Со всеми этими бизнес-планами и "псевдополитическими" (как Сергей их про себя называл) проектами времени на полноценные занятия с Катериной практически не оставалось. Пришлось просить Шуру иногда его подменять. К счастью, получалось у неё очень даже здорово. Он вообще начал подозревать, что Санечка смогла как-то перенять, впитать в себя часть его способностей по ведению и недопущению ошибок во время танца. А ещё Миндель с Плетневым несколько раз просили взять то одну, то другую ученицу. Ефимов отбивался как мог, хватался за голову, заламывал руки и сетовал на дикую загруженность. С ним соглашались, но чувствовалось, что начало возникать некоторое напряжение в отношениях.

Спас дело, как обычно, случай. После одной из тренировок они с Шурой разговорились с одной из топовых пар, занимавшихся в тот день рядом и закончивших свою тренировку одновременно с ними. Болтали о том, о сём и вдруг Максим посетовал, что скоро им придется сделать длительный перерыв.

— Какие-то проблемы? Может быть мы сможем помочь? — посочувствовала Александра.

— Вряд ли, — ребята рассмеялись, а девушка наклонилась к Шуре и прошептала:

— Я в декрет собралась.

Сергей с трудом, но расслышал шепот и как клещ вцепился в её партнера:

— Максим, выручай! Есть классная ученица, прогрессирует стремительно, но последнее время жуткий дефицит времени. Возьми её, а? В Pro-Am вы всех порвёте!

— Ну-у, надо подумать.

— Да что там думать! Завтра у нас по плану занятие в Галадансе, приходи, посмотришь, попробуешь. С Минделем я поговорю, думаю, он возражать не станет. Ещё мне спасибо скажет, что я приведу в клуб такого классного партнера.

Все оказалось именно так, как расписывал Сергей. Максим с Катериной друг другу понравились, Алексей тоже был очень доволен таким поворотом. Правда, несколько первых занятий Катерина жаловалась, что ей приходится гораздо больше "прислушиваться" к новому партнеру, но они быстро притерлись друг к другу. Ну ещё бы, все-таки Макс был по уровню намного выше Сергея, к тому же — прилично моложе, сильнее, опытнее. Да и по способностям вести партнершу, наверное, не уступал.

Однако счастье получения небольшого количества свободного времени оказалось недолгим. Уже через две недели после начала занятий Катерины с Максимом она вместе с Минделем попросили его приехать в клуб для серьезного разговора.

— К нам хочет прийти новая ученица, отказать которой было бы очень неразумно, хотя у неё есть несколько…м-м-м… странных пожеланий, — начал Алексей.

Ефимов пожал плечами, мол, выкладывайте дальше. Потом, сообразив, что присутствие уже бывшей ученицы неспроста, вопросительно посмотрел на неё.

— Она наша клиентка. Фактически она собирается прийти сюда благодаря мне. Хотя и Алексей Михайлович в стороне не остался — через других учеников, у которых нашлись общие знакомые, которые и провели дополнительную "рекламную кампанию", — протараторила Катерина.

"И чего она так волнуется?" — удивился он. То, что она начинала быстро-быстро говорить только когда немного волновалась, он понял ещё при их самой первой встрече.

— И? В чем проблема то? И что за странные пожелания? И кто это вообще? И причем здесь именно я? — Сергей изо всех сил старался говорить без накатившего вдруг ни с того ни с сего раздражения.

— Это дочь…э-э-э…м-м-м… одного из… министров. Только умоляю, не надо дополнительных вопросов, — в Катерине явно боролись желание продемонстрировать собственную осведомленность и, видимо, данное обещание держать язык за зубами.

— Как я вижу — налицо некоторые сложности, — уже еле-еле сдерживая раздражение сказал Ефимов, — И зачем тогда все это затевать?

— Вы же сами говорили о клиентах такого уровня, — Миндель осуждающе покачал головой, — или Ваша позиция поменялась?

— Хорошо, хорошо, — пошел на попятную Сергей, подумав: "Действительно, чего я дергаюсь то?" — Ну а пожелания то какие? И почему я?

— Почему Вы — объяснение вроде бы простое: нужен тренер-не-ровесник, а прилично старше, поскольку её то ли бой-френд, то ли жених, то ли уже муж приревновать может.

— А сколько лет то?

