Андрей Николаев очнулся, со свистом набрал полную грудь воздуха, словно ныряльщик, только что показавшийся над водой. Лёгкие автоматически включились в работу, набирая ритм, но вот его сознания никак не приходило в соответствие с нормой здорового человека. Зрение пару секунд работало впустую, сигналы, поступающие в мозг, не обрабатывались и гасли сами по себе.

Сначала возникло слово, за ним второе, и сложился вопрос: "Где я?"

Мозг принял руководство к действию и генерировал импульсы органам чувств по сканированию окружающей картинки. Сравнение увиденного с закоулками памяти вывело новый вопрос:

— "Больница?"

— Ожил? — наконец-то воспринялся и первый звук, который оказался речью человека в белом халате, — ну молодой человек вы просто в рубашке родились, ещё немножко и адью…

— Что значит "адью"? — спросил Андрей говорящего. В его словарном запасе такое слово не значилось. Быстротой реакции он несколько смутил произнёсшего это слово и заставил оправдываться.

— А то и значит, остались бы там навсегда.

— Где там?

— Там, значит там, — ответил ему человек в белом халате и очках с золотой оправой, сжимая запястье его правой руки холодными пальцами. В его голосе почувствовались раздражительные нотки.

— Что, вообще это значит? — Андрей пытался привстать и рассмотреть сидящего перед ним более детально.

— Ну, очнулись и очнулись, и хватит об этом, будем вас потихонечку приводить в норму. Для начала познакомимся, меня зовут Виталий Петрович. Я ваш лечащий врач. Как позволите кликать вас?

Врач мягко, но настойчиво придержал больного ладонью свободной руки, не предоставляя ему возможности подняться над подушкой, и этим, в какой-то степени, помог себе вернуть инициативу в диалоге.

— Колян…, - ответил Андрей и, уткнувшись грудью в ладонь врача, прекратил попытку подъёма тела.

— Николай, значит.

— Нет, Колян!

— Хорошо, хорошо, Коля, не волнуйтесь, мы будем называть вас Коляном, если вы так настаивайте, — согласился с ним Виталий Петрович и мягко похлопал того по руке.

— Доктор, где я?

— Как где? В больнице, в наркологическом диспансере.

— А что со мной приключилось?

— Судя по всему — передозировка.

— Передозировка чего?

— Наркотических средств.

— Но я не употребляю наркотики.

— Возможно это так, но тогда получается, наркотики употребили вас.

— Вы издеваетесь?

— Боже упаси, это вы милый издеваетесь, вас вытащили из небытия, а вы, таким образом, благодарите за своё спасение, разыгрывая нам театральное представление.

— Доктор, а где меня нашли?

— Вас привезла скорая, вы, извините за вульгарность, валялись в коридоре женского общежития.

— Что я там делал?

— Ну, это вам лучше знать.

— Я был в общежитии "кекса"…, превратился в голограмму и… растворился во тьме, — начал вспоминать Андрей события предшествующие небытию.

— Достаточно, достаточно, об этом мы поговорим позже, а сейчас отдыхайте, не перегружайте свой хрупкий организм. Сейчас мы сделаем вам укольчик, и вы поспите ещё немного.

Доктор забеспокоился, приняв откровения Николаева за бред больного.

Откуда-то появилась медсестра и вколола иглу шприца в капельницу. Андрей только тогда и заметил что он под капельницей. Мозг начал снова отключаться, сначала поплыла картинка, затем выключился свет, а потом и звуки пропали.

Новое пробуждение не было бурным. Николаев проснулся, открыл глаза и сразу вспомнил всё то, что с ним было до того момента когда он заснул. Виталия Петровича рядом не оказалось, как не оказалось никого из младшего медицинского персонала. Андрей осмотрелся. Помещение, в котором он находился, просторное и квадратное по форме.

"Больничная палата", — предположил Николаев.

В палате преобладал белый цветовой фон. Потолок, стены, жалюзи, закрывающие оконный проём, дверь в коридор, кроватная душка в ногах — кипенно белые. Лишь покрывало и простынь с цветными рисунками.

Андрей сделал попытку привстать, чтобы увеличить сектор обзора, но его руки оказались привязанными.

"Вот это новость…", — прокомментировал он неожиданные ощущения.

"Я оказался буйным, и меня пристегнули к кровати" — продолжил он размышлять.

Андрей пошевелил ногами — они свободны. Тогда он сполз немного вниз с подушки и попытался подняться на локтях, на несколько секунд ему это удалось, однако круговой обзор не расширился, но табличку в ногах взгляд зафиксировал. За краткое мгновенье он успел прочесть лишь оглавление: "Николай (Колян), фамилия неустановленна. Дата госпитализации: 14 дней до ноябрьских календ".

"Шифруются, специально написали шиворот на выворот", — всё, что пришло ему в голову в этот момент.

