Следует четко понимать, чем отличается плазменная пушка от предохранителя. Пушка — не более чем дитя боевой фантастики, которой я зачитывался в далеком тинейджерском возрасте. Плазменный предохранитель в качестве оружия опасен примерно так же, как мощный ковшовый экскаватор. При толковом управлении натворит еще тех дел… А в реальности представляет собою устройство, внутри которого мудрено изогнутое магнитное поле удерживает в четвертом состоянии некоторое количество сильно сжатой материи. Вот и все, на словах необычайно просто. Предохранители встраивают в клапаны щитов при монтаже энергостанций, чтобы в нужный момент они взрывались и отводили напор магмы в резервное русло. На поверхность их никогда не поднимают, кроме нашего случая, естественно… Если повернуть два ключика и правильно нажать кнопочки, магнитная ловушка ослабнет и бабахнет во всех направлениях, килотонн на десять, скромно, но со вкусом. Я их и брать не хотел, но тот, кто нас экипировал, как всегда, видел дальше и яснее.

— Вы пытаетесь предложить мне сделку?

Честно говоря, я понятия не имел, как со столь важной персоной разговаривать. Не исключено, что в это самое мгновение нас окружают, а тетка полезла под пули, потому что электроника вышла из строя.

— Да, господин Антонио, сделку. Только не на тех условиях, что вы предполагаете услышать. Вы получите пульсатор. Могу я попросить отвести от меня оружие? Вы можете не опасаться, за стенкой шестеро моих телохранителей и пилот челнока, но им приказано не стрелять ни при каких условиях.

— Неплохая идея! — процедил Медведь, затем оглянулся на меня и нехотя опустил ствол.

— Да, идея неплохая, — невозмутимо продолжала госпожа Ли. — Учитывая, что в момент моей гибели по периметру завода сработают четыре ядерных заряда и данная цепь никак не связана с пораженным хардом. Если ваша цель — самоубийство, то стреляйте. Учтите только, что человеческий персонал уже эвакуирован. Тут никого нет, кроме нас и бригады инженеров. Кто-то же должен помочь вам запустить пульсатор…

Мне почудилась в ее голосе издевка, но глазки оставались абсолютно оловянными.

— Финита! — сплюнул Марио.

— Тогда почему вы нас просто не взорвете? — подал реплику Медведь.

— Вы поставили нас перед крайне непростым выбором, — отозвалась Ли. — Поймите, технологию можно восстановить, а утерянное реноме семьи — почти нереально. Корпорация не должна остаться в истории как зачинщик войны.

— Вы просто тянете время.

— Нет, мы в равном положении. Должна сделать комплимент вашим специалистам, мы не рассчитывали на использование рабочей плазмы. Смелый ход, господин Антонио. Если вы прикажете сейчас выпустить вторую гильзу, не исключено, что взорвется реактор энергостанции. В таком случае в проигрыше окажутся все. Мы ведем переговоры, господин Антонио?

— Юлий, — спросил я тихонько в микрофон, — что там наверху?

— Тишина! — отозвался горняк. — «Чжан Ю» сел в пятнадцати километрах на северо-восток. Или меня сейчас размажут дальнобойным, или…

— Я обещаю, боевых действий не будет, — прервала Ли. — Если вы сами не спровоцируете.

— Ладно, пока отбой. Не расслабляйтесь там, — вздохнул я. — Ну, госпожа советник, пошли, пообщаемся.

За дверцей обнаружился достаточно уютный тамбур. За тамбуром в окошке я разглядел широкую шахту с открытыми в звездное небо половинками люка и два челнока с охраной. Мы присели на жесткие откидные скамеечки. Какое-то время Пай Ли бесстрастно меня разглядывала, словно редкий экземпляр жука отловила. Я поклялся, что не начну болтать первым, к переговорам такого уровня капитана Молина не приучали, да и не совсем понятно было, кто из нас диктует условия.

