Бастет упала на горячий, раскаленный от зноя, песок в глубокую яму. Яркий солнечный свет проникал и туда, заполняя всё вокруг, глаза прищурились, отчего, огромные песчинки, стали ещё больше походить на футбольные мячи и не только размером.

— "Верните мне рост человека", — попросила она центр управления.

— "Помни, — ответили ей, — возвращаться через муравейник".

— "Я помню", — кратко отчиталась она.

Песчинки стали обычными, а яма превратилась во впадинку, оставленную чьей-то ногой. Её глазам открылась величественная картина залитой солнцем пустыни, с желтыми песчаными барханами и, струящимися от жары, миражами на горизонте.

Горячий сухой ветер обжигал с непривычки ноздри и, казалось, забирался внутрь, если бы у неё были лёгкие, то и они почувствовали бы дыхание пустыни. Шелест песка не заглушил донёсшиеся за спиной обрывки фраз.

Она осторожно повела ушками, а потом резко повернулась. На фоне копавшегося несметного количества людей вдалеке, занятых строительством непонятно чего, рядом с ней, в пяти шагах, стояло божество с головой собаки и телом человека.

Костюм божества состоял из нескольких схенти, надетых друг на друга. Верхняя набедренная повязка ярко жёлтого, почти золотого цвета с чёрной окантовкой по краю, имела длину до колен, спереди искусно задрапирована. Поддерживалось всё это убранство на талии тонким коричневым ремешком, концы которого болтались от ветра.

Бронзовое босое тело человека в верхней части превращалось в чёрную голову собаки, с удлинённым челюстным выступом и стоячими ушами.

— "Инкуб, возможно Мамон!" — предупредил штаб.

— Не надоело рядиться? — первой заговорила Бастет и, стараясь улучшить свою позицию, чтобы солнце слепило врага, настороженно пошла по кругу, одновременно наблюдая за противником и за своей тенью.

— Собаки ненавидят кошек, а от любви до ненависти один шаг, — ответило божество и, не делая движений ногами, сократило дистанцию между собой и богиней наполовину.

Богиня-кошка остановилась и сделала шаг назад, прогнувшись в спине и наклонив вперёд туловище.

— Мамон, зачем богохульствуешь? — начала она расшатывать психику противника, — ты же демон, и никакой фрак не поможет скрыть твою мерзкую сущность.

Цепкий её взгляд не пропустил момента, когда начали видоизменяться висевшие спереди части ремешка, превращаясь в две утолщённые серповидные и стреловидные конечности. Третья конечность раздвинула драпировку схенти и выросла из области паха. Это отвлекло её внимание, анализ угроз от этих конечностей и послужил причиной того, что она запоздала с отскоком, когда Инкуб сделал прыжок.

Стальная хватка правой руки сжимала её горло, три конечности, отвлекавшие внимание перед прыжком, вошли в её тело в нижней части живота.

"Система подвергается атаки, вирусный червь", — автоматически выдалось сообщение.

— Как моя флешка, — издевался Инкуб, — расслабься и получи удовольствие.

Он резко перехватился руками и теперь держал Бастет навису за шею, как кошка котёнка.

Собачья пасть раскрылась, и длинный влажный язык лизнул лицо парализованной Бастет.

Каналы энергии и управления через эгрегоростратум от Василисы, Яна и Святослава были заблокированы тремя отростками внутри.

Бастет дёрнулась и всё, больше ни воли, ни энергия у неё не осталось. Инкуб продолжал закачивать своё вирусное семя в её чрево.

Интерактивное отображение на мониторе показывало, что свободным оставался лишь пятый канал, он принадлежал Яне и по известным причинам был пуст, энергия не наполняла его.

— Сейчас Яна помогла бы нам, — вслух высказался Святослав.

Словно по волшебству голубые деления в шкале подскочили до самого максимума.

Бастет напряглась и закрутилась, извиваясь как кошка, перевернулась лицом к Инкубу, резко и сильно ударила его ногами в живот. От неожиданности тот выпустил шею богини из захвата и, потеряв равновесие, упал на спину.

Удалив его отростки из своего тела, Бастет, не давая ему опомниться, вырвала их с корнем и из тела демона. Она бросила извивающие в агонии члены на песок. У Инкуба в районе паха образовался сквозной проём, через который наблюдался песок за спиной.

