У каждого человека должно быть дело всей его жизни. Делом моей жизни была Матрица. На протяжении многих лет я пытался доходчиво написать о ней. Но лишь теперь, когда мне исполнилось «две шестерки», я научился просто и ясно излагать свои мысли. Язык Матрицы – это целая наука. Мне пришлось первому осваивать никому неизвестный язык. И вот теперь, когда этот язык создан, оказалось, что я еще не написал ни одной книги о Матрице ясным простым языком.

Я очень жалею, что мои дневники не сохранились. Но память моя хранит многие важные детали, которые я решил предать гласности. Эти подробности дороги мне, ибо настало время написать о женщине, с которой я живу до сих пор и которую не променяю ни на какую другую.

Потребность в новой спутнице жизни пришла ко мне после доверительного разговора с Александрой Ивановной, крестной Верочки Клюге. Именно тогда я болезненно остро почувствовал, что ничего более не связывало меня с моей бывшей женой. Но такую обаятельную женщину, которую я чуть ли не боготворил, заменить было сложно. И я решил обратиться за советом к матери.

Тот день оказался памятным для меня. Мои видения, как оказалось, материализовались. Так что я только вернулся из далекого прошлого, где сражался в Колизее со львами, похоронил свою возлюбленную на безымянном острове, разговаривал со старцем и понял, что вершиной эволюции человека является Матрица. Ленинград встретил меня ясной погодой. Уже это восхитило меня, потому что мысль о спутнице жизни в моей голове созрела. Жизнь радовала меня.

Я находился в том состоянии влюбленности, когда готов был поверить в Светлое будущее человечества. Мне все легко давалось. Никто бы не подумал, что это улыбающееся счастливое лицо принадлежало молодому человеку, прошедшему успешно девять кругов Ада.

Родители мои жили на улице Вавиловых недалеко от станции метро Академическая. Отец, конечно, был на даче, сестра – на работе. Где находился мой непутевый брат, я не знал, но мать, скорее всего, ожидала меня дома. В восторженном настроении я поймал такси и поехал домой.

Я приветливо улыбнулся, когда дверь мне открыл Юра. Я знал все о младшем брате и жалел его. Брат оказался ненужной фигурой на шахматной доске жизни. Другие фигуры успешно двигались вперед, отталкивая его локтями, обгоняя и загоняя его в угол, словно он был беспомощным шахматным королем.

Думая о печальной судьбе брата, я невольно вспомнил Вуориярви, где была замечательная рыбалка. Вспомнил я и Алакурти, где жил хлебосольный сержант, приютивший брата после того, как он сбежал от старухи. Брат был человеком пьющим. У него не было цели в жизни, и он не стремился, как я, к совершенству.

– Что ты все один ездишь? Надо тебя с кем-нибудь познакомить, а то не дождешься от вас внуков, – скороговоркой пробормотала мать, обнимая меня в прихожей.

– А я за этим сюда и приехал, – обрадовался я совпадению наших мыслей.

– Пойду на кухню, приготовлю чего-нибудь, – спохватилась мать.

– Давай рассказывай о своих успехах, – сказал я брату, почувствовав, что он относится ко мне с нескрываемой теплотой.

– Ты посмотри, какую рыбку он принес, – похвасталась мать. Она и на кухне слышала каждое слово нашей дружеской беседы, пребывая в прошлом и будущем вместе со своими любимыми сыновьями. Треска горячего копчения проплыла мимо меня на громадном фарфоровом блюде. И мне подумалось, что такие деликатесы я ни разу не ел после расставания с Верочкой Клюге. Юра, увидев мое приподнятое настроение, предложил выпить за мой приезд в родные пенаты.

– Чего это вы там надумали? – заверещала мать с кухни. И точно, слышала каждое слово.

– Так сегодня ж суббота! – резонно заметил брат, лукаво подмигнув мне. И на столе рядом с ароматной треской появилась запотевшая бутылка водки.

За неторопливой беседой мы распили ее. И когда Юра выскочил на лестничную площадку покурить, я завел с матерью разговор о новой спутнице жизни.

– Есть у меня на примете хорошая девушка, – тепло заметила мать. – Надо только узнать, не выскочила ли она замуж. А так девушка приметная во всех отношениях.

– А какая у нее фигура?

– Фигура у нее что надо! – промолвила мать, показывая поднятый вверх большой палец. Тихо сказала, одними губами, но ее слова я сердцем услышал. У матери задрожали от великого волнения руки. Фужеры, которые она решительно взяла со стола, зазвенели многоголосием церковного хора. Божественная Аве Мария пронеслась в хрустальном замке воображения, помогая матери преодолеть волнение и не уронить фужеры, стоящие на подносе.

– Надо отцу сказать. Вот обрадуется, – торжественно сказала она от радости, что вовлечена в такое важное семейное дело.

