В дом Мальцева я вернулась лишь под утро. На оформление Аякса ушла уйма времени. В нашем государстве с бомжами не церемонятся. Пришлось подмазать и врача, и медсестру в приемном отделении, и даже санитарку, чтобы за Аяксом был надлежащий уход. Осмотрев рану, врач вынес вердикт – требуется срочная операция. Негодяй, напавший на Венчика, умудрился коротеньким штопором изуродовать ему половину внутренних органов. Кроме того, левая рука была сломана в трех местах. Уехать, не дождавшись результатов операции, я не могла. Пока шла операция, я все думала, каким образом Венчик оказался у дома Мальцева. За свою часть работы он отчитался еще с утра. Тогда что ему снова понадобилось в доме Филиппа? Неужели меня страховал? Похоже на то. Так или иначе, а теперь я Венчику жизнью обязана. Неизвестно, чем бы кончилась моя стычка с незнакомцем. Быть может, это я теперь лежала бы на операционном столе. А может, и чего похуже…

Только после того, как доктор заверил меня, что жизни Венчика больше ничто не угрожает, я смогла покинуть помещение больницы и отправиться на место преступления. Мой добровольный помощник таксист дожидаться не стал. Домой уехал, отсыпаться. Пришлось снова пользоваться услугами оператора. Такси примчалось через полторы минуты. Поплутав по закоулкам, водитель высадил меня недалеко от дома Мальцева и был таков. Я, собственно, не возражала. Кто знает, сколько времени займет осмотр места происшествия.

Прежде чем зайти в дом, я тщательно оглядела двор и территорию, прилегающую к нему. Видимых следов длительного пребывания кого бы то ни было я возле дома не обнаружила. Ни кучи окурков, свидетельствующих о том, что за домом долгое время наблюдали, ни поломанных веток кустарника, буйно разросшегося на заднем дворе, ни примятой травы. Ничего. Это могло означать либо то, что неизвестный направился сразу в дом, либо то, что в данном случае действовал профессионал, имеющий понятие о том, как вести слежку за объектом, не оставляя следов.

Войдя в дом, я первым делом направилась на кухню. Там был настоящий погром. Мебель перевернута. Кастрюли живописным веером рассыпаны по всему полу. Допотопная плита на высоких ножках сдвинута с привычного места метра на полтора. И как только шланг не лопнул? Натянулся, точно высоковольтный провод в сильный ветер. Еще чуть-чуть, и взлетели бы мы к небесам вместе с незнакомцем. Нас бы тогда и с собаками по частям не собрали. В центре кухни на пятнистом от жира и грязи полу разлилась лужа крови внушительных размеров. В полуметре от лужи виднелся четкий отпечаток ладони. То ли мой, то ли Аякса. А может быть, и нападавшего. Хотя вряд ли. Помнится, на руках, душивших меня, были перчатки. Ну, с этим эксперты разберутся.

Осторожно, чтобы не нарушить соединения, я вернула газовую плиту на место и принялась изучать каждый сантиметр пола так, словно от результатов осмотра зависела моя жизнь. Увы, поиски ни к чему не привели. Более или менее четких отпечатков нигде не было. Только смазанные пятна там, где раньше лежал слой пыли. Думаю, они появились в результате борьбы. Мы ведь по всей кухне прошлись. Да и немудрено. Кухонька у Мальцева была крохотная, не больше пяти квадратных метров, а борьбу мы здесь устроили нешуточную. Ну что за невезение! Почему, ну почему этот негодяй не оставил мне хоть какую-то зацепку?! Хоть бы из карманов во время борьбы что выпало. Или клочок верхней одежды, зацепившись за многочисленные гвозди, понатыканные в стенах, в качестве бонуса мне достался. Так нет же! Даже проездного билета не появилось. Даже клочка ткани. Даже пуговицы захудалой. А ведь он был полностью экипирован. Одет не по погоде. Во что именно, я в темноте разглядеть не могла, но когда он меня душил, я явственно ощущала, что руки его закрыты полностью. У меня еще тогда мелькнула мысль, что в такую жару, видимо, не очень комфортно ходить в одежде с длинным рукавом.

В сердцах я пнула ногой кастрюлю, нагло развалившуюся на пороге. Кастрюля с тихим металлическим лязгом откатилась под стол, открывая моему взору небольшой блестящий предмет. Ого, что это? Я склонилась и подняла находку. Ей оказался полый цилиндр серебристого цвета. Довольно увесистый. Гладкий, с небольшим металлическим кольцом на запаянном конце. И витиеватая буква «В» на боку. Скорее всего, к этому кольцу раньше крепилась цепочка. Брелок? Интересно, кому принадлежит эта вещица? Хозяину дома или преступнику? А может, это безделушка Венчика? Именной подарок, сохранившийся с добрых времен, либо просто сувенир, подобранный на свалке и оставленный Венчиком по той причине, что на нем выгравирован его инициал.

