтобы достичь приличного уровня, наработать нужное взаимодействие… Я не могу себе позволить начинать всё снова практически с нуля, — сокрушался он.

— Ну, во-первых, далеко не с нуля, — успокаивал Сергей Михайлович. — Во-вторых, я уверен, что проблем с финансированием ваших занятий не будет. Это я могу взять на себя, хотя и без моей помощи всё будет нормально. Ну и, самое главное, у вас не будут возникать ситуации, когда вашу пару будут сознательно "опускать". Это я могу гарантировать на сто процентов. Но и подталкивать вверх тоже никто не станет. "Что потопаешь, то и полопаешь", как говорится.

— Да кто она такая, эта Катерина, что Вы так за неё ратуете?

— Ну какая разница? Разве условия вашего партнерства недостаточно комфортны для того, чтобы соглашаться?

— Условия то шикарные, но уж слишком как-то всё туманно. К чему такая загадочность?

— Слушай! "Меньше знаешь — крепче спишь" — давным-давно сказано и всегда оказывается верным. Не согласен?

— Да согласен… Но… А с личной жизнью как?

— Ну… я тебе не отец, не брат и не сват. А ты — не мальчик. С этим сами как-нибудь договоритесь. Единственное, что могу посоветовать — не надо делать ничего, что может её хоть как-то обидеть. Если что-то будет просить — постарайся сделать, если сможешь. Даже если будет очень трудно.

— Н-да! Понятно, что ничего по-прежнему непонятно…

Первой совместной тренировкой, к счастью, остались довольны оба.

— Вы оказались правы насчет того, что начинать придется не с нуля, — с довольным видом шепнул Ефимову Денис, отведя его в сторонку — особенно в стандарте — слушается и реагирует просто шикарно, как будто с самого детства занимается и словно мы в паре уже давно стоим.

— О чем это вы шепчетесь? — спросила Катерина, подходя поближе.

— Да вот Денис интересуется, где пепла раздобыть, чтобы голову посыпать? — рассмеялся Сергей.

— А вы, кстати, по манере ведения очень похожи, поэтому мне было совсем просто. Ну а Виктор Анатольевич — просто волшебник, он из любого полена отличного танцора сделает, — улыбаясь, ответила девушка.

— Ну и славно, — подвел итог Ефимов, — составляйте графики занятий, согласовывайте планы и вперед — к сияющим вершинам.

 

Глава 14

На свой первый турнир Денис с Катериной вышли в феврале следующего года — в Антверпене. Чего стоило Сергею впихнуть десятку в устоявшийся график этого конкурса — заслуживает отдельного рассказа. Даже не рассказа — эпоса!

Ему очень хотелось совместить первое выступление своих протеже с их с Александрой вторым Чемпионатом Мира. Опять в феврале и опять в городе шоколада и бриллиантов. Хотелось и Дениса с Катериной поддержать, и себе группу поддержки обеспечить. К тому же и Татьяна с Марко туда тоже собирались. К этому времени обе пары чувствовали себя уже достаточно уверенно, чтобы не бояться сразиться с любыми соперниками. Ефимовы в этом году решили пропустить все основные турниры, поскольку дел было настолько много, что пришлось пожертвовать не только ими, но и сократить до минимума отпуск. Санечка по этому поводу без конца ворчала, но, наблюдая водоворот событий, раскручивающийся вокруг них, особо с упреками не усердствовала. Однако к будущему февралю они надеялись подойти во всеоружии.

А события действительно раскручивались всё быстрее. Накал страстей вокруг начатого "Мы" "крымского проекта" и не думал стихать. С огромным трудом, с воплями, стенаниями и жалобами модераторов и айтишников на свою тяжкую долю, но удавалось удерживать всё в более-менее цивилизованных рамках. Бобров регулярно подкидывал продолжения, но со смехом предупредил, что ещё чуть-чуть, и он не сможет противостоять соблазнам, которые ему сулят различные издательства. Уже и англичане прислали предложение о сотрудничестве и даже предложили целых два варианта перевода уже написанных частей. Открыл свою официальную страничку в "Мы" МИД России. Их примеру почти сразу последовала Администрация Президента. Вслед за этим появились мидовские страницы Украины и Белоруссии, за ними быстренько подтянулись казахи, армяне, азербайджанцы, узбеки и большинство европейских стран. Прибалты, молдаване и грузины чего-то выжидали, но после того, как зарегистрировались какие-то "рабочие группы" при Еврокомиссии и Госдепе, их страницы появились на следующий день прямо с утра.

Вслед за госструктурами потянулись частные компании. И крупные, и средние, и… всякие. К началу осени "у нас" было больше двадцати тысяч страниц российских компаний, не намного меньше украинских и около пяти тысяч европейских, китайских, индийских, израильских и арабских. Американских практически не было. И вовсе не потому, что им не хотелось поучаствовать в обсуждениях или комментариях предлагаемых проектов. Просто каждое серьезное предложение, начиная с самого первого, со стороны Украины, Европы или Китая, например, сопровождалось вполне доброжелательным комментарием со стороны российских "официальных лиц" и предложением оказать посильную помощь. И это всегда "поднималось" в новостные топ-листы. Штатовские же совершенно внаглую "игнорировались". Нет, их никто не банил, не задвигал, всего лишь не поддерживал и не продвигал. Не сразу, но это заметили. Сергею даже позвонил какой-то перец из посольства и напросился на встречу. На попытку высказать претензии Ефимов, мило улыбаясь, заявил, что они не нарушают ни одной буквы ни одного закона. Если же ваше ведомство считает по-другому, милости просим, наши юристы с удовольствием почитают ваши претензии и ответят в установленном порядке.

В какой-то момент количество предлагаемых проектов стало настолько большим, что искать старые стало совершенно неудобно. Сергей предложил кинуть клич среди пользователей на предмет быстренько слепить какую-никакую базу данных с возможностями поиска, сортировки и задания различных фильтров. С предложением дальнейшего контракта на её поддержку и обновление. И уже через четыре дня у них был вполне приличный вариант. Причем практически бесплатно. Ребята из Новосибирского Академгородка не торгуясь подписали контракт, а на вопрос: "Что-то это вы даже торговаться не пытались? Вдруг работы будет слишком много для таких денег?", Игорь, руководитель группы из всего пяти человек, с улыбкой ответил: "А зачем? Вы же нас на главной странице поблагодарили. Лучше рекламы мы и придумать не могли. У нас уже через два дня после этого заказов привалило на пять лет вперед. Ну а с этой базой проблем не будет. Уж можете не сомневаться". Этот эпизод натолкнул Сергея на мысль о том, что можно попробовать запустить приложение с условным названием "Соратники", — эдакую трансформацию идеи Злотникова, описанную в цикле "Урожденный дворянин".

А в конце сентября у Сергея и Германа Степановича состоялась встреча с Юлией Владимировной. Да-да, с Тимошенко. Ни в какую отставку никто её восьмого сентября не отправил, поскольку она, как ни странно, оказалась настолько поглощена свалившимися на украинцев предложениями по Крыму, что, отодвинув на время политические интриги, решила выжать максимум из того, что им начали предлагать все, кому не лень.

Оказалось, что Юлия Владимировна решила прозондировать почву на предмет "секретных проектов", которыми якобы располагает администрация "Мы". Ефимов с Долининым, когда до них наконец дошло, что же на самом деле пытается у них выяснить Тимошенко, переглянулись и, еле-еле сдерживая смех, поведали, что никаких секретов "у нас" нет и быть не может. Всё, что появляется в соцсети, доступно для общего пользования с момента появления, а если у кого и есть какие-то секреты, они просто-напросто в сеть либо не выкладываются, либо мгновенно перестают быть секретами. А вся "цензура" представляет из себя исключительно желание не допускать на свои страницы недостоверную информацию и любые проявления экстремизма, национализма и прочих "измов". Видя, что их слова для госпожи премьер-министра совсем неубедительны, Сергей не выдержал, встал, обошел стол, вокруг которого они сидели, уселся на соседний стул, накрыл руку Тимошенко своей и, заглядывая ей в глаза, сказал:

— Юлия Владимировна! Мы прекрасно понимаем, что весь Ваш опыт говорит о том, что перед Вами никто и никогда не открывает все карты. Но наша соцсеть — особый случай. То, что делаем мы, раньше не делал никто. Мы, именно мы формируем правила игры. Новой игры. Пока нас — пользователей "Мы" — миллионы. Вернее, — уже(!) миллионы. Но, я уверен, недалек день, когда цифра в несколько сот миллионов отнюдь не будет фантастикой. А вместе с американскими и китайскими сетями — будут миллиарды. И вам — я имею ввиду не Вас лично, а вообще — правителям, придется очень внимательно смотреть, слушать и читать, что же происходит "у нас" и не только у нас. И считаться с этим. И по-другому — уже не будет… Почитайте комментарии и обсуждения в нашей сети и Вы увидите, что есть диаметрально противоположные мнения по поводу Крыма, но нет ни одного голоса за то, чтобы попытаться решать такие вопросы силой. Прочтите "Эпоху мертворожденных"… и спросите себя, своих сторонников и своих противников: "А что сделано, чтобы это пророчество НЕ сбылось?!"… Надо пытаться договариваться… И придется чем-то жертвовать… И думать, что будет написано о Вас в будущих энциклопедиях и учебниках истории. Вы же наверняка помните старый анекдот об упоминании Брежнева в двух редакциях энциклопедии. Где в одном было написано: "Генеральный Секретарь ЦК КПСС с 1964 по 1982 годы, осуществивший…". А в другом: "Мелкий политический деятель эпохи Аллы Пугачевой"… Вот как-то так…

После того, как этот непростой разговор завершился, и они распрощались с Тимошенко, Герман Степанович, позвав Сергея к себе в кабинет, задал вопрос, что называется, в лоб:

— Насколько серьезно было всё то, о чем ты говорил? — от волнения Долинин даже не заметил, как перешел на "ты".

— Абсолютно серьёзно, — тяжело вздохнул Ефимов. — Мы и Цукерберг выпустили джина из бутылки… Это фантастические возможности, гигантские деньги и огромная ответственность. И наша главная задача — найти грань, на которой следует остановиться и в возможностях, и в деньгах, и в ответственности… А поскольку я… м-м-м… немножко танцор, скажу по-другому — надо найти и поддерживать во что бы то ни стало баланс. Баланс интересов и возможностей… Но это всё не сейчас, и не завтра. Несколько лет спокойного развития и роста у нас точно есть.

— Ну хоть так. Значит времени всё спокойно обдумать и обсудить, пока хватает.

— Кстати, — Сергей хлопнул себя по лбу, — раз уж я о танцах вспомнил. Познакомьте меня наконец с Дороховым. А то мы только издалека раскланиваемся, когда на турнирах пересекаемся. Надо мне с ним кое-что обсудить и кое-что попросить.

— Да не вопрос. Когда?

— Не горит, но и затягивать не хотелось бы. Через месяц Russian Open — один из крупнейших турниров, так что со временем у него уже и сейчас напряг, скорее всего.

— Хорошо, постараюсь в ближайшие два-три дня организовать.

* * *

Сергей прекрасно помнил "смутное время" двенадцатого года, когда выпестованная Павлом Павловичем Дороховым ФТСР (Федерация Танцевального Спорта России) превратилась в СТСР (Союз Танцевального Спорта России), а он сам оказался не у дел. Помнил, сколько нелестных слов было сказано, в немалой степени — несправедливых. Помнил временное исключение России из международной организации (WDSF — World Dance Sport Federation, в которую преобразовалась IDSF — International Dance Sport Federation), отмену турниров, бесконечную ругань на форуме Dancesport" a, дурацкие статьи в прессе и многое другое, что отнюдь не способствовало росту популярности танцев в то время. Помнил. И поэтому решил, что обязательно сделает всё возможное, чтобы уберечь Дорохова от двух его фатальных ошибок, приведших в конце концов к этому самому "смутному времени". Первая заключалась в запрещении членам ФТСР танцевать на английских турнирах, проводимых под эгидой WDC (World Dance Council) — конкурента WDSF. Исправить эту ошибку было достаточно просто. Достаточно будет сказать, что "некая пара" мечтает станцевать в Блэкпуле.

Со второй было гораздо сложнее. Это была даже не ошибка, а ошибочная концепция, которая состояла в том, что вместо развития танцев как таковых и нормального бизнеса вокруг танцев, слишком распространилась система "откатов" за нужные места и договорное судейство. Понятно, что удержаться от таких "соблазнов" было весьма непросто, особенно наблюдая похожие картины в других областях на всех уровнях. Исправить это, просто погрозив пальчиком, или взывать к чему-то возвышенному, было бесполезно. Значит, нужно было предлагать некую выгодную альтернативу, а в качестве платы за будущие выгоды требовать… "А чего, собственно, можно было потребовать?" — в который раз спрашивал себя Сергей. Ничего придумываться не хотело. "Ладно, война план покажет, как говорится", — решил он и отправился на встречу, которую Долинин действительно устроил через три дня.

Встретились в том же самом кафе, где у Сергея была памятная встреча с Минделем и Плетневым. О чем он не преминул сразу сообщить Дорохову. Павел Павлович как-то странно отреагировал на эти имена, однако Ефимов решил пока ничего не уточнять и не прояснять. После нескольких ничего не значащих "светских" фраз Сергей перешел к делу.

— Павел Павлович, скажите, насколько сложно за несколько месяцев до международного турнира вставить в его расписание новую категорию?

— О каком турнире речь?

— О февральском. В Антверпене.

— У Вас же там Чемпионат Мира, если не ошибаюсь? Зачем Вам ещё что-то?

— А это не для нашей пары. У меня есть ученица, танцующая десятку, которой как раз и нет в расписании.

Дорохов долго, чуть улыбаясь, разглядывал Сергея, и наконец сказал:

— Это должна быть очень не простая ученица, если за неё просите Вы. Герман меня немного просветил на Ваш счет.

— Да. Непростая. Очень непростая. Только у меня убедительная просьба: не пытайтесь получить хоть какие-нибудь дивиденды за её счет. Ну, или с её помощью. Мне почему-то кажется, что прямые контакты с ней могут привести к совершенно непредсказуемым последствиям. Я Вам чуть позже кое-что предложу в качестве компенсации.

— Это должна быть весьма существенная компенсация.

— Уверяю Вас, Вы не будете разочарованы… Так что, это возможно — добавить десятку в расписание?

— Ну, мне кажется, что особых сложностей не будет. Турниров по десятке мало, в конце апреля — Чемпионат Европы, ведущим парам надо готовиться…

— Ну и отлично! А то у них, в смысле — у их пары, это первый турнир, а танцевать две программы по отдельности они пока готовы не настолько, чтобы достойно конкурировать с чистыми стандартистами или латинистами. Правда, в мае они собираются в Блэкпул, там десятки нет, и не будет, но уж больно хочется окунуться в ту атмосферу. На меня она, кстати, тоже произвела очень сильное впечатление.

При упоминании Блэкпула Дорохов чуть заметно поморщился, что не ускользнуло от внимания Сергея, который в этот момент нарочито внимательно наблюдал за реакцией собеседника.

— Англичане молодцы, — добавил Ефимов, — они достаточно бережно хранят свои традиции, что заслуживает только похвалы. У них вполне можно поучиться. И этому, и тому, насколько они лояльны ко всем без разбора, и тому, что все танцоры считали и считают именно Блэкпул мерилом своих достижений. И так будет ещё очень долго, уж в этом можете не сомневаться.

Сергей особо выделил последнюю фразу, с удовлетворением отметив, что на этот раз реакция была как минимум не отрицательная.

— Мне… понятна Ваша позиция, — после недолгих раздумий сказал Пал Палыч и, выдержав ещё одну паузу, наконец, спросил:

— Так что Вы имели в виду под компенсацией?

— О! А вот теперь будем говорить о серьезных делах! — Ефимов сделал вид, что с облегчением меняет тему разговора. — До этого были, так, мелочи. — И вдруг, резко поменяв тон на зловещий, и даже угрожающий, добавил, — Но очень важные(!) мелочи.

С удовлетворением отметив, что выделение слова "важные" воспринято должным образом, продолжил:

— Есть некоторые планы и… некоторые возможности по строительству в Москве, Питере и, скажем, в Екатеринбурге, ну, или, в Краснодаре, залов, сопоставимых с блэкпульским. С соответствующей инфраструктурой, как можно ближе к центру и в шаговой доступности от метро. Первым будет, естественно, московский. Финансирование — моя забота. С партнерами, естественно. Строить будет компания моего очень хорошего друга. Предположительный срок — три-пять лет. Предварительные переговоры о местах — уже ведутся… Вопрос с управляющей компанией в части, непосредственно касающейся именно танцевальных залов и всего, что с ними будет связано, — пока открыт… Хотите поучаствовать?

— На каких условиях? И в качестве кого? — Дорохов даже не пытался скрыть охватившего его возбуждения.

— Я так понимаю, что Вы не против? — усмехнулся Сергей.

— Вы не похожи на Мефистофеля, а значит душу взамен не потребуете, — попытался пошутить Павел Павлович. — но хоть какие-то условия у Вас должны быть, раз Вы это мне предлагаете здесь и сейчас.

— Здесь и сейчас у меня условие всего одно. Остальное — в том случае, если мы сегодня придем к согласию.

— Сергей Михалыч, я давным-давно не мальчик, и поэтому прекрасно понимаю, что ничего невыполнимого Вы не потребуете. Так что не томите, выкладывайте…

— Не томлю. Выкладываю, — развеселился Ефимов. — Вы сделаете все от Вас зависящее, чтобы правила ФТСР, включая судейский Кодекс, выполнялись от первой до последней буквы. И все! Я подчеркиваю! Все(!) выявленные нарушения получали бы соответствующую оценку и имели бы для нарушителей самые неприятные последствия.

Дорохов смотрел на Ефимова, грустно и разочарованно улыбаясь:

— Я считал Вас гораздо более прагматичным человеком.

— Я до предела прагматичен! — ледяным тоном ответил Сергей. — Впрочем, если Вы предпочитаете получать раз в год сто рублей вместо того, чтобы каждый день в течение года получать по рублю, неволить не стану. Можем считать, что сегодняшнего разговора не было.

— Подождите! — тут же пошел на попятную Дорохов. — Разве невозможны варианты, когда можно совмещать одно с другим?

— Нет! — Сергей отрицательно покачал головой, — встав на первый путь, который только кажется таким простым и безопасным, человек никогда не замечает, как перешагивает некую грань, за которой начинается разрушение и самого себя, и своего бизнеса. И если насчет самого себя можно находиться в заблуждении сколь угодно долго, то разрушение бизнеса происходит очень быстро. А я свой бизнес разрушать не собираюсь. И мне нужны люди, которые будут придерживаться таких же принципов и правил. В противном случае мы просто будем заниматься… разными делами.

На этот раз пауза тянулась, казалось, целую вечность.

— Сколько у меня есть времени на подумать? — наконец спросил Дорохов.

— Максимум до конца этого года.

— Ну, я думаю, столько не потребуется…

Уже пожимая на прощание друг другу руки, Пал Палыч неожиданно для Сергея и, как ему показалось, даже для самого себя, сказал:

— По поводу Антверпена позвоню не позже, чем через неделю.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Ефимов.

Дорохов позвонил через четыре дня и сообщил, что вопрос с десяткой решен положительно.

Вот так и получилось, что в Антверпен они летели в достаточно большой компании, купив, естественно, билеты на один рейс.

* * *

Весь полет Татьяна с Катериной обсуждали, до турнира или после устроить набег на ювелирные и шоколадные лавки. Уже почти перед самой посадкой поинтересовались мнением Ефимовых и с огромным разочарованием услышали, что если хочется найти что-то и приличное, и оригинальное из ювелирки, надо было закладывать минимум пару лишних дней, а поскольку обратные билеты уже куплены, придется ограничиться шоколадом.

— Я была точно в таком же состоянии в позапрошлом году, — глядя на расстроенных девушек, рассмеялась Александра. — Правда, я тогда не смотрела ни на что, дороже определенной суммы. Но, я вас уверяю, шоколадные бутики не менее интересны.

Первыми по расписанию из их компании танцевали Денис с Катериной. На десятку действительно приехало довольно много будущих участников Чемпионата Европы, однако из самых топовых были только наши — Андрей Зайцев с Анной Кузьминской; словенцы — Лука Бузолетти с Тяшей Вулич; датчане — Бьёрн Битч с Эшли Вильямсон и немцы — Валентин и Рената Лусины. С остальными вполне можно было пободаться. Собралось двадцать три пары, поэтому начинали с четвертьфинала.

— Главное — станцевать так, как вы УЖЕ можете, — сказал Катерине Сергей. — Судя по составу, в полуфинал вы попадете почти наверняка, а дальше… если "выпрыгнете из штанов" — будете и в финале.

Она в ответ только кивала, а Денис, стоявший немного поодаль, но явно всё слышавший, только хмыкнул и улыбнулся. Вплоть до выхода на паркет ребята были спокойны и сосредоточены. Первый танец получился немного напряженным, но, почувствовав, что у неё вроде бы всё неплохо получается, Катерина скинула напряжение, заулыбалась и остальные танцы получились весьма на уровне. В полуфинал, как Сергей и спрогнозировал, они попали. Денис был спокоен, как удав, Катерина же чуть не подпрыгивала от радости. Латину в полухе оттанцевали отлично, а вот в стандарте случился неприятный момент. В танго несколько пар в углу площадки сбились в кучу, Катерина чуть не получила локтем по носу от стоявшей к ним почти вплотную пары. Денис вынес её из этой кучи-малы практически на руках, закончили танец они вроде бы нормально, но было видно, что девушка немного испугалась и сильно переживает от того, что что-то пошло не так. А в венском вальсе ситуация оказалась ещё хуже. В том же самом углу, где до этого они едва-едва избежали столкновения, на них таки налетела другая пара, да так неудачно, что у Катерины слетела одна из туфель. Было видно, что она прикладывает титанические усилия, чтобы не разреветься и не убежать с паркета. Естественно, остальные танцы — фокстрот и квикстеп — станцевали чисто механически, хотя Денис действительно "выпрыгивал из штанов", пытаясь скомпенсировать удрученное состояние партнерши.

Пока Ефимовы гадали, какими словами утешать расстроенную Катерину, положение спасла подошедшая вместе с Марко Татьяна.

— Слушай, надо было этим придуркам, что на вас налетели, слетевшей туфлей по головам настучать! А потом снять вторую и добавить!

Александра, видимо, ярко представив подобную картину, так заразительно расхохоталась, что вслед за ней начали хихикать и Татьяна с Марко, и Сергей, и даже Денис. Катерина поначалу довольно хмуро взирала на веселящихся, и Сергею на миг показалось, что сейчас именно Татьяна получит чем-нибудь по башке. Но потом общее настроение всё-таки пересилило накопившиеся эмоции, и она тоже заулыбалась.

— И всё равно вы большие молодцы! — бодро сказал Сергей. — Кстати, хорошо, что такие ситуации возникли уже на вашем первом совместном конкурсе. Значит, в будущем Вы, Катерина, будете готовы к такому и сумеете гораздо лучше справляться с такого рода неприятностями. К тому же, это неоднократно бывало с другими парами, вон, Денис с Марко не дадут соврать… Да и итоговое десятое место — очень и очень достойный результат.

— Угу, у вас-то с Александрой совсем другая история была, — невесело возразила Катерина.

— Ну-у, вы себя с сеньорами то не равняйте. Уровень конкуренции, физическая форма, технический уровень — несопоставимы, — подключилась Шура. — Любая средняя пара из вашей категории всегда и везде будет обыгрывать любую, даже самую-самую топовую сеньорскую.

— Так, ладно! Нам скоро на паркет, — Сергей остановил Санечку, — пошли готовиться.

Тот угол, который доставил столько неприятностей Катерине с Денисом, видимо в этом году был кем-то заколдован. Уже в первом туре Ефимовы чуть не повторили их путь, правда только в последнем танце — квикстепе. Ещё только приближаясь к злополучному месту, Сергей увидел, что там стоят две запутавшиеся друг в друге пары. Видимо, партнерши зацепились друг за друга какими-то деталями своих платьев. Свободно пройти мимо них, не помешав другим и не нарушив собственную хореографию было невозможно, и тогда он быстро-быстро прошептал Шуре:

— По одному! Ты справа, я слева! — отпустил её и даже чуть подтолкнул в нужном направлении.

И они, порознь оббежав мешавшиеся пары, продолжили танец, вызвав аплодисменты и бурю эмоций на трибунах. Им повезло, что Сергей в ту секунду "вспомнил" этот трюк, который использовали Мирко Годзоли с Эдитой Даниуте в тринадцатом году. Конечно, разрывать контакт между партнерами в стандарте было запрещено, и они вполне справедливо получили замечание от Хайнца Шпекера, который на этом Чемпионате был главным судьёй. Но даже он, отчитывая Ефимовых и грозя, при повторении подобных трюков, обнулить их результаты за танец, где они были допущены, не смог сдержать лукавой улыбки.

К счастью, это было был единственный "скользкий" момент на протяжении всего турнира. И зрители теперь награждали их аплодисментами не только после танца, но и при выходе на паркет. А в финале Денис с Катериной и Марко с Татьяной, пока не звучала музыка, так горячо и так дружно скандировали: "Сер — гей! Шу — ра!", что даже "сопровождающие лица" девушек (в почти одинаковых темных костюмах и с одинаковыми короткими стрижками) в какой-то момент отвлеклись от своих обязанностей и присоединились к ним. Не оправдать их надежды было бы очень обидно, но, опять же — к счастью, сценарий финала повторил позапрошлогодний практически один к одному. Единственным отличием было отсутствие немецкой пары, которую в прошлый раз Ефимовы отправили в условный нокаут.

Стоя на верхней ступеньке пьедестала, Сергей, пока не зазвучал гимн, прошептал на ухо жене:

— В этот раз даже без колдовства обошлось!

— Да за нас сегодня столько народу кулачки держали, — счастливо улыбаясь, ответила Санечка, — что это было и не нужно.

Татьяна с Марко танцевали на следующий день — в воскресенье. Им было гораздо сложнее, чем Денису с Катериной, поскольку состав у них собрался на удивление сильный. Приехали и Паоло Боско с Сильвией Питтон, и Сегатори с Зюдоль, и Жарков с Куликовой, и Косатый с Глазик, ещё несколько классных пар. Было и несколько вчерашних десяточников. Начинали с 1/16 финала.

— Если вы попадете в четвертьфинал, будет очень здорово! А значит — должны попасть! Все вместе приехали, значит все с хорошими результатами и уедем, — подбадривал Татьяну Ефимов.

Марко без конца тусовался со своими приятелями-соотечественниками, так что Сергею пришлось его разыскать и немного "накрутить хвост" за то, что он мало уделяет внимания партнерше, для которой опыт таких турниров — в новинку, а посему неплохо бы её поддерживать и подбадривать постоянно, а не периодически.

— Да, конечно, — смутился Марко, — просто уже сто лет не общался вживую на родном языке… Вот и отвлекся немного.

Первый тур они станцевали если не блестяще, то уж точно на пределе своего нынешнего уровня, так что Сергей с Шурой даже не стали подходить к информационному табло, чтобы проверить попадание в следующий тур своих подопечных. Поэтому, когда они увидели осунувшуюся Татьяну, медленно бредущую в их сторону и готовую расплакаться, подскочили и начали теребить, спрашивая, что случилось.

— Нас нет в списках следующего тура! — слезы всё-таки полились у неё из глаз.

— Ты уверена, что всё правильно увидела? — спросил Сергей.

— Да!

— А Марко где?

— Да не знаю я! — почти прокричала девушка.

В этот момент к ним с самым беззаботным видом подошел Марко, но увидев, в каком виде его партнерша, изменился в лице, и настоящей итальянской экспрессией зачастил:

— Что случилось? Кто тебя обидел? Тебе что, плохо?..

— Конечно, плохо! Мы же вылетели! — всхлипывала Татьяна.

— Как вылетели? Нас даже в списках на реданс нет, — изумился он.

— Что-что?

— В списках реданса нас нет. Это означает, что мы прошли в следующий тур, попав в лучшие 24 пары, которые реданс пропускают, — спокойно пояснил Марко. — Ты, наверное, увидев списки, подумала, что это на второй тур. После реданса появятся списки на 1/8 финала и мы там будем автоматически. Плюс добавится несколько пар по результатам реданса.

— Точно! Я на "шапку" над списком и не посмотрела даже, — Татьяна мгновенно успокоилась и повеселела.

— Ф-ф-у-х! Ну, слава богу! — воскликнул Сергей. — С этим редансом вечно всякие истории приключаются. Я знаю одну пару, довольно приличную, которая на одном из турниров после первого тура была так уверена в себе, что даже не пошла смотреть результаты, посчитав, что уж они то точно в реданс не попадут. Но, тем не менее, на том турнире — как раз попали. Но не вышли на него, попивая чаёк в раздевалке и наслаждаясь якобы законным отдыхом. В результате — последнее место (кстати, это — реальный случай из "прошлой" жизни). Так что — на будущее — читать всё внимательно, перепроверять по три раза. И заранее не паниковать.

Последнюю фразу он адресовал Татьяне, которая хоть и выглядела смущенной, но явно была на седьмом небе от счастья. А уж после того, как они попали в четвертьфинал, она на радостях была готова обниматься и целоваться со всеми подряд, включая совершенно незнакомых людей. На Марко же Татьяна смотрела почти с обожанием и Сергей, увидев это, подумал, что сегодня ночью кто-то точно не выспится.

 

Глава 15

Обратно в Москву возвращались в полупустом самолете. Летели эконом классом, хотя Татьяна с Катериной и пытались настаивать на "бизнес". "Нечего Дениса с Марко баловать, привыкнут ещё!" — пришлось урезонивать девушек Сергею.

Молодежь сразу после взлета задремала, Сергей тоже собирался последовать их примеру, но в этот момент Шура, вернувшаяся на место после "припудривания носика", растолкала мужа и жарко зашептала на ухо:

— Через два ряда от нас сидит Чулпан Хаматова. Одна! Если ты сейчас же не придумаешь, как с ней познакомиться, я буду пилить тебя всю оставшуюся жизнь. Так и знай!

— Нет ничего проще, — улыбнувшись ответил Сергей после нескольких секунд раздумий, — если ты готова пожертвовать своим букетом, подаренным организаторами.

На награждении, помимо медалей и кубка, им по традиции достался прелестный небольшой букет, на этот раз упакованный так удачно, что они решили забрать его с собой домой.

— Да хоть вместе с кубком! — всплеснула руками Санечка.

— Но-но, без экстремизма, — нарочито серьезно возмутился Ефимов.

"Да я бы и не только этим пожертвовал", — добавил он про себя. Жена совершенно искренне восхищалась Хаматовой как актрисой, Сергей же гораздо больше восхищался ею как человеком, организовавшим вместе Диной Корзун фонд "Подари жизнь", который помог такому количеству тяжело больных детей, что Чулпан уже при жизни можно было смело причислять к лику святых. В "прошлой" жизни он, к своему стыду, помогал этому фонду совсем немного, зато дочь — Иришка, частенько работала там волонтером, пока не уехала к Жану. Сейчас этого фонда ещё не было, хотя какая-то организационная работа наверняка уже велась. "Надо исправлять прошлую ситуацию", — подумал он и позвал стюардессу. Когда та подошла, Сергей, бросив взгляд на бэйджик, попросил:

— Леночка, спасайте! Срочно нужно хорошее шампанское.

— У нас только вино и пиво, — довольно холодно ответила девушка.

— Ну-у, в бизнес-классе наверняка что-то найдется. Это не нам, — поспешил добавить он, видя, что стюардесса готовится возразить. — Это вон той очаровательной женщине. Вместе вот с этим букетом, — и показал глазами на Чулпан.

— Хаматовой? — улыбнулась наконец Лена, — мне она тоже очень нравится, я даже у нее автограф уже взяла, но… Хорошо, сейчас принесу, — увидев протянутую купюру тут же согласилась она.

Передавая букет и запотевший бокал, стюардесса показала Чулпан на Ефимовых. Когда она посмотрела на них, Сергей прижал руку к сердцу и слегка поклонился, а вот на лице Шуры, видимо, так ярко проявлялось обожание, что женщин, похоже, просто физически притянуло друг к другу. Через минуту они уже болтали о кино, о театре, о детях… в общем, обо всём, о чем могут говорить понравившиеся друг другу женщины.

— Я слышал, Вы собираетесь вместе с Корзун организовать благотворительный фонд? — Сергей успел вклиниться в одну из немногих пауз.

— Вы знакомы с Диной? — удивилась Чулпан.

— Нет, просто слышал…

— Планируем только к концу года закончить все бумажные дела. Хотя что-то получается делать уже сейчас. Но, что называется, "на коленке" неудобно ни нам, ни тем, кто готов помогать…

— А скажите, Чулпан, что для Вас лучше — получить, условно говоря, миллион от одного, или по одному рублю от миллиона человек? — вдруг спросил Ефимов, прекрасно помня её будущий ответ в одном из интервью, которое должно будет состояться только через три года.

— Конечно же — второе, — ни на секунду не задумавшись, ответила Хаматова. — Хотя… я прекрасно понимаю, что это неизмеримо сложнее. А… почему Вы спросили?

— Я думаю, что мы сможем помочь в этом вопросе, — с удовольствием ответил Сергей, радуясь, что даже сейчас ответ Чулпан прозвучал точно так же, как и должен был прозвучать.

— Простите, а "мы" — это кто?

