В переводе с французского «элита» – это лучшее, избранное, отборное, имеющее особые качества. Раньше причисление кого-либо к элите означало наличие таких качеств, которые можно выразить словами «выдающийся», «знаменитый», «замечательный» и т. д. В наши дни, когда уже нет королей-царей, нет сословий, нет «высшего света», то характеристика элиты стала связываться с политической системой власти в стране.
Вопрос о политической элите в современной России – совершенно новый для отечественной мысли. В СССР замкнутый слой управленцев назывался «номенклатура», куда шел отбор по принципу личной преданности и политической лояльности. На Западе до сих пор главный источник и резерв элиты – социальное происхождение людей, повышающее их стартовые возможности.
В современной России все сложнее: вместо социального происхождения главную роль теперь играет предшествующая связь с советской номенклатурой и личная преданность верховному лидеру. Имеет значение не столько социальное, сколько корпоративное происхождение человека, его связи с влиятельными людьми. Очень важный фактор продвижения наверх – социальный статус родителей. Больше половины из них вступили в элитный клуб в 1980-е годы. Только 22 % – новички на празднике власти, а основная часть еще при советской власти занимала «элитные» и «предэлитные» позиции.
По определению Ю. Левады, современная российская политическая элита – «часть общества, обладающая благами, доступом к власти и возможностями влияния». После проведения реформ в 1990-х годах она занимает привилегированное место, распоряжаясь не только властью, но и основной частью ресурсов общества.
Одна из самых важных черт правящей «элиты» в современной России – это сращивание государственной власти (во всех ее звеньях) с бизнесом. Место и связи во власти – главный фактор приумножения собственности, а собственность – мощный источник политического влияния. Так бывшая политическая номенклатура вошла в бизнес-элиту и продвинула по этому пути своих родственников.
Участие в политике гарантирует самый прибыльный бизнес. С одной стороны, крупные бизнесмены ищут поддержки государства, получая от него собственность и привилегии. С другой – политикам уже недостаточны атрибуты власти и известность, они стремятся еще больше подкрепить свой статус поступлениями на банковские счета. В итоге крупные бизнесмены получают политическое влияние и неприкосновенность, а политики – становятся весьма богатыми. Взаимовыгодное сближение экономической и политической элиты помогает «осваивать» госбюджет.
Эта группа людей занимает верхние этажи власти, что позволяет ей принимать решения, имеющие важные последствия для миллионов людей. В нее входит высшее федеральное чиновничество, высшая региональная власть и представители крупного бизнеса. Бизнес-элита – люди, сделавшие состояния в эпоху приватизации и либерализации экономики. Благодаря этому они настолько приблизились к власти, что стали сами олицетворять власть.
Элита есть в любом обществе, и она обычно устанавливает «общие правила игры», исходя из своих групповых интересов. Эти правила касаются доступа или ограничения доступа в элиту. В отличие от других стран российская элита – закрытая привилегированная корпорация.
В современной России искажены каналы социальной мобильности. Все слышали горькую российскую шутку: «Сын генерала не может мечтать о том, чтобы стать маршалом: ведь у маршала есть свой сын». Система отбора и продвижения наверх не имеет ничего общего с реальностью, с талантами и активностью человека. Наблюдается процесс самопроизводства элиты, ее полной автономности и кастовости.
Эта группа людей, укрепляя свои позиции в обществе, очень сплоченная. У нее есть свои четкие групповые интересы, свои вкусы, особые нормы поведения и даже кодовый язык. Эти качества помогают элите блокировать индивидуальную активность тех, кто к ней не принадлежит, не оценивается как «свой».
Сколько у нас представителей «элиты»? Это довольно ограниченный круг людей. По мнению экспертов, в советское время номенклатура составляла 0,1 % населения страны, а в Политбюро ЦК КПСС было «всего» 900 человек. В наши дни население страны уменьшилось вдвое , зато количество чиновников выросло в 8 раз , а правящая элита составляет 1060 человек. Среди них есть и мультимиллионеры, и «простые» долларовые миллионеры. Топ-элита – это узкий круг, который насчитывает примерно 175 человек. Из них 25 крупных собственников, 50 ключевых чиновников и около 100 человек «помощников».