Развить мысль я не успела. Телефон заиграл бодрую мелодию, оповещая о том, что я срочно кому-то понадобилась. Номер был мне не знаком. Нажав кнопку приема вызова, я отрывисто произнесла:

– Слушаю.

– Татьяна Александровна? – услышала я мелодичный женский голос. – Ваш друг пришел в сознание и срочно требует вас к себе.

– Какой друг? – не сразу сообразила я. – Кто вы?

– Что значит «какой друг»? – В голосе появились сердитые нотки. – Это же вы сегодня привезли в больницу Вениамина, как там его фамилия…

– Да, да, это мой друг! – радостно перебила я женщину. – Так он пришел в себя? Как он? Ему лучше?

– Пришел, – тем же недовольным голосом произнесла женщина. – И тут же поставил на уши все отделение. Вынь ему да положь Татьяну Иванову. Такую бучу поднял, будто и не его два часа назад из операционной привезли! Приезжайте срочно!

– Уже еду, – бросила я в трубку и отключилась.

Ага, значит, у Аякса есть новости, раз он так срочно требует моего присутствия. Это хорошо. Как и то, что в сознание быстро пришел, и то, что встретиться желает. Я сунула находку в карман джинсов и набрала номер майора Заблоцкого.

– И чего это вы названиваете ни свет ни заря? Вы вообще не спите, что ли? – беззлобно пошутил тот.

– Угадали. Не сплю. И вам поспать не удастся. – И я коротко обрисовала ночные события. – Приезжайте в дом Мальцева, тут есть над чем поработать. Орудие преступления я заберу с собой. На всякий случай. Вдруг наш пострел решит вернуться.

– Лучше дождитесь нашего приезда, – проговорил майор. – Опергруппа прибудет через пятнадцать минут. Ну, максимум через полчаса.

– Не могу. Венчик в больнице буянит, меня требует. Надо поспешить, пока его самого в ближайшее отделение не сдали, – заявила я. – Но после визита в больницу я сразу лечу к вам.

Заблоцкий принялся было возражать, но я слушать не стала. Выбежала из дома, на ходу набирая номер такси.

В приемном покое больницы меня уже ждали. Дородная санитарка бросила мне в руки халат и бахилы и скомандовала:

– Надевайте живей и пошли.

Я поспешно облачилась в больничную одежду и помчалась догонять санитарку, бодрым шагом марширующую по коридору. Дойдя до нужной палаты, она распахнула дверь и крикнула, не входя в помещение:

– Дождался, дебошир. Прибыла твоя Татьяна.

После этого она ушла, даже не взглянув на меня. Я вошла в палату. Венчик лежал на постели в таком же облачении, как и то, что красовалось на мне. Только без бахил. Застиранная белая простыня прикрывала голые ноги. Из-под простыни торчали лишь черные от грязи пятки. Зрелище было комичное, и, несмотря на серьезность ситуации, я не удержалась от улыбки.

– Привет, Венчик. Чудно выглядишь. Как балерина, – присаживаясь на стул, придвинутый вплотную к кровати Аякса, пошутила я.

– И чувствую себя так же, – поддержал мою шутку Аякс. – Вот ступни разминаю, чтоб в правильную позицию вставали.

Голос Венчика звучал хрипловато. Видимо, говорить ему было тяжело, так как после столь простой фразы он сморщился и на секунду закрыл глаза. Я сочувственно вздохнула.

– Как ты? Держишься? – проникновенно произнесла я.

– Ерунда. На мне заживает, как на собаке, – стараясь успокоить меня, прохрипел он.

– Что с голосом? – спросила я.

– Пришлось применить на полную катушку, а то ведь эти остолопы и слышать не хотели о том, чтобы тебя вызвать, – признался Венчик. – А мне срочно сказать что-то надо.

– Ну, вот. Я здесь, – улыбнулась я.

– Видел я твоего убийцу, – переходя на шепот, проговорил Венчик. – Я ведь как рассудил: от своего ты не отступишься, будешь кружить вокруг да около, пока на негодника не выйдешь. Вот я и решил подстраховаться. Если, думаю, человек лихой в дом пробрался и бедолагу этого вздернул, значит, добра от него не жди. А что, если он вернется? Решил я, значит, за домом приглядеть. Затаился неподалеку в кустиках. Будто отдыхаю. И не напрасно. Как ты в дом явилась, видел. Беспокоить не хотел, не обозначился потому. А когда этот субчик появился, я насторожился. Он вдоль улицы прогуливался, точно искал чего. Потом вроде как восвояси убрался. А затем я заметил, тень какая-то к дому метнулась. Поначалу подумал – показалось. Подождал чуток, потом неспокойно стало. Я ближе к дому перебрался. Во двор тихонько вошел, к двери припал, а там возня непонятная. Ну, думаю, если ты там одна возишься, то на мой визит не рассердишься. А если лихой человек внутрь проник, то моя помощь может потребоваться. И вошел. Когда увидел, что там творится, раздумывать не стал.