— Сергей имеет в виду, что мы — это "Мы". Соцсеть. Неужели не слышали? Сергей — один из учредителей и владельцев.

— Ну как же не слышать. Все вокруг только о "Вас" и говорят. И обсуждают, — Чулпан с надеждой смотрела на Сергея. — И… как далеко готова распространяться ваша помощь?

— Любые материалы, которые Вы посчитаете нужным разместить на любых наших страницах, любая информация общего характера или о конкретных детях, либо конкретных проектах будет доведена до любой группы, любого сообщества, либо до всех без исключения пользователей. А это уже почти десять миллионов человек и почти сто тысяч организаций в почти сорока странах. Для вас это будет бесплатно, естественно.

По мере того, как он говорил, глаза Чулпан распахивались всё шире и шире. А вот Шура, явно не понимая, чему так удивляется её любимая актриса, наконец не выдержала и спросила мужа:

— Поясни, пожалуйста, что такого удивительного ты говоришь?

— О, просто я примерно представляю, сколько стоило бы размещать на правах рекламы тот объём информации, о котором идет речь, — опередила Сергея с ответом Хаматова.

— Самое интересное, что мы при этом ничего не потеряем, — усмехнулся он. — Мы же не газета, размером бумажного листа не ограничены. Поэтому у меня есть ещё предложение. Через максимум три-четыре года примерно в центре Москвы будет построено довольно большое здание, в котором будет некоторое количество помещений для сдачи в аренду. Если хотите, по приезде можем встретиться, Вы посмотрите планы и, если Вам нужно не квадратный километр, а поменьше, то этот вопрос мы тоже решим. Но, напомню, здание ещё не построено.

— Я с удовольствием посмотрю, спасибо огромное. А что за здание?

— Центральным местом там будет танцевальный зал. Точнее, их будет несколько. Основной — там можно будет проводить крупные соревнования. С трибунами на почти две тысячи зрителей. Плюс два тренировочных — без трибун, но при желании несколько десятков зрителей разместить можно. Плюс раздевалки для участников, естественно. Плюс небольшая детская игровая зона, "ресторанный дворик"… ну и ещё кое-что по мелочи. Большая подземная парковка тоже предусмотрена. Когда всё будет построено и там будут проходить турниры, Вы сможете приводить туда какое-то количество ваших детей с родителями, врачей, волонтеров, которые у Вас обязательно будут… Билеты для вас будут стоить, скажем… десять копеек, как на детские сеансы в кино в советские времена.

— Так дорого? — рассмеялась Чулпан.

— Ну, копеечки ведь и пятачки уже почти совсем вышли из обращения, — не остался в долгу Сергей. — Так что не взыщите, меньше десяти копеек никак не получится.

— А… почему Вы всё это мне предлагаете? — на этот раз Хаматова была абсолютно серьёзна.

Ефимов почти целую минуту отрешенно смотрел в иллюминатор, потом повернулся к Чулпан и сказал:

— Потому, что я считаю, что так будет… правильно.

— Спасибо! — почти прошептала Хаматова и слегка погладила его по руке. Но тут же отдернула свою, словно обжегшись.

Шурочка, не увидев этого невольного резкого движения, начала что-то говорить, но Чулпан только с недоумением переводила взгляд со своей руки на Сергея и обратно. Наконец, дождавшись паузы в Санечкином монологе, она с некоторым недоумением произнесла:

— Странно. До сегодняшнего дня у меня были сомнения — а тем ли мы с Диной решили заняться? Получится ли у нас?.. А сейчас вдруг… нет, действительно, именно сейчас и именно "вдруг", поняла, — всё будет хорошо. И дело вовсе не в Ваших предложениях, хотя, конечно же, они как нельзя более кстати, просто… — она ненадолго задумалась, — нет… не могу объяснить.

— И в этом нет ничего удивительного, — загадочно и немного снисходительно улыбалась Шура. — Я, например, уже давным-давно знаю, что Сережа самый обыкновенный колдун, поэтому даже не стоит пытаться объяснять, как у него получается то, что не получается больше ни у кого.

— Не верьте! — рассмеялся Ефимов, — у меня совсем не получается превращать царевен в лягушек.

— Зато из некоторых…э-э-э…земноводных… вполне приличные принцессы получаются, — возразила Санечка, кивая куда-то назад…

Хохотали все трое так, что перебудили всех дремавших пассажиров, а одна из стюардесс подошла поинтересоваться, не случилось ли чего… Через несколько минут объявили о начале снижения и Ефимовы, обменявшись с Чулпан телефонами, вернулись на свои места.

* * *

На следующий день после возвращения Сергей Михайлович созвонился с Бардиным и попросил в ближайшие дни найти время, чтобы встретиться с с ним и с Хаматовой.

Алексей вообще с таким энтузиазмом взялся за предложенный Сергеем проект, что в какие-то моменты Ефимову казалось, будто тот считает этот заказ не просто бизнесом, а неким "даром богов", который позволит ему "увековечить себя в бетоне и мраморе". "Ну и славно. Теперь-то уж ты точно в Киев не попрешься. И здесь работы хватит", — мысленно нахваливал себя Сергей после очередного разговора с Бардиным. Такие настроения у него появились после того, как Сергей отправил друга в Блэкпул, Вену, Вупперталь и Штуттгарт. Отправил посмотреть лучшие танцевальные залы, принимающие крупнейшие турниры, с заданием сделать нечто, совмещающее в себе всё лучшее, но с пожеланием быть хоть чем-то похожим на Блэкпул. От общения с архитекторами и проектировщиками категорически отказался, заявив другу:

— Лёха, мы знакомы уже тыщу лет. Мои вкусы ты знаешь, залы ты видел, необходимый набор опций я тебе озвучил, что тебе ещё от меня надо? Или ты просто боишься браться за такой проект? Нет? Отлично! Дерзай! Когда будет окончательный вариант, тогда и будем тапками кидаться. И я, и Шура, и Родион, и ещё кое-кто.

Этот разговор состоялся почти полгода назад, а сейчас, накануне предстоящего разговора с Чулпан, проект был практически готов. Оставалось кое-что доделать по коммуникациям, но вся планировка, интерьер и внешний вид были полностью проработаны и утверждены.

Когда Хаматова посмотрела на планы и на картинки самого здания, то, тяжело вздохнув, с горечью в голосе сказала:

— Это всё чудесно… я просто очарована… но, к сожалению, мы не сможем сюда переехать, когда вы построите это чудо.

— Почему?! — хором удивились Сергей с Алексеем.

— Потому что тут же найдутся "доброхоты", которые на каждом углу начнут вопить, что мы тратим собранные на лечение и на лекарства деньги — на шикарные офисы и астрономические зарплаты.

— Ну, пусть попробуют! — зло усмехнулся Ефимов.

А Бардин, глядя на недоверчиво качающую головой актрису, сказал:

— На этот счет можете не волноваться. Я Вам сейчас расскажу одну историю, услышав которую Вы перестанете быть так пессимистично настроены.

Друзья переглянулись, Сергей пожал плечами, мол, хочешь — рассказывай, я не против.

— Когда черновой вариант проекта был готов, я отправился в мэрию его согласовывать. Естественно, тут же получил кучу намеков, что надо ждать… в смысле "надо ж дать". И сколько. Плюс целый список поставщиков, у которых надо будет заказывать буквально всё — от подъёмных кранов до гвоздей. Я не первый день и не первый год занимаюсь строительством, поэтому к такому варианту был готов. А вот Сергей, когда узнал цифры процентов и размер этого самого списка, заставил меня договориться ещё об одной встрече и пошел на неё вместе со мной. Когда мы пришли, он демонстративно оглядел кабинет и сказал: "Уважаемые клиенты! В целях повышения качества обслуживания ваш разговор может быть записан". Наш визави посмеялся, покачал головой, но ничего не сказал. После того, как уже нам обоим были озвучены те же цифры и те же списки, Серега повертел в руках свой телефон, лежавший всё время на столе, и так печально-печально сказал: "Вы знаете, у нас сейчас работают, наверное, лучшие в мире программисты. И они умеют делать такие хитрые штучки для телефона, которые позволяют сохранять рабочими все(!) его функции, независимо от того, какая аппаратура подавления находится поблизости. В том числе, разумеется, и функцию диктофона…". "Кувшинное рыло" молчало, но явно сильно напряглось. А Сергей попер просто как танк, я его раньше никогда таким не видел. "Или Вы сильно урезаете своего осетра, или мы публикуем у себя некую заметочку, которую в обязательном порядке прочитают все(!) десять миллионов наших пользователей. Их список можно легко найти на нашем сайте. И там не только рабочие и колхозники, там и прокуроры попадаются, и даже несколько президентов и премьер-министров имеется. А если этого окажется недостаточно, мы отправим кое-что в самые разные средства массовой информации. Их в нашей базе данных уже несколько тысяч… Но!.. Но самое главное, что в этом здании собираются трудиться вот они", — и положил перед этим "перцем" клочок бумаги.

Алексей перевел дух, посмотрел на Ефимова, перевел взгляд на Чулпан, затем снова повернулся к Сергею.

— Кстати, ты мне так и не сказал, чьи имена были на том клочке бумаги.

— Вот пристал! — отмахнулся Михалыч. — Что тебе ещё надо? "Конверты" развозить больше не надо? Не надо. Список почти в два раза сократили? Сократили. Трудись! А от меня отстань.

Хаматова выслушала всю историю буквально затаив дыхание, и когда Бардин закончил, посмотрела на Ефимова и, улыбаясь уже без всякой грусти, сказала:

— Теперь я менее скептически отношусь к тому, что сказала Ваша жена в момент нашего знакомства.

— Ну да, — проворчал Сергей, — в этой стране Оз надо быть "великим и ужасным", чтобы тебе позволили сделать хоть какое-нибудь доброе дело… Так что Вы не переживайте, когда всё будет построено и, если Вы будете готовы сюда переезжать, соответствующую разъяснительную работу мы проведем.

* * *

Буквально на следующий день после этого разговора на Ефимова насел Миндель с настоятельными просьбами о срочном и важном разговоре. Пришлось жертвовать очередной тренировкой.

— Сергей, ну как же так, мы с Вами так плодотворно работаем, а я узнаю о таком крупном проекте так поздно, да ещё и окольными путями, — Алексей попытался с первых же секунд разговора поставить Ефимова в положение извиняющегося.

— Стоп, стоп, стоп! — осадил Минделя Сергей, — с чего Вы взяли, что я должен рассказывать о своих проектах кому-либо, кроме тех, кому на данном этапе сочту необходимым?

— Ну вот! — Алексей решил всерьёз обидеться, — как ученицами обеспечивать — так ГалаДанс, а как в серьёзном проекте поучаствовать, так мимо нас!

— Подождите-подождите, почему мимо то?

— А как ещё прикажете понимать тот факт, что всем в этом новом центре будет заправлять Дорохов?

— Что-о-о?! — Сергей аж закашлялся. — И откуда Вы это взяли? Или Пал Палыч сам об этом сказал?

— Ну-у, не сам, конечно. Говорю же — окольными путями узнал.

— Так не надо окольными. Прямые же есть. — и Ефимов рассказал Минделю о своих переговорах с Дороховым.

— Хм-м, то-то я смотрю некоторые тренеры-судьи начали как-то косо в сторону Пал Палыча поглядывать, — задумчиво проговорил Алексей после окончания рассказа.

— Ничего-ничего, несколько человек публично выпороть… и либо перестанут кривиться, либо займутся другими делами. А остальные только спасибо скажут.

— Да скажут ли? — невесело улыбнулся Миндель.

— Если поймут, что честный бизнес и честное судейство приносят бОльшую прибыль, — скажут.

— А если не поймут? Точнее — не захотят понять? И потом — что такое честное судейство? Субъективность ведь из танцев не уберешь. Да и рекламировать, расхваливать свои пары — в этом тоже нет ничего… э-э… криминального.

— А выхода нет другого, кроме как придерживаться определенных правил. Ну, будут все ездить, например, на красный свет. И что — всем легче станет? Придурки всегда, к сожалению найдутся. Вот задача в том и состоит, чтобы абсолютное большинство считало таких "джигитов" именно придурками и не стремилось следовать их примеру. А раз такие "косые", как Вы говорите, взгляды появились, значит Пал Палыч эту задачу уже и начал решать. За что ему спасибо и низкий поклон… И да, ни субъективность из танцев не уберешь, ни "рекламу" не запретишь. А надо ли? Вопрос ведь только в том, как сделать так, чтобы эта самая субъективность не превратилась в полное(!), подчеркиваю, полное(!) отсутствие объективности. Всё это нечетко, размыто, но… я уверен, здравый смысл никуда не денется. Ни у судей, ни у тренеров, ни у самих танцоров.

— Эх, Вашими бы устами… — вздохнул Алексей.

— А почему бы не помочь "воспитанию" здравого смысла? Например, после каждого крупного турнира просить некоторых судей прокомментировать свои оценки. На форуме Дансспорта, например. А не захочет Дементьев этим заморачиваться, сделаем отдельную страничку в "Мы", ещё и платить будем за комментарии. А то на форуме почти ничего, кроме воплей обиженных мамашек, чье чадо заняло 37-е место из пятидесяти, вместо 30-го, на которое они рассчитывали, и не осталось.

— Вот! Вам бы несколько учеников из деток, Вы бы на своей шкуре почувствовали, каково это — от оголтелых родителей отбиваться, — расхохотался Миндель. А отсмеявшись, уже совершенно серьезно спросил, как бы возвращаясь к началу разговора, — и всё-таки, почему Дорохов?

— Потому что надо во что бы то ни стало предотвратить раскол и возможную неприязнь между IDSF и WDC.

— На мой взгляд — не самая удачная кандидатура, — с нескрываемым сомнением сказал Алексей.

— Я уверен, что если Пал Палыч начал предпринимать какие-то меры для реализации наших договорённостей, то и с этой задачей он справится. А я помогу. Да и вы с Плетневым, надеюсь, в стороне не останетесь.

* * *

Остаток февраля, март и начало апреля не запомнились ничем, кроме рутины. Правда, рутины весьма насыщенной. Помимо постоянного разгребания технических, модераторских и рекламно-переговорных завалов в "Мы" и интернет-магазине, который уже реально становился не просто супермаркетом, но вполне мог претендовать и на звание "мега", помимо обычных тренировок, помимо традиционной ругани со строителями на начавшейся стройке, пришлось неоднократно встречаться и с Дороховым, с которым обсуждали вопросы в основном технические, и с Минделем. С ним приходилось обговаривать организационные вопросы и, так сказать, стратегические. Просто на одной из их посиделок присутствовал Плетнев и в какой-то момент вспомнили об их самом первом разговоре. Тогда-то и начал реально зарождаться проект "Кубок Президентов". Пока дальше отвлеченных рассуждений дело не шло, но и торопиться было совершенно некуда. Все прекрасно понимали, что ещё и на это сейчас ни сил, ни времени нет абсолютно.

А вот на девятое апреля у Ефимова была назначена встреча, которую он и ждал, возлагая на неё большие надежды, и боялся. Боялся, что не получится достучаться до человека, чей менталитет очень сильно отличался от менталитета всех людей, с которыми Михалычу приходилось до этого пересекаться и, вольно или невольно, на них влиять. Пятиминутную беседу с посольским клерком можно было не учитывать. Боялся, что не найдет нужных слов и нужных интонаций, что не сумеет точно определить степень воздействия, боялся, что называется "перегнуть палку". Джек Стейнбек, хоть и был каким-то очень дальним родственником известного писателя, взглядов его отнюдь не разделял. Об этом Сергею рассказал Андрей Олегович, к которому пришлось обратиться за консультацией после предложения о встрече.

— Причем учтите, Сергей Михайлович, он занимает достаточно высокий пост в администрации Буша и приезжает специально для встречи с Вами.

— Вы меня пугаете. Парабеллум выдадите? — попытался отшутиться Ефимов.

— А стрелять-то умеете?

— Обижаете. Я аж целый старший лейтенант запаса.

— Ну, тогда табельный ПМ могу предложить.

Посмеялись и продолжили уже серьезно.

— Стоит ли согласовывать какие-либо вопросы? — спросил Сергей.

— Лично я думаю, что — нет. Да и указаний у меня никаких не было, поскольку визит абсолютно частный… А ситуация сейчас такова, — помолчав, продолжил Андрей Олегович, — что разговоры вокруг Крыма могут затянуться не на один год. И Вы опять оказались правы — анализ существующего законодательства показал, что при любом варианте изменения статуса Крыма проблемы возникли бы с практически стопроцентной вероятностью. Но нам уже удалось убедить соседей в необходимости изменений некоторых законов, обеспечивающих возможность отделения. Даже в двух вариантах. И проектов разных уже море разливанное. Ну, это Вы не хуже меня знаете, "У вас" база данных самая полная.

"Ага, значит Тимошенко не зря нас пытала"! — усмехнулся Сергей, но вслух, естественно, ничего не сказал, — "Хотя мы с ней и не лукавили даже, "У нас" действительно никаких секретных проектов нет. А то, что есть не у нас, — либо полная ерунда, либо чистая политика без экономики, либо шпионские страсти какие-то".

— Вот только реально раскрывать кошельки пока никто не торопится. Поскольку с юридической стороной пока полная неразбериха… Кстати, именно штатовцы и являются главными тормозами. Правда, их трындёж о необходимости сохранения территориальной целостности не дотягивает до потенциальных прибылей от реализации хотя бы части проектов, так что, как ни странно, к ним в Киеве пока не очень прислушиваются. Да и Юлия Владимировна молодец — умудряется ни с кем не поругаться, отбирая потихоньку самые вкусные кусочки. Даже по газу мы с Украиной в начале года смогли очень быстро договориться. И практически без потерь для обеих сторон.

Вот с таким информационным "джентельменским набором" Сергей и отправился на встречу со Стейнбеком.

Разговор, конечно же, начался с обсуждения творчества знаменитого родственника гостя.

— Я, к стыду своему, ничего, кроме "К востоку от рая" и "Русского дневника" не читал, — признался Ефимов. — И даже не знаю, опубликовано ли что-нибудь из его дневников о втором путешествии в Союз.

— Хорошо, что Вам в руки не попались "Гроздья гнева". А то, боюсь, мы бы с вами сейчас не разговаривали.

Сергей читал этот роман, но специально не упомянул его, чтобы не дай бог не увести разговор в обсуждение исторических кризисов. Поэтому очень обрадовался такому тонкому юмору собеседника. Правда, с немалой толикой сарказма. "Похоже, можно говорить достаточно откровенно", — с облегчением подумал он.

— Как Вам Москва?

— Вы знаете, я, признаться, ожидал худшего, — Джек снисходительно обвел взглядом роскошный зал ресторана "Турандот", где они сидели.

— Да, неплохое место. И открылись не так давно, всего год с небольшим.

— Ну что ж, если в Москве появляются такие места, у нас есть неплохие шансы о чем-нибудь договориться.

— Я тоже на это надеюсь… Вы ведь наверняка в курсе моего разговора с Вашим коллегой из посольства.

— Конечно. Я читал отчет. Собственно, цель моего визита как раз и заключается в том, чтобы понять мотивы политики Вашей сети "Мы" и, не буду скрывать, в случае, если мы не договоримся, нам придется предпринять некоторые шаги для отстаивания наших(!) интересов на Украине.

"Слава богу, что мы свернули именно на эту дорогу" — Сергей начал мысленно отплясывать чарльстон. — "Даже не мы, а ты сам, дружок, тебя даже подталкивать не пришлось!"

— Не могу поверить, что Вы не догадываетесь о причинах! — Ефимов постарался изобразить самое что ни на есть искреннее удивление.

— Ну, вы же сами на каждом углу кричите, что вашу русскую душу понять невозможно, — выкрутился американец, хотя было видно, что он немного раздражен тем, что его только что назвали идиотом.

— Ну, нам казалось, что всё лежит на поверхности. Просто все те проекты, которые к нам приходили, были слишком мелкими для вас.

— Вот теперь я действительно не понял, — после долгого молчания произнес Стейнбек.

— Ну как же? Вы же приехали чтобы встретиться именно со мной. Со мной — как с идеологом соцсети "Мы", а не как с банковским аналитиком или как с Чемпионом Мира по спортивным бальным танцам. Я ведь прав?

Гость кивнул и развел руками, мол: "Естественно, аналитиков и своих пруд пруди". А Сергей продолжил:

— Это означает, что уже даже на таком высоком уровне, как Администрация Президента Соединенных Штатов Америки понимают серьезность и значимость такого нового явления, как социальные сети.

— Несомненно, — вставил свой четвертак Джек, воспользовавшись тем, что Сергей прервался, чтобы промочить горло.

— А что Вы скажете на то, если я скажу, что через пять-десять лет пользователями соцсетей будут несколько миллиардов человек, — Ефимов снова замолчал, давая возможность ответить собеседнику.

— Вы знаете, — усмехнулся Стейнбек, — незадолго до отъезда я общался с Цукербергом. Он тоже очень оптимистичен в своих прогнозах развития. И он, кстати, очень лестно отзывался о мистере Сергееве… Но… мне кажется — вы оба выдаёте желаемое за действительное.

— А хотите заключим пари, — теперь Сергей перебил американца, — что через… — он сделал вид, что задумался, — нет, всё-таки через… десять лет суммарное число пользователей Фейсбука и нашей сети превысит два миллиарда человек. На миллион долларов?

Что удивило больше — один миллион или два миллиарда, Ефимов решил не уточнять, поскольку и так было видно, что ответа от Джека в его теперешнем состоянии получить не удастся. И, стараясь внешне никак не показать радости от достигнутого эффекта, добавил:

— Родилась новая эпоха. Эпоха, когда тезис: "Кто владеет информацией — тот владеет миром" заменяется на похожий, но принципиально другой: "Кто распространяет(!) информацию — тот владеет миром"… Конечно, по числу пользователей и по прибыли мы будем отставать от детища Марка, но во всех остальных вопросах, я уверен, постоянно будем соперничать на равных. Программисты у нас были, есть и будут не хуже ваших.

"Как и оружейники!" — Сергею очень хотелось сделать "контрольный выстрел", но он заставил себя не произносить эти слова вслух.

Стейнбек нашел возражения гораздо быстрее, чем хотелось бы Ефимову — всего за минуту.

— Возможно, что когда-нибудь нарисованная Вами картина и станет реальностью. Я очень сильно сомневаюсь в цифре "десять лет", но от пари всё-таки воздержусь… И… я пока не вижу связи с крымскими делами.

— Дайте нам сделать что-нибудь вместе с Цукербергом в Крыму и через 10–15 лет вы сможете делать всё(!) что угодно с кем угодно. И где угодно… Отдайте все эти дороги, аэропорты, отели, казино, опреснительные установки и всё такое прочее Евросоюзу — пусть платят, не всё же им греков кормить.

— Но ведь и Ваша сеть, и Фейсбук — абсолютно частные компании и повлиять на них…

— Я Вас умоляю, — развел руками Ефимов, — с каких это пор крупный бизнес абсолютно независим от государства. В любой стране.

При этом у него в голове буквально за одно мгновение прокрутилось: "Уже через пять, а тем более через десять лет Цукерберга сожрать будет крайне затруднительно. Это вам не сталь, и не зерно. Пошлинами и акцизами не обложишь. А мы… мы, в крайнем случае, поступим как старая кляча из старого анекдота — разведем руками и горестно прошамкаем: "Ну не ш-шмогла я". Пока этого никто не понимает, а когда поймут — будет поздно… Хотя, что это меня на какие-то глупости потянуло. Не придется никого ни кидать, ни подставлять. Если получится, то в Крыму столько совместных "якорей" в виде реализованных проектов будет, что даже Штаты сто раз подумают, прежде чем какие-нибудь гадости делать. Чтобы ответочку от союзников не получить из-за намечающихся убытков. А если, наоборот, все тормознётся вскоре после старта, то можно будет вполне себе легитимненько (при измененном(!) то законодательстве) Крым в Россию вернуть".

— Ну, и вам, и Фейсбуку до крупного бизнеса пока далеко.

— Про нас ничего не буду говорить, но Марк через примерно те же десять лет войдёт в Топ-10 списка Форбс… Хотите другое пари — на… десять миллионов.

Вот теперь американцу потребовалось гораздо больше времени, чтобы понять, как реагировать на такие пассажи. Не меньше пяти минут он то ковырялся в своей тарелке, то цедил стоящие перед ним воду и вино… В очередной раз кинув взгляд на совершенно спокойного Сергея, наконец решился:

— Прошу понять меня правильно, но если говорить о развитии бизнеса у нас, то можно опираться на… определенные закономерности. У вас же… история, например, с господином Ходорковским вызывает множество вопросов…

Он замолчал, внимательно следя за реакцией Ефимова. Не дождавшись, хотел было продолжить, но вдруг откинулся на спинку кресла, изобразил хлопок себе по лбу и с ехидной улыбочкой произнес:

— Ну, конечно! Ваши ученицы…

"Вот зар-р-р-аза! Как вывернул! И ведь переубеждать, что ни Татьяна, ни Катерина не имеют ни малейшего отношения к созданию сети — бесполезно, всё равно не поверит. Значит, не надо и пытаться. А что надо? А надо попробовать вывернуть совсем в другую сторону…"

— Ну, Вам ли не знать, как всё сложно и запутано в этом мире. Каждое государство пытается заниматься тем, что ему кажется важным и нужным. Но даже в таких "традиционных" для любого государства вопросах, как тайные войны, например, иногда случаются жуткие и трагические нелепости. Ну, профинансировали вы когда-то создание Аль-Каиды. Косвенно, разумеется. Теперь Усама вам надоел, через несколько лет вы его ликвидируете и будете этим гордиться. Хотя наверняка найдутся люди, которые будут говорить, что вы убиваете собственных детей. Или, к примеру, ужасная трагедия 9/11. Почему-то оказывается, что значительная часть террористов являются гражданами государства, считающегося верным союзником. Странно, Вы не находите?

Было видно, что Стейнбек еле сдерживается, чтобы не сказать в ответ что-нибудь резкое. Но такой необычный поворот и странная информированность собеседника всё-таки заставили задать более-менее нейтральный вопрос:

— Вы хотите сказать, что между тем, что Вы только что говорили и тем, что мы обсуждали ранее, есть связь?

"Ага, кажется, мне удалось достаточно его запутать. Это радует", — подумал Сергей и спокойно ответил:

— Конечно. Я хотел сказать, что если даже в вопросах, где каждое крупное государство считает себя сильным и умным, — возможны серьёзные ошибки и просчеты, несмотря на толпы аналитиков, экспертов и высококлассных специалистов-исполнителей, то в вопросах создания и развития принципиально нового бизнеса вероятность негативного влияния государства многократно выше. У государства просто-напросто пока нет нужных людей, которые могут адекватно оценивать новинки. Они, конечно, появятся. Но это произойдет не завтра.

— Но Вы ведь сами говорили о зависимости бизнеса от государства.

— Правильно. Но ведь есть разные варианты взаимодействия. Можно помогать. А можно всего-навсего не мешать. Я уверен, что у вас Цукербергу и так никто мешать не будет, а у нас… сложилась вот такая ситуация. Которая пока всех устраивает. Зачем же от этого отказываться?

— И что бы Вы хотели сделать такого вместе с Фейсбуком? — спросил Джек после довольно длинной паузы. — И почему именно в Крыму.

— Да это не важно — что. Ну, какой-нибудь бизнес-центр, основной сферой деятельности которого будет организация международных конференций по IT и интернет-технологиям, к примеру… Неужели вы не видите, что реально запустив "Крымский проект", можно одним выстрелом подстрелить сразу двух зайцев.

— Да я, признаться, не вижу вообще ни одного, не то, что двух.

— Это потому, что Вы смотрите на мир под традиционным углом зрения. А он, этот мир, меняется прямо у нас на глазах. Ещё пять-десять-пятнадцать лет, и вы, я имею ввиду и Штаты, и Россию, и Китай, и Европу, точнее, их руководство, — не будете контролировать ничего вообще. Ни свои спецслужбы, ни свои выборные процессы, ни свои СМИ. Про чужие вообще говорить не стоит. Ещё будут гигантские потоки переселенцев из Азии, Африки и Латинской Америки. А, ну да, вы по прежнему будете контролировать добычу нефти, производство зерна или стали. Только это перестанет быть определяющим… Это в том случае, если не будете мешать. А вот если будете помогать, тогда, возможно, я подчеркиваю, возможно(!) вы получите шанс сохранить управляемость.

"Господи, что я несу! Только бы не расхохотаться над собственным мессианством. Мне нужно то всего-ничего — начала реальных переговоров по Крыму. А дальше… дальше любой вариант кроме уже однажды имевшегося можно будет без особого труда выкрутить в свою пользу", — вертелось на краю сознания, но пришлось продолжить:

— Те "зайцы", о которых я говорил, это: контролируемый технологический рывок и, что гораздо важнее, — удержание мира от очередного витка милитаристского угара.

— То есть что-то менее глобальное Вам не интересно? — саркастически хмыкнул американец.

— А Вы совершенно напрасно иронизируете. Неужели Вы не допускаете, что Россия, воспользовавшись каким-нибудь очередным украинским кризисом, не проведет в Крыму что-нибудь типа референдума и не присоединит его к себе обратно. Естественно, его никто не признает. Начнутся обвинения в агрессии, санкции, контрсанкции, аресты имущества, суды и прочая канитель. Тут же вспыхнет восток Украины. Или, наоборот, западные области. Буйным цветом расцветет национализм, подключится Польша или Венгрия. Или обе сразу… Кто всё это будет "разруливать", как у нас говорят? Вы же не начнете воевать с Россией из-за куска Украины. Генералы у вас смелые, но не настолько же. А вот придав Крыму некий особый статус, можно либо начать реально что-то делать, либо похоронить любые агрессивные попытки в бесконечных переговорах. Причем первое — гораздо выгоднее. Выгода будет прежде всего в отсутствии убытков при неблагоприятном сценарии. Даже если Россия потеряет, условно говоря, пятьдесят миллиардов, а Штаты — десять, кто и как будет отвечать за эту десяточку? А если соотношение будет другим?

— То есть Вы полагаете, что Россия потеряет больше?

Совершенно непонятно, что удержало Сергея от того, чтобы вслух заорать: "Да что б тебе пусто было! Баран твердолобый!"

— Я полагаю, что если в бизнесе существует очень успешная стратегия "Win — Win", то пора её переносить на отношения между целыми странами. Зачем терять, если можно зарабатывать?

— На чем?

— Мне кажется, я уже объяснил, — устало произнес Ефимов. — Мы всё равно так или иначе будем сотрудничать с Фейсбуком. Будут нам мешать или помогать — от этого зависит, будем ли в будущем помогать кому-либо мы, когда возникнет необходимость обратиться за помощью к нам. А такая необходимость обязательно возникнет. О сроках сейчас ничего сказать не могу, поэтому и пари предлагать не буду.

— Интересно!.. А если бы могли спрогнозировать и эти сроки, какую сумму Вы бы назвали, — продолжал язвить Стейнбек.

— Миллиард, — не моргнув глазом ответил Сергей, помолчав для вида несколько секунд. — Только с Вами я всё равно такое пари заключать не стал бы. Миллиарда у Вас нет, и вряд ли будет.

— Так и у Вас нет.

— Пока(!) нет. Но будет.

Просидев несколько минут в полном молчании, гость бросил взгляд на часы и начал прощаться.

— Было очень интересно побеседовать с Вами. Надеюсь, это не последняя наша встреча.

— Я тоже на это надеюсь.

 

Глава 16

После февральского конкурса у Татьяны проснулся организационно-журналистский зуд. Началось с того, что она на своей страничке в "Мы" описала свои впечатления. Причем описала весьма талантливо, с изрядной долей юмора рассказав и о своем "огорчении" результатами первого тура, и о переживаниях за Катерину с Денисом, за Сергея с Александрой, о своих ощущениях от танца, от музыки, от зрителей и от соперников. Её друзья и знакомые отреагировали достаточно активно, посыпались вопросы, на которые у неё не всегда был ответ. Тогда она буквально силком затащила на свою страничку и Шуру, и Плетнева, и Минделя, и Никовского, с которым познакомилась через Катерину, и Марию Тзапташвили, и Максима Котлова, и Марата Гимаева с Алиной Басюк, и Сергея с Ольгой Коновальцевых, и Алексея Сильде с Анной Фирстовой, и Андрея Зайцева с Анной Кузьминской, ещё некоторых танцоров и тренеров. Когда обсуждения и вопросы-ответы за несколько месяцев разрослись настолько, что в них стало сложно ориентироваться, Татьяна пришла к Ефимову и попросила совета, как ей быть. Сергей не стал ничего советовать, а просто отвел к своим айтишникам и предложил им вместе подумать над созданием приложения, которое бы стало альтернативой форуму Дансспорта. "Им полезно будет иметь конкурента" — резюмировал он. Ещё одним результатом Татьяниной кипучей деятельности стало резкое увеличение клиентов и учеников в ГалаДансе. Миндель с одной стороны был безмерно рад этому, а с другой — начал без конца дергать Ефимова вопросами по Бальному Центру, как неофициально все называли Московский Фестивальный Центр, строительство которого уже шло полным ходом совсем рядом с метро Тульская. Именно так он значился во всех документах. Сергей свёл вместе двух Алексеев — Бардина и Минделя и предупредил обоих, чтобы со строительно-архитектурными вопросами больше к нему не приставали. Вообще с этим проектом, с этой стройкой сложилась довольно интересная ситуация. Когда проект был готов и согласован в разных инстанциях, Ефимов выложил информацию о нем на и на своей, и на главной странице "Мы". И, опять же с подачи Татьяны, развернулось бурное обсуждение. Нашлись даже специалисты-волонтеры из родителей танцевальных детей, которые грозились обеспечить постоянный контроль за качеством исполнения всех работ при строительстве МФЦ. Забегая вперед, можно сказать, что такую "общественную работу" они выполнили на твердую четверку. С большим, жирным плюсом!