— Студентка еще. Причем учится одновременно в Москве и в Лондоне. И вот здесь сложность — высказано пожелание, чтобы тренер на время её пребывания в Лондоне тоже был там и продолжал занятия.

Сергей хотел расхохотаться, но удержался, решив, что будущей клиентке просто забыли рассказать, что из себя представляет её будущий тренер. Слишком велико было желание заполучить её.

— Этот вопрос я решу с будущей ученицей сам, — ухмыльнулся он, уже зная, что будет говорить, когда речь зайдет о поездке, — Только в контракт, упаси бог, это условие не включите.

* * *

Новая ученица оказалась весьма симпатичной барышней с роскошными каштановыми кудрями, пронзительными зелеными глазами и отличной спортивной фигурой. Впечатление немного портил насмешливый и снисходительный взгляд, которым она смотрела не только на окружающих, но и на обстановку в зале.

Познакомив их, Алексей, сославшись на дела, быстренько сбежал. В зале в этот момент кроме них была всего одна пара, да и та уже заканчивала занятие.

— Ну что ж, начнем? — предложил Сергей, когда они остались одни.

— Конечно, — "разрешила" с поистине царским видом Татьяна.

Проигнорировав снисходительный тон, он, так же, как и на первом занятии с Катериной, показал то же самое видео. Только реакция у новой ученицы была совсем другой.

— Неплохо. И сколько лет все эти финалисты шли к своим результатам?

— Лет пятнадцать, я думаю. А почему Вы спросили именно об этом? — Сергей слегка напрягся и от тона, и от самого вопроса.

— То есть все они начинали в детстве? — его вопрос был "мило" проигнорирован.

— Скорее всего — да… А у Вас в планах — быстренько выиграть Чемпионат Мира?

— Не думаю, что это такая уж невыполнимая задача, хотя планов у меня пока, естественно, никаких нет, — усмехнулась Татьяна и добавила, — я в школе пять лет танцевала в Локтевском ансамбле. Потом, правда, нашлись другие интересы.

— Здорово! — искренне обрадовался Сергей, — а покажите что-нибудь, если помните! — он попытался изобразить умильную физиономию кота из "Шрека".

— А музыка? — наконец-то по-доброму улыбнулась Татьяна.

— Музыка… музыка… О! Вы же наверняка "Калинку" танцевали? Подойдет?

— Пойдет. Только это будет совсем по-детски. Бросила я в восьмом классе.

— Не важно, — он быстро нашел нужную мелодию на своем ноутбуке.

Станцевала Татьяна весьма достойно, запнувшись всего разок в самом конце. Видимо, последние фигуры за давностью лет выветрились из девичьей памяти.

— Прекрасно! Значит, весь подготовительный период мы пропускаем и начнем сразу с чего-нибудь серьезного.

И потянулись тренировочные будни. Заниматься с ней было и очень легко, и очень тяжело одновременно. Легко было физически — Татьяна была намного сильнее, гибче, выносливее Катерины, "слушалась" во время танца не хуже Шурочки, не жаловалась на нагрузки, не пропускала занятия. И очень тяжело было психологически — постоянно прорывающееся высокомерие за пределами паркета и раздражение, а то и скандалы, при отказах переносить время занятий напрягали, что называется, не по-детски. И при всем при этом за почти презрительной ухмылкой читалось: "Тебе платят? Вот и терпи!" Сергей уже как манны небесной ждал её отъезда в Лондон и разговора, который при этом должен будет состояться. Наконец, в начале июня, после очередной тренировки Татьяна как о само собой разумеющемся, сообщила, что через неделю она улетает на месяц в Англию и попросила данные его загранпаспорта, чтобы купит билет.

"Ну, наконец то!" — злорадно подумал Сергей и со смиренным видом сказал:

— Боюсь, что это невозможно.

— Да бросьте Вы! Пожить месяц в Лондоне за чужой счет — невозможно? Или занятия за границей стоят много дороже?

— Речь вовсе не о деньгах. Просто мы никогда ничего не обсуждали, кроме танцев, и Вы, видимо, решили, что тренерство — моя основная работа. А это не так. Другими вопросами Вы не интересовались, а я не счел нужным проявлять инициативу.

Сергей рассказал о банке и экспертной группе, упомянул об интернет-магазине и соцсети, не вдаваясь в подробности, и по мере рассказа с удовлетворением отмечал, как всё больше и больше расширяются глаза его ученицы.

