Девятый этаж. Следующий этаж последний респаун "римлян", возможность подзарядки голограмм в комнате Яна.

Бастет поднялась по лестнице. Этажный коридор тонет в полумраке, два торцевых окна в начале и конце не захватывают своим естественным освещением середину.

"Вот там что-то и есть", — мелькнула догадка.

Богиня-кошка осторожно продвигается к середине, старается не поднимать глаз, свет в конце туннеля из окна слепит, не даёт возможности детально рассматривать то, что находится рядом в затемнении.

Два дверных проёма напротив друг друга ничем не обозначают себя. Бастет остановилась, стала прислушиваться и ждать результатов сканирования. Ноль. Штаб молчит. Шагнула дальше, через пять метров следующие дверные проёмы. На этот раз сместилась от центра оси коридора ближе к левой двери, подошла к ней почти вплотную, погладила поверхность рукой. Ладонь скользнула по отполированному лаку, издав тонкий короткий свист. Была надежда, что ей ответят тем же, но нет снова тишина. Она отвернулась и уже собиралась удалиться в сторону противоположной и последней двери, как чётко услышала шелест. Затаилась, звук похожий на переворачивание листов книги повторился.

"Нас приглашают, — краткий комментарий, возник сам по себе, — почитать или посчитать?"

Толкнула дверь, заперта. Отстранилась и коснулась кончиком трости, голубой огонёк засветился, но не побежал как обычно весело вширь, а поборолся с тьмою и, не осилив, потускнел и зачах, но дверь приоткрылась.

"Универсальный ключ?! — изумилась Бастет, осматривая свой новый артефакт, — Интересно, на что ты ещё годен?"

Петли двери хорошо смазаны, не издали ни скрипа, ни свиста, сама деревянная дверь — раритет и то, что за ней находилось тоже. Небольшая комната напоминала маленькое фойе сельской библиотеки, когда на деле выяснилось, что оно является и читальным залом. Два жёлтых стола-парты со вставленными в них стульями с разноцветными спинками примыкали к стене и ждали своих посетителей. Три высоких стеллажа с полками и книгами на них своими торцами, завешенными агитплакатами, приветствовали всех входящих.

"Знание — свет, а незнание — надежда лишь на фонарик в руках", — было написано на одном из плакатов.

— "Это читальня для Мессинга", — прокомментировала богиня штабу.

— "Обследуй остальные помещения", — последовало указание из центра.

Бастет вышла в коридор, где толпилась троица "бомбил" в ожидании. Она пересекла его, не вступая ни в какие диалоги, и открыла следующую дверь при помощи нового ключа.

Опять библиотека, но на этот раз более древняя, на полках помимо старинных фолиантов и запылённых книг обычного размера, пергаментные и папирусные свитки, выступающие из глиняных сосудов. Посредине комнаты стол, на нём чернильница, тёмная бутыль закрытая пробкой, гусиные перья, перочинный нож, песочница, бронзовый канделябр с трёмя огарками свечей. На стене висела рамка со следами вырезанного полотна, по-видимому, это была картина, рядом православный деревянный крест.

— "Сюда пусть идёт Власов, с картиной", — выдала она штабу рекомендации.

— Как она определила, кому куда идти? — удивился Святослав.

— Не время для выяснений, нужно доверять её чутью и интеллекту, — отозвался Ян.

— Получается, что те две двери для неё и Августа, — продолжал рассуждать Святослав.

— У Мамона просто так не бывает, — осторожно не согласился с ним Ян.

Бастет тем временем вернулась к первым двум дверям, результат оказался неожиданным: они не открывались новым ключом и не проявляли никаких признаков интерактивного взаимодействия.

"Оставь их, иди на десятый и проверь на предмет ловушек", — вмешался в её действия штаб управления.

Бастет, используя лестницу, переместилась на этаж выше. Мессинг и Власов направились к указанным дверям, Август остался в коридоре на подстраховке.

Пока Мессинг осторожничал, переминаясь с ноги на ногу, генерал решительно шагнул внутрь своего объекта. С момента посещения Бастет здесь ничего не изменилось.

— "Что мне искать?" — обратился он за подсказкой.