Во время своих визитов в офис "Мы" Татьяна успела познакомиться и с Натальей, и с Леонидом, и с Родионом, и с Германом Степановичем. С Натальей они даже со временем стали чуть ли не лучшими подругами. Привела к ним нескольких молодых талантливых журналистов и вэб-дизайнеров, организовала знакомство и интервью Сергея и Родиона с Познером и Соловьевым. После этого Сергей, посовещавшись с Долининым, предложил ей работать у них на постоянной основе. Попросив пару дней на размышления и, видимо, получив где-то одобрение, Татьяна согласилась. Она же обеспечила и гостевое приглашения на одно из мероприятий июльского саммита "Большой восьмерки". Поехал Герман Степанович. Компанию ему составил Родион, несмотря на то, что приглашение было только одно. Просто в это же время туда должен был приехать Марк Цукерберг, с которым они втроём договорились встретиться заранее. Естественно, встречаться пришлось не в Стрельне, а в самом Питере.

Там, на саммите, "Крымский проект" впервые попал в официальные международные документы. Его не было в повестке дня, но по инициативе российской и американской сторон (что само по себе произвело эффект разорвавшейся бомбы) было принято обращение к ООН с просьбой принять двухлетнюю программу разработки нормативно-правовой базы для мирного урегулирования вопросов при образовании новых государств или территорий "с особым статусом", где в качестве примера как раз и упоминался Крым.

* * *

Ранним вечером восемнадцатого июля, на следующий день после саммита, Ефимовы приехали в зал на свою обычную тренировку. Там же оказались и Катерина с Денисом, и Татьяна с Марко. Только они начали разминаться, позвонил Долинин и сказал, что он сейчас подъедет с гостями.

— С какими гостями? И почему сюда — в зал? — удивился Сергей.

— Увидишь! — как-то странно хмыкнул в ответ Герман Степанович. — А в зал — потому что времени совсем нет что-то организовывать в другом месте. Вас же прервать тренировку может заставить только начавшееся землетрясение, проверено уже неоднократно, — уже добродушно закончил Долинин.

Минут через сорок, как раз когда Ефимов с Катериной и Татьяной спорили о музыкальной интерпретации похожих кусков их хореографии и Сергей показывал то одной, то другой разные варианты, их прервала Санечка:

— Похоже, это к тебе, — она подошла к мужу и показала глазами на край паркета у входа в зал.

Рядом с Долининым, с почти по-детски открытым ртом и о-о-чень широко распахнутыми глазами стояла Тимошенко. Немую сцену а ля "К нам едет ревизор", к счастью, очень недолгую, нарушил Герман Степанович:

— Сергей Михайлович! Оторвитесь от своих прекрасных дам на пару минут!

— Ради не менее прекрасной — с радостью, — улыбнулся Сергей, вызвав ехидное хмыканье Татьяны. Катерина и Александра дипломатично промолчали.

— Я, собственно, попросила Германа Степановича подсказать, где Вас можно найти и заехать поблагодарить, — немного смущаясь и явно ещё не отойдя от только что увиденного, сказала Юлия Владимировна. — Мы очень плодотворно пообщались в Стрельне и Питере и, кроме этого, у меня был недолгий разговор с Джеком Стейнбеком… Он выразил довольно странную заинтересованность в успешной реализации всех(!) Ваших инициатив. И, Вы знаете, — Тимошенко выразительно посмотрела на шепчущихся друг с другом Катерину с Татьяной, — я только сейчас поняла его слова о том, что Ваша уверенность в некоторых вопросах имеет под собой не только техническую подоплеку…

"Всё, это теперь не вытравить никакими способами… Да и черт с ними со всеми — пусть думают что хотят", — вздохнул про себя Сергей. Но, решив, что промолчать будет не совсем правильно, сказал:

— Юлия Владимировна, я не буду никого уверять, что никогда не буду использовать имеющиеся знакомства и связи, но пока, подчеркиваю, пока(!) при мне ни разу не были произнесены даже имена родственников моих учениц. Ни одного! Ни разу!.. Вы лучше посмотрите, как они танцуют. Не без гордости могу сказать, что, хотя у них сейчас есть и другие тренеры, начинал учить их всё-таки я.

Он отозвал в сторонку Марко и Дениса и попросил как можно ярче станцевать танго и венский вальс.

— Считайте, что танцуете в полуфинале Чемпионата Мира. И шанс попасть в финал — только в этих двух танцах. И он велик!

После того, как стихла музыка и обе пары остановились, Сергей, глядя на удивленную сверх всякой меры Тимошенко, поддавшись вдруг возникшей мысли, спросил:

— Не хотите попробовать? Если возникнет желание, могу Вас научить танцевать так же… Ну… почти так же. У них, — Ефимов кивнул на девушек, — все же базовая подготовка была весьма на уровне.

Юлия Владимировна смотрела на Ефимова и никак не могла понять — насколько большая доля шутки в его словах. А Сергей, словно угадав её мысли, сказал:

— Если Вы думаете, что я шучу, то напрасно. Научить можно кого угодно — чему угодно. При желании учиться! Вы наверняка не раз наблюдали учеников за рулем автомобиля, например. Все без исключения поначалу без конца глохнут, путают педали и доставляют массу прочих неприятностей своим инструкторам. Но в итоге — практически все начинают нормально водить. Вопрос — на каком уровне. Хочешь стать гонщиком — учись больше других и, если есть способности, — станешь. Хочешь стать чемпионом — тренируйся больше других и, опять же, — если есть способности, — станешь. У Вас способности есть, иначе Вы бы не стали успешным политиком. Пусть это способности "из другой оперы", как говорится, но каждый успешный человек, в любой области, — не может быть очень хорош в чем-то одном и абсолютно плох в чем-то другом. Если умный, волевой и целеустремленный человек не умеет танцевать, петь, писать картины или играть на скрипке, это просто означает, что его никто этому пока не учил… Плюс к этому, танцы — отличная замена фитнесу. Вы ведь наверняка как-то поддерживаете свою, не сочтите за лесть, отличную форму.

Сергей умолк, но, глядя на ироничные смешинки, пляшущие в глазах Тимошенко, добавил, улыбаясь:

— Если немного помечтать, то можно представить себе, как Вы, парочка президентов или премьер-министров, какие-нибудь английские или японские принцессы танцуете на каком-нибудь балу… ну или на конкурсе, а между вальсом и танго обсуждаете мировые проблемы…

— Неужели Вы думаете, что после таких перспектив я откажусь! — задорно рассмеялась Юлия Владимировна.

— Вот и отлично! Будем считать, что мы подписали протокол о намерениях.

— Я надеюсь, что этот "протокол" очень скоро превратится в полноценный договор о сотрудничестве и взаимопомощи, — не переставая улыбаться, сказала Тимошенко. — Но сейчас, к моему великому сожалению, мне пора…

* * *

Катерина, вернувшись домой, торопливо переоделась и, увидев, что в отцовском кабинете горит свет, постучалась.

— Заходи, заходи!

Она открыла дверь и остановилась, опершись на косяк.

— А ты знаешь, с кем рядом мы скоро, скорее всего, будем тренироваться?

— После моего "прокола" с Ницше я уже боюсь предполагать что-либо вообще.

— С Тимошенко. Юлией Владимировной!

— В каком смысле?

— В прямом. Она приезжала к Ефимову прямо в зал, мы с Денисом и Татьяна с Марко при этом тоже были, они никуда не уходили и говорили отнюдь не шепотом. Сначала речь шла о встречах в Питере, причем прозвучало имя какого-то Джека Стейнбека и, как мне показалось, Тимошенко довольно тепло благодарила Михалыча.

— Кого-кого?

— А, это Ефимов, который Сергей Михайлович, как-то со смехом рассказал, что его родная сестра иначе, чем Михалычем, не называет. Но себя Михал-л-ной называть запрещает… А потом он буквально за одну минуту практически уговорил её начать заниматься танцами.

— Ты какие-то сказки рассказываешь. Как можно за одну минуту уговорить кого-либо на что-либо? Тем более премьер-министра. Тем более Тимошенко.

— Ну, он же не о цене на газ договаривался, — усмехнулась дочь.

— Но-но! Что ты понимаешь?! Это даже не важно — о чем договариваться. Важно, что человек уровня премьер-министра обещает какому-то тренеру по танцам поменять ему в угоду свой график, расписанный на годы вперед… Подожди-подожди, что они говорили о Стейнбеке?

— Я даже не знаю, кто это. Вернее, знаю фамилию, — писателя, но он ведь умер давным-давно, а они говорили о живом человеке. Что-то о его заинтересованности в реализации инициатив Ефимова. Каких именно — сказано не было…

— Так, понятно… Извини, но мне понадобится кое-что выяснить о твоем Михалыче. Напомни мне дня через три об этом разговоре…

На третий день с утра у него на столе лежала довольно пухлая папка, содержащая в себе не только биографические, финансовые и карьерные данные, но и все статьи, обзоры и комментарии, где стояла подпись Ефимова, его интервью и подборка комментариев к его сообщениям в "Мы". Быстро проглядев все материалы, он снял трубку, набрал короткий номер и, дождавшись ответа, коротко бросил: "Антон, зайди, пожалуйста".

— Ты ведь знаком с Сергеем Михайловичем Ефимовым? — последовал быстрый вопрос, едва чиновник вошел и расположился за приставным столиком.

— Да, мы несколько раз встречались.

— Можешь коротко охарактеризовать?

— Конечно, — после секундного размышления ответил Антон, — но вначале я бы хотел сказать, что если бы не он, Крымского проекта просто не было бы.

— И… из чего это следует. Здесь, — он ткнул в папку, — этого нет.

— А там вообще нет никаких аналитических материалов. Не успели подготовить.

— Это не ответ.

— Прошу прощения. Это было моё личное мнение, которое я никогда не решусь высказать публично. Мне показалось, что такая характеристика будет уместнее. Можно ещё добавить переговоры с Тимошенко и Стейнбеком. И… ещё там нет ничего про Беслан. Потому что изложить это на бумаге не представляется возможным.

— Сколько можно говорить загадками!? Конкретнее можно?

После того, как Антон рассказал об их с Андреем Олеговичем позапрошлогодней беседе с Ефимовым и обо всем, что за этим последовало, в кабинете стало так тихо, что стало слышно тиканье часов на руках.

Наконец хозяин кабинета шумно выдохнул, перевернул пару листов в по-прежнему лежащей перед ним папке и сказал:

— И всё-таки придётся как-то перекладывать это на бумагу и отдавать на экспертизу… ну… понятно кому.

— Должно ли это означать, что Ефимов будет включен в соответствующие списки?

— Возможно. Но не сейчас. Пока у него не та весовая категория. Лучше скажи, что он за человек.

— Я бы назвал его человек-парадокс. Уж в слишком далеко отстоящих друг от друга вещах он видит что-то общее. Это означает, на мой взгляд, что был проведен очень глубокий анализ. Причем за очень короткое время и при минимуме исходных данных. Либо он — гений, способный предвидеть реальное развитие событий минимум на десять-пятнадцать лет. Но только в тех областях, которые ему интересны, либо могут затронуть его лично. Просить его анализировать развитие вооружений, например, — бессмысленно. Если бы людей можно было разделить без полутонов на пацифистов и милитаристов, я бы отнес его к первой категории.

— Вот как!? Вижу, что не только господин Ефимов способен к глубокому анализу. И каковы основания для такого вывода?

Пересказывая разговор с Сергеем на свадьбе Леонида и Натальи, Антон поймал себя на мысли, что помнит его слово в слово. "Вот ведь как в душу запало!" — удивился он сам себе. "А ведь тогда показалось слишком пафосным и не слишком уместным для человека из бизнес-среды…".

И снова повисла необычайно длинная для этого кабинета пауза, прерванная, естественно, хозяином:

— Я удивлен столь подробным рассказом. Раньше я не замечал за тобой подобной сентиментальности.

— Вы знаете, я тоже удивлен тем фактом, что помню дословно все, что тогда говорил Ефимов, — он слегка пожал плечами, будто бы извиняясь и, уже явно смутившись, пробормотал, — И не только тогда…

Через пару часов звонок застал Катерину перед самым началом тренировки в раздевалке, где, к счастью, никого не было, поэтому она взяла звонок.

— Да, пап.

— Дочь, я хочу встретиться с твоим Михалычем. Пригласи его к нам в следующее воскресенье.

— Ой, пап, давай после двадцатого августа!

— Почему так надолго надо откладывать?

— Потому что и мы с Денисом, и Татьяна с Марко, и Ефимовы — готовимся к очень важному и интересному турниру в Штуттгарте — к German Open, — который закончится девятнадцатого. Двадцатого возвращаемся.

— Так месяц же ещё почти.

— Ну да, ты его либо запряжешь по полной программе, либо озадачишь так, что ни о чем другом думать он будет не способен, либо запугаешь. Вся подготовка — коту под хвост пойдет.

— Ну, хоть ты-то из меня монстра не делай!

— Извини ради бога… ну, неужели он тебе нужен настолько срочно?

— Да не особо… просто запланировал уже… ну, хорошо, давай 27-го.

— Спасибо! Я передам.

— И…

— Я догадываюсь, что лишние уши будут не к месту.

* * *

В Штуттгарт они тоже прилетели все вместе — шестнадцатого. На следующий день Катерина с Денисом должны были танцевать латину на Grand Slam, восемнадцатого — Ефимовы, и в последний день — Grand Slam стандарт и у Татьяны с Марко, и у Катерины с Денисом.

Пока они всей своей небольшой толпой стояли на ресепшене в ожидании расселения, Сергея отозвал в сторонку Дорохов, который летел с ними одним рейсом и жил в том же отеле, в котором, впрочем, жило и большинство танцоров, и судьи, и "другие официальные лица". И в аэропорту, и в самолёте они практически не разговаривали, только тепло поздоровались и обменялись ничего не значащими протокольными фразами. Сейчас же, обведя взглядом огромный холл и, не увидев никого нежелательного, прямо спросил:

— На что рассчитывают Ваши м-м-м… подопечные?

— Не переживайте, Пал Палыч, они вполне адекватные люди и прекрасно понимают, что их уровень и опыт пока не позволяет претендовать на места, которые без определённого… скажем так, пиара, занять невозможно. Тем более на этом турнире.

— Я рад, что дело обстоит именно таким образом. У меня несколько дней назад был разговор с Плетневым. Как раз на эту тему. Он очень хвалил обе пары, особенно выделив скорость их прогресса, но тоже сказал, что пока далеко даже до полуфинала… Ну а Вы с Александрой, надеюсь, порадуете еще раз?

— Ну, если остальные претенденты на сеньорский финал не стали вдруг танцевать на уровне Соале или Бижокаса, то… поборемся, — улыбнулся Ефимов.

— Мне нравится такой настрой, — вернул улыбку Дорохов. — Ну, не буду, задерживать, я то уже ключи получил, пойду заселяться.

Пал Палыч подхватил свой багаж и направился в сторону лифтов. А Сергей стоял и с грустью думал о том, что "в прошлой жизни" прошло всего несколько лет с этого момента… и такие прекрасные, такие любимые бальные танцы захлестнул мутный поток клановых разборок, "политических" договорённостей, бесконечная погоня за более высокими местами, очками, рейтингом. Борьба за места в финалах и полуфиналах, беспардонное протаскивание своих пар судьями, стоящими в судейской линейке, безжалостное "опускание" пар-конкурентов. Конечно, далеко не все судьи, тренеры и танцоры дали вовлечь себя в эту вакханалию, но, к сожалению, ложка дегтя в бочке меда была не единственная…

Пока всего этого практически не было, пока судьи позволяли себе только осторожные комплименты в отношении своих пар, не опускаясь до откровенных сговоров и нашептывания гадостей про конкурентов…

"Нет, я точно не захочу ни в чем подобном участвовать. И ни Татьяну, ни, тем более, Катерину, нельзя дать туда затянуть. Конечно, может быть и обойдется, но риск слишком велик… Значит, ни о каких будущих чемпионских титулах не может быть и речи. И придется пойти на непростой и, скорее всего, опасный разговор… А чтобы этот разговор не стал слишком опасным, надо предлагать альтернативу… И что у нас остается? А остается у нас сущий пустяк — эту самую альтернативу придумать… Ну, что ж! Будем искать. С перламутровыми пуговицами…

А против той самой мути я всё-таки попробую хоть какую-нибудь плотину соорудить, благо возможности уже кое-какие имеются. Да и Дорохова я, похоже, хоть на шажок, но подальше от кривой дорожки оттащил", — только Сергей успел додумать эту, во всех отношениях, спорную мысль, как его окликнула Шура.

— Пошли уже! Все давно ушли. А мне жуть как хочется в душ и полежать кверху пузом минут пять-десять.

— Да где же ты пузо то найдешь, чтобы его кверху задрать?

— Ну, хоть ноги вытяну, — Санечка фыркнула, якобы обидевшись на не слишком интеллигентный комплимент, — И надо поесть не поздно, да спать пораньше лечь. Я обещала Катерине завтра с прической помочь. Они завтра начинают с самого утра.

Утром, когда они все вместе пришли в зал, где проходил турнир, народу собралось уже достаточно много. И по мере приближения времени начала первого тура зал всё больше напоминал одновременно и разворошенный муравейник, и растревоженный улей. Хоть Сергей с Шурой и пытались рассказывать Татьяне и Катерине об особенностях этого турнира — пожалуй, самого многочисленного после Блэкпула, и предупреждали о царящей здесь атмосфере, девушек, как говорится, накрыло с головой. Денис и Марко, уже бывавшие здесь с предыдущими партнершами, оставались относительно спокойны.

Почти триста пар-участниц, тренеры, несколько тысяч зрителей — все они генерили вокруг себя такое количество самых разнообразных чувств и эмоций, что не оставили бы равнодушным даже слепоглухонемого с заложенным носом и в варежках. А если бы в этом мире существовали фэнтэзийные эмпаты, то они точно имели все шансы мгновенно загнуться от эмоциональной передозировки. Всё: от легкого волнения до липкого страха, от эйфории до почти полного (хотя и крайне редкого) безразличия, от обожания до раздражения, от абсолютной неуверенности до почти безграничной самоуверенности, от чистейшего восторга до черной зависти — всё это переливалось, клубилось, кипело и искрило, не находя выхода за стены зала.

Отправив Татьяну с Марко на трибуны, Ефимовы утащили Катерину с Денисом в относительно спокойный уголок.

— Не буду призывать к абсолютному спокойствию, но перед каждым выходом на паркет постарайтесь вспомнить… Женю Лукашина, — с улыбкой сказал Сергей.

Денис, погладив себя по груди, продолжил:

— Спокойно, Ипполит, спокойно…

Катерина, бросив благодарный взгляд на партнера, наконец-то улыбнулась и заметно расслабилась.

— И ни пуха! — добавила Шура.

— К черту! — абсолютно синхронно ответила молодежь.

— О! хороший знак — дружно сказали, — Сергей поднял большой палец. — Ну, всё, вперед!

Это действительно оказалось хорошим знаком — ребята дошли до пятого тура, хотя было видно, что Катерина вымоталась почти до предела. В перерыве перед одной восьмой финала, которая как раз и была пятым туром, к ним подошел Никовский, поздравил с попаданием в топ-48, похвалил за хороший танец, за музыкальность и приличную физическую форму.

— Правильно ли я понял, что о четверти можно даже не мечтать? — спросил Денис у Сергея, когда Виктор Анатольевич пошел искать другие свои пары, а женщины обсуждали что-то на тему платьев и причесок.

— Мечтать надо всегда. Но оставаться реалистом. Я разбираюсь в латине неизмеримо хуже, чем в стандарте, но ты же сам видишь и состав, и уровень восьмухи. И не забывай, среди этих сорока восьми пар — десяточников — как вы, практически не осталось. Так что я абсолютно согласен с Никовским — результат — уже(!) — больше, чем отличный… К тому же у меня и для вас, и для Марко с Татьяной есть одно предложение… но о нем — после турнира.

В четверть-финал Денис с Катериной, конечно, не попали. Денис воспринял это совершенно спокойно, а Катерина, казалось, даже с некоторым облегчением. Видно было, что наложение физической и, особенно, сильнейшей эмоциональной нагрузки не прошло даром.

— После шестого тура, если бы его пришлось танцевать, меня нужно было бы отсюда выносить, — честно призналась она.

Санечка после такого пассажа всплеснула руками и категорично заявила:

— Значит, завтра — отсыпаться и отъедаться. Вам тоже не помешает, — повернулась она к Татьяне с Марко. — А мы и сами справимся.

— Ну, нет! На финал мы точно придем! — дружно стали возражать все четверо.

— Завтра всё решите, — успокоил всех Сергей и, подхватив Санечку под руку, помахал остальным. — Всё, мы — спать.

На следующий день Ефимовы выиграли. Но выиграли с таким минимальным перевесом, что, по-хорошему, нужно было бы вручать или две золотые, или две серебряные медали. Сергей так и не смог полностью отрешиться от обдумывания той идеи, которая пришла ему в голову вчера, и о которой он намекал Денису. Он думал о ней каждую секунду, выискивая недостатки и пытаясь найти способы их устранения. Это отвлекало и, как оказалось, довольно сильно. Полуфинал и финал вытащила на себе Санечка, обаяв зрителей и, скорее всего, кого-нибудь из судей, таким искренним погружением в танец, что это не могло не сказаться на конечном результате. После награждения, счастливо и чуть-чуть устало улыбаясь, она прошептала мужу на ухо: "Больше не переживай так за ребят. Всё будет хорошо!". И он, удивившись и, одновременно, восхитившись такой проницательности, не придумал ничего лучшего, чем просто обнять её и прошептать в ответ: "Спасибо!"

Назавтра всё повторилось по позавчерашнему сценарию. Обе пары остановились перед четвертьфиналом, поделив ещё с тремя парами места с 35-го по 40-е. Стоя перед информационным стендом, в десятый раз перечитывая результаты и горестно вздыхая, они даже не заметили подошедших Ефимовых.

— А чего такие грустные? Между прочим, вы поделили места с будущими чемпионами мира, — Сергей кивнул на совсем ещё молоденьких Диму Жаркова и Олю Куликову, только что отошедших от стенда с такими же грустными лицами.

— Откуда Вы знаете? — Татьяна успела первой задать вопрос, отражавшийся во всех четырех парах глаз, донельзя распахнутых от удивления.

— Не знаю. Но обоснованно(!), — Сергей выделил последнее слово, — предполагаю. Конечно, не следующий чемпионат, и даже не через два года, но… они обязательно станут Чемпионами. И… вы не сможете у них выиграть. Если только они расслабятся или ошибутся в какой-то момент.

Видя, что молодежь готова не на шутку обидеться, поспешил добавить:

— Вы просто не будете с ними соревноваться. Почти. — И, предупреждая град вопросов, покачал головой, — давайте вы всё спросите завтра за завтраком. А пока переодевайтесь и пойдем смотреть полуху и финал, как раз успеем.

Сидя на трибунах и глядя на чудесные пары, творящие для завороженных зрителей настоящее волшебство, то Катерина, то Татьяна в коротких перерывах между танцами наперебой возбужденно шептали, не отводя глаз от паркета:

— Черт побери! У них что, кости из бамбука, вместо крови — гелий, а все остальное — из каучука??

— А музыка?! Они ведь не танцуют под эту музыку, они живут в ней! Если закрыть глаза, то слышишь привычный ритм, а если смотришь на них, кажется, что время для них течет как свежий мед из ложки.

— Простые смертные не могут двигаться так легко! И быть такими пластичными!

— Можете подойти и потрогать каждого, — тихонько рассмеялась Шура, слегка поколебав магический ореол, окутавший весь зал.

— Три-четыре часа в зале ежедневно сверх вашего графика — и золотой ключик у вас в кармане, — не преминул съехидничать и Сергей.

Когда всё закончилось, накопившаяся усталость тут же взяла своё и вся компания, буквально засыпая на ходу, расползлась по номерам, отложив все обсуждения на завтра.

* * *

Утром Ефимов поднял всех пораньше, чтобы иметь лишних час-полтора для серьезного, как он надеялся, разговора.

Когда народ наконец наелся и уже нехотя потягивал кофе или чай, Сергей наконец предложил:

— Ну, спрашивайте.

— Нет, вопросов будет слишком много, давайте Вы сначала озвучите свои соображения. Не на пустом же месте Вы нас всех вчера заинтриговали, — возразила Катерина. Остальные только покивали, соглашаясь.

— Хорошо…все вы три дня назад и вчера видели уровень полух и, тем более, финалов. Для того, чтобы встать на один уровень с ними придется затратить не огромные, а титанические усилия. Я уверен, что вам это по силам. НО! После того, как вы к этому уровню приблизитесь, вас неизбежно начнут втягивать в некую подковерную борьбу, без которой не обходится нигде и ничего. Уточнять не буду, не дети, всё сами прекрасно понимаете…

Так вот, мне очень не хотелось бы, чтобы кто-то из вас оказался втянут в какие бы то ни было игрища. С другой стороны, я прекрасно вижу и ваше трудолюбие, и ваши амбиции. Поэтому… я предлагаю альтернативу… "Мы будем строить корабли. Большие серые корабли!"…

— К-какие корабли?? — Марко не на шутку встревожился.

— Не переживай. Это из "Красотки" с Гиром и Робертс, — Татьяна снова первой сообразила, что итальянец наверняка не смотрел фильм в русском переводе.

Сергей покивал, улыбнулся и продолжил:

— Мы будем делать шоу. Очень крутые. Очень профессиональные. Очень смешные. Очень политизированные. С ними вы станете, я по крайней мере на это надеюсь, неоднократными чемпионами мира по секвею. Плюс к этому мы будем делать профессиональные видеоролики к ним. Сейчас вовсю раскручивается видеохостинг YouTube, который со временем будет приносить колоссальные дивиденды не только его владельцам, но и авторам и исполнителям популярных клипов. Надо просто стать первыми и… лучшими. Плюс рекламные контракты. Вон, Татьяна уже наверняка сталкивалась с этим делом в рамках своего приложения в "Мы", потом поделится информацией… Ну вот, теперь можете спрашивать.

Вопросы после полуминутной паузы посыпались как горох из разорванного мешка: "Какие такие чемпионаты?", "Почему, в том, что предлагается, не будет подковерной борьбы и "игрищ"?", "Кто всё это будет финансировать?", "Кто будет ставить хореографию, выбирать музыку?", "Почему шоу смешные и политизированные?", "Что будет с обычными тренировками и турнирами?"…

Когда народ иссяк, Ефимов налил себе ещё кофе, мелкими глотками отпил половину и сказал:

— Пока отвечу на три вопроса. Первое. Чемпионаты по секвэю, шоу, фристайлу, называйте как хотите — дело самого ближайшего будущего. Уже пишутся правила и регламент. Плюс к этому — я надеюсь, что у меня получится немного ускорить этот процесс. И нам, в смысле — вам, — нужно стать законодателями мод. Если получится, а я уверен, что получится, — недосягаемыми. Второе. Подковерная борьба и игрища будут, но в гораздо меньшем объёме, с которым мы совместными усилиями, я надеюсь, справимся. Да и конкуренция в этом виде пока очень слабая. Далеко не все участники чемпионатов по секвею показывают что-то достойное. Именно с точки зрения шоу. И, наконец, третье. Финансировать поначалу буду я. Потом желающих будет палкой не отогнать. Вот увидите… Остальные вопросы я предлагаю обсудить через неделю. Появятся новые, на часть вы сами ответы найдете.

— Ой, только давайте не 27-го. Я прошу на этот день ничего не планировать, — вскинулась Катерина.

"Если это то, о чем я подозреваю, всю неделю голова у меня будет занята совершенно другим", — хмыкнул про себя Сергей.

 

Глава 17

Всю неделю Сергей думал не столько о том, что и как говорить, а как подводить будущий разговор к тому, что сказать нужно было во что бы то ни стало. Он был готов к тому, что эта беседа может оказаться или очень жесткой, или очень неоднозначной. Но, как говорят военные, что все планы любой операции живут до первого выстрела, так и план беседы, сложившийся в голове Ефимова, улетел куда-то в тартарары после первой же фразы.

Один из самых неоднозначных и один из самых влиятельных людей начала века, совершенно точно не собирался подстраиваться под какие-то там планы человека, с которым виделся лично впервые.

Как только они расположились в удобных креслах вокруг чайного столика, на котором, кроме стаканов с водой, пары чашек, чайника и кофейника, больше ничего не было, последовал вопрос, к которому Сергей был готов, но никак не ожидал, что именно с него начнется разговор.

— Сергей Михайлович, скажите, перед написанием Ваших статей про катастрофу 9/11 и аналитических записок по поводу Крыма у Вас тоже были некие… м-м… "сны", как перед Бесланом?

Поколебавшись всего примерно секунду, он выбрал один из двух заготовленных вариантов ответа:

— Нет. Я практически наверняка знал и почти со стопроцентной вероятностью предполагаю некоторые(!) события, которые коснутся либо меня лично, либо моих близких или друзей в ближайшие десять-пятнадцать лет. Случай с Бесланом не укладывается в эти знания, но разумного объяснения у меня пока нет.

— Пока?

— Да. Но, возможно, с кем-то из людей, задействованных в тех событиях, мне придется еще плотно общаться.

— Вы сказали: "о некоторых событиях". Что это означает?

— Это означает, что я делал, и буду делать, всё от меня зависящее, чтобы эти события развивались по более благоприятному для меня сценарию.

— Для Вас лично? И, всё-таки, почему "некоторых"?

— Да, лично. Лично для меня, моей семьи, моих друзей. И, я очень надеюсь, что мое личное благополучие будет тесно связано с благополучием страны, как бы пафосно это ни звучало. А "некоторых" — потому что существовала, существует, и всегда будет существовать иерархия приоритетов, нарушать которую лично у меня нет ни малейшего желания. И Вам, конечно же, это знакомо лучше, чем мне.

— То есть Вы отождествляете себя с государством?

— И "да" и "нет". "Да" — в том смысле, что то, что хорошо для меня, как гражданина и обычного обывателя — то должно быть хорошо и для государства. В обратную сторону работает крайне редко. Особенно у нас.

— Поясните!

— Ну, например. На Вас же наверняка периодически наседают газовики, нефтяники, металлурги с просьбами как-то повлиять на то, чтобы понизить курс рубля, аргументируя тем, что в этом случае они заплатят больше налогов, бюджет будет лучше наполняться… и всё в таком же духе. То есть предлагается нечто хорошее для государства.

— Ну, да. Бывает такое.

— Бюджет действительно в этом случае пополнится. И вроде бы для государства это хорошо. Но почему-то при этом забывается, что на любом рынке — хоть колхозном, хоть финансовом, хоть нефтяном, — работают люди. А значит, — любой рынок — это не только экономика, но и, в не меньшей степени, психология. Следовательно, любая нестабильность будет порождать страхи, которые будут приводить к тому, что из страны будет выводиться денег гораздо больше, чем поступления в бюджет от ослабления курса рубля. И эти деньги будут работать совсем на другого дядю. Дядю Сэма, например. Да и инфляцию такие колебания только разгоняют. То есть, — для обывателя — ничего хорошего.

— …Интересная позиция… И у Вас, конечно, есть рецепт, как всё сделать так, чтобы было хорошо всем, — сарказм был настолько явным, что Сергею с огромным трудом удалось скрыть горькое сожаление от того, что не удалось с первого раза донести простую, как ему казалось, мысль о том, что если не поменять принцип "люди для государства" на "государство для людей", то "пахать как раб на галерах" — на таком посту — совершенно лишнее.

— Нет, конечно! — Ефимов всё-таки позволил себе слегка усмехнуться, — Я не бог и не ортодоксальный коммунист.

— А как бы Вы себя охарактеризовали?

— Я сторонник сохранения баланса, равновесия. Везде, где это возможно и… достижимо. Как в спортивных бальных танцах, в которых я тоже чуть-чуть разбираюсь.

— Да, я в курсе, что у Вас вокруг них целая философия выстроена, — на лице собеседника наконец-то появилась доброжелательная улыбка.

— Это, скорее, не философия, а желание привнести в свое окружение чуть больше гармонии. Ведь танец и музыка это и есть проявление гармонии.

— И как сюда вписываются Ваши взаимоотношения с Юлией Владимировной?

— А нет пока никаких взаимоотношений, — Сергей слегка пожал плечами, — но если у неё не пропадет спонтанно возникшее желание взять у меня несколько уроков, я буду только рад.

— Я надеюсь, что при этом не возникнет ситуация, когда некие события могут развиваться по неблагоприятному сценарию?

Прозвучавшие слова можно было бы воспринять как предостережение, и Ефимов решил, что пора, как говорится, "задействовать тяжелую артиллерию".

— Я тоже на это надеюсь. Я считаю, что ситуация вокруг Крыма может стать узловой точкой, вокруг которой переплетутся интересы в буквальном смысле всего мира, и от того, как будет разыграна эта сложнейшая партия, будет зависеть многое. Очень многое!

— Означает ли это, что та ситуация, которая описана в Ваших записках, наиболее вероятна?

— Уже нет. И Питерский саммит это хорошо показал. Но в случае, если мы позволим себе какие-либо насильственные действия, пусть и облеченные в некие легитимные (как нам(!) будет казаться) формы, то да, будет реализован самый пессимистичный сценарий.