Он подпрыгнул и встал на ноги, в прыжке приняв свой обычный вид, вмиг исчезли декорации бога Анубиса. Опустив голову, осмотрел своё тело. Отверстие по краям отсвечивала голубизной. Голубой огонёк стал набирать скорость центробежного движения, перемещаясь по телу, обугливая и разрушая его. Дыра росла и поглощала тело голограммы Инкуба.

Он поднял голову, одарил Бастет изумлённым взглядом и дематериализовался. Конечности на песке перестали извиваться и растаяли, как при ускоренной съёмке на солнце снег. Из богини выпал червь и попытался зарыться в песок, но тут же испарился, как вода с раскалённой сковородки.

"Яна спасла меня, значит, связь с ней возможна" — прокомментировала Бастет.

Однако пятый индикатор затух так же неожиданно, как и вспыхнул.

Яна открыла глаза. Знакомые больничные апартаменты. Веки сами опустились, но она уже не спала, вспоминала. Сон впервые привиделся ей на новом месте, возможно, сновидения были и раньше, но запомнился только этот.

Много света, сад, грядка с цветами. Да, именно грядка, а не клумба, и сорняки на ней и вокруг. Она рвёт их и вот добралась до самого главного, она знает, что именно он главный. Дёргает его, но он не поддаётся, тогда она прикладывает ещё большие усилия: тянет обеими руками, помогает всем телом. Вытаскивает его с корнями из земли, но теряет равновесие и падает на пятую точку, от того и просыпается.

Яна снова открыла и закрыла глаза. Показалось, что окружающая обстановка — искаженная картинка: одна часть имела прежний вид, другая — безликое серое полотно, чёткая грань между двумя половинками.

"Такое бывает, когда щуришь глаза", — подумалось ей.

Она ещё раз проделала так, и снова картинка не успевала отстраиваться как единое целое.

"Ещё одна проблема, похоже, с восприятием, то Колян грузил, теперь вот ещё это, нужно секретно с ним поделиться", — решила она и стала составлять шифровку.

Их отношения с Николаевым улучшились. Андрей оказался неплохим парнем, когда на него не оказывается дурное влияние со стороны, несмотря на прыщи, которые заметно поубавились, видимо сказывался здоровый образ жизни, он стал Яне даже немножко симпатичен.

Пошли уже вторые сутки пребывания Яны в клинике. Большую часть времени она проспала, что собственно и советовал ей Виталий Петрович. Последнее время игра не давала возможности полноценно отдыхать, и, наверное, ещё сказывалось воздействие на организм успокаивающих лекарств.

Сегодня утром общаясь с доктором, попросила что-нибудь существенное для чтения.

— Вас не устраивают журналы, которые выбрал Николаев? — уточнял Виталий Петрович.

— Меня не устраивает не только формат и содержание, мне хочется чего-то художественно-исторического, например, про императора Августа, — конкретно ответила она.

— Понятно, — промычал доктор и сделал пометку в свой блокнот, — вы хотите сравнить с тем, что читали последний раз там?

— Я этого и не скрываю.

— А Николаеву захотелось сказок, — как-то, между прочим, обронил фразу Виталий Петрович.

— Наверное, это последнее, что он читал в своей жизни из художественной литературы, — усмехнувшись, сделала ироничный вывод Яна.

— Формат, кстати, его тоже не устраивает, — защитил Андрея доктор.

— Что же он хочет?

— Электронный, — ответил доктор и добавил, — возможно, мы выдадим вам доски для чтения, всё находится уже в стадии согласования.

— Что выдадите? — уточнила Яна.

— Ну, это приспособления для чтения в виде электронный индивидуальных устройств, — пояснил он, — какие ещё будут пожелания у дамы?

— Когда экскурсия по местам боевой славы?

— В общежитие? — вскинув брови, спросил доктор и, не дожидаясь ответа, продолжил, — возможно, завтра во второй половине дня или через день утром, идёт согласование.

— У вас здесь строгое начальство, всё приходится согласовывать, — пошутила Яна.

— Это такой порядок, — улыбнулся в ответ Виталий Петрович.

Как внимательно не наблюдала за ним Яна, ей так и не удалось определить, по каким признакам Николаев зачислил медперсонал в андроиды.

