Туман стелился низко, закручивался в спирали, обтекал древесные стволы, выступавшие из призрачной мути. Земли видно не было. Совсем. И оттого казалось, что ступаешь не по ковру из сосновых иголок, мягко пружинящему под ногами, а по киселю. Молочные реки, кисельные берега — ну точно, как в сказке…

Откуда-то слева донесся четкий топот лошадиных копыт — в отличие от нас, лошадь ступала по чему-то вполне материальному.

Я повернулась к спутнице. Лицо девушки было едва различимо в тумане, и сама Виолетта казалась сейчас не британской студенткой, а русалкой, мавкой, лесной царевной, владычицей народа эльфов. Особенно способствовал этому венок из кленовых листьев — в тумане он казался короной.

— Это папа! Наконец-то! — воскликнула девушка и схватила меня за руку.

Цокот копыт стих неподалеку от нас. Туман глушил звуки, и было непонятно, куда подевались лошадь со всадником.

— А давайте спрячемся! — глядя на меня черными, как у бурундучка, глазами, предложила Виолетта. — Он нас еще долго не найдет.

Ну, все! Мне это надоело. Я встала в четыре утра и приехала в такую даль не для того, чтобы шариться по лесам.

Я высвободила руку, поднесла ладони рупором ко рту и позвала:

— Сергей Вениаминович!

В двух шагах от нас из белой пелены высунулась лошадиная морда и тихонько заржала.

— Ну вот, вы все испортили! — разочарованно протянула Виолетта. — Пап, мы здесь!

Из тумана выступила высоченная белая лошадь.

— Виола, опять твои проказы! Зачем ты потащила Евгению Максимовну в лес?! Вы вполне могли подождать меня в конторе! — раздался недовольный голос, и наконец я увидела всадника.

— Доброе утро, Сергей Вениаминович! — поздоровалась я.

Всадник благосклонно кивнул с высоты. Виолетта затараторила:

— В конторе неудобно. Там с самого утра ошивается этот твой Урия Хип! Все ходит, смотрит, вынюхивает чего-то.

— Виола, не смей его так называть! — в голосе всадника зазвенела сталь, и своевольная дочь прикусила язычок.

В этот момент из тумана донесся протяжный вой. Честно сказать, я почувствовала себя крайне неуютно. Белая лошадь была со мной солидарна — она всхрапнула и попятилась.

— Спокойно, Цезарь, спокойно! — всадник погладил шею животного.

— Это наши волки! — как ни в чем не бывало пояснила Виолетта.

— У вас тут водятся волки? — удивилась я. — Что, прямо на территории поместья?

Виола захихикала. Видимо, волки были гордостью хозяев и неисчерпаемой темой для разговоров.

— Они ручные. Ну, не совсем ручные, но содержатся в вольере. Сейчас их двенадцать.

— В вольере? А, понятно.

Отец и дочь обменялись взглядами. Виола вздохнула и сказала довольно уныло:

— Наверное, нам все-таки лучше пройти в контору.

Сергей Вениаминович ждать нас не стал — он тронул поводья и растворился в тумане вместе с конем.

Солнце вставало за лесом и постепенно разгоняло туман. Вот из белой пелены выступили громадный дом с черепичной крышей, оранжерея и какие-то постройки. К тому моменту, когда мы дошли до «конторы» — одноэтажного здания из цельных бревен, — туман рассеялся окончательно, и ничто не мешало мне рассмотреть в деталях загородное поместье Сергея Шишкина, миллионера и мецената. В нашем провинциальном Тарасове немного найдется людей, которые могли бы посоревноваться с этим человеком и размером состояния, и перспективами на будущее. Правда, от политики Шишкин всегда держался в стороне и не пытался конвертировать деньги во власть. Ну да по нашим временам оно даже и к лучшему. Зато миллионер дружил с кем надо. В тот единственный раз, когда я встречалась с Сергеем Шишкиным, третьим в нашей компании был губернатор.

Враг у Сергея Вениаминовича был только один. Зато какой! Это был как раз тот случай, когда, как говорится, «меняю количество на качество». Шишкин долго и упорно враждовал со столичным банкиром Олегом Крашенинниковым. За спиной длинную фамилию этого человека обычно сокращали до удобного Краш, что вполне отражало и характер москвича, и привычки как в деловой сфере, так и в личной жизни. Разумеется, никто, кроме Сергея Шишкина, не осмеливался так обращаться к банкиру в лицо.

Причина этого была проста — Крашенинников был уроженцем города Тарасова, и когда-то в незапамятные времена Сережа и Олежек сидели за одной партой с пионерскими галстуками на груди и списывали друг у друга из тетрадок.

С тех пор много воды утекло. Друзья выросли и стали вполне успешными — каждый в своей сфере. Шишкин был производственник — его предприятия специализировались на продуктах перегонки нефти. Один завод выпускал шины, другой — какие-то присадки для моторных масел, а чем миллионер еще зарабатывал себе на хлеб с маслом, я не знала, так как не успела собрать нужную информацию. Звонок сотового поднял меня в четыре часа утра, и еще два часа я пилила от города на машине.

Краш стал банкиром, а поскольку деньги водятся в столице, то и он потянулся туда же, едва его «Тарасов-сити-банк» вошел в первую банковскую сотню.

