Аджаташатру

лава Будды росла, увеличивалось число его последователей. Однако жизнь Учителя была полна тяжёлых утрат и испытаний. На склоне лет он потерял самых любимых учеников — Шарипутру и Маудгальяяну. Девадатта не прекращал своих козней, жертвами которых оказались многие близкие Будде люди.

Девадатта нуждался в союзниках, и он вступил в сговор с Аджаташатру, сыном царя Бимбисары.

Когда-то могучий царь печалился, что нет у него наследника. Он обратился к прорицателю, и тот сказал, что сыном правителя станет в следующем рождении отшельник, который сейчас живёт далеко в горах. Бимбисара не стал ждать, когда тот скончается своей смертью, и подослал к нему убийц. Через некоторое время главная жена царя родила сына, которого нарекли Аджаташатру — «Не имеющий врагов». Обрадованный отец отправился к тому же прорицателю, чтобы узнать, какова будет судьба его первенца. Предсказание было неутешительным: наследник царя станет его заклятым врагом. Ошеломлённый Бимбисара приказал убить ребёнка. Малыша сбросили с высокой башни дворца, однако он остался в живых.

Прошли годы, царевич стал взрослым. Ненависть к отцу и жажда власти сделали Аджаташатру послушным орудием в руках Девадатты, который убедил царевича свергнуть отца с престола. И Бимбисара оказался в темнице, где ему предстояло умереть голодной смертью. Царица Вайдехи — жена Бимбисары и мать Аджаташатру, не могла примириться с жестокостью сына. Она упросила его разрешить ей навещать заточённого в темницу мужа.

Царица отправилась на свидание и решила взять с собой немного еды, чтобы поддержать силы заключённого. Но Аджаташатру приказал страже отнять у неё всё, что она собиралась отнести мужу. Тогда Вайдехи стала обмазывать своё тело смесью из мёда и муки, которой и кормила мужа, избавляя от мук голодной смерти.

Аджаташатру каждый день справлялся, не умер ли отец, и очень удивлялся, почему тот ещё жив. Заподозрив неладное, он решил проследить за матерью. Тайна царицы Вайдехи была открыта. Гнев Аджаташатру не знал границ. Он лично наблюдал, как каменщики замуровали вход в темницу отца, который вскоре умер там от голода и тоски. Аджаташатру на этом не успокоился и приказал казнить родную мать. Лишь вмешательство придворных, которые умолили правителя не совершать ещё одного преступного деяния, спасло царице жизнь. Однако сын приказал заточить мать в её покоях, запретив ей покидать их и видеться с кем-либо.

Несчастной Вайдехи оставалось лишь в мыслях обращаться к Будде. Её призыв был услышан. Будда в это время находился в окрестностях Раджагрихи и проповедовал там. Он прервал свою проповедь и явил свой облик несчастной царице.

— Даже великие заслуги тают, словно глазная мазь, если тратить их, совершая злые дела, — утешал Будда царицу, — и даже малые растут, как муравейник, если их приумножать. Итак, пусть даже дорогой ценой, надо увеличивать их. Как говорится, не добытое добро надо добывать, добытое — охранять, сохранённое — приумножать.

Он рассказал в утешение умирающей царице о Чистой земле будд, в которой она и её муж, царь Бимбисара, возродятся после смерти и вновь будут вместе.

Расправившись с врагами-родителями, Аджаташатру вдруг затосковал, ничто его не радовало. Власть, к которой он так страстно стремился, не давала ему счастья и покоя. С каждым днём ему становилось всё хуже и хуже. Врачи стали опасаться за здоровье царя, но не знали, от какой болезни его лечить. Однажды во дворец к умирающему Аджаташатру пришла его старая кормилица, которая, погладив его по голове, сказала, что нужно позвать Будду. Аджаташатру лишь покачал головой: сил говорить у него уже не было. Он понимал, что, совершив столь ужасные поступки, ему не приходится рассчитывать на внимание и сочувствие Будды. Тогда старая женщина сама отправилась к Учителю и, припав к его ногам, рассказала о страданиях Аджаташатру.