— Господин Антонио, вы всерьез надеялись впятером одолеть охрану корпорации?

— Что я должен вам ответить?

— Там, снаружи, я сказала неправду, специально для ваших сообщников. Чтобы не наделали еще больших глупостей. На стапель вам не пробиться, это не под силу даже десантной эскадре. Теперь взгляните наверх.

Под потолком в раструбе вентиляции висел свеженький наступательный ган, ничуть не пострадавший. Я мысленно сосчитал до пятнадцати, успокаивая сердце.

— Это на тот случай, господин Антонио, если вы, как и прочие звери, окажетесь несдержанным человеком. Отнюдь не угроза. Мое личное оружие.

— Я успею отдать команду горнякам.

— Надеюсь, вам хватит ума этого не делать, господин Молин .

Признаюсь, я вытаращил глаза.

— Откуда вам известно мое имя?!

— У политика должно быть много друзей, господин Молин, иначе он быстро теряет власть. Много влиятельных друзей, в том числе и в Глубине. Этой ночью я удостоилась чести быть приглашенной в Гонконг, в Город Мудрых, и беседовать с группой обладателей высших данов, в том числе с господином Стасовым. — Она примолкла, давая мне время переварить информацию.

Наверняка я выглядел крайне глупо, но ничего со своим лицом поделать не мог. Пай Ли на секунду задумалась. Миниатюрная бабулька из восточных сказок, с титановым сердечником внутри… В полной тишине я ждал продолжения. Из приоткрытой дверцы доносилось бормотанье Изабель, кто-то из ребят передавал по кругу термос.

— Беседа была, как вы понимаете, неофициальной. Кроме меня на встрече присутствовали несколько очень серьезных фигур, в том числе из состава правительства, однако господин Стасов пригласил нас как частных лиц. Мы дали обязательство не делать записей, хотя это пустая формальность, в вирте Мудрых провести невозможно. Мудрые сделали нам два весьма заманчивых предложения и любезно предоставили шесть часов на обдумывание. Суть первого предложения состояла в следующем. Китайская республика в одностороннем порядке аннулирует требования по продлению концессий на территории России и выходит из Восточного Пакта в части обороны. Выражаясь более определенно, Китай перестает претендовать на Восточную Сибирь и должен заявить об этом по всем дипломатическим каналам. С выходом из Пакта совместная оборонительная доктрина теряет силу, это очевидно…

— А взамен?

— Взамен перестает действовать Европейская Конвенция по чистоте генотипа.

— Но Стасов не уполномочен…

— Дослушайте, господин Молин, — отрезала Ли.

Я заткнулся. Перед этой сморщенной теткой хотелось встать навытяжку.

— Второе предложение… отдавало на тот момент бессмыслицей, но события последних двух часов приводят меня к иному мнению. Корпорация Ли передает ООН действующую модель антиграв-пульсатора и рассекречивает все документы. — Она сцепила руки под подбородком и примолкла.

— Взамен?.. — решился я.

— Взамен Корпорация получает вас, господин Молин.

— Эээ… Как — меня? Зачем я вам нужен?

Госпожа министр прислушалась к чему-то в своем харде, затем сделала движение, точно собиралась погладить меня по рукавице скафандра. Возможно, мне почудилось, или она и вправду испытывала смущение?

— Хотите кофе, господин Молин? Или лучше пива?

— У меня раненый за стенкой. Какое кофе? — Честно говоря, от пива бы я не отказался. А еще лучше — от глотка коньяка. Коньяк лучше подходит человеку, которого собираются продать или уже продали.

— Если вы позволите, раненому помогут. В моем челноке оборудован полный реанимационный пансион. — Упреждая мои протесты, Пай Ли поднялась и сложила ручки в молитвенном жесте. — Господин Молин, неужели вы до сих пор не поняли? Простите, я много старше вас, некоторый цинизм позволителен. У вас не было ни малейшего шанса на успех. Господин Стасов, к сожалению, не захотел сообщить вчера, где вы находитесь, в противном случае удалось бы избежать нелепых жертв…

— В противном случае вы запели бы по-другому! На долю мгновения ее глаза потемнели, но Пай Ли тут же взяла себя в руки.

