Если изучить труды некоторых наших историков, «уточняющих» боевые успехи наших североморских ПЛ, сопоставить приводимые ими наши успехи и потери, то получается — эффективность торпедной стрельбы наших лодок была настолько низка, что противнику не стоило бы считаться с этой угрозой. Все равно не попадут! Однако, в отличие от этих «историков», гитлеровские адмиралы были опытными профессионалами, реально оценивающими опасность действий наших лодок Они ответственно подходили к организации противолодочной обороны и обеспечению безопасности плавания своих транспортов. Доставка в Германию таких грузов, как никель и железная руда, имела важнейшее стратегическое значение для фашистского рейха. Армейская группировка фашистов на Севере и их военно-морские силы, включая эскадру тяжелых кораблей, могли держаться только при регулярном обеспечении всем необходимым морским путем.

По данным Главного штаба ВМФ, за период 1942-1944 гг. немцы поставили в оборонительных стационарных минных заграждениях 7790 мин. Значительно усилилась охрана конвоев, особенно после успехов наших лодок в январе — марте 1943 года, когда они потопили 19 транспортов (62270 тонн). Имели место случаи, когда несколько транспортов охранялись 23-29 кораблями и катерами, особенно в Варангер-фиорде. Опасные зоны конвои старались проходить в ночное время, применялось профилактическое (!) бомбометание глубинными бомбами по курсу конвоев. Силы ПЛО подстерегали наши лодки не только в районах прохода конвоев, но и в районах, где лодки делали зарядку аккумуляторных батарей. Немцы широко использовали радио- и гидролокацию, радиопеленгаторную технику. Их береговые посты наблюдения имели связь с силами ПЛО и авиацией. К несению дозорной службы привлекались малые корабли и катера. Число ПЛ противника во второй половине 1943 года достигло 25-30 и в дальнейшем возрастало. Они наблюдались во всех районах действий наших лодок, а также на подходах к главной базе флота — Кольскому заливу. За период войны всеми силами и средствами флота было зафиксировано 753 случая обнаружения вражеских ПЛ.

Ясно, что такое мощное усиление ПЛО в удаленном от Германии регионе, не имеющем с ней сухопутного сообщения, потребовало огромных затрат сил и ресурсов. Эти затраты могли быть оправданы только наличием серьезной угрозы для жизненно важных интересов рейха. Сравнительно небольшое число советских ПЛ наносило очень чувствительные удары по фашистским кораблям и судам. Эти удары не смогли оценить некоторые наши историки, зато хорошо оценили гитлеровские адмиралы. Они настолько насытили Варангер-фиорд силами ПЛО, так назойливо кружили их лодки при входе и выходе из Кольского залива, что командование бригады отказалось даже от эскортирования лодок катерами МО.

И наша лодка вышла 5 августа 1943 года в боевой поход без эскорта. Боевой задачей была постановка минного заграждения и неограниченная подводная война. Поскольку Иван Липатов, как командир БЧ-V, и я, как командир группы движения, шли в свой первый поход, с нами в качестве обеспечивающего был инженер-механик дивизиона инженер-капитан 2 ранга Александр Петрович Венедиктов.

Благотворно сказался накопленный богатый опыт эксплуатации механизмов ПЛ в девяти предыдущих походах. Вновь назначенные старшины групп БЧ-V Карасев, Суслов, Коконин, командиры отделений Парфенов, Глобенко, Свистунов, Власов крепко держали личный состав в руках и знали, где может появиться неисправность, какой механизм в определенных условиях может внезапно отказать. Время после докования и ремонта в Росте было использовано очень эффективно для профилактической работы и обучения личного состава, который хорошо знал свои обязанности и ревностно их исполнял.

Но главным было не это. Главным была атмосфера взаимного доверия и уважения, сплоченность экипажа. Личный состав был уверен в выдающемся мастерстве и необыкновенных боевых качествах командира, знал отличные морские качества и способности старпома и командиров боевых частей, отличную организацию службы, особенно верхней вахты, был убежден, что никто не подкачает, опасность будет вовремя обнаружена и нужная команда будет дана без опоздания и быстро исполнена.

Конечно, пока из этого коллектива выпадали мы с Викторием Сергеевым. Люди, конечно, знали, что мы бывали в боевой обстановке, уважали Виктория за то, что он, будучи тяжело раненным на сухопутном фронте, добился назначения на лодку. Но как мы поведем себя в конкретной боевой обстановке на лодке, как проявим себя, никто не знал, как не знали и мы сами.

