Перенесёмся с вами Назад на много лет, В село… Его названия Нигде на картах нет. Ещё тут мало счастья, Ещё сильна нужда. Идут Советской власти Первые года. Путь нелёгкий начат, Сделан первый шаг. Первым неудачам Радуется враг. Власть берут комбеды – Надежда бедноты. Первые победы, Первые мечты.

Почему по улице Ходят-бродят слухи? Почему волнуются Древние старухи? С гиканьем куда-то Мчится ребятня. Стайками девчата Сбились у плетня. Женщины, мужчины Собрались гурьбой… Может, петушиный Разгорелся бой? Может, запылала Чья-нибудь изба? Может, разудалая Началась борьба?

Тут борьба другая! Это – без затей По селу шагает Горсточка детей. Одежонка разная – Пёстрый ряд заплат, Но, как пламя, красные Галстуки горят!

Как они степенны, Как они солидны – Стёпка да Лена, Федюнька да Лида – Полные веры В новую эру Самые первые Пионеры.

И вдруг отряд Подался назад. Вышла гадалка, Бабка Федосья – Сухая, как палка, Клоками волосья! Страшная, чёрная, Сунулась ближе, Каркнула вороном. – Вижу!!! Вижу – гореть ребятишкам в огне! Тряпка бесовская Дань сатане! Умолкла бабка, И сразу – тишь. Ёжится зябко Федюнька-малыш. Шепчет он робко: – Боязно, Стёпка! А Стёпа – философ Двенадцати лет: На сотни вопросов Он даст вам ответ. Толкнул он Федюню: – Поддёрни штаны! Нечего нюнить – Нет сатаны!

И двинулись снова, Спокойно, Сурово, – Будьте готовы! – Всегда готовы! Полные веры В новую эру Самые первые Пионеры.

Торжественно, с галстуком алым, Стёпа идёт домой. Мать на пороге встала, Шепнула: – Сыночек ты мой, Тряпку сыми сатанинскую! Батя лютует, Стёп… – Упала слеза материнская На Стёпин упрямый лоб.

Уж так ему жалко мамку – Ну прямо не рассказать! Всю жизнь она тянет лямку, Усталая, добрая мать. А жизнь – как мешок с заплатами… Теперь бы пойти в комбед, Так нет же – батя с пузатыми, С богатеями держит совет. А какой от богатых толк? Залезает всё больше в долг!

На матери – тихой, робкой – Батя срывает злость. Дорого дал бы Стёпка, Чтоб плакать ей не пришлось! Дрожит она перед мужем, Не знает, как сыну помочь? Заступишься – будет хуже! Ушла – в непогоду, в ночь. Шёпотом бога просила: – Господи, помоги!.. – Встали – отец против сына. Встали они, как враги. Больно ударили Стёпу Слова, тяжелей свинца: – Щенок! Большевистским холопом Стал, не спросясь отца! Бросай свою пионерию! Не бросишь – ты мне не сын! – Вышел и хлопнул дверью… Стёпа остался один. Как же он жить-то будет, Если отец и мать – Самые близкие люди – Сына не могут понять?! Может, совсем не по силам Выбрал мальчишка путь? Сам у себя спросил он: Может, назад повернуть? Только всего и надо – Галстук заветный снять! То-то была бы рада, Плакать не стала бы мать. Батя б на Стёпку не топал, Из дома не гнал, Не серчал… Всё ладно… Да вспомнил Стёпа, Как галстук он получал. Худые, со скулами острыми, Приезжие большевики Сказали ребятам просто: – Трудности велики! Четвёртые сутки не спавши, На всё не хватает рук… – Басовито смеялся старший: – Помереть – и то недосуг! У нас комсомольцев – восемь, А коммунистов – пять. Вас, пионеров, просим, Чем можете, нам помогать. Комсомол – вроде старшего брата, А партия – вроде отца. Вы из той же семьи, ребята: У галстука – три конца!

… На них, на ребят, надеются, Помощи ждут от них. А Стёпа, как слабое деревце, От первой же бури сник! И Стёпа голову поднял – Страху пришёл конец. Готов он – пусть хоть сегодня Гонит из дому отец! Пусть разъярённым зверем Мечется по избе – Стёпа останется верен Трудной своей судьбе.

А жизнь ещё очень Темна и груба. В деревне клокочет Глухая борьба.