— Возможно, вы правы, не будем спорить о частностях. Вас действительно почти невозможно опознать, чужой хард, маска… Кроме того, как старшая по возрасту, опять же позволю заметить, вы вели себя недопустимо рискованно, вы могли погибнуть в Лагосе!

— И что бы изменилось?

— Очень многое. Господин Стасов поставил выполнение второго соглашения в прямую зависимость от первого.

— Вы не можете решать за правительство…

— Господин Молин, мы и есть правительство. Я имею в виду не семью Ли, а…

— Я понял. Теневой кабинет.

— Забавно… Что же, пусть будет такое название. Если ваши люди уберут оружие, мы сможем помочь раненому?

— Баш на баш. Отключите ган. «Титановая» бабушка принимала решения, как и положено главе семьи. Шипастый охранник рухнул к моим ногам. Серж принесла белого, как простынка, Изабель. В шахте закрылся люк, затем двое подопечных советника забрали криэйтора в челнок.

— Итак? — спросил я, откупоривая пакет пива.

Господи, благодать-то какая! Может, перед смертью не надышишься, но напиться вполне реально! Только теперь я заметил, какая жарища стояла в скафандре. Да и воздух в тоннеле, без вентиляции, нагревался с каждой минутой. Либо внизу бушевал пожар, либо кислородные фермы, лишенные управления, не справлялись с отводом тепла.

Вместо охраны из второго челнока вышли трое мужчин средних лет, двое почти седые, последний помоложе, в темных очках. Оказавшись в тамбуре, церемонно поклонились матери, затем мне. Откуда ни возьмись, между нами возник столик с напитками и включенным сегментом харда. Китайцы сохраняли вежливое молчание. Звери смотрели, выпучив глаза, Серж беззвучно бормотала ругательства. Я испугался, как бы ей не пришло в голову захватить всю семейку в заложники. Встал и задвинул дверь в тоннель. Не ахти как вежливо, зато спокойнее…

Я попытался сохранять максимально равнодушный вид. На разрушенной вирусом базе напротив меня сидели бандиты столь высокого калибра, что язык не поворачивался их так обозвать. Слетелись специально из-за меня, побросав миллиардные свои делишки, промчались миллионы километров и терпеливо, как школьники, сидят, ручки на коленках. Вот оно, олицетворение таинственной мощи Востока, подчеркнутая терпеливая скромность вершителей судеб. Непроницаемые щелочки глаз, отсутствие малейших украшений и — о, чудо! — нормальные мужские ногти…

— Итак, — повторила Пай Ли, — господин Стасов хочет получить нечто эфемерное, легенду, несуществующий пульсатор, технологию, несовместимую с законами изученной физики… Мы хотим получить нечто эфемерное, легенду, химическую формулу несуществующего допинга. Сказку взамен сказки. Справедливая сделка, вы не находите, господин Молин?

— Так… — сказал я. — Пансион на Марсе. Теперь все понятно…

— Вас никто не предал, если вы это имеете в виду! — вскинулась Пай Ли. — Лишь два часа назад, после встречи с президентом Китайской республики, господин Стасов открыл ваше местонахождение. Он оставил нам десять минут до вашей высадки. Охрана чудом успела вывести персонал, от плазменного заряда погибло бы по меньшей мере четыреста человек. Я не обманываю, два блока реактора разрушены.

— И что… что сказал президент? Виртуальная война ведь давно идет. Китай не вступит в реальную войну?

— Если вступит, то на стороне Содружества. Четверть часа назад заключено перемирие, на восемь вечера по Гринвичу назначена встреча министров иностранных дел.

