Окончив изографные работы в монастыре, Мирон с Еленой и Мариною отправился во Владимир.
Намерение старого изографа заехать в Чернигов было отложено.
Вдова торопилась ехать в Новгород, чтобы увидеться с сыном.
— Что ж? Коли так, — решил старик, — и я с вами до Новгорода поеду! Иным путем… Во Владимир и не заеду…
На этом решили.
— Слушай, девонька! — сказал Мирон. — Хороший ты ратный товарищ, жалко будет с тобою на поле ратном расставаться, а все-таки не должно тебе мужескую одежду носить.
Девушка пыталась возражать.
— Негоже, говорю тебе! Спроси свою матушку, что она на это скажет!
Елена согласилась со стариком, хотя в оправдание дочери промолвила:
— По нужде ей пришлось, дедушка, по-мужскому обрядиться!
Подвигаясь все ближе и ближе к Новгороду, путники стали замечать по городам необычное оживление, всюду собирались ратные люди, на площадях толковали.
— Аль воевать с кем задумали? — спросил изограф в Белоозере.
— Гонцы от князя Андрея разосланы. Велел всем под его стяг собираться… А против кого пойдем, и сами не знаем!
«Не на Киев ли снова князь поход затевает?» — подумал Мирон.
— Поспешать, коли так, к Новгороду надо! — заметила Елена. — А то как раз Фоку угонят, тогда и не увидишь!
Ростов и Суздаль нашли путники в еще большем волнении. Рать собиралась со всего Севера, поход затевался, по-видимому, немалый.
Неохотно шли союзные дружины на призыв князя.
— Почто нам воевать? — говорили дружинники. — У нас и своих врагов немало.
— Как бы не опоздать! — торопилась Елена. — Уж больно сына повидать-то мне хочется!..
Путники погоняли коней. Наконец показался издалека детинец и стены Новгорода. После опроса стражником у ворот изографа и его спутниц пропустили в город. Их поразило молчание всех пяти концов.
Ни Мирон, ни девушка не знали, как пробраться на княжий двор, где они надеялись отыскать Фоку. Снова пришлось обратиться к одному из проходивших горожан, чтобы узнать, куда им пройти.
— На княжий-то двор недалеко, да князя-то там нет! — отвечал бойкий новгородец. — Коль вам нужно князя, так ступайте на Ярославов двор, там сейчас вече, там и князь!..
Действительно, на Ярославовом дворе все скамьи были заняты новгородцами.
На широком помосте на особом стуле сидел князь. Около него помещались бояре и несколько человек дружинников.
— Что-то Фоки я не вижу! — проговорила Марина, тщательно всматриваясь в последних.
Добраться до князя не было никакой возможности. Когда путники пришли на вече, дьяк только что скрепил вечевую грамоту и читал решение вече:
— От посадника Великого Новгорода Якуна, — зычно начал он, — от всей господы, и от тысяцкого Великого
Новгорода Григория, и от всех старых тысяцких, и от бояр, и от житьих людей, и от купцов, и от черных людей, от всего Великого Новгорода, от всех пяти концов, положили послать дружину в помочь Андрею, князю суздальскому.
Князь Юрий низко поклонился на все четыре стороны, благодаря Новгород за помощь отцу.
— Как же оно таково? Не пойму я что-то! — сказал один новгородец другому. — Дружина третий день как ушла, а на вече сегодня только еще постановили.
— Торопятся, друг! — отозвался другой. — Чтобы вместе с прочими князьями в одно время поспеть…
Елена печально слушала разговаривавших.
— Не застали мы Фоку… Не привел Бог сына милого обнять! Их разговор случайно услышал Лука.
— Какого сынка тебе, тетенька, не удалось повидать?
— Да был у князя дружинник Фока! Поди, знаешь?..
— Как не знать-то! Он теперь нашим новгородцем стал.
Елена изумленно на него взглянула.
— На дочке нашего богатого торгового гостя женился… Акинфием звать… Хочешь, я тебя сведу к нему?..
— Да что ты, родимый?! — обрадовалась Елена.
И они отправились к тестю Фоки.