Современная элита значительно моложе предыдущей «номенклатуры» – примерно на 10 лет. Большинство из них – мужчины до 50 лет. Этот слой представлен политиками, юристами, экономистами (т. е. гуманитариями). Этим современная элита отличается от технократического состава прежних вождей.
В назначении довольно молодых людей на высшие посты сказывается главный принцип современной кадровой политики власти – омоложение . Обновление правящей элиты – это совсем неплохо, ведь ротация кадров нужна. Однако принцип омоложения назначенцев без поэтапности – тоже не лучший путь. Наблюдение над чередой провалов и катастроф во всех сферах жизни, поразивших Россию в последние годы, ведет к мысли, что система жизнеустройства в современной России не работает ни на одном участке и все катастрофы – не случайны, а системны. Может быть, это идет от того, что во власть приходят те, кто не умеет делать дело, кто не прошел школу жизни? Ведь что делает неумеющий человек, оказавшись на олимпе власти? Первым делом он проводит реформы, не важно в какой области – будь то полиция, армия, образование или система ЖКХ. Не будучи специалистом и высоким профессионалом, не зная всю систему вверенного ему дела, этими попытками реформ он как бы обретает равенство – с теми, кто умеет делать дело, с опытными и знающими профессионалами. И этим он порождает особую среду – всеобщей неумелости, когда все проблемы только обостряются. Примеры тому – каскад проблем в системе образования, в армии, в энергетике и т. д.
Почему растет количество элиты? Откуда берутся ее ресурсы?
В первое десятилетие «новой демократии» первый Президент РФ, с его своеобразным характером, прославился частными отставками, рокировками чиновников, которых он сначала приближал, потом разочаровывался и менял на других. Внезапность этих перестановок нарушала преемственность власти.
И если в советские времена отставка означала «политическую смерть», то теперь реален возврат во власть тем или другим способом: из министров – в депутаты, из администрации – в крупный бизнес, в госкорпорации, в многочисленные фонды и т. д. Ну, не в народ же идти?!
Типичный путь вхождения в элиту – парламентская и политическая деятельность. В элите практически нет выходцев из села, резко упала доля женщин и молодежи. В последние 10 лет значительно выросло количество людей в погонах, которых называют «силовиками»: каждый четвертый член нынешней элиты – военный. (При Ельцине их доля в элите была 11 %.)
Возможно, это связано с настроениями общества: с советских времен военные имели репутацию честных, ответственных профессионалов, их образ не был связан с коррупцией, воровством и политической демагогией. Много тех, кто пришел во власть из спецслужб. Они не участвовали в бандитской приватизации 1990-х годов. По роду своей профессии они не могли быть ярыми «западниками», и казалось, что они – убежденные патриоты.
Гораздо меньше в элите стало женщин, зато резко растет доля земляков главы государства. Если при Ельцине в элите каждый десятый был с Урала, то сейчас четверть кремлевской элиты – выходцы из города на Неве.
До перестройки главным ресурсом пополнения элиты была интеллигенция, в основном люди с техническим образованием. При Ельцине элита пополнилась региональной администрацией, сотрудниками силовых и правоохранительных ведомств и особенно – бизнесменами. Б. Ельцин приблизил к себе молодых ученых, блестяще образованных политиков, экономистов, юристов. Его команда наполовину состояла – из докторов наук. А сейчас в правящей элите значительно возрос удельный вес людей в погонах (каждый четвертый), зато снизилась доля «интеллектуалов» и людей, имеющих ученые степени (тоже наполовину). Так что современная элита еще не окончательно оформилась в своих границах. Однако есть тенденция: вместо интеллектуальной и профессиональной элиты – гордости страны – к власти приходят представители крупного капитала, опухшие от богатства, и чиновники, сросшиеся с этим капиталом. Парадокс демократии: этих людей привели наверх, во власть, не выборы, не происхождение, не их гениальность, а назначение.
Близость к власти пока еще не создала «настоящую», легитимную элиту, сплоченную, уверенную в своем статусе или престиже. Сам принцип произвольного, случайного отбора (по знакомству, по дружбе, по землячеству) выдвинул во власть людей с психологией временщиков, создал не настоящую, а эрзац-элиту.
