В город Судак, лежащий к югу от Феодосии, мы решили отправиться морем, благо туда направлялось торговое судно «Европа», принадлежащее весьма предприимчивому русскому купцу Улыбину. По присоединеньи Тавриды Улыбин перекупил это судно у какого-то грека, дал ему солидное названье и стал возить в Анатолию товары со своих мануфактур, а также местную соль. На турецком берегу он удачно обменивал товар на весьма дорогую здесь медь, фрукты и таким образом получал большую прибыль.

Петр Иванович уговорил капитана судна, чтобы он погрузил нашу коляску вместе с лошадьми, и утром 11 мая мы вышли из Феодосийской бухты и взяли курс на Судак. Солнце палило, ветер был небольшой, но устойчивый, и «Европа», скрипя всеми натруженными членами, уверенно двигалась на юг.

Морское путешествие прошло для меня почти незамеченным, ибо капитан дал нам для чтения весьма любопытную книгу под названием «Приключения четырех российских матросов, к острову Ост-Шпицбергену бурею принесенных». Удивительное сообщенье! В пансионе Эллерта мне приходилось слышать о приключениях Робинзона Крузо, изложенных английским сочинителем. Самой книги я, правда, не видел, но читавшие увлеченно ее пересказывали, и мужество моряка, попавшего на необитаемый остров, казалось нам удивительным.

Каково же было мое восхищение, когда прочитал сходный рассказ, но уже о российских матросах, попавших не в жаркий и благодатный край, а на пустынный каменистый остров в ледяном море.

Повествование это совершенно достоверно, и записано оно со слов моряков. После кораблекрушения эти люди оказались на пустынном берегу почти без средств существования. С собой они имели ружье и двенадцать зарядов, несколько фунтов муки, трут и топор. Ни один из двенадцати зарядов не пропал даром! Они убили двенадцать оленей и долго питались оленьим мясом. Среди выброшенного на берег мусора они нашли кусок железа, отковали наконечник и сделали копье. Потом из жил медведя изготовили тетивы, а из плавника лук и стрелы. За шесть лет жизни на острове одних только оленей они добыли больше двух сотен. Шесть лет! Спасло их случайное судно, подошедшее к острову.

В жарком паленье солнца, при ласковом журчанье бирюзовой волны удивительно было представлять снега, смертельный холод, суровые утесы. Книжка мне так понравилась, что я успел переписать несколько выдержек, а Петр Иванович взял ее на заметку и обещался достать в Петербурге.

В отдаленье проплыл величественный Карадаг, напоминавший застывшие водопады. Чайки устремлялись за нашим судном и ловко выхватывали рыбешек из взрезанного корпусом моря.

Наконец возник ломаный очерк гор, окаймляющих бухту, возвысились башни генуэзской крепости, и мы подошли к Судаку, или, как называли его русские в древности, Сурожу.

Это город, подобно Феодосии, имеющий славную историю и основанный все теми же милетскими греками. Здесь некогда побывал знаменитый путешественник Марко Поло. Так же, как и Феодосией, Судаком владели многие властители, город и процветал, разорялся, возрождался снова. Генуэзцы возвели здесь замечательную крепость, которая доныне высится на судакских горах, опоясывая их нескончаемой зубчатой стеной.

После паденья Византийской империи Судак осадили войска татар и турок. Венецианцы защищались храбро, кое-кто спасся, выйдя через потайной ход к морю, но большая часть погибла в бою. В крепости стал распоряжаться турецкий гарнизон, и город зачах.

Еще больше опустел он вследствие последней войны. Местные жители разбегаются. Часть ушла в горы, часть перебралась в турецкую Анатолию. Однако теперь, как мы слышали, прилагаются большие усилия к возрождению древнего Судака. Сам князь Потемкин предложил создать здесь большую военную крепость и порт для морских кораблей. Это не удивительно, ведь в здешних местах Потемкину принадлежит теперь не менее 13 тысяч десятин земли, роздано множество прочих земель фаворитам государыни да и просто любезным ее сердцу людям, среди которых оказался граф Осоргин.

Когда мы выгрузились на пристани, сразу встретили нескольких знакомцев графа, все они поспешали в Судак, дабы застолбить вновь полученные владенья. Оказался тут и помещик Струнский, несмотря на яркий день наряженный во все черное. Струнский сухо поклонился нам издали, не выказав никакого желанья вступить в разговор.

— Бьюсь об заклад, — сказал Петр Иванович, — что этот и здесь построит дворец.

Чтобы не привлекать внимания местных властей, мы решили остановиться в заброшенном доме недалеко от бухты. В доме этом просвечивала крыша, в окнах не было стекол, но благодаря теплому времени года мы могли не опасаться за наше здоровье, а корм лошадям очень быстро нашелся, ибо нет никого любопытнее и проворней, чем местные мальчишки. Замурзанные, в ярких потрепанных одеждах, они быстро соображают, что надо, и не менее быстро все доставляют, вступая затем в крикливый спор по поводу оплаты. Ассигнаций они решительно не берут и желают как можно больше монет. Мы сообразили не сразу, что в их достоинстве они смыслят немного и с удовольствием возьмут, скажем, три медяка, с воплями отвергая серебряный гривенник.

Но и отогнать их от жилища было непростым занятьем. Они прятались за каждым кустом, торчали в окнах и поджидали у входа. Петр Иванович опасался, что к утру мы можем не досчитаться нашего имущества, поэтому он вышел и с самым суровым видом направил на мальчишек раздвижную подзорную трубу. Те с визгом умчались.

Следующий день мы посвятили осмотру крепости. Крепость эта, фланкированная квадратными башнями, стоит над морем на скате почти отвесной скалы. На самом верху находится квадратная башня со стрельчатым сводом. Подъем к ней довольно крут и опасен. Южная сторона скалы не укреплена, но она сама по себе представляет неприступную стену. Напротив этой скалы находится другая, столь же высокая, а между ними ущелье, загражденное со стороны моря стеной. Когда-то город находился на склоне первой скалы и оттуда спускался в лощину. Здесь тоже есть стена с такими же квадратными башнями. Вдоль первой стены ближе к морю были расположены дома, но теперь эти дома, как и все укрепления, сильно порушены. С башен и ворот сиротливо глядят надписи и гербы, которые я тотчас перенес в меру своих способностей на страницы тетради.

Подле одной греческой церкви, обращенной в мечеть, мы обнаружили колонну из полированного гранита красноватого оттенка. В другой мечети мы видели несколько светлых мраморных колонн. Местный шейх заверил нас, что гранит не привозной, а окрестный. Это порадовало Петра Ивановича, ибо над ним тяготела обязанность заботиться о статуе императрицы, как того пожелал старый граф.

За целый день мы порядочно устали, налазались по горам и возвращались домой еле волоча ноги. Быстро смеркалось. Солнце садилось за горы, разливая вокруг золотое свечение. Петр Иванович немного беспокоился о лошадях и имуществе. Перед уходом мы наняли в сторожа местного старика, щедро ему заплатили, и теперь предстояло узнать, чем он отплатит за щедрость.

Однако так скоро сделать это не удалось. Совсем уж померкло, мы еле ковыляли наверх, но у большого камня нас встретили темные фигуры.