– А как мы познакомимся? – с сомнением произнес я.

– Я вам билеты в театр куплю. Там и познакомитесь. Один билет отдам тебе, другой – ей.

– Решено, мать. Четный билет дашь мне, а нечетный – ей. Только бы не вышло какого-нибудь конфуза.

– Она девушка культурная. С высшим образованием. Ну и сам ты у меня тоже соколик видный!

И вскоре я познакомился с Танечкой в БДТ имени Товстоногова.

Моя новая невеста была невысокого роста и, что меня очень обрадовало, женственного телосложения. В театре показывали «Ревизора» Гоголя. Городничего играл Кирилл Лавров, Хлестакова – Олег Басилашвили. Оказалось, что в спектакле был занят весь звездный состав труппы. Встретился я со своей пассией в партере. У меня было четное место, а у Танечки – нечетное. Мы тут же начали знакомиться, бережно пожали друг другу руки и посмотрели спектакль с огромным удовольствием.

С этого дня мы начали раз в неделю встречаться с Танечкой. Наши встречи носили невинный характер. Я все присматривался к ней и не мог сказать себе, что я по уши влюбился. Так что наше сближение происходило очень медленно. Я стал бывать в Гатчине, где в общежитии жила Таня. Побывал на свадьбе брата мужа сестры моей подружки. Там я познакомился с родителями моей невесты и ее младшей сестрой Сашей. Родители Танечки были простые деревенские жители. Мне показалось, что они смотрели на меня, как на своего будущего зятя.

Наше сближение началось после того, как мы побывали у моего двоюродного дяди. Он жил тоже в Гатчине. Когда Танечка вышла на кухню вместе с Зиной, женой дяди Бори, я спросил его, что он думает о моей невесте.

– Очень хорошая девушка, – похвалил мой выбор дядя Боря, – скромная и видная, и тебя по-моему любит.

Его слова запали мне в душу. Следующая наша встреча произошла с Танечкой на проводах Белых ночей. Мы побывали с ней на Дворцовой площади, где состоялся концерт звезд эстрады. А затем вышли на набережную, встречать Алые паруса. Нам так понравился этот праздник, что мы всю ночь провели на набережной вместе с толпами молодых влюбленных людей. А потом Танечка повела меня к Анне Карповне, своей тетке, которая жила недалеко от Дворцовой площади. Тетка Тани встретила нас очень приветливо и угостила чаем.

Так мы встретили Алые паруса. Тогда этот молодежный праздник проходил много скромнее, чем в наши дни. Не было еще грандиозных музыкальных фонтанов на Неве. Концерты звезд эстрады не собирали такого громадного количества молодых людей. Но мы были праздником очень довольны.

А затем началось наше стремительное сближение. Я был очень настойчив. И однажды Танечка уступила.

Мы приехали с ней к нам на квартиру. Родителей дома не было. Сестра и брат в это дневное время находились на работе. Я же взял заблаговременно отгул, чтобы встретиться со своей девушкой.

– Надо что-то постелить на простыню. Будет кровь, – промолвила Таня. Но я не придал ее словам значения и вышел на кухню.

Когда она окликнула меня, я, дрожа от нетерпения, устремился в спальню, где на чистой простыне лежала моя нареченная. Откинув с нее одеяло, я залюбовался большой девственной грудью и всем молодым цветущим телом.

Я быстро разделся и лег рядом с ней. Так я впервые встретился с девственницей. Мне было это приятно вдвойне, потому что Верочка Клюге не была девственницей. А тут такое редкое сочетание: чистота души и девственность тела.

Частые интимные встречи еще более сблизили нас. Именно в это время моя сестра купила двухкомнатную кооперативную квартиру. Наташа, моя сестра, наверно, первая в нашей семье поняла, насколько серьезными были мои отношения с Танечкой. И подарила мне ключи от своей квартиры.

Мера эта оказалось очень своевременной, потому что скоро нам негде стало встречаться.

Лето подошло к концу, погода испортилась, и родители были все время дома. Вот когда нам пригодились ключи от Наташиной квартиры.

Я привез свою возлюбленную на проспект Мориса Тореза, где находилась кооперативная квартира моей сестры. Мы поднялись на лифте на пятый этаж. Доставая связку ключей, я мысленно поблагодарил Наташу за ее предусмотрительность. Квартира для тех далеких лет была просто восхитительная. Паркетные полы были покрыты лаком. Мебели еще не было. Батареи парового отопления были отключены. В комнатах было холодно. Но наша любовь согревала нас. Пришлось включить газовую плиту. После чего я нежно поцеловал свою возлюбленную.