Будда пришёл во дворец. Он приблизился к ложу царя и стал говорить, что вражда царя с родителями и их мученические кончины были определены совершёнными в прошлых рождениях проступками. Будда освободил Аджаташатру от тяжёлой кармы, и он навсегда стал ревностным приверженцем Учителя.

Планы Девадатты рухнули в очередной раз. Однако он не успокоился. Следующей своей жертвой и союзником он избрал сына царя Прасенаджита, царевича Видудабху.

 

Обед из трёх зёрен риса

арь Прасенаджит, правивший Кошалой, не мог похвастаться древностью своего рода. Его очень раздражало, что его соседи — шакьи ведут свой род от царя Икшваку, основателя «солнечной династии». Царь Ко шалы несколько раз предлагал шакьям породниться с ним, выдать за него замуж девушку из рода Гаутамы. Однако Шуддходана неизменно отказывал, ссылаясь на древний обычай, запрещавший шакьям отдавать своих женщин в чужие края.

Так продолжалось до тех пор, пока не умер Шуддходана, и правителем шакьев стал Маханама. Понимая, какую угрозу для шакьев таит могучая Кошала, он решил заручиться родством и дружбой с Прасенаджитом. Маханама отдал ему в жёны свою дочь Маллику, мать которой, Нагамунда, не принадлежала к племени шакьев.

Прекрасная Маллика получила воспитание при дворе Шуддходаны и сама не знала тайны своего появления на свет, в которую были посвящены лишь старшие члены семьи. Выдавая дочь замуж за Прасенаджита, Маханама рассчитывал установить дружеские отношения с Кошалой, не нарушая древних законов шакьев. Он радовался, забывая, что всё тайное когда-нибудь становится явным.

Однако на первых порах его план полностью удался. Прасенаджит был безмерно счастлив. Благодаря браку с Малликой исполнилась его давняя мечта, и теперь никто не посмеет упрекнуть его будущих детей в низком происхождении, ведь гордые шакьи породнились с ним. Сама Маллика нисколько не интересовала царя, гарем которого насчитывал сотни жён и наложниц. И принцессе шакьев, казалось, суждено было безвестно прожить среди них. Тем более что мать царя, суровая и властная Васабха-кхаттью с первого мгновения появления Маллики во дворце Прасенаджита повторяла:

— У женщин из рода шакьев одно достоинство — красота. Но из красоты каши не сваришь, и сыт не будешь. Женой моему сыну должна стать та, кто сможет приготовить обед из трёх зёрен риса.

Прасенаджит, всю жизнь побаивавшийся своей суровой матери, лишь поддакивал ей. Никто в Кошале и не подозревал, что новая жена царя не только прекрасна, как цветущий жасмин — ведь её имя Маллика означало «Жасмин» — но и умна. Завоевать сердце царя она решила с помощью самой Васабха-кхаттью, показав сердитой свекрови, какая она умелая хозяйка.

Её родственники — шакьи — издавна выращивали рис, который составлял одно из главных богатств их земли. Они знали, как посеять и собрать урожай белого, жёлтого, красного и чёрного риса, как сделать так, чтобы зёрна были длинные или круглые, мелкие или крупные. Особенно шакьи гордились тем, что только в их земле произрастает удивительный рис — махашала. Его зёрна были такими крупными, что превосходили размерами даже бобы. Цвет зёрен махашалы был нежно-розовым, а при варке они издавали удивительно приятный аромат, каким не обладал ни один другой сорт риса. Махашалу подавали только к царскому столу. Его было строго-настрого запрещено продавать или вывозить за пределы страны шакьев.

Маллика попросила знакомого купца привезти ей несколько зёрен махашалы. Взяв три зерна, она отварила их в воде. В отвар она добавила мякоть манго и ломтик лимона-миробалана — получился отменно вкусный и ароматный суп. Сваренные зёрна махашалы она ещё раз отварила и, добавив в отвар сок сахарного тростника, приготовила вкусный освежающий напиток. Затем положила на серебряное блюдо мякоть кокоса, сваренную в молоке, а сверху три отваренных зерна махашалы, украсив всё мелким зелёным горошком и ломтиками жёлтых абрикосов.