Нет-нет, да ночами У старых амбаров Раздастся рычанье: – Бей комиссаров! А утром лучистым За ближним леском Найдут коммуниста С пробитым виском. И скажут крестьяне окрестные: – Недолгий он прожил век… Царство ему небесное! Хороший был человек.

Шипят богатеи: – Один – со счёта… – И снова затеяли Чёрное что-то. Пузатый Мирошкин Да пьяный Неверов Орали истошно: – Бей пионеров! Я знаю, что крик Не пустая угроза. Я знаю – погибнет Павлик Морозов. Но Стёпа не может Узнать наперёд: Наточен ли нож И не Стёпу ли ждёт?

Какое значенье Имеет имя? Может быть, Геня С вихрами лихими, А может быть, Катя С косичкой смешной За галстук заплатят Огромной ценой. Но их не пугают Угрозы, наветы, Отважно шагают К далёкому свету, Полные веры В новую эру, Самые первые Пионеры.

Иной из вас решит, наверно: «Другим был раньше пионер. Им было трудно – самым первым, А нам всё проще не в пример. Ушла из пионерских буден Романтика… Простыл и след! Наш путь обычен и нетруден…» Ну, нет, приятель, трижды – нет! Тебе нелёгкий выпал жребий – Трудней, пожалуй, не найти! – Искать и на земле и в небе Непроторённые пути. Нет в Коммунизм путей знакомых. К тебе История строга. Иди и помни: Каждый промах Оружьем станет для врага. Путь нашей Родины особый: На нас глядят мильоны глаз. Решай, дерзай, ищи и пробуй – Всё будет внове, в первый раз! А жить по-новому не просто, Цепляет за ноги старьё… Ты скажешь: «Это – дело взрослых!» Нет, это дело и твоё! Раскрыты в Будущее двери – Войди, свободный от оков Мещанства, лени, лицемерья… А разве ты во всём таков? Не думай: «Всё к моим услугам». За новое бросайся в бой, Пусть даже с самым лучшим другом! Порой воюй с самим собой. И галстук твой – свидетель строгий, Надёжный друг в любой борьбе, – Не даст свернуть с прямой дороги, Не даст унизиться тебе. Всё та же галстуку цена: Безмерно высока она.

Как жила квартира пять? Всё в порядке – тишь да гладь. Никаких квартирных драм. Сварят щи – и по углам. Здесь давал сосед соседу Спички, соль и хлеб к обеду, Инженер пенсионеру в кухне место уступал… А четыре пионера вдруг устроили скандал. Вспыхнул Глеб, как порох: – Живём, как мыши в норах. Каждый тащит в норку Собственную корку!

Света вторит: – Некрасиво, Нет в квартире коллектива. – Жорка крикнул: – Хватит ныть, Надо всех объединить! – Решено, – сказала Ира, – Это больше не квартира, А ЗОНА ПИОНЕРСКОГО ДЕЙСТВИЯ! Охватила эта зона Инженера Гершензона, Старого большевика Прохора Петровича,

Молодого моряка Костю Якубовича,

Марь Иванну Полякову, Зою Львовну Куликову… Даже кот Сарданапал В зону действия попал!

Наступает воскресенье, Отдыхают дома семьи, Как найти такую нить, Чтобы всех соединить?

Жорка всех жильцов собрал: – Объявляется аврал! Кто за то, чтоб выходной Провести семьёй одной? – Я – за! — сказал ребятам Старый большевик. – Я ещё в двадцатом Коммуной жить привык. Инженер сказал: – Ну что же, Я не против перемен, По желанью молодёжи Проведём эксперимент! Удивилась Марь Иванна: – Всё совместно?.. Это странно! Сообща варить обед? Впрочем… почему бы нет?

Смятенье в царстве мисок, Кастрюль и сковород! Бренчит кофейник: «Близок Большой переворот!» Соседские кастрюли Столкнулись у плиты И ручки протянули: «Отныне мы на «ты»?» И чайник Гершензона Задорно звякнул: «3-з-зона!» А ножики хохочут И вилкам говорят: «Глядите, как хлопочет Четвёрка поварят!» Четыре поварёшки Размешивают суп, Кладут четыре ложки Четыре сорта круп. Совместное творенье – Варенье из айвы, Столкнулись над вареньем Четыре головы! Подбить четыре глаза – Не жертва – ерунда! Обед в четыре раза Вкуснее, чем всегда.