Бывшие друзья вот уже лет десять были непримиримыми врагами. Самое удивительное, что мне была известна причина их вражды. Думаю, этого не знал никто — кроме, разумеется, самих участников конфликта и того ушлого журналюги, который мне и слил эту информацию. Правда, уже на следующее утро он горько об этом пожалел. До сих пор помню, как он сидит на краю постели, потирает похмельную голову и косится на меня с видом побитой собаки. «Тебе, Женя, не телохранителем надо быть, а шпионом! — кряхтя, как старикашка, сообщил мне молодой мужчина и прикрылся полотенчиком. — Цены бы тебе не было…» Он немного успокоился только после того, как я пообещала, что унесу эту информацию с собой в могилу. Ну, в крайнем случае, никому не скажу, от кого ее получила. Тогда мой приятель немного повеселел, выпил минералки, и мы расстались друзьями.

Разумеется, я ничего не забыла. Я вообще не забываю ничего важного — просто откладываю информацию до тех времен, когда она понадобится. Тогда я извлекаю ее из памяти — и вот она, свеженькая и готовая к использованию!

Кстати, я не стала посвящать моего друга в то, что шпионаж — это именно то, к чему меня готовили когда-то. Ну то есть в дипломе у меня, конечно же, не написано «шпион шестого разряда», там стоит скромное «референт-переводчик». Но учебное заведение, которое я окончила — Ворошиловский институт, готовило специалистов широкого профиля. То есть я могла бы работать и референтом, конечно, особенно помогло бы мне в этом знание шифровального дела и навыки психоломки собеседника. Но на третьем курсе я получила предложение пройти параллельное обучение в отряде специального назначения «Сигма». После двух лет обучения я стала совершенно другим человеком. Теперь я умела стрелять из всех видов оружия, управлять вертолетом и обезвреживать (и устанавливать, само собой) взрывные устройства. Кроме того, я владела навыками рукопашного боя и неплохо прыгала с парашютом со сверхмалых высот. Конечно, в дипломе у меня значится «референт-переводчик», но референтом я не работала ни дня. Вместо этого я перешла в отряд «Сигма». Мне нравилась моя работа.

Прошло несколько лет, и после одной истории я была вынуждена покинуть службу. Я решила затеряться, не светиться в столице, уехала в провинциальный Тарасов, где жила моя одинокая тетя Мила, нашла себе новую профессию — телохранитель и довольно быстро сделала себе имя в определенных кругах. Людей нашей профессии немного, и когда профессионал чего-то стоит, то — говорю без ложной скромности — он без работы не останется.

Я не рекламирую свои услуги в Сети. Мои координаты клиенты передают «из рук в руки». Вот и сегодня рано утром разговор с Шишкиным начался с того, что собеседник сослался на блестящую рекомендацию моего предыдущего клиента — Ирины Кошкиной. То есть разговор начался с того, что собеседник извинился за то, что звонит мне в четыре утра, а уже потом заговорил о рекомендации.

Звонок Шишкина вытащил меня из постели бойфренда, но я не стала возникать на тему: «А вы знаете, который час? Звоните в рабочее время!» — в конце концов, я не контора, которая работает по расписанию. Да и люди, которым нужны мои услуги, находятся в непростом положении — в опасности, иногда в ситуации, угрожающей жизни. Так что я внимательно выслушала собеседника и пообещала приехать для подробного разговора в его загородное поместье.

Я быстро собралась, чмокнула в колючую щеку заспанного мачо, прыгнула за руль и покатила по пустому шоссе. Крутя баранку, я зевала и мечтала о чашке кофе. А еще я думала о том, что предпочла бы получить блестящую рекомендацию от кого угодно, но только не от этой женщины. Ирина была вдовой бизнесмена Кошкина. А бизнесмен Кошкин был памятником на кладбище и напоминанием об одной из моих немногих неудач. Кошкин нанял меня для охраны своей семьи — разумеется, в те дни он еще не стал памятником, а был шумным маленьким мужчиной, скорым на гнев и непродуманные решения. Его интересы пересеклись с каким-то полукриминальным бизнесом местных авторитетов Вишни и Гапона, и те принялись угрожать Кошкину. Бизнесмен, вместо того чтобы благоразумно убраться подальше от этих отморозков, решил с ними потягаться. И не рассчитал своих сил. Не знаю, кто из этих уродов отдал приказ, но машины, в которых семью Кошкина перевозили в безопасное место, взлетели на воздух. Сам Кошкин погиб, но его семью мне удалось спасти. С тех пор я иногда общаюсь с Ириной, вдовой неудачливого бизнесмена. Женщина железной рукой управляет фабриками мужа и одна воспитывает троих детей. Ко мне Ирина относится очень хорошо, но я никогда не забываю, что не смогла обеспечить безопасность своего клиента. И пусть это случилось по его собственной вине, дела это не меняет.

В поместье Сергея Шишкина меня встретил охранник и сообщил, что хозяин уехал «покататься» и скоро вернется. Я устроилась в машине поудобнее, закрыла глаза и приготовилась подремать еще полчасика, как вдруг из тумана вышла маленькая блондинка в джинсах, стриженная под мальчика, и спросила:

— Это вы будете меня охранять, да?