Пауза, повисшая после окончания недлинного рассказа, была длинной и тягостной. Наконец Ефимов тяжело вздохнул и, собравшись с силами, сказал:

— Я хочу Вам прочитать несколько строк Евтушенко. Они написаны давно — в семидесятые годы, но, как и все великие стихи, абсолютно точно подходят к любому времени. Возможно, они покажутся Вам обидными, но постарайтесь воспринять их как лекарство. Противное, горькое, но необходимое.

Он замолчал и в упор посмотрел на неё. И тут произошло то, чего Сергей ну никак не ожидал. Татьяна разревелась. Она плакала так горько, навзрыд, подвывая и всхлипывая, как плачут по рано умершим близким людям. Он снова тяжело вздохнул, встал, налил полный стакан воды, подошел к аптечке, накапал несколько капель валерьянки и протянул девушке.

Она выпила, повернула к нему заплаканное лицо и прошептала:

— Спасибо! И… простите меня!

Сергей молчал и терпеливо ждал, полагая, что последует продолжение. И не ошибся.

Татьяна говорила медленно и тихо, периодически всхлипывая.

— Вы думаете легко носить эту дурацкую маску высокомерия и вседозволенности. Просто если её снять хоть на миг и позволить себе нормальное общение, тут же начинаются просьбы помочь там-то, тому-то, тем-то. И приходить в определенный круг без этой маски — то же самое, что выйти голым на улицу… А самое страшное, что в какой-то момент начинаешь чувствовать, что маска врастает в тебя и сама становится тобою. И ты действительно начинаешь получать удовольствие от того, что перед тобой лебезят, унижаются, заискивают, что несут конверты и выгодные контракты. А как только первый конверт оказывается в кармане, всё — маску уже не оторвать от лица… Кто послабже — к тем маска прирастает почти мгновенно, кто посильнее — держатся дольше. Исключения настолько редки, что о них и говорить не стоит…

"Ой-ё-ёй, какие мы бедные и несчастные", — зло подумал Ефимов, однако вслух сказал совершенно другое:

— Ну, если Вы говорите об этом постороннему, в сущности, человеку, значит Ваша маска пока не приросла.

Девушка покачала головой и опять заплакала.

— Господи! Какая же я была дура!

— О чем Вы? — опешил Сергей.

— Когда я слушала Катеринины рассказы о ваших с ней занятиях, я думала про неё: "Вот ведь восторженная дурочка!"… Хотя, надо признать она постройнела и похорошела за время занятий.

— Вам это не грозит, — он дождался гневного взгляда, улыбнулся и продолжил, — Вам стройнеть уже некуда, ну а хорошеть — тем более.

— Мне стыдно признаться, но я шла сюда в том числе затем, чтобы Катерину, что называется, "заткнуть за пояс".

— А теперь? Что-то поменялось?

— Да. Можете не верить, но мне стало нравиться просто танцевать, получать удовольствие от новых знаний, новых возможностей, новых ощущений…

— Это Вы ещё на турнир не попали ни на один. Вот там — будет кратно больше новизны.

Зазвонившие одновременно у обоих телефоны прервали этот непростой разговор, который тяготил Сергея и очень тяжело дался Татьяне. Она коротко бросила в трубку: "Уже бегу. Задержались чуть-чуть, извини!" и убежала умываться. Он, сказав жене ровно то же самое, тоже отправился переодеваться.

"А вдруг она говорила совершенно искренне? И что тогда это значит?" — эти вопросы крутились у Сергея в голове всю дорогу до дома. Ответы на них никак не желали находиться. "Ну и ладно, пусть поварятся в "собственном соку" месячишко. Глядишь, к возвращению нашей "принцессы на горошине" и прояснится в моей бедной головушке хоть что-нибудь", — с этой мыслью он наконец припарковался и отправился домой.

* * *

Из благих намерений спокойно поразмышлять месячишко ничего не вышло. Через десять дней после своего отъезда Татьяна появилась в зале, буквально свалившись как снег на голову. Сергей с Шурой как раз закончили тренировку и уже собирались идти умываться, как столкнулись с ней в дверях.

— Я вернулась, — сообщила она и так очевидный факт.

— Добровольно? — хором спросили Ефимовы с некоторым опасением.

