Заселение славянами севера Восточной Европы шло с двух сторон – юга и запада. Ни один из этих потоков не был однороден, и, в случае последнего, археологически фиксируется участие в нем как ободритов, так и волотов-велетов. Генеалогические предания потомков ободритских князей говорят, что в Финляндию отправились уже дети их полумифического родоначальника Антюрия. Славянская колонизация будущих новгородско-псковских земель началась гораздо раньше, чем это предполагалось еще недавно, и определенные следы западнославянского влияния археологи отмечают даже у некоторых финно-угорских племен, участвовавших впоследствии в призвании варягов. Большое влияние на развитие всего региона оказало сложение торгового пути «из варяг в арабы», по которому сначала в Восточную Европу, а затем и в западнославянские земли хлынул поток восточного серебра. Для контроля за этой трансконтинентальной торговлей в непосредственной близости от Ладоги славянами возводится мощная Любшанская крепость, а сеть других укреплений обеспечивает безопасность всего региона, в развитии которого играла роль не только торговля, но и земледелие. В результате всего этого у восточных славян на севере Восточной Европы еще до призвания Рюрика сложились как экономические, так и политические предпосылки возникновения государственности. Отечественная ПВЛ упоминает племенные княжения, об этом говорят и новгородские предания, скандинавские и мусульманские источники точно так же отмечают наличие ранней государственности у ильменских словен.

О мощи этого нарождающегося государства говорит предпринятый Бранливом-Пролазом поход на Крым, для которого было необходимо по крайней мере на время сконцентрировать достаточно значительные воинские силы. Проложенная им восточноевропейская часть пути «из варяг в греки» станет впоследствии еще одним магистральным направлением развития Древнерусского государства. Имеющиеся данные позволяют со значительной степенью вероятности предположить, что именно он способствовал браку дочери Гостомысла с ободритским князем Готлибом. Если это так, то Бранлив-Пролаз почти в буквальном смысле стоял у колыбели Руси Рюрика и именно благодаря его деятельности история пошла по известному нам пути.

Рассказ ПВЛ о варяжской дани с восточноевропейских племен, изгнании ими варягов и последовавших междоусобицах подтверждается нумизматическими и археологическими данными, а также западнославянскими преданиями, сохранившимися в немецкой саге о Тидреке Бернском. Из последней становится известно, что взимавшие дань с русов варяги были велетами, что объясняет выбор в качестве князя представителя ободритской династии, враждовавшей с велетами на территории современной Германии. Поскольку оба западнославянских племенных союза в древнерусской летописи называются общим именем варягов, это и породило ту странную на первый взгляд ситуацию, когда жившие на севере Восточной Европы племена сначала изгоняют варягов, а затем призывают князя из их же среды. Эта среда была близкородственна восточным славянам, на что совершенно однозначно указывает летописный текст, так передавая решение представителей четырех племен: «Поищемъ сами в собѣ кнѧзѧ». В другом месте также недвусмысленно говорится, что «новгородцы суть люди от рода варяжского».

Чтобы действительно понять смысл призвания варяжских князей, предопределившего все последующее развитие нашей страны, его следует воспринимать одновременно в двух аспектах – реально происходивших исторических событий и в свете языческих представлений наших далеких предков о мистической сущности носителя истинной власти, во многом обуславливавших их действия. Поскольку уже давно отмечено, что овладевшие массами идеи становятся материальной силой, игнорирование последнего аспекта приведет к созданию заведомо искаженной картины происшедшего. В результате этого нам не будут до конца понятны ни стремления наших далеких предков, ни их действия, ни то, как они воспринимали призванных ими князей. Подобное игнорирование не позволит понять глубинный смысл как этого события, оказавшего значительное влияние на становление русской государственности, так и ряда последующих событий и в конечном итоге не даст постигнуть те истинные основы, на которых наши предки создавали свою державу. Незнание этих основ будет означать только одно – трагичные взаимоотношения между народом и властью, которыми так богата наша история, будут продолжаться и в будущем. Призвание варяжских князей стало одним из ключевых судьбоносных моментов нашей истории и, чтобы понять как его истинное значение для современников этого события, так и то значение, которое оно имеет для нынешнего и всех будущих поколений нашего народа, мы должны постараться воспринять его в контексте мышления наших предков.