Хоть в супе из фасоли Четыре нормы соли, Зато в варенье вбахано Четыре нормы сахара! В итоге всё в порядке, Считают поварятки… Марь Иванна с Зоей Львовной Сговорились полюбовно – В кухне рядышком царят И ворчат на поварят: – Столько соли не годится! Принесите-ка водицы, Мы сейчас разбавим суп, Да ещё добавим круп. Наконец обед готов! В кухню тащат пять столов. Хоть и тесно, Да чудесно И ужасно интересно!

Пять семей едят обед. Никаких капризов нет! Все довольны первым, И второе хвалят… У хозяек нервы Нынче отдыхают. И кота Сарданапала Накормили до отвала. Кот, разлёгшись на диване, Промурлыкал Марь Иванне: – Столько блюд р-р-разнообразных, Не житьё, а к-р-расота! Интер-р-ресно, что за пр-р-раздник? Вер-р-роятно, День кота?

Оглушили Света с Ирой Двух приятелей, треща: Надо снова всей квартирой Что-то сделать сообща! Эко диво – общий суп! Надо сделать общий клуб, Общую аптеку И библиотеку! – Хорошо. Начнём с культуры? – Нет, с аптечного ларька! Глеб несёт бутыль микстуры: – Гарантирую – горька! Жорка действует ретиво: – Братцы, всё для коллектива – Жертвую касторку!.. Эх, не ценят Жорку! Марь Иванна тащит в дар Превосходный скипидар, Зоя Львовна – пять отличненьких Самых свеженьких горчичников. Инженер доставил вату, Дядя Прохор – вазелин. Костя крякнул виновато: – А нельзя ли гуталин? Хоть обшарьте всю каюту – Никаких касторок нет, Не болею почему-то, У меня иммунитет!

До чего хорош ларёк – Полон вдоль и поперёк: Тут и бром, и валерьянка, И с касторкой пузырёк! Хочешь – пей, Хочешь – лей, Только просьба: не болей! Плохо дяде Прохору. Он тихонько охает: – Ох, ребятки, тяжко! Ноет рана старая – Память от удара Полицейской шашкой. Дяде Прохору ребята Делают втирание, Хоть уменья маловато, Да зато – старание!.. И компресс отгрохали, Да ещё какой! Боль у дяди Прохора Сняло как рукой. Действует втирание И спиртовой компресс… А может быть, внимание И добрый интерес?

В кухне старый большевик Сделал полочку для книг. Полка сделана неплохо, Молодчина дядя Прохор! Взрослый люд несёт романы Непомерной толщины, А ребята, как ни странно, Чем-то сильно смущены. Ты поймёшь ребят, наверно: Нелегко отдать Жюль Верна! А Маршак или Гайдар? Это вам не скипидар! Света мрачно говорит: – Получайте, вот Майн Рид! А вот «Двенадцать месяцев» От Иры аккуратной. – Ой, может, не поместятся? Я возьму обратно! – Влезут все двенадцать, Что там сомневаться!

Взгляните-ка на Жору Парнишка этот прыткий Ползёт по коридору Со скоростью улитки. (Попробуйте-ка быстро Расстаться с «Монте Кристо»!) Только Глеб доволен: Проверил силу воли – Отдал «Робинзона»!.. Что поделать – ЗОНА! Ну, такие книжицы Расхватают вмиг!.. Но стоит, не движется Строй ребячьих книг.

Заявляют взрослые: – Нам таких не надо! Добавляют взрослые: – Это для детсада! Вы бы ещё «Репку» Или «Трёх медведей»… Рассердились крепко Ребята на соседей: Стоит такая прелесть – И не берёт никто!.. И с горя все уселись Играть в лото. Время мчится, как ракета, Час прошёл, и два часа… – Стойте! – вдруг сказала Света. – В нашей кухне – чудеса!

Подбежала Света к двери И ушам своим не верит: Кто-то всхлипнул, Кто-то крикнул – Даже голос незнаком! Кто хохочет, Кто бормочет, Кто-то стукнул кулаком. За ударом кулака – Голос Кости-моряка: – Наконец-то! Пятница!.. Света в страхе пятится: – Ой, ребята, он больной, Ведь сегодня – выходной!