— "Пока не знаем, возможно, ничего, — ответил ему куратор из штаба, — вставь полотно картины в рамку".

Власов извлёк рулон из гильзы, развернув картину, подошёл и стал примеряться, как ему лучше вставить её в рамку, но лишь только он поднёс руки, как полотно, словно магнитом, втянуло в прямоугольник с позолотой. Комната ожила: затрещали восковые свечи в канделябре, в межстилажном пространстве послышалось сопенье и шаги.

К генералу с огромным фолиантом в руке вышел человек в монашеской рясе с капюшоном, подпоясанный толстой верёвкой. Добродушное рыхлое лицо, светлые кучерявые волосы на голове. Увидев Власова, он поднял белые лохматые брови и спросил:

— Вы, кто? По какому вопросу?

Генерал стушевался, и, помня о том, что желательно бесед не вести с персонажами противной стороны, неуклюже кивнул в сторону картины, вот мол, сам смотри.

Монах повернул голову и, увидев картину, воскликнул:

— Вернули, значит на место! Это хорошо!

— Так вы, значит, писать пришли? — продолжил он расспросы.

Власов потупился и начал осторожно снимать с плеча автомат. Ситуацию разрядили из штаба: "Не спеши воевать, можешь поговорить с ним".

— Я не был никогда писателем, тем более религиозным, — облегчённо выдохнул генерал.

— Духовное училище и духовная семинария, или это не про вас? — неожиданно поделился знаниями автобиографии Власова монах-библиотекарь.

— Ну и что? — ошарашено и зло спросил генерал, демонстрируя свою ершистость.

— Хорошо, писать буду я, вы мне помогать, — мягко согласился библиотекарь.

— Чем могу я помочь-то? — изумился генерал настойчивости монаха и добавил, — А что писать-то собираетесь?

— Пятое евангелие, — невозмутимо ответил тот.

— Так оно вроде бы уже написано, — задумчиво произнёс Власов.

— Вот, видите, вы тоже сомневаетесь, написано оно или нет, — начал пояснять библиотекарь, — никакой конкретики, а нужно, чтобы прекратить все инсинуации, заново его переписать и представить на суд общественности.

— Зачем? — удивился Власов.

— Чтобы знали, — просто и без затей ответил монах.

— Ну, а я-то здесь с какого бока? — продолжал пытать посетитель хозяина книгохранилища.

— Вы, своей жизнью доказывали, что пятое евангелие возможно, — пытался терпеливо объяснять служитель очага знаний.

— Вот любите на больную мозоль наступать, — раздражённо отозвался на намёки Власов, — я боролся со злом…

— С помощью зла, — впервые монах перебил его.

— Что вы хотите этим сказать? — поморщился генерал.

— Я?! — спросил сам себя библиотекарь и продолжил, — ничего, я буду записывать, то, что скажите вы.

— Я-я?! — Власов от изумления наклонился вперёд и прижал свободную руку к груди.

— Ты один из двенадцати…

— Казнённых, — теперь генерал перебил назойливого монаха.

— Учеников-апостолов, — не обращая на реплику собеседника, продолжал гнуть свою линию хранитель.

— Понятно, меня уже и в ученики записали и в апостолы, столько внимания моей персоне, но я не предавал учителя, как некоторые, я боролся за лучшую жизнь…, я спасал людей…

— Спасать надо было души, а не тела, как написано в первых четырёх евангелиях. Вот в пятом и напишем, спасая тело, теряешь и тело и душу.

— Да кто ты такой, чтобы мне мораль читать? — взбесился генерал и сдёрнул с плеча автомат.

— Я, Фома Неверующий, — ответил собеседник.

Он уселся на лавку у стены, положил на колени фолиант, всем своим видом показывая, что он собирается читать.

— Так это фамилия или кредо? — несколько успокоившись, спросил генерал. Его уже начинало раздирать любопытство, что там внутри книги за толстым кожаным переплётом.

— Наши фамилии даются нам по нашим убеждениям, — нравоучительно вещал монах. Наконец он открыл книгу, и там внутри оказался ноутбук, причём также раритетный.