Я не мог сидеть, встал и принялся топтаться. Братья Ли следили за мной без малейших признаков эмоций.

— Что-то у вас не складывается, госпожа советник! Никакой Стасов, будь он трижды Мудрый, не смог бы отменить Конвенции по генотипу… Я так понял, для европейской расы, извините, конечно, это болевая точка!

— Справедливо. Но он не трижды мудр, как вы изволили заметить, а по крайней мере двадцать один раз.

Я захлопал глазами.

— Вместе со Стасовым по всемирным каналам выступили с совместным обращением двадцать Мудрых, из них четверо — мои соотечественники. Через некоторое время к ним присоединились еще семеро, возможно, их уже больше.

— Забастовка?! — ахнул я.

— Как? Слово мне незнакомо, но корневой смысл я улавливаю. Лучше плохой мир, чем отличная война, разве не так, господин Молин?

— Этот «плохой» мир будет в вашу пользу…

— Отнюдь. Исключительно в пользу естественного исторического развития общества. Наша семья не относит себя к национальным шовинистам, но руководствоваться идеями некоторых европейских социологов, в том числе русских, китайский народ не считает нужным.

— Какими идеями?

— Например, стерилизовать от трех до пяти миллиардов моих сограждан. — Она изящным жестом взяла из вазочки орешек. — Человек такой же плод мироздания, как травинка или муравей, господин Молин. Не фашистам из Партии натуралов определять, какая раса будет доминировать на планете.

— Одну секунду! — Меня внезапно посетило небольшое озарение. — Вы с сыновьями! Вы женщина, но знаете своих детей!

— Вы наблюдательны, господин Молин. — Пай Ли чуть поклонилась, скрывая улыбку. — Любой ученый, и самого высокого дана, совершает ошибки. Это лишь цена за открытия, не так ли? Вы сами подсказали Стасову путь решения — проверить колонии порченых, и он бы еще очень долго их проверял, если бы мы не встретились. Что составляет здоровый фундамент семьи, господин Молин? Традиции! В традициях узкого круга китайских семей, я имею в виду — влиятельных семей, естественное деторождение не считается преступлением…

— Так вы сами?..

— Разумеется, это запрещено Демо-департаментом ООН и точно так же преследуется в моей стране. Однако законы люди издают, а традиции создают людей. Солидные кланы не могут допустить риска подмены, а политическая игра, господин Молин, — слишком серьезное дело, серьезней любой войны. Я буду с вами абсолютно искренна, минимум шесть поколений моей семьи практикуют криминальное деторождение. У нас и у некоторых наших друзей достаточно денег, чтобы под вывеской элитного инкубатора спрятать родильный дом.

— И каков результат? — для порядка поинтересовался я. То, что она ответит, я знал заранее.

— Всякий результат подобен палке о двух концах, не так ли, господин Молин? В клане Ли нет пробоев… — Она выразительно притихла, давая мне закончить мысль.

— Но… у вас рождаются мутанты, не соответствующие… — Я уже понял, что не угадал.

Пай Ли покачала головой, сыновья синхронно отхлебнули кофе.

— Это побочный эффект, против Демо-полиции мы бессильны. Дети с врожденными нарушениями точно так же, как в Европе, получают компенсации и выбывают из активного социума. Самое страшное последствие заключается в сексуальной деформации. Я — натуралка, а младшая моя сестра порченая, как и двое двоюродных братьев, как и мои сыновья… — Последние слова она произнесла с видимым напряжением.

Я потрогал кончиком ботинка упавший ган, отхлебнул пива, заглянул в тоннель. Звери покуривали вокруг экструдера, гранатомет Медведя чуть слышно посвистывал в боевом положении.

— Вам приходится это скрывать?

— На семью не может упасть даже малейшее подозрение, господин Молин.

— Я чувствую себя готовым трупом, госпожа советник.

