– Заводи, – приказал дедушка Гайкин. – Поверни ключ и очень медленно дави на газ. Нет, ты слишком торопишься. Еще раз!

Егор вспотел, будто пробежал пять километров в шубе.

– Не дергай педаль, движения должны быть мягкими и плавными.

– Я не могу, не получается, – мальчик едва не плакал. – На нашей машине все получалось, а тут нет.

Атаман Дымов повернул в стене рубильник. Над крышей «Победы» открылся люк, и пол медленно пополз наверх, но почему-то покачивался. Позднее выяснилось, что под полом атаман прятал армейский надувной плот, который раздувался и поднимал грузы из подвала вместо лифта.

– У тебя все получится, – подбодрил Гайкин. – В городе я поведу машину, но ты непременно должен научиться сам.

– А ну, погоди, давай кресло приподнимем, – Дымов влез в кабину, дернул рычаг, и Егору стало наконец удобно сидеть за рулем.

Молотков несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Именно так действуют настоящие воины, прежде чем, например, победить дракона. Правильное дыхание помогло: мотор зафыркал, машина затряслась, руль в руках задребезжал. Управлять дедушкиной «Победой» оказалось сложно и неудобно. Педали нажимались туго, руль вращался с большим трудом, переключатели находились далеко. Зеркальца пришлось устанавливать вручную, стекла заклинило – они не поднимались и не опускались, а окна находились слишком высоко. Совсем не так, как в папиной иномарке! Папа уже не раз давал Егору порулить, когда ездили на дачу. Их новая машина ни разу не заглохла, даже мама не побоялась прокатиться на заднем сиденье. Зато дедушкина «Победа» заглохла четырежды, пока Егор сделал всего один круг по двору, возле дома атамана.

– Видишь ли, надо забыть, что с тобой происходило до этого момента, – посоветовал Гайкин. – Забыть про удобства, запахи и звуки. Так уж устроены наши нервы. Помнишь, ты спрашивал про живое и неживое? Представь, что машина – твой друг. Вроде верной старой собаки, которая жила у твоего деда и досталась тебе. Постарайся ее полюбить.

Атаман нажал кнопку, высокие ворота поползли в сторону. За ними честно ждал начальник местной полиции. Увидев стоящую во дворе «Победу», он восхищенно присвистнул, но тут же о ней забыл.

– Максим Иванович, поехали скорее, мой водитель забросит вас в аэропорт. Я не могу больше ждать, извини. В вашей области такие дела творятся!

– Что творится-то?

– Никто толком не знает, – развел руками полковник. – Дежурный докладывает, что неизвестные захватили несколько учебных заведений, даже в городской управе народ не выходит на работу. Забастовка у них, что ли. Но вроде там все целы, и никаких требований никто не выдвигает. Поезда идут с задержкой, телефонная связь с перебоями. У меня пока нет приказа, но надо мчаться на службу. В любой момент вызовут.

– Ты, Павел, мчись без нас, – приобнял друга Гайкин. – И вот что я тебе скажу – огнестрельное оружие там не поможет.

– Как без вас? – растерялся полковник. – Вас самолет ждет. На этой развалюхе вы на военный аэропорт не проедете, – и кивнул на «Победу».

Егору стало обидно за дедушкину машину. «Она вовсе не развалюха!» – подумал он и погладил приборную доску. Старенькая, конечно, но совсем не развалюха. Двигатель, правда, работал с перестуком, позади черными облаками валил дым, в салоне все подрагивало и противно пахло бензином. Но мальчику автомобиль все больше нравился. Гайкин сказал правду: «Победа» сильно напоминала седого уставшего пса, который обрадовался новому хозяину. Егору даже почудилось, что мотор застучал ровнее, и стрелки на приборной доске впервые задвигались.

– Белугину я позвоню, – успокоил полковника Гайкин. – Ему сейчас тоже не до нас. Павел, спасибо тебе за все! Не волнуйся, мы доберемся. И послушай мой совет: передай коллегам, чтобы никто не соглашался проверять глаза.

– Максим Иванович, ты что-то знаешь? – уже забравшись в лимузин, выглянул полицейский. – Какие еще проверки глаз?

Молотков испугался, что сейчас толстяк в форме вылезет обратно, станет их допрашивать, а в результате ничему не поверит. Но в этот момент в лимузине запиликали сразу два телефона, Павел махнул своему водителю и умчался.