А из двери – новый бред (Там здоровых, видно, нет!). – Будем драться на дуэли! – Закричал пенсионер. – На тридцатой параллели! Отозвался инженер. Марь Иванна бредит вслух: – Мне бы в эту прерию! Я б дозналась, кто из двух, Кассию не верю я… Дайте мне мустанга!.. –

Всхлипнула Светланка: – Бедная мамуся, Она сошла с ума! Раз мальчишки трусят, Я войду сама! Света в дверь влетела, Как метеорит… Ах, вот оно, в чём дело – У мамочки Майн Рид! В обнимку с Жюлем Верном Уселся Гершензон, А Косте другом верным Стал храбрый Робинзон. Графу Монте Кристо Старый большевик Шепчет: – Действуй быстро! Так их, прощелыг! Говорят ребята строго: – Папы, мамы, первый час!

– Мне чуть-чуть… – Ещё немного… – Я до главки… – Я сейчас! – Что вы, дети, очень рано! – Уверяет Марь Иванна, – Мне осталось полглавы!.. Я уже без головы!..

– Скоро час! Пора в постели! – Непослушных пап и мам Пионеры еле-еле Растащили по домам. Спят жильцы квартиры пятой, Видят молодость во сне… Костя, малец голопятый, Удит рыбу по весне. Что там щуки – мелкота! Костя выудил кита! К чёрту сны обыкновенные! Инженер в постели мечется: Объявляет он Вселенную Зоной действий человечества! Юный Прохор с Монте Кристо Гонят в шею беляков, Мчатся кони, только искры Отлетают от подков! Марь Иванна стала Машей, Тоже мчится на коне… Спят жильцы квартиры нашей, Улыбаются во сне…

Появился в нашей школе Ученик Кручёнов Коля, Сын известного учёного Тита Титыча Кручёнова. Ни хлопот, ни огорчений Не доставил он: Делал рамки на черчении По правилам, Ставил знаки препинания На месте И ходил на все собрания Честь честью. Не унёс ни разу книг Из читальни… Словом, был он ученик Идеальный! Был, по мнению ребят, Скучноват, А по мнению вожатой – Просто клад: Заменил собой один Весь отряд.

Выдал Кручёнов один за декаду Три сообщенья, четыре доклада, Сто десять заметок, Сто двадцать стихов, Сто тридцать флаконов из-под духов. Двадцать экскурсий, Пять культпоходов: Четыре театра, Десять заводов, Музеев – один и одна десятая… – Главное – цифры! – сказала вожатая.

Раз на уроке на шестом, А может быть, на пятом, Кручёное Коля о Толстом Рассказывал ребятам. В учебник кто-то сунул нос: – Вот шпарит – слово в слово! – Но задал Пётр Кузьмич вопрос: – Ты любишь Льва Толстого?

И бедный Коля вдруг охрип, Раздался скрежет, визг и скрип, Застыл Кручёнов странным Безмолвным истуканом. Ребята повскакали с парт. Сергей Петров кричал: – Инфаркт! – Нет, это скарлатина! – Пищала Валентина. Всё сделали возможное: Звонили в «неотложную» И вызвали учёного, Тит Титыча Кручёнова. За полминуты до врача Влетел учёный в класс, Он сына, видно, сгоряча Ворочал, мял и тряс. И бормотал невнятно: – В чём дело?.. Непонятно… Ага, вот здесь!.. Бесспорный факт: Обрыв! Нарушился контакт! И вдруг сказал учителю: – Не знаю, вы простите ли… Я тут, товарищ педагог, Проделал некий опыт: Признаюсь вам, что мой сынок Не человек, а… робот!.. Но я же не волшебник!

Он выучил учебник, А вы спросили просто так, И вот – нарушился контакт. Но я, признаться, даже рад, Что мой примерный Коля, Мой совершенный аппарат, Не смог прижиться в школе. Пойдём со мной, сыночек мой, Наследник электронный… – И сына поволок домой Смешной чудак учёный. Так идеальный ученик Закончил обученье… И все почувствовали вмиг Большое облегченье.

Тотчас весь класс Пустился в пляс, Включая педагога! И лишь вожатая у нас Поплакала немного: Всё было, как положено: Музеи все исхожены, Лентяи все продёрнуты, Экскурсии провёрнуты, Флаконов сколько добыто!.. И всё – работа робота.

– Что это – сказка? – – Да и нет. – – Фантазия? – – Не слишком. Вы приглядитесь, мой совет, К девчонкам и мальчишкам. Иной всегда бывает прав: Ведь он чужие мысли Вам донесёт не расплескав, Как на коромысле. Возьмёт цитатки там и сям: «Такой-то думал так-то…» – Да ты-то как считаешь сам? – Молчанье. Нет контакта.