– А я голову ломала, как ты возле дома оказался, – протянула я.

– Да я ж для подстраховки, – пояснил Венчик. – Не понравился мне дом этот. Плохой дом. Опасный. Бедой от него за версту несет.

«Не ходи больше в этот дом. Беду накличешь», – вспомнились мне слова тети Розы, сказанные в кафе. Вот и Венчик то же самое говорит. И кости предупреждали, чтобы я была осмотрительнее. Ну почему я поехала туда одна? Почему не настояла, чтобы майор со мной отправился? Сейчас бы не в больнице сидела, а в допросной. И собеседником моим не Венчик Аякс был бы, а преступник, лишивший жизни Филиппа Мальцева. Да что теперь казниться? После драки кулаками не машут. Сама дров наломала, сама и исправлять буду.

– Венчик, ты описать его сможешь? – спросила я.

– Ну, в общих чертах, конечно, смогу. Только вид у него слишком обычный. Под такое описание половина жителей Тарасова подойдет, – предупредил Аякс.

– А ты все равно попробуй, – попросила я. – Возраст, рост, вес. Цвет волос. Телосложение.

– Знаю, ученый, – отмахнулся он от моих подсказок. – Возраст не назову. Вроде молодой парень, а вроде и не особо. Рост чуть выше меня. Телосложение обычное. Не толстяк, не качок, не доходяга. Цвета волос под кепкой точно не разглядел. Вроде русые. А вот стрижка наверняка короткая. Длинные бы из-под шапочки все равно высовывались. Одет в водолазку черную, а поверх нее жилет. То ли кожаный, то ли из дерматина. Не разобрал издали. А когда в рукопашную сцепились, там не до просмотров было. Руки по нему скользили, это помню. Брюки строгие, черные. И стрелки на них наутюженные. И в очках темных. Конспирировался, это ясно.

– А особых примет не заметил? Бородавка там на лице или шрам? – спросила я.

– Нет. Обычное лицо. Нос средний. Усов нет. Бороды тоже. Гладкая такая рожа, – проговорил Аякс. – Вот только руки…

– Что с руками? – поторопила я Венчика.

– Длинные больно. Обычно у людей руки в спокойном состоянии до середины бедра доходят, а у того аж до колен висели. Точно! Это я сейчас только вспомнил. Он когда по улице прогуливался, руки в карманах держал. Я еще подумал, что странно это. При таких брюках манеры должны как в высшем свете быть, а он их в карманы запихал, – вспоминал Аякс. – А вот когда мимо калитки проходил, он руку-то и высунул. Вроде как очки поправил. Потом вниз ее опустил. Я гляжу, а она, как у орангутанга, до самой земли свисает. Ну, не до земли, понятно. Это я образно. Подумалось так.

– А почему ты решил, что у него манеры должны быть правильные? – переспросила я.

– Так брюки же! – как само собой разумеющееся, заметил Венчик. – Если б на нем джинсы были надеты, другое дело. А тут – брюки. И сразу ясно, что привычно ему в такой одежде щеголять. Вот ведь не стал же он рубашку парадную надевать. Знал, что копаться в мусоре придется. А брюки надел. Почему?

Аякс вопросительно поднял брови. Я промолчала, ожидая продолжения. Он и продолжил.

– Да потому что у него в гардеробе просто нет других штанов! Как дважды два, – торжествующе заключил он.

Выводы Венчика не были лишены логики. Ведь действительно, подумал же преступник о том, чтобы кепочку надеть и очочки темные. Тогда почему попроще штанов не нашел? Видимо, и правда в его гардеробе что-то более простое отсутствует. Не знаю, поможет это в поисках или нет, но запомнить не мешало бы. Пришло время выяснить принадлежность моей находки. Я вытянула из кармана джинсов цилиндр и, протянув Венчику, сказала:

– Вот, возьми. Во время потасовки потерял.

Венчик мельком взглянул на вещицу и тут же произнес:

– Ошибочка вышла, Таня-сан. Не было у меня подобной ерунды.

– Ну, как же? Вот и вензель с твоим именем, – настаивала я.

– Вензель, говоришь? Нет, не припомню, чтобы я когда-нибудь такой штукой владел. Да и зачем она мне? – снова отказался он. – А что это такое вообще?

– У тебя хотела поинтересоваться, – проговорила я.

– Так ты ее в доме нашла? Может, дружок наш обронил? В таких брюках вполне могла заваляться подобная вещица, – разглядывая цилиндр более пристально, предположил Венчик.

– Значит, не твое? – повторила я вопрос.

– Точно не мое, Таня-сан, – ответил он.

– Ну, выздоравливай. Я завтра зайду. Вкусненького принесу, – пообещала я, прощаясь.

– Береги себя, Таня-сан. И в дом этот больше не ходи. Беда от него одна, я чувствую, – высказал опасение Аякс.