Правда, мы уже не чувствовали себя чужими или лишними, но экзамен был еще впереди. А пока мы несли вахту — Викторий наверху, на мостике, а я внизу, в центральном посту. Венедиктов стоял вахту то со мной, то с Липатовым. Постояв вахту с Липатовым, он понял, что делать ему на этой вахте нечего — девять походов Липатова и его техническая одаренность говорили сами за себя. И он сосредоточил свои усилия на моей особе, устроив мне целый экзамен.

Но и я недаром просидел на лодке чуть ли не все три месяца со времени прихода на нее. Хоть мне и далеко было до постижения всех практических премудростей, накопленных боевым опытом до меня, но уж устройство лодки — какая труба или трасса куда идет, где какие цистерны, клапаны и т. д. — я вызубрил на совесть. И меня проверяли до Венедиктова все, у кого была такая возможность. Системы погружения и всплытия, другие важнейшие системы я изучил в доке, а затем на практике в ходе подготовки к походу. И поэтому Венедиктов в основном гонял меня разными вводными и требовал объяснений, как действовать в разных непредвиденных случаях, особенно при внезапных дифферентах, задержках срочных погружений и т.д. В общем, времени зря не терял, присматривался ко мне, изучал, поучал и воспитывал, за что я и по сей день ему благодарен. А лодка тем временем шла на позицию, встреч с противником не имела, уклонялась от самолетов срочным погружением. 7 августа мы были уже на позиции к северу от Гаммерфеста, а 8 августа подошли к району, назначенному для минной постановки. Однако берег и пролив Брей-Сунн были закрыты густым туманом, а чтобы пройти к точке минной постановки в проливе Рольвсей-Cунн, нужно было знать свое точное место. Лунин решил отойти мористее на север и там ожидать возможности определения места при улучшении видимости.

До 10 августа туман держался очень плотно, но, наконец, стал виден берег, штурманы немедленно определились и лодка уверенно двинулась в подводном положении к месту постановки минного заграждения. Подойдя к нему, штурманы определились еще раз и доложили командиру: «Мы в точке!» Владимир Ужаровский встал к ручкам минно-сбрасывающих устройств. Все 20 мин вышли без задержек и лодка вновь пошла в подводном положении к выходу из пролива Брей-Cунн. Выйдя из пролива, лодка направилась к северному краю позиции для зарядки аккумуляторной батареи.

11 августа в 20.40 по радио было получено приказание командира бригады — действовать в Лоппском море. Предполагался выход в море немецкой эскадры, и лодка должна была подстеречь и атаковать тяжелые корабли.

Ожидание длилось до 20 августа. Лодка не предпринимала никаких действий против мелких судов, чтобы заранее не раскрыть себя и не подвергнуться преследованию до появления эскадры.

20 августа в 20.00 командир бригады приказал вернуться в базу, куда лодка возвратилась 23 августа в 9.30.

Весь поход отличался отсутствием каких бы то ни было аварий, чрезвычайных происшествий, поломок, неисправностей механизмов, «зевков» вахты. Организация службы была отменной.

Разведка донесла штабу флота, что на поставленном нами минном заграждении подорвался и затонул транспорт противника. На боевой рубке лодки появилась цифра «16». После десятого похода были награждены:

Приказом командующего СФ № 070 от 4.09.43 г.

орденами Красного Знамени:

— командир отделения мотористов старшина 2 статьи Виктор Власов;

— электрик старшина 2 статьи Евгений Соколов;

— трюмный старший краснофлотец Борис Харитонов;

орденами Отечественной войны I степени:

— торпедист краснофлотец Болеслав Петраго;

— торпедист старший краснофлотец Иван Жуков;

— моторист краснофлотец Михаил Салтыков;

орденами Отечественной войны II степени:

— командир торпедной группы лейтенант Викторий Сергеев:

— командир группы движения инженер-лейтенант Константин Сергеев;

Приказом командующего СФ № 099 от 29.11 43 г.

орденами Красного Знамени:

— моторист краснофлотец Леонид Борисов;

— торпедист краснофлотец Виктор Глухарев;

орденами Отечественной войны I степени:

— электрик краснофлотец Владимир Айрапетов;

— инженер-механик инженер-капитан-лейтенант Иван Липатов;

— командир отделения мотористов старшина 2 статьи Михаил Свистунов;

орденами Отечественной войны II степени:

— кок краснофлотец Илья Жданов;

— ученик-акустик краснофлотец Михаил Николаев;

орденом Красной Звезды:

— торпедист краснофлотец Михаил Акулов.