— Ну, даст бог, этого не потребуется.

— Даст бог!? — Сергей чуть подался вперёд и, поддавшись вдруг возникшему непреодолимому желанию, начал читать:

Глядя, как ему показалось, бесконечно долго, на закаменевшее лицо, Сергей наконец смахнул испарину и очень тихо добавил:

— Вам будет очень тяжело, но… постарайтесь выдержать!

С некоторым удивлением наблюдая отсутствие какой бы то ни было реакции, он, выждав несколько секунд, добавил:

— Евтушенко написал это в 90-м году! Вот кто истинный пророк! Впрочем, как и почти все великие поэты.

Наконец собеседник нарушил молчание:

— В 90-м? А разве это написано не как результат размышлений и переживаний о событиях предшествующих лет?

— Возможно и такое, — сейчас Сергей в который раз почувствовал, как тяжело убедить облеченного властью человека не только слушать, но и слышать то, что выбивается за рамки его сложившегося миропонимания. — Но, как мне кажется, любое произведение большого Мастера — это всегда обращение и в прошлое, и в настоящее, и в будущее. Причем обращение в будущее — гораздо важнее. Разве каждый человек не хочет, чтобы его дети жили лучше, чем он сам?

— И чтобы при этом не было стыдно?

Горькая, и при этом какая-то снисходительная усмешка на мгновение сменила бесстрастное выражение, и Ефимов с облегчением воскликнул про себя: "Й-е-с-с! Есть контакт!"

— Да! — изо всех сил стараясь не улыбнуться, ответил он. — Но при этом опять приходится обращать внимание на иерархию приоритетов.

— И Вы её, конечно, уже выстроили, — это прозвучало как утверждение, без даже намека на вопрос и с едва заметной ноткой сарказма.

— Конечно! По мне — так на первом месте должно стоять стремление изо всех сил избегать конфликтов: личностных, семейных, корпоративных, межгосударственных. А уж тем более военных. И, само собой разумеется, не давать для них поводов. Ведь что бы мы не заявили… ну-у… я имею ввиду прежде всего именно Вас, всё это будет истолковано именно так, как будет удобно Вашим оппонентам. Тогда какой смысл дразнить гусей?

— Вы именно поэтому у себя в соцсети публикуете "Время мертворожденных"?

— "Эпоху".

— Что — "эпоху"?

— Книга называется "Эпоха мертворожденных". Впрочем, это не важно, извините, пожалуйста… Вы её читали? — Сергею даже не пришлось играть удивление.

— Она упоминалась в одной из докладных записок.

— Приятно слышать, что публикации в нашей сети уже удостаиваются такого внимания.

— Кстати, о вашей сети. Как Вы оцениваете перспективы её развития?

После того, как Ефимов рассказал о своих несостоявшихся пари со Стейнбеком, его визави снова надолго замолчал, а потом с улыбкой спросил:

— И насколько Вы при этом были искренни?

— Меньше, чем мог бы.

— В каком смысле?

— Уже совсем скоро появятся устройства, которые буквально взорвут мир информационных технологий. Несколько миллиардов человек будут иметь возможность в любую(!) секунду получить или передать любую(!) информацию — от фотографии своей любимой кошечки до собственного репортажа с места любого(!) события. Или как-то прокомментировать эту информацию. Или посмотреть или послушать любые(!) новости. Контролировать эти процессы будет крайне сложно. И мы, в смысле — "Мы", скорее всего, будем проигрывать и американцам, и китайцам, и европейцам. Но, тем не менее, будем стараться проигрывать не с разгромным счётом… Последнее я, естественно, не озвучивал. Во всём остальном — на сто процентов.

— И… насколько скоро появится то, о чем Вы говорите?

— Точную дату я, конечно же, не знаю, но, уверен — не позднее первой половины следующего года.

— Возможна ли ситуация, когда "Мы"… и мы, — последовала еще одна улыбка, — не будем проигрывать?

— Только в том случае, если русский язык станет таким же распространенным, как английский или китайский, — вернул улыбку Сергей. — Но для русскоговорящей аудитории достойных конкурентов у нас, я думаю, не будет.

— Вы ответили только на часть вопроса.

— Ну, если говорить "мы" с маленькой буквы, но(!) только с орфографической точки зрения, — Ефимов виновато развел руками, — то надо опять возвращаться к "Крымскому проекту". Если получится показать, что совместными усилиями, — нашими, украинскими, европейскими, китайскими, израильскими, американскими, ООНовскими, — можно создать нечто, опережающее в развитии своё окружение, то, — я в этом абсолютно убежден, — Россия, как инициатор такого масштабного проекта, заработает столько — и денег, и "очков" в глазах своих союзников и потенциальных партнёров, что "молочные реки в кисельных берегах" станут самой что ни на есть реальностью.

— Не хватает только Емели со щукой и лампы Алладина.

— И без них как-нибудь обойдемся, — не поддержал шутку Сергей.

После этого разговор еще примерно час крутился вокруг конкретных проектов, возможного участия в них России в общем, Ефимова с партнерами — в частности, личных интересов Тимошенко, назывались ещё кое-какие имена, от одних Сергей кривился, другие с энтузиазмом поддерживал. Когда они, наконец, закончили и стали прощаться, Ефимов чувствовал себя так, будто станцевал без всякого перерыва и четверть, и полуху, и финал. С полупудовыми утяжелителями на руках и ногах!

* * *

"Что ж, прогноз насчет неоднозначности закончившегося разговора оправдался полностью. Хорошо хоть без жесткости удалось обойтись" — никакого другого вывода Михалыч по дороге домой так и не смог сформулировать, как ни старался. "Ну, и то хлеб! Главное теперь — не лезть ни с какими прямыми предложениями в ближайшее время. Будем смотреть, слушать, анализировать. А пока займемся шоу".

За прошедшую неделю Ефимов смог "родить" два варианта — по одному для Катерины с Денисом и для Татьяны с Марко. Через два дня у них были запланированы посиделки для продолжения начатого в Штуттгарте разговора. Предстояло определиться с составом команды, со сроками и, если получится, накидать новые идеи.

Собраться Сергей предложил у них дома, поскольку предполагал, что может понадобиться их довольно обширная домашняя видеотека, собранная некоторое время назад в основном для детей. Татьяна с Марко притащили огромный торт, который Катерина сначала предложила им забрать обратно и портить фигуры в одиночестве, но после дружных и бурных возражений, что уж её то фигуру одним кусочком точно не испортишь, с чуть наигранным сожалением всё же согласилась попробовать. Отдав должное торту и чудесному зеленому чаю, большим любителем и ценителем которого была Санечка, наконец-то приступили к делу.

— А почему Вы говорили о политизированных шоу, — задал первый вопрос Денис, с некоторым опасением покосившись на свою партнершу.

"Неужели кто-то тебя "проинформировал", так сказать" — подумал Ефимов, но тут же решил, что сейчас заморачиваться этим не имеет смысла.

— Да, и не вызовет ли это м-м… неудовольствия некоторых… — Марко пощелкал пальцами, подбирая нужные слова, — влиятельных лиц?

— О-о, не стоит беспокоится! Мы будем, выражаясь высоким штилем, бороться за мир во всём мире, — ответил Сергей, стараясь, чтобы его ухмылка не выглядела насмешливой или, тем более, коварной.

— Не самое прибыльное дело, — грустно улыбнулась Татьяна.

— В качестве возражения могу напомнить, что сингл "We Are the World" стал первым в истории мультиплатиновым диском.

— Но ведь это был чисто благотворительный проект, — возразила Шура.

— Верно. Но не стоит забывать о такой стороне популярности, как рекламные контракты. А мы, имея такой инструмент, как наша сеть, вполне можем совмещать, казалось бы, несовместимое.

— О, это действительно так, — у Татьяны заблестели глаза. — Даже наше чисто танцевальное приложение уже окупило затраты на его разработку за счет рекламы.

— Уж не хочешь ли ты затмить Майкла Джексона, — поинтересовалась Санечка, вызвав у всех без исключения такие же ироничные усмешки, как у неё самой.

— Да куда мне. "Я старый, больной человек, меня девушки не любят", — Михалыч изобразил Паниковского так похоже, что даже Марко, который, скорее всего, и не смотрел "Золотого телёнка" с неподражаемым Зиновием Гердтом, не удержался от хохота.

— А вот молодежь должна не только хотеть этого, но и верить, что это — возможно! — закончил Сергей, когда все боле-менее угомонились.

— А я теперь понимаю, почему шоу должно быть смешным, — сказала Катерина, всё ещё продолжая улыбаться. — за смехом можно спрятать всё, что угодно.

— В точку! — Ефимов обрадовался, что эти слова были произнесены именно ею. — И помогут нам в этом старые, добрые, советские мультфильмы.

— Советские?!? — в возгласе Марко смешались безграничное удивление с некоторой толикой страха.

— А какие советские мультики ты видел? — ехидно спросила Татьяна.

— Э-э… да никакие. Но… советские, — не сдавался итальянец.

Сергей встал, вышел в комнату Костика и вернулся, держа в руках пару дисков.

— Вот. У меня для начала есть идеи для двух шоу. По мотивам мультфильмов "Шпионские страсти" и "Сладкая сказка", точнее, один важный момент из него. Хотя, вернее будет сказать не "по мотивам", а просто они натолкнули меня на определенные мысли.

Как оказалось, именно эти мультики не смотрел никто, за исключением Ефимовых. Предложение их прямо сейчас и посмотреть было встречено вполне благосклонно. Как ни странно, но Марко они понравились ничуть не меньше, чем остальным. Когда просмотр закончился, все выжидательно уставились на Михалыча. Тот не стал дожидаться вопросов и начал рассказывать:

— Первое шоу можно так и назвать — "Шпионские страсти". Обрисую сюжет. В разных углах затемнённого зала выплывают два силуэта подводных лодок с разными флагами, напоминающими, только(!) напоминающими, американский и российский. Из-за них появляются, двигаясь так же карикатурно, как и персонажи мультфильма, два человека с камерами. Одетые тоже в какие-нибудь темные карикатурные хламиды с капюшонами. Они потихоньку пятятся навстречу друг другу под звуки щелкающих фотоаппаратов, а когда подходят почти вплотную, осторожненько кладут камеры, поворачиваются… и сначала пугаются друг друга, а потом начинают… сражаться…

— Под пасадобль! — с горящими глазами воскликнула Катерина.

— Отличная мысль, — одобрил Сергей, который и сам предполагал то же самое. — А в процессе "драки" срывают с себя или друг с друга те самые хламиды, и с удивлением, которое тоже надо будет показать как-то смешно или карикатурно, видят, что противник на самом деле хорош собой и совсем не страшен. Начинается что-нибудь веселое а-ля карнавал с самбой или джайвом, а в конце начинают танцевать, например, под "Вечную любовь" Азнавура…

— Румбу! — мгновенно подхватил Денис.

Тут уже согласно закивали все, включая Татьяну с Марко, сообразившие что второй вариант будет для них.

— Ну а в самом финале наши герои подходят к своим камерам и… выбрасывают их под звук чего-то, с шумом булькнувшего в воду… "Остаётся", — Ефимов, улыбаясь, показал пальцами кавычки, — подобрать музыку, причем, если получится, то совместить что-то очень узнаваемое и популярное западное с балалайкой (ну, как в мультфильме, только там классика и балалайка), и…

— Нет! — Татьяна даже слегка подпрыгивала от нетерпения, — давайте сначала вторую идею!

— Как скажете, — успокоил Сергей и, немного помолчав, начал рассказывать.

— Мысли насчет "Сладкой сказки" у меня такие. Условное название — "Кто главный". Это шоу, соответственно, — стандартистское. Помните, как дракончик говорит: "Вы знаете, как я привык. Мне, мне, мне и мне…" Вот именно этот малюсенький эпизодик и будет началом. Сразу после него на паркет выходят и партнер, и партнерша. Причем одеты они должны быть практически одинаково. Во что-то среднее между смокингом и военной формой. С одинаковыми прическами. Ну, это — если получится… Разница только в погончиках или каких-нибудь аксессуарах. Которые… тоже должны имитировать флаги — штатовский у одного, а российский или, еще лучше, — Евросоюза — у другого. Они встают друг напротив друга, но… каждый претендует на роль партнера, то есть — ведущего. Смотрят друг на друга, потом "американец" подходит к "европейцу" и грубо исправляет ему стойку — как у партнерши. Та, естественно, бурно возмущается, они недолго пикируются, потом "плюют" друг на друга и-и-и начинают танцевать по одному. И здесь тоже нужна карикатура — они должны танцевать до хохота коряво и криво, спотыкаться, чуть не падать. Немного помучившись, они останавливаются, смотрят друг на друга, горестно вздыхают и, естественно, начинают танцевать в паре. Уже совершенно нормально. Сначала — какое-нибудь резкое, агрессивное танго, потом — что-то из квикстепа, а закончить — вальсом или фокстротом. Но лучше — венским вальсом. И всё это — иногда меняясь ролями! А закончить тоже кадром из мультика со словами "Это — вам!" Ну, или чем-то похожим по смыслу.

Когда Сергей закончил, все, кроме Татьяны, сидели с горящими глазами и довольными улыбками.

— Не слишком ли прямолинейно? — спросила она, слегка нахмурившись.

— А по-другому нельзя! — Михалыч покачал головой. — За несколько минут невозможно рассказать и показать ничего сложного. Нет! Не так! — остановил он сам себя. — Правильнее будет сказать — можно, но долго объяснять — некогда. Надо с первой же секунды бить не в бровь, а в глаз. Это не двухчасовой фильм, и не спектакль… У нас в распоряжении всего лишь примерно четыре минуты. А вот чтобы шоу было, как говорится, на все сто, предстоит ударно потрудиться. Нужен профессиональный сценограф, режиссер, звукооператор, видео-оператор. Во всей хореографии не должно быть ни одного лишнего движения, ни одного лишнего жеста, нужно будет придумывать для каждого шоу какие-нибудь забавные фишки, мимику, отточить эмоции… Причем предстоит сделать два варианта: для экрана и для зала. В варианте для экрана нужны будут либо какие-то предварительные комментарии, либо дополнительные кадры, объясняющие незнакомым с бальными танцами смысл. Так что, если с первыми двумя за полгода управимся — будем большими молодцами. Естественно, я имею ввиду оба шоу… И ещё, помимо всего сказанного, я жду от вас новые идеи для следующих номеров.

Пока Сергей говорил, Татьянина озабоченность исчезла почти без следа, и она уже имела вид скорее удивленный, чем обеспокоенный. Впрочем, как и все остальные. Видимо, от перспектив такого большого объёма предстоящей работы.

— И как мы всё это будем совмещать с обычными тренировками и турнирами, — спросил Денис. Марко и Катерина согласно закивали головами.

— У нас. Всё! Получится! — Ефимов постарался вложить в эти несколько слов всю свою убеждённость и всю решимость, на какую был способен. — Мы не можем себе позволить идти традиционными путями. Нам нужен результат. Причем результат быстрый. Я уверен, он превзойдет все ваши ожидания. Будет трудно, согласен. Но кто сказал, что быть первым — легко?

— А почему нужен именно быстрый результат? И насколько быстрый? — спросила Катерина, и по её немного напряженному виду было понятно, что "за кадром" осталась какая-то одной ей понятная дата, говорить о которой она явно считает преждевременным делом. Для всех остальных её напряжение осталось незамеченным.

— Потому что максимум в начале следующего года на рынке появится новинка от Apple, которая, не побоюсь показаться излишне пафосным, — перевернет мир.

Сергей имел ввиду скорое появление айфонов, точных дат выхода на рынок которых он не "помнил", но Родион совсем недавно поделился с ним слухами, которые назвал очень(!) обоснованными. При этом он краем глаза постоянно следил за Катериной, которая после его слов выдохнула с явным облегчением.

— Поэтому! Если мы сможем подготовить варианты "для зала" к Кубку Русского Клуба, который, как известно, будет 10–11 февраля, — будет просто замечательно. А еще через пару месяцев должны быть готовы варианты "для экрана". Так что у нас как раз на подготовку примерно полгода.

Называя даты, Ефимов теперь уже очень внимательно наблюдал за реакцией Катерины. На этот раз на её лице не отобразилось ничего вообще, но побелевшие костяшки сцепленных рук заставили напрячься уже его самого. "Черт побери! Ну, конечно! Мюнхенская конференция по безопасности. Подготовка, наверняка, уже идет. И, значит, с нашей стороны готовится что-то важное. Естественно, она ничего конкретного не знает, но тогда почему напрягается? Боится, что с такими номерами можем чему-то как-то помешать?… И ведь не спросишь! Но отказываться от этих идей никак нельзя. Надо как-то успокаивать. Осталось понять — как?!" — пока эти мысли метались в голове, Сергей пропустил начавшееся было обсуждение деталей молодежью, прерванное Александрой.

— Давайте ненадолго прервемся, еще чайку попьем! — сказала она, внимательно, и слегла насмешливо, глядя на мужа. — А то у некоторых явно в голове мыслей больше, чем слов, способных их выразить.

Тем не менее за чаем Шура сама же и нарушила свое предложение о перерыве в обсуждениях:

— Твоя идея о том, что вместе хорошо, а порознь — плохо, — замечательна, — начала она. — Да и из "Шпионских страстей" тоже конфетка должна получиться. Особенно, если Никовский с Плетневым хореографию отшлифуют. И не обидим никого — из наших героев нельзя никого назвать ни "хорошим", ни "плохим". Так что для старта такого проекта — "то, что доктор прописал", как говорится. Но! Оба шоу — это, как бы, — обращение к внешней политике. Ты же хотел ещё идеи? Так вот — нужно ещё что-то универсальное, но тоже острое и смешное. Мысль использования старых мультфильмов мне так понравилась, что у меня тоже появилась пара идей. Первая — "Золотая антилопа". В качестве саундтрека — песенка из фильма "Кабаре", и из ABBA — "Money, Money, Money". Только это пока голая идея, без сценария, как у тебя, — Санечка повернулась к мужу, развела руками и замолчала…

— А вторая идея? — хор из пяти нетерпеливых голосов прозвучал так слаженно, будто они долго и упорно репетировали.

— А вторая — "Теремок". — И снова молчание.

— Ну поясни уже наконец, — не выдержал Сергей, прерывая затянувшуюся паузу.

— Да что ж непонятного то? "Понаехали тут"! Вот он не выдержал и развалился…

Марко ржал громче всех. Как он потом объяснил — эта сказка была у него первой книжкой, которую он прочитал по-русски. Почему именно эта, и как она к нему попала, узнать так и не удалось. Просто сразу после своего объяснения он заявил, что с такой интерпретацией её надо издать на всех европейских языках, и новые приступы хохота довели собравшихся практически до изнеможения.

— Супер! — сказала Татьяна, когда все вернулись во вменяемое состояние, — только я не представляю себе, как можно всё это обыграть одной парой.

— А почему, собственно, одной? — возразила Шура, — Сереж, разве нельзя сделать шоу для нескольких пар? Я тоже хочу поучаствовать. Очень-очень!

— Шоу, конечно, можно. Только, боюсь, в качестве номера для соревнований оно не подойдет.

— Да и бог с ними, с соревнованиями! — воскликнула Катерина, — у нас и с первыми двумя впереди куча работы. А после них — обязательно сделаем "Теремок". А пока будем искать ещё одну идею для второй пары и придумывать сценарий для "Золотой антилопы".

 

Глава 18

За ужином Катерина вяло ковырялась в тарелке, периодически мечтательно и немного грустно вздыхая. Проигнорировав пару первых вздохов, первой не выдержала мама:

— Ты что, безответно влюбилась, что ли?

— А? — словно очнулась дочь. — А, нет, это я слегка завидую.

— И кому, если не секрет? — подключился отец.

— Ефимовым. Мы нечасто общаемся все вместе, но я каждый раз поражаюсь тому, насколько они хорошо понимают друг друга. И дополняют. Вот сегодня, например…

Рассказ продолжался достаточно долго, причём дочь в красках передавала не только содержание, но и эмоции участников, и собственные впечатления. Родители слушали внимательно, не перебивали, иногда улыбались, а когда дело дошло до "Теремка" — отреагировали точно также, как и все участники недавних посиделок — от души расхохотались.

— Тебе надо менять институт. В ГИТИС идти, — сказала мама, продолжая смеяться.

Отец успокоился гораздо быстрее. И задумался. "Она — уже не первый человек, который запоминает слова этого Михалыча практически дословно. "Дай Бог слепцам глаза вернуть… За что потом не будет стыдно". Ну надо же! Я, оказывается, тоже очень хорошо помню наш с ним разговор! Вон, даже стихотворение с одного раза запомнил. Надо с этим попобробнее разобраться… Н-н-да-а!.. Все идеи этих представлений, конечно немного наивны и шиты белыми нитками, хотя… из таких шоу действительно можно неплохую пиар-компанию устроить. Всё будет зависеть от качества исполнения."

— Ты нас пригласи на генеральную репетицию, — попросил он дочь, — если, конечно, увидишь, что действительно стоящие вещи получаются.

— Ха! Ты ещё сомневаешься? Да у нас шедевры будут! — с улыбкой, но достаточно уверенно заявила Катерина.

— Ну, тем более интересно будет посмотреть, — не стал спорить глава семейства.

* * *

Перед рождественскими каникулами, двадцатого, Стив Джобс представил свой первый айфон. И… мир… нет, не взорвался, не вскипел и не перевернулся. Пока. Просто довольно большая его часть, особенно в Штатах, Европе и России, где уже огромное количество людей подсели на Фейсбук и "Мы", — "забыли" и о Новом Годе, и о Рождестве. Программисты же забыли не только о праздниках, но даже о сне и еде. Естественно, что они сразу же увидели золотое дно в виде массы мобильных приложений для новых игрушек на любой вкус, цвет и кошелек. И поэтому все 23 часа 55 минут в сутки они были заняты обсуждением будущих новинок и примеркой короны Билла Гейтса. Пять минут уходила на поддержание организмов в рабочем состоянии — заливания в себя кофе и пива и… процесса обратного. Не минула чаша сия и офис "Мы". Так что Долининым — Герману Степановичу и Наталье, Ефимову и Сергееву пришлось не по одному разу наставлять на путь истинный увлекшуюся сверх всякой меры часть персонала, а одного строптивца даже уволить.

В пятницу, двадцать девятого, все собрались в кабинете Германа Степановича отметить наступающий Новый Год, поскольку и Долинины, и Сергеевы на сам праздник ждали к себе родственников, свалившихся как снег на голову, о чем Наталья поведала с видом человека, только что проглотившего полную ложку горького лекарства. Родион, согласно кивая головой, горестно вздохнул: "Аналогично!".

Разлив шампанское, Долинин поинтересовался у Сергеева:

— Ну, Родион свет Николаевич, что скажешь? Успеют яблочники выпустить свою игрушку к объявленному сроку — к первому мая?

— Конечно! — уверенно ответил тот, — причем именно первого, — ни днем раньше, ни днем позже.

— Слушайте! — вклинилась Наталья, — мне Татьяна за последнюю неделю уже все уши прожужжала на тему того, что её достали просьбами раздобыть айфон как можно раньше. Мол, ты там в "Мы" со всеми топами "вась-вась"… ну и далее по тексту. Можно подумать, что мы эти айфоны сами делать будем!

— Ха! — как-то весело воскликнул Родион, — мне и от Медведева звонили.

— Так надо было посоветовать договориться о строительстве заводика по их производству, — буркнул Ефимов.

— А я и посоветовал.

— И-и?? — вопрос прозвучал настолько дружно, что теперь уже заулыбались все без исключения.

— Что и-и? Естественно, я сказал, что в случае положительного решения может появиться довольно много плюсов. Правда, пришлось пообещать, что "Мы" примет в этом посильное участие. К счастью, от меня не стали пока требовать ничего конкретного.

— Это ты хорошо ввернул, — покивал Герман Степанович, — только, боюсь, нас к этому делу даже на пушечный выстрел не подпустят. Если оно выгорит, конечно.

— Да и ладно, — успокоил генерального Сергей. — У нас и без этого с выходом на рынок этих гаджетов хлопот будет полон рот. Ситуацию с резким ростом числа пользователей во время выхода "Эпохи" будем вспоминать как блаженные спокойные времена. И… я не устану это повторять, самое пристальное внимание по-прежнему надо уделять модерации. Пока нам удаётся купировать самые маргинальные закидоны, но, по мере расширения, это будет делать всё сложнее и сложнее.

— Ты настолько уверен, что эти э-э… игрушки будут настолько популярны? — Долинин решил играть и дальше роль скептика.

— Абсолютно! Так что не только "Мы" надо быть готовым к очередному скачку количества пользователей, но и "Всё для всех" должен готовиться к большому числу заказов. Да, ну и конкуренты у яблочников очень быстро появятся. Японцы, а скорее всего, корейцы, — будут вынуждены ориентироваться на Майкрософтовскую оболочку, копируя при этом функциональную часть. Так что конкуренция будет жестокая, а, — следовательно, и модели новые будут быстро появляться, и возможности гаджетов тоже будут прогрессировать настолько быстро, насколько будут справляться поставщики "железа". Так что можно смело набирать еще людей, ориентирующихся в этой области.

— Так! — наконец не выдержала Наталья, — мы наступающий Новый Год отмечаем или производственное совещание проводим? Давайте быстренько допивать и доедать, а то нам скоро ехать родственничков встречать.

— Ой! — схватился за голову Ефимов, — мне же надо Александру из зала вытаскивать, а то она там всех ухайдакает до смерти.

* * *

"Вот ведь интересно", — размышлял Сергей по пути из офиса в зал, — "Кто бы мог подумать, что Санечку станут слушать и… слушаться и Никовский, и Плетнев, и вся эта банда супер-креативных, а потому иногда обидчивых, спецов, которой пришлось обзавестись по мере реализации идей с шоу-номерами".

За прошедшее с конца августа время Шура собрала очень дружную и очень профессиональную команду, которая настолько быстро прониклась искренними симпатиями и к "сценаристам", и к исполнителям, и к самим идеям, что уже Михалыч иногда подкалывал супругу, намекая, что та подливает всем в чай и кофе приворотное зелье. Татьяна и Катерина очень помогли, но только в самом начале, раздобыв контакты звуко- и видео-операторов, с которыми сразу всё сложилось самым лучшим образом. А вот хореографа, которого предложил Никовский, пришлось поменять. Виктор Анатольевич побурчал поначалу, но больше для виду, поскольку тот молодой парень, которого он привел, совершенно не тянул. И это было видно сразу. Всем без исключения. Зато Егор Дружинин, которого в их компанию затащил видео-оператор Игорь, обаял и покорил всех с первой секунды. Они пересекались в "СТС Медиа", где Игорь и трудился в "свободное" время. Основную канву хореографии, которую поставили Никовский и Плетнев для каждой пары, Егор умудрился, почти не трогая основной рисунок, так насытить новыми яркими, необычными движениями, что и Виктор Анатольевич, и Леонид Михайлович, несмотря на свой огромный опыт, только недоуменно качали головами. Мол, "и почему мы сами этого раньше не делали для своих учеников". С костюмерами было совсем просто. Санечка просто спросила свою портниху, у которой шила все свои конкурсные платья:

— Возьмешься?

— Конечно, — ответила Анна, — только мне нужен будет хотя бы один помощник. И реквизит тоже есть кому подготовить.

— Не вопрос, — сказала Шура, и эта сторона дела сразу была закрыта.

Вообще Александра каким-то невероятным образом ухитрилась совместить в себе функции и администратора, и режиссера, и продюсера. Она согласовывала расписания и Катерины с Денисом, и Татьяны с Марко, и Никовского, и Плетнева, и Дружинина, и всех технарей, договаривалась о гонорарах, залах для репетиций, делала замечания по хореографии (причем всегда по делу), предлагала идеи каких-то музыкальных эффектов, обеспечивала всех перекусами, если приходилось проводить в зале достаточно много времени, умудрялась при этом по-прежнему много внимания уделять и детям, и родителям, и, естественно, мужу.

Вот и сейчас, едва Сергей появился в дверях зала, она, прервав оживленный спор с Никовским, быстро подошла к нему, чмокнула в щеку и потащила обратно к Виктору Анатольевичу и Денису с Катериной, нетерпеливо переминающихся рядом.

— Вот пусть нас, так сказать, автор сценария рассудит. Я настаиваю на том, чтобы все музыкальные акценты подчеркивались максимально ярко. Ребята могут, а значит — должны это сделать. А Виктор Анатольевич сетует, что при этом теряется чистота исполнения.

— И компромисс найти не получается, насколько я понимаю? — спросил Ефимов. — А можно посмотреть, что у вас получилось?

Посмотрев маленький кусочек, Сергей, вопросительно посмотрев на Никовского, предложил:

— А нельзя ли чуть-чуть упростить пару элементов?

— Ну-у, если только вот так сделать, — с некоторым сомнением сказал Никовский после недолгого размышления и показал новый вариант.

После того, как пара станцевала предложенное, все дружно согласились, что так будет даже лучше.

За два месяца активных репетиций таких ситуаций было уже бесчисленное множество. С обеими парами. Поначалу споры отнимали достаточно много сил и времени, но очень быстро, видя, что все предлагают сто́ящие решения, договорились не спорить, а просто пробовать всё подряд и коллегиально выбирать лучший вариант. Как-то так получалось, что на этапе принятия окончательных решений особых разногласий не возникало.

Это очень радовало Ефимовых, поскольку означало, что их команда стала действительно командой и принимала чужие замечания и предложения без ревности и ненужных обид. Пришло понимание, что они делают нечто гораздо большее, чем обычное шоу, что результатом их огромной, трудной, кропотливой работы будут не только аплодисменты благодарных зрителей или высокие оценки судей. По реакции людей, не участвовавших в первоначальных обсуждениях, но увидевших хотя бы черновые варианты, и они сами, и обе пары исполнителей прекрасно видели, что шоу найдет и понимание, и поддержку далеко за пределами танцевального мира.

К концу января окончательно были готовы варианты "для зала". На третье февраля, ровно за неделю до "Кубка Русского Клуба", клуба, которым как раз и руководил Виктор Анатольевич, назначили генеральную репетицию. Этот турнир был в России вторым по значимости и популярности после октябрьского Russian Open, поэтому показать премьеру обоих шоу именно здесь, Никовского не только не пришлось просить, он сам, только начав с ними работать, в ультимативной форме заявил, что, если премьера будет не у него на турнире, "небо упадет на землю", "реки потекут вспять" и вообще, армагеддон случится прямо здесь и сейчас.

На следующий день после объявления даты генерального прогона, Сергею позвонила Катерина и спросила, не будет ли кто-нибудь против, если третьего числа у них будет некоторое количество зрителей.

— Лично я не против, — ответил он, — это ведь не ваши потенциальные конкуренты будут, насколько я понимаю.

— Нет, конечно, — рассмеялась девушка, — но на всякий случать остальным я тоже позвоню.

* * *

Когда третьего числа все собрались в Лужниках перед входом в зал (где и должен будет состояться турнир), у них неожиданно попросили предъявить документы необычайно стройные и подтянутые охранники. Сергей, который и сам захватил паспорт, и напомнил об этом Санечке, полез было за ним в карман, но, увидев, что некоторые удивлённо переглядываются, а Катерина схватилась за голову, повернулся к Татьяне и прошептал той на ухо:

— Я так понимаю, что предупредить о документах просто забыли?

— У-хум, — прошипела она сквозь зубы.

— Что-то быстро сделать можно?

— Я попробую, — ответила девушка и отошла на несколько шагов, доставая из кармана телефон.

Когда она буквально через минуту вернулась, у одного из "секьюрити" пискнула рация, он, коротко буркнув: "Всё понял", объявил, что достаточно будет просто продиктовать им свои полные имена. К счастью, практически никто ничего не понял, задержка вышла совсем незначительная, и они отправились в зал готовиться. Когда наконец обе пары переоделись и размялись, настроили звук, установили свет и реквизит, Катерина, немного смущаясь, попросила несколько минут подождать. Однако ждать не пришлось. Как только она закончила говорить, двери распахнулись и в сопровождении довольно значительной группы сопровождающих в зал вошел человек, не узнать которого могли бы только люди, последние несколько лет не прочитавшие ни одной газеты и ни разу не включившие телевизор. Пока почти все в немного обалдевшем состоянии пялились на вошедших, Сергей подошел к Маргарите Симоньян, которая тоже оказалась в составе этой довольно многочисленной делегации и сейчас стояла рядом со своим оператором, устанавливающим камеру с огромным логотипом "Russia Today".

— Здравствуйте, меня зовут Ефимов Сергей Михайлович, — представился он, — я… автор сценария и, так сказать, продюсер тех шоу, которые вы сейчас увидите. Снимать вы, конечно, можете что угодно, но вот само шоу сможете показать только секунд пятнадцать-двадцать.

— Ну-у… тогда это будет не репортаж, а реклама, — лукаво улыбнулась эта очаровательная молодая женщина.

— Просто ребятам еще предстоит с ними выступать на официальных соревнованиях, да и на их коммерческое использование у нас тоже обширные планы, — Сергей постарался ответить как можно более строгим тоном.

— Ой, я прям даже не знаю, что делать, — сокрушалась Симоньян, — ну тогда… тогда с Вас интервью, хотя бы!

"Вот ведь… хитрюга! — усмехнулся про себя Михалыч, — наверняка ведь это уже было согласовано". А вслух ответил:

— Хорошо. Коротенькое. После премьеры. И я подозреваю, что Вы знаете её дату.