– За меня не переживай, – успокоила я его. – Я теперь если и сунусь туда, то только с доблестными стражами порядка.

Аякс удовлетворенно крякнул и закрыл глаза. Разговор утомил его. Я поправила подушку в изголовье и ушла. Итак, как я и предполагала, моя находка к Аяксу не имеет никакого отношения. Вот и прекрасно. Значит, ее обронил убийца. Следовательно, мои предположения относительно документа, которым владел Мальцев, все-таки верны. Не зря же русский народ придумал поговорку, что дыма без огня не бывает. Вот и я буду исходить из того, что документ существует. Знать бы наверняка, что это за документ! Сдается мне, господин Сисекин не все мне сказал при прошлой нашей встрече. Придется потрясти его как следует. Прямо сейчас этим и займусь.

Ехать до «ТарМета» было далеко. Опять не обойтись без машины. Эх, как же не вовремя здоровье подвело! Так все сбережения на колеса спустишь. Но делать нечего, без мобильности в наше время никуда. Я решила попытать счастья в проверенном месте. Набрав номер знакомого таксиста, я вежливо поздоровалась и весело спросила:

– Прокатиться нет желания?

– Опять бомжей таскать или по свалкам разъезжать? – уныло поинтересовался таксист.

– На этот раз вполне безобидное мероприятие. Нужно съездить в одну очень респектабельную компанию, – ответила я.

– Боюсь и предположить, что в вашем понимании значит «респектабельная компания», – пошутил он.

Я засмеялась в ответ и попросила забрать меня от больницы.

– Неужто бомжа проведывали? – ахнул таксист. – Надо же! Чего только я за свою многолетнюю работу не насмотрелся, но чтобы такая краля, как вы, бомжа обхаживала, еще не видел.

– Это не просто бомж, – возразила я. – Это мой верный помощник. Между прочим, он мне вчера жизнь спас.

– Ну, разве что так, – протянул таксист и пообещал прибыть в течение двадцати минут.

Время ожидания я потратила с пользой. Вспомнив про старшую медицинскую сестру Софью Цвибель, я решила разузнать, чем девица занималась в день убийства Филиппа. А заодно выяснить поподробнее о ее моральном облике. С этим вопросом я обратилась к ее коллеге, миловидной женщине сорока лет. Надпись на ее бейджике гласила, что она, как и Софья, подвизается в медицинском учреждении в должности старшей медицинской сестры, только операционной. Заветная коробочка конфет, приобретенная в местном буфете, сделала свое дело. Коллега Софьи выложила про свою товарку всю подноготную буквально за десять минут. Но ничего предосудительного из рассказа женщины про Софью я не узнала. Вполне заурядная личность, самым большим грехом которой являлись неучтенные денежные средства, которыми время от времени награждали ее благодарные пациенты и их родственники. Как я выяснила, Софья была вполне довольна своей жизнью, материальным положением и социальным статусом. А что посплетничать любит, так это настолько безобидная слабость, что о ней и говорить нечего.

В такси я садилась удовлетворенная беседой. Софью можно было сбрасывать со счетов. Теперь вся надежда на Сисекина. Уж я с него с живого не слезу, пока он не выложит мне все, что знает про документ Мальцева. Предварительным звонком я Сисекина баловать не стала. Еще сбежит, чего доброго.

Когда я возникла на пороге его приемной, секретарша подскочила на месте. Щеки ее стали пунцовыми от возмущения. Видимо, Константин Николаевич просветил ее насчет моего настоящего места работы.

– Опять вы! – воскликнула она. – И снова без записи! Константин Николаевич очень занятой человек. Он не может все свое время тратить на вас!

Восклицательных интонаций было настолько много, что уши закладывало. Я миролюбиво улыбнулась и проговорила:

– Милая девушка, не стоит тратить свой пыл на меня. Если я решила пообщаться с Константином Николаевичем сейчас, значит, так и будет.

С этими словами я продефилировала мимо стола секретарши и решительно открыла дверь кабинета Сисекина. Краем глаза я заметила, как секретарша метнулась к селектору.

– Константин Николаевич, к вам снова эта нахальная детективша, – прокричала она в трубку, но я уже вошла кабинет.

– А вы настойчивы, – приветливо улыбаясь, проговорил Сисекин, завидев меня в дверях. – Все в порядке. Я приму госпожу Иванову.

Последняя фраза была обращена к секретарше, маячившей за моей спиной. Секретарша недовольно надула губы и, подчеркнуто аккуратно прикрыв дверь, удалилась.

– Не сердитесь на нее. Она просто выполняет свою работу, – улыбаясь, прокомментировал поведение секретарши Сисекин.

– И в мыслях не было, – я вернула ему улыбку.

– Так что вас привело ко мне на этот раз? – осведомился он.

– Все тот же вопрос, Константин Николаевич, – ответила я.