Главный движущий мотив интересов «элиты» – узаконить и укрепить такую модель общества, при которой все экономические решения всегда оставались бы за ней, работали бы в ее интересах. Она откровенно не заинтересована в модернизации страны. Многие представители элиты имеют двойное, даже тройное гражданство, недвижимость и счета вне России, куда «чуть что» они отправятся с семьями. Нужны ли им положительные перемены в России?
Обогащение и усиление «элиты» происходит через расширение коррупции. Коррупция существовала в России всегда, но именно сейчас она стала как никогда масштабной и открытой. В итоге в руках «элиты» сосредоточены самые важные ресурсы страны. Порой она бросает крохи с барского стола, называя это благотворительностью. В сущности – это грабеж совместного наследства. Ведь у нас всех общие предки, которые оставили нам наследство – материальное и нематериальное. И те, кто наверху, – только распорядители этого наследства, а не его владельцы. И если они узурпируют его, то они узурпируют долю братьев и сестер.
Культурные и этические нормы, которые распространяются эрзац-элитой в обществе, неминуемо деградируют. Попытки «элиты» перенести на отечественную почву ценности либерализма в условиях России искажают эти самые ценности до неузнаваемости: здоровый индивидуализм превращается – в дикий эгоизм, свобода – в безответственность, конкуренция – в уничтожение соперника. Ей явно не хватает этических стимулов. И дело не в том, что она испорченная или порочная, а в том, что государственная система не воспитала в ней самой, сколоченной наспех и случайно, такие стимулы, поскольку в самом государстве их недостаточно.
Население для нее – не более чем материал для воспроизводства, объект эксплуатации, не имеющий ни единого шанса поменять свой статус даже при наличии личной инициативы или таланта.
Теперь, в эпоху глобализации, состоятельные и богатые люди – принципиально иные, нежели раньше. В большинстве случаев основа их богатства – спекулятивно-ростовщическая. Мы привыкли считать, что деньги обеспечивают товарную массу, и их нужно столько, сколько будет произведено товара. А сейчас, по подсчетам аналитиков, рост денег в 80 раз опережает рост товарной массы. Сегодня деньги делают деньги. Ежедневно границы пересекают полтора триллиона долларов! И наши олигархи не инвестируют их в отечественную промышленность. Это спекулятивные деньги: их хозяева заняты спекуляцией, например игрой на курсах валют. Опуская чужие валюты, можно получить колоссальные прибыли – миллиарды долларов. Тем и опасна глобализация, что богатые люди выходят из продуктивной экономики. Это люди с иной ментальностью и нравами, равнодушные к морали. Не случайно, описывая нашу новую «элиту», аналитики (Ю. С. Пивоваров) называют такие ее особенности:
1) преобладание корпоративных интересов над публичными;
2) недостаток общей и профессиональной культуры. Дефицит ярких личностей, политиков и лидеров;
3) высокая степень бюрократизации, преобладание аппаратной логики. Неэффективность труда, чинопочитание, пренебрежение к нуждам населения;
4) низкий уровень нравственности, что исключает из политики нормы морали;
5) прагматизм, отсутствие интереса к осмыслению происходящего, интеллектуальная лень и недальновидность;
6) отсутствие общенациональной солидарности, раздробленность, групповые разборки, подрывающие авторитет власти в глазах народа.
И «элита», и обслуживающий ее круг «менеджеров» (рестораны, девочки, стилисты, сомелье, руководители СМИ, политтехнологи, мозолисты, кутюрье и пр.) развращены легкостью бытия, у них уже въелась в кровь привычка к немыслимым ранее финансовым возможностям. Они живут так, как никогда и никто – ни один царь или князь – не жил в России. У них особый стиль агрессивного потребления. Они верная опора режима: ведь за «красивую жизнь» с них требуется совсем немного – абсолютная политическая лояльность.
Впрочем, «элита» тоже неоднородна. Можно наблюдать ожесточенную конкуренцию между отдельными группами, например между «федеральной» и «региональной» группами. Причем ни у тех ни у других нет долговременной программы реформ и развития.