— Естественно, — хмыкнула Татьяна и, помолчав, добавила, — и вообще бросила учебу в Лондоне. Отец меня чуть не прибил.

— И… почему? — спросил Сергей, уже догадываясь, какой будет ответ.

— Прямо здесь рассказывать?

— Э-э, ну пошли в комнату отдыха, там сейчас вроде никого нет.

Расселись вокруг стола, налили чаю и приготовились слушать. Однако Татьяна, видимо передумав откровенничать, просто сказала, что проанализировала оставшиеся части учебных программ в Лондоне и Москве и решила, что пересечений слишком много. Так что лучше она потратит освободившееся время на что-нибудь более полезное, — например, на танцы.

— Я могу рассчитывать на дополнительные занятия? — спросила она, закончив свой короткий рассказ.

Сергей поразился такой формулировке. Не "мне нужны", а "могу рассчитывать?"! "Это что-то новенькое!" — удивился он про себя, размышляя, как отреагировать.

— Вы хотите заниматься совсем-совсем серьезно? Не по системе Pro-Am?

— Если — да, то какие перспективы у меня могут быть?

— Ну, я то исповедую принцип: "Невозможного нет", но для достижения каких-либо серьезных результатов нужно будет приложить не огромные, а титанические усилия. Если Вы готовы на это, нужно искать партнера, кстати, не обязательно в России, обговаривать условия сотрудничества, выстраивать тренировочный процесс, искать хороших тренеров по физподготовке, растяжке, искать хорошего хореографа… И ещё кучу всего надо планировать и учитывать. Придется работать в разы больше, чем Ваши будущие конкуренты, а они вовсе не в потолок плюют на своих тренировках.

— Но основным тренером останетесь Вы?

— Да нет, что Вы! Для серьезных результатов нужен тренер совсем другого уровня. И не один.

Татьяна, подрастеряв свой первоначальный запал, хмурилась и молчала. Наконец, через несколько минут, тяжело вздохнув, встала.

— Я подумаю обо всем, что мы сейчас обсуждали. Надеюсь, двух-трех дней мне хватит, чтобы либо решиться, либо оставить пока всё как есть сейчас.

По дороге домой Санечка без конца подкалывала мужа:

— По-моему, она в тебя влюбилась. Придется мне тоже какого-нибудь молоденького партнерчика найти. Для равновесия.

— Угу, — Сергей мрачно отмалчивался.

— Да чего ты хмуришься то? Молодая, весьма небедная, симпатичная, фигурка что надо…

— Это ты меня так утешаешь, что ли? Лучше скажи, что делать то с ней? У девки каша в голове, да ещё и подгоревшая. А вовремя перемешать некому было.

— Да что тут думать! Парня ей надо искать. И, действительно, лучше не в России. У наших слишком много соблазнов будет. Надо у Плетнева помощи просить. Ну и с Людмилой, конечно поговорить.

— А новоиспеченный муж?

— Да пошлет она его скоро. Он ведь за всё время ни разу в зале не появился посмотреть, чем его ненаглядная занимается.

— Ладно! "Будем искать". С "перламутровыми пуговицами".

* * *

Через три дня Татьяна позвонила и заявила, что она готова рискнуть окунуться в танцы, что называется, "с головой", и спросила, нужно ли ей самой предпринять какие-то действия для поиска партнера?

— Пока нет. Я попрошу некоторых людей помочь нам, посмотрим, что они смогут предложить.

— Хорошо… Но у меня все-таки есть настоятельная просьба. Хотелось бы заниматься и с Вами тоже.

— Буду рад помочь, хотя уже очень скоро Вы, если будете серьезно заниматься, перерастете нас с Александрой и уже сами нас учить станете, — без тени иронии ответил Сергей.

А ещё через неделю совместными усилиями Плетнева и Минделя для Татьяны удалось найти очень приличного партнера. Итальянца. Марко приехал в Москву на пробы с новой партнершей, но что-то там не заладилось, а может и Алексей с Леонидом "руку приложили", высказав критические замечания. Ефимов описал им, не вдаваясь в психологические тонкости, ситуацию со своей ученицей и попросил расшибиться в лепешку, но хорошего парня раздобыть. Вот они и постарались, вовсю обхаживая молодого красавчика из солнечной Италии, расписав открывающиеся перед ним возможности.