— Тьфу! — сплюнул Власов, — всё шиворот-навыворот!

Он мысленно обратился к куратору Яну: "Долго мне ещё этой канителью заниматься?"

"Мессинг, пока не вышел, значит, есть ещё время", — туманно ответил тот.

Маэстро, потоптавшись у двери, понаблюдав, как решительно нырнул за добычей Власов, осторожно проскользнул в небольшую щель и сразу же остановился в шаге от дверного проёма. Видеоряд совпадал с тем, что дала разведка. Плакат про ученье и фонарик оставался на прежнем месте, не встретиться взглядом с ним не представлялось возможным.

"Странный лозунг, — размышлял Мессинг, — я таких не слышал раньше, да и суть в нём непонятна".

В комнате, как и в коридоре, недоставало освещения, если в маленьком читальном зале с одним окном ещё было терпимо с этим, то между стеллажами просто мрак.

— "Действительно без фонарика не обойдёшься, — усмехнулся маг, — только что там искать?"

— "Пока не знаю, — ответил ему куратор Святослав, — для начала включи электричество".

— "А может не надо, — боязливо возразил Вольф Григорьевич, — может плакат и прав".

— "Теряем время", — ответили ему из штаба.

Мессинг стал осматривать стены на предмет наличия выключателя. Повернулся, за спиной у двери на уровне лица белый квадратик с клавишей, протянул руку и нажал. Под потолком в продолговатом светильнике гудением и голубым накалом обозначился стартер. Если бы у маэстро было бы сердце, то оно обязательно ёкнуло, но его кибер-интеллект и сам погрузился в режим паники. Анализ картинки моментально привёл его к выводу, что на потолке открывается портал, в который ему ещё нужно попасть, но так как рядом не наблюдалось ни лестницы, ни стремянки, сделать это будет весьма проблематично.

Стартер погудел недолго, покапризничал, затух сам, но запустил лампу дневного света. Фойе стало объёмней, Мессинг успокоился. А совсем из замешательства его вывела женщина лет шестидесяти в очках и книжкой в руках. Она спросила:

— Профессор, вы что-то ищите?

Рот маэстро беззвучно открылся, кибер-машина имитировала изумление, а тем временем искусственный интеллект начал вырабатывать тактику поведения. На помощь пришёл штаб, давший разрешение на диалог.

— Пока не знаю, — ответил он, — но надеюсь на вашу помощь.

— Новенького ничего нет, а из старенького…, - библиотекарша задумалась и пристально взглянула на Мессинга, — да я собственно и вкусов ваших не знаю, вы у нас ничего и не брали.

Вольф Григорьевич неопределённо пожал плечами и изобразил умный вид апатичного человека, перечитавшего в этой библиотеке все книги, но так и не поборовшего скуку, от того не желающего обсуждать их содержание.

— Ну — да, ну — да, — пробормотала дама и, отложив на стол книгу, стала капаться в бумажной картотеке, продолжая и далее в полголоса разговаривать сама с собой, — некогда читать, то гастроли, то мемуары пишите.

— Кстати о мемуарах, — оживилась она и достала пожелтевшую карточку, мелко исписанную красивым подчерком, — не желаете ли освежить память: "О самом себе" в соавторстве М. Васильева или вот документальная повесть Шенфельда И.Н. "Равин с Горы Кальвария…"?

Мессинг попятился, его обуяло чувство, что провокации сельской библиотекарши на этом не закончатся.

— "Спокойно, не поддавайся и смени тему", — поддержали его из штаба.

— Обидно, конечно, с гонораром кинули, — продолжала она терроризировать посетителя, — восемьдесят процентов на двадцать — это просто грабёж!

Маэстро напрягся и, поперхнувшись, выдавил из себя:

— Я хотел бы забрать…

Договорить ему не дали, агрессивно перебив, с удивлением воскликнули:

— Как и двадцать процентов не отдали? Ну, это уже свинство! Не волнуйтесь, всё, что положено вам, вернётся.

В тот же миг на столе появилась счётная машинка для денег. Полная и пожилая женщина, поражала Мессинга своей активностью. Она энергично принялась считать банкноты, доставая их из-под стола и заправляя в выемку аппарата. Тот звучно стрекотал и был под стать хозяйки азартен.