— Да, знаю, мы бы приехали как раз туда, но именно в это время я буду уже в Мюнхене.

— Значит, созвонимся после Вашего возвращения, — он наконец убрал с лица с трудом удерживаемую ледяную маску и тепло улыбнулся журналистке.

— Договорились!

Как ни странно, присутствие неожиданных зрителей никак не повлияло на исполнение. Денис с Марко вели себя абсолютно спокойно, их, скорее всего, предупредили партнерши, а волнение и нервозность остальных на паркете никак не отражались. И Ефимовы, и Плетнев, и Никовский на паркет практически не смотрели, в открытую наблюдая за реакцией первых зрителей. И, судя по всплескам смеха, не сходящим с лиц улыбкам и явно искренним аплодисментам в конце — ребята справились даже больше, чем на отлично. А уж когда в конце к Сергею с горящими глазами подскочила Маргарита и выдала: "Даже не надейтесь, что интервью будет коротким!", он с облегчением расхохотался и согласился.

Через два дня RT показал сюжет о подготовке к Мюнхенской конференции по безопасности. И прямо в нем было упомянуто о шоу и проанонсирована премьера на турнире. Практически мгновенно этот сюжет перекочевал в "Мы", а уже оттуда разлетелся по другим сайтам. Ефимова это не столько порадовало, сколько напрягло. "Ну зачем же так откровенно?!" — сокрушался он про себя. "Прогиб со стороны RT, конечно, зачетный, но нас ведь теперь одни залижут, а другие здороваться перестанут". Такие или похожие мысли терзали его вплоть до десятого числа, поэтому в Лужники они с Санечкой приехали специально только к вечернему отделению, в котором как раз и были запланированы шоу в перерывах между полуфиналами и финалами. Да и то с небольшим опозданием, чтобы как можно меньше времени осталось на возможные вопросы со стороны знакомых и "заинтересованных лиц". То, что они увидели, зайдя в зал, никак нельзя было назвать обычным явлением для танцевальных турниров. Нечто похожее они видели только перед финалами профессионалов в Блэкпуле — не было не только ни одного свободного места даже на самых верхних рядах трибун, народ стоял и сидел в проходах, многие дети сидели на коленях родителей, охранники постоянно, но не всегда успешно пытались согнать особо шебутных пацанов постарше — с разных стоек, ограждений и перегородок, куда те пытались залезать с риском свалиться на головы нижестоящим. "Вот что кре… реклама животворящая делает!" — удивленно, но с удовольствием подумал он, разглядывая переполненный зал.

— Надо к ребятам подойти, — Шура дернула мужа за рукав, — как бы нервничать не начали, глядя на такое столпотворение.

— Да, пошли, — согласился Сергей.

Опасения оказались напрасными. И Катерина с Денисом, и Татьяна с Марко были возбуждены, но признаков беспокойства не проявляли. Тусующиеся здесь же Плетнев и Дружинин давали последние наставления, ребята согласно кивали и сдержанно улыбались. Никовского не было, — наверняка решал какие-нибудь неотложные текущие вопросы, возникающие во время любого турнира.

Наконец объявили небольшой перерыв, необходимый для подготовки реквизита и Катерина с Денисом, которые должны были выступать первыми, отправились к местам своего выхода на паркет.

С первых же секунд их выступления взрывы смеха и одобрительный гул стали настолько громкими, что звукооператорам пришлось на несколько секунд вывести мощности колонок на максимум. Это помогло чуть-чуть успокоить зал, но ненадолго, так что самую концовку ребята танцевали, скорее всего, уже почти не слыша музыку. Когда отзвучала последняя нота, зал продолжал гудеть и похохатывать, а… никаких оваций не было и в помине. Ефимовы недоуменно переглянулись, пожали плечами и развели ладони, готовясь стать инициаторами хоть каких-нибудь аплодисментов. Но в момент первого хлопка аж присели и втянули головы в плечи от испуга, потому что именно в этот миг зал в буквальном смысле взорвался. Просто, как они потом поняли, зрители не могли поверить в то, что уже всё закончилось и несколько секунд надеялись на продолжение.

Конечно, хлопали не настолько долго, как Пласидо Доминго в 1991-м в Вене после "Отелло", или Лучано Паваротти в 68-м в Берлине после оперы "Любовный напиток", но… Через пару минут, видя, что зал и не собирается успокаиваться, Сергей бросился искать Никовского, собираясь предложить ему либо сделать между двумя шоу перерыв, либо вообще второе перенести на завтра. К счастью, тот быстро отыскался около Татьяны с Марко и обсуждал с ними ровно то же самое. А как только Марко, с сомнением посмотрев на партнершу, сказал:

— Может быть, действительно, лучше завтра?

— Нет-нет, давайте сегодня после перерыва, — тут же возразила Татьяна, — завтра далеко не все люди, которые приехали специально из-за нас, смогут приехать ещё раз.

— Тогда я сейчас к ведущему, попрошу объявить технический перерыв на несколько минут — паркет почистить — наверняка накидали чего-нибудь, — решил Виктор Анатольевич, — потом финал, потом — вы, ну а процедуры награждения — в самом конце.

В этот момент к ним подошли ошалевшие, донельзя довольные, еле удерживающие многочисленные букеты и какие-то мягкие игрушки Катерина с Денисом, которых зал наконец-то отпустил с паркета. Наобнимавшись и нацеловавшись со всеми подряд, включая Пал Палыча Дорохова, который, подойдя, не столько поздравлял с успехом, сколько благодарил за доставленное удовольствие, немного успокоились.

— Вот интересно, — Марко скосил глаза на Татьяну, когда Дорохов отошел, — нам-то что-нибудь осталось? — он кивнул на цветы и игрушки.

— Не переживайте, — поспешил вмешаться Плетнев и, наклонившись, что-то им тихонько зашептал.

После финала, где царили, но не затмевали другие великолепные пары, Сергей и Ольга Коновальцевы, после бурных оваций, которыми награждал финалистов после каждого танца благодарный зал, Ефимов начал беспокоится, что зрители перед шоу Марко с Татьяной будут пресыщены сегодняшними событиями. Но, как оказалось, их номер, бывший своего рода "пародией" на только что закончившийся конкурсный стандарт, оказался той самой вишенкой на торте, обойтись без которой было ну никак невозможно. Сценарий их выступления стал буквально копией предыдущего шоу, с той только разницей, что смех в начале был просто гомерическим и никаких нескольких секунд перерыва между последними звуками и "девятым валом" аплодисментов не было. Просто невозможно было не понять, что всё — это финал!.

Зрители их не отпускали настолько долго, что ведущему дважды пришлось напоминать:

— Уважаемые дамы и господа! У нас впереди церемония награждения…

Татьяна, едва отойдя от паркета несколько шагов, свалила свою гору цветов и игрушек на руки стоящих рядом людей и с разгона буквально запрыгнула на шею Плетневу. Не успел Леонид Михайлович засмущаться, как она переключилась на Дружинина. Следующим в очереди оказался Сергей, а оторвавшись от него и обняв Шуру, наконец-то разрыдалась. От счастья.

Потом обе пары сегодняшних триумфаторов долго стояли, обнявшись все вчетвером, и о чем-то перешептывались.

А в это время Сергей Михайлович выпытывал у Леонида Михайловича, что же он такого сказал своей паре перед выходом на паркет?

— Да элементарно, — улыбнулся Плетнев, — я сказал: "Вы — круче!"

— Вы действительно так считаете?

— Да ну что Вы! Сравнивать латину и стандарт — неблагодарное занятие.

— Главное, что у них, к счастью, вроде бы поводов для ревности друг к другу не возникло, — Сергей оглянулся на продолжающую о чем-то мирно шушукаться четверку.

Тринадцатого числа позвонила Симоньян и они договорились о встрече на пятнадцатое. А вот накануне у Ефимова состоялся недолгий, но довольно неприятный разговор с Андреем Дементьевым — хозяином сайта dancesport.ru. На их форуме, который Сергей читал, но никогда там ничего не писал (из-за о-о-чень скептического отношения к почти поголовной анонимности), появились некие комментарии, оставить которые без внимания было… неправильно. Нет, их шоу никто не ругал, только хвалили и благодарили обе пары за суперские номера, но нашелся какой-то "диванный эксперт-псевдополитолог", который начал трындеть о том, что, мол "уважаемый господин Никовский продался Кремлю с потрохами" и что "высокое искусство танца принесено в жертву сиюминутной выгоде".

Он позвонил и в ультимативной форме потребовал удалить этот комментарий:

— Я считаю, что затронуты честь и достоинство действительно уважаемого человека. И, поскольку я тоже имею непосредственное отношение к упомянутым шоу, то в случае Вашего отказа буду считать для себя возможным обратиться в суд с требованием компенсации за причиненный моральный ущерб. А возможно, и материальный, если переговоры с некоторыми телекомпаниями о продаже прав на показ этих номеров, которые мы ведем, будут сорваны. Речь идет не о трех рублях, как Вы можете догадаться.

— Но… я, честно говоря, не понимаю, почему…

— А не надо ничего понимать, — жестко прервал собеседника Сергей, — я озвучил свою позицию, а Вам решать — что делать.

— Хорошо, мы уберем его.

— Вот и договорились. Всего доброго!

 

Глава 19

На встречу с Маргаритой Симоньян Ефимов чуть не опоздал. С ночи не переставая валил снег и к полудню Москва окончательно встала в пробках. На полдороге, поняв, что на машине никуда не доедет сегодня, бросил её прямо Садовом Кольце и отправился дальше на метро.

Войдя в студию, он хотел попросить горячего чаю, но Маргарита, которая уже там сидела, показав на стоящий рядом столик с чайником и чашками, и, разглядывая его покрасневшие нос и уши, опередила его, с радушной улыбкой сказав:

— Наливайте себе скорее чаю, Сергей Михайлович! Я тоже, как и Вы, похоже, добиралась пешком. Пришлось с полдороги на метро пересаживаться, а от метро досюда хоть и не очень далеко, но в такую погоду продрогнуть запросто успеешь.

— Вы угадали, мы сегодня с Вами — друзья по несчастью.

— Я надеюсь, что мы будем друзьями не только сегодня! — ответила Симоньян, продолжая улыбаться.

— А это будет зависеть от того, на какие вопросы мне придется отвечать, — не без ехидства заметил Сергей.

— Вы знаете, — Маргарита стала серьёзной, — после того, как я увидела ваши шоу, у меня было желание задать Вам сто вопросов, но после того, как я почитала Ваши статьи, посмотрела "Дорогу жизни", которую по моей просьбе раздобыли на Первом канале, после того, как узнала о строительстве Фестивального центра, о Ваших договорённостях с Хаматовой, и ещё о кое-каких Ваших… инициативах, сто вопросов превратились в сто тысяч.

"Очень интересно было бы узнать, что за источники информации были задействованы?", — подумал Ефимов, но, решив, что задавать подобные вопросы журналистам всё равно бесполезно, просто предложил начать этот "марафон".

— Ну что ж, — она дала знак включить микрофоны и камеры. — Прежде всего хочу Вас и всю вашу команду поздравить с несомненным успехом. Реакция зала, как мне рассказали и показали, не оставляет никаких сомнений в этом.

— Спасибо! Мы очень благодарны зрителям за поддержку. Но хочу сразу оговориться, что показанное десятого числа — не окончательный вариант. Будет ещё один — "для экрана", как мы это называем. С крупными планами и спецэффектами. Он появится немного позже и будет рассчитан на более массового зрителя, так сказать. Всё-таки абсолютное большинство собравшихся в Лужниках людей было так или иначе связано с танцевальным миром, и они оценивали, возможно, не столько сюжет, сколько мастерство исполнителей. Которое, несомненно, было на высоте. Не зря мы долго и упорно оттачивали каждое движение. И, конечно, особая благодарность нашим тренерам и хореографам: Виктору Никовскому, Леониду Плетневу и Егору Дружинину. Хотя, мы очень надеемся, что и идеи, заложенные в шоу, тоже не остались без внимания.

— Вот, кстати, о сюжете и об идеях. Почему Вы решили соединить казалось бы несовместимые понятия: танец — как один из символов чистоты, радости, нежности, любви Мужчины к Женщине, в конце концов и… политику, которую очень и очень многие называют "грязным делом".

— Так ведь "грязь" не в политике как таковой, а в политиках. В людях. Конкретных людях. Просто людям, идущим или уже пришедшим в политику, приходится так часто идти по пути наименьшего сопротивления, что в какой-то момент им начинает казаться(!), что обмануть, "продавить", заставить, отобрать, отвоевать — гораздо эффективнее, чем объяснять, уговаривать, доказывать. Начинает происходить подмена понятий. И тогда появляется риск того, что человек может превратиться в эдакого Суини Тодда — монстра, одержимого идеей одному ему понятной справедливости. Такого рода персонажи, конечно, крайность, абсолютный гротеск, но и они иногда оказываются полезны… Как напоминание…

— Ну, у вас то ситуация противоположная — хэппи-энд в обоих случаях.

— Да. Я вообще противник крайностей и насилия. В любых проявлениях.

— Поэтому и выбрали стиль сатирико-юмористический?

— Конечно! Я абсолютно убежден, что шуткой, анекдотом, — можно выразить любую мысль, идею, — гораздо доходчивей. А вот если драматизировать или, тем более, пугать, то… эффект получается далеко не всегда тот, которого ожидаешь. Да и чем пугать то? Вот, например, всем известно, что напугать ежа гол…ым задом не получится. Даже если нарисовать на нем грозный танк, нужного результата всё равно не будет. Настоящий танк может быть и есть. Где-то. Но он весь из себя такой замаскированный и жутко секретный, что его и не видел никто. А голый зад — вот он, у всех на виду.

— Вы разбираетесь в тяжёлых вооружениях? — довольно язвительно спросила Симоньян, с явным усилием сдерживая смех.

— Вообще не разбираюсь. Ни в танках, ни в самолетах, ни в ракетах. Но зато я знаю одну притчу. Хотите расскажу?

— Конечно. Только если не очень длинную.

— Я постараюсь покороче… Так вот, жил-да-был Иван. Обычный мужик, не хуже и не лучше других. Правда, соседи его почему-то испокон веку дураком называли. Но торговать с ним кое-чем всё равно торговали… И вот появились в тех краях какие-то ка́лики перехо́жие, и стали они подзуживать Ивана, мол, что это его соседи дураком называют. Иван-то на это раньше и внимания не обращал, а тут вдруг так обидно стало, что решил он выковать себе меч-кладенец. А как выковал, так и пошел с соседями лаяться. Те посмотрели-посмотрели на него, да и говорят: "Ваня, ты гляди-ка, кушак то твой, что штаны держит, обветшал весь, порвется скоро. Будешь своим мечом махать, новый мы тебе не продадим. Сам ты кушаки делать не мастак, пока научишься, да новый сделаешь, штаны то и упасть могут. А со спущенными штанами ты своим мечом не больно то и помашешь. Почесал Иван в затылке, да и говорит: "Ладно, уберу меч в ларь под замок, но уж вы тогда меня дураком не называйте!". На том и разошлись. И стали по-прежнему жить-поживать да добра наживать.

— А Ивана после этого дураком называть перестали? — спросила Маргарита, отсмеявшись.

— Я спрошу у него, если встречу, — пообещал Ефимов.

— Тогда уж передайте, что мы и его ждем на интервью. Но… Вы же наверняка прекрасно понимаете, что простых решений, как правило, не бывает.

— Конечно. Тем более, что мир становится всё сложнее и сложнее. Но иногда всё-таки надо стараться отрешиться от текучки и попытаться понять самую суть. Хотя бы для себя. Вот, например, последнее время в некоторых кругах стало модно обсуждать причины распада СССР. И, хотя я уже неоднократно, в разных аудиториях, говорил, что причиной был комплекс(!), сочетание внутренних и внешних причин, но, так сказать, причиной причин всё-таки были войны. Вы только вдумайтесь! Четыре больших войны за сорок лет! Не просто огромные, гигантские потери. Особенно людские! И особенно в Великой Отечественной. Кто такое может выдержать?! Вот Вы, например, со своей дамской сумочкой можете весь день гулять или бегать по делам, но если Вам на плечи положить тяжеленный мешок, то Вы, пройдя всего несколько десятков метров, просто упадете. Вот и Союз упал. Просто не хвалило сил. Времени. Денег. И, главное, людей. Да(!), при этом нам ещё все уши прожужжали о том, что мы строили самое что ни на есть справедливое и совершенное общество, а дескать, в девяностые мы все продались за колбасу и джинсы. Мелочь, казалось бы! Но такого рода критики почему-то забывают, что если ты пытаешься создать нечто совершенное, то в нем не должно быть мелочей.

— И об этом же Ваша притча, как я понимаю?

— Конечно. Помните, у Маршака:

Гвоздя, нового кушака, колбасы, джинсов… Мелочей, без которых не бывает совершенства. Без которых риск проигрыша возрастает многократно.

— Очень хорошо, что Вы заговорили о рисках. Как Вы считаете, возможно ли учесть все риски при планировании, а тем более при осуществлении крупных международных проектов? Да ещё и таких, примеров которым я что-то не припомню.

— Вы, конечно, имеете ввиду "Крымский проект", — Сергей даже не попытался изобразить вопрос.

Симоньян в ответ только улыбнулась.

— Отвечаю. Конечно — нет. Но я абсолютно уверен в том, что этот проект может и должен стать примером того, как объединенные усилия нескольких стран при участии международных организаций создают области ускоренного экономического и социального развития.

— А если договориться не удастся?

— Тогда придется быть готовыми к тому, что пессимистические сценарии с кризисами, санкциями, контрсанкциями, гражданскими войнами и прочими "прелестями", — будут сопровождать нас ещё очень и очень долго. Да и пример Югославии не дай бог кому-то забыть. Но!.. Можно ведь по-разному избегать опасностей и неприятностей. Если вы видите, что вам на голову падает кирпич, можно отойти в сторону, и тогда кирпич пролетит мимо. А можно поднять над головой щит. И в этом случае почему-то сразу вспоминается детский стишок о неких упрямцах:

Финал там, как все, надеюсь, помнят — безрадостный.

Конечно, кто-то может сказать, что, если отойти в сторону от первого кирпича, на голову может упасть другой. Может. А может и не упасть. Их, этих кирпичей, что, бесконечное количество? А вот если шарахнет по щиту, то голову не пробьёт, но зато можно на какое-то время оглохнуть от грохота и "не услышать" приближение других опасностей.

— И кого же Вы считаете этими "упрямцами"? — спросила Маргарита, слегка напрягшись.

— А всех, кто делал, делает или будет делать ставку на силовое решение проблем. Мол, и щиты, и меч-кладенец выкованы, что же им, в сундуках пылиться?… Надо просто почаще напоминать о "гвоздях" и "обветшалых кушаках".

— Но ведь недостаток технологических и финансовых ресурсов — это не всеобщая проблема. На Западе с этим всё более-менее в порядке. Не слишком ли однобоко у Вас получается?

— О-о, нет! Мои примеры и аллюзии — не только о технологиях или финансах. "Гвоздем" или "кушаком" для развитых стран очень скоро могут стать, например, социальные проблемы. Точнее — иммиграционные. А ещё точнее — гигантские расходы на решение этих проблем. У нас, конечно, тоже масса вопросов с иммигрантами, но они не настолько острые, поскольку мы не платим пособий. Да, кстати, и с финансами там становится всё сложнее. Не хуже, а именно сложнее. Слишком сложными становятся финансовые инструменты, и, самое главное, слишком мало становится специалистов, хорошо в них разбирающихся. А чем сложнее система, тем легче её вывести из строя. Вон в Штатах — явно недооценили сложности при расчетах рейтингов, кредитных портфелей, в первую очередь — ипотечных. Этот рынок уже трещит по швам. Ещё чуть-чуть, и дойдет до того, что грохнется какая-нибудь крупная финансовая или ипотечная компания. Вот тогда мало никому не покажется!

Ефимов прервался, почувствовав, что в голове словно ударил колокол. Почти так же, как три года назад в самолёте после Штутгарта. Но, поскольку гул почти сразу же исчез, решил не отвлекаться и обдумать эту ситуацию позже. Промочил горло остывшим чаем и продолжил:

— И это, кстати, касается не только финансов. Если кто-то думает, что вопросы выхода каких-то районов, областей, регионов из состава сложившихся государственных или межгосударственных образований — дело только таких неустойчивых, м-м-м, скажем так — конструкций, как бывший Советский Союз или постсоветские государства, то он жестоко ошибается. Выход, например, Ломбардии из состава Италии, или Каталонии из состава Испании, или Фландрии из состава Бельгии — отнюдь не теоретические умопостроения, а вполне возможные сценарии. Пока это только разговоры некоторых тамошних политиков, но разве кто-то сможет дать гарантию, что разговоры не перерастут в действия. Естественно, при определенных обстоятельствах.

— Это же будет натуральным кошмаром для многих европейцев, — Маргарита подобралась и стала абсолютно серьёзной.

— И даже это может стать всего лишь цветочками. Ягодки будут, когда Великобритания надумает выйти из Евросоюза. И выйдет.

— Что?! — удивлению Симоньян, казалось, не было предела.

— А почему это Вас так удивляет? Первый референдум на тему выхода там был аж в 1975-м году, если мне не изменяет память. Один-два приличных экономических кризиса в ближайшие пять-десять лет и Евросоюзу придется всем скопом спасать от банкротства Грецию или Португалию. К примеру. Естественно, странам — донорам это не понравится. Результат я озвучил. Очень(!) вероятный результат.

— Я не понимаю, — задумчиво проговорила Маргарита после довольно продолжительной паузы. — Вы с такой уверенностью говорите о предстоящих экономических и политических кризисах, но при этом являетесь чуть ли не самым горячим сторонником "Крымского проекта". Разве это не взаимоисключающие вещи?

— В моём понимании — ровно наоборот. Повторюсь, Крым может и должен стать полигоном для отработки схем и решений, которые в других случаях привели бы к кризисам. Пусть лучше несколько лет пройдет в спорах и расчётах, зато можно будет с уверенностью сказать, что второй Югославии не будет. Ни здесь, ни где бы то ни было ещё. А гарантами социальной стабильности могут выступить Украина с Россией.

— И что это даст России?

— О-о! Это отдельный разговор. Если мы сейчас его начнем, то, боюсь, нам и целого дня не хватит, — Ефимов несколько секунд смотрел Симоньян прямо в глаза, затем покосился на объектив камеры и вернул взгляд.

— Ну, хорошо! — девушка понимающе кивнула и полистала пару секунд свой блокнот, — Вы говорили о сложных системах. А вот ваш бизнес, который Вы со своими партнерами достаточно успешно развиваете, — это ведь тоже весьма сложная система. К тому же новая. Не боитесь, что она "выйдет из строя", как Вы сами выразились?

— Нет, пока не боюсь.

— Пока?

— Да. Сейчас объясню, — Сергей усмехнулся, а потом с немного ехидной улыбочкой сказал: — В войске Кучума, ну, того, который Сибирским Ханом был и с Ермаком бодался, имелись в наличии пушки, но они не использовались. Знаете, почему?

— Видимо, пороха не было?

— И это тоже, скорее всего, верно. Но, самое главное, — пользоваться никто не умел. Вот пока никто и не знает — надо ли против нас использовать пушки? И можно ли? Так что пока поймут, пока научатся. А остальное нам не страшно.

— А с Фейсбуком друг в друга стрелять не начнёте? И их, и ваши орудия давно заряжены и артиллеристы квалифицированные имеются, — начала потешаться журналистка.

— Не начнем, — Ефимов не поддержал веселья. Более того, я очень надеюсь, что мы сможем продемонстрировать ещё один пример плодотворного сотрудничества. В том числе в Крыму. Если никто не помешает, конечно.

— Вы сказали: "Ещё один"?

— Ну да! Первый — вон он — у нас над головой летает.

— Вы имеете ввиду МКС?

— Конечно. Хочу заметить — уже десять лет почти летает. И пролетает ещё как минимум столько же, а то и больше. А почему? Да потому, что взаимо(!!)выгодно. И мне бы очень хотелось, чтобы таких проектов было бы как можно больше. Тем более, что областей, где есть возможность сотрудничать, не оттаптывая друг другу ноги, вполне достаточно.

— Можете привести примеры?

— Для начала — экология. Точнее, разработка и внедрение новых технологий, позволяющих хоть как-то снижать экологические проблемы: переработка мусора, переработка и утилизация ядерных отходов, тушение лесных пожаров, медицина катастроф. Другая область — разработка пассивных средств защиты.

— Подождите, подождите! Почему другая? Разве это не связано с той же медициной катастроф?

— И да, и нет. Просто я имел ввиду, что при том уровне террористических угроз, который, к сожалению, в ближайшее время на спад не пойдет, было бы неплохо иметь какие-то индивидуальные средства защиты. Ну, что-то типа подушек безопасности в машинах. Или какой-нибудь браслет с единственной кнопкой для вызова полиции. Я понимаю, что это из области фантастики, но, в конце концов, полёты в космос тоже когда-то были фантастикой. В общем — если будет желание найти точки соприкосновения, они будут найдены. И когда они будут найдены — тут уж ваша, журналистская задача — постоянно напоминать об этих замечательных фактах. Даже о, казалось бы, малозначительных. Вот, наверняка мало кто задумывается о таких мелочах, как пуговицы. А между тем есть интересный факт: во время Великой Отечественной Союз получил по лендлизу больше двухсот(!) пятидесяти(!) миллионов(!) пуговиц. На которых с лицевой стороны были, как положено, звезда, серп и молот, а с обратной — надписи на английском. Кто-то скажет: "Подумаешь, ерунда какая!", а кто-то задумается. Лично я буду очень рад, если вторых будет намного больше, чем первых.

Сергей замолчал. Маргарита тоже не торопилась задавать следующий вопрос. Наконец, приняв какое-то решение и, кивнув сама себе, поднялась, знаком остановила съёмку и предложила перейти к ней в кабинет.

* * *

— Это интервью не будет опубликовано завтра или послезавтра, — Симоньян поспешила расставить точки над "и", едва они расположились в гостевых креслах сбоку от рабочего стола.

— Я догадался. — Ефимов потер ладонями лицо и, решившись-таки, спросил, — у Вас есть ещё личные(!) вопросы?

— Не только, — хмыкнула журналистка. — Сначала я хотела бы прояснить Ваши слова о российских гарантиях социальной стабильности в Крыму.

Сергей разглядывал девушку и никак не мог понять, насколько искренне её якобы непонимание. И стоит ли озвучивать, здесь и сейчас, свои мысли и доводы.

Решив всё-таки сыграть в открытую, счёл необходимым подстраховаться:

— Я надеюсь, нынешний разговор станет достоянием гласности только для определенного(!) круга лиц? — спросил он.

Поняв по реакции собеседницы, что они оба одинаково понимают намеки и умолчания, продолжил:

— Для меня является абсолютно очевидным, что такого рода гарантии — самый безболезненный способ в конечном итоге вернуть Крым в состав России.

— Но…, — на этот раз удивление хозяйки кабинета было совершенно искренним, — тогда получается, что все усилия по инициации Крымского проекта…

— Всего лишь дебют в сложнейшей шахматной партии, — Ефимов покивал головой, предупреждая нежелательную формулировку. — Я был бы просто счастлив, если бы и дальше всё развивалось по первоначальной задумке. Но есть мечты, и есть реальность. Противоречия между различными группами на Украине, на мой взгляд, слишком сильны. Как и националистические настроения. И никто из украинской политической элиты не будет в состоянии удержать страну от очередного кризиса. Они не(!) договорятся между собой. Мало того, я считаю, что то, что описывает Бобров в своей "Эпохе мертворожденных", к сожалению(!), к огромному(!!) сожалению, — станет реальностью. Как следствие этого кризиса. Там же, или в другом районе, — не важно. Хотя и очень надеюсь — в гораздо более мягком варианте… А вот те крымские проекты, которые будут запущены к моменту начала кризиса, не будут доведены до конца, всем станет просто не до них. На какое-то время. И Россия, если не будет форсировать события и при этом не будет жадничать, — получит абсолютно легитимный референдум о присоединении и, как результат, — новый субъект Федерации. Естественно, если к тому моменту будет такое желание. После этого можно будет спокойно заканчивать все начинания. Главное — не давать поводов для обвинения в агрессии.

Пока Сергей говорил, Маргарита буквально препарировала его взглядом. А когда он закончил, после недолгого молчания спросила:

— Вы знали, что было два варианта выступления президента в Мюнхене? А решение о том, какой вариант выбрать, было принято буквально накануне.

— Нет, но мне кажется, что такое бывает достаточно часто. Разве нет? — невозмутимо ответил Сергей, хотя в этот момент чуть не вывалился из кресла от удивления.

— Ну, я, по крайней мере, о таком не слышала.

Эта речь, на взгляд Ефимова, была совершенно нейтральной. Там не было ничего, что можно было бы истолковать однозначно не в пользу России. Скорее наоборот. Основных тезисов, которые разбирались подробно, было всего два. О том, что только Устав ООН должен быть безусловным и единственным механизмом принятия решений по использованию военной силы как последнего довода. И о независимости внешней политики — как привилегии стран с богатой и древней историей. Единственным моментом, который достаточно активно обсуждался во всех СМИ, было сожаление о том, что заверения западных политиков о гарантиях нерасширения НАТО на восток оказались всего лишь словами.

"Так-так-так!" — Сергей лихорадочно пытался сообразить, нужно ли прореагировать на слова Симоньян как-то более активно, — "Если этот вариант нейтрален, значит второй должен был бы быть более резким. Раз решение принималось накануне, и об этом мне говорят здесь и сейчас, значит увиденные шоу хоть какое-то влияние, но оказали, и есть какие-то планы по их использованию. Значит, если будет необходимость, можно при случае у кого-нибудь чего-нибудь выпросить. А поскольку вопрос был задан после озвучивания одного из Крымских сценариев, и при этом не было никаких возражений или хотя бы уточнений, значит похожий сценарий мог быть принят как один из основных. И руководитель RT знает об этом. Но её удивление было неподдельным! То есть она думает, что мне было известно только о "дебюте"? А тут я вдруг полный расклад рисую. Чёрт побери! Значит будем надеяться, что никаких "зелёных человечков" не будет. Если я угадал — напьюсь вусмерть! От радости!! Тьфу-тьфу, не сглазить бы."

К счастью, пока он размышлял над своим ответом, Маргарита решила, что пора переходить к личным вопросам. Видимо, не хотела стирать налет загадочности и недосказанности, оставляя и себе, и ему простор для маневра. Или из опасения, что дальнейшее обсуждение этой темы может как-то показать границы своей информированности, раскрывать которые ни один журналист не намерен просто по определению.

— Сергей, ваша команда ведь не намерена останавливаться только на этих двух номерах?

— Да, я надеюсь, что как только будут окончательно готовы варианты "для экрана", мы начнем работать над следующими.

— Расскажете, о чем они будут? — девушка включила своё обаяние на полную мощность.

— Только при двух условиях, — предупредил Ефимов, вздыхая про себя: "Да, вот так и выкладывают хорошим журналистам и хорошим разведчикам все секреты". — Вы никому не расскажете о наших планах, а мне, наоборот, расскажете — зачем Вам это нужно.

— Ой, да всё очень просто, — обезоруживающе улыбнулась Маргарита и даже рукой махнула — мне очень понравилась Ваша идея рассказывать о проблемах политики с помощью искусства. Ярко, образно и коротко. И я хочу снять документальный фильм о том, как делается такое шоу. Естественно, что у меня нет и не будет никакого желания рассказывать о фильме до того, как он будет готов к показу.

— Ну, если так, — успокоился Сергей и рассказал про "Золотую антилопу" и "Теремок", не забыв упомянуть, что идеи были Шурочкины.

Как ни странно, но Симоньян ни разу даже не улыбнулась, пока он говорил, а когда закончил, задумчиво спросила:

— Да уж! Проблемы Вы готовы показывать глобальные. Не боитесь нажить себе недоброжелателей?

— Х-м, Вы сегодня уже второй раз спрашиваете, не боюсь ли я чего-нибудь? Сложный вопрос. Больше всего я боюсь не кого, а чего. Я боюсь нарушить баланс между формой и содержанием. Нельзя гнаться только за смыслом — если читать "Я помню чудное мгновенье…! как статистический справочник — вряд ли кто-то станет этим восторгаться. Или только за "новаторской" формой — детские сказки, где вместо милых зверушек — злобные монстры, тоже не наберет большое количество восторженных читателей. Мы хоть и постарались показывать всё символично, но, надеюсь, все наши символы не требуют сложной расшифровки. То же самое, я уверен практически на сто процентов, будет и с другими номерами. К тому же наша ирония не имеет строго определенной направленности. Каждый волен думать, что это не про него, а про его противников. Ну а откровенных провокаций у нас всё-таки нет, согласитесь. Вы только представьте себе, если бы перед(!) речью президента кто-нибудь где-нибудь спел на мотив Крыловской "Дева-девочка моя" примерно так (и Сергей напел):

Он тут же пожалел, что спел этот забавный куплет, потому что совершенно не представлял себе, как выводить людей из почти истерического состояния, вызванного хохотом.

— Это я у КВН-щиков подслушал одну из заготовок. Только Вы меня не выдавайте! — попросил Ефимов, когда Маргарита почти успокоилась.

— О-о-ох! Это должно было быть в интервью, — почти простонала она, продолжая подвхлипывать.

— Вот тогда бы мне точно пришлось прятаться в самом глухом и тёмном углу, — замахал руками Сергей, а потом серьёзно и немного грустно добавил, — а очень хочется поучаствовать в поиске пути до Рима без(!) автомата.