– Давай ключ, будем заводить, – улыбнулся Гайкин. – Пристегнись покрепче и упрись ногами.

– Так ключ же в замке, – Молотков показал на болтавшуюся в замке связку с брелоком.

– Пришло время вставить в замок другой ключ, – подмигнул Гайкин. – Тот, что у тебя на шее.

Егор почувствовал, что сейчас случится нечто важное. Он снял с шеи шестерню, пристегнулся и уперся ногами в пол. Дедушка Гайкин заглянул в бардачок, поводил руками под сиденьем, хмыкнул и полез под приборную доску.

– Не там ищешь, – заглянул через заднюю дверь Дымов. – Клянусь великим циркулем, ты забыл?

– Забыл, – смущенно пробормотал Гайкин. – Столько лет прошло… Атаман, а ты куда собрался?

– Куда же вы без меня денетесь? – проворчал Дымов, забрасывая на сиденье толстый рюкзак. – Сделка есть сделка. Или ты думал, что Дымов трус и вас бросит?

– Я никогда не считал тебя трусом, – повеселел Гайкин. – Ну, держись, Нестор! Теперь против тебя целая армия!

– Выдерни радио, – посоветовал атаман, накрепко привязавшись ремнем. – Дергай, не бойся, там ваша замочная скважина.

Дымов поколдовал со своим брелоком. Ворота особняка закрылись позади них.

– Давай, Егор, – подбодрил Максим Иванович. – Твоя машина, тебе и заводить.

Панель радиоприемника отскочила с тихим щелчком. Под ней обнаружилась узкая щель, почти как для маленького CD. Мальчик зубами развязал кожаный шнурок и вставил дедушкин ключ в скважину. Шестерня провалилась.

Долгие две-три секунды ничего не происходило. Егор от волнения до боли сжал кулаки. И вдруг… где-то внутри «Победы» раздалось гудение. Звук нарастал, становился все громче, потом сменился музыкальным боем. Лобовое стекло потемнело, темнота переползла на боковые окна, пол задрожал…

– Егор, держись! – крикнул Гайкин. – Йо-хо-хо, летим!

Машину качнуло вправо, затем влево, колеса оторвались от земли, ударились и снова подпрыгнули еще выше. Исчезли кусты на дороге и крыша соседнего дома, провалилась вниз липа, сильно хлестнув ветками по борту. Егор зажмурился, но тут же снова открыл глаза – любопытство оказалось сильнее страха. Он успел заметить верхушки деревьев, маковку церкви и стаю испуганных ворон. В животе екнуло, ненадолго затошнило, заложило уши. Тело потеряло вес, но вскоре мальчика еще сильнее вдавило в кресло.

– Ровней держи, на себя вытягивай, – командовал с заднего сиденья Дымов и вдруг захохотал, как мальчишка.

Секунду спустя хохотали все трое.

«Победа» взлетела, но совсем не так, как самолет директора Белугина. В щели со свистом врывался ветер, корпус раскачивало, будто лодку на волнах. Егор упирался ногами и руками во все, что мог, но все равно несколько раз пребольно стукнулся коленом, макушкой и чуть не прикусил язык. Окна находились высоко, их словно затягивало темной пленкой. В салоне резко стемнело. Молотков попытался выглянуть, едва не свернул шею, но так ничего за бортом не увидел. Ремень больно впился в грудь, из бардачка на колени посыпались какие-то железки. Мотор гудел и пел, но совсем не так, как обычный бензиновый двигатель.

– Гайкин, дави на газ! – воскликнул Дымов.

Приборная доска засветилась голубоватым светом. Вместо датчиков уровня масла, температуры охлаждающей жидкости и спидометра перед носом у Егора возникли совсем другие приборы. Моргали разноцветные огоньки, крутились бледно-голубые стрелки, на циферблатах ползли неведомые значки. Дедушка Гайкин тянул руль на себя, как настоящий летчик. На его лице в полумраке отражались неясные светящиеся буквы, играли оранжевые всполохи.

Неожиданно сквозь пение мотора прорвался тонкий звонок. Машину резко тряхнуло, Егор вскрикнул и схватился за кресло. Большой оранжевый циферблат на панели заморгал, потемнел, и вдруг… черное лобовое стекло покрылось сотнями ярких точек.

– Клянусь чистой резьбой, – атаман шумно высморкался. – Я не мог поверить, что увижу его… небо моей родины.