Ничего не оставалось, как вступить в светскую беседу.

— Я — Виолетта Сергеевна! — представилась девушка. Дочь хозяина, не дожидаясь приглашения, открыла дверцу и села на пассажирское сиденье моего «Фольксвагена», потом протянула мне маленькую, твердую, как деревяшка, ладошку. Пришлось пожать.

— Евгения Охотникова, — представилась я.

— Папа скоро будет, — сообщила девушка, изучая меня внимательными черными глазками. Виолетта была разительно не похожа на дочь одного из богатейших людей Тарасова. Ногти у нее были короткие и обкусанные, кеды — потрепанные и грязные, на джинсах — пятно зеленой краски, а на клетчатой мальчиковой рубашке не хватало пары пуговиц.

— Не смотрите на меня так! — усмехнулась девушка. — Вы прямо как рентген… Мне двадцать два года, и я учусь в Лондонской школе экономики. Вообще-то, последние семь лет я живу за границей. Просто приехала на каникулы. Так все надоело…

И девушка притворно закатила глаза.

— Вы не обижайтесь, что папа вас не дождался. Вызвал ни свет ни заря, а сам уехал кататься. — Я заметила, что девушка произносит русские слова с нескрываемым удовольствием. — Он просто очень нервничает, а утренние проездки — отличный способ успокоиться. А давайте его поищем! А то он еще долго может ездить. Идемте же!

Противостоять напору Виолетты было невозможно — девушка выскочила из машины и даже приплясывала на месте от нетерпения. Я подумала, что фраза «Так все надоело» — просто возрастное позерство. Дочь миллионера ничуть не походила на того, кому все надоело. Скорее, она походила на человека, который жадно ест жизнь полными ложками и ищет все новые удовольствия.

Вот так мы и очутились в туманном лесу. Оказывается, Шишкин ради успокоения нервов ездил верхом, а вовсе не в автомобиле, как я решила сначала. Сама я — ценитель высоких скоростей и хороших машин, а вот лошади для меня такая же экзотика, как, к примеру, крокодилы. Что ж, Шишкин может себе позволить конные прогулки по утрам — участок у него размером с какой-нибудь швейцарский кантон, не иначе…

В конторе нас ждал накрытый стол — американский кофейник, простые фаянсовые чашки, круассаны с джемом. Над столиком хлопотал молодой человек с прилизанными белыми волосами и россыпью веснушек на вздернутом носу. Несмотря на ранний час, одет юноша был по-офисному.

— Вы ведь не откажетесь от кофе, Евгения Максимовна? — Сергей Шишкин вошел в контору следом за нами.

— О, круассаны! Обожаю! — Виолетта схватила французский рогалик и немедленно засунула его в рот.

— Детка, помой руки, — рассеянно посоветовал ей отец, наливая себе кофе. Видимо, порядки в этом доме были самые демократичные, поэтому я наполнила свою чашку и присела к столу. Молодой человек сделал робкое движение к кофейнику, но Шишкин недовольно поморщился, и юноша отдернул руку.

— Спасибо, Юрий, вы можете идти, — вежливо, но твердо произнес миллионер, и юноша шагнул к двери.

— Урия! Урия Хи-ип! — в спину ему прошипела Виолетта и залилась смехом, едва не подавившись рогаликом. Юноша через плечо бросил на дочку патрона злобный взгляд и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Пап, неужели ты не видишь, какой он проти-и-и-ивный! — громко заявила девушка, не дожидаясь, пока молодой человек отойдет от двери. Она сняла свою корону из осенних листьев и пристроила ее на подоконнике.

— Перестань его дразнить, Виола! — нестрого одернул ее отец. — Юрий очень полезен. Кроме того, ты же знаешь — я дал обещание помогать мальчику… Не отвлекай меня, пожалуйста! И вообще, нам с Евгенией Максимовной нужно серьезно поговорить. Может быть, ты пойдешь навестишь своего… этого… бойфренда?

Виола закатила глаза:

— Папа! Какой ты старомодный! «Бойфренд», это же надо! Уже давно никто так не говорит!

Надо же! Не далее как сегодня утром я назвала так своего… Алексея. В русском языке нет пристойного синонима. Друг? Приятель? Любовник? Амант?!

— А Войтек дрыхнет, как сурок, и будет спать до обеда! — Виолетта уселась прямо на стол и принялась болтать ногами в поношенных кедах. — К тому же ты забываешь, папочка. Я ведь уже взрослая. Мне даже спиртное уже можно покупать, и даже в Европе!

Шишкин вздохнул:

— Хорошо, можешь остаться. Только, пожалуйста, слезь со стола. И вообще, веди себя как взрослый человек!

Дочь миллионера незаметно показала папочке язык и уселась на стул, демонстративно сложив руки на коленках — как примерная первоклассница.

Шишкин достал портсигар, долго выбирал сигарету, наконец закурил и выпустил длинную струю дыма. Спохватился и предложил мне. Я отрицательно покачала головой. Ну давай же, начинай! Миллионер наконец взглянул мне в глаза и заговорил:

— Я навел справки и выяснил, что вы — лучший бодигард в нашем городе. Потом я обзвонил знакомых — как личных друзей, так и тех, с кем я имею деловые контакты… и все они называли мне ваше имя, причем независимо друг от друга. Скажите, вы действительно так хороши, как говорят?

