Научную базу новой индустриализации сформировал главный редактор журнала «Экономист», профессор Сергей Семенович Губанов в своей книге «Державный прорыв. Неоиндустриализация России и вертикальная индустриализация», и поэтому в этой главе представлен краткий анализ его труда.

В начале книги Сергей Губанов отразил собственный взгляд на перестройку и так называемые рыночные реформы. Претензии реформаторов о революции 1991 г. автор яростно отрицает. Революция всегда приводит к переходу на новую историческую ступень вверх. Однако события 90-х годов характеризуются лишь деградацией, и по существу они должны быть охарактеризованы как контрреволюция. Победа была одержана не над социализмом, которого и не было, а над государственным капитализмом. С его точки зрения государственный капитализм – это «самая высокая, исторически последняя стадия развития всего капиталистического способа производства, когда общегосударственному совокупному капиталисту противостоит совокупный работник, не менее экономически и политически ассоциированный». Государственный капитализм характеризуется вертикальными производственными цепочками.

Функцию перехода от госкапитализма к хаотичной экономике выполнила перестройка, когда дезинтегрированное снабжение породило дефицит и очереди за потребительскими товарами, хотя их производство оставалось на высоком уровне. Этим и воспользовались реакционные силы, предложив обществу картинки демократии и всеобщего благополучия. Страна впитала в себя компрадорский капитал, который усилил национальные противоречия между бывшими республиками СССР. Братство народов рухнуло в угоду прибылям компаний и частным интересам национальных элит.

Вместо обещанной рыночной экономики по типу Швеции, Германии, США и Франции восторжествовал недоразвитый, неоколониальный капитализм под управлением американских транснациональных компаний.

Реформы 90-х годов нанесли огромный ущерб человеческому потенциалу и экономике страны. Реакционеры объясняют естественную убыль населения как следствие увеличения уровня благосостояния населения. Однако свои антинаучные взгляды они не экстраполируют на иные страны, так как это не подтверждается эмпирическими данными. Сергей Губанов среди множества показателей развития общества предлагает анализировать один – среднюю продолжительность жизни населения. Его трудно фальсифицировать, и показатель характеризует качество жизни в целом. Так вот, если анализировать реформы 90-х годов по этому показателю, то все становится очевидным. Перестройка и рыночные реформы нанесли огромный вред развитию страны, средняя продолжительность жизни населения резко упала.

Автор книги настаивает, что реставрация капитализма привела к массовому товарному дефициту, который отражается в хроническом недопотреблении. Так, при плановой экономике дефицит проявлял себя в отсутствии определенных товаров на полках магазинов, а при рыночной экономике – в высоких ценах, когда товары недоступны основному населению страны. То есть либерализация цен не привела к ликвидации дефицита, а лишь трансформировала его в иную форму. Единственный способ снижения дефицита – это наращивание товарной массы, однако как раз в период реформ товарная масса резко сократилась.

Отдельной темой выступает вопрос собственности и национализма. С точки зрения Сергея Губанова буржуазная собственность всегда националистическая и часто приводит к разрушению государств. На основе этого он критически рассмотрел предвыборную статью Путина о проблемах национализма, так как в ней не отражен вопрос собственности как главный рычаг националистического угара.

Сергей Губанов проблему национализма рассматривает у её истока – собственности на средства производства. И с этой точки зрения жестко критикует Путина как человека, реагирующего лишь на следствия, а не на причины.

В настоящий момент у России есть три пути развития: прогрессивный, консервативный и реакционный. Прогрессивный путь развития предполагает новую индустриализацию или далее по тексту «неоиндустриализацию», которая является залогом выхода не только из затянувшегося социально-экономического кризиса, но и механизмом сохранения государственности. Вот цитата из его книги: «России необходимо как можно быстрее разворачивать процесс крупномасштабной неоиндустриализации. Иначе говоря – формировать технотронный, высокоавтоматизированный, полностью «оцифрованный» наукоёмкий способ производства, который позволяет с минимальными затратами труда и ресурсов удовлетворять современные материальные, социальные и экологические потребности людей, работая в соответствии с принципами безлюдности, безотходности, рециркуляции ресурсов и рекреации окружающей среды».