С одной стороны, Рюрик, Синеус и Трувор были детьми Готлиба и Умилы, внуками Витслава и Гостомысла. Однако в числе более отдаленных их предков был западнославянский бог Радигост и, следовательно, сам Сварог, бог – создатель культуры и норм человеческого общежития. Более того: в восприятии современников Рюрик был не просто человек из плоти и крови, но и носитель Рарога, или, как об этом будет сказано в гораздо более позднем апокрифе, «божества велика». Именно в этом обстоятельстве и кроется причина обожествления своих правителей как ободритами, так и ильменскими словенами, сохранившими предание о севшем в боги бесоугоднике и чародее Волхове. В эпоху «двоеверия» это приведет к отождествлению с соколом не только ангела или серафима, а самого Иисуса Христа, изображение которого заменяет на древнерусских монетах знак Рюриковичей. О том, что эта традиция ведет свое происхождение из Прибалтийской Руси, свидетельствует как передававшееся по наследству в том регионе имя Дион, так и ряд эпизодов из саги об Одде Стреле. Противником Одда в ней является сын конунга Биармии Огмунд Флоки, который впоследствии становится правителем Хольмгарда и всей Гардарики. Он обладает такими магическими способностями, что считался скорее духом, чем человеком. С. В. Конча попробовал отождествить его с Гостомыслом, однако уже в «Деяниях данов» упоминается правитель Прибалтийской Руси Флокк, с которым примерно в V в. воевал Старкатер. Наконец, из этого же региона происходит и имя сына конунга Бьярмаланда Ререка, в родовом храме семьи которого обитали священный бык и чудесная птица, из яйца которой впоследствии вылупился змей. Последнее обстоятельство соответствует славянским преданиям о появлении на свет Рарога. Следовательно, уже там существовал обычай нарицать некоторых потомков правителей в честь этого мифического существа, имеющий параллель и в иранской традиции. Следует также подчеркнуть, что впоследствии именно у ободритов Радигост изображался с сидевшей на его голове птицей, а на щите была помещена голова буйвола. Ближайшей аналогией этому является изображение Веретрагны с птицей на шлеме на кушанских монетах, притом что и птица, и бык были в числе воплощений этого божества в Авесте. Все это показывает правоту исследователей, считавших, что имя Рюрик-Ререк-Рарог было родовым у ободритских князей, однако глубинные истоки этих представлений через Прибалтийскую Русь восходят к эпохе единства восточной половины индоевропейского мира. Именно в те далекие времена возникает убеждение, что править имеет право только тот, кто обладает мистической сущностью власти, которая обеспечивала ее носителю как победу в бою, так и богатство, изобилие, потомство и здоровье в мирное время. В ту самую эпоху у наших далеких предков появляется образ бога Сварога, имя которого, как свидетельствует филология, было образовано по тому же самому достаточно редкому принципу, что и имя Рарог. Это говорит как об одновременности появления этих персонажей, так и о существующей между ними связи. Подтверждают это и данные мифологии, согласно которым именно Сварог был отцом Радигоста, носившего на своей голове чудесную птицу.

Последовательно сравнив между собой основные характеристики иранского Хварно, Рарога и образа сокола в славянской мифологии, мы убедились в том, что эти представления генетически родственны между собой и совпадают подчас даже в отдельных деталях. С учетом волжской прародины русов и упоминания этого же региона в древнейших текстах об Ардви-Суре Анахите и Трайтаоне, связанных с Хварно в иранской мифологии, становится понятным место и время заимствования этого представления о мистической сущности власти. В пользу этого свидетельствует как имя западнославянского князя Виртгорна, так и то, что в фольклоре различных народов Поволжья сохранился в «сниженном» виде образ, генетически родственный славянскому Рарогу. Речь идет о выводимом из петушиного яйца Ку́йгараше или Куйгороже (куй – «змея», корож – «сова»), который в мокшанской и чувашской мифологии приносит в дом сокровища. Казанским татарам это фантастическое существо известно под именем бисюра. За пределами этого ареала подобный образ известен только венграм, что можно объяснить их тесными контактами с западными славянами. Татары и чуваши относятся к тюркам, мокша – к финно-уграм. Поскольку у других народов этих двух языковых семей подобный мифологический образ не зафиксирован, то это говорит о том, что все три народа заимствовали представления об этом сверхъестественном существе у предшествовавшего им населения Поволжья.