Ох, до чего же я это ненавижу! Ведь этот человек уже все обо мне выяснил, ему известен мой послужной список, самые громкие дела и даже мои неудачи — в общем, все, что есть в открытом доступе. Признаюсь честно — иногда, скучая по оперативной игре, я намеренно «вбрасываю» какую-либо информацию о себе, причем порой самую неправдоподобную. Удивительно, чему готовы поверить люди при условии, что информация попала к ним якобы случайно! Точнее, дезинформация…

Разумеется, «деза» не наносит ни малейшего вреда моей репутации и характеризует меня только положительно — я не могу себе позволить нанести ущерб славе лучшего из лучших. Игра игрой, но и забываться не следует… Кстати, порой случается так, что подлинные случаи из моей практики затмевают самые буйные фантазии.

— Сергей Вениаминович, я действительно лучший телохранитель в городе. Вы хотите предложить мне работу?

Шишкин судорожно загасил почти целую сигарету в керамической пепельнице и тут же закурил новую. Я поймала затравленный взгляд миллионера. Что ж, у всех бывают неприятности, и у каждого — понимаете, у каждого человека — есть уязвимые места. Кажется, уязвимое место Шишкина сидит на стуле и грызет ногти…

— Вы можете мне довериться, — сказала я. — Любая информация, которую вы сообщите, дальше меня не пойдет, это само собой разумеется.

— Хорошо, — Шишкин сломал в пепельнице вторую сигарету и наконец заговорил: — Охрана необходима моей дочери. У меня сейчас непростой период, а Виола приехала домой на каникулы. Я настаивал на том, чтобы девочка вернулась в Лондон, но моя дочь упряма и слышать не хочет о том, чтобы немного подкорректировать свои планы…

Виолетта выдернула из короны кленовый лист и принялась его пощипывать. Не отрываясь от своего странного занятия, девушка заговорила:

— Пап, я так долго мечтала, как приеду домой. Я ведь не была здесь целых три… нет, пять лет! И потом, я притащила с собой Войтека, насвистела ему, как классно в России, а теперь что — до свидания, под зад коленом? Неудобно, он все-таки гость!

Шишкин вздохнул:

— Ничего с твоим Войтеком не случится, если он уберется в Лондон прямо сегодня. Кстати, на какой помойке ты его подобрала?

— И ничего не на помойке! — обиделась Виолетта. — Он учится вместе со мной. У него спортивная стипендия — он классный гребец. Если бы ты видел его весной, когда их восьмерка выиграла кубок!

Руки Виолетты замерли, перестав терзать кленовый листик. На щеках девушки вспыхнул жаркий румянец, глаза с расширившимися зрачками смотрели в стену. Да, судя по всему, у нас тут классическая ситуация — богатая избалованная девочка и красивое животное. «Красавица и чудовище» на современный лад…

— У вас проблемы с этим молодым человеком? — осторожно осведомилась я.

— С кем? С Войтеком?! Ой, не могу! — от смеха дочка миллионера едва не свалилась со стула. — Да нет с ним никаких проблем, он ручной совсем…

— Наши проблемы куда серьезнее, — сказал Шишкин, вертя в пальцах зажигалку «Унгаро». — Неделю назад в нашем лесу произошел… несчастный случай.

— И ничего не несчастный случай. Это было самое настоящее убийство. Да, убийство! — повторила Виолетта, смакуя непривычное слово.

— Пожалуйста, расскажите мне подробнее, — попросила я.

Шишкин открыл было рот, но дочка его опередила.

— Неделю назад папа поехал кататься рано утром, как обычно, и обнаружил труп, — оживленно затараторила Виолетта. — Он лежал голый прямо на тропинке и выглядел… Фу-у!

Девушка передернулась, вспоминая. Потом протянула мне ощипанный лист:

— Вот так он и выглядел, смотрите.

От листа остался только скелетик из волокон — остальное выщипали ловкие девичьи пальцы.

— Скелетированный труп? Сколько же он там пролежал? — удивилась я. Поместье у Шишкина, конечно, большое, но я никогда не поверю, что миллионер не следит за своими владениями.

— Вы не поняли, Евгения Максимовна, — Шишкин доставал очередную сигарету и говорил, не поднимая глаз. Я заметила, как дрожат его пальцы. — Труп был свежим. Его просто… привели в такое состояние.

— А что говорит полиция? — осторожно поинтересовалась я. Шишкин поморщился.

— Утверждают, что это нападение животного — медведя или… или волка.

Так. Приехали!

— Виолетта, вы говорили, что у вас тут живут волки? Если не ошибаюсь, их двенадцать?

Девушка сморщила носик:

— Волки тут совершенно ни при чем! Ну не могли они такого сделать!

Я удивилась:

— Почему вы так уверены?

— Потому что папа их растит уже семь лет! Их привезли сюда вот такими щеночками! Мы их из бутылочки выкармливали, ночей не спали. Они дружелюбные и совсем не агрессивные!