Да и сама «элита» себя разделяет – на «элиту господства» (верховная власть, главы крупнейших корпораций, олигархи) и «элиту развития». Последние – это те, кто занят в государственном управлении, обороне и охране правопорядка, в бизнесе, науке и образовании, в СМИ. Среди них случается критический взгляд на сложившуюся в стране систему управления. Сложившийся в России грубый олигархический бюрократический капитализм пользуется поддержкой (кроме олигархов) большинства сотрудников спецслужб и половины чиновничества. Большинство же армейских офицеров, предпринимателей и менеджеров, значительная часть чиновников, словом «элита развития», в своем большинстве, предпочитает «нормальный» капитализм с правовым социальным государством, с четкими и ясными правилами игры, верховенством закона и честной конкуренцией. У «элиты развития» нет иллюзий по поводу режима. Тем более что многие начинают понимать: если в стране не будет мощной армии и накормленного и, значит, лояльного населения, то любые капиталы можно в одночасье потерять, как это случилось с Мубараком и Каддафи.
Значит ли это, что данная часть «элиты», либерально настроенная, желает перемен и готова защищать либеральные ценности?
Нет, конечно. И вряд ли скоро осмелится. Ею ведь тоже можно манипулировать. Во-первых, репрессиями или их угрозой. Во-вторых, в массовое сознание можно вбивать путем многократного повторения идеи о России, «встающей с колен», но «окруженной врагами», и поэтому «народ должен сплотиться». И при этом в головы вбивается незатейливая идея: «Мы никогда не жили так хорошо». Так говорят даже умные люди. Публицист А. Пионтковский сравнивает эту фразу с настроением людей в 1936 г. в «Доме на набережной». Тогда ведь тоже повторяли эту фразу: ведь в ту пору разрешили новогодние елки, приняли бухаринскую Конституцию, в елисеевском магазине появились балыки и колбасы, а Мандельштаму разрешили вернуться из ссылки – никогда еще не было так хорошо! Писатель упрекает эту часть элиты в том, что она согласна на самообман, на манипулирование собой.
Все эти люди вроде бы заинтересованы в сохранении status quo, что их должно объединять. Но по-настоящему даже эта небольшая группа не способна объединиться, хотя бы уже потому, что у них нет немеркантильных ценностей. Единственное, что их объединяет, – страсть к материальному обогащению. У сегодняшней элиты, обросшей громадной собственностью, нет стимулов к либерализации режима. Наоборот, у них страх перед информационной свободой: ведь однажды вопрос о происхождении их состояний может стать предметом журналистского, а потом – кто знает? – и судебного расследования. Входит ли в их личные планы «процветание России»? Большой вопрос.
Важнейшей ментальной характеристикой правящей «элиты» (особенно в регионах) исследователи называют наивную уверенность, что наступила полная и окончательная победа рыночных отношений во всем мире. Впрочем, так же наивно-самоуверенно звучали в недавнем прошлом заявления об окончательной победе социализма в нашей стране. И еще одна ее черта – это беспринципность и холопство. Преклонение перед силой ведет к безоговорочной преданности главе государства, а с другой стороны – к приоритету клановых интересов над общенациональными. По мнению социолога Т. Заславской, нынешней «элите» «удалось создать такие правила игры, которые гарантируют ей бесконтрольность и безответственность перед обществом».
Серьезные аналитики оценивают качество и действия российской «элиты» очень сурово. По мнению президента Института национальной стратегии М. Ремизова, «в обществе эли та – это болезнь. Многие системные проблемы в стране вызваны именно социально-психологическими свойствами нашей элиты. Главный ее недостаток – короткий горизонт сознания, что выражается в психологии временщиков – людей, случайно прорвавшихся к рычагам управления и изуродованных бесконтрольностью власти». По его мнению, нужна некая соразмерность между ресурсами, которыми обладает этот слой людей, и субъектами, которые ими владеют.
И еще одна ее особенность – глубокие комплексы провинциалов, стремление быть принятым в мировую элиту, войти в западный истэблишмент. В этом убеждает лондонская жизнь наших вороватых «невозвращенцев». В Интернете много обсуждаются личные отношения Президента с лидерами Европейских стран. Желание войти в круг мировой элиты так и остается пустым желанием, мо́роком, мифом. Это становится ясно, если обратить внимание на многочисленные скандалы русских олигархов на Западе (О. Дерипаска, М. Прохоров, Б. Березовский, А. Вавилов и др.), которые нам дают понять, что это – знаки отторжения русской «элиты», ее непризнания там.