То ли Марко прельстился перспективами, то ли они с Татьяной действительно понравились друг другу, но пара образовалась и они начали тренироваться. Сергей, дав пару советов, как лучше приспособиться к новому партнеру, оставил ребят на попечение Леонида Михайловича и укатил, наконец, с семьей в долгожданный отпуск.

На этот раз, в отличие от "прошлой жизни", маршрут их французского путешествия планировали дети. Им были заданы временные рамки: день отъезда, день возвращения, десять дней на маршрут и неделя отдыха на море. Он хотел посмотреть, насколько может измениться хотя бы план предстоящих событий от того, кто конкретно будет заниматься планированием. Оказалось, что "новый" маршрут совпадает со "старым" на сто процентов, чему глава семьи и не удивился даже, решив, что История — дама упертая и её из колеи таким легким тычком не вытолкнешь. Однако было отличие в некоторых датах. По планам детей само путешествие должно было закончиться на сутки раньше, а на море они добавили лишний день. Допустить, что они окажутся в зоопарке Фрежюса не в тот день, когда там окажется будущий Иришкин муж, было никак невозможно. Сергей для вида долго пялился на план и, наконец, озвучил свое решение.

— Так, вот здесь, в отеле Sept Tours, давайте на денек задержимся. Это ровно посередине маршрута. И место очень живописное, и отель классный. "В "прошлый" раз именно так и было. Потому что сам план составлял и об отдыхе для себя любимого, конечно, не забыл", — усмехнулся он про себя.

— Ну-у, лучше на море лишний день побыть, — заканючили дети в два голоса.

— Ага, а за рулем кто будет? Вам что, родного отца не жалко совсем? Мама водить за границей отказывается категорически, а километраж вы накрутили весьма изрядный — чуть больше двух с половиной тысяч кэмэ. Маршрут получился интересный, тут вы молодцы и я, конечно, как-нибудь не помру, но тогда на море будем на одном месте торчать, мозоли на моем седалище лечить.

С такими аргументами Костя с Ириной вынуждены были согласиться, хотя и поворчали какое-то время. Но больше для самоуспокоения.

Вот так Ефимовы и оказались во Фрежюсе именно в тот день, который и определил дальнейшую Иришкину судьбу.

Все прошло как по нотам. Молодые люди встретились, познакомились, поболтали, обменялись телефонами. В отличие от прошлого раза, когда их общение прервал Костик, подойдя к сестре попросить лишний пакетик с кормом для животных, на этот раз Сергей не дал сыну этого сделать. Эти пакетики продавались на въезде в зоопарк, кормить зверей чем попало категорически запрещалось. Хорошо помня ту ситуацию, он купил корма с запасом и в нужный момент сунул лишний пакет Костику в руки, продлив таким образом общение Ирины и Жана.

"Ну вот. Ещё одну галочку о выполнении очередного пункта плана смело можно ставить", — с удовлетворением подумал Сергей, краем глаза наблюдая за дочерью.

Через некоторое время молодежь направилась к своим семьям, постоянно оглядываясь и махая руками на прощанье.

— Хороший парень. Мне понравился, — сказала Санечка, когда они сели в машину.

— Давайте вы без меня и как-нибудь потом обсудите, — почему-то засмущалась дочь.

— Как скажешь, — родители переглянулись, улыбнулись друг другу и заговорили о планах на прибрежный отдых, который должен будет начаться уже завтра.

* * *

Вернувшись в Москву, возобновили подготовку к турниру в Штуттгарте, который был вторым по значимости и престижности после Блэкпула. Во время отпуска продолжали заниматься только ОФП и теперь у них оставалось всего три недели на шлифовку новой программы. В конце концов решили оставить вариант, давший такой отличный результат на Чемпионате Мира, внеся в него минимальные изменения просто ради "немного освежить".

