Всадник водил биноклем слева направо и никак не мог ухватить мало-мальски приемлемый ориентир. Каурый жеребец нетерпеливо перебирал ногами, но хозяин не спешил. Той дороги, по которой шли когда-то московские караваны, больше не существовало. Вместо нее сквозь серое волнующееся море Вечного пожарища разбегались десятки узких тропок. Само пожарище тоже сильно изменилось; повсюду поднимались угловатые островки скрюченных деревьев, покрытые желтоватой густой паутиной, будто мухи, закукленные запасливым пауком. Эти желтые островки неровными рядами тянулись до самого горизонта. Они взбирались на холмы посреди высокого папоротника, они торчали в лощинах, раздвигая заросли голубоватого грибного студня, они рассеивали споры даже вдоль границы пожухлой зеленой травы.

В то же время всаднику показалось, что пожарище съежилось, уменьшилось в размерах. Он оглянулся назад, туда, откуда приехал. За спиной кружила пурга из кричаще желтых, оранжевых и бурых листьев. По осеннему лесу метались и опадали бесконечно яркие шуршащие буруны. Да, удовлетворенно кивнул всадник, оно отступает. Раньше мертвечина захлестывала за бетонный блиндаж ГАИ, но за четыре года жизнь отвоевала себе почти километр. Это хорошо.

– Хорош-ш-шо, хорошш-шо… - повторил сентябрьский лес, словно соскучился по человеческой речи.

Всадник нагнулся и поворошил лезвием сабли рыхлую кочку. Из павшей листвы пустыми глазницами в небо смотрел человеческий череп. Но человека на коне не интересовали кости, он навидался их слишком много, чтобы уделять внимание такой ерунде. Он щипал ус и думал о тех, кто проделал тропинки в море пятнистых папоротников.

Дорога заросла. Об этом предупреждал Кристиан, брат Исмаила. Старый Хранитель выполнил обещание, проводил до скита и познакомил Коваля со своим загадочным родственником. Коваль ожидал, что встретит насупленного затворника, но тот оказался крепким улыбчивым мужиком лет пятидесяти, лет на двадцать моложе старшего брата. И жил он с семьей не в землянке, а в добротном кирпичном коттедже посреди целого поселка из таких же, только заброшенных, миниатюрных замков. Кристиан накормил гостей, но, невзирая на родственные связи, коня оценил очень дорого. Исмаил, очевидно, надеялся получить для своего протеже хотя бы намек на пророчество, но брат молчал. Когда Качальщик помахал им рукой, сделав прощальный круг на Мальвине, до Артура дошло, что улыбка хозяина была лишь маской, навечно прилепившейся к лицу. За вечер здоровяк едва выдавил пару слов. Получив плату, он потрепал Дятла по холке и сказал только одно:

– Люди злы. Выбери в союзники меньшее зло… - И ушел, захлопнув дверь.

Артур поднял глаза к ржавому флюгеру на крыше "замка" и понял, что ждать здесь больше нечего. Размышляя, что могла означать фраза человека, к которому на поклон ездили лидеры общин, Артур миновал остатки поселка, потом долго ехал вдоль реки и наконец уперся в пожарище. Внутренний компас не мог его подвести. Лес окончательно победил московскую трассу. Можно было попытаться объехать пожарище, дать небольшой крюк в сотню километров, но человеку свойственно держаться известных путей. У Артура не было никакого желания углубляться в озерный край. Еще более опасным представлялись восточные леса, кишевшие дикарями…

Он тронул поводья. Навьюченный конь не подавал признаков тревоги. Часа полтора дела шли совсем неплохо, пока пламенеющий лес окончательно не исчез за горизонтом. Артур вслушивался в нежное бормотание ветра, вслушивался в себя и не мог понять, откуда возникла безотчетная, сосущая тоска. Небо оставалось изумительно чистым, ни одно насекомое, ни одна птица не вспорхнули из-под копыт. Иногда крапчатые листья папоротника поднимались высоко, почти вровень со стременами, и тогда Артур видел, что конь шагает не по голой земле, а по пружинящему ковру из жесткого серебристого мха. Иногда человек устраивал перекличку с прочими членами "команды". Пчелы ни о чем не думали, их коллективный мозг был занят растворением большого куска свекольного сахара, а оба летуна ощутимо нервничали в карманах сумок. И чем дальше человек углублялся в безмолвие серой степи, тем сильнее они волновались.