— И вовсе не поэтому, Виола! — жестко проговорил миллионер. — За нашими волками установлено круглосуточное наблюдение. Не потому, что они опасны. Просто мы проводим небольшой эксперимент, и в нашем поместье живет сейчас группа ученых-биологов. Волки заперты на огороженной территории и покинуть ее самостоятельно не могут. Ученые наблюдают за ними день и ночь и, конечно же, не позволили бы постороннему забраться в вольер…

— Постороннему? Кстати, личность погибшего установлена? — спросила я.

— А чего тут устанавливать, — мрачно произнесла Виолетта. — Это был Аркаша, папин секретарь.

Шишкин медленно потрошил очередную сигарету. Пальцы у него дрожали так, что становилось ясно — у этого человека очень серьезные проблемы.

— Мальчик работал у меня пять лет. Я нанял его сразу после журфака. Аркадий был толковым и грамотным, выполнял обязанности секретаря-референта, переводчика и вообще умел быть очень полезным… Я не понимаю, что могло с ним случиться. И полиция не смогла нам помочь. Они настаивали на своей идиотской версии, будто это нападение стаи волков… с упорством, достойным лучшего применения.

Зажигалка хрустнула в пальцах миллионера. Шишкин поднялся и подошел к окну.

— Евгения Максимовна, я занятой человек. Я не могу себе позволить волноваться и гадать, где сейчас моя дочь, не угрожает ли ей опасность. Поэтому я предлагаю вам работу. Через две недели Виола уедет в Лондон, и я наконец-то вздохну спокойно.

— Да, я согласна, — я тоже поднялась. — Но мне нужно больше информации.

— Вы получите всю интересующую вас информацию от Виолы. Времени у нее предостаточно, — в голосе Шишкина прозвучал сарказм, а Виолетта комически изобразила, какой тяжелый груз взваливает на нее отец. Шишкин между тем продолжал: — Или можете обратиться к моему новому секретарю, Юрию Севастьянову. Да вы его видели.

— Урия Хи-ип! — тихонько пропела Виола.

— Все, время поджимает, — Шишкин повернулся к нам, и я не поверила своим глазам. Это был совершенно другой человек — собранный, спокойный. От неврастеника, поминутно ломавшего сигареты, не осталось и следа. Кстати, я давно замечаю, что многие успешные люди живут именно так — четко разделяя работу и «личное». — Мне пора ехать. Евгения Максимовна, мы договорились?

Я молча кивнула, экономя время. Расценки мои Шишкину известны, задачу он мне объяснил предельно четко.

— С этой минуты безопасность моей дочери в ваших руках. Имейте в виду, я вам доверяю самое дорогое, что у меня есть, — Шишкин говорил абсолютно серьезно, без тени иронии. Виола притворно закатила глаза:

— Ну что ты, папа! Не говори так, а не то я зазнаюсь!

— Все, меня нет, — Шишкин на ходу чмокнул дочь в щеку и покинул контору. С его уходом помещение словно бы опустело.

— Вы заметили — мой папа из породы крупных хищников?! — насмешливо проговорила Виолетта. — Спорить с ним невозможно, все равно все будет так, как он сказал. Если бы вы знали, как я сопротивлялась, когда папа решил нанять мне телохранителя!

— Почему? — удивилась я. — В поместье погиб человек. Возможно, вам тоже угрожает опасность.

— Возможно! — Виолетта подняла палец. — Вот ключевое слово. А возможно, и не угрожает вовсе. Так что, мне теперь повсюду водить вас за собой? Имейте в виду — я ведь дома сидеть не собираюсь. Я приехала на каникулы в Россию, чтобы весело провести время. И никто меня не остановит!

Девушка нарочито зловеще захохотала, но у меня закралось подозрение, что Виола не шутит.

— И как же вы проводите время? — поинтересовалась я.

— Ну, по клубам езжу, по всяким компаниям… И не забывайте, есть еще Войтек! Вообще-то он поляк, но в Польше никогда не был. Его семья живет где-то под Эдинбургом. Войтек учится вместе со мной, и я пригласила его в гости. Мы приехали, а тут такое… — девушка поморщилась. Но долго думать о неприятном Виола не привыкла, поэтому тут же фыркнула и сказала:

— Кстати, как вы себе это представляете? Вы ведь обязаны следовать за мной повсюду — и в туалет тоже?

— Ну, примерно так, — усмехнулась я. — Меня часто нанимают для охраны женщин именно по этой причине. Ведь телохранителя-мужчину вы не возьмете с собой в примерочную магазина или в сауну.

— А в постель к нам я вас тоже должна брать? — с абсолютно невинным выражением лица поинтересовалась Виолетта. — Или вы там камеры установите, как наши биологи у волков?

— Я подумаю над этим, — вежливо проговорила я. — Но какое-нибудь решение мы найдем, уверена.

— Хорошо! — девушка поднялась. — Тогда я пошла в душ, переодеваться и завтракать. Вы как — со мной? Или все-таки поверите, что в доме мне ничего не угрожает?