"Ничего, что-нибудь, да выплавит", — успокаивала она себя.

Составив шифровку и повторив несколько раз порядок цифр, она неожиданно пришла к выводу, что это послание не столь важно, чтобы лишний раз подвергать тайную систему общения риску.

"Нужно продумать, как мы будем общаться, когда отберут журналы", — поставила она сама себе задачу.

Слова доктора о предпочтении Николаева почитать сказки не выходили из головы, и жажда пообщаться потянула её к Андрею.

"Умеют поддерживать взаимный интерес, — подумалось ей о врачах, — неспроста, что-то из этого черпают".

Она нацепила шлёпанцы, посмотрелась в зеркальце на прикроватной тумбочке, пару раз поправила чёлку расчёской, всё это сегодня утром принёс лично Виталий Петрович по её просьбе, и отправилась к двери, ведущей в палату Николаева.

На ходу сама себе сделала замечание: "Третий раз иду к нему, он у меня всего раз и был. Не зачастила ли?"

Бастет покинула место битвы и направилась к стройке, той, что маячила и звучала за спиной Инкуба, когда тот ещё только объявился в облике Анубиса. Однако дойти до неё оказалась не просто, вернее сказать не представлялось возможным совсем: сколько богиня не двигалась в том направлении, стройка не приближалась к ней.

"Это заставка, мы теряем время, ищи трость и выход", — выдали подсказку из штаба.

Она повернулась, её чёткие следы на песке в виде ямочек уходили далеко за бархан.

"Вернуться, поменять направление", — размышляла она.

"Что-то не так. Вход — муравейник. Пустыня, Анубис, Египет и стройка. Миражи", — анализировала Бастет.

"Выход через муравейник. Пирамида!?" — ей показалось, что мыслит она в правильном направлении.

"Где взять пирамиду? Миражи — визуализация", — цепочка анализа продвинулась, как ей показалось, к финальной точке.

"А как же трость?" — вмешалась новая ветвь размышлений, подмывая правильность предыдущих.

"Нет, — это похоже на обычный глюк (сбой)" — возразила она сама себе.

— Визуализация пирамиды и жреца, — произнося вслух, Бастет прикрыла глаза.

Открывать не решалась, пока не услышала подобострастный голос:

— О-о-о! Несравненная Баст! Что желает она?

Бастет открыла глаза. Стоит перед огромной пирамидой из известняковых тесаных глыб, одной из её сторон. Сбоку светящаяся голограмма человека. Чтобы рассмотреть её, она поворачивает голову в сторону голограммы, но та проворачивается за головой и остаётся в прежнем ракурсе.

"Глюк!" — догадывается она.

— Я хочу вернуть свою вещь, жрец, — произносит она.

— О да, богиня! Вижу, твои руки пусты, — отвечает ей светящийся объект сбоку, — ты оставила в храме систрум и корзину.

— Я говорю о трости, — поправила его Бастет.

— Извини, богиня, что спрашиваю, а какой камень в трости?

— Камень? — повторила она, — Ты, что не знаешь?

— Конечно, это кошачий глаз.

— "Блефует!" — пришла вторая помощь из штаба.

— А что тебе подсказывает интуиция? — вновь спросила она жреца.

— Интуиция — синий цвет, — ответил жрец.

— Ты мне хочешь навязать лазурит? — возмутилась Бастет с угрозой в голосе.

— Нет, что ты, не сердись, я не заставлю тебя долго ждать, — залепетал в страхе жрец.

— Отдай мою трость с бирюзой на конце, — твёрдо приказала она.

— Повинуюсь, богиня!

Жрец исчез, материализовалась трость с большим сине-голубым камнем на конце, вместо набалдашника закругление. Бастет подняла её и коснулась кончиком стены пирамиды. Голубой огонь сошёл с трости и стал разжигать свечение на камнях стены.

"Это — выход", — пришла третья подсказка.

Когда светящийся очаг в стене достиг приемлемых размеров, богиня-кошка смело шагнула в его голубизну.

— Не занято! — Андрей, шутя, отозвался на стук в двери.

Дверь сдвинулась, и открытый проём энергично преодолела Яна. Хотя вошла она, можно сказать, вместе с разрешением, не то чтобы у гостьи не хватало воспитания или терпения, нет, с этим всё в порядке, просто лёгкое пренебрежение в купе с панибратством формировали новый стиль отношений, не требующий формальностей.