Пока Маллика готовила три блюда из трёх зёрен риса, по всему дворцу плыли чудесные запахи.

— Чем это пахнет? — спрашивали друг у друга придворные. Ароматы достигли и покоев Васабха-кхаттью.

— У нас на кухне новый повар? — поинтересовалась она у прислужниц.

— Нет, госпожа, — ответили те. — Это Маллика готовит обед из трёх зёрен риса и приглашает вас его отведать.

— Надо пойти попробовать, — решила царица, — пахнет вкусно, а там посмотрим…

Отведав приготовленных Малликой кушаний, царица была поражена. Никогда она не ела ничего вкуснее. Восхищённая кулинарными талантами невестки, царица-мать рассказала о них сыну, добавив, что он получил у шакьев не жену, а настоящее сокровище.

Васабха-кхаттью с каждым днём стала находить в невестке всё больше достоинств и полюбила её как родную дочь. Маллика отвечала царице взаимностью и даже подарила ей пригоршню махашалы. Зёрна были немедленно посажены, и к каждому приставлен сторож. Вскоре в Саватхе на царском поле собрали первый урожай удивительного риса. Прошли тысячелетия. Маллики, Васабха-кхаттью и её сына, царя Прсенаджита, давно нет, а рис махашала растёт и плодоносит на полях, радуя людей своим вкусом и ароматом.

Женщины свиты царицы, угождая ей, тоже стали восхищаться новой женой царя. Вскоре во дворце не осталось ни одного придворного, который не говорил бы о Маллике с восторгом. Наконец самому Прасенаджиту стало любопытно, что такого необычного есть в принцессе шакьев, которую он и не разглядел-то по-настоящему и не собирался уделять ей внимания, что все — от матери до последнего мальчишки на побегушках — восторгаются ею. Он отправился посмотреть на Маллику, а увидев её, услышав её голос — нежный и ласковый, так и остался навсегда рядом с нею.

Через некоторое время Маллика, подарив мужу первенца-сына, полностью овладела его вниманием и привязала его к себе узами любви и уважения, став царицей и главной женой царя Кошалы.

 

Месть Видудабхи

расенаджит и Маллика назвали сына Видудабха. Когда он подрос, то по настоянию Маллики его отправили учиться в Капилавасту, и союз шакьев и кошальцев лишь укрепился от этого. Такое доброе согласие двух ранее враждебных государств предвещало шакьям счастливое будущее.

Так и случилось бы, если бы не Девадатта. Однажды он застал юного Видудабху в одиночестве и стал уверять, что его мать, царица Маллика, вовсе не принцесса из дома Гаутамы, а рабыня и дочь рабыни. Смеясь, Девадатта говорил, что имея мать-рабыню, сам Видудабха — раб. Царевич был ошеломлён этим известием. Он рассказал обо всём отцу, но тот спокойно ответил ему:

— Ну, что ж, сынок, такова, значит, моя и твоя судьба. Мне так хотелось, чтобы ты, как и гордые шакьи, был потомком солнца. Но не горюй, и среди наших предков, царей Кошалы, было много достойных людей… А Маллика, пусть она и низкого рождения, была мне хорошей женой, а тебе — прекрасной матерью.

— Не утешай меня, — кричал Видудабха, — шакьи обманули тебя, великого царя! Ты, отец, должен им отомстить!

— Покоя и счастья для меня не будет, — бушевал Видудабха, — пока не уничтожу всех шакьев до единого.

— Ты говоришь, как настоящий царь, — поддерживал его Девадатта, — отомсти шакьям, уничтожь их всех вместе с Шакьямуни, принцем Сиддхартхой. Он наверняка обо всём знал, но никому ничего не говорил: привык людей обманывать.

— Я согласен, — отвечал ему Видудабха, — научи меня, Мудрый, как приступить к делу.

— Большая река начинается с маленького ручейка, а большая месть с маленького подозрения, — отвечал ему Девадатта. — Сначала нужно избавиться от Бандхулы, командующего армией Кошалы.