Девушка напоминала мне ежика — колючий, но неопасный зверек. Возможно, студентка и правда не осознавала грозящей ей опасности, а может быть, за ее бравадой скрывался страх? В любом случае мне предстоит найти общий язык с подопечной — иначе как я смогу выполнить свою работу? Умение ладить с самыми капризными и невыносимыми представителями рода человеческого — важная часть моей работы. Придется приручить Виолу, но постепенно и ненавязчиво.

— С вашего разрешения я еще немного задержусь здесь. Вас не затруднит прислать ко мне Юрия? Я бы хотела побеседовать с ним.

Виолетта немного сбавила обороты. Я вообще уверена, что вежливость и кротость — самое мощное на земле оружие. Никто не может перед ним устоять… Девушка кивнула:

— Хорошо, я сейчас пришлю его сюда. Извините, Евгения Максимовна, если я резко с вами разговаривала, но вы даже не представляете, как…

— Ничего страшного. И зовите меня Женя, ладно?

Виола кивнула и вышла. Со двора немедленно донесся ее звонкий голос:

— Урия! Эй, Урия! Беги скорее в контору! Да шевели булками — тебя там ждут!

Да, клиент мне достался непростой… Ну да ничего, и не такое видали, как говорил мой инструктор по подрывному делу.

Спустя пару минут в контору влетел задыхающийся Юрий Севастьянов. Секретарь остановился в дверях, стрельнул глазами вправо-влево, понял, что в конторе мы одни, и слегка расслабился. Но вот голубые глаза остановились на моей персоне. Молодой человек внимательно меня рассматривал — видимо, прикидывал, чего от меня ожидать.

— Давайте знакомиться, Юрий, — сказала я. — Я телохранитель Виолетты Сергеевны. Следующие две недели я буду работать в этом доме. Для вас я Евгения Максимовна. Да вы присядьте!

Юрий осторожно опустился на краешек стула. Несмело протянул руку и налил в чистую чашку безнадежно остывший кофе. Отхлебнул и поморщился.

— Горько… Извините, я не успел позавтракать. Сергей Вениаминович встает рано, и рабочий день у нас начинается около семи утра. Я еще не привык, ведь всего неделю работаю. Пойдемте в дом, я покажу комнату, где вы будете жить.

— Подождите. Юрий, мне нужно с вами поговорить. Скажите, сколько человек живет в поместье?

— В Шишках? — автоматически переспросил секретарь и тут же совершенно по-детски прикрыл рот ладошкой.

— Значит, так вы зовете поместье господина Шишкина? — усмехнулась я.

— Да его все так зовут, — смущенно пояснил Юрий. — Между собой, понимаете?

— Ну, так сколько человек в Шишках? Включая обслуживающий персонал, охрану и всех остальных.

Юра завел глаза к потолку и принялся перечислять:

— В доме проживают Сергей Вениаминович с дочерью. Сейчас в поместье гостит иностранец, однокурсник Виолетты Сергеевны. Из постоянно проживающих могу назвать домоправительницу Лилию Адамовну и медсестру Оксану. Остальной персонал приходящий — рано утром приезжает, вечером разъезжается по домам. Кто-то живет в окрестных поселках, кто-то ездит из самого Тарасова. Повар, стюард, шофер, две горничные, две помощницы Лилии Адамовны, посудомойка, конюх, егерь, четыре охранника… они работают посменно… Кажется, все.

Юра уставился на меня глазами преданного пуделя. Эк его тут… вышколили! Видимо, мальчик очень хотел получить работу у миллионера Шишкина и теперь держится за нее обеими руками…

— А вы, Юра?

Молодой человек улыбнулся. Улыбка у него оказалась как у Гагарина — она совершенно преобразила его заурядное лицо, сделав его почти красивым.

— Ой, забыл! — по-детски проговорил секретарь, и я подумала, что ему и лет-то всего ничего. Скорее всего, Юра на год-два старше Виолетты.

— Я живу не так далеко отсюда, полчаса на машине. Ночевать я уезжаю домой.

— А биологи? — поинтересовалась я. — Ну те, которые смотрят за волками?

— Они в доме не ночуют, — сообщил секретарь. — У них там, возле вольера такой вагончик, они в нем и спят. Иногда их старший приходит в контору — это когда у них какие-то просьбы возникают. Сергей Вениаминович велел им ни в чем не отказывать.

— В чем, к примеру? — мне стало интересно.

— Ну, просьбы у них обычно одни и те же. Сетка для вольера, корова…

— Корова?! — изумилась я.

— Да, они получают половину коровы раз в два дня. Это для волков, понимаете? А для самих ученых еду носит кто-то из персонала.

Да, в поместье Шишки весьма многолюдно… Не знала, что у Сергея Вениаминовича такие серьезные проблемы со здоровьем, раз он держит при себе медсестру круглые сутки. Может, сердце шалит? Мужчины в этом возрасте подвержены сердечным заболеваниям, а миллионеры тоже люди.

— Скажите, Юрий, а вы знали предыдущего секретаря? Того, который погиб?

Юра не успел ответить. Со двора донесся пронзительный крик:

— Юрочка! Где ты, иди же скорее сюда!

Я увидела, как кровь отхлынула от щек моего собеседника.

— Это мама. Извините, Евгения Максимовна, я должен идти…

Секретарь поднялся и быстрым шагом вышел из конторы. Я последовала за ним.