В самолете оказались рядом с Владимиром и Натальей и всю дорогу перемывали косточки конкурентам, судьям и танцевальным функционерам. По прилете, в очереди на паспортный контроль с ними рядом стояла семья с постоянно плачущим, явно больным ребенком и, видимо, именно это стало причиной того, что на следующее утро — в день турнира, Сергей с Александрой встали совершенно разбитыми, с жуткой головной болью и ватными ногами. Придя в зал к началу соревнований, увидели, что Щербаков с Овчаренко тоже явно не в лучшей форме, хотя и выглядели чуть посвежее, чем Ефимовы. Кое-как оттанцевав два первых тура, поняли, что выходить дальше на паркет просто опасно. И чувствовать стали себя ещё хуже, и опасность получить травму в таком состоянии возрастала многократно. Скрепя сердце пришлось сниматься с соревнований, возвращаться в гостиничный номер и отлеживаться, чтобы хоть чуть-чуть набраться сил на обратный перелет. Володя с Наташей тоже выступили не блестяще, не попав в финал и став только восьмыми, что после бронзы на чемпионате никак нельзя было назвать удачным результатом.

На следующий день, двадцать первого августа, улетали обратно в Москву. К мерзкому состоянию добавилась болтанка на протяжении всего полета. Сколько ни пытался Сергей задремать, получалось забываться всего на несколько секунд. Из то ли полусонного, то ли полубессознательного состояния постоянно выдергивала возня и хныканье детей на соседнем ряду. Им тоже было не сладко от постоянных воздушных ям. Мамочка изо всех сил пыталась отвлечь обоих своих сыновей рассказами, как здорово будет в школе, куда они пойдут уже через десять дней, сколько там будет новых друзей, какие хорошие учителя в первой школе Беслана…

В очередной раз прикрыв глаза, Сергей вдруг услышал… набат. На его фоне, на пределе слышимости звучало: "Первое сентября… Беслан… Первое сентября… Беслан… заложники… штурм… заложники…"

"Черт побери эту дурацкую "паутину", это чихание… мать его за ногу…" — матерился про себя Ефимов, но больше ничего так и не услышал и не вспомнил, сколько ни старался. "И что теперь делать? Это ведь явно какая-то жуткая трагедия из прошлой жизни. Или я просто брежу? Или это просто реакция на соседские разговоры? Они говорили про школу, это совпадение или что? Лучше бы я про остальное забыл, а про это помнил. "Норд-Ост" до сих пор себе простить не могу!.. И как об этом сказать? И кому? Ведь не поверят же! И промолчать нельзя. Вдруг это реальные "воспоминания"? Да что же делать то?!?!"

На следующий день после приезда, не придумав ничего лучше, позвонил Антону и напросился на встречу. Рассказав максимально подробно всю ситуацию в самолете, Сергей приготовился отбиваться от обвинений в помешательстве, но ничего такого не произошло. Дипломат долго молчал, читал что-то на своем компе, а потом достал телефон, нажал всего пару кнопок быстрого набора, дождался ответа абонента и спросил: "Через сколько ты можешь быть у меня?"

Ждать пришлось всего несколько минут. Вошедший без стука мужчина был одет в обычный костюм, хотя, судя по его виду, гораздо чаще надевал что-то с погонами. Не представляя гостей друг другу, хозяин кабинета попросил Ефимова повторить весь рассказ как можно точнее. Когда Сергей закончил, ему задали пару уточняющих вопросов, а затем Антон спросил:

— И что же Вы хотите, чтобы мы сделали?

— Ну-у-у, не знаю… Попросить отдать приказ об усиленном патрулировании, вооружении тамошней милиции сверх положенного… Если, конечно, у вас есть такие возможности…Я понимаю, что всё это выглядит весьма и весьма странно… С одной стороны ничего, а с другой — точное место… Но ведь лучше чтобы лишний взвод или рота милиционеров поработала сверхурочно, чем получить второй "Норд Ост".

Собеседники переглянулись, незнакомец чуть заметно пожал плечами, хмыкнул и ответил:

— Мы примем к сведению всё, что Вы рассказали.

Домой Ефимов вернулся злой и, отказавшись от ужина, завалился в постель. На осторожные расспросы жены буркнул, что ему нездоровится и в двух словах рассказал о состоявшемся разговоре, не объясняя сути.

Все оставшееся до первого сентября время Сергей не находил себе места, все валилось из рук, в зале тоже ничего не ладилось. Жена и дети наблюдали со всё возрастающей тревогой за состоянием мужа и отца, но, слава богу, с особыми расспросами пока не лезли.