— Да при чём тут Бандхула, — удивился Видудабха. — Он же родом не шакья, а происходит из племени малла. Бандхула верой и правдой много лет служил отцу, и меня обучал военному делу. Как ты мог даже помыслить избавиться от такого человека?

— Царевич, — гневно прошипел Девадатта, — или ты меня слушаешься во всём, или я всем расскажу какого ты рода-племени…

— Не сердись, Мудрый, — проговорил Видудабха. — Я просто забыл, что, если решил мстить, то все средства хороши. Говори, как и для чего нужно избавиться от Бандхулы?

— Ты пойми, царевич, — заговорил, успокоившись, Девадатта, — Бандхула, конечно, хороший человек, но очень честный. Вот в чём его беда. Во главе армии должен встать ты. Иди, Видудабха, к отцу и скажи, что Бандхула хочет убить его.

Когда Видудабха пришёл к Прасенаджиту и рассказал ему, что Бандхула, подкупленный шакьями, замыслил убить его, царь отказался этому поверить.

— Не может этого быть, — заявил он сыну. — Я знаю Бандхулу много лет. Сколько раз он заслонял меня от стрел и мечей врагов, много лет командует всей моей армией — благодаря ему, она лучшая в мире. Тебя, царевич, старый вояка любит, как сына, и служить тебе будет верой и правдой. Как ты можешь думать о нём плохо?

— Позови Бандхулу и скажи, что знаешь про его замыслы. Увидишь, что он во всём признается, — уговаривал царя Видудабха.

— Ничего не буду спрашивать у такого достойного человека, — возмутился Прасенаджит, — а позвать его, позову, чтобы ты перед ним повинился за свои подлые мысли.

Но как только ничего не подозревавший Бандхула вошёл к царю, Видудабха предательски ударил его в спину мечом, сразив наповал.

— Что ты наделал, негодный, — закричал Прасенаджит, — ты убил невинного человека.

— Пусть погибнет хоть тысяча невинных, — спокойно заявил Видудабха, — чем уцелеет хоть один мой враг.

— Что скажут родные Бандхулы, узнав, как ты вероломно убил его? — плакал Прасенаджит над телом своего военачальника. — Кто будет командовать нашей армией?

— Родные будут молчать из страха, чтобы и их не постигла та же судьба, а чтобы крепче об этом помнили, назначь, великий царь, племянника Бандхулы своим главным министром.

— Ну, что ж, — промолвил Прасенаджит, — племянник Бандхулы, Дигха-Карайяна — человек мудрый и образованный. Надеюсь, что он будет хорошим министром. Это ты, Видудабха, хорошо придумал, а кто армией будет руководить. Я уже стар, а ты — слишком молод…

— Это ты слишком стар, — с ненавистью подумал Видудабха, а вслух сказал: — молодые быстро взрослеют. Не бойся, Великий, что я молод, когда же и воевать, как не в молодые годы.

— Хорошо, сын, назначаю тебя главнокомандующим, всей армии.

— Поздравляю тебя, — сказал Видудабхе Девадатта, когда они встретились, — ты хороший ученик. Теперь тебя все будут величать Видудабха-главнокомандующий. Это звучит гордо.

— Не смейся надо мною, Девадатта, — угрожающе произнёс Видудабха, — а лучше скажи, что мы будем делать дальше?

— Не мы, а ты, — возразил ему Девадатта, — не забывай, что я отшельник, отказавшийся от всего мирского, а ты скоро станешь царем Кошалы, победителем шакьев. Для этого сделай, вот что…

— Великий царь! — обратился Видудабха на следующий день к своему отцу. — Ты должен начать поход на Магатху, где преступник Аджаташатру, объявил себя царём.

— Ты сошёл с ума! — закричал царь на сына. — С чего, это я буду объявлять войну Магатхе? Ты, негодный, забыл, что царь Аджаташатру — сын моей любимой сестры, жены царя Бимбисары?