С другой стороны, сопоставление между собой тех данных, которые известны о Рароге и знаке Рюриковичей, показали между собой и их теснейшую связь. Не только общее семантическое поле, но и находки в Волине и Ладоге говорят о том, что уже двузубец Рюриковичей изображал собой сокола. Двузубец, выступавший объектом поклонения, как это следует из изображений на славянской керамике из Шульцендорфа VII-VIII вв., в очередной раз демонстрирует теснейшие западно-восточнославянские связи и сопоставим как с древнейшими древнерусскими изображениями знака Рюриковичей и стяга, так и с описанным почитанием Голубца в Петровскую эпоху. То, что в некоторых русских диалектах двузубец назывался рах , вновь указывает на его связь с Рарогом. Вместе с тем использование двузубца в качестве значимого символа в Восточной Европе восходит как минимум к скифской эпохе, что говорит о древности этого знака.

К тому же периоду славяно-скифских контактов относится появление у наших предков и образа грифона. Если образ сокола как носителя мистической сущности власти существовал уже с эпохи древнейших славяно-индоиранских контактов, то грифон появляется лишь после переднеазиатского похода скифов. Более поздний по своему происхождению, он по своим функциональным чертам во многом оказался тождествен Рарогу. Не исключено, что между грифоном и соколом существовали какие-то различия, но в силу фрагментарности сохранившегося материала обнаружить их пока не представляется возможным. Древнейший случай его использования в качестве родовой символики славянским князем относится к началу нашей эры. Характеристика дружины Рюрика как «предивной», наличие у варягов в Византии прозвища грифонов, а также появление грифона на гербе мекленбургских герцогов, а впоследствии Новгорода и территорий, где некогда располагалась Прибалтийская Русь, говорят о том, что первый русский князь был как-то связан и с этой символикой. Весьма редкий образ грифона на мировом древе в очередной раз подчеркивает тесные западно-восточнославянские связи.

Благодаря как божественному происхождению, так и тому авторитету, которым он обладал как носитель Рарога, Рюрику удалось прекратить междоусобицы среди призвавщих его племен. Источники фиксируют только одно выступление против него со стороны Вадима Храброго, по поводу которого уже давно было высказано предположение, что и он был потомком Гостомысла. Восстановив функционирование торгового пути «из варяг в арабы», призванный князь не только добился заметного роста благосостояния своих подданных, но, надо думать, оправдал их ожидания по поводу того, что Рарог приносит богатство как самому его обладателю, так и связанным с ним людям. Кроме того, внук Гостомысла в контексте общезападнославянской традиции рассматривался и как носитель изобилия-гобино, которое магически обеспечивало благополучие призвавших его племен. Как показывает происхождение этого термина, оно было связано с образом бога-кузнеца Сварога, потомком которого и являлся Рюрик. Поскольку Рарог соотносится с небом и верхом, а гобино – с плодородием земли, то первый князь в своем лице символически соединяет Небо и Землю, верх и низ. В этом отношении к нему оказываются вполне приложимы слова Калидасы про индийского царя Солнечной династии Дилипу: «Поистине средоточием великих сил природы сделал его Создатель, ведь только благу других служили все его достоинства». Уже это свидетельствует о космогоническом характере фигуры правителя, являвшегося залогом процветания подвластных ему племен.