– Неужели вам все еще не дает покоя мое случайное знакомство? – в удивлении приподнял брови Сисекин.

– В точку попали, Константин Николаевич. Именно не дает покоя, – елейным голосом произнесла я. – А еще ваш обман.

– Обман? Помилуйте, в чем же я вас обманул? – притворно удивился Сисекин, глаза его при этом забегали.

– Сами знаете в чем, – проговорила я. – Именно поэтому мне пришлось вернуться. Хочу услышать правду. Всю правду.

Слово «правду» я произнесла с нажимом. Сисекин поежился, но продолжил играть в непонятки.

– Право, не знаю, чем могу быть вам полезен. Я все выложил в прошлый раз. Как на духу, – стараясь, чтобы голос звучал твердо, произнес он.

– А вот я полагаю, что знаете вы гораздо больше того, что говорите, – не отступала я. – И на этот раз вам придется поднапрячь свою память, если не хотите оказаться в местах не столь отдаленных, доказывая уже там свою непричастность к убийству Филиппа Мальцева.

Сисекин аж подскочил на своем шикарном кресле.

– Что? Убийство? Но в прошлый раз вы говорили, что это самоубийство, – вскричал он.

– А вы утверждали, что Мальцев не из тех людей, что добровольно лезут в петлю, – парировала я.

– Возможно, я ошибался, – принялся оправдываться Сисекин. – Что я знаю про него? В сущности, он совершенно чужой мне человек.

– Однако своей сокровенной тайной он поделился именно с вами, – напирала я. – А вы воспользовались его слабостью и завладели эксклюзивным документом, которым до смерти владел Мальцев.

– Да что вы такое несете! – возмутился он. – Я завладел документом! Да не было у него никакого документа. Похвальба одна.

– Откуда вы знаете? То, что вы не нашли его в доме убитого, еще не значит, что документ не существует, – спокойно возразила я.

– Послушайте, не нужно меня пугать. Я ничего противозаконного не сделал. Хотите правду? Пожалуйста. Филипп утверждал, что владеет документом, на котором от руки написано стихотворение Пушкина, не изданное при его жизни! Рукописный текст. С подписью автора и датой. Филипп сказал, что стоит отдать рукопись на экспертизу, и авторство будет неоспоримо. Но ведь это чистой воды вымысел! Не может быть такого. Все стихи Пушкина давным-давно изданы. Слова Филиппа – горячечный бред алкоголика, – ожесточенно жестикулируя, выложил бизнесмен.

– Стихотворение Пушкина?

Я пораженно уставилась на Сисекина. Да уж, действительно смахивает на бред. Только кому знать, как не мне, насколько реальными бывают подобные бредовые идеи. Жизнь – штука сложная. И не такие сюрпризы преподносит. Значит, бессмертное творение русского гения оказалось в руках русского пьяницы? Очень символично.

– Он вам его читал? – задала я вопрос, чтобы хоть что-то сказать, слишком уж звенящей стала тишина.

– Кого? – очумело уставился на меня Сисекин.

– Стихотворение, – как несмышленому младенцу, пояснила я. – Мальцев читал вам это стихотворение?

– Когда? – продолжал тупить он.

– Во время вашего откровенного разговора, – уточнила я. – Вы беседовали о находке Филиппа. Он утверждал, что стихотворение никогда не издавалось. Вы ему не верили. Он начал сердиться. Чтобы доказать правдивость своих слов, он должен был прочитать вам этот стих, разве нет?

– И правда. Я ведь мог потребовать это от него. Это же настолько элементарно! А я даже не подумал о таком варианте, – огорченно произнес Сисекин. – Я ведь мог сказать, что поверю лишь тогда, когда он мне его прочтет. Он бы не смог сделать этого, и я сразу вывел бы его на чистую воду. Вот ведь незадача!

– Делаю вывод, что этого не произошло, – констатировала я. – И показать вам он его не мог, так как документ находился дома. Он вас приглашал к себе? Ну, чтобы доказать наличие раритета.

– Нет. После того, первого разговора мы больше об этом не заговаривали. Да и возможности такой больше не было. Я же упоминал, что наутро Филиппа выписали. Он даже попрощаться не зашел, – ответил Сисекин. – Я же выкинул этот разговор из головы. Ну не мог я поверить в существование такого уникального предмета.

– Хорошо. Допустим, я вам верю. Тогда другой вопрос. Кому вы рассказывали про выдумку Мальцева? – задала я следующий вопрос.

– Никому! Я не хотел, чтобы меня считали потенциальным пациентом «Кащенко», – заявил он.

– Новый вопрос. Подумайте хорошенько, прежде чем отвечать. В вашем окружении есть человек, подходящий под это описание?

Я подробно перечислила все приметы, которыми снабдил меня Аякс. Увы, Сисекин по этому описанию никого не признал. Вернее, заявил то же, что ранее сказал Венчик. Под такое описание подойдет половина жителей Тарасова. Тогда, повинуясь интуиции, я вынула из кармана серебристый цилиндрик и показала его Сисекину.