— Я ничего не забыл, — ответил Видудабха, — это ты, царь, забыл, что Аджаташатру уморил голодом своего отца и довёл до смерти мать, твою любимую сестру. Вот какой он преступник…

— Характер у Аджаташатру с детства горячий, — вступился за племянника Прасенаджит. — Да и каким ему быть, если родной отец его ребёнком с крыши сбросил…

— Про Бимбисару говорить нечего: он умер, — прервал его Видудабха. — Поговорим о его жене, твоей сестре.

— Но её тоже нет среди живых, — удивился Прасенаджит.

— Зато осталось её приданое, — возразил царевич.

— Да, — сказал царь, — приданое сестры было большим… Но неужели, ты, мой сын, стал таким жадным, что потребуешь у царя Магатхи возвращения всех этих золотых побрякушек, слонов и лошадей?! За столько лет, наверное, от них ничего и не осталось…

— Зато остались земли и люди, на них живущие, которые с приданым твоей сестры получил Бимбисара. Теперь ими владеет Аджаташатру, и по справедливости их у него надо отобрать.

— Оставь Аджаташатру в покое. Он — царь дружественной нам Магатхи. Я собираюсь выдать за него замуж твою сестру.

— Этого никогда не будет. Он преступник, убивший своих родителей и силой захвативший власть, — притворно возмутился Видудабха.

— Это — личное дело Бимбисары и Аджаташатру, — воскликнул царь, — хотя я тоже считаю, что Аджаташатру погорячился…

— Уморить отца… и это называется погорячился?! — закричал Видудабха. — Хорошо, будем считать, что Аджаташатру погорячился, — заявил он, немного успокоившись. — Но если ты не объявишь войну Магатхе, я также «погорячусь», — сказав так, царевич вышел.

Однако события этого дня ещё не кончились. Видудабха пошёл к Дигха-Карайяне, племяннику убитого Бандхулы, только что назначенному первым министром. Их разговор был коротким и закончился тем, что первый министр Кошалы собрал государственный совет, даже не уведомив об этом царя. На совете Дигха-Карайяна объявил, что Прасенаджит, устав от бремени царских забот, вручает всю власть в стране сыну Видудабхе. Министр тут же совершил обряд возведения царевича на трон, передав ему все знаки царского отличия. Известие об этом двойном предательстве сразило царя.

— Отчего любимые и желанные дети, став взрослыми, превращаются в убийц и заклятых врагов своих родителей? — спрашивал царь жену. — Почему царевичи, словно крабы, поедают своих близких?

— Мы это обдумает позже, дорогой, — заверила его Маллика. — А теперь нам нужно решать, что будем делать дальше?

— А есть ли у нас это «дальше»? — печально спросил царь. — Видудабху словами не переубедить, а ничего другого у меня нет: армию я сам, дурак такой, бобоголовый, ему передал…

— Остаётся нам с тобой выбрать из двух зол наименьшее, — сказала мудрая Маллика, — остаться дома, и быть убитыми сыном, или бежать к твоему племяннику Аджаташатру.

Ночью Прасенаджит с Малликой вышли из дворца. Он был одет как простолюдин, а царица — как служанка. Никем не узнанные, они покинули Саватху. В ближайшем селении царю удалось обменять браслет Маллики на телегу, запряжённую парой быков. Бросив на дно телеги охапку травы, он посадил на неё царицу и взялся за вожжи. Они ехали несколько дней, пока не сломалось колесо у телеги. Пришлось дальше идти пешком. Маллика, не выдержав лишений, скоро умерла. Похоронив её, Прасенаджит один продолжил путь. Когда он, наконец, дошёл до стен Раджагрихи, наступила ночь и ворота столицы Магатхи были крепко-накрепко заперты. Обессиленный горем и тягостями пути, Прасенаджит не дожил до утра.

Тело царя Кошалы нашли стражники и доложили о случившемся Аджаташатру. Торжественно похоронив своего дядю, царь Магатхи объявил войну Видудабхе.

— Всё идёт, как я задумал, — радовался Девадатта.

— Теперь, великий царь, — объяснял он Видудабхе, — мы сделаем так, чтобы Аджаташатру забыл о войне с тобой.