Во дворе разыгрывалась непонятная для меня сцена. Черный «Майбах» Шишкина стоял перед распахнутыми воротами и деликатно бибикал. Путь автомобилю преграждала высокая худая старуха в черном платье и накинутой на голову кружевной шали, при виде которой в памяти сразу же всплывало слово «мантилья». Женщина явно не собиралась уступать дорогу машине. Я слегка напряглась, но в руках у неизвестной ничего не было, да и на вид она была безобидна. К тому же я еще слишком мало ориентируюсь в здешних раскладах. Это для меня старуха в черном — неизвестная, а вот обитателям поместья она хорошо знакома.

— Мама! — страдальчески выкрикнул Юра. — Мама, ты опять! Я же тебя просил!

— Я просто хотела пожелать Сергею Вениаминовичу доброго утра! — старуха посторонилась, пропуская автомобиль. «Майбах» медленно пополз в ворота. Когда машина поравнялась с женщиной в черном, Шишкин опустил стекло:

— Доброе утро, Изольда Николаевна! Вы что-то хотели мне сказать? — голос миллионера был предельно ровным — таким обычно разговаривают, когда едва сдерживают гнев.

— Сказать? Что я могу вам сказать, Сереженька? Нет, я просто хочу поблагодарить вас за вашу доброту — вы дали работу моему мальчику, это такая удача для нас… Но вы, вероятно, спешите по делам? Не смею вас задерживать, Сережа. Удачного дня.

Мне показалось или в голосе старухи мелькнула насмешка?

Я взглянула на секретаря. Лицо Юры больше не было белым — теперь его заливала краска стыда. Молодой человек не отрывал взгляда от лаковых носков своих ботинок.

— Всего хорошего, Изольда Николаевна! — ледяным тоном отрезал Шишкин, стекло поехало вверх, и «Майбах» резко стартовал с места, разгоняясь до ста километров за положенные пару секунд. На счет «три» машина исчезла с горизонта.

Старуха вошла во двор и остановилась. На белой узорчатой плитке в залитом сентябрьским солнцем дворе она казалась черной тенью — как будто ворона залетела во владения господина Шишкина. При ближайшем рассмотрении оказалось, что платье старухи выгорело до рыжины, чулки перекручены вокруг тощих лодыжек, а туфли стоптанные и необычайно старомодные. Вообще, облик этой дамы наводил на мысли о театре, а ее одежда казалась тщательно подобранным реквизитом.

Юра подошел к матери и, сгорая от унижения и поминутно косясь на меня, пробормотал:

— Мама, зачем ты здесь? Я же тебя просил…

— А что? — вскинула подбородок старуха. — Разве я не могу навестить своего единственного сына на его рабочем месте?! Или, может быть, ты меня стесняешься?

— Ну что ты, мама, — промямлил Юра, хотя весь его вид говорил, что дело именно так и обстоит. — Просто у меня много работы, и я не могу уделить тебе время…

— Можешь исполнять свою работу, — кивнула старуха. — А я пока пообщаюсь с Виолой. Я помню ее совсем крошкой…

— Нет, мама, вот этого точно не надо, — неожиданно твердо заявил Юрий. — Пойдем, я отвезу тебя домой.

Секретарь обернулся ко мне:

— Извините, пожалуйста, но вы же видите… я только отвезу маму — и сразу назад.

— Конечно, не беспокойтесь, Юра.

Мне стало жаль парня. Не знаю, насколько безумна эта женщина, но с головой у нее явно не все в порядке.

Я поднялась по ступеням крыльца и вошла в дом. Отделанный дубовыми панелями холл был темным и прохладным. Светильники горели вполнакала, освещая широкую лестницу, ведущую на второй этаж. Сверху доносились голоса и заливистый смех Виолы. Я поднялась, толкнула тяжелую дверь и оказалась в просторной, залитой солнцем столовой. За накрытым столом сидели Виолетта и молодой человек в джинсах и майке с какой-то эмблемой во всю широкую грудь.

— Знакомьтесь! — сказала по-английски Виолетта. — Это Войтек, мой друг. Это Женя. Знаешь, Войтек, Женя теперь всегда будет с нами. Утром, днем, вечером… и возможно, иногда даже ночью. Всегда-всегда! Здорово, правда?

Войтек смерил меня удивленным взглядом. Вообще мне показалось, что, несмотря на внешность супермена, парень слегка простоват.

— Женя, позавтракайте с нами! — радушно пригласила Виолетта. — Вот тут копчушки, а там икра. Я сама заварила чай — Лилия Адамовна ничего не понимает в чае. Войтек, жуй активнее! Ну чего ты возишься? У нас еще куча дел!

Я присоединилась к молодым людям. Намазывая гренок маслом, я незаметно изучала парочку. Дочь миллионера переоделась в белоснежную майку и чистые слаксы, расчесала короткие светлые волосы и выглядела куда взрослее, чем утром — по крайней мере, теперь никто бы не сказал, что ей четырнадцать. Войтек с аппетитом поедал омлет. Я обратила внимание на его накачанные руки. Ах да, парень ведь спортсмен! Нет, ну какой редкостный экземпляр — вьющиеся рыжевато-каштановые волосы, синие глаза, белоснежная кожа. Неудивительно, что дочка миллионера на него запала.