«Это же звезды! – ахнул Егор. – Самые настоящие, но… какие-то неправильные. Их слишком много – не сосчитать. И откуда взялись вон те четыре, огромные? И откуда среди бела дня на небе звезды?» Мальчик вспомнил, что звезды светят всегда, но днем их с земли не видно из-за большой толщины воздуха. Но если подняться высоковысоко над землей, например на космической ракете, небо станет черным и будет хорошо видно и звезды, и луну… Егор прижался носом к стеклу и тут же отпрянул. Стекло буквально обледенело! Однако он успел взглянуть вниз. Правда, ничего не увидел. Вообще ничего, кроме серо-черного тумана. «Неужели мы взлетели в космос? – подумал Егор. – Но тогда… как мы дышим? Ведь в космосе совсем нет воздуха».

– Эгей-гей! Гайкин, не увлекайся, мы на месте, – засмеялся атаман и хриплым голосом затянул незнакомую песню:

– Ребята, спускаемся, – нарочито весело произнес Гайкин и толкнул руль вперед, подхватив удивительный разбойничий припев:

– Ой, что это? – не удержался от вопроса Егор.

Из россыпи звезд выплыл гигантский розовый шар, словно покрытый паутинкой трещин. Он свободно плыл в пространстве, и было совершенно непонятно, далеко он или близко.

– Это Луна, – равнодушно ответил Гайкин, словно Луна каждый день в четыре раза увеличивалась в размерах. – Я же сказал, здесь сейчас ночь. А внизу, под нами, тучи, поэтому ничего не видно.

– Навигатор включай, зеленая кнопка, – деловито напомнил Дымов. – А то вляпаемся не туда, храни нас великий циркуль!

Гайкин нажал кнопку. Панель осветилась зеленым. Под тягучую музыку мотора, прямо над рулевым колесом, развернулась полупрозрачная карта, где неторопливо двигались темные и светлые полосы, кружки, квадраты и овалы. Молотков в ней ничего не понял.

– Куда мы летим? – осмелился спросить Егор.

– К сожалению, у нас нет маршрута! – прокричал Гайкин. – Эта машина может бесконечно быстро летать по Стране Механиков. Она может попасть и в наш мир, через калитки… Но в нее не заложен маршрутный лист. Поэтому мы летим туда, откуда последний раз стартовал Семен Молотков.

– Здесь! – указал из-за плеча Егора атаман. – Пограничная башня, там наверняка спокойно.

– Ты веришь, что внизу соблюдается перемирие? – хмыкнул Гайкин, но послушался и тихонько ткнул пальцем в один из кружков.

– Ааа-ааа! – в следующий миг завопил Егор, потому что машина камнем рухнула вниз.

До сих пор он не замечал, двигались они вперед или назад, но скоростной лифт ни с чем не спутаешь! В нем он катался вместе с родителями, когда ездили на Красное море. Причем мама почему-то не захотела кататься вверх-вниз, заявила, что приехала загорать, а не готовиться в отряд космонавтов. Папа прокатился раза три до самого верха гостиницы и сдался. Егор выдержал восемь раз, но потом его выгнал швейцар в красном бархатном пиджаке…

Вспомнив про папу, Молотков загрустил, но долго грустить не получилось. «Победа» падала вниз гораздо быстрее, чем любой скоростной лифт. Мальчику показалось, что желудок сжался, и вся еда сейчас полезет обратно через рот. А рот не желал закрываться, все кричал и кричал, и никто ему не мешал это делать, потому что за окнами стоял бешеный рев.

«Вот сейчас разобьемся, – повторял про себя Молотков. – Вот сейчас, сейчас! Мамочка-ааа!»

Но никто не разбился. «Победа» замедлила ход и плавно подпрыгнула на колесах. Егор захлопнул рот, но тут же закашлялся и начал чихать. Он чихал и кашлял, а Гайкин с Дымовым сперва над ним смеялись, но потом сами принялись чихать. Гайкин включил в салоне свет, и оказалось, что в оконные щели, из-под дверей, даже из-под педалей в салон набивается мелкий рыжий песок. От него непрерывно хотелось чихать и кашлять. В машине что-то щелкнуло, двигатель замолк, а из замка зажигания на колени Егору выскочила его шестерня. Дедушкин ключ блестел и был очень горячий.

Гайкин распахнул дверь и произнес:

– Добро пожаловать в страну Механиков!