Примерно в 30 верстах от Перекопа пейзаж начинает оживляться. Встречается больше зеленых мест и поселений. Правда, значительная их часть опустела. Но там, где остались жители, можно рассчитывать на ночлег и радушный прием, особенно если есть рекомендации от местных старшин, а таковыми мы запасались в крупных селениях.

Труднее стало с лошадьми. Ни в Бабасане, ни в Кутлуяке, ни в Баше почтовых станций нет, и мы сменили лошадей только в Бутчале, когда переправились через Салгир.

Река эта невелика, сажен 5 в ширину, и очень мелка. Вода в ней мутная, с песком, а в жаркое лето речка пересыхает. Сразу после переправы начинаются холмы, и вскоре мы въехали в обширную долину, окаймленную грядами известковых утесов. Тут попадаются диковинные скалы и гроты, в одном из них, как говорят, можно спрятать стадо в тысячу овец.

30 апреля мы въехали в город Карасубазар, где расположен дворец правителя Таврической области генерала Каховского.

Карасубазар окружают горы средней высоты. Из них водопадом низвергается Карасу, или Черная река, и орошает сады и земли города. Сам город не очень велик, здесь живут до 5 000 татар, греков, армян и русских. Последних еще мало, но прибывает все больше, ибо окрестные земли раздаются под усадьбы знатным вельможам.

У генерала Каховского, который предоставил нам помещение, мы встретили известную путешественницу леди Кенти, совершавшую поездку через Крым в Константинополь. Это любезная молодая дама, чем-то напомнившая мне госпожу Черногорскую. Те же строгие английские одежды, те же светлые локоны из-под шляпы, но холодные голубые глаза.

Граф Петр Иванович Осоргин был представлен леди еще в Петербурге, поэтому они тотчас разговорились.

— Я слышал, вы намерены издать записки о своем путешествии? — спросил граф.

— Кто только не пишет о Крыме! — уклончиво ответила леди Кенти. — В Петербурге мне подарили книжку Клемана, он тоже путешествовал по Тавриде.

— Какое впечатление производит на вас этот край? — спросил граф.

— Оценку я могу дать спустя некое время, — ответила леди. — Сразу очень трудно собраться с мыслями. А вы тоже путешествуете, граф?

— Совмещаю путешествие с деловой поездкой, — ответил Петр Иванович. — Моему отцу дарованы земли подле Судака, надобно посмотреть, что они из себя представляют.

— О, я как раз направляюсь в Судак! — сказала леди Кенти. — У меня там назначена встреча с подругой.

— Вот это по-нашему, это по-светски! — воскликнул граф Осоргин. — Назначать свиданье за тысячу верст!

— Если бы знали мою подругу, милый граф, — произнесла леди, — вы бы помчались за ней на край света.

— Ваша подруга, вероятно, тоже странствует? — осторожно спросил граф.

— Вы угадали, — ответила леди Кенти, — путешествия — ее страсть.

— В таком случае, уж не госпожа ли это Черногорская?

Леди Кенти рассмеялась.

— Невозможно скрыть присутствие такой особы. Вы вновь угадали, граф.

Петр Иванович оживился.

— Чему я мигом обучился по возвращении в Россию, так это любопытству. Каждая светская новость меня волнует. Ответьте, миледи, не томите, кто же эта таинственная госпожа Черногорская?

Леди Кенти приложила палец к губам.

— Это маленький секрет, милый граф.

Большего Петр Иванович не смог от нее добиться.

После обеда, которым нас угостил гостеприимный Каховский, мы вышли на обширный двор, и тут гарнизонные казаки показали нам чудеса джигитовки. Они носились как вихрь на своих низких, юрких лошадях и поражали цели длиннейшими пиками. При этом в той же руке каждый казак сжимал пистолет. Одновременно с ударом пики раздавался выстрел, поражавший соседнюю цель. Казаки пускали лошадей в галоп, становясь на седло, спускаясь под брюхо лошади, подкидывая и ловя шапку. Все это они проделывали с веселым оживлением, гиканьем и свистом.

Петр Иванович возбудился и тоже хотел было вскочить на лошадь, но вовремя одумался, понимая, что может показаться смешным. Леди Кенти смеялась и раздаривала казакам мелкие монеты. Петр Иванович оказывал ей всяческие знаки внимания и наконец уговорился ехать наутро в горы к истокам Карасу. Леди дала обещание совершить это небольшое путешествие с нами.