Видудабха снова последовал указаниям Девадатты. Он подкупил вождей маллов и личчхавов, чтобы они начали военные действия против Магатхи. Армию, собранную для войны С Кошалой, царь Магатхи вынужден был повести на приступ столицы маллов Вайшали. Сначала Аджаташатру отбросили от её стен, и вайшалийцы, уверенные в победе, вернулись в город. Они не знали, что царь Магатхи специально хотел выяснить, насколько силён противник.

Узнав это, он приказал войскам готовиться к новому наступлению.

— Или мы войдём в Вайшали, или вайшалийцы придут в Раджагриха — сказал царь воинам накануне сражения.

Началась осада города. Аджаташатру громил объединённые войска противника под стенами Вайшали. А это время Видудабха и Девадатта продолжали осуществлять свой план — уничтожить ненавистных им шакьев, истребить весь род Гаутамы.

 

Гибель шакьев

акьи, узнав о намерении Видудабхи, сообщили об этом Будде, надеясь, что ему удастся уговорить нового царя Кошалы не нападать на их владения. Будда поспешил в Кошалу в сопровождении верного Ананды. Он хотел убедить Видудабху, что шакьи ему не враги. Однако вскоре Будда понял, что вовремя дойти до столицы Кошалы ему не удастся. Тогда Учитель решил дожидаться Видудабху на дороге, ведущей из Кошалы в столицу шакьев Капилавасту.

Будда сел под сухим деревом на обочине дороги и стал ждать. Вскоре вдалеке заклубилась пыль. Это шли войска Видудабхи. Сам он ехал верхом на коне в сопровождении многочисленной свиты. Поравнявшись с Буддой, царь узнал его и остановился, но с коня не сошёл. Высокомерно усмехаясь, он обратился к Будде, называя его Гаутама, так, как называл бы простолюдина.

— Что заставило тебя, Гаутама, — спросил он пренебрежительно, — выбрать для отдыха сухое дерево, которое не защищает тебя от солнечных лучей? Около тебя много тенистых деревьев.

— Зачем искать тенистое дерево тому, у кого есть кров родных?

Будда произнёс эти слова, намекая Видудабхе на то, что родные по крови люди должны решать все вопросы, не прибегая к насилию.

Видудабха нахмурился и ничего не ответил. Через секунду он уже ехал дальше, даже не оглянувшись на фигуру старика, скорбно застывшую на краю дороги. Когда осела пыль, Ананда помог Будде подняться, подал ему посох, а потом спросил: что же теперь будет?

— Да исполнится всё, что каждому предназначено, — ответил Будда. Больше он не произнёс ни слова и зашагал в сторону Капилавасты.

Узнав о приближении войска Видудабхи, шакьи сначала намеривались выступить ему навстречу. Они решили дать сражение на подступах к городу, но поняли, что силы не равны. Их войско уступало неприятелю в количестве боевых слонов, колесниц и пехотинцев. Тогда шакьи решили укрыться за стенами Капилавасты.

На помощь шакьям поспешил со своими войсками Шамба — правитель небольшого дружественного княжества. Ему пришлось с боями прорываться сквозь войска Видудабхи, осадившего Капилавасту. Но когда ему удалось пробиться к воротам города, гордые шакьи отказались его впустить, заявив, что не просили никого о помощи и справятся с Видудабхой сами.

Шамба оказался в отчаянном положении. Ему пришлось вновь прорываться сквозь ряды воинов Кошалы. Из окружения вырвался лишь один из каждой сотни воинов. Шамба увёл своих людей от стен Капилавасты. По пути к ним присоединились и некоторые из шакьев. На новом месте они создали небольшое поселение шакьяпуров, ничем не напоминавшее о прежнем величии шакьев.

В это время в Капилавасте заседали старейшины. Они решали, что предпринять: защищаться или сдаться. Большинство высказывалось за сдачу на милость врагов, надеясь умилостивить царя Кошалы драгоценными дарами. Напрасно Маханама взывал к мужеству шакьев, убеждая, что запасов продовольствия хватит для того, чтобы отсидеться за высокими стенами Капилавасты. Он говорил, что нельзя полагаться на милость вероломного Видудабхи. Его выслушали, но не послушали и открыли ворота врагу. Мужественный Маханама, не желая видеть гибель невинных, покончил с собою, бросившись в бассейн с водой.