— Вы могли стать трупом в Нигерии или час назад. Мой сын предлагал распылить транспорт, как только вы сели на Марсе.

Я поежился. Святые яйца, каким посмешищем выглядела наша диверсионная операция!

— Что вам нужно от меня?

Один из братьев уложил в гнездо пластинку носителя. Над столиком в перекрестии зеленых лучей появилась до боли знакомая фигура в кресле-качалке.

— Не пытайтесь отвечать! — предупредила советница. — Это запись. Господин Стасов слишком боится собственных вирусов.

«Добрый день, Максим. Надеюсь, вы живы. Извините за накладки. Если захочется в чем-либо меня упрекнуть, вспомните: это вы ко мне пришли за помощью, а не наоборот. Я свои обещания выполнил, вы беспрепятственно покинули страну и, смею надеяться, не заметили погони. Кроме того, вы получите пансион, лучшую аппаратуру и лучших специалистов, которых любезно предоставит ваша собеседница. Я облегчу уравнение, Максим. Вы — единственный из пробитых, кто, предположительно, может выровнять ситуацию. Я сказал «предположительно», но у правительства нет времени разыскивать по карантинам людей, которые входили вместе с вами в число первых тестеров «барабана». Вашим геномом будут заниматься, пока вы не вернетесь в прошлое. Снейка продержат в тюрьме столько, сколько будет необходимо. Если вы не появитесь по истечении десяти дней, возникнет вероятность, что не появитесь и в следующие десять лет. Мои партнеры попытаются вызвать искусственный пробой, но это крайне нежелательно. Может возникнуть не взрослый Молин, а ребенок или ваша бабушка. Я буду ждать Максима, и не я один».

Изображение сместилось. По другую сторону дачного столика сидела Жанна в белом открытом платье.

«Макс, я так готовилась… Теперь не знаю, что сказать. Послушайся Изи, все это кажется настолько диким, но он прав! Пусть они первыми получат формулу, пусть имеют монополию и продают вакцину всему миру! Они заработают миллиарды, если пробой удастся остановить, но зато мы избегнем войны. Для них деньги важнее сибирской тундры, отрежут кусок Тибета, подсыпят грунта в океан, придумают что-нибудь… Макс, мы нашли кое-что. Первые Ванны очистки носили имя Льва Шлеймана, он жил в конце двадцать первого века. Но Шлейман опирался на изобретения Константина Бабичева, который, в свою очередь, работал в клинике Лессингтона. Был еще такой Антон Зинуля, якобы он первый добился устойчивого иммунитета к драгу… Почти нет упоминаний об этих людях в архивах, это было слишком давно. Я не о том… Прости меня, что так вышло, Изи просил заранее не говорить. Если ты вернешься и не передумаешь, если ты еще захочешь поговорить о нас обоих, то… Понимаешь, никто об этом не говорит, но обратный переход поддается контролю! Изи выяснил: если ты захочешь, то методика уже разработана, ты сможешь остаться со мной …

Я сидел, разинув рот. Китайцы дипломатично шептались в уголке. В центр проекции вернулось лицо Стасова.

«Надеюсь, уравнение облегчилось. Выбор невелик. Можете снять шлем и подняться на поверхность, тогда наши мелкие заботы очень скоро перестанут вас затрагивать. А произойдет следующее. Пусть ваша собеседница поправит, если я ошибся В прогнозе. Спустя какое-то время они выведут пульсатор в космос и первым импульсом сместят солнечные батареи Содружества, обеспечивающие энергией шестнадцать баз на Венере и Меркурии. Причем прибор будет находиться на одном из сотен стандартных кораблей, и вычислить его окажется невозможно. Последует ультиматум России. Вторым импульсом сместят орбиты нескольких астероидов, спровоцировав их падение в океан у восточного побережья США, подальше от собственных границ. Америка вступит в войну, Содружество расколется. После второго залпа пульсатор будет уничтожен, поскольку для верной поляризации сил прибору требуется строго определенная точка пространства.