Под неоиндустриализацией Сергей Губанов видит переход от электрифицированного труда к автоматизированным рабочим местам. Это позволит значительно увеличить производительность и качество труда. Хотя в книге отмечено, что пока ещё полностью не завершена электрификация страны. Так, к примеру, в промышленности основными силовыми агрегатами являются электромоторы, а в сельском хозяйстве – двигатели внутреннего сгорания. Наряду с личными автомобилями сельхозтехника чадит и загрязняет окружающую среду. Уровень автоматизации рабочих мест в России значительно уступает аналогичным показателям в США, что отрицательно сказывается на производительности труда и его энергоёмкости.

Неоидустриализация непосредственно опирается на наличие производственной базы, ибо невозможно автоматизировать то, чего в природе не существует. Базисным продуктом электрификации является киловатт/час, а неоиндустриализации – микропроцессор. Поэтому возможность нового рывка ограничена наличием производства микропроцессоров и микропроцессорной техники.

Краеугольным камнем новой индустриализации является вопрос о собственности. Исторически необходимо развивать прогрессивные формы собственности: вертикально-интегрированную и государственно-корпоративную собственность. Причем прибыль новыми компаниями должна зарабатываться не за счет следующих факторов:

1. Цены.

2. Налогоплательщики.

3. Промежуточные продукты.

4. Продукция низкого передела.

5. Биржевой спекулятивный капитал.

6. Административный ресурс.

7. Сфера образования и здравоохранения.

«Никакой прибыли за счет цен, никакой прибыли за счет налогоплательщиков, никакой прибыли за счет промежуточных товаров, никакой прибыли на спекулятивный капитал, никакой прибыли за счет административного ресурса, здоровья и образования людей – таковы принципы функционирования государственно-корпоративной системы, подчиненной закону вертикальной интеграции собственности, труда и производительного капитала. В отношении к источникам прибыли такая система намного превосходит по эффективности и конкурентоспособности любые аналоги, созданные и действующие в передовых индустриальных странах».

Сформулирован закон вертикальной интеграции: «Нулевая рентабельность всего промежуточного производства – такова суть закона вертикальной интеграции». Согласно этому закону прибыль должна формироваться лишь на высшем переделе, а добывающие отрасли должны быть низкорентабельными. Это стимулирует глубокую переработку и создание вертикально интегрированных компаний. В России сейчас дела обстоят наоборот: наибольшая прибыль сосредоточена в добывающих компаниях, а обрабатывающая промышленность в упадке, некоторые высокотехнологичные отрасли прекратили своё существование. В дальнейшем это приведет лишь полной деиндустриализации и развалу страны.

Для преодоления негативной тенденции Губанов предлагает неоиндустриализацию и вертикальную интеграцию. В качестве локомотивов этого процесса он видит создание российских вертикально-интегрированных ТНК на основе государственно-корпоративных связей. Этого невозможно добиться без национализации ключевых отраслей: добывающей отрасли, генерации и распределения электроэнергии, инфраструктуры, морских и речных портов, аэропортов и т. д. Бывшим собственником предлагается выплатить справедливую сумму: ровно столько, сколько они заплатили за приватизацию этих комплексов.

Однако автор четко понимает о нежелании элит в проведении национализации предприятий. Компрадорский капитал по существу управляет страной. Владимир Путин формулирует некоторые консервативные ценности, однако его действия ничем не отличаются от предложений компрадоров. Такая политика привела к тому, что в массах началась пропаганда мелкобуржуазного патриотизма, православия и черносотенства. И это лишь показывает приближение краха государства. Линия, обозначенная Путиным, по существу является консервативным вариантом развития страны, который является ответом на крах либерального фундаментализма, проявившегося во всей своей красоте в дефолте 1998 г.

Существенным фактором консервативного пути развития является отъем у олигархии доходов от добычи углеводородов, который стал возможен в результате ввода налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ).

Национализация сырьевой ренты наряду с резким увеличением стоимости углеводородов способствовала формированию высокого совокупного спроса на предметы потребления. Огромные деньги от продажи сырья оседали в бюджете, далее через механизмы частично разворовывались, частично шли населению, положительно влияя на уровень доходов. Однако резкий рост потребления не привел к возрождению отечественного производства, на прилавках магазинов все чаще стали появляться импортные товары.

Консервативный вариант развития показал своё полное ничтожество в период кризиса 2014–2015 гг., о чем предупреждал Сергей Губанов ещё в 2012 г.

Кроме прогрессивного и консервативного варианта у России есть ещё реакционный путь, который по существу является могильщиком государства. В отличие от консервативного варианта в рамках реакционного пути предполагается решить вопрос о собственности, передав её в руки компрадорского капитала.