"Тест, наверное, такой, можно считать я его прошёл — это семнадцатое октября".

Эта мысль успокоила его, и он больше не предпринимал новых попыток подъёма туловища. Андрей стал смотреть в потолок и размышлять.

"Наркодиспансер? Какой-то придурок, типа Виталия Петровича, отрабатывает на мне новый метод лечения, заморочит голову, пригласит свою братву, покажет меня безнадёгой, а потом вылечит".

Он даже улыбнулся своим фантазиям, ему понравилась идея о врачебном надувательстве. Следующий шаг в размышлениях стёр улыбку с его губ.

"Каким же образом я попал в женское общежитие? В нашем районе поблизости нет никаких общаг, кроме нашей. Куда же меня занесло? Да, вот это браслет! Подсунула Васька мне торчок на все времена — никаких денег не жалко. Правда, потерял я его, похоже, ничего, знаю теперь что искать".

Он вспомнил о родных. Мать снова будет плакать, а отец кричать о том, что больше не даст ему ни копейки.

"Как будто он когда что давал, и как будто денег у него немерено, как у Мамоновских родаков".

В этот момент он услышал лёгкие шаги и щелчок дверного замка, кто-то вошёл и закрыл за собой дверь. Он повернулся на звук.

— Проснулись? — спросила его медсестра, приятным женским голосом.

Андрей не видел её лица, но боковым зрением зацепил фигуру, ему понравилось.

— Да вроде бы.

— Сейчас я позову доктора, — произнесла она и направилась к выходу.

— Сестра, подождите, расскажите лучше, что со мной приключилось, — заторопился Андрей и даже сделал попытку подняться над ложем.

— Извините, Колян, но нам не положено разговаривать с пациентами без разрешения врачей, потерпите, всё со временем узнаете, — с такими словами она и вышла из палаты.

Не прошло и пары минут, как явился Виталий Петрович. Он выдвинул из-под кровати стул и, усевшись, стал осматривать Андрея, попутно развлекая его вопросами.

— Я рад, что вам, дорогой наш Колян, стало намного лучше. Скажите, пожалуйста, а фамилия у вас имеется?

— Конечно, — радостно вступил в беседу Андрей, — Николаев.

— Отлично, — продолжал доктор, — значит, Колян Николаев, странное сочетание имени и фамилии, вам об этом никогда не говорили?

— Имя моё Андрей, — усмехнулся пациент, — Андрей Николаев, Колян — это прозвище.

— Так, значит, вы в начале нашего знакомства ввели меня в заблуждение?

— Никуда вас, я не вводил, вы спросили, как меня кличут, вот я и ответил.

— Ах, вот оно как получилось, вы значит разговорный педант.

— Виталий Петрович, а нельзя ли мне освободить руки? — не ввязываясь в беседу по пустякам, Андрей перешёл на другую, более значимую для него тему, — а то чувствую себя как-то неуютно.

— Нельзя, Андрей Николаев, он же Колян.

— Почему? — удивился Николаев.

— Тогда неуютно буду себя чувствовать я.

— Вы меня боитесь?

— Опасаюсь, Андрюша, за вас опасаюсь, вдруг вы что-нибудь сделаете непоправимое.

— Что же, я так и буду теперь привязанным?

— Нет, что вы, как только сдадите тесты на жизнепригодность, мы вас тут же отпустим.

— Давайте ваши тесты.

— Какой вы скорый, мы ещё ничего о вас не знаем: кто вы? Откуда? Кто ваши родители? И так далее…

— А зачем это вам?

— Нужно идентифицировать вас, для начала, а затем уж тесты составлять.

— Идентифицируете.

— Тогда рассказывайте о себе всё, что считаете нужным.

Андрей вздохнул и начал повесть о том, как докатился до такой жизни. Виталий Петрович внимательно слушал, не перебивал, лишь делал иногда пометки на листах огромного блокнота. На вопрос Андрея, почему он не всё записывает, ответил:

— Зачем? Беседа записывается автоматически.

Ремарка немного смутила Николаева, он сбился и замолчал.

— Хорошо, прервитесь, соберитесь с мыслями, — поддержал его доктор, — вы знаете, Андрюша, пришли ваши анализы, они меня озадачили.

— Чем?

— У вас в крови не обнаружено следов наркотиков, никаких.

— Так это же хорошо?!

— Не совсем, теперь процесс поиска причины вашего недуга усложняется.

— Чем грозит это пациенту?

— Длительностью процесса, хотя если ваши родственники настоят на ином варианте, они могут вас забрать домой.

— Мне тогда непонятно почему меня держите привязанным?

— Это наши правила: не навредить. Потерпите, всё утрясётся. Ну, продолжим?

Андрей поморщил лоб, хотел спросить, на чём он остановился, но передумал и начал излагать последние события своей жизни в колледже.