– Вам знаком этот предмет? – спросила я.

– Впервые вижу, – ответил он. – А что это такое? Колпачок от ручки?

– Возможно, – вяло отозвалась я.

И вдруг Сисекин выхватил находку из моих рук и, повертев в руках, воскликнул:

– А ведь я видел точно такой же колпачок. И совсем недавно.

– Видели? Где? У кого? Когда это было? – вопросы посыпались из меня как из рога изобилия.

– Постойте. Дайте еще раз взглянуть. – Он продолжал вертеть цилиндр в пальцах. – Вот и гравировка та же. Ну, точно. У моего знакомого был такой предмет. Только тут еще цепочка имелась. А у вас цепочки не сохранилось?

– У кого вы его видели? – рассердившись, закричала я. – Отвечайте немедленно!

– Говорю же. У знакомого. Мы с ним несколько раз участвовали в шахматных турнирах для любителей, – ответил наконец Сисекин. – Приятный молодой человек. Правда, в игре не особо силен. Но для новичка вполне прилично играет.

– Где это было? Как вы с ним познакомились? Как его зовут? – продолжила я засыпать его вопросами.

– Подождите. Давайте по порядку, а то у меня сейчас мозг закипит от такого количества вопросов, – взмолился Сисекин.

– Вот и выкладывайте по порядку, – потребовала я.

– Мы познакомились с ним в одном шахматном клубе. Я много лет являюсь его членом. А парень этот – новичок. Появился в клубе месяца два назад. И сразу стал активным членом. Понимаете, обычно новички приходят от случая к случаю. До тех пор пока игра не затянет. А этот буквально с первого визита стал регулярно клуб посещать. Создавалось такое впечатление, что он дневал и ночевал в клубе, – начал рассказ Сисекин.

– Откуда такое ощущение? – уточнила я.

– Да потому что когда бы сам я ни пришел в клуб, парнишка или уже был там, или появлялся следом за мной, – ответил он.

– Дальше что? – подгоняла я.

– Мы несколько раз пересекались в игре. Потом он стал обращаться ко мне за советом. Затем попросил стать кем-то вроде бесплатного тренажера. Ну, или тренера, если вам угодно. Я был не против. Люблю людей, стремящихся постигнуть что-то новое. Вот, собственно, и все. – Сисекин вопросительно взглянул на меня: – А чем он вас так заинтересовал? Неужели думаете, что это его безделушка?

– При каких обстоятельствах вы видели у него подобный сувенир? – не отвечая на вопросы Сисекина, спросила я.

– Да он частенько поигрывал этой штукой, когда партия не задавалась. Или пока ход сложный обдумывал, – ответил он.

– Вы не спрашивали, для чего ему эта вещица? Назначение ее, я имею в виду, – задала вопрос я.

– Нет. Зачем это мне? – пожал плечами Сисекин.

– Имя молодого человека, – напомнила я.

– А я не знаю, – виновато протянул он. – Понимаете, у нас в клубе принято брать псевдоним. Под ним люди и представляются друг другу. Меня, например, знают как Ботвинника. Спросите почему? Так я отвечу. Несколько лет назад я повторил рекорд Ботвинника. Тринадцать побед и всего четыре ничьи. Именно такой рекорд поставил Ботвинник в сорок пятом году. Правда, масштаб турнира был иным. Он победил в первенстве страны, а я всего лишь в нашем клубе.

Глаза Сисекина разгорелись, так он был горд своим достижением. Я вежливо поахала и вернулась к насущным вопросам.

– Значит, у вашего знакомого тоже только псевдоним имелся? И своего настоящего имени он не называл? – спросила я.

– Ну да. Его все называли Малышом Капабланкой, – ласково произнес Сисекин. – Хотите знать почему?

– Выкладывайте, – разрешила я.

– Во-первых, он чем-то на него смахивал. Лоском, что ли? Все время в костюме. При галстуке. И стрелки на брюках, хоть масло режь, – принялся объяснять Сисекин. – А во-вторых, после победы он всегда повторял излюбленное изречение Капабланки: «Хорошему игроку всегда везет». Так Капабланка говорил про себя. Ну, и Малыш Капабланка тоже.

– И часто ему везло? – поинтересовалась я.

– Не особо. Он ведь был начинающим игроком, – ответил Сисекин.

– Чем он занимался помимо шахмат?

– Понятия не имею. Мы с ним практически только про шахматы и говорили, – признался бизнесмен.

– Он про свою жизнь не рассказывал, так? – уточнила я.

– Может, и говорил что-то, я не особо вникал, – ответил Сисекин.

– А вы? Вы ему рассказывали о себе? – допытывалась я.