"К чему стучать, ведь кроме меня этим входом никто не пользуется", — усмехнулась она сама себе.

Николаев снова сидел в кресле и пялился в видеокоммуникатор.

— Что интересного? — первым делом спросила она.

— Для меня ничего, просил программу трансляций, не дают, значит, всё под контролем, лечебное, — пояснял Андрей, вставая с кресла.

Он сделал попытку усадить Яну на своё место, но она отказалась, показав рукой, как делают начальники подчиненным, чтобы тот оставался на своём месте.

— Потому решил сказками побаловаться? Почему тогда Пушкина не затребовал? — Яна сходу начала грузить Николаева вопросами. — Стихи не любишь?

— Мне отказали в сигаретах, они такого даже не знают, потому заказал просто сказки без авторства, вдруг у них Пушкина не знают или его фамилия по-иному звучит, — спокойно отбивался Андрей. Про стихи он промолчал.

— А если сигареты не так называются? — усмехнулась она.

— Пробовал, но они удивились, такого процесса у них нет вообще.

— В чём тебе ещё отказали? Чтобы мне понапрасну не просить.

Яна пошла вокруг кресла, рукой приглаживая короткий ворс на спинке.

— В адвокате и библии, — отвечая, Андрей переложил голову слева на право, отслеживая перемещения гостьи.

— С адвокатом понятно. А библия-то зачем?

Яна остановилась с другой стороны кресла.

— У них тут теократия, захотелось быть ближе к религии.

— Кто у них бог?

— Бог.

— Я в смысле имени.

— Имён много, а, значит, он многолик и безлик одновременно.

— Ты, знаешь, а я начала сомневаться в твоих доводах, ты или всё видишь в ином свете или твои аналитические способности совсем ослабли.

— Например?

— Я по поводу Виталия Петровича.

— Ну, да. Защищаешь. Конечно, он днюет и ночует здесь, такое впечатление, что его семья живёт у меня за другой стенкой, как и семья Анютки. Возможно, тут все врачи на одно лицо, не находишь, что такой поворот, совсем уж фантастический?

"Ловко всё выкрутил, молодец!", — удивилась она про себя.

В этот момент внешняя дверь, которой пользуется медперсонал, отъехала, и в палату вошёл Виталий Петрович.

— Долго жить будите, — пошутила Яна.

— Ты обладаешь даром предвидения? — на полном серьёзе спросил врач.

В его руках были два тёмных прямоугольных предмета, размером с обычную книгу.

— Такая примета есть, — стала пояснять Яна, — если о человеке говорят, и он вдруг появляется собственной персоной, то этому человеку пророчат долгую жизнь.

— Ну и в чём суть? — допытывался Виталий Петрович, протягивая один из предметов Николаеву.

Тот не задумываясь, взял в руки прямоугольник и, подняв глаза, посмотрел на доктора.

— Доски для чтения, — пояснил тот, и протянул второй предмет Яне.

— Да не в чём, — ответила Яна, крутя доску, как мартышка очки из известной басни, — просто примета, возможно суть есть, но я не интересовалась.

Владимир Петрович проникся трудностями ребят в освоении незнакомой техники, перевернул у Яны в руках прямоугольник, так, чтобы белый круг на тёмном стекле оказался в правом нижнем углу, прислонил к нему большой палец и задержал его на пару секунд в таком положении. Экран вспыхнул сине-белым свечением с текстовой заставкой. "Выберите нажатием формат взаимодействия: одно — сенсорный; два — голосовой; три — ментальный; четыре — комбинированный."

Николаев проделал такие же манипуляции, что и доктор.

— Выбирайте! — произнёс Виталий Петрович, передавая доску Яне.

— А что такое примета? — неожиданно он переключился на предыдущую тему разговора.

— Ну, если вы человек суеверный, то вам стоит это знать, а если нет, то и не к чему, — за Яну ответил Андрей.

— У вас действительно теократия? — включилась в их диалог Яна, — мне сказал Колян, а верится с трудом.

Она уже всматриваясь в экран доски.

— Действительно, а что в том удивительного?

— Нет ничего, просто как всё это функционирует?