Коваль старался держать направление, но не позволял Дятлу сходить с тропинок. В какой-то момент, объезжая очередное скопление больных растений, окутанных желтой паутиной, он заметил впереди прогалину. Затем пришлось свернуть вправо, потому что на пути возникла россыпь огромных бородавчатых грибов. Конь остановился как вкопанный, захрапел и категорически отказался приближаться к "поганкам" ближе десятка метров.

Когда они обогнули неприятный участок, Артур поднес бинокль к глазам и присвистнул. Сомнений не осталось: впереди и слева виднелась дорога. Тот кусок асфальта, что пропал раньше, появился снова. Значительный участок шоссе состоял из авиационных плит, которым не могла повредить никакая камнеломка даже за сотню лет. Но, выбравшись на бетон, Артур не почувствовал облегчения. До заката оставалось совсем немного времени, а впереди с обеих сторон трассы, насколько хватало глаз, расстилалась зловещая серая плешь, утыканная бугорками желтой паутины.

Коваль резко обернулся. Никого. Ему почудилось мимолетное движение за спиной, словно что-то маленькое и темное перелетело через дорогу. Конь всхрапнул и насторожил уши. Артур поехал рысцой по самому центру полосы обгона, изо всех сил крутя головой по сторонам. Лучше бы он остался на ночлег в лесу или в коттеджном поселке, ну потерял бы еще часов пятнадцать! По сравнению с прошедшим годом это фигня…

На сей раз человек был настороже и успел обернуться, прежде чем обитатель пожарища юркнул в мох. То, что Артур увидел, ему совсем не понравилось. Нечто длинное, масляно-блестящее, похожее на гофрированный черный шланг со множеством мохнатых ножек. И неизвестно, видел он всё тело или только кончик хвоста. Летуны уже не просто нервничали, они ворчали и шипели в сумках. Коваль расстегнул оба кармана, давая возможность маленьким дружкам подышать воздухом, и пустил коня галопом. Цокот копыт раскатился звенящей дробью, горький ветер, словно тугое полотнище, обвил лицо, и Артур понял, что его так угнетало. Не было эха. Подковы жеребца взметали фонтанчики цементной пыли, грохот поднимался над трассой и тут же исчезал, словно поглощенный сырой периной тумана.

Туман наползал справа, тянулся к дороге тысячами голодных щупалец. Черт знает что, подумал Коваль, подгоняя коня, только что ведь было сухо, как в предбаннике! Один из летунов вдруг зашипел и высунулся, стреляя пунцовым язычком. Впереди на обочине дороги возвышалось что-то большое. Чуть просевшая набок крытая грузовая машина, запряженная парой мохнатых низкорослых лошадок. Обе лошади выглядели совсем как живые, и, если бы не ржавчина, насквозь проевшая борта машины, Артур решил бы, что путники свернули с дороги совсем недавно. За кузовом первого грузовика, перегораживая путь, лежала на боку длинная шаланда, прицеп без мотора. Задние колеса торчали над дорогой, а весь передок глубоко утонул в… траве. Еще одна новость! Коваль и не уловил, когда папоротник сменился высокой травой, такой же серовато-бурой, смахивающей на осоку, но покрытой сверху донизу короткой белой щетиной. Трава колыхалась и издавала мерзкий скребущий звук, словно тысячи кузнечиков терли крылышками. С платформы упавшей шаланды на бетонку высыпалась груда ящиков, но никто их не собрал. Артур резко осадил коня и снял с плеча автомат. Требовалось всего лишь на пару метров углубиться в траву, чтобы обойти препятствие, но он удержал коня. Ветер стих, но трава шевелилась неправильно. Чуточку сильнее, чем следовало… Обе лошадки, запряженные в грузовик, стояли понурясь, не шевелясь. Ветерок играл их спутанными гривами, шкуру покрывали темные пятна лишая, но морд не было видно, бурая осока поднималась здесь очень высоко. Бока у Дятла дрожали. не слушаясь человека, он боязливо отступал назад. Второй летун тоже наполовину высунулся из кармана и задрал хвост. Задранный хвост был очень плохим признаком, хуже некуда, вампир чувствовал настоящую опасность и готовился не к нападению, а к обороне. Гибкое лоснящееся тело проскользнуло среди щетинистых стеблей. Коваль не успел нажать на курок, как неуловимая тварь исчезла. Снова шорох позади. Коваль дал команду летунам. Новая порода вампиров была воспитана так, что они практически не испытывали чувства страха, но это замечательное качество имело свои минусы. Летуны быстро заводились и перли на рожон. Артур посмотрел туда, куда указывали чуткие мышиные носы, и обмер.