Алгоритм дальнейших событий раскрывать не стану, глобальные пертурбации не для вас. Люди, которые пошли за вами, будут убиты спустя несколько минут. События представят следующим образом. Шайка российских порченых, наглотавшись тяжелого допинга, захватила мирный корабль Китайской республики, убила столько-то мирных граждан, требуя «очистить Марс от проклятых желтокожих»… Я прошу прощения у вашей собеседницы. Китайская сторона потребует извинений и миллиардных возмещений. В какую сторону качнется общественное мнение в Европе относительно порченых, предугадать несложно… Макс, я продолжаю считать вас человеком, которому не все равно».

Запись окончилась. На пластинке накопителя вспыхнул красный огонек форматирования. Я почувствовал, что, если немедленно не глотну чего-нибудь покрепче пива, начисто потеряю способность соображать. Младший из братьев подтолкнул малюсенький тюбик «Хенесси». Пай Ли закурила ароматическую сигаретку. Слишком уж складно все получалось, даже не складно, а стык в стык. Годами сотни ученых корпят над агрегатом, способным сдвигать планеты, а потом приходит необразованный зверь и получает такую игрушку ни за что, за обещание поковыряться в прошлом. Нет, явно тут закопан второй слой, который мне не хотят… Ну, конечно! Я отшвырнул пустой тюбик.

— У Стасова должен иметься еще аргумент, госпожа советник, не так ли? — передразнил я. Получилось не вполне похоже, но Пай Ли юмор оценила, дернула правой бровью. — У вас все равно нет гарантий, что я вернусь.

— Я этого и не скрывала. Господин Стасов гениальный стратег, он сумел убедить других Мудрых в своей правоте, хотя не имел никаких прямых улик. Теперь они эти улики получили. В ваших скафандрах и снаряжении имеются скрытые передатчики. Начиная с захвата транспорта и по сей момент Мудрые получают полные доказательства, запись нашего разговора также транслируется.

— Что же вы так прохлопали?.. — Я постарался вложить в вопрос максимум злорадства.

— Мы слишком поздно заметили, что ваше судно-камикадзе успело выпустить более десятка ретрансляторов, их посчитали осколками от взрыва. Теперь поздно сожалеть. Китай подвергнется обструкции, а пульсатор не успеет взлететь, как здесь окажутся все космические силы США. Реноме «Братьев Ли» не должно пострадать, господин Молин. Корпорация сама объявит о своем успехе и в знак доброй воли отправит установку экспертам ООН, с почетным эскортом русских зверей. А спустя неделю корпорация сообщит о новых разработках в деле ликвидации пробоя, и о пульсаторе забудут. Помимо всего прочего, мы деловые люди, не так ли? Корпорация предлагает господину Антонио, прямо здесь и сейчас, заранее подписать контракт на пять процентов комиссионных от продаж.

Очкарик неуловимым движением выложил на стол три пластиковых планшетки с эмблемами «Охоты».

— Не верю, госпожа советник.

— Простите?

— Не верю! Кто же отдаст приказ о бомбежке мирного поселка? А ваши слова, что никакой десант не прорвется? А ядерные заряды по периметру?

Братья обменялись быстрыми взглядами с мамашей. Видимо, им остро необходимо было посовещаться, но оставить меня одного побаивались. Вдруг передумаю?

В эту секунду у меня за ухом пискнул доставшийся по наследству хард. Я едва не подпрыгнул от неожиданности. Наверняка кто-то вызывает этого, как его… Леона.

— Максим? Это Стасов. Попроси госпожу Ли включить ее стационар.

Виртуальный садик Мудрого сменился интерьером кабинета в тяжеловесном ампирном стиле. Стасов улыбался. Лицо Пай Ли, напротив, перекосила гримаса.