— Цивилизацией не может управлять один человек, иначе он такой системой опосредствованно будет приравнен к богу, поэтому правит выборный парламент. Все желающие руководить каждый месяц проходят очистку совести: рассказывают о своих поступках, советуются и исправляются.

Излагая принципы системы управления, Виталий Петрович наблюдал за ребятами, как они осваивают устройства для чтения, иногда он показывал пальцем оптимальный вариант в меню.

— Это что-то вроде исповедоваться? — оторвав глаза от экрана, Яна посмотрела на доктора.

— Да, у нас было такое раньше, а теперь очистка, потому как чистит совесть беспристрастное кибер-устройство: ничего не утаишь, пожурит и выдаст карту исправлений.

— А если у меня нет желания чистить совесть? — бросил реплику Андрей.

— Таких большинство. Они живут сами по себе, не стремятся во власть, ведут личный дневник совести, раз в год очищаются в щадящем режиме, — невозмутимо пояснял Виталий Петрович.

— Что такое дневник совести? — заинтересовалась Яна. Она уже освоила все функциональные особенности мобильного устройства для чтения МУЧ-2, как говорилось в инструкции, и сделала звонок Николаеву.

Цифра два в аббревиатуре говорила о том, что дополнительной особенностью устройства является связь между двумя абонентами.

— Человек пишет туда свои плохие и хорошие поступки, свидетелей, вообще, почти всё, что он считает значимым в свой жизни.

Николаев дёрнулся, когда в правом верхнем углу экрана выделилась картинка с видеоизображением Яны, последовало и звуковое сопровождение. Он нажал отбой и повернулся, чтобы улыбнуться Яне и доктору.

— Это помогает обществу быть демократичным? — Яна продолжала пытать Виталия Петровича.

— Демократия начинается с себя, — уже несколько отстранённо отбивался тот.

— И что у вас нет органов принуждения, преступников? — не ослабляла хватку она.

— Есть, но только не в органах управления и попечительства, — совсем уже скис доктор.

Но тут он на последнем произнесённом слове слегка преобразился и воодушевлённо сказал:

— Да, кстати, меня утвердили ещё и вашим попечителем. Так что, завтра, отправляемся на экскурсию, все формальности улажены. Утром Аня выдаст вам комплект выходной одежды, примерите и выслушаете инструктаж, она теперь не только медсестра, но и помощник попечителя.

Новость понравилась опекаемым, они радостно переглянулись, нить разговора оборвалась, и доктор, сославшись на занятость подготовкой поездки, удалился.

— Пойду и я, почитаю, — воодушевлённо распрощалась Яна, — звони, если что.

Бастет опешила от неожиданности. Солома, мелкие сухие палочки, пыль и комья земли с муравьями сыпались у неё с головы.

— "А мы предупреждали", — последовало замечание из штаба.

— "Неприятно, но переживу", — успокаивала сама себя Бастет.

Она вернулась в комнату с ремонтом прямо из лесного муравейника на полу, теперь, конечно, его трудягам предстоит не один день работы, что восстановить своё жилище. Отряхиваясь и отплёвываясь, хотя слюны у неё нет, эти рыжие бестии оказывались у неё во рту, она нечаянно задела стену концом трости. Кирпичная стена стала терять свой обычный облик, словно её посыпали люминесцентным купоросом.

"Быстро покидай комнату" — испугано передали команду из центра.

Бастет в несколько шагов очутилась у двери и, уже закрывая её, глянула на стену, свечение ширилось.

"Вот так палочка, самый стоящий инструмент за всё время игры, стоит только коснуться и вход-выход готов", — восхищалась она.

Пока двигалась к лифту, так и подмывало прикоснуться к чему-нибудь в коридоре, проверить свою догадку, но риск снова встретиться с Инкубом останавливал её.

"Два раза везло, третий раз всё может сложиться иначе", — красной нитью пронеслось в искусственном интеллекте.

"Тьфу! Стереть ненужное программирование", — выдала она сама себе указание.

Краткий разбор полётов в штабе закончился выводом, с которым согласились все: "демоны" убивают время, отнимая его у "римлян", чтобы подвести их к последней и главной битве в цейтноте.

Решили: Бастет будет не только заниматься разведкой, но и открывать портал для "бомбил", чтобы они не тратили время на его поиски.