Из темного пятна на боку мертвой лошади, которое он издалека принял за лишай, высунулась блестящая черная голова, похожая на мяч для регби, лишенная глаз и ушей. Несомненно, прототипом кошмарного создания послужило насекомое, скорее всего червяк, но во что он превратился! За головой, прикрытой подвижными хитиновыми пластинами, потянулось блестящее змеиное тело, усеянное десятками волосатых крючков. Наконец монстр выбрался целиком и устроился на спине лошади, поводя из стороны в сторону дрожащим рыльцем. Пластины на кончике его морды раздвинулись, и показался подвижный розовый хоботок наподобие комариного, но толщиной в руку ребенка. Если это червяк, сказал Коваль летуну, то я - самый маленький лебедь. Летун не возражал.

Вторая такая же полутораметровая гусеница выбралась из дыры на затылке второй лошадки. Обитатели пожарища пожирали трупы изнутри! При этом паралич наступал настолько быстро, что животные не успели даже упасть. Затем гусеницы, очевидно, обрабатывали внутренности животных каким-то цементирующим составом, превращая их в свои жилища. И не просто жилища… Артур почувствовал, как к горлу подступает рвота. Вслед за большим червяком из дыры в шкуре на свет выбрались два совсем крохотных, длиной меньше локтя, и устроились рядом с мамашей. Безглазые морды поблескивали на солнце, как опущенные мотоциклетные щитки.

Но большую тревогу вызывало другое. Всё, чему Артур кропотливо учился, ему не помогало. Уродливые и в то же время гармоничные в своем уродстве создания, плоды молекулярных аномалий, не желали подчиняться его воле. Либо они были слишком глупы и не обзавелись развитым мозгом, либо их разум неизмеримо отличался даже от разума летуна, который тоже не состоял в родстве с канарейкой… Но летуны слушались, и драконы, и прочие "произведения" Прохора! Артур достиг высшей степени концентрации, он слышал на десяток километров вокруг, но его сознание не воспринимало ничего, кроме тока жидкостей в безмозглых растениях.

Миг спустя тренированное тело, опережая мысль, отреагировало на опасность. Еще не полностью развернувшись в седле, Артур метнул клинок. Летуны взвились в воздух, их шипение показалось Артуру самой прелестной музыкой. Блокируя пути к отступлению, по дороге с невероятной скоростью приближались сразу три "гусеницы". Ближайшая спружинила и откатилась в сторону. Нож ударился о бетон и отлетел. Коваль не мог поверить своим глазам: мутант опережал его в скорости реакции!

Старый летун Чакка молнией упал на врага сверху и замолотил хвостом. Второй летун перехватил червя уже в полете. Членистое тело согнулось дугой и вдруг подскочило вверх, вытягивая хобот. Артур сдернул автомат с предохранителя и повел длинной очередью по траве, боясь зацепить мышей. Оставался один только выход - бежать вперед, но коня предстояло провести по обочине в обход перевернувшегося прицепа. Чакка, старый и более опытный охотник, перекусил противника надвое и бросился на помощь другу. Второму летуну повезло меньше, червяк извернулся и ткнул его в бок хоботком. Летун засадил ядовитые шипы в хвост врагу, но, когда подоспел товарищ, был уже мертв. Обе половинки разорванного червя, брызгая черной кровью, расползались в разные стороны.