– Ну, что-то говорил. Он, знаете ли, был прекрасным слушателем. Заинтересованным. Вопросы все время задавал. Это подкупало, – признался Сисекин. – Ведь часто бывает, что начнешь рассказывать человеку о том, что тебя волнует, а он только вежливо угукает, и сразу становится понятно, что по большому счету ему безразлична тема разговора. С Малышом Капабланкой было иначе.

– А почему вы говорите о нем в прошедшем времени? – поинтересовалась я, когда постоянное «был» стало резать слух.

– Потому что он больше не появляется в клубе, – просто ответил Сисекин.

– Вот как? Это уже любопытно, – многозначительно протянула я. – И когда же он был в клубе последний раз?

– Пару недель назад. После этого я приходил уже четыре раза, но его там не было. Думаю, что больше он там не появится, – заявил Сисекин.

– Сдается мне, на этот раз вы правы, – согласилась я. – Теперь постарайтесь вспомнить, Малышу Капабланке вы про сокровище Филиппа говорили? Или, может быть, кому-то другому, но при нем?

Сисекин задумался. В процессе мыслительной деятельности глаза его сменили несколько выражений, начиная с пустоты неизвестности и заканчивая внезапным озарением.

– Я вспомнил, – произнес он наконец. – Малыш Капабланка интересовался моим здоровьем. Я рассказал ему, как по зиме попал в больницу. Как-то так получилось, что разговор зашел о Филиппе. Его история жизни Филиппа очень заинтересовала. Еще бы, бывший преподаватель университета, ныне служащий городской свалки. Печальная история, согласитесь.

– Согласна, – поспешила ответить я. – А про документ вы говорили?

– Точно нет! – решительно возразил Сисекин. – В этом я уверен. Правда, Малыш Капабланка как-то особо настойчиво интересовался местом проживания Филиппа. Я даже спросил, зачем ему это надо. А он ответил, что хочет помочь несчастному человеку. Тогда я посоветовал ему искать Филиппа на свалке. Я ведь адреса его не знаю.

– Последний вопрос, – проговорила я. – Члены вашего клуба как-то регистрируются? Быть может, членские билеты им выдают, или что-то в этом роде?

– Никакой регистрации нет. Кто пожелал, тот и пришел, – ответил он.

– Что ж, не стану злоупотреблять вашим временем, – проговорила я, вставая. – Если понадобитесь, я позвоню.

На этом наша встреча закончилась. Оставив здание «ТарМета», я поехала прямиком к Кирьянову. Пришло время поделиться впечатлениями. Спустя полчаса наша дружная троица, я, Кирьянов и Заблоцкий, заседала в кабинете подполковника и перебирала добытые факты, пытаясь установить, кем является загадочный убийца, любитель шахмат и выглаженных брюк. Получалась сплошная неразбериха. Откуда взялся этот хлыщ? Как он мог узнать об уникальном документе, хранящемся у простого работника свалки? С какой стороны ни зайди, нигде этот субчик не проявился, кроме как в шахматном клубе. Было понятно, что появился он там неспроста. Он намеренно втерся в доверие к Сисекину, пытаясь выведать местожительство Мальцева. Выходит, о существовании документа он узнал не от Сисекина. Тогда от кого? Если бы от самого Филиппа, тогда бы он знал, и где Мальцева искать. А он явно этого не знал. А мы не знали, где искать его.

Осмотр дома после погрома, устроенного ночью, ничего не дал. Орудие нападения на Аякса я сдала Заблоцкому, как только приехала в управление. Он, в свою очередь, отнес его на экспертизу. Однако надежды на то, что это каким-то образом поможет нам выйти на след убийцы, не было никакой. Отпечатков пальцев на нем быть не могло, так как нападавший действовал в перчатках. В этом я на своей шкуре убедилась. В прямом смысле слова. Новых следов, имеющих хоть какую-то ценность для расследования, опергруппа не обнаружила. Опрос соседей тоже ничего не дал. Как всегда, никто ничего не видел и не слышал.

Итог нескольких дней расследования был неутешительным. Единственное, что удалось выяснить, – это то, что дом Мальцева притягивает к себе некоего молодого человека, всеми правдами и неправдами пытающегося проникнуть внутрь и разыскать там дорогостоящий предмет. Что это за предмет, нам теперь тоже было известно. Только что с этим знанием делать? Каждого человека из окружения Мальцева из тех, кого можно было подозревать в злом умысле, мы проверили. И у каждого оказалось алиби. Выходит, этот парень – наемник? Нет, не лежит у меня душа к данной версии. Да и не у меня одной. Кирьянов относительно этой версии тоже скептически настроен. А Заблоцкий, хоть сам же ее и выдвинул, раскритиковал версию по всем параметрам. Ну не действуют так наемники. Скорее тут орудовал дилетант. И где этого дилетанта искать? Поди – догадайся. Тупик. Да такой глухой, что и обратно с трудом развернешься.