— Простите, но вот сейчас я ничего не поняла, — на этот раз Симоньян улыбалась немного растерянно.

— Это из песни Александра Дольского, которая мне очень нравится. Она тоже очень(!) символична. И очень современна, хоть и написана уже давно.

И он снова тихонько запел:

— Да уж! — Маргарита отреагировала неожиданно быстро, — хэппи-эндом здесь и не пахнет. Получается — без автомата — никак?

— Да не в этом же смысл, — он неожиданно для самого себя сильно рассердился, — точнее, не только и не столько в этом. Вспомните героя Джека Николсона из "Пролетая над гнездом кукушки", когда он после неудачной попытки поднять эту чёртову тумбу говорит: "Я хотя бы попытался!". Не бывает так — раз! — и всё получилось! Без первых неудачных попыток не будет следующих — удачных. Надо только не врать — ни самому себе, ни всем вокруг, что попытка была искренней! И не бояться, и не стыдится признавать: да — не получилось. А если результат оказался отрицательным — платить за него из своего(!) кармана. Каким бы ты ни был классным, правильным и вообще — красавчиком, какими бы благими ни были твои намерения, не можешь просчитать последствия — лучше не берись. Конечно, случай с персонажем Николсона или с солдатом из песни — это аллегория, а отчасти и фарс, но… Но плата должна быть отнюдь не(!) символической. И лучше бы сначала бронежилетом обзавестись, или соответствующие мускулы накачать.

Наступившее молчание было таким долгим и тягостным, что Ефимову показалось, что их разговор на этом и закончится, хотя ему очень хотелось сказать ещё многое. Однако хозяйка, будучи не только хорошей журналисткой, но и очень умной женщиной, явно просчитав несколько вариантов и не найдя веских причин поставить точку, выбрала для продолжения нейтральную тему. По крайней мере Сергей не увидел в ней никаких подвохов.

— Как Вам удаётся совмещать серьёзный бизнес и, как я вижу, очень серьёзное отношение к творчеству?

— Ну, поскольку наш бизнес совсем новый, то без творчества обойтись никак невозможно. Причем творчества в нём будет чем дальше, тем больше.

— Даже так? Кстати, нам было бы очень интересным тесное сотрудничество RT и "Мы". Что Вы на это скажете?

— Вы знаете, мы с партнерами много говорили на эту тему. Не о сотрудничестве конкретно с вами, о вообще со СМИ. И пришли к тому, что "Мы", даже если бы очень захотели, никак не сможем ни рекомендовать, ни, тем более, заставить наших пользователей отдавать предпочтение каким бы то ни было каналам. Если ваши репортажи будут самыми достоверными, самыми качественными, самыми интересными, значит именно они и будут чаще других обсуждаться у нас в самых разных группах и сообществах. Тем самым расширяя круг ваших зрителей и подписчиков.

— А если вести речь об обмене интересной информацией? — продолжала гнуть своё Маргарита.

— Ну, если хотите, можем отправлять вам весь удаляемый нами мусор, — рассмеялся Сергей, — но, боюсь, вы очень быстро попросите нас больше не делать этого. Всё остальное, что общедоступного появляется в "Мы" — вы можете видеть и так. Дело только за вашими айтишниками.

— А если нам потребуется, чтобы какой-то из наших материалов увидели как можно больше людей и как можно быстрее?

— Как Вы себе это представляете? Мы же не имеем возможности влиять на чьи-либо предпочтения. И даже если вдруг когда-нибудь такие возможности появятся, мы не станем этим заниматься. Это просто не наше дело, — Ефимов пожал плечами, показывая, что развивать эту тему он не собирается.

Было видно, что такой ответ Симоньян не то, чтобы расстроил, но настроения явно не добавил. Тем не менее сдаваться она не собиралась:

— Хорошо! А если вести речь о каких-нибудь статистических данных, опросах…

— Извините ради бога, — тут же перебил Сергей и предостерегающе поднял руку, — я не юрист, поэтому даже предположить не возьмусь, какие и в каких случаях могут возникнуть противоречия с законом о персональных данных, принятом в прошлом году.

— Мы не собираемся предлагать ничего противозаконного! — обиделась Маргарита.

— Да упаси господи! Я ни в чём таком и не думал Вас подозревать, — он прижал к груди руки в извиняющемся жесте. — Только вот ещё о чем я хотел бы сказать…

Подождав, пока в глазах журналистки погаснут сердитые искорки, продолжил:

— С развитием ай-ти технологий и появлением соцсетей всё больше стали говорить о погружении в виртуальную реальность. Но вся штука в том, что новые технологии — это реальность не виртуальная, а самая что ни на есть всамделишная. Просто другая. В ней работают реальные люди, крутятся реальные деньги и совершаются реальные преступления. А всё, что уже связано или будет связано с получением и/или обработкой персональных данных — самое уязвимое место социальных сетей. И мы не хотим даже намеков на какой-нибудь скандал. Даже потенциальных.

— Мне кажется, Ваши опасения несколько преувеличены, — сказала Симоньян уже скорее примирительным тоном.

— О, боюсь мы сейчас и представить себе не можем, до каких глупостей можно додуматься, если очень захотеть. Скажем-м-м, представители одного государства обвинят другое государство во вмешательстве в выборы президента путем рассылки пользователям, чьи данные были получены каким-нибудь хитрым способ, политической рекламы. И потребуют введения жестких санкций за это.

— Ну и фантазии у Вас, однако! Вы, конечно, человек творческий, но… — её ухмылка получилась больше саркастичной, чем ироничной, но Сергей и не подумал обижаться.

— Вот Вы усмехаетесь, а…, — он чуть было не сказал: "это реальность", но вовремя прикусил язык и на ходу поправился, — технически это вполне осуществимо. Только скрыть такое — практически невозможно, поскольку на любого хакера всегда антихакер найдется.

На этот раз Маргарита осталась серьёзной и задумалась настолько глубоко, что, казалось, даже не заметила, как Сергей встал, потянулся, подкатил поближе стоявший в двух шагах чайный столик, налил две чашки и протянул одну девушке.

— Спасибо! — она по-прежнему выглядела задумчивой, — Вы знаете, я сегодня услышала слишком много такого, о чем хотелось бы не торопясь поразмыслить. Давайте мы на сегодня закончим. Но… я очень(!) надеюсь на продолжение.

 

Глава 20

Следующие два месяца Сергей доставал Родиона и всю его банду программистов на предмет подготовки заготовок мобильных приложений для будущих айфонов. И уже имеющихся старых, и новых, но ещё не запущенных, и только разрабатываемых. Таких уже было достаточно много, хотя никто не имел никакого представления, какие будут востребованы, а какие придется списать в утиль. "Ничего страшного!" — не уставал повторять Ефимов этим чародеям программных кодов, — "Чем больше вы напишете сейчас, тем быстрее исправите огрехи, когда, и, если, они обнаружатся. В вашем деле совсем ненужного мусора просто не бывает. Где-нибудь, когда-нибудь всё в дело пойдет."

К середине апреля были готовы экранные варианты обоих шоу. Их получилось по два варианта на каждое. Вот теперь споры о том, каким из них дать "путёвку в жизнь" были настолько жаркими, что чуть было не дошло до ссор. Камнем преткновения оказались крупные планы. Денис с Марко, видимо сговорившись, решили, что лучшими вариантами будут те, где их партнерши будут показаны во всём блеске и очаровании. То есть выступали в роли истинных джентльменов. И были сильно удивлены, когда девушки стали настаивать на вариантах, где именно парни выходили на первый план. Совместить и то и другое никак не получалось — иначе на показ крупных планов уходило слишком много времени и терялась общая идея, чем, конечно же, никто жертвовать не собирался. Ефимовы, посовещавшись между собой, сошлись на том, что Катерина с Татьяной просто-напросто не хотят лишний раз светиться крупным планом на экранах, поделились своими соображениями с Никовским и Плетневым, те внесли в обсуждение свою лепту и… Денис с Марко стали готовиться к бремени славы. И подготовка, судя по всему, должна была быть весьма основательной, поскольку права на показ их шоу купили два российских канала, два немецких, два штатовских, два английских, итальянцы, французы и, что совсем уж было неожиданно — китайцы. Девушки к такому развитию событий и, соответственно, полученным гонорарам отнеслись совершенно спокойно, а вот ребята, получив весьма приличные по их понятиям деньги, теперь были готовы трудиться по двадцать часов в сутки, нося при этом партнерш исключительно на руках. Весь этот золотой дождь (в его изначальном смысле) пролился на них исключительно благодаря усилиям Татьяны. Ну и Санечки, конечно, которая, как воспринималось окружающими уже как само собой разумеющееся, взяла на себя всю черновую организационную часть, включая помощь юротдела "Мы". Причём Леонид от заключения какого бы то ни было контракта наотрез отказался, заявив, что такое использование служебного положения одобрено на самом высоком уровне, имея ввиду, естественно, жену и тестя. Кто и как помогал самой Татьяне обаять, уговорить, подкупить, запугать или убедить всю эту разношёрстную и разноязыкую телевизионную братию оказалось тайной, оберегаемой не менее тщательно, чем рецепт кока-колы или адрес штаб-квартиры "Людей в чёрном". За всеми этими творческо-рабочими хлопотами майские праздники подкрались как-то совсем незаметно.

Так получилось, что первого мая не работал почти весь мир. Кто-то праздновал День Труда, а кто-то просто стоял в очередях. В магазины. За айфонами. И хорошо ещё, что в России первым днем официальных продаж должно было стать только пятое июня, иначе традиционный весенний праздник для многих был бы просто испорчен. Все сотрудники "Мы" ждали очередного скачка числа пользователей только к началу лета, но появление в магазинах первых гаджетов стало тем самым "мелким" камушком, что срывает с заснеженных склонов лавину. А может быть дело было в просочившихся на просторы интернета сообщений о всё-таки начавшихся переговорах о строительстве под Питером завода по производству комплектующих для наделавшей такого шума новинки. Хорошо ещё, что опыт аврала уже был, справились. Как обычно, с помощью… "чьей-то" матери. Наибольшее число новых аккаунтов оказалось, как ни странно, из Штатов, Израиля и Украины. Что творилось у конкурентов можно было только догадываться. Родион, вернувшись из очередного короткого вояжа с родины Вашингтона, Эдисона и Гейтса, с ироничными смешками рассказывал о длиннющих очередях не только за айфонами, но и в "отдел кадров" Фейсбука, который опрометчиво объявил открытый кастинг на вновь открываемые вакансии. Так что девятый вал технических, организационных и прочих производственных мелких и крупных сложностей, накативший пятого июня, и не ослабевающий ни на секунду следующие две недели, был встречен во всеоружии. Да и сложности эти были, честно говоря, приятными, поскольку отражали растущую как на свежих дрожжах популярность их детища. Которая самым приятным образом отражалась на всё более округляющихся цифрах от рекламных поступлений, подписок и новых приложений, появляющихся с завидной регулярностью.

А двадцатого Ефимовы вместе с Родионом и Германом Степановичем улетели в Крым — на международный форум, организованный Тимошенко, и проанонсированный не больше, не меньше, как украинский Давос. Приглашение на "Крымский Форум" они получили от неё еще месяц назад. Точнее, приглашений было два. Одно — для руководства "Мы", а второе — для Катерины с Денисом и Татьяны с Марко с просьбой показать в рамках "культурной программы Форума" их шоу. Заручившись согласием всех участников, Михалыч позвонил Юлии Владимировне, подтвердил их участие и попросил прислать список приглашённых. Из первых лиц Тимошенко удалось заполучить только Ангелу Меркель, но предполагалось присутствие и некоторых очень влиятельных персон, среди которых самыми известными были глава Европейского Центробанка Жан-Клод Трише и Верховный представитель по внешней политике Евросоюза и бывший Генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана. ООН представлял Ша Цзукан — недавно назначенный заместитель генсека по экономическим и социальным вопросам. Попавшееся почти в конце списка имя Федерики Могерини вызвало у него некие смутные аллюзии, но ничего конкретного на ум не пришло. "Видимо, в "прошлой" жизни позже она стала какой-то значимой фигурой", — подумал он и решил, что упускать её из виду не стоит. Российскую немногочисленную делегацию должен был возглавить глава МИДа. Европейский бизнес представляли в основном отельеры, хотя попадались и представители Люфтганзы, Нокии, Эриксона, Фольксвагена и Нестле. От Штатов был какой-то неизвестный (по крайней мере — Ефимову) конгрессмен-республиканец, а из бизнесменов глаз радовала только фамилия Цукерберга.

Перечитывая в очередной раз список, Сергею пришла в голову мысль, которой он тут же поделился с Санечкой.

— Ты с ума сошел! — супруга отреагировала достаточно бурно, но по загоревшимся глазам и лукавой улыбке он понял, что уж её то, по крайней мере, долго уговаривать не придётся.

— Зато, если у нас получится — это будет пропуск в высшую лигу, причем сразу в призёры. А ребята будут стоить как Криштиану Роналду и Том Круз вместе взятые. Каждый.

— Собираем ребят после тренировки! — после недолгих раздумий решительно заявила Шура, доставая телефон.

— А чего их собирать, все и так, как обычно — с восьми до десяти в зале будут, — удивился Сергей.

— Предупредить надо, чтобы не разбегались в конце, — пояснила Шура и набрала первый номер.

Собравшись вечером после тренировки в комнате отдыха, все с нетерпением смотрели на Ефимова. Первым не выдержал Марко:

— Появились идеи для новых шоу?

— Не совсем, — усмехнулся Сергей, — я предлагаю сразу же после показа ваших шоу в Крыму забабахать для основных участников Форума мастер-класс и формейшн одновременно.

— С кем-то конкретным, или как получится? — Татьяна, как обычно, первой ухватила суть.

— Никакие помощники или референты нам не подойдут. Мне придется взять себе в пару хозяйку — Юлию Владимировну, тем более, если помните, она сама просила. Катерина, я думаю, без труда уговорит Лаврова, для Марко есть восходящая звезда итальянской и общеевропейской внешней политики Федерика Могерини.

— А если она тупо откажется? Что, её силком на паркет тащить? — Марко был просто воплощением скепсиса.

— А ты скажешь ей, что такого опыта и таких впечатлений в такой компании она больше нигде не получит и такие шансы для будущего дипломата упускать никак невозможно, — пришла на помощь мужу Санечка.

Пока горячий итальянский парень открывал и закрывал рот, пытаясь найти хоть какое-нибудь возражение, Ефимов обратился к Татьяне и Шуре:

— Вам, барышни, уготована самая тяжёлая участь, — он виновато развел руками, — Будет там парочка немолодых мужиков, которых очень хотелось бы видеть в нашей компании. Татьяна, Вы же неплохо знаете испанский, значит Вам — охмурять Хавьера Солану. Он хоть и физик по образованию и бывший Генсек НАТО, но и министром культуры Испании тоже успел побывать… А тебе, — Сергей перевел взгляд на жену, — достанется Жан-Клод Трише. Твой французский если и хуже английского, то совсем чуть-чуть. Скажешь ему, что танцевать — это так же прекрасно, как и его любимая поэзия, и ничуть не сложнее, чем рулить европейской монетарной политикой.

Видя, что дамы собираются что-то, скорее всего, возразить, Ефимов быстренько переключился на Дениса:

— Ну а тебе придется побыть главной звездой и вытаскивать на паркет саму фрау Меркель.

— Что-о-о?? — Денис аж подскочил. — Я же по-немецки только "хенде хох" знаю, да и то из фильмов про войну.

Хохотали после этой реплики все без исключения — долго и с удовольствием. Когда все более-менее успокоились, Сергей продолжил:

— Этого достаточно. Она в школе русский учила. Наверняка что-то должна помнить. В крайнем случае по-английски объяснитесь. А если будет упираться, сильно удивишься и спросишь: как же она собирается танцевать с Путиным, если вдруг возникнет такая необходимость?

— А он что, умеет? — почти хором спросили парни, скептически улыбаясь.

— Он пристально следит за развитием нашего вида спорта и искусства, — тут же отреагировала Катерина, тоже улыбаясь, но скорее — ехидно.

Откуда она это знает никто благоразумно спрашивать не стал.

— Давайте ближе к делу, — Татьяна была из всей молодёжи наиболее практичной, — а то пока всё выглядит как-то слишком зыбко. Или мы там будем несколько недель торчать?

— Нет, нам придется уложиться в час-полтора, — спокойно и уверенно ответил Ефимов.

— Тогда это больше похоже на ненаучную фантастику.

— А мы сведём всё к элементарным шагам вальса: половина правого поворота, перемена, половинка левого, снова перемена и всё сначала. Должны уложиться меньше, чем в две минуты. Никто из наших будущих, так сказать, учеников склерозом не страдает, поэтому, я уверен, вполне в состоянии будут быстро запомнить последовательность из двух дюжин простейших шагов и перестроений. Главным для нас будет — выдержать ритм и обеспечить хоть какое-нибудь подобие синхронности. Да, нам придётся аккуратно, но настойчиво провести, а если говорить откровенно, то — пронести(!) их всех по площадке и не дать оттоптать себе ноги. Если не получится — все просто повеселятся. Зато если получится — ваши "акции" взлетят до небес!

— Ну, не знаю. Хотя… если получится, — задумчиво проговорила Татьяна, — то это будет прямо-таки реальное воплощение идей, заложенных в наших шоу.

— Именно на это я и рассчитываю, — покивал Сергей. — И в случае положительной реакции это будет шикарным подарком и Тимошенко, и Лаврову.

— Ага! — воскликнула Катерина, озорно оглядев окружающих, — а я, по окончании, посоветую Сергею Викторовичу взять Вас к себе заместителем.

— Не вздумай! — Татьяна наконец заулыбалась, — Неужели тебе не жалко Сергея Михайловича?

— А что такое? Почему? — нарочито испуганно спросила Санечка.

— Да потому, что у победы, как известно, тысяча отцов, а поражение всегда сирота. Окружение никакого успеха непонятно кого — никогда не простит. Заклюют и не подавятся!

— Дамы, не переживайте! — успокоил Сергей, — я уже придумал, что сказать при любом варианте. Давайте лучше пробежимся по техническим вопросам. И ещё: надо будет захватить с собой несколько пар тренировочной обуви разных размеров, светлые блузки и рубашки, думаю — белые и голубые, и несколько одинаковых галстуков. Абсолютно одинаковых костюмов — как в настоящем формейшене, мы не получим, но что-то примерно похожее надо будет попробовать изобразить.

На следующие утро Ефимов позвонил Тимошенко и поинтересовался, можно ли предусмотреть в расписании после их шоу некое свободное время примерно на два часа? Получив утвердительный ответ, рассказал о своей задумке провести так называемый мастер-класс. Юлия Владимировна поначалу восприняла идею без особого энтузиазма, но и никакого отторжения Сергей не почувствовал. Зато, когда он озвучил предполагаемый состав пар, по удивлённо-восторженным охам и ахам понял, что все сомнения мгновенно трансформировались в подсчёт потенциальных бонусов.

После Тимошенко он связался с Симоньян и спросил, собирается ли RT отправлять на "Крымский Форум" съёмочную группу?

— Да, конечно, — ответила Маргарита и поинтересовалась, — А что, у Вас есть какая-то интересная информация?

Сергей рассказал о планах принимающей стороны в рамках культурной программы показать их шоу и добавил:

— А после шоу мы предполагаем организовать некий сюрприз. Так что, если у вас будет возможность вести прямой эфир, — сорвёте джекпот.

— Вы уверены, что ваш сюрприз будет стоить усилий по доставке нужного оборудования? Оно ведь ни в карман, ни в чемодан не влезает.

— Гарантировать я этого, естественно, не могу, но зато могу пообещать, что мы сделаем для этого всё возможное.

— Ну тогда хотя бы намекните, на какую тему планируется сюрприз, — даже по телефону было понятно, что выражение лица журналистки в этот момент больше всего напоминает умильно-просящую мордочку шрековского кота.

— Мы попробуем показать, что идеи, заложенные в наших шоу, могут быть реализованы. Получится ли у нас — можно будет увидеть прямо там.

— Мы… будем вести прямой эфир, — решительно сказала Симоньян после паузы настолько долгой, что Ефимову начало казаться, будто возникли какие-то проблемы со связью.

— Тогда до встречи в Крыму.

* * *

Крым встретил их изумительной погодой. Ни облачка, ни ветерка, не жарко, но очень тепло, недавний дождь отмыл и улицы, и листву, оставив в воздухе ласковую свежесть.

— А! Какую я погоду наколдовал, — шепнул Сергей на ухо жене, когда вся их компания вышла из здания аэропорта.

Они дружно рассмеялись, а, встретив недоуменные взгляды, Шура отмахнулась:

— Не обращайте внимания, это мы о своём.

Добравшись до Ялты и разместившись в отеле, решили съездить в Ливадию, посмотреть место предстоящей работы. Сам форум должен был проходить в Ливадийском дворце, поэтому сравнения с Ялтинской конференцией 45-го года напрашивались сами собой. Состав участников был, конечно, не настолько представительным, как шестьдесят лет назад, зато представителей прессы собралось точно больше, чем тогда. Заключительный "концерт мастеров искусств" обилием мировых звёзд не баловал, но это было только на руку. Площадку для "культурной программы" устроили на открытом воздухе, соорудив некое подобие сцены и трибун. Осмотрев всё это хозяйство, остались довольны и размером, и качеством покрытия, и технической оснащенностью. Хотя метеорологи и обещали отсутствие дождя, на случай непогоды был даже предусмотрен раздвижной навес. В общем, Тимошенко явно не пожалела средств на организацию, что отметили все без исключения.

Оба их шоу были запланированы в последний день — непосредственно перед официальным закрытием. Запрошенные Ефимовым "на сюрприз" два часа, правда, ужались до полутора, но когда и где на подобных мероприятиях обходилось без небольших задержек? "Ничего, в крайнем случае непричастные поскучают лишних полчасика", — успокоил себя Сергей.

Первый же номер концерта преподнес для Ефимовской команды сюрприз, от которого все поначалу не на шутку напряглись. В программе было написано нечто никому непонятное: "Украинский дуэт", поэтому, когда объявили: "Выступают победители шоу "Танцы со звёздами" Владимир Зеленский и Олёна Шоптенко", — Сергей, оглядев отпавшие челюсти и вытаращенные глаза, только пожал плечами. "Ну, пойдем посмотрим!" — и потащил всех оценивать "конкурентов".

Когда Владимир с Олёной показали своё танго, он посмотрел на снисходительные улыбки Марко и Дениса и жестом остановил явно готовые сорваться с их губ замечания:

— Номер отличный. Очень здорово сделан. Олёна — просто прелесть!.. Да, Володя вам не ровня, он — не профессиональный танцор, но идея номера — великолепна! И вы даже себе не представляете, как он, в смысле — этот номер, нам поможет.

Если первое танцевальное шоу было встречено зрителями просто очень тепло, то после выступлений и Дениса с Катериной, и Марко с Татьяной Ефимовы поняли, что, оказывается, многого не знают о "сильных мира сего". Ну вот никак не могли они себе представить настолько бурную реакцию от столь высокопоставленных людей, просто по статусу своему обязанных проявлять сдержанность. Им показалось, что "Браво!" их будущие сегодняшние ученики кричат хором, причем очень искренне и слаженно, хотя и сидят далеко не рядом друг с другом. А когда Сергей увидел, что Симоньян скомандовала операторам снимать реакцию зрителей, а потом, заметив, что он за ней наблюдает, показала сразу два поднятых вверх больших пальца, с облегчением выдохнул: "Уф, полдела сделано".

Их номера были предпоследними. А финишной вишенкой на торте оказалась "ВИА Гра" с их заводной "Вот таки дела". Вера Брежнева, Меседа Багаудинова и Альбина Джанабаева подняли настроение зала на такую высоту, что Сергей даже немного испугался — а удастся ли им после таких роскошных девчонок сподвигнуть намеченных людей на весьма неординарные для них действия. И заставить зал отнестись к предстоящему представлению хотя бы снисходительно. "Хорошо ещё, что далеко не все по-русски понимают, а то ведь песенка для этого зала получилась довольно провокационная.", — подумал он, посмеиваясь про себя. Когда стихли аплодисменты, которыми щедро наградили девушек, Ефимовы, а за ними Катерина с Денисом и Татьяна с Марко вышли на сцену и подошли к ведущему. Получив микрофон, Сергей обратился к зрителям:

— Уважаемые дамы и господа! Позвольте представиться. Меня зовут Сергей Ефимов, мы с моей супругой и партнершей, — он поклонился Санечке, — двукратные Чемпионы Мира по спортивным бальным танцам и авторы сценария двух последних танцевальных шоу, — он на секунду замялся, улыбаясь и разводя руки, — и… я не знаю, имеет ли смысл предлагать что-либо после такого прекрасного выступления замечательных девушек, — переждав прокатившуюся по залу волну смешков, продолжил, — но мы рискнем. Вы все видели выступления прекрасных танцоров. И наверняка поняли, что они хотели сказать своим танцем: если слушать друг друга не только ушами, но и сердцем(!), если, переступив через себя, попытаться(!) забыть о старой вражде или неприятии, если, смирив свою гордыню и обуздав свои амбиции, объединить усилия, то результат оказывается настолько прекрасным, что не вызывает ничего, кроме чувства восторга. Что вы все так щедро продемонстрировали. И…

Сергею пришлось прерваться, поскольку неожиданно зал начал дружно аплодировать. Пришлось вытаскивать на сцену Владимира с Олёной, всем трем парам выходить на авансцену и раскланиваться. Дождавшись тишины, заговорил снова:

— И мы готовы доказать здесь и сейчас, что независимо от чьих-либо профессиональных умений, независимо от чьих-либо политических взглядов, независимо от чьего-либо опыта, возраста и социального положения — объединение усилий, желание и терпение могут творить чудеса. Здесь! И сейчас! Мы просим дать нам всего полтора часа — и вы станете свидетелями, казалось бы, невозможного. Но! Невозможного нет! Только этим принципом и сто́ит руководствоваться.

Вернув микрофон ведущему, Сергей подошел к Тимошенко, подал ей руку и вывел на площадку. Вслед за ним отправилась Катерина. Подойдя к Лаврову, о чем-то пошепталась с ним несколько секунд и, подхватив его под руку, тоже стала пробираться в сторону паркета. Зал, сообразив, что же такое происходит, загомонил, заулыбался и снова зааплодировал. Федерику Могерини Марко, который отправился "выбирать" себе партнершу следующим, даже уговаривать не пришлось — она, едва заслышав родную речь и осознав, что же ей предлагают, согласилась не раздумывая.

Когда Татьяна подошла к синьору Солана и заговорила с ним по-испански, сидящие рядом люди настолько явно выказали своё одобрение, что суровому идальго ничего не оставалось, как принять приглашение.

Санечкин же французский привел зал почти в состояние экстаза. Месье Трише, галантно поцеловав Шуре руку, тоже не предпринял никаких попыток сопротивления а, судя по довольной улыбке, наоборот — был только рад поучаствовать в предстоящем спектакле.

Денису, подойдя к Меркель, можно было уже ничего и не говорить. Всё равно никто ничего бы не услышал. Гомон стоял такой, что казалось, — это публика готовится встретить своих рок-кумиров, которые вот-вот должны появиться на сцене огромного стадиона. Когда госпожа канцлер наконец подала Денису руку, ей устроили овацию, с легкостью перекрывшую приёмы, оказываемые самым знаменитым сопрано или балеринам.

Марко ещё только выводил Федерику, как к Ефимову подошла Шоптенко и, мило смущаясь, спросила:

— А можно мне тоже поучаствовать?

— А Владимир?

— Он сказал, что в танцах он слишком не-профи, чтобы не бояться испортить вам вашу идею.

— Но ведь ты тоже не знаешь, что мы собираемся делать.

— Я не думаю, что за полтора часа вы собираетесь с выбранными людьми сделать нечто такое, что я не смогла бы повторить.

— Логично… Ладно, уговорила. И кого бы ты хотела видеть в качестве партнёра?

— О, мне кажется у Вас должен был быть какой-то запасной вариант на случай чьего-либо отказа.

Сергей посмотрел на стоящую рядом Катерину и получив в ответ еле заметный кивок, снова повернулся к Олёне:

— Тогда, после Дениса, приглашай Марка Цукерберга. Знаешь, как он выглядит?

— Конечно! — она часто-часто закивала, — у меня давно есть свои странички и в "Фейсбуке", и у вас.

— Прекрасно! Рядом с ним, слева, сидит мой хороший друг — Родион Николаевич Сергеев. Если Марк вдруг начнет сопротивляться, скажи Родиону, что я просил посодействовать. Они с Марком если и не закадычные друзья, то уж давние и хорошие знакомые — точно.

* * *

Два часа пролетели, как одна минута. Но они всё успели. Единственным камнем преткновения чуть не оказалось музыкальное сопровождение. Когда Ефимов включил мелодию, под которую предполагалось делать этот номер, Тимошенко переглянулась с Лавровым и как бы в шутку спросила: "А что, украинской или русской мелодии не нашлось подходящей?"

— Ну что Вы! — рассмеялся Сергей, — просто мы думали, что со стороны господина Трише будет сильное сопротивление, поэтому предположили, что нестареющий голос обворожительной Мирей Матье может стать дополнительным аргументом, который заставит его согласиться. Но если Вы принципиально против, — поменяем, это не проблема. Единственное, — не хочется тратить время на поиск, его у нас совсем не много.

— Да нет, конечно же не против, — после секундной паузы ответила Юлия Владимировна.

Дальше всё пошло как по маслу. Конечно, труднее всего, как и ожидалось, пришлось Санечке и Татьяне. Но они справились. И даже больше, чем на отлично. Во время одного из коротеньких перерывов на отдышаться и на попить водички, Жан-Клод, всё ещё тяжело дыша, подошел к Ефимову и сказал: "Если бы весь мир был в таких нежных, но сильных руках, как у Вашей супруги, мы были бы избавлены от множества проблем!" Сеньор Солана, услышав этот комплимент, с немного вымученной улыбкой добавил: "Мне кажется, у них был бы дуумвират с сеньоритой Татьяной! Или триумвират", — он хитро покосился на Лаврова, вытирающего обильный пот белоснежным платком и что-то обсуждающего с Катериной.

Перед последним повтором наконец-то отработанной вариации Тимошенко попросила Сергея чуть наклониться и прошептала ему на ухо:

— Не знаю, как наши поистине титанические усилия будут выглядеть со стороны, но изнутри — всё просто замечательно. И я Вам за это очень благодарна!

"Ещё бы эту благодарность во что-нибудь существенное превратить", — подумал он, а вслух ответил:

— Я очень надеюсь, что всё происходящее, независимо от результата, станет неплохой рекламой и нашей соцсети, и бальным танцам. А рост интереса и к тому, и к другому — будет для меня самой зна́чимой благодарностью.

— Ну, со своей стороны я могу пообещать, что на территории Украины у Вашей сети ""Мы"" будет режим наибольшего благоприятствования, — с заметным облегчением ответила премьер-министр, и в этот момент Ефимов понял, что только что избавил Юлию Владимировну от головной боли по поиску формы благодарности.

"Н-н-да! Пожалуй, я немного переборщил с патетикой и альтруизмом. Надо было что-то реальное из неё вытряхивать", — Сергей мысленно застонал, но всё-таки заставил себя изобразить благодарную улыбку.

* * *

Чтобы уважаемые читатели представляли, как должен выглядеть настоящий формейшн в исполнении настоящих профессионалов, им нужно "всего лишь" посмотреть на выступления, пожалуй, самого знаменитого и самого титулованного коллектива — ансамбля "Вера" из Тюмени.

Естественно, у наших героев получилось не в пример проще и короче. Но неискушенные зрители, завороженные безукоризненно точным соблюдением танцорами ритма, синхронностью движений и перестроений, ярким подчеркиванием музыкальных акцентов, а, самое главное(!), составом участников, совсем не замечали напряженную работу Сергея, Дениса, Марко, Катерины, Татьяны, Олёны и Александры. Им действительно пришлось практически "нести" своих учениц и учеников от первой до последней секунды, но если зрители этого не заметили, — значит у них получилось именно то, что они хотели показать, — рождение маленького чуда. Чудо ведь потому и выглядит чудом, что никто не понимает, как и почему оно появляется.

Едва затих последний звук и все семь пар замерли, в зале послышался едва различимый шум. Такой шум возникает, когда встаёт множество людей. А буквально через полсекунды зрители с наслаждением искупали исполнителей в теплом, ласковом, но о-очень шумном море аплодисментов. Когда схлынул первый шквал, овация продолжилась явно с целью вызвать новоявленных артистов "на бис". Мельком глянув на довольные, удивленные, растерянные — от накатившей на них волны зрительского восхищения, но уставшие лица "юных" танцоров, Ефимов снова взял у ведущего микрофон, поднял руку и, дождавшись относительной тишины, сказал:

— У меня… нет, у нас всех — не найдется слов, чтобы выразить благодарность за оказанный нам приём. Но, поверьте! — он даже приложил руку к груди, — нашим сегодняшним ученикам сегодня было очень и очень нелегко. Поэтому мы не будем повторять этот номер, но, чтобы не разочаровывать такую благодарную публику, мы станцуем для вас ещё один танец. Тремя парами. Конечно, это будет прекрасный, а потому — вечный, — венский вальс.