Благодаря успешному экономическому развитию призвавшей его конфедерации, соответственно увеличивавшему и ее военные возможности, Рюрик смог существенно раздвинуть границы своей державы. Во-первых, на волжском направлении в нее включаются Ростов и Муром, т. е. территории мери и муромы. Во-вторых, первый князь обращает внимание и на новый крупный маршрут, если и не проложенный, то впервые упоминаемый в письменных источниках в связи с Бранливом-Пролазом, – путь «из варяг в греки». На этом направлении в состав державы входит Полоцк. Все это еще более усиливало позиции Рюрика на двух важнейших торговых путях. Состояние источников не позволяет однозначно ответить на вопрос, действительно ли были связаны с Рюриком Аскольд и Дир, но положительный ответ на него означает, что уже первый русский князь взял курс на объединение всех восточнославянских племен, считая это дело важнее прибыльной торговли с мусульманским Востоком, проходившей через территорию Хазарии. Не исключено, что для того, чтобы избежать до времени открытой конфронтации с каганатом, взимавшим дань с полян, он не занял Киев самолично, а отправил туда своих родственников или приближенных, действия которых он вполне мог объяснить как самовольство. Целый ряд данных указывает на активную политику первого русского князя на севере в отношении финно-угров. С одной стороны, это походы на лопь и часть карел, а с другой – это заключение союза с предками ижоры, скрепленное браком с матерью Игоря и наречением своего сына в честь этого племени. Сопоставление между собой данных археологии, лингвистики и Иоакимовской летописи дает все основания предположить, что именно благодаря этому союзу часть карел переселяются на территорию Ингрии, беря на себя обязательство по охране последнего в Восточной Европе участка трансконтинентальной торговли. Территориальная близость новых родственников несомненно усиливала позиции Рюрика внутри призвавшей его конфедерации. Хоть о войнах с лопью и карелами упоминают достаточно поздние источники, их достоверность подтверждается фиксацией связанной с первым князем топонимики в Карелии еще до Смутного времени, равно как и указывающие на лопь названия напротив Княщины на противоположном Ладоге берегу Волхова. Вопрос о достоверности указания этих источников на смерть Рюрика в Кореле или, возможно, просто в землях этого племени остается открытым, однако на фоне других имеющихся версий о месте захоронения первого князя он выглядит гораздо более убедительным. Поскольку Волжско-Балтийский путь был одним из приоритетов его деятельности, в высшей степени является показательным то, что как названнное в честь Рюрика озеро, так и река Вуокса, где позднее был основан город Корела, находились на местных торговых путях, тесно связанных с главным трансконтинентальным путем. Таким образом, деятельность варяжского князя в Карелии вполне вписывается в его усилия по восстановлению функционирования пути «из варяг в арабы» и укрепления на нем своих позиций. Точно так же это относится и к передаче в вено своей жене Ижорской земли, по которой проходил заключительный восточноевропейский сухопутный отрезок этого трансконтинентального пути, с возложением на своих новых родственников обязательств по его охране. Ряд поздних источников называет Олега племянником Рюрика. Критический анализ соответствующего известия Иоакимовской летописи, сопоставление ее с текстом ПВЛ и, самое главное, с изображением сокола на ладожском цилиндре с двумя двузубцами, датируемом эпохой Вещего Олега, показывают, что этот следующий великий деятель русской истории действительно принадлежал к роду Рюрика. Само прозвище второго князя красноречиво говорит о том, что современниками и он рассматривался как носитель сверхъестественных способностей. Кроме того, изображенное рядом с соколом на ладожском цилиндре указание на тринадцатимесячный год находит свою полную аналогию на любекской подвеске с той же птицей, что в очередной раз свидетельствует о тесной связи этих регионов. Уже при ближайших преемниках Рюрика археологические данные фиксируют изображения сокола не только в Ладоге, но и в Новгороде и Белоозере, что указывает на значимость данной символики для жителей молодой державы.

Мистическая сущность истинной власти обладала ярко выраженным космогоническим значением. Из иранской мифологии следует, что Хварно не только расчленяет Первобога, создавая видимую вселенную, но и поддерживает ее существование. В древнерусской «двоеверной» традиции мы видим образ Саваофа, выдыхающего из своих уст Святой Дух в виде голубя, который, по всей видимости, восходит к тому же кругу представлений. В славянской традиции нам встречается и образ сокола на столбе или мировом древе (в последнем случае он оказывается тождествен грифону). Поскольку в архаичном сознании весь мир организован вокруг мировой оси, то и находящийся на ней сокол наделен космогоническим значением. Подобно тому как Хварно поддерживает существование вселенной, так и правитель – носитель этой мистической сущности должен был поддерживать порядок в своем государстве, причем этот человеческий порядок должен был соответствовать порядку космическому. Все это в очередной раз говорит о космогонической роли первого князя как носителя Рарога.

Главной задачей основателя княжеской династии стала организация жизни призвавших его племен на основе наряда и Правды. Поскольку призвание происходило в языческую эпоху, представления наших далеких предков о правильном устройстве общества было неотделимо от их религиозной картины мира и представлений о вселенском законе, частным проявлением которого являлись людские законы. Как неоднократно отмечали различные исследователи, в условиях архаичного мышления благополучие и даже само существование человеческого общества определялось тем, насколько точно оно соответствовало общему космическому миропорядку, и именно это соответствие должен был устанавливать его глава, совмещавший в своем лице функции как светской, так и религиозной власти. В этом отношении представления предков о должном устройстве своего общества носили космический характер, и их глава должен был этим представлениям строго соответствовать. Отголоски этой традиции сохранились в ободритско-древнерусских преданиях о первых князьях как основателях городов, которые, как показывает пример Тура, носили космогонический характер.