А дело идет к тому, что так и придется поступить. Дать обратный ход и начинать второй виток хождения по мукам. Встреча с Ириной, вдовой умершего. Беседы с приятелями-бомжами. Общение с бывшими коллегами. И все это в надежде на то, что кто-то из них проколется. Убийца проколется и признается в содеянном. Слабая, призрачная надежда. В кабинете повисло тягостное молчание. Слышно было, как муха бьется о стекло в тщетных попытках вырваться на свободу. Вот так и мы бились в прозрачное стекло, пытаясь выплыть из тумана неизвестности.

В дверь кабинета постучали. Кирьянов бросил рассеянное «войдите». На пороге возник молоденький лейтенант. Козырнув начальству, он доложил:

– Товарищ подполковник, результаты криминалистической экспертизы по орудию преступления в Студеном тупике.

– Давай, посмотрим, что там, – вяло отозвался подполковник.

Лейтенант прошел к столу и выложил из коленкоровой папки несколько листов. Развернувшись, он заспешил назад. Проходя мимо меня, он негромко произнес:

– Мой вам совет, не связывайтесь с этим банком, – и двинулся дальше.

Я непонимающе посмотрела ему вслед.

– Что вы сказали? – переспросила я. – С каким банком?

– Виноват. Простите, – смущенно проговорил он и дернул ручку двери.

– Да подождите вы, – остановила я лейтенанта. – Объясните толком, с чего вы про банк заговорили?

Мне было действительно интересно, что в моем облике навело лейтенанта на мысль, что я планирую предпринять какие-то действия относительно какого бы то ни было банка. Лейтенант затоптался в дверях. С одной стороны, ему было неловко уйти, оставив мой вопрос без ответа. С другой – ему не хотелось выглядеть в глазах начальства человеком, сующим нос не в свои дела. Кирьянов переводил взгляд с меня на лейтенанта, не понимая, что происходит. Ему было понятно только одно, что-то он прозевал, задумавшись над неразрешимой задачей. Инициативу взял в свои руки майор Заблоцкий. Строго глядя на лейтенанта, он приказал:

– Глухов, вернись. Объясни даме, что ты имел в виду.

Лейтенант покорно проделал обратный путь от двери до стола и принялся невнятно бормотать:

– Да просто жена у меня только месяц назад так с этим кредитом влетела, не знаю, как и выпутываться будем. Я ей говорил, чтобы не смела в банк соваться, только разве ее убедишь? Вот я и подумал, что лучше заранее предупредить, чем потом жалеть, что промолчал. Может, хоть кому-то мой совет поможет.

– Стоп! Про кредит забыли, – вступил в разговор Кирьянов. – Докладывай по существу. Что навело на мысль о банке?

– Да вот же, – удивленно произнес лейтенант, ткнув пальцем в меня. – Банк «Возрождение». На Казанской.

Заблоцкий и Кирьянов как по команде устремили взгляды на меня. Я только часто моргала. При чем тут банк? Какое еще «Возрождение»? Все трое мужчин не отрывали от меня глаз. Я тоже осмотрела себя, пытаясь найти хоть один предмет, вызвавший у лейтенанта ассоциацию с банком. Потом скрестила руки на груди, стараясь отгородиться от их пристальных взглядов. И тут мне на глаза попался серебристый цилиндрик, который я нашла в доме Мальцева. Во время разговора я машинально вытащила его из кармана и теперь держала в кулаке. Вот оно! Дошло. Цилиндрик с вензелем «В» каким-то образом связан с банком «Возрождение»! Одновременно со мной эта мысль пришла в голову и Кирьянову, и Заблоцкому.

И тут мы принялись в три горла пытать лейтенанта с пристрастием. Оказалось, что жена бедного лейтенанта недавно оформила в этом банке кредит. А сотрудник банка владел точно таким же цилиндриком. С точно таким же вензелем. И когда лейтенант уже сам наведался в этот банк, пытаясь аннулировать обязательства жены, то главный операционист, его обслуживавший, тоже имел при себе подобный предмет. И рекламные щиты банка были все в том же серебристом цвете и все с той же витиеватой буквой «В». Логотип у них такой. Вот повезло так повезло. Значит, убийцу нашего нужно искать в этом самом банке. Все просто, как три копейки!

Выпустив лейтенанта, мы еще какое-то время посовещались и решили, что в банк нужно ехать мне. Серебристый цилиндр сам по себе не является доказательством того, что один из работников банка и есть убийца. Для начала надо прощупать почву, а уж потом действовать. А для этой роли лучше всего подойду именно я. Так сказал Кирьянов, и я была с ним полностью согласна. Приди в банк сотрудник полиции, он может спугнуть убийцу, а нам этого ну никак допустить нельзя. Быть узнанной я не боялась. Бесед с ним я не вела. В темноте дома внимательно рассмотреть меня он не мог. Следовательно, и узнать не мог ни по голосу, ни по внешности. Выяснив точное местоположение банка, я помчалась туда на всех парах.