Когда неожиданно ворота Капилавасты открылись, то это сначала обескуражило Видудабху. Он медлил занять город, ожидая или западни, или какой-то военной хитрости со стороны неприятеля. Однако вскоре из ворот появились не воины, а убелённые сединами старцы — члены государственного совета. Они подошли к Видудабхе и склонились к его ногам. Потом старший из них сказал:

— Великий царь! Шакьи признают твою власть. Мы будем платить тебе дань. Золота у нас много, на всех хватит, к чему нам ссориться!

Видудабха понял, что без боя победил гордых шакьев, но ему нужна была не только победа. Он замахнулся мечом и вмиг снёс голову говорившему с ним старику. За своим повелителем избивать безоружных людей, уничтожать всё живое в городе принялись и воины Видудабхи. Резня продолжалась до ночи.

Свистели оперённые стрелы, поражая тела своих жертв. Метались выскочившие из ножен мечи, длинные лезвия которых подобны были упившимся кровью языкам бога смерти. Земля, залитая кровью, превратилась в огромное озеро. Когда же пыль битвы осела, стало видно, что никому из шакьев спастись не удалось.

Воины Видудабхи грабили храмы и дома горожан, а потом поджигали их. Они забирали только золото и драгоценные украшения. Богатства, доставшиеся им, были столь велики, что по всей Индии вместе с вестью о гибели шакьев разошлись их драгоценные ожерелья, золотые, изукрашенные самоцветами, запястья и кольца.

Будда и Ананда, приближаясь к Капилавасте, ещё издали увидели клубы чёрного дыма, высоко поднимавшегося над городом. Чем ближе они подходили, тем отчётливее слышали грохот рушащихся зданий, звон мечей и крики людей. Будда остановился и лёг на землю, прикрыв голову своей одеждой. Он лежал недвижимо до глубокой ночи, пока войска Видудабхи не покинули дымящиеся руины.

Тогда Будда встал и вошёл в город. От прежней Капилавасты ничего не осталось. С трудом Будда отыскал место, где прежде возвышался царский дворец. На него указали обгоревшие деревья сада, окружавшие прежде дворцовый бассейн.

Учитель увидел и обитателей дворца. Некоторые из них ещё были живы, невыносимо страдая. Будда наклонялся к умирающим, говоря им слова утешения. С восходом зари он покинул то, что прежде было прекрасным городом его детства и юности.

В это время Видудабха праздновал победу. Отойдя от дымящихся руин Капилавасты на один дневной переход, он приказал разбить лагерь в долине реки Рапти. Воины принялись пировать и делить добычу. Ничто другое их не волновало. Они были победителями, и никто в мире не мог им противостоять. Когда далеко в горах прогремел гром, один из придворных, обращаясь к Видудабхе, льстиво сказал:

— Великий царь, это боги приветствуют тебя!

Видудабха лишь рассмеялся. В горах начался сильный ливень. С круч понеслись потоки воды, круша всё на своем пути. Водяной вал накрыл долину прежде тихой и мелководной Рапти, а когда он схлынул, то не осталось и следа от Видудабхи и его войска.

Когда весть об этом достигла Кошалы, то её жители восприняли всё происшедшее как возмездие за расправу царя с шакьями. Девадатта тоже узнал о гибели своего единомышленника. Он понял, что за мечту о победе над Буддой заплачена непомерно великая цена, а сама победа вновь ускользнула от него. Он не захотел больше жить.

 

Угощение Чунды

езон дождей, последний в жизни, Будда провёл недалеко от Вайшали, а потом вместе с Анандой отправился на север, в предгорья Гималаев.

— Моё тело, — однажды сказал Будда, — стало, как разбитая долгой ездой старая телега, скрипящая под грузом прожитых лет.