— В заключительной фазе вашего рассказа много необычного, — подвёл итог повествованию пациента Виталий Петрович, — но я проникся к вам симпатией и потому решил сделать вам небольшие послабления.

Доктор встал и переместился к ногам Андрея.

— Давайте мы вам зафиксируем ноги, а руки освободим, — пояснил он о своих намерениях.

Зажимы на руках ослабли и Николаев сел на кровати, огляделся. Первым, что поразило его — это лицо медсестры.

— Здравствуйте, Анна Ивановна, — возбуждённо обратился он к ней.

— Вы, что знакомы? — изумился Виталий Петрович.

— Нет, он, наверное, прочёл бейдж, — пояснила девушка.

— Но там только фамилия и имя, — проявлял дальнейшую озабоченность доктор.

— Андрюша, — обратился он к больному, — поясните, пожалуйста, откуда вы знаете Анечку.

— Она — заведующая библиотекой в нашем колледже.

— Аня, у вас есть сестра?

— Только старший брат.

— Будем считать Андрюша, что вы обознались.

— Не может быть!

— Аня, вы каким-нибудь боком имели отношение к библиотеке?

— Я параллельно сдавала документы в книготорговый колледж на библиотековедение, но пройдя по конкурсу в медучилище, выбрала медицинскую стезю.

— А как фамилия вашей знакомой? — обратился Виталий Петрович к Андрею.

— К сожалению, я не знаю, Анна Ивановна и Анна Ивановна, так её все называют, — сконфуженно пояснил Андрей.

— Что ж, бывают и парадоксы, — сделав словесную ремарку, доктор что-то пометил в блокноте.

— У вас раньше не бывало такого: идёте по незнакомой местности, знаете точно, что никогда там не ходили и вдруг кажется, что этот пейзаж вы уже видели?

— Нет, не бывало.

— Хорошо, вот мы с вами как поступим: я займусь проверкой всего того, что вы мне наговорили, попутно тестики составлю, а вы отдыхайте.

— Доктор, хоть какое-нибудь развлечение, компьювизор или что в этом роде для просмотра анимаций, с тоски ведь помру, — взмолился Андрей.

— Однако странно выражаетесь, а развлечения будут, но позже.

Доктор ушёл, за ним последовала и медсестра Аня. Николаев остался один. Он посидел немного, а потом лёг на подушку и стал думать.

"Всё действительно странно. Если меня разыгрывают, то зачем? Приколоться можно было и круче, а так по мелочам вводят в заблуждение. Что-то здесь не так, что-то им от меня нужно, а напрямую спросить не могут, боятся спугнуть. Могли бы нацепить транссканер и промыть мозги, а то вопросы, тесты. Дурдом! Вот, вот — это самое подходящее слово в моём случае".

"Анютка, тварь, подыгрывает им. Таких двух одинаковых людей на целом свете не найти. Ой, а фигурка у неё… просто класс, попка как персик…, халатик так просвечивается…, повезло же её мужу!"

Размышления его увели туда, где он всегда мечтал отрываться. Он прикрыл глаза и не заметил, как уснул естественным способом.

Проснулся он в другом помещении, и кровать была новой. Он встал и опустил ноги на прикроватный коврик, осмотрелся. Его ложе было ниже прежней и стояло у стены, изголовьем к окну. На окне решётки, причём с внутренней стороны. Он нацепил шлёпанцы, которые стояли рядом, и собрался погулять по палате.

"Стой! Так меня больше не привязывают!", — отметил он главную особенность уже стоя.

"Только как им удаётся всё делать шито-крыто, засыпал сам, почему не проснулся, когда перекладывали?"

Он осмотрел себя. На нём была больничная пижама: тёмные штаны и голубая куртка с накладными карманами.

"Почти как униформа в "киксе".

Он подошёл к двери, открыл её. За дверью был туалет. Унитаз и раковина для умывания. Он вошёл внутрь. За непрозрачной плёнкой — душ. Зеркало на стене металлическое. Он это понял, когда осмотрел крепление. Винты входили в углы прямоугольника, и у зеркала не было рамки. Всё было сделано так, что нельзя было ни открутить, ни отломать, ни нанести себе травму.

"Люкс для дуриков", — отметил он своё наблюдение.

Он подмигнул своему отображению, и как любой молодой человек, имеющий прыщи переходного периода, любовно осмотрел их. Андрей уже собрался ликвидировать парочку жёлтых головок, чтобы не смущали его, и прижечь их специальной жидкостью, но на полочке кроме зубной щётки и пасты не было ничего, что могло оказать ему косметическую пользу, и он передумал.

Покинув туалет, он начал поиски выходной двери из помещения. Её нигде не было.

"Вот те раз, замуровали демоны".

"Демоны, замуровали "демона", — повторно скаламбурил он.