– Сегодня встречаться очень опасно, – предупредила меня Танечка. Насколько я понял, она не предохранялась. Просто следовала графику, высчитывая календарные дни. Она встала на колени и в этой восхитительной позе отдалась мне. Не знаю почему, но именно тогда, когда это было очень опасно, я захотел, чтобы она забеременела от меня. От первого брака у меня не было детей. Не хотела Верочка Клюге.

Танечка не сказала мне ни слова в упрек. Мы оделись. В комнатах было прохладно, а на кухне даже душно от горящих конфорок. Я лег на линолеум в прихожей, крепко прижав Танечку к себе. В ту ночь мы не сомкнули глаз, грея друг друга. А через неделю я уехал с отцом отдыхать на Черное море. Странно, что мы не взяли с собой Танечку. Это говорило о том, что я чувствовал себя свободным человеком.

Остановились мы в Туапсе. Отец любил этот курортный городок с главной центральной улицей, которая вела прямо к морю. На главной улице росли экзотические пальмы. Никто их не ломал, к красоте города отдыхающие относились бережно.

Мы сняли комнату у пожилой женщины. Точнее не всю комнату, а только три койки. В Туапсе к нам присоединился родной брат отца, дядя Петя. Четвертую койку занимала хозяйка квартиры, которая спала вместе с нами. Но это неудобство отца и дядю Петю устраивало, потому что стоило дешевле.

Погода в Туапсе стояла солнечная. С утра мы отправлялись на море, где завтракали, загорали и купались. Вода была прозрачная и теплая даже утром. Питались мы исключительно молочными продуктами, которые в Туапсе были свежими и высокого качества.

Хозяйка квартиры выполняла заодно и обязанности свахи. Поговорив с моим отцом, она предложила нам свои услуги. И вскоре я оказался по ее рекомендации в богато обставленной квартире с дорогим хрусталем в серванте и точеными китайскими вазами по углам гостиной. Меня встретила мать девушки, с которой я должен был познакомиться. Она вежливо расспросила меня, заглянула в мой паспорт. А я все надеялся, что сейчас выйдет моя новая девушка, которую увезу я в Ленинград. Я совсем не думал о Танечке.

Как видно, я все еще не был в нее влюблен.

Наверно, я произвел неплохое впечатление на мать девушки, потому что вскоре к нам пожаловала и сама претендентка на мою руку и сердце. Но мне она показалась до того невзрачной, что я даже не вышел к ней. И хотя о Танечке я не вспоминал, не писал ей писем и не звонил по телефону, ее любовь оберегала меня.

Но вот дядя Петя покинул нас, возвратившись в Северную Осетию. А скоро и мой отец начал собираться в Питер.

Я не очень жалел, что не встретил на берегу моря своей суженой. Что это произошло неслучайно, вскоре подтвердилось.

В Питере нас встретила хмурая погода. Отец, соскучившись по даче, сразу же уехал за город. А я позвонил Танечке и договорился о встрече.

Встретились мы на квартире Наташи, где к тому времени появились тахта, стол и стулья. Этот минимум мебели позволял нам более комфортабельно проводить там свой досуг. К тому времени батареи парового отопления были уже горячими.

С Танечкой мы нежно расцеловались, попили с пирожными чай, после чего занялись любовью.

– Ты знаешь, что я беременная? – вдруг промолвила Таня.

– Ты уверена, что от меня? – от неожиданности опешил я.

– У меня никого, кроме тебя, нет, – спокойно ответила моя невеста.

– А ты меня не обманываешь?

– Как такое могло тебе в голову прийти? – обиженно сказала Танечка.

– Я должен посоветоваться с отцом, – мрачно сказал я и пошел провожать свою возлюбленную.

Лишь через неделю состоялся мой разговор с отцом. Он приехал на пару дней с дачи, привез в рюкзаке кабачки и яблоки. Машины в нашей семье ни у кого не было. В то время это было дорогое удовольствие. Отец тут же поджарил кабачки, решив угостить меня ими. Я терпеливо ждал, пока он не освободится.

Наконец, мы уселись за стол. И когда мать вышла на кухню за чайником, я сказал отцу:

– Ты знаешь, Танечка беременная.

– Так чего тебе тогда кого-то искать? – воскликнул отец.

– Мне надо жениться на ней?

– А у тебя есть другое предложение?

– Нет.

– Вот и ладненько. Пригласи ее в наш дом на помолвку, – твердо сказал отец.

После помолвки, моя сестра поступила удивительно. Она подарила нам с Танечкой свою двухкомнатную квартиру, а сама осталась жить с родителями.

Со свадьбой я все тянул и тянул. В загс мы пошли с Таней, когда она была на шестом месяце беременности. Живот у нее был такой же большой, как у Верочке Клюге. Только на этот раз в животике носили моего ребенка. Эта мысль наполняла меня вселенской радостью. В загсе нам пошли навстречу и расписали через неделю. А 3 апреля родилась Милана. Так бесхитростно мы назвали свою милую дочурку.