Приватизация государственных корпораций преподносится как нечто чудодейственное, способное вывести экономику на иной путь развития. Сторонники этого пути умалчивают, что приватизация в 90-х годах обернулась крушением целых отраслей и обнищанием народа. Они предлагают развивать экономику предложения путем создания условий для занятия предпринимательской деятельности. Ёмкое отражение идей реакционеров представлено в «Стратегии 2020», которая принята на уровне Правительства, что подчеркивает высокую степень влияния реакционеров на существующую власть.

Согласно представлениям Сергея Губанова Путин является представителем консервативного варианта. Однако стоит учитывать, что экономическая политика президента часто совпадает с мнением реакционных сил, что было продемонстрировано на прямой линии Путина 16 апреля 2015 г. Вот моя статья по этому поводу: «16 апреля состоялся очередной сеанс общения между Президентом страны Владимиром Путиным и народом. Во вступительной речи Путин рассказал о небывалых достижениях строительной отрасли и сельского хозяйства. И это несмотря на якобы усиливающееся санкционное давление со стороны Запада. Кризис, о котором так любят говорить экономисты, это всего лишь 11 % инфляции в 2014 г., и снижение производства обрабатывающей промышленности в первом квартале 2015 г. по отношению к первому кварталу 2014 г. на 0,4 %. Естественно, неудачи все списывались на действия внешних сил, а руководство ЦБ РФ в лице Набиуллиной Эльвиры он даже похвалил.

Благостную картину сразу разрушил вопрос фермера, который усомнился в реальности произнесенных цифр. В 2015 г. этому фермеру вместо наращивания объема производства сельхозпродукции в рамках импортозамещения приходится резать коров, т. к. производство молока не покрывает убытки. Путин перечислил бесконечные способы поддержки сельского хозяйства, однако за словами скрывается истина: в Европейском Союзе на 1 га пашни полагается субсидия в размере 300 Евро, а в России – 300 руб. Но об этом он умолчал, отметив, что в Еврозоне большие проблемы с безработицей и государственными долгами.

Путин поспорил с бывшим министром финансов Кудриным по вопросу принята или не принята Правительством «Стратегия 2020». Кудрин считает, что не принята, Путин – принята и реализуется. Вот в принципе и все, что нужно знать о качестве нашей властной верхушки. Представьте себе, что в 30-е годы среди руководства страны началась бы дискуссия следующего характера: утверждена или не утверждена, реализуется или не реализуется программа индустриализации. Это ещё и говорит о качестве программного продукта «Стратегия 2020», реализация которой не приводит ни к чему, и поэтому непонятно реализуется она или нет.

Огромное количество звонков поступало с мольбой о помощи: у кого-то сгорели дома, другие вовремя не получают зарплату, третьи не могут обеспечить себя лекарствами. Когда Путин отвечал на эти вопросы, он ни разу не обмолвился, что это не проблема единичных людей, а системная проблема. Сгорели дома – получай из бюджета 100 тыс.р. и новую жилплощадь к 1 сентября. Причины пожаров ему абсолютно не интересны, хотя они были предсказуемыми, когда принимали новый Лесной кодекс, согласно которому за лесом должны ухаживать предприимчивые дельцы, а не служба лесников. Также обстоят дела и по другим вопросам.

В целом президент остался идеологически верен либеральным экономическим постулатам, которые он успешно пропагандировал на встрече. По своей сути и действиям Путин ничем не отличается от представителей компрадорского капитала, которые грабят страну, начиная с 90-х годов. Только человеческие жертвы от превышения смертности над рождаемостью составили 13 миллионов 250 тысяч человек. Путин отметил, что ввод жилой площади в 2014 г. стал рекордным и превысил значения 1987 г. Однако он умолчал о производстве самолетов, тракторов, комбайнов, экскаваторов и прочей продукции обрабатывающих отраслей. Ни в одном из предложений он не намекнул о необходимости выхода из «Вашингтонского консенсуса», согласно которому Россия должна быть всегда сырьевым придатком развитых стран».

Сергей Губанов уверен, что в обществе наступил консенсус относительно необходимости неоиндустриализации. И эта уверенность у него была в 2012 г.! Однако на дворе 2015 г., против России объявлена экономическая война, но руководство так и приняло решение о переходе к прогрессивному пути развития. По факту политическая элита является существенным тормозом активных преобразований.