— Эй, кто-нибудь, — крикнул он негромко, — отзовитесь!

Через пару секунд противоположная окну стена раздвинулась, и в образовавшийся проём вошёл Виталий Петрович. Поверх белого халата — тонкая металлическая паутинка. На голове чепчик, напоминающий транссканер.

— Вы сегодня прямо с маскарада, — пошутил Андрей, осматривая доктора сверху вниз.

Росточком Виталий Петрович был на голову ниже молодого человека.

— Это защитный панцирь, — пояснил вошедший, — не советую прикасаться, реагирует лишь на вас, на ваше биополе.

— Серьёзно?! — продолжил балагурить Андрей.

Он подошёл к доктору и хотел потрогать того за плечо. Раздался треск, синие молнии потянулись к его пальцам, и его слегка пощекотал электрический разряд, так что он отдёрнул руку.

— Однако! — всё что и сорвалось у него с губ.

— Убедились? — спросил Виталий Петрович и, не дожидаясь ответа, продолжил, — вас перевели в этот бокс, так как ваши показания совершенно не нашли подтверждений. Боюсь, ваше пребывание у нас затянется.

— Вы что, родаков не нашли? — удивился Андрей, мотая кистью руки, действие разряда ещё не отпускало его.

— Надо полагать родителей, — отреагировал доктор на сленг, — ничего и никого из вашего рассказа не идентифицировали. Так, что пока тестировать вас не имеет смысла.

— Доктор, а вы не разыгрываете меня?

Николаев прекратил вращать кистью и поднял обе руки, не зная, что с ними делать и помня печальный предыдущий опыт прикосновений, так и стоял, как волейболист, ожидавший мяча.

— Дотроньтесь до меня ещё раз, если вам одной попытки мало.

— Что же делать? — обескуражено произнёс Николаев и опустил руки.

Его хорошее настроение исчезло в один момент, когда он осознал, что находится в какой-то дьявольской ловушке.

— Ну, не отчаивайтесь, время всему лекарь, возможно память к вам ещё вернётся. Я вам тут прессу подобрал, надеюсь, читать вы не разучились?

Виталий Петрович извлёк из-под мышки парочку журналов и помахал ими перед Николаевым.

— Доктор, а что же у меня за болезнь такая, что я помню то, что якобы со мной не было?

— Это сложный и редкий вид амнезии, так что вам название ни о чём не скажет.

Виталий Петрович видя, что пресса в настоящий момент менее интересна пациенту, чем живое общение, подошёл к кровати и положил журналы рядом с подушкой.

— Но всё же? — не отставал от доктора с вопросами Андрей.

— Да нет у него названия, это вообще первый случай такого рода. Возможно, вы дадите ему своё название: "Синдром Коляна Николаева" Как, звучит?

— Не очень, — Андрей поморщился, показывая свою искренность.

— Предложите свой вариант.

— Не хочется.

— Так, этот вопрос мы закрыли, будут другие?

— Дайте мне свободу! — проскандировал больной по слогам.

— Андрей, давайте в этом вопросе подставим все точки над "и".

— Давайте! — оживился Николаев.

— Если я отпускаю, то вами сразу займутся правоохранительные структуры, и вас, до выяснения личности, поместят в изолятор, но уже другого типа, так что я вас не ограничиваю в свободе, а даю убежище от более тяжких неприятностей.

— Доктор мне кажется, что вы меня просто разводите как малолетку. Вы скажите мне прямо без утаек: что вам от меня нужно?

— Любой доктор желает, чтобы его пациент поправился.

— Доктор, я совершенно здоров.

— Тогда болен я, — произнёс Виталий Петрович и повернулся к выходу.

— Ну, я-то здесь причём? — не удивился Николаев, но забежал между врачом и дверью, не отпуская того.

— Вы должны помочь мне вылечиться, — остановился перед ним Виталий Петрович и посмотрел снизу вверх.

— Как?

— Вы должны вспомнить всё о своей жизни до знакомства с больницей, или вы должны дать внятные объяснения…

— А мои не внятные?

— Помилуйте дорогой мой друг, вы говорите о периоде своей жизни в семьсот пятьдесят четыре года назад, хотя вы совершенно адаптированный к современным условиям человек. Нестыковка получается.

— Вы хотите сказать, что сейчас две тысячи семьсот восемьдесят шестой год?

— А по-вашему какой?

— По-моему две тысячи тридцать второй.

— Милый мой, вы, наверное, были в школе двоечником, считаете вы быстро, но со знаками путаетесь.

— Кем, кем я был?

— Двоечником.

— А это кто?

— Это тот, кто за свои знания получает двойки — оценки такие. Вы в какой стране обучались?

— Я думаю в этой, но у нас в школе были баллы, по математике у меня сорок восемь баллов.

— Н-да, — произнёс доктор и вышел.