* * *

Первого сентября мир всё-таки содрогнулся от Бесланской трагедии. Сначала на новостных лентах появились сообщения о бое на окраине города. Передавали о жертвах среди милиционеров. Через несколько часов стало известно о захвате в школе N 1 около пятидесяти учителей и старшеклассников. Наряд милиции, дежуривший в школе, услышав стрельбу и получив сообщения по рации, достаточно оперативно разогнал собравшихся на линейку учеников и их родителей по домам. Остались только учителя и несколько старших ребят, вызвавшихся помогать закрывать окна от возможных попаданий. Вот они то и стали заложниками, когда террористы, сумев уничтожить всех девятерых милиционеров, вступивших с ними в бой, прорвались к школе. Наряд у школы тоже их задержал не надолго и для пятидесяти с лишним человек начался двухдневный ад.

Вечером второго сентября в результате штурма, который начался после прогремевшего в школе взрыва, двадцать два из двадцати трех прорвавшихся боевиков были уничтожены. Одного взяли раненым, но пока живым. Из пятидесяти двух заложников погибло двенадцать, ещё девять были ранены. "Вымпел" и "Альфа" потеряли по одному человеку и четверо были ранены.

После первых сообщений о жертвах Сергей вышел из офиса, дошел до ближайшего магазина, купил литровую бутылку водки, черного хлеба, и пошел обратно, намереваясь начать надираться уже на рабочем месте. Пока шел, решил что так будет слишком показушно, поэтому вернувшись, пробурчал: "Что-то мне как-то хреново…" и поехал домой.

Он успел "уговорить" немногим больше половины, зажевывая только черным хлебом, когда вернулась домой Александра. Увидев мужа в почти невменяемом состоянии, бормочущего что-то нечленораздельное, отобрала остатки водки и набрала номер Антона. Когда она начала говорить, от её тона можно было замораживать воду сразу цистернами.

— Я. Хочу. Прямо сейчас. Узнать. О чём. Вы. Говорили. С мужем. Двадцать второго августа.

— Что произошло? С ним что-то случилось?

— Ещё как случилось! Он в полном одиночестве почти победил литровую бутылку "Абсолюта", закусывая только черным хлебом. Я его никогда в жизни таким не видела. И что за нарочито военный антураж?

— Пожалуйста, подождите полминуты, — Шура услышала, как её собеседник разговаривает с кем-то по другому телефону, но почти ничего не расслышала.

— Через час у вас будет мой… м-м… коллега, он поможет и кое-что объяснит.

Приехавший оказался тем самым мужиком, с которым Сергей разговаривал в кабинете Антона. Представившись Санечке Андреем Олеговичем, он попросил через минут пятнадцать-двадцать заварить чаю покрепче, достал упаковку каких-то таблеток, спросил, сколько Сергей выпил, выдавил три штуки и заставил с пятиминутными интервалами проглотить, запивая каждую полстаканом теплой воды.

— Ну вот, через пятнадцать минут будет как стеклышко. Тогда и поговорим. И чаю попьем.

Все пятнадцать минут никто не проронил ни слова. Сергей действительно вскоре почувствовал себя абсолютно трезвым и спросил у Шуры с виноватым видом:

— Зачем звонила то?

— А что мне было делать?! — она еле сдерживала слезы, — ты с того дня сам не свой, а сегодня вообще — какие-то фронтовые поминки устроил.

Тут она осеклась и с ужасом посмотрела на гостя.

— Это как-то связано с Бесланом?

— Да, — немного поколебавшись ответил Андрей Олегович, — лично я считаю, что Сергей Михайлович спас несколько сотен человек. Но, видимо, он сам думает по-другому.

— Сколько? — охнула Александра.

— Как спас? Там же столько жертв! — простонал Сергей.

— Если бы не был отдан приказ об усилении патрулей, которые в результате и смогли сильно задержать боевиков, хоть и ценой своей жизни, они захватили бы в заложники всех, кто был у школы на линейке. Там было больше тысячи человек. Сколько было бы заложников и сколько могло погибнуть — представить сложно, если знать, что боевики творили внутри школы.

Допив чай, Андрей Олегович стал прощаться. Уже на пороге, пожимая Ефимову руку, он сказал:

— Меня просили передать, что, к сожалению, официально никаким образом ничего сделать нельзя, поскольку Ваше имя нигде не упоминалось и не будет упоминаться. Я имею ввиду — сделать для Вас лично, но… если, не дай бог, Вам понадобится помощь от представителей силовых структур… помощники найдутся. И, поверьте, помощники благодарные.