«Элита» стремится обелить себя в глазах Запада, сохранить членство в его престижных клубах – от «большой восьмерки» или «двадцатки» – до создания Православного центра под Эйфелевой башней. На эти цели выделяются громадные средства, которые проходят по статье «создание положительного образа России за рубежом». Однако объективных причин для высокого образа современной России нет: ни в степени ее влияния на мировые дела, ни в показателях ее экономического или технологического развития, ни в уровне жизни или здоровья народа, руководимого такой «элитой».
Поскольку зарабатывать (по сути – воровать) деньги «элита» должна в России, а тратить – там, на Западе, то ей присущи раздвоенность сознания и поведения. Глобализация втягивает ее в общеЕвропейский круговорот: ей хочется, чтобы ее принимали в Европейских домах не как вороватых выскочек, а как представителей интеллектуального сообщества. Пока это дается с трудом. Большинство предпочитает проводить как можно больше времени на западных курортах, хранить деньги в западных банках и посылать учиться детей в западные школы и университеты. Внутри же страны «элита» насаждает идею, что Россия – осажденная крепость, а Запад и США «хотят лишить ее суверенитета», «расчленить» и уничтожить. Отсюда обиды, раздраженный тон и враждебность в словах, адресованных Западу.
Образ врага очень ей нужен: ведь внешняя угроза – главное оправдание сохранения режима. Других задач помимо удержания себя во власти (например, построить коммунизм, или догнать по развитию Португалию, или удвоить ВВП, или решить жилищную проблему и т. п.) режим уже не ставит.
Все эти социально-психологические свойства нашей «элиты» определили ситуацию, когда Россия неуклонно сползает в череду кризисов, деградирует. Ведь человек с коротким, ограниченным горизонтом сознания просто не в состоянии понять, что рост и потребление не могут быть бесконечными , что Россия и ее жители не могут бесконечно служить только ареной для карнавала потребления, как это было в последние годы. Что когда-нибудь этому абсурду должен прийти конец. Но чтобы это понять, нужно иметь иной горизонт сознания, нужно умение видеть перспективу. Увы…
При таких свойствах нашей «элиты» взаимное отчуждение власти и общества – логично. Власть равнодушна к бедам народа, порой бросает ему крохи с барского стола, называя это благотворительностью. И отношение населения к «элите», как теперь говорят, «симметричное», что позволяет говорить о симптомах социального распада. Народ не скрывает тотального недоверия к власти, охваченной коррупцией. Все чаще высказывается мнение, что главная проблема современной России – неспособность властной элиты адекватно отвечать на новые вызовы и эффективно решать конкретные задачи. Этим она обрекает страну на роль вечно догоняющих.
Главный редактор журнала «Политический класс» В. Третьяков, связывая будущее России и ее современную «элиту», говорит прямо: «Сама политическая элита, то есть субъект реформ, не видит будущего для России, а потому относится к ее настоящему либо безответственно, либо потребительски». В будущем она с легкостью расстанется со страной, поскольку безразлична к ее судьбе, к народу, обществу. Она отдыхает на Куршавеле, деньги держит в офшорах, встречается в Лондоне, смотрит CNN, в качестве образца почитает американскую политическую систему».
Конечно, особенности российской «элиты» ставят под вопрос уровень демократизма в современной России. В подлинно демократической стране не могли бы существовать подобные привилегии. Для подлинной демократии необходимо реальное верховенство народа, который влиял бы на политику, а элита была бы подконтрольна народу – через институты выборов, референдумы, отчеты депутатов перед избирателями, через СМИ и опросы общественного мнения, через максимальную гласность и критику.
Без элиты любая страна не сможет ничего добиться. Так что перед Россией остро стоит задача: вырастить новую, думающую, патриотичную, высокопрофессиональную элиту, которой наконец-то население страны смогло бы доверять. Пока что это – дело неизбежного, но отдаленного будущего. В мировой истории обычно люди «длинной воли» (т. е. с широким горизонтом сознания), умеющие смотреть в перспективу, всегда рано или поздно выигрывают у людей «короткой воли». Поэтому время временщиков – не беспредельно.