Понятно, что на страницах летописей, составлявшихся приверженцами христианства, почти ничего не говорится о тех основах, на которых языческие князья созидали русскую государственность, и используемых ими способах. Об этом лишь немного обмолвился в своем введении новгородский летописец, противопоставляя первых князей современным. Иоакимовская летопись отмечает заботу Рюрика «о росправе земли и правосудии». Очевидно, что для осуществления этой важнейшей функции новый князь должен был знать славянское право, без чего было немыслимо осуществление им справедливого суда. Следует вспомнить, что именно регион Старграда, где находилась одна из земель Варяжской Руси, был известен немецким хронистам не только отвагой своих жителей, но и культом Прове, что говорит об укорененной там традиции следовании Праву и Правде. Необходимо также подчеркнуть, что мистическая сущность княжеской власти хоть и давала богатство и победоносность, но ко многому и обязывала, в первую очередь следовать Правде. В том случае, если ее носитель отходил от этого принципа, участь его была незавидна, как это показывают примеры Йимы и Игоря. Вполне возможно, что, зная об этом, четыре восточноевропейских племени с тем большей уверенностью остановили свой выбор на варяжских князьях. Кроме того, еще с эпохи единства восточной части индоевропейской общности характеристикой идеального правителя становится мудрость и храбрость. Очевидно, что первое начало было необходимо как для праведного суда, так и для управления обществом. Помимо упоминавшейся выше его тесной связи с божественным началом следует вспомнить и утверждение Гераклита о том, что «мудрость же в том, чтобы говорить истину и действовать согласно природе».

Благодаря исследованиям археологов нам известен частный случай регулярной застройки Ладоги, произведенный во время правления Рюрика, когда бессистемно расположенные крупные дома внезапно сменяются рядами мелких изб, а городская территория делится на одинаковые по размеру участки. Можно предположить, что во имя процветания всей городской общины происходит принудительная перепланировка поселения, в результате чего все жители вне зависимости от имеющихся у них состояний оказываются в равных условиях. Кроме того, из труда Ибн-Мискавейха мы узнаем, что в случае повиновения иноплеменников их власти наши предки считали себя связанными обязательством хорошо к ним относиться. По всей видимости, во многом благодаря этому вошедшие в состав державы Рюрика не только славянские, но и финно-угорские племена води, карелы, ижоры и веси переживают впоследствии расцвет своей культуры. На примере Полоцка мы также видим, что появление в городе княжеского наместника не привело к ломке сложившегося устройства и, по всей видимости, присоединение происходило на вполне приемлимых для местного населения условиях.

Следует обратить внимание и на такой чрезвычайно существенный факт, что хоть Рюрик и считался потомком богов, носителем мистической сущности истинной власти и, вполне возможно, обожествлялся при жизни, четыре восточноевропейских племени заключают с ним договор, в котором оговаривались права и обязанности сторон. Выше уже приводилось мнение В. Л. Янина о том, что важнейший пункт этого договора запрещал князю самому собирать дань с пригласивших его племен, в результате чего он был вынужден довольствоваться лишь жалованьем. Подобное решительное ограничение княжеской власти стало краеугольным камнем всей последующей новгородской государственности. Такое парадоксальное на первый взгляд обстоятельство помимо политико-экономических интересов было обусловлено тем, что и простые славяне считали себя потомками Дажьбога, отцом которого был тот же самый Сварог. Понятно, что в жилах варяжских князей текла гораздо более чистая божественная кровь, чем у рядового общинника, однако и тот помнил о своем божественном происхождении. Соответственно, конфедерация племен и князь, несмотря на огромный авторитет последнего в религиозном плане, выступают как две равноправные договаривающиеся стороны. Похожее положение дел мы видим и у других народов восточной половины индоевропейского мира. Как уже отмечалось, в Индии по каким-то причинам не сложилось развитой концепции наподобие иранского Хварно и там отсутствовало представление о том, что в случае нарушение правителем Правды эта мистическая сущность покинет его, обрекая его на гибель. Вместо этого в «Законах Ману», датируемых II в. до н. э. – II в. н. э., формулируется следующий принцип: «Царь, который по неразумию беспечно мучает свою страну, немедленно лишается вместе с родственниками страны и жизни». Думаю, следование одному ему уберегло бы наш народ от многих трагических событий. Хоть царь и в Индии рассматривался как потомок богов, это не означало его право на вседозволенность и в случае причинения существенного вреда своим подданным этими законами он обрекался на смерть. Все эти примеры показывают, что, несмотря на восприятие индоевропейцами правителя как сакральной фигуры, ни о какой азиатской деспотии в привычном понимании этого слова речи не шло.