Когда они, получив ещё одну порцию бурных аплодисментов, наконец ушли за кулисы, Жан-Клод Трише, явно дожидавшийся их ухода со сцены и явно желавший, чтобы его слова услышали все, подошел к Тимошенко, взял её за руки и сказал:

— Надеюсь, я первый Вас благодарю за столь необычный, трудный, но чу́дный, прекрасный, восхитительный вечер. И единственное, о чем я сожалею, — это о том, что со мной не приехала моя жена, чтобы воочию насладиться нашим общим триумфом. Кстати, она — тоже украинка.

Сергей слушал француза и одновременно отслеживал реакцию Лаврова и Меркель. Не заметив никаких признаков недовольства, он, наверное, впервые с самого утра вздохнул свободно, собрал всех "своих" и предложил куда-нибудь завалиться и хорошенько отметить.

* * *

Однако сразу уехать у них не получилось. На выходе их чуть не растерзали собравшиеся журналисты. Почти полчаса пришлось отбиваться от кучи вопросов, основной смысл которых сводился всего к двум: "Как вам это удалось?" и "Сколько на самом деле вы готовились?". При этом было хорошо заметно — все уверения, что никаких предварительных репетиций не было, будут подвергаться проверке более тщательной, чем проверяется космический корабль при отправке его на Луну.

Когда наконец удалось избавиться от назойливой журналистской братии, Ефимова, на правах "старой" знакомой, утащила в сторонку Симоньян. Убедившись, что на них никто не обращает внимания, она огорошила Сергея вопросом:

— У Вас есть охрана?

— Э-э, а-а почему Вы спрашиваете?

— Потому, что, если нет, я приставлю к Вам своих людей! — сказала Маргарита, грозно наставив на него палец.

— И-и… зачем? — он по-прежнему не мог понять, куда она клонит.

— Затем, что, когда Вы опять придумаете что-то похожее на сегодняшнее… не дай бог забудете меня предупредить. А они будут начеку! — Симоньян наконец-то весело рассмеялась.

— Уф-ф! Умеете Вы напрягать людей!

— Я?! Да Вы со своей командой просто ещё не поняли, что сегодня произошло! Вы напрягли всех так, как мало кому удавалось! Мне телефон обрывают уже второй час все, кому не лень. Наш репортаж ещё шёл, а все основные новостные каналы уже бегали по потолку. И Ваша сеть, и Фейсбук, и вообще весь интернет уже вовсю кипит. Так что готовьтесь к тому, что журналисты вас будут домогаться без перерыва на обед и сон.

Ужинали и отмечали в небольшом ресторанчике недалеко от отеля. Зеленский с Шоптенко как-то само собой влились в их компанию, быстро освоились и сейчас наравне со всеми делились эмоциями и переживаниями.

Когда все уже наелись и вяло потягивали остатки шампанского, Зеленский подсел к Ефимову и без всяких предысторий спросил:

— Вы считаете, что о политике нужно только вот так — мягко, намёками…

— Да по-разному можно, но очень(!) желательно, — с юмором. — Сергей ответил без всякой паузы, поскольку и сам хотел поговорить с будущим "президентом Голобородько" примерно на эту тему. — Иначе может оказаться слишком обидно, и результат будет далеким от ожидаемого. Плюс к этому — вечный поиск баланса между формой и содержанием. Вы же наверняка лучше многих понимаете, что нельзя гнаться только за смыслом — нельзя читать сонеты Шекспира как прогноз погоды… или только за "новаторской" формой — "Лебединое озеро", где вместо лебедей — покемоны, вряд ли будет иметь успех. Зритель не должен гадать, что же такое-эдакое хотел сказать автор. Символы должны быть просты и понятны. Или хотя бы почти просты и почти понятны. Для вашего "разговорного жанра" это может быть и не очень актуально, а вот мы намучались, пока нужные варианты подобрали… И, естественно, встаёт вопрос, а что лучше — высмеивать конкретных людей или явление? Ну проедется кто-нибудь юмористическо-сатирическим катком по какому-нибудь Петрову или Петренко, ну, в лучшем(!) случае, он подаст в отставку. В худшем — либо он застрелится, либо не произойдет вообще ничего, посчитав ту или иную юмореску банальной завистью или происками злопыхателей… А что делать с точно такими же Ковалёвыми и Коваленко, с Мельниками и Мельниковыми… Вспомните Жванецкого — у него ведь никаких имен не звучит.

Владимир тяжело вздохнул и с горечью сказал:

— Михал Михалыч счастливый человек. У него, по всей видимости, никогда не было определенного рода заказов, отказываться от которых бывает крайне затруднительно.

— Да, я понимаю. Попав в зависимость от кого-либо или чего-либо, крайне сложно от неё избавиться. У меня, к сожалению… или к счастью, — нет ни рецепта, ни совета. Кроме банального — становиться настолько сильным или известным, что можно будет плевать на любые заказы или просьбы, если они "поперек души", как говорится… Вы и Ваши коллеги очень талантливы, и вы обязательно найдете какие-нибудь ходы, которые принесут вам бешеную популярность. Если не разменяете её на мелочное критиканство, сможете замахнуться на что угодно. Хоть губернатором стать, как Шварценеггер, хоть президентом, как Рейган.

— Ну, у нас не Штаты, — наконец-то улыбнулся Зеленский.

— Тем хуже для них! — Сергей, решив закончить этот странный разговор шуткой, поднялся и, поманив жену, предложил наконец отправиться отсыпаться.

"Парень ведь не дурак, прекрасно и сам всё знает. Зачем он затеял этот разговор? И зачем я распинался? Хотя… а как ещё доносить до третьих лиц свои мысли? Только бы не переврал при пересказе." — крутилось в голове, пока они с Санечкой добирались до своего номера.

 

Глава 21

По возвращении в Москву Ефимовы, Катерина с Денисом и Татьяна с Марко собирались несколько дней отдохнуть и начать работать над следующим шоу — по мотивам "Золотой антилопы". Но не получилось. Как оказалось, та импровизированная получасовая пресс-конференция, во время которой их донимали журналисты сразу по окончании их триумфального "формейшена", была так, нежным ветерком, едва колеблющим листву в жаркий летний день. Теперь же на них обрушился жестокий ураган с градом. Градом просьб об интервью, приглашений на всевозможные ток-шоу и предложений полноценных гастролей. И далеко не от всех удалось отказаться. "Мы", Фейсбук, газеты, телеканалы и радиостанции, казалось, забыли, что можно писать и говорить о чём-то не менее важном.

Маслица в огонь нестихающих бурных обсуждений подлил какой-то "эксперт-психолог", распинавшийся на CNN о невозможности для людей настолько быстро и на таком уровне осваивать незнакомые для них навыки. Из чего журналист, беседующий с ним, тут же делал вывод, что "эти русские кого угодно могут заставить плясать под свою дудку, если им предоставить такую возможность". Молодежь отнеслась к этому репортажу с юмором, Ефимов же для себя решил, что, если сейчас жестко не поставить на место этих придурков, подобная чушь будет повторяться и на неё придется тратить непозволительно много сил и времени. Он даже договорился с Леонидом о помощи юротдела в подготовке судебных исков, но, к счастью, они не понадобились. Буквально на следующий день Марк Цукерберг написал огромный пост на своей страничке с разъяснениями и с благодарностью Юлии Тимошенко за приглашение на форум, а Олёне Шоптенко и Сергею Ефимову за бесценный опыт и огромное удовольствие. "Никогда не думал, — написал он в конце, — что аплодисменты зрительного зала, звучащие и в твою честь тоже, могут быть настолько приятны. Так что — танцуйте и будьте счастливы!" На то, что последняя фраза — точная копия знаменитой присказки Станислава Попова, никто внимания не обратил, а сам Марк об ней, естественно, не знал. Следом появились интервью всех участников "Крымского Вальса", как его стали называть почти все без исключения. Их смысл был аналогичен, придраться было абсолютно не к чему. И через неделю CNN был вынужден сообщить, что не разделяет точки зрения, изложенные в скандальном репортаже и приносит извинения участникам. О судьбе "эксперта" и журналиста ничего сказано не было, но в сетях мелькали комментарии, что в случае повторения подобных перлов безнаказанными они не останутся.

* * *

Через две недели наконец-то получилось собраться всем вместе. И первые же обсуждения показали, что той легкости, с которой получились первые два шоу, не будет и в помине. Во-первых, никак не придумывалось, как сделать шоу одной парой. Нужны были минимум три персонажа: мальчик, сама Золотая Антилопа и Раджа. Как ни прикидывали, можно ли за счет переодеваний по ходу номера обойтись без третьего, — ничего путного не вырисовывалось. Только на третий раз дело сдвинулось с мёртвой точки.

— А почему мы зациклились именно на "Золотой Антилопе"? — вдруг спросила Татьяна. — Может кто вспомнит похожие истории?

— Точно! — Сергей хлопнул себя по лбу. — Есть же Бажовское "Серебряное копытце".

— Нет, — Шура покачала головой, — там совсем другая идея и сплошной хэппи-энд. Хотя… — она некоторое время отсутствующим взглядом смотрела на мужа и в конце концов выдала. — А давайте совместим несовместимое. Пусть будет четыре персонажа: "мальчик-народ", Золотая антилопа — она же — Серебряное Копытце, Хозяйка Медной Горы и "Раджа-купец-олигарх".

— Но тогда его нельзя будет показывать ни на каких соревнованиях, — заметил Денис, но как-то нерешительно.

— Да и бог с ними, с соревнованиями, — решительно возразила Катерина. — Мы после "Крымского вальса" запросто можем показывать наши "Шпионские страсти" и "Сладкую сказку" не один раз.

— Угу, — хмуро добавила Татьяна, — а если мы доведем до ума то, что сейчас обсуждаем, это будет бомба посильнее атомной.

— Не переживай, — отмахнулась Катерина, — я думаю, у нас теперь будет любая поддержка, о которой мы только попросим. Нас уже не так просто слопать. Зато я уже прямо как наяву вижу костюмы для нас с тобой. Кто будет Антилопой, ну, или, Серебряным Копытцем, а кто — Хозяйкой Медной Горы, думаю, договоримся между собой.

У Татьяны тут же загорелись глаза, и она утащила подругу в сторонку обсуждать фасоны.

Еще две недели ушло на подбор музыки. Точнее — на перебор вариантов. Ни один не устроил. На очередных посиделках, когда чай и кофе уже лились из ушей, Сергею пришла в голову безумная, как ему поначалу показалось, идея, которую он всё же рискнул озвучить:

— А давайте попросим Шнура написать для шоу песню!

Михалыч с нескрываемым удовольствием наблюдал за ошарашенными лицами и уже собирался кое-что добавить, как его опередили.

— Нас расстреляют! Из крупнокалиберных рогаток! — меланхолично заметил Марко, который уже настолько обрусел, что давным-давно разобрался, почему "о…фигительно" гораздо лучше, чем… "фигово", а "звездец" много хуже "звездато". С творчеством "Ленинграда" он тоже был хорошо знаком.

— Э-э, нет, ребята! — остановила молодежь Санечка, видя, как Денис, Катерина и Татьяна согласно кивают головами, — Шнуров, — он очень разным может быть. Если кто не видел, посмотрите "Ленинградский фронт" с ним в качестве ведущего. Музыку для фильма тоже он писал, само собой.

— Вот ты и поедешь уговаривать моего тёзку, — обрадовался Ефимов.

— Я?!?! — было совершенно непонятно, чего больше в Шурином восклицании — удивления или возмущения.

— Ну а кто, — Сергей был невозмутим, — идея шоу — твоя. Ты лучше других понимаешь, сколько слоёв может быть у этого непростого, но очень талантливого человека. А если при тебе материться начнет, — упадешь в обморок ненадолго…

— Ну, знаешь!!..

Через два дня Ефимовы отправились в Питер вдвоём. На "Красной стреле". Первый "Сапсан", который уже собирался на недавно созданном с Сименсом совместном предприятии, к их поездке подготовить не успели.))

Прямо с вокзала поехали к Шнурову в студию. Главный эпатажник страны с ходу предложил для начала "накатить" и достал водку, виски и три бокала. Санечка, посмотрев на него как строгая учительница на нерадивого ученика, с обворожительной улыбкой скопировала интонации и жесты Светланы Светличной, промурлыкав:

— Не-е-т, только вино!

Ефимовский тёзка расхохотался и достал бутылочку Chȃteau Margaux. Заметив вздернутые брови Шуры, развел руками:

— А вы как думали?! Как знал, что пригодится… Ну, за ваши успехи… да-да, видел и ваши шоу, и "Крымский вальс", круто вы всех на уши поставили… И за нашу совместную и, я надеюсь, плодотворную работу!

Мужчины махнули по пятьдесят грамм водки, Санечка пригубила вино и начала рассказывать приблизительный сценарий будущего шоу:

— У нас есть идея совместить в шоу сказки о Золотой Антилопе и Серебряном Копытце. Юноша спасает Антилопу-Серебряное Копытце, — любимицу Хозяйки Медной Горы. Та в награду велит Антилопе нацокать спасителю немного серебра или золота. Об этом узнает злобный раджа-олигарх. Приходит к хозяйке, требует золото, та отказывается, он её берет в заложники. Об этом узнают юноша и Копытце и идут её вызволять… дальше всё как в сказке про Золотую Антилопу: непродолжительная борьба и/или торг, а потом, как полагается, — злодей получает слишком много и погибает под грудой черепков.

— А зачем вам какая-то Хозяйка? — недоуменно спросил хозяин после недолгих раздумий, — по смыслу ведь это ничем от изначальной Золотой Антилопы не отличается.

— Нам просто нужно четыре персонажа — у нас танцуют две пары, а не трио… Что касается песни. Точнее, это должно быть что-то типа попурри — нужно несколько кусков, — с разным ритмом, чтобы можно было танцевать элементы из разных танцев. Но текст — единый для всех частей. Продолжительность — от четырех до шести-семи минут. И как минимум две партии: мужская и женская. Я имею ввиду, что нужно будет показывать какие-то танцевальные акценты, совмещенные с вокалом, и партнерам, и партнершам.

— Ну, вы, б…лин, даёте! Это же просто о-о… — Шнур, покосившись на Шуру, воздержался от продолжения, закурил, несмотря на её осуждающий взгляд, и задумался на несколько минут. Докурив сигарету до самого фильтра, потянулся за следующей, но вдруг спросил:

— А что по срокам?

— Хотелось бы уложиться в месяц-полтора, — подключился Ефимов, — нам потом ещё хореографию придумывать, — это тоже далеко не за один день делается, да на репетиции минимум месяца полтора уйдет. Очень хочется, чтобы премьерный показ был до(!) Нового Года.

— Не буду ничего обещать. Не делал пока ничего похожего на то, что вы просите. Давайте через недельку-другую спишемся-созвонимся, тогда и отвечу.

* * *

Один Сергей позвонил другому через десять дней.

— Есть встречное предложение. У меня появились клёвые идеи на похожие темы, и я хочу прям из некоторых отдельных строчек к вашему шоу сделать самостоятельные вещи. Переиначенные, естественно. Добавить ещё несколько и выпустить альбом, который и назвать так же — "Золотая Антилопа". Шоу и альбом выпускать одновременно. Но мне нужно на всё-про-всё ещё месяца два… И готов отказаться от гонорара.

"Последнее мог бы и не говорить. Если нам подойдет то, что будет предложено, я бы еще и добавил", — подумал Ефимов, но озвучил совсем другое:

— Перезвоню через пару часов! Надо с ребятами перетереть.

Как ни странно, предложение Шнурова отторжения ни у кого не вызвало и в самом конце сентября вся команда наконец отправилась в Питер — "принимать работу".

После прослушивания трэка молодёжь была в полном восторге. Михалыч их вовсю поддерживал, поскольку лучше всех понимал, что сейчас — как раз тот самый случай, когда можно и нужно поступиться утончённой формой ради содержания. Да, форма на этот раз получилась грубоватая. Но ведь не безобразная же! А самым удивительным оказалось то, что придираться было практически не к чему. Особенно довольной была Санечка, которая больше всех опасалась "фирменных" словечек группировки "Ленинград" в тексте для шоу. Но их не было. За одним малюсеньким исключением, на которое она предпочла не обратить внимания.

Зато в некоторых "самостоятельных" песнях Шнуров остался верен себе — языковая палитра блистала самыми яркими красками. И появились новые оттенки смысла, иногда очень неожиданные.

Обращение Хозяйки Медной горы к Радже-олигарху, пришедшему за золотом:

— Что ты хочешь, странный витязь?

превратилось в: "Ленинград — Ч.П.Х.". Шура в какой-то момент просто закрыла руками уши, показывая, что принять такое издевательство над русским языком и первоначальным смыслом выше её сил.

Зато прямо тут родился образ этого "витязя": доспехи римского легионера поверх фрака и шутовской колпак, расшитый пайетками и стразами, на голове.

Его ответ:

— Карга! Давай сюда свои со златом короба!

обернулся песней: "Ленинград — Москва, почём твои златые купола?" только вместо "Лужков" был "Попов".

А когда Антилопа-Копытце, услышав вынужденный приказ Хозяйки, поначалу пытается сопротивляться и наставляет на обидчика свои ро́жки, тот презрительно бросает:

Этот эпизодик стал песней "Ленинград — Молитвенная". Из остальных эпизодов и музыкальных тем больше ничего самостоятельного не выросло, но и предложенного было вполне достаточно для того, чтобы приравнять одновременный выход шоу и нового альбома к взрыву ядерной бомбы во время наводнения. Как выразился Шнуров: "Очень хочется посмотреть, чьи мозги потом придется со стен соскабливать". На едкое замечание Татьяны: "А за свои не опасаетесь?", только усмехнулся: "А меня без хрена не сожрешь!".

Из дополнительных песен, не имевших к шоу непосредственного отношения, Шура почему-то попыталась спорить только по поводу "Народной любви":

— Может быть имеет смысл поменять "любит" на "терпит"? И… на "дерьмо"? Хотя бы!

— Не-е, — возразил автор, — думал на эту тему. Считаю, народ вполне разглядит явные кавычки вокруг "любит". "Терпит" — слишком односмысленно получится, а это совсем не то, что хотелось сказать. Да и излишний натурализм — скорее плюс, а не минус. Отвращение всё же лучше, чем ненависть. Согласны?

— В такой интерпретации — скорее "да", чем "нет", — задумчиво ответила Санечка.

— А Ваша реакция на "Ч.П.Х" — разве не напоминает позицию страуса? Если я чего-то не вижу и не слышу, то этого вроде как и нет. И как тогда бороться с тем, на что вы так явно указываете?

— Всё-всё-всё! Сдаюсь! — Шура подняла руки и смущенно улыбнулась. — Просто ставки становятся слишком высоки. Не хотелось бы нарываться на неприятности из-за какой-нибудь ерунды, которая кому-то таковой не(!) покажется.

— Не переживайте, — успокоила Катерина, — отобьёмся как-нибудь.

* * *

Вернувшись в Москву, позвали Плетнёва, Никовского и Дружинина послушать запись и поговорить. Про новый альбом "Ленинграда" решили пока ничего никому не рассказывать.

Прослушав Шнуровское попурри и примерный сценарий, эта троица повела себя совершенно по-разному: Егор довольно улыбался и потирал руки, видимо, предвкушая, как под такую музыку можно будет от души похулиганить, Виктор Анатольевич о чём-то сосредоточенно размышлял, а вот Леонид Михайлович с ходу выразил, можно сказать, неудовольствие.

— Вас линчуют прямо во время премьеры, — с ехидной улыбкой заметил он. — И правильно сделают! Во что вы хотите превратить бальные танцы?! Это же…

— А это уже не совсем бальные танцы, — прервал его Ефимов, — после первых двух шоу, и особенно после "Крымского вальса" — мы стали не просто танцорами, мы стали своего рода оружием. И, да, "Золотая Антилопа" должна стать мощной бомбой. Бомбой, которая, возможно, нас угробит. Но я, нет, все мы — надеемся на другой эффект — что будет взорвана, разрушена стена молчаливой покорности нынешнему положению вещей. Положению, при котором анти-социальность многих представителей бизнеса или чиновничества воспринимается, с одной стороны, — как некое неизбежное зло, а с другой — как якобы(!) некая "компенсация" за "чрезмерный" риск, — для убедительности Сергей показал кавычки пальцами. — Именно сейчас, когда свежи впечатления от предыдущих номеров и от нашего необычного формейшена, когда начало хоть что-то сдвигаться с мертвой точки в Крыму, когда за всеми нами продолжают охотиться журналисты, пока в соцсетях не стихает накал страстей — самый удобный момент. Да, мы потратим пару месяцев на подготовку, за это время ажиотаж немного спадет, но идеи, "озвученные" нами, приживутся, прорастут… И нужен будет ещё один мощный рывок, взрыв, который одновременно и задаст новый вектор, и заставит вспомнить предыдущее. А в идеале — соединить эти векторы, создав синергетический эффект. И… мы очень надеемся на вашу помощь. Без вас эта бомба будет просто бомбой, с вами — должна стать мегатонным зарядом… Вот как-то так… Прошу простить за излишний пафос.

— Мне кажется, Вы переоцениваете наши возможности, — смущенно пробормотал Плетнев, взглядом ища поддержки у Никовского и Дружинина.

— Ну-у, Леонид Михайлович! — пришла на помощь мужу Санечка, — неужели Вас успех "Шпионских страстей" и "Сладкой сказки" не убеждает? Успех ведь просто фантастический, согласитесь!

— Да и премьеру можно будет в Шанхае организовать, — с невозмутимым видом добавила Катерина, — а то панды для подарков уже кончились.

Эта, казалось бы, невинная фраза с оглушительным треском взломала начавший нарастать ледок напряженности. Робкое хихиканье быстро переросло в бурное веселье. Громче всех хохотал Марко, сквозь слёзы показывая, как он ловит маленькую плюшевую панду буквально в миллиметре от собственного носа.

Их выступление в Шанхае было последним в "гастрольном турне", на которое они, в ожидании результатов работы Сергея Шнурова, всё-таки согласились после настойчивых приглашений. Перед этим были Берлин, Париж, Рим и Сан-Франциско. Китайцы раскрутили на два выступления — в Пекине и Шанхае. В Европе и Штатах (где в организации их шоу принимал участие сам Цукерберг и куда приехали и Шоптенко с Зеленским) встречали очень тепло, залы устаивали овации, было море цветов и кучки желающих сфотографироваться или взять автограф. В Пекине всё было точно также, но на паркет прилетело ещё и несколько милых игрушечных панд. Видимо, китайцы прониклись тем восторгом, которым светились лица Катерины и Татьяны, когда они прижимали их к себе, поскольку в Шанхае этих панд было уже много. Очень(!) много. Не столько, конечно, сколько насыпали хоккейные болельщики на лёд, но почти столько же, сколько доставалось фигуристам. Вот одна из игрушек, брошенная слишком сильно, и чуть не заехала Марко по носу, когда он на мгновение отвлёкся. Увезти с собой эти горы пушистиков было никак невозможно, но очень хотелось — чтобы передать их, по предложению Шуры, для фонда Хаматовой. Так что Сергею пришлось срочно созваниваться с Долининым, выяснять контакты представительства "Всё для всех" и загружать их проблемой доставки плюшевого богатства в Москву. Себе оставили по несколько штук, но их по возвращении быстро растащили родственники, друзья и знакомые.

Эта посылка, кстати, имела далеко идущие последствия. Татьяна, которой удалось получить запись этого "пандопада" у местных телевизионщиков, тут же разместила ролик на своих страничках в "Мы", в Фейсбуке, в танцевальном приложении и снабдила комментариями с упоминанием и интернет-магазина в качестве доставщика, и фонда "Подари жизнь" — в качестве основного получателя. Вскоре после этого оборот "Всё для всех" с китайцами вырос в несколько раз.

Отсмеявшись вместе со всеми, Плетнёв пристально посмотрел сначала на Ефимова, потом, по очереди, на всех остальных и сказал:

— Мне нужно несколько дней "на подумать".

— Так и я не готов немедленно что-то предлагать, — вмешался Никовский.

— Аналогично, — поддакнул Дружинин.

— Тогда предлагаю встретиться через неделю в том же составе и начать смотреть первые прикидки и варианты, — подытожил Сергей.

* * *

Конечно, к Новому Году подготовиться чуть-чуть не успели. Больше всех, как ни странно, переживала Симоньян, чья съёмочная группа действительно присутствовала почти на каждой репетиции. Были ли эти переживания связаны с какими-то другими событиями, которые должны были бы произойти в то же время, Сергей выяснять не стал. Было просто не до того. "Мы" и интернет-магазин, превратившийся уже в огромный интернет-гипермаркет, продолжали стремительно расти и развиваться, приходилось тратить массу времени на обсуждение и проработку и тактических, и стратегических вопросов. Да ещё и пришлось остужать горячие головы, предлагавшие провести IPO и затеявшие доклады, презентации и обсуждения именно этой осенью. "Да Ваши советники совсем осатанели, что ли?" — возмутился Ефимов во время одного из разговоров тет-а-тет с Генеральным. — "На что инвесторы будут ориентироваться? Нет, пускай Фейсбук сначала отстреляется, шишек себе понабивает, а уж мы за ним, как за ледоколом, по чистой воде на промысел выйдем. На крупную рыбу. Лично я пока считаю такой шаг преждевременным. Сильно преждевременным! А Ваши люди, Герман Степанович, ничего, кроме "комиссии" от андерайтеров, и видеть не хотят. Им, скорее всего, просто плевать на интересы своей собственной компании. Гоните их в шею!"

Пару раз звонила Тимошенко. Юлия Владимировна приглашала в Киев, хвасталась, что наконец-то началась конкретные переговоры и проработка нескольких крупных проектов: по реконструкции и расширению аэропорта в Симферополе, по строительству скоростных железнодорожных линий Киев-Москва, Киев-Симферополь и Москва-Симферополь, по нескольким логистическим хабам. Конечно, Сергей всё это и так знал, поскольку не писал об этом только ленивый. Но "послушно" поздравлял с успехами, советовал не торопиться и лучше лишний раз перепроверить и пересчитать, чтобы не получилось по-черномырдински: "хотели как лучше, а получилось как всегда". А вот в самом конце последнего разговора Тимошенко выдала новость, от которой у Ефимова аж голова закружилась: оказалось, что для обеспечения всех проектов, а не только уже упомянутых, если они будут реализованы, не хватит транспортных мощностей. Даже с учетом новых скоростных магистралей. И поэтому подписан протокол о намерениях на разработку проекта моста через Керченский пролив совместно с Россией и Китаем. И что эта информация пока не будет афишироваться. Каким боком сюда прилепился Китай, было совершенно непонятно, но Сергей спрашивать не стал, понимая, что такие вопросы не к месту и не ко времени.

За всем этим ворохом дел и проблем времени на собственные тренировки практически не оставалось. Санечку такое положение дел очень напрягало, Ефимовы даже пару раз едва не поругались. Пришлось идти "на поклон" к Денису и к Марко, чтобы они иногда вставали с Шурой в пару, когда Сергей вынужден был пропускать тренировки. Впереди маячил очередной Блэкпул, на который решили ехать всей компанией.

Двадцать седьмого декабря позвонил Шнуров и сказал, что тянуть больше не может и в новогодние праздники "Ленинград" даёт несколько концертов, где будут новые песни, и выпускает альбом. Пришлось последние репетиции и съемки вести в режиме чрезвычайной ситуации. К счастью, к этому времени осталось только внести последние штрихи и сделать еще пару дублей для съёмок. То, что получилось из "Золотой Антилопы", назвать танцевальным шоу можно было только с большой натяжкой. "Танцевальный спектакль" или, скорее, "Танцевальный памфлет" — подошло бы гораздо больше. Хореографию кардинально меняли четыре раза. Плетнёв и Никовский поначалу работали как бы "через силу", но "атмосфера безбашенности", которую вносил Дружинин и которую старательно поддерживали Ефимовы, в конце концов захватила и их. Первые прогоны окончательного варианта обе пары поначалу даже не могли дотанцовывать до конца, останавливаясь каждый раз, когда взрывы смеха или ироничные комментарии начинали мешать слушать музыку. Произносить: "Вау! У нас родился очередной шедевр!" никто не торопился, но все понимали, что есть неплохие шансы на то, что "Золотая Антилопа" действительно может стать для кого-то мощным доводом. В тротиловом эквиваленте.

Концерты "Ленинграда", прошедшие в "Олимпийском" и в "Юбилейном", стали мощным "разогревом" для их шоу, премьерой которого решили открывать наконец достроенный Фестивальный центр. Хотя называть "разогревом" Шнуровские новинки было, конечно, верхом нахальства. Это определение пошло гулять по соцсетям с легкой руки Татьяны, побывавшей на московском концерте и описавшей реакцию публики на своих страничках. Её "репортажи" вышли настолько точными, смелыми, и, в то же время, забавными, а обсуждения — настолько массовыми и бурными, что впервые основные традиционные СМИ цитировали их в своих новостных выпусках. Даже президентским выборам в Грузии уделялось меньше внимания, чем этим концертам. Хотя там — в стране мандаринов и цветов страсти кипели не меньше, чем на Украине четыре года назад. Сам Шнур был очень доволен таким началом года, однако не преминул чуть-чуть в шутку повоевать с Татьяной.

— Вы представляете! — возмущалась она, пересказывая свой разговор с ним, — этот чёртов рокер грозился, что, если наше шоу не будет обсуждаться и комментироваться хотя бы в два раза больше, чем его концерты, он напишет лично про меня такую песню, что мне на улицу лет пять нельзя будет выйти. За то, что я его шедевры разогревом назвала! Как будто он не для нас музыку и слова писал изначально?!

— Зато о тебе узнают даже там, где словосочетание "бальные танцы" даже не слышали никогда, — подколола подругу Катерина.

— Вот спасибо! Я просто мечтала именно о такой популярности, — не осталась в долгу Татьяна.

Как бы то ни было, но премьера удалась, что называется, на славу. В субботу, девятнадцатого января, Фестивальный центр впервые распахнул свои двери для нескольких тысяч зрителей, весьма существенная часть которых состояла из именитых танцоров и тренеров. Уставший, но донельзя довольный Дорохов подошел к Ефимову, который обсуждал с Бардиным следующий аналогичный проект — в Питере, выразил в очередной раз, своё восхищение Алексею и утащил пообщаться с Маркусом и Карен Хилтон — легендарной английской парой, многократными Чемпионами всего на свете, одними из самых востребованных тренеров и очень влиятельными людьми в танцевальном мире.

— Здесь явственно ощущается дух Блэкпула, — с очаровательной улыбкой сказала Карен после знакомства и взаимных комплиментов.

— Очень приятно это слышать, — ответил Сергей, — мы ведь именно это себе и ставили как одну из целей при проектировании. И мы надеемся, что этот зал будет со временем пользоваться таким же авторитетом, как и Winter Gardens.

— Прекрасно понимая, — добавил Павел Павлович, — что блэкпульские традиции невозможно просто перенести еще в одно место. Но мы будем стараться.

Ефимову стоило большого труда удержать свою челюсть от падения после таких слов Дорохова. Да и Маркус выглядел не менее удивлённым.

— Не буду скрывать! — после короткой паузы ответил он, — я чрезвычайно рад услышать эти слова. Поскольку для нас было весьма неприятным некоторое охлаждение отношений между нашими организациями.

— Будем надеяться, что это были просто временные недоразумения. — Ефимов выразительно посмотрел на Пал Палыча, давая понять, что здесь и сейчас совсем не готов обсуждать что-то более конкретно.

Дорохов его прекрасно понял и быстренько перевёл разговор на обсуждение предстоящей сегодняшней программы. Хилтоны вполне искренне поблагодарили за теплый приём, прекрасную организацию и выразили надежду, что сегодняшний вечер станет настоящим праздником танца и для зрителей, и для самих участников.

Так и произошло. Вся программа вечера была как бы подготовкой для "Золотой Антилопы", которая шла предпоследним номером. А финалом было танго Зеленского и Шоптенко, отшлифованное до идеального состояния. Ефимову с большим трудом удалось убедить всех поступить именно так. Уж больно идея нравилась.

* * *

Шнуров позвонил Ефимову через две недели и со смехом сказал, что можно успокоить Татьяну — песню про неё он писать не будет. Сказать что-либо другое он не мог. Просто права не имел. Поскольку нужно было приложить немаленькие усилия, чтобы за эти две недели найти темы, НЕ связанные с обсуждением "Золотой Антилопы".

А в начале марта в один из репетиционных залов Фестивального, где теперь постоянно тренировались и Ефимовы, и Катерина с Денисом, и Татьяна с Марко, влетела Хаматова со слезами на глазах и, отчаянно размахивая руками, настойчиво потащила всех в свою "вотчину". Штаб-квартиру своего фонда сюда она так и не решилась перевести, но организованный Волонтерский Центр располагался теперь именно здесь. Чулпан бывала там раза два в неделю, каждый раз немного завистливо вздыхая, как комфортно всё устроено. Часто заглядывала и в тренировочные залы. Просто сидела в уголке на стуле минут пять-десять, явно отдыхая, и потихоньку исчезала. Но сегодня явно произошло что-то экстраординарное. В таком состоянии её ни разу никто не видел.

— Что случилось? — встревоженно спросила Шура, когда они наконец набились в чей-то небольшой кабинет.

— Это я разревелась от счастья. И от страха одновременно. Просто мне только сегодня показали отчет о поступлениях в наш фонд за февраль. Вы представляете, насколько они выросли по сравнению даже с январём, не говоря уже про декабрь? Почти в пятьдесят раз! В пятьдесят! Еще несколько таких месяцев, и у нас бюджет будет как у Министерства здравоохранения! И всё это благодаря вашей "Золотой Антилопе"! Я в этом абсолютно уверена!