Артур поливал огнем тех чудищ, что жили в мертвых лошадях. Одна "гусеница" разлетелась на части, а другие с удивительным проворством шмыгнули в траву. Лошадь завалилась набок, словно деревянная кукла. Чакка взлетел на крышу грузовика, грозно щелкая челюстями. Второй летун замер на дороге в обнимку с чудовищной гусеницей и на глазах превращался в окаменевший памятник самому себе. Метрах в шести от машины трава заколыхалась, и на дорогу высунулись еще два удлиненных черных рыла. С задранных вверх хоботков стекал зеленоватый сироп. Обе твари будто намеревались высморкаться. Дятел дергался и ржал, вне себя от ужаса.

Артур вспомнил кое-что и сменил рожок. Теперь он стрелял зажигательными, и щетинистая трава на обочине вспыхивала, как порох. Для верности он повел стволом по широкой дуге. Оставалось заставить Дятла шагнуть с дороги в горящую траву, чтобы обойти шаланду. Конь совершенно вышел из повиновения, Артуру пришлось спрыгнуть на землю и буквально тащить его за собой. Летун завопил, как сотня разъяренных кошек, и бросился на очередную гусеницу. Чудищу опалило половину туловища, но оно продолжало двигаться в немыслимом темпе. Летун дважды ударил хвостом, зависая в воздухе, и дважды промахнулся. Червь бежал, не приняв боя.

Артур заставил жеребца обогнуть препятствие и снова вскочил в седло. Его окружали еще четыре живых "шланга" на бетонке и несколько штук в дымящихся зарослях. Позади за шаландой Чакка из последних сил сдерживал врага. Судя по воплям, отважный упырь пока что сражался.

– Хищник против Терминатора! - сказал коню Артур и вспорол мешочек с пчелами. - Как это мило, что мы породили и тех и других…

Улей послушно повис на протянутой ладони.

– Вперед, братва! - выкрикнул Артур и сменил автомат на дробовик.

Верный "ремингтон" спасал его второй раз. Ближний червяк сложился пополам и готовился плюнуть, когда заряд крупной дроби оставил от него кровавые ошметки. Пока в ладони невыразимо долго скользил затвор, дымящийся ствол уже развернулся в противоположную сторону. Из травы, точно королевские кобры перед броском, выскочили сразу два монстра. Пластины на их мордах приподнялись, как усы у оскалившегося черного терьера. Совсем близко Коваль увидел сетчатую мембрану рта, покрытую слизью, и две пары коротких трепещущих щупалец по бокам. Дробовик рявкнул, от отдачи коня шатнуло в сторону, обеим гусеницам снесло головы. Еще один хищник плюнул из дальних кустиков, но Артур пришпорил Дятла и опередил врага на долю секунды. Он уже насмотрелся, чем грозит прямое попадание.

Пчелы вели себя замечательно. Потеряв две трети личного состава, отважная армия сладкоежек очистила местность за шесть секунд. Коваль не стал раздумывать, сколько еще гусениц спешит к нему выяснить отношения, и что было сил стегнул перепуганного Дятла. Тому не понадобилось повторять, и спустя минуту они летели по дороге, оставив дьявольский серпентарий далеко позади. Остатки пчелиной семьи догнали хозяина, уже когда впереди замаячили первые нормальные деревья. Летун не вернулся.

Дав измученному жеребцу отдых, Артур честно подождал маленького друга минут двадцать. Ветер нес из леса прохладу и запахи далеких дымков, а со стороны отравленной саванны подкрадывалось вязкое облако тумана.

– И всё-таки молодцы мы, что не пошли в обход, верно? - спросил Коваль у жеребца.

Тот вращал налитым кровью глазом, могучие ребра ходили ходуном, с морды капала пена.

– Страшновато к озеру-то соваться! - доверительно продолжал Артур. - Там колдуны, говорят. Ну их к богу! А тут полчаса позора, мокрые штаны - и мы почти дома. Верно я говорю?