Религиозно-идеологические основы взаимоотношений народа и власти начинают принципиально меняться после 988 г. Священное писание новой религии провозглашало кардинально иной подход. Уже апостол Павел совершенно недвусмысленно постулирует: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению» (Рим., 13: 1, 2). Совершенно солидарен в этом с ним был и апостол Петр: «Итак будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым… Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите. Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым. Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо» (1 Пет., 2: 13-19). В Послании ефесянам Павел утверждал: «Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души, служа с усердием, как Господу, а не как человекам…» (Еф., 6: 5-7). В Послании к Титу он так наставлял своего адресата: «Рабов увещевай повиноваться своим господам, угождать им во всем, не прекословить…» (Тит., 2:9). Христианство, с очень удобными для власть предержащих формулами «всякая власть от бога» и «рабы, повинуйтесь господам своим», обрубило значительную часть наших духовных корней, в том числе и в деле государственного строительства. Именно навязывание нашему народу чуждых ему принципов и обусловило во многом те многочисленные трагические эпизоды во взаимотношении между государством и народом, которыми так богата наша история. Отречение от веры предков повело страну совсем по другому пути.

Значимость мифологического образа Рарога была столь велика, что и после принятия христианства его отдельные элементы старались использовать в своих интересах Ольга, Андрей Боголюбский, отец Александра Невского и беззвестный владелец шлема из Саратовского Заволжья, а в народной традиции представления об огненной сущности носителя истинной власти сохраняются почти до начала XX в. Однако это были уже пережитки традиции. Едва ли можно сомневаться, что после принятия христианства язычники считали, что Рарог отлетел от Владимира. Это можно было бы рассматривать как логическое умозаключение, однако, как показал предпринятый А. А. Прохоровым анализ былины о Иване Гостином Сыне, в ней Владимир Красное Солнышко проигрывает своему противнику ритуальное состязание в борьбе за престол. Сам исследователь расценивает поражение Владимира как обряд календарного перехода, однако, на мой взгляд, в ней вполне возможно отразилось мнение слагателей былин о том, что князь после отречения от веры отцов не имеет права на власть. Не располагая силами лишить вероотступника власти в действительности, создатели эпоса своим творчеством сделали это символически. Таким образом, с языческой точки зрения после 988 г. на Руси уже не было истинной власти. С другой стороны, образ Иисуса Христа, на которого спустился Святой Дух в облике голубя, в сознании вчерашних язычников был достаточно похож на образ Рюрика, бывшего носителем Рарога в образе сокола, чем и обуславливается ряд неожиданных аллюзий между первым русским князем и основателем новой религии в эпоху «двоеверия».