Хаматова по очереди расцеловала всех шестерых, продолжая одновременно плакать и улыбаться.

— Ха! Прямо как у Булгакова получается — призыв: "Граждане! Сдавайте валюту!" — дошел до адресатов. Быстро, однако, — сыронизировал Денис.

— Чулпан, простите, ради Бога, но Вы сказали: "и от страха". Что же Вас напугало? — осторожно спросила Катерина, перед этим сердито зыркнув на партнёра.

— У нас катастрофически не хватает людей, мы не успеваем отрабатывать все проекты, которые стало возможно хотя бы теоретически осуществить при возросших финансовых возможностях. У наших волонтеров банально не хватает ни времени, — они все работают и на своих основных работах, ни квалификации. Мы их используем в основном для решения технических вопросов. А найти специалистов — дело не быстрое. И я очень боюсь, что мы упустим время.

— Ну, у этой проблемы тоже есть решение, — успокоил Сергей. — Я Вас познакомлю с одним замечательным человеком. Он в "Мы" курирует в том числе одно важное приложение, которое будет проанонсировано буквально через пару дней. Уверен, Дмитрий Александрович и его детище смогут помочь достаточно быстро.

 

Глава 22

Ефимов имел ввиду Дмитрия Александровича Разумовского — их нынешнего главу службы безопасности, ставшего для них поистине бесценной находкой. Он появился в "Мы" через месяц после "Крымского вальса". Тогда к Герману Степановичу стали приставать с настойчивыми просьбами о продаже его доли. Когда эти просьбы стали напоминать угрозы, Долинин сильно занервничал и чуть было не наделал глупостей. Сергею пришлось встречаться с Андреем Олеговичем и напоминать о возможности помощи со стороны людей в погонах. Он то и порекомендовал Разумовского, который после Беслана долго мыкался по госпиталям, так до конца и не оправившись от последствий ранения. На оперативной работе врачи поставили жирный крест, хотя эти самые последствия заключались "всего лишь" в том, что правый глаз стал видеть всё чуть-чуть искривлённым. Для обычного человека — ничего страшного, а военному — как целиться то? Он подал в отставку, поработал некоторое время в одном банке, но не прижился.

Во время первой встречи Ефимов с Разумовским проговорили почти три часа. Поначалу Дмитрий Александрович вёл себя довольно отстранённо, как бы нехотя выполняя просьбу коллеги. Немного помогла оброненная Сергеем фраза о любви к горам и о давней, но не забытой, трагической гибели одного из очень хороших приятелей на Памире. Для человека, послужившего в Таджикистане, это было не пустым звуком. Да и вообще, люди, пережившие потери друзей ли, сослуживцев ли, почему-то быстрее могут находить общий язык. А уж когда Сергей начал рассказывать о своей идее приложения "Соратники", то по разгоревшемуся блеску в глазах понял, что нашел себе горячего сторонника. Очень сильного, очень знающего. И готового на очень многое ради достижения целей, которые покажутся ему достойными.

Своё давнее письмо в "Комсомольскую правду" после трагедии 12-й заставы Московского погранотряда в 1993-м он до сих пор помнил наизусть.

Долининскую проблему Дмитрий Александрович решил быстро и очень изящно. Потратив всего четыре дня на прояснение ситуации, сбор информации о "покупателях" и, встретившись с бывшими коллегами, предложил план, приведший Ефимова в восхищение. Герман Степанович был настроен немного скептично, но упираться не стал, решив довериться профессионалу.

* * *

Долинин с Разумовским подъехали к офису "покупателей" за пять минут до оговоренного времени. Как только они вышли из машины, рядом остановился наглухо затонированный темно-синий мерседесовский Sprinter с выключенными проблесковыми маячками на крыше. Из открывшихся сдвижных дверей вывалились пятеро бойцов в штурмовой экипировке и с оружием. И в огромных зеркальных очках, закрывающих пол-лица. После этого с пассажирского сиденья, расположенного рядом с водителем, появился командир, бросил своим: "Побудьте здесь!" и подошел к Разумовскому с Долининым.

— Дмитрий Александрович! Герман Степанович! — громко поздоровался он, степенно пожал протянутые руки и что-то тихонько заговорил, чуть наклонившись к собеседникам.

Пошушукавшись так несколько минут, иногда похлопывая друг по плечам, замолчали и снова пожали друг другу руки. Разумовский отвернулся и принялся внимательно оглядывать окна, а Долинин, достав из машины изящную шкатулку, передал её Александру, — как представился командир спецназовцев, пока они шептались. Тот поставил её на крышку багажника долининской машины и открыл.

Шкатулка оказалась хьюмидором, доверху заполненным любимыми сигарами Фиделя Кастро — Cohiba. Вместо пары штук здесь лежала гильотинка и сигарная зажигалка. Александр со знанием дела обрезал кончик, прикурил и, подозвав одного из бойцов, попросил отнести хьюмидор и аксессуары в автобус. Пошептавшись ещё минуту, попрощались. Как только микроавтобус уехал, Долинин с Разумовским отправились на переговоры, закончившиеся ожидаемо быстро.

Вернувшись в свой офис, застали там маявшихся от нетерпения Ефимова и Сергеева. А Леонид маялся ещё и от беспокойства. За тестя. Едва зайдя в кабинет и расположившись к креслах, переговорщики переглянулись и почему-то расхохотались.

— Ну что вы смеётесь?! Рассказывайте уже! — не выдержал Леонид.

— Да нечего особенно рассказывать, — усмехнулся Разумовский, — после озвучивания Германом Степановичем наших, якобы, "контрпредложений", нам было сказано, что они хотят взять тайм-аут для консультаций. Но я практически на сто процентов уверен, что больше нас по этому вопросу не побеспокоят.

— То есть ваш спектакль удался? — спросил Родион после некоторой паузы.

— Более чем, — кивнул Долинин, — хотя, надо признаться, такое лицедейство далось мне с немалым трудом. Если бы кто-то догадался, что трое мужиков, шепчущихся с серьезным видом, всего-навсего рассказывают друг другу бородатые анекдоты, то… — Генеральный покачал головой, обозначая сомнение.

— А сигары?

— Ха! — воскликнул Дмитрий Александрович, — Сашке пришлось вчера учиться их раскуривать. Две штуки загубил, щегол деревенский.

— А зачем они вообще были нужны? — снова не утерпел Леонид.

— О! Это ведь символы, — на этот раз Разумовский был серьёзен. — Автобус с бойцами должен был показать, что мы имеем возможность привлечь на свою сторону практически любую помощь. То, что маячки не были включены, наши перешептывания — означало, что помощь может быть и неофициальной. А вот коробка с сигарами — то, что нам есть чем отблагодарить. И мы не будем мелочиться.

— Да, судя по бледному виду наших визави, наши намёки были восприняты правильно, — подтвердил Герман Степанович.

К сожалению, как показало будущее, такие намёки были восприняты правильно далеко не всеми. Хотя эти "покупатели" их, действительно, больше не беспокоили.

* * *

И вот теперь первым реальным делом нового приложения "Соратники" должен был стать поиск людей для Хаматовского фонда. Разумовский поначалу поворчал немного:

— Ну это же дело для хэдхантерского агенства! Я ведь пока вёл переговоры только с бывшими коллегами и адвокатами.

— Да, если бы это был обычный подбор персонала, — возразил Ефимов, — но поскольку ни "Мы", ни "Соратники" за это денег ни с кого не возьмут, а "Подари жизнь" в лучшем случае компенсирует прямые расходы, то для старта — получается самое оно! Конечно, придется всем кандидатам сообщать, что их ждут приятные сюрпризы в случае успешных стартов их проектов. И уж тем более в случае успешных завершений. Ну, мы это уже оговаривали. Никаких "живых" денег, только подарки. Причем не банальные утюги или кухонные комбайны, а обязательно что-то индивидуальное: от хороших билетов на лучшие спектакли, до отдыха в приличных местах и в приличных отелях.

— Я всё прекрасно помню, можно было и не напоминать в сто первый раз, — улыбнулся Дмитрий Александрович. — Но сейчас, на самом старте, ведь нужен очень быстрый результат! И, в то же время, качественный! Чулпан Наилевну ведь кто попало не устроит. Как бы первый блин комом не вышел. Ведь не опробовано ничего ещё.

— Ой, Вы только её в глаза так не назовите, — замахал руками Сергей, — молодая, красивая женщина! Может и обидеться. И… я уверен, что у нас всё получится.

Никакой уверенности у него не было, но для себя Сергей решил, что придется расшибиться в лепешку, не спать ночами самому, не давать другим, но старт "Соратников" должен быть удачным.

Страхи оказались напрасными. Уже через неделю после запуска приложения кандидатов на все Хаматовские проекты было в избытке. Но без дела никто не остался — просто на самых сложных стало работать по несколько человек. Довольны были все: и Чулпан с коллегами, и Дмитрий Александрович со своей командой, и даже всё руководство соцсети, поскольку и это начинание получилось довольно резонансным, что принесло и новых пользователей, и новые крупные рекламные контракты.

Но больше всех радовался Сергей. Поскольку опасался, что придется потратить слишком много сил и времени на раскрутку "Соратников", и тогда пострадает их с Шурой подготовка к Блэкпулу. Ведь только в этом году они наконец-то собрались поехать туда во второй раз. И после такого долгого перерыва, с одной стороны, и успехов на других турнирах — с другой, очень не хотелось проигрывать кому бы то ни было. Катерина с Денисом и Татьяна с Марко, которые намеревались покорить теперь и Англию тоже, работали, как каторжные, сильно притормозив на несколько месяцев все остальные дела. И Плетнёв, и Никовский были учениками довольны. И удивлены. Удивлены тем, что ребята, став бешено популярными после своих шоу и "Крымского вальса", не зазвездились, не заважничали, а начали тренироваться даже больше, чем раньше. Их уровень, на взгляд Сергея, уже позволял сравнение с топовыми любительскими парами. Но Блэкпул есть Блэкпул. Со своими правилами, пристрастиями и интересами. Поэтому предсказывать результаты было делом весьма неблагодарным. Оставалось надеяться, что ребята не перенервничают, не перегорят, что у них хватит сил на то, чтобы в каждом туре продемонстрировать великолепный танец, который всё чаще и чаще они показывали на тренировках.

* * *

Двадцать второго мая, в первый день Блэкпульского фестиваля, проходили турниры Rising Stars и по латине, и по стандарту. Катерина с Денисом долго думали, на какую программу выходить, поскольку все дружно отказались им что-либо советовать. В результате выбрали европейскую программу, решив, что в компании с Татьяной и Марко будет и веселее, и комфортнее. Латину они намеревались станцевать в основном любительском турнире двадцать шестого, а двадцать восьмого, снова двумя парами — в основном турнире по стандарту. Ефимовы должны были танцевать во второй день — двадцать третьего.

Не успели они всей компанией войти в зал, как с ними начали раскланиваться и здороваться совершенно незнакомые люди. Несколько человек даже попросили автографы.

— Вот только этого не хватало! — ворчала Татьяна, пока они не нашли наконец относительно свободный и тихий уголок в раздевалке.

— Да ладно, расслабься, — успокаивала подругу Катерина, — первый раз что ли? В Фестивальном не привыкла ещё?

— А лучше поудалять со своих страничек фото без "боевой раскраски". Меньше узнавать будут, — посоветовала Санечка, имея ввиду конкурсный макияж, действительно иногда до неузнаваемости меняющий женские лица.

Полухмылявшись и поулыбавшись такому предложению, молодежь начала готовиться к выходу на паркет.

Начиная прямо с первого тура начались сюрпризы. Даже выход обеих пар на паркет перед каждым танцем сопровождался достаточно бурными аплодисментами и возгласами с галерей "Катя! Денис!" и "Таня! Марко!". По окончании танца всё повторялось, многократно усиливаясь. Некоторые судьи даже поначалу оглядывались на зрителей, удивляясь такому приёму на неосновном турнире. Ребята танцевали легко, явно получая удовольствие от такой поддержки и щедро делясь им со зрителями.

Перед финалом Сергей подошел ко всем четверым и сказал:

— Ну всё! Вы в финале. Теперь можете хулиганить, импровизировать…Вспомните, например, видео, которое показывал Никовский — презентацию российской команды на Team Match. На лыжах на паркет — это только русские могут!

— Только не переборщите, как мы в первый свой приезд сюда, — Ефимов погрозил пальцем, когда все отсмеялись, — сам танец должен остаться точно таким же, как и в полухе, и во всех остальных турах: строгим и воздушным, ярким и точным. Всё! Ни пуха!

— Ты ведь явно хотел им что-то предложить? — спросила Санечка, когда Ефимовы вернулись на свои места на трибуне.

— Да, хотел. Но передумал. Хватит им уже что-то подсказывать. Сами всё придумают, вот увидишь!

Вальс и фокстрот никаких неожиданностей не принесли. А вот выходя на танго, обе пары остановились совсем рядом друг с другом и… Денис с Марко встали в женские позиции. Катерина с Татьяной переглянулись, картинно всплеснули руками, так же картинно вздохнули, подошли к своим партнерам, синхронно постучали им пальцами по лбу, развернули, поменяли позиции рук и сами встали в пары. Зал взревел, мгновенно вспомнив сюжет шоу "Кто главный" на мотив "Сладкой сказки". Смех и аплодисменты на смолкали почти минуту. И всё это время ребята стояли в исходной позиции не шелохнувшись. С совершенно невозмутимыми лицами. Улыбались даже судьи. Правда, не все.

— Признавайся, ты знал? — Шура пихнула мужа в бок.

— Нет. Но догадывался, что они что-нибудь обязательно придумают.

— А если бы в финал не попали?

— Ну, колдун я, или кто? — усмехнулся Сергей и зашипел от очередного тычка.

Квикстеп станцевали тоже без сюрпризов, правильно посчитав, что шоу на сегодня достаточно. Результатом стали серебро и бронза. Не улыбавшиеся перед танго судьи налепили-таки за него седьмых и восьмых мест, посчитав, что турнир — не место для шоу. Вообще в этот день был один из редчайших случаев, когда в финале танцевало восемь пар. Это и не позволило ни Катерине с Денисом, ни Татьяне с Марко выиграть. Но особо сильно никто не расстроился, поскольку победителями стали Дмитрий Жарков с Ольгой Куликовой. Анжело Мадония с Неленой Самуиловой, выступавшие за Латвию, стали четвёртыми, финны, брат с сестрой Хирвонены — пятыми, остальные три пары были итальянскими.

После церемонии награждения, бурных поздравлений, обнимашек и слёз радости Ефимовы отправились отсыпаться перед своим завтрашним турниров, а молодежь отправилась праздновать, прихватив с собой Диму с Олей.

На следующий день после такого триумфа российских пар и такого приёма, оказанного залом их "крестникам", Сергею с Шурой оставалось только не налажать, чтобы получить хороший результат. Они и не налажали. Танцевалось очень легко, зал их приветствовал, конечно не так, как героев шоу, но ролики с "Крымским вальсом" пользовались не меньшей популярностью, чем "Шпионские страсти", "Кто главный" и "Золотая антилопа", поэтому свои аплодисменты Ефимовы собирали вполне заслуженно. Особенно сильных пар в сеньорской категории в этом году не добавилось, прошлые свои блэкпульские ошибки они учли, так что победа была хоть и очень приятной, но вполне ожидаемой.

Двадцать шестого танцевали только Катерина с Денисом. Ефимовы и Татьяна с Марко, естественно, пришли за них поболеть. Правда, Татьяна чуть не сбежала уже после первого тура. Без конца приставали какие-то то ли китайцы, то ли японцы с просьбами автографов и совместных фотографий. Всё вежливо, с улыбками, с поклонами, но надоедает быстро. Пришлось даже с кем-то меняться местами, напяливать на головы какие-то кепки и надевать темные очки. Выглядело карикатурно, но деваться было некуда. Хорошо хоть Катерина с Денисом порадовали. Каждый их выход, точно так же, как и в первый день зал встречал одобрительным гулом. Аплодисменты были такими же бурными, но доставались они далеко не только им. Сегодня шикарных пар был намного больше. Попав в полуфинал, Катерина прыгала от счастья, как маленькая девочка. Их совсем не огорчило последнее — тринадцатое место в этом полуфинале, поскольку даже Андрей Зайцев с Анной Кузьминской стали только десятыми.

* * *

Двадцать восьмого числа зал был переполнен настолько, что Ефимовы уже на входе предупредили молодежь, что искать их в перерывах даже не будут пытаться, потому что в этом случае рискуют не успеть добраться обратно до своих мест, пробираясь через толпы танцоров и зрителей. Перед одной восьмой финала возникла небольшая, всего на несколько минут, задержка. Организаторы явно чего-то ждали. Но вот в зал вошли несколько человек и уселись на явно для них оставленные места в самом центре зала напротив оркестра.

— Если мне не изменяет зрение, то мы имеем честь лицезреть Принца Уильяма, — прошептал Сергей, наклонившись к жене.

— Не изменяет, — так же шепотом ответила Шура. — А кто это рядом с ним?

— Очевидно, его будущая супруга — Кейт Миддлтон.

— Очевидно?? Ты то откуда знаешь!? — Санечка с подозрением уставилась на мужа.

— Ну… вероятно. Если тебя так больше устраивает.

Зазвучавшая музыка отвлекла их от продолжения разговора, и Сергей с облегчением выдохнул. Во время и этого тура, и четвертьфинала он чуть не заработал косоглазие, пытаясь одним глазом смотреть на паркет, а другим — отслеживая реакцию Уильяма и Кэтрин. И, похоже, точно так же страдали сейчас все присутствующие в зале. Ефимов не знал, бывали ли когда-нибудь члены королевской фамилии на Блэкпульском Фестивале, но то, что такое событие явно является чем-то экстраординарным, было абсолютно понятно по поведению зрителей.

Когда перед полуфиналом, куда на этот раз попало тринадцать пар, ведущий объявил номера Дениса и Марко, зал снова разразился почти овацией, а Шура от избытка чувств была готова целоваться и обниматься не только с мужем, но и со всеми окружающими. Для дебютантов Блэкпула результаты ребят были просто фантастическими. Призовые места в Rising Stars и два полуфинала по любителям выводили их уже и в конкурсную элиту танцевального мира. И пусть кто-то будет говорить, что нынешними достижениями они обязаны своим шоу, пусть. Ими можно только гордиться, а вовсе не стыдиться. Да и танец обе пары показали вполне достойный. Уж полуфинала — точно. А вот Жарков с Куликовой то ли слишком расслабились после победы, то ли устали, но остались далеко за чертой четвертьфинала, проиграв даже некоторым полуфиналистам Rising Stars. Латвийская же пара, бывшая четвертой в первый день, сегодня снова уступила лишь чуть-чуть, поделив пятнадцатое и шестнадцатое места с итальянцами. Четырнадцатыми стала литовская пара Донатас Вежелис — Лина Чаткевичюте. Прекрасная пара, которая через несколько лет, уже танцуя по профессионалам, покажет шоу "Лебединое озеро", которое сам Сергей считал шедевром, и которое Шура всегда смотрела со слезами радости и обожания.

Выход полуфиналистов на паркет зал встретил недоумённым гулом. Санечка охнула и изо всех сил вцепилась в локоть мужа.

— Они что, с ума посходили?

— Не переживай, всё будет хорошо, — успокоил Сергей, не отводя глаз от улыбающегося Принца и его пока ещё только подруги.

Удивление зала можно было понять! Просто дело было в том, что Денис выводил на танец Татьяну, а Марко — Катерину. Обе пары снова встали рядом, парни пожали руки, слегка поклонившись друг другу, и повернулись к партнершам. Посмотрели на них буквально секунду, одинаково наклонив вбок головы, снова повернулись друг к другу, пожали плечами, отрицательно помотали головами и-и… поменялись местами. И снова зал оценил шутку, наградив их смехом и аплодисментами.

— Ну, я же говорил! — сказал Сергей и показал Санечке глазами на лукаво улыбающуюся Кэтрин, слегка прижавшуюся к своему кавалеру.

— Боюсь, они сейчас сами себя лишили даже теоретических шансов попасть в финал, — Шура вовсе не собиралась разделять всеобщее веселье.

— Они и так туда ни при каких раскладах не попадут. Ты посмотри состав: Боско, Чигиарелли, Ферруджа, Гимаев, Валери, Коновальцев, Ди Торо, Кавалларо, Сегатори, Колантони, Янг. Вместо кого из них? Давай будем реалистами. Даже если одна-две пары сейчас вдруг начнут ходить пешком или ошибаться, остальные не дадут ни малейшего шанса. Нет, полуфинал — и так выше всех ожиданий. Много выше. И ещё мне кажется, что никто не расстроится и от последних мест. Я то — уж точно.

Так оно и вышло. Поделив двенадцатое и тринадцатое места, молодежь хоть и демонстрировала разочарование, но радостный блеск глаз выдавал их с головой. А уж когда зал недовольно загудел, не услышав среди финалистов имен Катерины с Денисом и Татьяны с Марко, даже парни чуть не прослезились, растрогавшись от такой реакции.

Как оказалось, лимит сюрпризов на сегодня был отнюдь не исчерпан. Только Ефимовы выбрались со своих мест, чтобы поздравить ребят и пообниматься с ними на радостях, только все вместе собрались идти в раздевалку, чтобы за время короткого перерыва помочь успеть переодеться и вернуться в зал смотреть финал, как к ним подошел некий джентльмен в неброском, но идеально сидящем смокинге, причем явно не танцевальном (редко, но попадаются пары, где партнеры танцуют не во фраках, а в смокингах), и передал приглашения на шестерых от Принца Уильяма "на легкий фуршет" сразу после финала и церемонии награждения.

Ну, что можно сказать в таких случаях? Художники и фотографы упустили таки уникальный шанс создать эпический шедевр под скромным названием: "Не ждали". Ступор длился несколько секунд. А потом запаниковала Шура. Она лихорадочно начала себя оглядывать и, почти плача, бормотать что-то вроде: "Как же так? До отеля не успею? Без прически!..". Все остальные, по-прежнему изображая крайнюю степень изумления, продолжали молча пялиться на "посыльного". Тот, не отказав себе в удовольствии насладиться растерянностью всей компании, снизошел до комментария: "Его Высочество понимает, что подготовиться к визиту у вас не будет времени, поэтому никакой дресс-код не предусмотрен. Сразу после награждения финалистов будьте, пожалуйста на этом же месте. Я вас провожу."

Естественно, по такому случаю народ и не подумал переодеваться. Не в джинсах же на приём к принцам переться. Да и Санечка паниковала зря. Одеты они с Сергеем были вполне прилично. Ефимовы ведь сегодня были только зрителями, а на тех местах, куда они смогли на сегодня добыть билеты, casual style был неуместен.

* * *

Оказывается, в Winter Gardens можно найти даже небольшие залы для мини-приёмов. Именно в такой их и привел молчаливый сопровождающий. Не успели они войти, как в дверях показались Паоло Боско с Сильвией Питтон — сегодняшние победители в любительском стандарте и Майкл Малитовски с Джоанной Люнис, выигравшие латину среди профессионалов. Тоже все в конкурсных костюмах. Только собравшиеся успели поздравить друг друга, появились Уильям и Кэтрин в сопровождении Маркуса Хилтона и нескольких мужчин неопределённого возраста, которых без труда можно было идентифицировать как телохранителей. Один из них держал в руках приличных размеров коробку.

Сергей, Денис, Марко, Паоло и Майкл дружно поклонились, а их партнерши изобразили грациозные книксены. Уж чему-чему, а этому у танцующих девушек могли бы поучиться даже коронованные особы.

— Уважаемые Дамы и Господа! — заговорил Уильям, — я спросил организаторов, есть ли возможность лично поблагодарить замечательные пары, подарившие сегодня всем зрителям не только великолепный танец, — он задержал взгляд сначала на Паоло с Сильвией, затем — на Майкле с Джоанной, — но и отличное настроение, — и Уильям повернулся к Катерине с Денисом и к Татьяне с Марко. — К счастью, такая возможность нашлась, — он слегка кивнул Хилтону и посмотрел на Кейт.

Девушка знаком подозвала охранника, державшего коробку, открыла её и сказала:

— Нам очень понравилось сегодня абсолютно всё! Мы, конечно же видели ваши шоу, — она улыбнулась Катерине с Денисом и Татьяне с Марко, — и после этого посмотрели ещё много видеороликов, но… видеть всё вживую… такая волшебная атмосфера зала… Мы бы хотели, чтобы не только у нас, но и у вас о сегодняшнем вечере остались только приятные воспоминания.

С этими словами она доставала небольшие букеты с вложенными в них карточками размером немного больше визитки и надписями: "С благодарностью от Уильяма и Кэтрин". Без подписей, поскольку автографы членам английской королевской семьи, как известно, запрещены. Кейт свою не ставила, видимо, за компанию. И с прицелом на будущее.

После того, как последний букет был вручён, Уильям показал на столик, на котором стояли бокалы с шампанским.

— Прошу!

Когда шампанское было выпито, он произнес: "Хочу ещё раз поблагодарить всех за сегодняшний вечер и поздравить с великолепными результатами", — и кивнул всем по очереди, давая понять, что всё, мол, хорошенького понемножку.

Ефимовых у дверей придержал один из секьюрити, прошептав на ухо Сергею: "Его Высочество просил вас задержаться на несколько минут". Санечка удивлённо посмотрела на мужа, но тот в ответ только пожал плечами.

— А знаете, что лично мне больше всего понравилось? — спросил Уильям, когда они остались одни. И, не дожидаясь ответа, продолжил, — намёк на то, что постоянство — было, есть и будет всегда в цене. В исполнении ваших учеников. — и с улыбкой посмотрел на Кэтрин.

— А что ваши дети? Они тоже танцуют? — Кейт поспешила сменить тему, задав, как её казалось, нейтральный вопрос. — Дети — это так здорово!

— Они танцевали. Но сейчас нет. Решили сделать перерыв на время учёбы в своих университетах, — ответила Шура. — А тренеры, которые тренировали детей, стали нашими учителями.

— У Вас тоже будут замечательные дети, — неожиданно даже для него самого вырвалось у Сергея, заставив будущую герцогиню Кембриджскую мило покраснеть.

— Как интересно! — продолжила Кэтрин, быстро справившись со смущением. — О вас в нашей прессе кое-что писали после "Крымского вальса", но о детях было только упомянуто, что их двое — сын и дочь.

— Кстати, о "Крымском вальсе", — с улыбкой заметил Уильям, меняя тему уже сам, — Её Величество, после просмотра репортажа, с присущим ей тонким чувством юмора заявила, что если бы не возраст, она бы сама не отказалась поучаствовать в таком необычном мероприятии.

— Ну, возраст Её Величества, конечно, весьма почтенный, но она, я уверен, ещё долго будет радовать своих подданных и крепким здоровьем, и ясностью ума, — тут же отреагировал Сергей.

По удивленному лицу Его Высочества и пристальному взгляду Ефимов понял, что только что сказал либо что-то очень важное, либо сморозил откровенную глупость. Удивление Уильяма заметили и женщины. Повисла пауза.

— Осенью прошлого года, как раз после того, как в Букингемском дворце посмотрели "Крымский вальс" — наконец заговорил Принц, — Её Величество рассказывала об одном разговоре с молодым человеком, который состоялся много лет назад. Причем, Вашим соотечественником, насколько я понял. Тогда, по её словам, тоже речь шла о её здоровье и долголетии. И Её Величество высказала сожаление, что очень необычный проект, который этот молодой человек пытался осуществить, так и остался нереализованным. А также выразила надежду, что Ваши оригинальные попытки объединения усилий разных стран для реализации крупных проектов будут более успешными.

Ефимовы, удивлённо переглянувшись, горячо поблагодарили за высочайшее внимание и лестную оценку и на этом, собственно, аудиенция, если эту встречу можно было так назвать, закончилась.

* * *

Выйдя в коридор, Ефимовы увидели слоняющуюся рядом свою молодежь. Компанию им составлял Плетнёв. Девушки, чуть не лопающиеся от любопытства, тут же взяли в оборот Шуру, выпытывая, о чем был разговор с принцем Уильямом и Кэтрин.

— Да о детях в основном, — разочаровала их Санечка.

А Леонид Михайлович, подхватил Сергея под руку и отвел его чуть в сторону. Потом, отступив на шаг, с чувством пожал руку и, немного волнуясь, сказал:

— Я очень рад, что несколько лет назад познакомился с Вами. Именно в этом зале. И горжусь этим знакомством. И прекрасно помню, что Вы говорили о своих мечтах. А сегодня увидел, что и последнее, о чем Вы тогда, в нашу первую встречу, говорили, начало сбываться.

— Спасибо! — Ефимов даже слегка растерялся от такого бурного проявления чувств.

— А еще Вы говорили о мечте, не связанной с танцами. Там, надеюсь, всё продвигается так же успешно?

— Пока нет, — вздохнул Сергей, — но у меня появилась надежда!

 

Эпилог

Спустя ровно три года, день в день, с момента только что описанного разговора, Сергей Михайлович Ефимов сидел в кабинете Президента Российской Федерации и изо всех сил старался оставаться спокойным. После прочтения двух страниц документа, показанного ему только сейчас Дмитрием Анатольевичем Медведевым, получалось… не очень.

— Это Вы таким образом нас на прочность испытывали?! — совсем скрыть раздражение всё-таки не удалось.

— Ну что Вы! — Президент едва заметно улыбнулся, — Просто нам было жизненно важно понять, можно ли в рамках действующего законодательства решать такого рода и такого масштаба проблемы. Подчеркну, исключительно(!) в рамках законодательства.

— Ну да, ну да! — саркастически хмыкнул Ефимов, — исключительно частная компания борется с "оборотнями в погонах" чуть ли не в масштабах всей страны. А государство спокойно стоит в сторонке и просто наблюдает за сражением комнатной собачки со сворой шакалов.

— Не преувеличивайте! На комнатную собачку вы давным-давно перестали быть похожими.

Сергей на это только грустно улыбнулся, вспоминая, чего стоили ему, Долинину и Разумовскому эти прошедшие три года.

Через неделю после возвращения из Англии обворовали один из крупных складов "Всё для всех". С самого начала вся эта история выглядела как-то странно. При очень и очень серьёзной подготовке к ограблению (усыпили охрану каким-то газом через систему вентиляции, вывели из строя наружные камеры видеонаблюдения, петли на дверях срезали чуть ли не плазменной горелкой…), товара вынесли всего на двести семьдесят тысяч. Перепортили, правда, примерно на столько же. А вот во время следственных действий начались серьёзные неприятности. Оказались подменены некоторые финансовые документы. На основании этого уже против интернет-магазина, точнее — против склада, который, к счастью, был отдельным юридическим лицом, возбудили аж целых три уголовных дела. Все попытки показать, что изъятые документы — фальшивка, внаглую игнорировались. Понадобилось почти два месяца работы двух весьма и весьма грамотных и, одновременно, ушлых, адвокатов, чтобы доказать, казалось бы, очевидные вещи.

А потом началось долгое, муторное, выматывающее нервы, разбирательство, временами переходящее в острую конфронтацию и с МВД, и с прокуратурой. Разумовский и его люди довольно быстро, всего за три недели, нашли исполнителей и сдали их ещё не переименованной милиции. Организаторов и заказчиков тоже получилось вычислить, хотя и не так быстро. А вот с доказательствами были проблемы. Ефимову тогда с огромным трудом удалось убедить Германа Степановича не останавливаться на полдороге, а довести дело до посадки этих гнид, не взирая на затраты сил, времени и денег. Сергей чувствовал, что вся эта ситуация — скорее всего — чья-то месть за "Золотую Антилопу", уж больно резонансным было её обсуждение и слишком часто это шоу поминали все, кому не лень. И, с другой стороны, он, прекрасно понимал, что, если ограничиться только исполнителями, дав свести дело к банальной краже, похожие наезды будут повторяться вновь и вновь. Поэтому он выделил Дмитрию Александровичу приличную сумму из личных средств на наем и лучших адвокатов, и разрешил Разумовскому задействовать все свои сохранившиеся связи, оплачивая его бывшим коллегам и их "смежникам" взятые за свой счет отпуска. В этих самых отпусках они просто выступали в роли частных детективов. Эти разрешения на внеочередные отпуска, кстати, были единственной помощью, которую удалось получить от Андрея Олеговича. Насчет чего-либо сверх этого тот, беспомощно разведя руками, сказал: "Я всё прекрасно понимаю, но мне поставили очень жесткие рамки, выйти за которые я не имею ни малейшей возможности. И при этом я очень надеюсь, что у Вас с Разумовским всё получится".

У них получилось! Через почти три года результатом огромной, трудной и иногда небезопасной работы стало то, что один генерал МВД, два полковника оттуда же, немалый чин из Генеральной Прокуратуры и один почти миллиардер поменяли удобные кабинеты на нары. Надолго.

Справедливости ради надо заметить, что и, так сказать, противоборствующая сторона больше ни на какие провокации, а тем более, банальную уголовщину, не решилась. Выяснять, почему, — не стали, посчитав, что, как в старом анекдоте: "и так неплохо получилось".

Выйдя из президентского кабинета, Ефимов в очередной раз задал сам себе вопрос, который с некоторых пор начал мучить его все больше и больше: "А может свалить отсюда к чертовой бабушке??" Но пока добирался до дома, все-таки решил, что: "Нет, как минимум до пятнадцатого года надо барахтаться!"

А через два дня Катерина пришла на тренировку вместе с родителями.