Особую остроту их отношениям придавало то, что Войтек явно был, что называется, «из простых». Ну конечно, Виолетта Шишкина тоже не герцогиня — ее папа еще лет двадцать назад был инженером-технологом на нефтеперерабатывающем заводе. Но таких застольных манер молодые люди из круга Виолы явно не имели. Войтек держал вилку в кулаке и простодушно набивал брюхо элитной кормежкой.

Виолетта уже закончила завтракать и теперь раскачивалась на стуле, закинув ноги на край стола и насмешливо поглядывая на своего бойфренда.

— Что это за вопли слышались во дворе? — поинтересовалась дочь миллионера.

— Какая-то женщина в черном пришла пожелать доброго утра Сергею Вениаминовичу, — ответила я. Войтек на секунду приподнял голову от тарелки, а потом с новой силой набросился на омлет с шампиньонами. Мы говорили по-русски, хотя парень понимал далеко не всё.

— А, это мамаша нашего Урии. Изольда Николаевна, — мрачно кивнула Виолетта. — Давненько ее не было видно. Теперь, когда папа взял Урию на работу, она, кажется, решила, что будет навещать своего драгоценного сыночка каждый день… Надо сказать папе, пусть запретит ей приходить сюда.

— А кто она такая? — спросила я, наливая себе чаю в настоящую китайскую чашку удивительно тонкого фарфора.

— Да никто! — Виолетта в сердцах бросила на стол ложку, та подпрыгнула и зазвенела. Войтек с удивлением покосился на свою подругу. — Ее покойный муж, отец нашего Юрочки, работал на папу. Потом он погиб. Автокатастрофа… Ну, с тех пор папа решил, что он просто обязан помогать семье покойного! — в голосе Виолетты звучала сдерживаемая ярость. — Он же добрый, папа, как блаженный! И носится теперь с этой семейкой. Он даже учебу Юрочке оплатил, хотя вообще не обязан был этого делать. Лучше бы потратил эти деньги на свою единственную дочь…

Мне показалось или в голосе Виолетты действительно зазвенели слезы? Неужели дочь Шишкина испытывает материальные трудности?! Хотя, верно говорят — денег много не бывает…

— За что вы так не любите Юрия? — спросила я, смакуя ароматный напиток. Да, великолепный «дарджилинг»!

Вообще-то задавать личные вопросы клиенту слегка нахально со стороны телохранителя. Но ведь ситуация у нас не совсем обычная. Во-первых, мой клиент — Сергей Вениаминович, а дочка — почти ребенок по возрасту и поведению. Во-вторых, раз уж мне предстоит какое-то время жить в поместье, я должна иметь представление о том, что тут происходит. И в третьих… скажу честно, Юрий показался мне симпатичным. Бедный мальчик пытается пробиться наверх, а капризная дочка миллионера не дает ему проходу…

Виола насмешливо взглянула на меня:

— Он вам понравился, да? Он уже успел вас одурачить?

Девушка лениво потянулась и зевнула, прикрыв рот ладошкой. Потом вдруг одним быстрым движением сняла ноги со стола и оказалась передо мной. Виола сунула руки в карманы штанов, и через ткань я видела, как сжались ее кулачки. Лицо девушки побледнело, верхняя губа вздернулась, обнажив мелкие белоснежные зубки. Так выглядит маленький хищный зверек — ласка или горностай — за секунду до прыжка.

— Женя… я хочу вам кое-что объяснить. Я дразню Юрочку не потому, что я злобная избалованная сучка, как вы могли подумать. А потому, что я хорошо знаю, какой он на самом деле.

Ух ты, как все серьезно, оказывается! Виола с трудом сдерживалась, чтобы не орать, а говорить тихо.

— Коттедж Севастьяновых стоит в получасе езды отсюда. Мы с Юрочкой выросли вместе. Наши отцы вместе работали, ну и решили — пусть детишки дружат. Только мы не дружили. Ни дня. Я сразу раскусила этого гаденыша. Ради папы я делала вид, что играю с ним… десятилетнему ребенку трудно что-то объяснить взрослым… но на самом деле я всегда его ненавидела. А теперь папа зачем-то взял его на работу, и эта обезьяна целый день маячит у меня перед глазами!

Виола перевела дыхание и взяла себя в руки. Даже делано рассмеялась, но меня не обманешь. Я видела, что девушка с трудом сдерживает дрожь, видела, как бьется жилка у нее на виске.

— Скажите, Виолетта, чем вы хотели заняться сегодня? — я перевела разговор на другую тему. Девушка переключилась моментально:

— Ой, давайте я вас с волками познакомлю! Вам понравится, точно говорю! — и дочь миллионера расхохоталась с нескрываемым удовольствием.

— Мне нужно осмотреть дом и вообще территорию поместья, — сказала я, но Виолетта замотала головой:

— Ну нет! Я вас не отпущу! Территория у нас громадная, осмотр займет кучу времени. А у нас так много дел! Правда, Войтек?

Последнюю фразу девушка произнесла по-английски. Спортсмен наконец-то отодвинул тарелку и влюбленно улыбнулся дочери миллионера.