Хоть история страны после 988 г. пошла по принципиально иному пути, однако историческая правда заключается в том, что свое государство на своей земле наши далекие предки создали именно на основе собственных религиозных представлений, в соответствии со своими чаяниями и нуждами. Древняя Русь возникла и более столетия развивалась как языческое государство. Едва ли можно считать ее идеальным воплощением державы Света и Правды, о котором мечтали славяне, – идеалы в чистом виде обычно не воплощаются в реальности. Пример Игоря показывает, что уже сын Рюрика попробовал отступить от тех принципов, на которых основывалось государство, за что и поплатился жизнью. Однако эта эпоха дала таких великих исторических деятелей, как Вещий Олег и Святослав, составляющих гордость отечественной истории. То, что после смерти Рюрика созданная им держава не только успешно расширялась, но и смогла сокрушить Хазарский каганат и на равных бороться с Византийской империей, наглядно показывает жизненность тех основ, на которых она была создана. И именно это обстоятельство в конечном итоге определяет значимость фигуры первого князя Древней Руси в контексте всей истории нашего народа. Во-первых, Рюрик являлся наследником и законным носителем традиции мистики истинной власти, зародившейся много тысячелетий назад в восточной части индоевропейской общности. Сущность этой традиции заключалась в том, что, если обладатель власти оказывался этого достоин, одна из самых могущественных сил Вселенной соединялась на время с истинным правителем, даруя ему не только победу и благополучие, но и возможность согласовывать устройство подвластного ему общества с высшей реальностью мироздания. Во-вторых, создание Древнерусского государства, в чем первый его правитель принимал самое активное участие, стало закономерным следствием предшествовавшего развития русского народа, начавшегося с распада той же самой индоевропейской общности. Связывание с именем Рюрика создания русской государственности как таковой несомненно является ошибочным, поскольку какое-то государственное устройство существовало не только в предшествовавший период у ильменских словен, но и у Варяжской Руси на территории современной Германии, а еще раньше у Прибалтийской Руси. В-третьих, его пример показывает, что создание основанной на Правде государственности в принципе возможно и в нашей истории уже был период построения правильных отношений между народом и властью.

В свете всего сказанного становится понятна причина гробового молчания христианских летописцев о происхождении родоначальника княжеской династии, а также крайне скупое освещение его деятельности. С одной стороны, они не могли полностью игнорировать фигуру родоначальника правящей династии, поскольку в противном случае пришлось каким-то другим способом объяснять ее происхождение и появление на Руси. С другой стороны, фигура Рюрика, являвшегося не только прямым потомком языческого божества, беса по терминологии новой религии, но и носителем мистической сущности княжеской власти, «божества велика», говоря словами апокрифа, равно как и гобино, обладателем которого теперь являлся только христианский Бог, и, скорее всего, сам воспринимавшийся как бог при жизни, была для них абсолютно неприемлима. Результатом взаимодействия этих двух взаимоисключающих тенденций и стало весьма краткое упоминание о Рюрике на страницах ПВЛ вместе с неожиданным молчанием о его происхождении и деятельности, идущим вразрез со всей средневековой традицией возвеличивания родословной основателей династии. Одновременно с этим была предана забвению и история создания государственности на основе Правды и в соответствии с общим порядком мироздания. То, что традицию умолчания о всех этих принципиальных сведениях, без учета которых мы до конца никогда не будем способны понять, на каких основах и на каких ценностях наши предки хотели и в конечном итоге создали свою государственность, после автора ПВЛ продолжили почти все остальные христианские летописцы, показывает, что в основе ее во многом лежали религиозные соображения.

Христианская церковь и власть после 988 г. всеми силами пытались заставить наш народ забыть один из важнейших фактов своей истории. Во многом им это удалось, но результатом незнания стал вечный поиск основ собственной государственности извне. Для власти образцом для подражания сначала была Византия, а затем Западная Европа. Либералы и революционеры искали его то во французской Декларации прав человека и гражданина, то в марксистском «Манифесте Коммунистической партии», то в американской модели. Результат хорошо известен: нашей стране не подошел ни византийский, ни немецкий, ни французский, ни американский аршин. Мировая история убедительно показывает, что не бездумное копирование иностранных моделей, а свободное и естественное развитие заложенных в народе сил, в том числе и в сфере создания справедливого государственного устройства, может привести к созданию наилучшей организации жизни этого народа и реализации всех его потенциальных возможностей. Поскольку в эпоху призвания варягов наши предки смогли реализовать на практике свои религиозно-политические представления о правильном общественном устройстве, этот исторический опыт значит для нашего народа гораздо больше, чем заимствованные извне политические теории, вместе взятые. Эти представления были обусловлены их общим пониманием мироздания и исходили из признания глобального космического закона, значимость отдельных проявлений которого для общества только сейчас начинает нами осознаваться. В самых глубинных своих истоках представления наших далеких предков о мистике истинной власти восходили к величайшему таинству рождения Вселенной, наиболее значимой точке пространства и времени для архаического мышления. Благодаря этому и сами эти представления, и проистекающие из них действия, и созданная в результате их свершений держава были неразрывно связаны с сакральным началом, придававшим им истинную силу. И в этом отношении далекая эпоха Рюрика дает нам надежду на будущее, на возрождение этого наиболее оптимального для нашего народа общественно-политического устройства, органически вытекающего из древней мудрости наших предков.