— Что ты говоришь, Учитель, — возразил Ананда, — вспомни, как недавно ты переплыл великую Гангу, пока молодые искали плот или лодку.

— Не утешай меня, Ананда, — отвечал ему Будда, — моё время прошло, наступает ваше. Пойди, Ананда, позови учеников, собери, кого сможешь.

Ананда собрал немногих. Они ждали, о чём на этот раз будет говорить Учитель, а он молчал, о чём-то сосредоточенно думая. Наконец Будда произнёс:

— Через три месяца я навсегда вас покину. Мой земной путь заканчивается, наступает — нирвана.

Как только Будда произнёс эти слова, всем показалось, что земля содрогнулась, вселенная покачнулась, великая гора Меру вздрогнула. Ученики Будды онемели от горя и страха Лишь верный Ананда нашёл в себе силы обратиться к Учителю, прося и умоляя его остаться с ними, с людьми в этом мире.

— Когда меня не станет, — заговорил вновь Будда, — вы не должны искать себе нового учителя. Учение, которое я вам поведал, будет для вас руководством. Вы отныне должны полагаться только на самих себя, быть светочами самим себе, не искать опоры вне себя.

Будда утешал плачущих учеников, убеждал их не скорбеть о его кончине, говоря, что «кости и кожа — это не я». Просты и понятны были его слова о том, что всё, что живо, знает смерть, но освобождение от её страданий — Учение, преподанное им Буддой.

Не желая больше предаваться утешению скорбящих о нём, он поднялся и пошёл по дороге — спокойный, мужественный и по-прежнему доброжелательный. Шли дни, истекал третий — последний — месяц земной жизни Будды, когда дорога привела его в город Паву.

Там ученик-мирянин, кузнец Чунда, пригласил Будду в свой дом на угощение. Учитель плохо себя чувствовал, почти ничего не ел. Однако он всё-таки отведал приготовленные самим хозяином грибы — трюфели, называвшихся «сукара маддава» — «свиное лакомство».

Вскоре после угощения в доме Чунды Будда заболел. Всё же по его настоянию они с Анандой продолжали свой путь, пока не подошли к городу Кушинагаре.

 

Кушинагара

ушинагару Будда посещал редко. Это был бедный и всё более приходящий в упадок город. Не доходя до него, Будда увидел два цветущих высоких и стройных дерева-шала. Это были первые деревья шала, встреченные Буддой на пути. Когда-то такие деревья росли на земле шакьев… Будда прилёг в тени этих деревьев. Чуть дальше тихо струилась речушка Хиранья. Будду мучили боли в спине, и очень хотелось пить. Ананда принёс воды и, приподняв голову Учителя, помог ему напиться. К ночи, Будда почувствовал, что силы его оставляют.

— Ничто не вечно, — произнёс он мертвеющими губами.

Так наступил конец последнего рождения принца Сиддхартхи Гаутамы, конечное угасание — нирвана без остатка Будды Шакьямуни. Плача, Ананда накрыл плащом холодеющее тело Учителя и пошёл в Куши-нагару попросить немного ткани, в которую заворачивали умерших.

 

Костёр

роститься с Буддой, в последний раз взглянуть на него собрались его ученики. Скорбя, они возложили тело Учителя на погребальный костёр, а окружившие его жители бросали в огонь золото, серебро и благовония. Долго не хотело разгораться пламя. Наконец, оно взметнулось ввысь, к самому небу, а когда тысячами искр опало на землю, окружающие увидели на том месте лишь горсть пепла. Его собрали в золотой сосуд и решили поместить внутрь памятника — ступы. Однако на прах Будды стали претендовать правители тех государств, где бывал Будда, где его помнили и чтили. Получив отказ жителей Кушинагары отдать урну с пеплом, они собрали несметное войско, и окружили город. Дух вражды, казалось, готов был ввергнуть людей в вихрь страданий и смертей. Так и случилось бы, если бы не мудрый Дрона — один из учеников Будды. Он вмешался в назревший конфликт и уговорил жителей Кушинагары разделить прах учителя на восемь частей и семь из них отдать тем, кто пришёл из других мест. Мир был восстановлен.