В соответствии с опытом передовых стран в России необходимо создавать вертикально-интегрированные корпорации. Богатство экономически развитых стран базируется на кардинальном сдвиге формирования добавленной стоимости снизу вверх: «Вопреки реакционной идеологии и примитивным воззрениям реформаторов, не рынок и не конкуренция делает капитализм высшим и конкурентоспособным, а вертикальная интеграция. Можно взять любую из передовых индустриальных держав мира, и в каждой – при всех национальных различиях экономической модели – обязательна и неизменна четко выраженная системная общность: в каждой имеется система реализации закона вертикальной интеграции с преобладанием смешанной государственно-корпоративной собственности и экономики межотраслевых корпораций. В каждой первичное присвоение основной массы добавленной стоимости поднято по системной вертикали: с уровня частного отраслевого предприятия на уровень межотраслевой корпорации, внутри корпорации – с уровня добывающего и промежуточного производства на уровень конечного, специализированного на выпуске продукции с высокой долей добавленной стоимости, и далее – до сферы личного потребления».

Среди эффектов вертикальной интеграции Сергей Губанов отметил: инновации, качество промежуточных продуктов, снижение издержек, увеличение технического строения промышленного капитала, почасовую систему производительности труда и его оплату, планово-корпоративную систему «точно вовремя», систему фирменной торговли и сетевого маркетинга, увеличение доли неоиндустриальных услуг в обществе, экологизацию экономики и общества. Все обозначенные эффекты проявляют себя лишь в системе вертикальной интеграции.

Резкое сокращение доли сельского хозяйства, материального производства это есть не результат перехода к постиндустриальному обществу, а лишь проявление вертикальной интеграции, когда присвоение добавленной стоимости осуществляется в сфере потребления и услуг. Неоиндустриализация материальной сферы неумолимо обращается в неоиндустриализацию социальной сферы. Вследствие вертикальной интеграции в настоящий момент происходит автоматизация не только материальной сферы, но и интеллектуального труда.

В России неоиндустриализация возможна лишь на основе вертикальной интеграции, что понимают и её противники, представители компрадорского капитала. Однако в открытую «Вашингтонский консенсус» они уже не пропагандируют, так как люди начали понимать его смысл. Но взамен этому реакционеры вместо новой индустриализации предлагают обсудить вопросы инноваций и модернизации. Попытки этого начались ещё в 2012 г. В целом подобные предложения антинаучны вследствие того, что инновации есть только там, где есть спрос на них, то есть в неоиндустриальном обществе. Отдельно инновации от развитой промышленности просто не могут существовать, так как на них элементарно не будет спроса.

Реакционеры и противники индустриализации России сверяют свои планы на Гайдаровском Форуме. В 2015 г. они вновь остались верны своим традициям, чему и была посвящена моя статья: «На фоне ярко проявляющегося валютного и финансового кризиса в Москве состоялся Гайдаровский форум. Уже само название звучит зловеще, т. к. Егор Гайдар в памяти справедливо остался как разрушитель экономической и социальной сферы, что повлекло за собой обнищание широких слоев населения. Российские либералы в очередной раз поклонились своему идолу и дали клятву, что его дело не забыто и будет продолжено. Так, премьер-министр Медведев рассказал о существенных проблемах в экономике и финансах, однако ничего предпринимать он не собирается. Якобы существующая либеральная модель, на практике характеризующаяся как периферийный сырьевой капитализм с элементами колониализма, является верной, но есть лишь некие шероховатости.

Герман Греф с высокой трибуны предрек не только банковский кризис, но и коллапс всей экономики, когда предприятия и населения не станут платить по кредитам вследствие нехватки средств. Общий объем этой нехватки он оценил в размере трех триллионов рублей. Это утверждение на форуме почти не заметили, ведущий дискуссии А. Кудрин даже не повел глазом.

Первый заместитель председателя Центробанка РФ К. Юдаева сообщила собравшимся, что ЦБ РФ не планирует введения административных мер регулирования валютного рынка. Все громко аплодировали. Пока шел Форум, курс рубля упал на 6 рублей, что обогатило валютных спекулянтов. Поэтому все и хлопали, как раньше это делалось на съездах КПСС.