— Ой, что я делаю, — опомнилась новоиспечённая кассирша, — я же не спросила вас в какой валюте?

— "Бери деньги и выходи", — приказал куратор.

Профессор пожал плечами, мол, ему без разницы, сделал два шага к столу и взял с его поверхности пачку купюр, уже спрессованную в брикет. Развернувшись, не говоря ни слова, попытался выйти. Открыл дверь, а там снова тоже помещение и та же тётка считает деньги.

— Ни спасибо, ни до свиданья, так не пойдёт, — сказала она ему, — это культурное заведение и хамство здесь неуместно.

Мессинг оглянулся, сзади — то же самое.

"Теперь их уже двое", — с горечью подумал он.

"Забирай ноутбук и выходи", — последовало указание из штаба. Власов решительно подошёл к монаху, сложил компьютер и захлопнул крышку футляра, выдернул фолиант из его рук со словами:

— Извини, Фома, но писать будем в другой раз и в другом месте.

Открыв дверь, шагнул за порог и опешил, вместо ожидаемого коридора, книгохранилище и монах на лавке. Генерал обернулся, сзади зеркальное отражение того, что спереди.

— "Кажись, приехали", — досадливо прокомментировал он ситуацию для штаба.

— "Вижу, — ответил куратор, — не паникуй, что-нибудь придумаем".

Монах, встал с лавки и произнёс:

— Тягу к писательству преодолеть не просто, так что проходи, начнём твои мемуары.

— Я же говорил, что у Мамонова нет повторов, — с отчаяньем в голосе обратился Ян к другу.

— Васька, ты, где там, — позвал Святослав Василису.

— Что! Опять? — послышался её голос за спиной ребят.

Она прошла к первому креслу, положила косу на грудь, уселась и надела на голову транссканер.

— "Это что-то новенькое", — уже в мыслях прокомментировала она ситуацию с Мессингом и Власовым.

— "Что предпринимали?" — спросила она уже ребят.

— "Пока ничего, боимся усугубить положение", — ответил за двоих Ян.

— "Тогда начнём с малого, пусть Август, откроет дверь снаружи, но не входит", — предложила она.

Император подошёл к двери, за которой должен быть Власов, толкнул её, она распахнулась. Генерал обернулся на шум, который создал Август, открывая дверь ногой, и крикнул:

— Только не входи!

Он начал пятиться к выходу, поочерёдно смотря то на императора, то на монаха. Фома криво усмехнулся и произнёс:

— Кесаря привёл, ты бы ещё Понтия с Пилатом прихватил.

Монах накинул чёрный колпак на голову и исчез. Власов наконец-то достиг коридора, вздохнул облегчённо и захлопнул за собой дверь.

Эвакуация Мессинга прошла аналогичным образом.

Двигаясь уже втроём по коридору, стали осматривать артефакты. Первым отреагировал маэстро:

— Ты смотри, всё же кукла!

Он раскрыл на половинки брикет, внутри были обыкновенные резанные под формат купюр листочки бумаги. Власов тут же поспешил открыть крышку футляра, там вместо ноутбука находилась восковая пластина в рамке и палочка для начертания.

— И меня надули! — радостно воскликнул он.

— "Не вздумайте выбросить", — приказали из штаба.

Тут неожиданно вмешалась Бастет: "Не надо было сразу изучать артефакты, миф превращается в быль со временем и на удалении".

— Пожалуй, она права, — согласилась Василиса, — впредь артефакты рассматривать только в штабе или, если в том есть необходимость, на следующем этаже.

— "Как обстановка на этаже", — обратилась она уже к разведчице.

— "Нормальная, я уже на подзарядке, — отвечала та, — здесь небольшие непонятки с видом из окна".

— Ян, что там у тебя за вид из окна? — спросила Василиса.

— Ты же была там, и бельишко сушила, — с долей иронии ответил тот.

— "Тебя смутили натянутые верёвки".

— "Да нет. Синицы, которые сидят на них. Они по очереди ломятся внутрь помещения, цепляются за раму и долбят её клювом".