— Прекрасно, госпожа советник, — с поклоном произнес Изабель. — Скажите вашим сыновьям, что все прекрасно! По ту сторону столика происходило нечто невероятное. Советница, не переставая кривляться, пучить щеки и вращать глазами, произнесла короткую фразу на китайском. У одного из седых выпала из рук на брюки туба с кофе, второй как-то криво приподнялся, хватаясь за живот, и, скрючившись, рухнул на пол. Мгновение спустя обоих нещадно рвало. И не только рвало. Запах пошел соответствующий .

Очкарик забился в угол, судорожно бормоча в микрофон, советница рухнула на колени, пытаясь трясущимися руками удержать детишек от ушибов. Стасов хохотал. Двери с обеих сторон затряслись одновременно. Из посадочной шахты в полуоткрытую щель пытались пропихнуться сразу трое бронированных головорезов-охранников, за их спинами сквозь люк челнока вваливались еще по меньшей мере пятеро, вооруженные, точно идущие на абордаж пираты. Вот тебе и мирные переговоры. Я бросил взгляд на лежащий ган — прицелы не светились. Пай Ли, перемазав китель, боролась на полу с бившимся в припадке сыном. Второй свернулся зародышем, поливаясь сразу из всех отверстий.

Дверь со стороны тоннеля оторвали вместе с защелкой, в проем просунулось бревно десантного разрядника. Стасов продолжал смеяться, повиснув над свалкой.

Встретившись с превосходящей огневой мощью, охранники застыли.

— Оружие на пол! — прошипела Серж, осторожно перешагивая через эластичный порожек. Я замер, вжавшись спиной в переборку. Если она выстрелит в тамбуре, меня зажарит прямо в скафандре, заодно с остальными. В тоннеле послышались команды Медведя.

— Слева четверо!

— Стоять!

Всеобщее оцепенение прервал Стасов. Он что-то сказал, после чего семейство Ли разом затихло, только икали хором. Советница встала, опираясь на стену. Прическу ее разнесло в стороны, будто пальцы в розетку совала, макияж расплылся, орденские планки посыпались на пол. Пай Ли тяжело хватала ртом воздух, но уже пыталась взять ситуацию под контроль.

— Снейк, мы окружены! — раздался в тишине голос Медведя. — Их тут целая рота. Что делать?

Охранники Ли держали пальцы на крючках, зеркальные щитки их шлемов отражали перекошенное лицо советницы. Я скосил глаз в сторону Пантеры, плечо ее начало подрагивать под полутора центнерами железа.

— Не надо… крови! — Пай Ли вытянулась перед жалом разрядника. Ростом она едва доставала Пантере до пояса. — Позвольте мне привести себя в порядок, и мы продолжим.

— Нет! — заявил я. — Вы нас вторично обманули. Прикажите охране сложить оружие, иначе я даю команду горнякам!

Пай Ли беспомощно огляделась и дала команду. Сыновья ее наконец поднялись на четвереньки и, ковыляя, отправились в челнок. Марио выносил в коридор и складывал в кучу всевозможные стволы и боеприпасы. Безоружные охранники собрались вернуться восвояси.

— Это не все! — сказал я. — Всем вашим людям, включая тех, что засели в тоннеле, и пилотам, сдать харды. И, по одному, — марш на склад! Волк, проверь челноки и принеси Изабель! Марио, укладывай всех на пол, руки в стороны. Если кто-то шевельнется, убей его! Серж, возьми бинарник, проверь шлюз, где они прятались! Погоди, сначала распили этот ган! Госпожа советник, если после вашего приказа мы обнаружим хотя бы одного скрывшегося бойца…

— Никого. Никого больше нет. Дайте мне умыться.

— В обеих шлюпках чисто! — доложил радостный Волк, подталкивая в спину двоих зашуганных пилотов. — Изи штопают, он в отключке. Будить?