Министр финансов Силуанов отметил, что вследствие снижения стоимости нефти бюджет не досчитает 3 триллионов рублей. Цифру, похоже, он взял с потолка. Вот некие расчеты. Нефть в рублевом эквиваленте стала стоить на 500 р. дешевле за баррель или 3640 руб./т. С учетом этого снижения и экспорта в размере 220 млн. т. получим 3640×220=800,8 млрд. руб. Если даже учитывать, что все снижение отразится лишь на доходах бюджета, а не добывающих компаний, то сумма составит 800 млрд. руб. Откуда взялась сумма 3 трлн. руб.?Понятно, что есть мультипликаторы. Но не такие же! В этом и был смысл снижения курса рубля, чтоб оставить бюджет по номиналу. Курс рубля снизили, но номинал не сохранили. Создается впечатление, что решили немного сэкономить в целях поддержки банковского сектора, который они же и уничтожают. Сделанные мною расчеты показывают увеличение расходов бизнеса и населения на два рубля при экономии бюджетных средств в размере одного рубля в результате полной привязки рубля к стоимости нефти.

Гайдаровский Форум больше напоминает не собрание экономистов, а шабаш авантюристов, которые в очередной раз показали приверженность вашингтонскому консенсусу. Просили пощады в неких шероховатостях во внешней политике, но внутреннюю обещали оставить, как то написано в методичках МВФ».

Ярким противником неоиндустриализации выступает Сергей Гуриев. Недавно прослушал несколько его выступлений. Впечатление удручающее. Он напоминает советского совка-пропагандиста постбрежневской эпохи, который не мог объяснить, почему потребление на Западе выше, чем в СССР. Так и Гуриев не понимает, отчего так интенсивно развивается «недемократический Китай». В его представлении должно быть все наоборот. «Экономические кризисы вообще необъяснимы», – утверждает он. Это напоминает африканского пигмея, который не понимает, отчего летают самолеты. Экономические законы утверждаются бюрократией Европейского Союза. Кризисы в южных странах Европы как раз возникли вследствие нарушения установленных правил, убежден Гуриев. Как и следует советскому пропагандисту, он часто цитирует Путина-Медведева.

Однако его плебейство перед властью привело его в Париж, где он сейчас строит из себя диссидента на окладе 50000 долл. от государственной корпорации Сбербанк. Пытки конечно невыносимые, стоит ему посочувствовать. Вообще в его миропредставлении существует лишь Северная Европа, США, Канада, Австралия и Новая Зеландия. Иные страны и их экономическое развитие он отрицает. Вот таковы взгляды одного из витиев компрадорского капитала.

Экономическое развитие страны не может проистекать из собственности, которая неэффективна, юридически нелегитимна, социально несправедлива. Поэтому Россия медленно, но уверенно деградирует. К территориальному распаду ее подталкивает олигархическая собственность. Единственным ответом на подобную угрозу должна стать национализация собственности, что выбьет основу у компрадорского капитала. Иных путей Сергей Губанов не видит. Или страна окончательно распадется, или компрадорский капитал будет повержен. Новая модель должна характеризоваться многоукладной экономикой при господстве вертикально-интегрированных государственных корпораций.

Многоукладность экономики предполагает наличие созидательного частного капитала в малых формах, поэтому не нужно национализацию воспринимать как что-то абсолютное. В первую очередь национализацию должны опасаться паразитический, посреднический и неэффективный бизнес.

Существенным вопросом проведения новой индустриализации является её источники, и вот что Сергей Губанов пишет по этому поводу: «Часто доводится слышать вопрос: где взять средства на новую индустриализацию? С точки зрения науки, скажем прямо, это вопрос ненаучный. Согласно классике общественное воспроизводство промышленного капитала само генерирует накопление для своего расширения. Необходимые накопления берутся не откуда-то извне, а продуцируются внутри. Поэтому, кстати, бессмысленные постоянные упования реформаторов на привлечение иностранных инвестиций и «помощь Запада». Единственно верный расчет может быть и должен быть исключительно на внутренний фонд накопления, а значит – на организацию расширенного воспроизводства, что требует бурного развития машиностроения и первого подразделения – производства машинных средств производства. Отход от этого принципа недопустим, в связи с чем с него мы и начинали». Подобную логику можно экстраполировать и на индустриализацию 30-х годов. Современные экономисты никак не могут разгадать тайну: откуда у СССР взялись средства на ускоренную индустриализацию? Некоторые в своем невежестве дошли до того, что бездоказательно считают инвесторами индустриализации кланы Рокфеллеров и Ротшильдов.

Национализация средств производства позволит сырьевую, инфраструктурную и прочую ренту направить на новую индустриализацию, восстановление экономической мощи государства.

В заключении Сергей Губанов утверждает, что решение всех социальных и экономических проблем зависит от решения вопроса собственности, новой индустриализации на основе вертикальной интеграции.