— Не трогай. Отбери харды у этих двоих засранцев и привяжи обоих к трапу, а то еще подмогу вызовут…

— Господин Молин! — прохрипела советница. — Не позорьте нас…

— Вы сами себя позорите. Стойте, я вас никуда не отпускал. Юлий, малейшее движение со стороны китайской эскадры, и ты запускаешь гильзу! Малейшее, уловил?

— Сделаю, командир!

— Пантера, как там?

— Чисто. Добила двух киберов.

— Пре… Отлично. Возвращайся и проводи госпожу Ли в душевую. Глаз с нее не спускать.

Пай Ли собрала в кулак остатки гордости:

— Вы полагаете, я сбегу без скафандра?

— Полагаю, что пришла ваша очередь не делать глупостей, советник.

Я вытащил столик с пивом и Стасовым на дно тоннеля. В тамбуре было невозможно дышать. По пути я чуть не выронил собственный шлем. Потом несколько секунд не мог вскрыть пивной пакет, пальцы не слушались. Стасов прекратил веселиться, смотрел донельзя строго.

— Не бойтесь говорить ей «прекрасно», Максим. Я уже заблокировал вирус.

— Вирус? Как вы это делаете? Гипноз?

— Разве можно применить гипновнушение через хард, Максим? Помните, вы любопытствовали на тему биоинтеллекта? Не харда, а настоящего искусственного мозга? Мы действительно кое-чего добились в Глубине, хотя о настоящем успехе говорить рано. Но аналогия, уверен, будет вам близка. Как обычный квантовый хард выходит из строя при вирусной атаке, так и мозг человека способен «заразиться» от другого органического мыслящего объекта. Мы с друзьями обкатали пока несколько простейших, вполне безопасных программ временного действия. Результат вы только что видели.

— Вы заманили ее в Глубину?

— И не только ее — под контролем желудки еще восьми высокопоставленных деятелей. Скажу по секрету, они уверены, что я могу их в любой момент прикончить. На самом деле это не так, пробить защитные структуры на столь глубоком уровне пока невозможно. Но мы работаем над этим, самое уязвимое звено — это нервная система.

— А сыновья? Как же они?

— Йэп! Это же вирус, Максим. Он идет дальше, но голосового интерфейса недостаточно. Госпожа Ли контактировала с членами семьи… Все, информация строго секретная, хватит с вас кошмаров, есть дела поважнее. Я знал, что эти хитрецы попытаются нас провести. Когда она вернется, я повторю угрозу превратить ее в червяка, отнеситесь к этому с юмором. Им жутко не хочется отдавать пульсатор, но придется. И все же будьте начеку.

— Мне страшно, Стасов.

— Вам?! Страшно?! Вы минуту назад показали замечательные командирские качества.

— Мне страшно, что после пробоя человечество столкнется с проблемой похуже. С вашими органическими вирусами. Сегодня вам кажется, что держите палец на кнопке, а завтра?

Стасов подошел совсем близко, его лицо чуть расплылось по краям. Позади, в пустом складе, гулко разносился хохот Волка и визгливые команды Марио. Судя по интонациям, он вошел в раж, чувствуя себя настоящим тюремным надсмотрщиком.

— Слышите, Стасов? — Я добавил звука на внешний микрофон. — Слышите? Вчера этот порченый питерский пацан был всего лишь лаборантом и мелким контрабандистом. Его лупили на Мистериях натуралы и тихо ненавидели соседи. А сегодня он — «человек с ружьем» и пинает ногами беззащитных ребят, которые вовсе не преступники, а так, «шестерки»… Я здесь, потому что мне не все равно, а им просто нравится. Что дальше, Стасов? Вам мало пульсатора, что вы еще изобретете?

— Понятия не имею, — честно откликнулся Мудрый. — Как там выразилась госпожа член Ассамблеи? Естественный исторический процесс? Она видит прогресс в засилье монголоидов, а я — в отмене всяческих ружей. Мы живем в свободном мире, у каждого свой прогресс, не так ли?